Вилирис

      Дверь открылась, и в комнату зашел Гювин. Хао лишь глаза открыл, но голову со стола поднимать не стал.       — Уже вернулись?       Не то чтобы он был не рад видеть Гювина, просто чаще всего рядом с ним можно было увидеть одного заносчивого блондина, а этого хотелось меньше всего после почти бессонной ночи. Вообще-то, Хао и не должен был видеть Рики еще как минимум две недели — это была часть плана Тэрэ по обеспечению алиби четы Шэнь на день аукциона. Отец был там, а значит мог пострадать — алиби. Сын за неделю до этого уехал из города по семейным делам «вместе со своим другом Гуанруем» и телохранителем — алиби. Приятный бонус — алиби для Хао, хотя вряд ли кто-то задумывался об этом, кроме него самого.       Должно быть, возвращение Рики в город тоже было частью плана. Какой «примерный» сын не вернулся бы, узнав, что его отец мог пострадать при взрыве на светском мероприятии?       Гювин сел рядом, оглянувшись по сторонам, как будто без этого не было понятно, что в «штаб-квартире» они пока только вдвоем. На собрание опаздывали все, а Хао, к тому же, пришел сильно заранее. Ночь была беспокойной, можно даже сказать, что ее не было вовсе — дни слились в одну долгую непрекращающуюся череду событий. Миссия, езда, оружейник. Спать в присутствии Ханбина казалось абсурдом, да и не до сна было, но переспать с ним — другое дело, возможно необязательное, однако вполне интересное. Они расстались ранним утром, и только тогда Хао удалось вздремнуть. Некрепко и беспокойно.       — Что у тебя с лицом? — Гювин нахмурился, склонив голову.       — Ударился, — ответил Хао. Благодаря льду, отек на лице почти сошел, вот только на синяк это никак не повлияло. Пришлось использовать все свои творческие задатки и остатки тонального крема. Судя по вопросу Гювина, художник из Хао так себе. — Где Рики?       Гювин чуть кивнул в сторону и протянул криво склеенный конверт.       — Что это? — спросил Хао, осторожно разворачивая бумагу: дешевый клей местами не просох и пачкал пальцы.       — Я заехал к Сяотин, — шепотом. — Она передала. Я не читал.       Они встретились взглядами. Хао отошел к окну и уселся на узкий подоконник, не обращая внимание на бьющий в спину сквозняк.       Дело в том, что однажды после собрания Вилириса он нашел портмоне, которое, как оказалось, принадлежало Гювину. Настроение отчего-то было задорным, и, отдавая кошелек, Хао в шутку сказал:       — Ну ты и извращенец, раз носишь такое фото с собой.       Гювин тогда замер, побледнел, покраснел и, кажется, чуть не проглотил собственный язык, а Хао всерьез испугался. Никакого фото он не видел, он вообще в это портмоне не заглядывал, но попал в самое яблочко. В своем кошельке Гювин хранил снимок улыбающегося блондина лет пятнадцати в глупом праздничном колпаке. Так Хао узнал, что преданный телохранитель питает теплые чувства совсем не дружеского характера к своему господину.       Он не собирался обсуждать это, даже думать о чужой влюбленности не хотелось, так что предпочел перевести ситуацию в шутку:       — Да ладно тебе, всем нам порой надо на кого-то вздрочнуть.       — Нет-нет, стой, ты все неправильно понял!       Выгнув бровь, Хао оглядел Гювина недоверчивым взглядом. «Ага, а мозоли на руках у тебя от подтягиваний», — подумалось ему, но что-то такое слезливое и ванильное было в глазах телохранителя, что Хао просто фыркнул, вернул портмоне владельцу и собирался быстро свалить.       — Так ты не расскажешь? — требовательно уточнил Гювин.       Хао повел плечами.       — Забуду об этом, если кое с чем поможешь мне.       И вот он устроился на подоконнике, развернув наконец письмо. Бумага впитала в себя запах медикаментов, от которого неприятно свербело в носу, а синие чернила местами расплывались — Хао хотел верить, что виной этому не женские слезы.       Гювин ненавязчиво переместился ко входу в комнату и выглянул в коридор, так и замерев. Следил. Хао принялся читать.

Моему дорогому Хао,

Ты удивлен? Наверное, я становлюсь сентиментальной, потому что скучаю по тебе из-за действия лекарств. Медсестра тоже удивилась. Я подслушала разговор врачей о моем состоянии, но ничего нового не узнала, не переживай. Все стабильно.

В больнице обсуждают какой-то аукцион. Я мало что поняла, но, Хао, ты же в порядке? Я верю в это. Доктор сказал, что через пару дней разрешит мне воспользоваться телефоном, если мои показатели будут в норме. Я буду стараться, Хао, чтобы услышать твой голос.

Медсестра поменяла мне капельницу. и сказала, что В последнее время мне неспокойно. Не волнуйся, просто… Береги себя, хорошо? Мне жаль, что мы не можем быть рядом, как раньше. Так я бы точно знала, что ты в безопасности.

Кажется, голова подводит меня. Прости за этот порыв. Надеюсь, ты будешь не расстроен, а рад. Я люблю тебя, малыш Хао.

P.S. Пришел Гювини и сказал, что ты в полном порядке. Я рада, что у тебя есть такой хороший друг.

      Хао возвел глаза к потолку. Вздохнул. Сложил письмо в конверт и убрал во внутренний карман джинсовки.       — Господин Шэнь идет, — предупредил Гювин. Через несколько секунд Рики действительно зашел в комнату, но Хао уже бродил туда-сюда со скучающим видом.       Блондин медленно приблизился к нему и прищурился. До проницательного взгляда оружейника этим глазам далеко, но…       — Чем ты занимался вчера?       — И тебе привет, — Хао обворожительно улыбнулся, однако Рики это не впечатлило. — Если ты забыл, вчера проходил аукцион. То еще веселье, жаль богатых белоручек с нами не было.       Гювин возник между ними внезапно и возможно спас Хао от получения второго синяка на лице.       — Не трогай меня, — скорее из вредности потребовал Рики, даже не попытавшись скинуть с плеч руки телохранителя. — Шпана, ты знаешь, о чем я. Перестань притворяться тупым.       — Ну ты уж прости, — усмехнулся Хао. — Не у всех в детстве были деньги на образование и книги.       Закатив глаза, Рики подчинился Гювину, который буквально усадил его на стул. Поймав взгляд Хао, телохранитель чуть качнул головой. Немой диалог длился всего несколько мгновений и заставил почувствовать себя провинившимся ребенком. Хао сел рядом с Рики.       — Мне прилетело на аукционе, — сказал он, указывая пальцем на коряво замазанный синяк на скуле. — Там немного не по плану все пошло… Но все же нормально в итоге.       Почему-то беспокойства в глазах Рики меньше не стало.       — А засос откуда?       — Засос?       — Клянусь, я тебя ударю, если ты опять будешь вести себя как идиот, — несдержанно угрожал Рики, но, столкнувшись с озадаченностью в чужом взгляде, цокнул языком и достал из кармана телефон. Небрежным движением он наклонил голову Хао, сделал снимок и повернул экран к его глазам.       На шее за ухом растекалось красное пятно.       — Это не я сделал, — максимально серьезно заявил Хао, отпихнув телефон от своего лица.       — Спасибо, я догадался. Еще раз спрашиваю: чем ты вчера занимался?       В глазах Гювина читалась легкая паника. Хао держался из последних сил и только ради несчастного телохранителя, чтобы не послать белобрысого туда, откуда вылез.       — Сексом.       — Подробнее.       — Прелюдия, проникновение, оргазм. Еще подробнее? — кривясь, ответил Хао.       — Думаю, — вклинился Гювин, — Господин Шэнь хочет знать подробнее не о процессе, а о твоем партнере.       Хао вскинул вверх большие пальцы.       — Удачи ему. Пусть погадает на кофейной гуще.       Молчание повисло внезапно и продлилось недолго.       — Ты хоть понимаешь, чем мы рискуем? — почти прошипел Рики.       — Мы? Ты же вроде говорил, что всегда будешь жив-здоров и все такое. Получается, только моя задница в опасности.       — Это не значит, что надо выставлять ее перед каждым встречным.       — Если у тебя с этим проблемы, ты уж скажи, я тебе хороший член на раз-два найду.       — В том, что ты разбираешься в членах, я вообще не сомневаюсь.       Они ломали панцири друг друга взглядами еще несколько секунд, но победителя не выявили. Несчастный Гювин, должно быть, совсем не находил себе места, да и вряд ли искусно читал между строк. Хао же каждый раз ждал от Рики одного, но точно так же знал, чего блондин ждет от него. Никто из них не был готов сдаться первым.       Как только дверь открылась и Вилирис был в сборе, Хао подпер голову кулаком и старался не уснуть. К сожалению, все силы уходили только на это, поэтому речь Тэрэ прошла мимо него, запомнившись лишь одной фразой: надо залечь на дно. Хао думал, что и с этой задачей справился хреново: оружейник не выходил из головы, слишком уж много тот пронюхал о Вилирисе и самом Хао. Рассказать кому-то? Для такого нужно доверие, а его по карманам не сыщешь. В Вэквоне каждый сам за себя, положиться на чью-то помощь — значит затянуть петлю на собственной шее и шее близкого, любимого, родного человека. Тем не менее, нечто похожее на «доверие» и возможность «положиться» было — уверенность. Но уверенность эта зыбкая настолько, что готова треснуть от любого дуновения ветра.       Например, из-за похищения ключей оружейника.       Хао никогда не считал себя сообразительным и догадливым, но чувство самосохранения — и только ему он доверял — последний месяц верещало, не затыкаясь. Что-то точно было не так, что-то он упускал из виду. Мозг и в обычном своем состоянии-то не был способен решать сложные головоломки, а истощенный отсутствием нормального сна и стрессом он и вовсе переставал связывать причины и следствия.       Хао справится. Обязательно справится и выкрутится, будет в порядке и безопасности. Он в этом городе всю свою чертову жизнь прожил, его так просто не переломить. А пока за шкирку не поймают, он будет делать то, что…       Перед глазами возникло недовольное лицо Тэрэ. В комнате было тихо, все взгляды устремились на Хао.       — Что такое, босс?       — Неужели, — саркастично фыркнул Тэрэ, выпрямившись. — Тяжелая ночка?       Хотелось высказаться, мол, «да, представьте себе, босс, тяжело было оказаться в стеклянном ящике перед толпой богачей, а потом драться с купленными на подобном аукционе охранниками», но Хао сдержался, вместо это изобразив саму собранность и даже добавив к ней подобие пристыженности. Странно, что в нее вообще кто-то до сих пор верит.       — Все свободны, — объявил Тэрэ и тут же добавил: — Хао, останься.       С искренней печалью в глазах Хао смотрел вслед уходящим, пока в комнате не остался он, Тэрэ, Джиун и — глаза в удивлении распахнулись — «особенный» малолетка с аукциона.       — Джиу-у-ун, у тебя новый воспитанник? — с гаденькой улыбочкой спросил Хао, не глядя на мелкого. — Соскучился по звуку ломающихся костей?       Краем глаза он видел, как паренек нервно сглотнул. В планы Хао не входило запугивание детей, он всего лишь хорошо знал Джиуна. Слишком хорошо. Намного лучше, чем хотелось бы.       — Это было один раз. А ты все такой же нытик? — голос его был ровным и стальным, заставляющим сжаться в комок. Но Хао лишь презрительно поджал губы и обратил все свое внимание на Тэрэ, слишком очевидно недовольного перепалками внутри их дружного коллектива.       — Для тебя есть задание.       — Разве мы не должны залечь на дно?       — Оно не связано со светскими мероприятиями. Хикару не выходит на связь, а у нас к ней дело. Навести ее и передай это, — из нагрудного кармана куртки он достал конверт из плотной, дорогой, хорошо проклеенной бумаги. Совсем не похожий на тот, что Хао спрятал в своей джинсовке.       — Вас понял.       — Это еще не все, — требовательный голос Тэрэ буквально заставил замереть уже планировавшего сбежать Хао. — Возьмешь с собой новенького.       — Нет, спасибо, один справлюсь.       Взгляд лидера говорил за него — еще одна шутка, и хрустом ломающихся костей насладятся все. Хао не думал, что способен понять Рики, но в этот момент искренне хотелось капризничать и истерить, как сын богатого папочки, который за свое чадо любому проломит череп. Он успел смириться с усталостью и даже с тем, что поспать ему удастся крайне нескоро, но таскаться с зашуганным ребенком…       — Не делай такое лицо, — сказал Джиун. — Если бы с тобой никто не носился, где бы ты сейчас был?       — Ты переоцениваешь свои навыки учителя и воспитателя, — огрызнулся Хао. — Считаешь себя хорошим наставником? Здорово, а я пас.       — Это не обсуждается, — прервал их зарождающуюся перепалку Тэрэ. Он подтолкнул «новенького», напоминавшего тряпичную куклу, к Хао и указал на письмо в его руке. — Передай письмо и прекрати плакаться. Я предупреждал тебя при нашем знакомстве, — его голос стал ниже, когда он склонился над ухом Хао: — Задача превыше всего. Никого не интересуют твои прихоти. Ты знал, что так будет, когда вступал в Вилирис, разве нет?       Взгляд Хао не выражал ничего. Лишь дрогнувшая скуловая мышца выдавала.       — Идем, — бросил он, практически вылетев из комнаты. Пареньку только и оставалось, что броситься за своим «наставником» следом.

***

      Солнце в зените не грело совсем, и Хао кутался в свою потасканную джинсовку, хотя и сидел в машине — это едва ли помогало не мерзнуть. Ладонью он прикрывал лоб от спрея, закрашивая им волосы. Точно так же он делал утром (и в принципе каждый раз перед выходом из дома), но за несколько часов черный спрей начинал плешиветь, являя миру крашеные светло-русые волосы.       — Спрашивай уже, — буркнул Хао, не глядя на своего вынужденного спутника.       Паренек с самого ухода из штаб-квартиры не проронил ни слова, лишь следуя за старшим. У Джея, одного из помощников Гонука, Хао выпросил машину — мотаться на другой конец города пешком не было никакого желания, — на которой они и доехали до нужного места. Новенький молчал больше часа, а Хао не пытался сам начать разговор. Эту драгоценную тишину он потратил на дрессировку собственных эмоций и построение причинно-следственных связей, которые в его случае представляли собой знак бесконечности — в общем, дело бессмысленное.       — Извините… — пробормотал паренек. Его ладони в замке лежали на коленях, плечи были напряжены, взгляд — опущен. Укол вины попал куда-то рядом с сердцем. Хао вовсе не хотел пугать мелкого и точно не собирался быть с ним жесток. — А зачем… вы красите свои волосы, Господин Чжан?       Хао подавился воздухом, пряча спрей в сумку-ковш.       — Даже не думай снова называть меня Господином, — резко ответил он, о чем тут же пожалел, добавив: — Пожалуйста. Напомни, как тебя звать-то?       — Хан Юджин…       — Так вот, Юджини, это называется конспирация. Светлые волосы привлекают внимание, а с темными я спокойно могу слиться с толпой и затеряться в бедных районах, — он не стал добавлять множество других пунктов конспирации, таких как мешковатая одежда, капюшоны, темные очки, медицинские маски и прочее, хотя они также были неотъемлемыми частями его повседневной жизни. — Вероятность того, что богачи слоняются в трущобах или спальных районах низка, но никогда не равна нулю.       Юджин понятливо кивнул, не отрывая взгляда от своих рук. Очевидно хотел сказать что-то еще, но не решался, поэтому Хао мысленно вздохнул и все же спросил об этом.       — Я хотел поблагодарить вас… тебя.       — Давай без нежностей, — Хао скривился, поймав собственный взгляд в зеркале заднего вида и тут же отвернувшись. От благодарности рождается привязанность — последнее, что нужно безответственному Хао от этого ребенка. — Лучше скажи мне вот что: почему ты решил присоединиться к нам?       — Ну… — Юджин поджал губы, подбирая слова. — У меня никого нет, кроме старшего брата, но он болен. Мы жили в сиротской общине, и денег едва хватало на еду, так что… приходилось искать любую работу, иногда воровать. Главная благодетельница общины сказала, что я могу помочь Олли, если попаду на аукцион, — он прикусил губы. — Господин Ким сказал, что поможет.       — Он заставил тебя присоединиться?       — Нет-нет! — впервые за все время Юджин повел себя экспрессивно: всплеснул руками, закачал головой. — Господин Ким сказал, что теперь я свободен. Я сам напросился.       — Почему?       Мальчишка не ответил, и сначала Хао счел тишину за раздумье, но потом осознал: он попросту не знает ответа. Почудился призрачный запах сигаретного дыма — именно такой оседал в квартире Хао сегодня утром, когда Сон Ханбин курил после душа.       — Уебок, — одними губами проговорил Хао, адресуя ругательство не Юджину и даже не оружейнику. Затем, уже громче, добавил: — Гювин тоже из сиротской общины.       — Телохранитель Господина Шэнь?       — Ага. Ну, телохранителем он стал намного позже, насколько мне известно. Слушай, — вспомнив о Рики, Хао вытянул из сумки тональный крем и дал его Юджину, повернувшись спиной и указав куда-то за ухо, где, как он помнил, остался засос. Паренек послушно принялся замазывать след безумной ночи. — Раз уж я твой «наставник», дам тебе совет. Юджини, никому не доверяй. Особенно Тэрэ и Джиуну. Хотя, лучше тебе не верить никому из Вилириса.       — Даже ва… тебе?       С губ слетел смешок.       — Даже мне, — Юджин вернул тюбик Хао, и тот закинул его в сумку, бросив ее на заднее сиденье. — Идем.       Эзаки Хикару или, как часто ее называли, Кару — любопытная личность. В узких кругах она была известна торговлей техникой с определенными характеристиками, в широких — как владелица сети магазинов секс-товаров. С ней Хао познакомился всего пару месяцев назад через Тэрэ и предпочитал не думать о том, по какому профилю лидер Вилириса связан с Хикару. Будучи не самым общительным человеком, Хао тем не менее хорошо поладил с торговкой. Ее отличал суетливый характер и легкое безумство в глазах, чем-то напоминавшее Ханбина, но в ином плане. Сумасшествие Хикару было связано с работой, причем с обоими направлениями. В беседе с ней в равной степени можно было подорваться и на рассказе о совместимости процессора с материнской платой, и на монологе об особенностях разных видов лубрикантов.       На лице Юджина читалось смущение, когда они спустились в подвальное помещение секс-шопа с яркой вывеской розового цвета. Дверь оказалась не заперта, но в самом магазине никого не было.       — Кару? — позвал Хао, беспечно проходя мимо полок с интимными товарами. Юджин застыл у входа, чуть отшатнувшись от манекена женщины в кожаном корсете, точно не решался пройти дальше.       Дверь подсобки распахнулась неожиданно. Хао как раз стоял рядом, так что ураган в виде хозяйки магазина тут же врезался в него, почти сбив с ног.       — Тише-тише, — он остановил девушку, придержав ее за плечи. — Куда так торопишься?       Хикару запрокинула голову, заглядывая в лицо парню, и тут же уткнулась лбом ему в грудную клетку, протяжно и разочарованно простонав.       — Накладка с поставками.       — Значит, мы не вовремя?       — Типа того, — она отстранилась, вспомнив, почему вообще бежала, и в два шага оказалась в другом конце зала, где стояли раскрытые коробки с упаковками сексуализированных костюмов. — Что надо? Вибраторы, пробки, шарики? Или ты наконец-то решил купить зажимы для сосков с чокером, о которых давно мечтал?       — Ты меня с кем-то путаешь.       Стоя на коленях рядом с коробками, девушка склонила голову и придирчиво нахмурилась.       — Да. По глазам вижу — тебе необходим зонд с электростимуляцией.       — Кару, познакомься, — проигнорировав уверенные заявления, Хао махнул рукой в сторону побагровевшего подопечного. — Это Юджини, наш новенький. Не лезь к нему, он просто ангел.       — Больно надо, — фыркнула девушка, раскладывая товар на полках. — Так значит ты не за этим здесь?       Хао подошел к ней и выудил из кармана конверт от Тэрэ. Хикару закатила глаза, раздраженная тем, что кто-то отрывает ее от работы, но конверт приняла и, разорвав его, принялась бегать глазами по строчкам.       — Наглый сукин сын твой Тэрэ, — вопреки своим словам, она засмеялась по-доброму и даже как-то хитро, словно заинтересованная какой-то авантюрой. — Возьмусь я за ваш заказ.       — Но?       — А ты смышлёный, — Хикару подмигнула, вернувшись к работе. — Но мне нужна будет помощь. Какие-то гондоны повадились нападать на грузовики с моими товарами, — она кивнула на полку, как бы объясняя, что под товарами она подразумевает вовсе не жесткий диск или оперативную память. — На днях напали на мой маленький ангар. Йесо! — внезапно крикнула она. — Где тебя черти носят?       Из подсобки вышла девчушка лет шестнадцати, ростом ненамного выше Хикару. Длинные блондинистые волосы были собраны в небрежные низкий хвост, в руках она держала большую коробку и едва справлялась с тем, чтобы не уронить ее. Юджин ожил и сделал шаг в ее сторону, но поздно — Йесо задела плечом полку и уронила коробку. Содержимое — прозрачные упаковки с фаллоимитаторами — рассыпалось по полу.       Хао и Хикару потратили несколько секунд, просто чтобы наблюдать картину, как два подростка ползают на коленях, складывая секс-игрушки в коробку и неловко переговариваясь. Лица обоих были пунцовыми, но тем не менее намеки на улыбки имелись.       — Вэквонская романтика, — вздохнула торговка, махнув на них рукой. — Йесо была там с другими сотрудниками. Говорит, приехали двое крупных парней на фургоне и завалились в ангар с пушками. Она еще мне плакалась, мол, простите, Госпожа Эзаки, что ничего не сделали. Ну не дура ли? Разве лучше было бы, перечь они мудакам с пистолетами?       — Номер и модель фургона известны?       Вскочив, Хикару подбежала к кассовой стойке и начиркала что-то карандашом на бумаге.       — Держи. На всякий случай тут адрес ангара, номера моих фургонов, которые грабили, и примерные координаты, где происходили нападения, — она передала исписанную бумажку Хао, который, хмурясь, едва различал почерк и понимал суть. — Теперь валите. Нам еще работать надо. Йесо, прекращай флиртовать и закрой за ними дверь на ключ!       До машины дошли молча. Юджин глупо улыбался, разглядывая носки своих ботинок, и Хао предпочитал игнорировать это.

***

      Чем ближе к центру Вэквона, тем выше и презентабельнее становились многоэтажки, тем зеленее парки и зоны отдыха, тем ярче превосходства на лицах и пуще лицемерие на устах. Была бы возможность, Хао предпочел бы не смотреть в окно, но он за рулем; его спутник тем временем все реже держал глаза открытыми — усталость брала свое или яркость богатой жизни глаза резала?       Единственное, что нравилось Хао в центральной части города — возможность затеряться. Богачи на своей территории проведения «культурных» и светских мероприятий знали каждую вошь, в спальных районах стабильность привычна настолько, что любого нового соседа будут обсуждать ближайший год, а в трущобах, где первостепенная задача — выживание, слишком опасно не знать в лицо всех врагов и друзей. Центральная же часть города — территория бизнеса, вычурности, успеха. Пробки на дорогах не рассасываются никогда, в метро толпы людей существуют как единый организм. Лишь по ночам, когда на площадях и в парках сияют огни, а бары открывают свои двери для посетителей, центральный район Вэквона сбрасывает напускную серьезность и обретает черты, знакомые жителям Содома. Остается лишь ждать, когда наступит Судный час — об этом обычно с презрением говорит Гонук. Жаль, что Хао не выучился вере.       Спустя каких-то два часа — чертовы пробки — машина все же становится на «парковочное место». Тратить свои кровные на оплату реальной парковки не хотелось, поэтому идеальным вариантом становится подворотня. В центре города даже они чисты и светлы настолько, что подташнивает.       — Ты остаешься в машине, — безапелляционно сказал Хао, заглушив мотор. Юджин, до этого не задававший вопросов и в целом хранящий молчание, удивил:       — Пожалуйста, возьми меня с собой! Я не помешаю, правда.       — Ты еще скажи, что боишься, — хмыкнул Хао, перегнувшись к заднему сиденью. Достав из сумки салфетки и тюбик тонального крема, он взглянул на Юджина и понял: боится. — Помоги.       Паренек тут же взял салфетки и принялся стирать с волос старшего спрей. В четыре руки за полчаса они избавились от черного цвета — в такие моменты Хао был рад, что спрей не из дорогих, в отличие от салфеток — и снова замазали синяк на лице и засос на шее. Хорошая черта у этого мальчишки — выполнять задание без вопросов, думал Хао, разве что губительная для самого носителя. В Вэквоне доброты мало, но если она у кого-то и находится, то быстро разворовывается без остатка.       Закончив с волосами, Хао опустил окно, из которого тут же подул прохладный ветер, и принялся ерошить волосы, подставляя их потокам воздуха.       — А зачем мы сюда приехали? — неуверенно спросил Юджин.       — За информацией, — волосы все не хотели укладываться должным образом, так что Хао вновь потянулся к сумке и достал гель для волос.       — Разве ваше… твое… наше задание не выполнено? Мы же передали письмо Госпоже Эзаки.       — Ты слишком наивный. Такие долго не живут, — вздохнул Хао, пропуская склизкие пряди через пальцы. Вряд ли Юджин прожил бы долго, не спаси его Вилирис. Это понимали они оба, хоть и не озвучили. — Я скоро вернусь, веди себя хорошо.       Он вышел из машины, но почему-то хлопнуло две двери. Склонив голову, Хао проследил взглядом за подошедшим к нему Юджином.       — Я пойду с тобой.       — Кажется, ты иностранец, иначе я не могу объяснить, почему ты меня не понимаешь. Садись в машину и помалкивай, — отвернувшись, Хао попытался пройти, но Юджин преградил ему дорогу.       — Если оставишь меня здесь, я расскажу всем, кто устроил шумиху на аукционе.       Слова отразились от бетонных стен домов. В подворотне они были вдвоем, до улицы метров пятьдесят. Тогда Хао глухо хмыкнул, прикусив язык, и грубо толкнул паренька к стене. Тот ударился затылком и болезненно застонал, но Хао не обратил на это никакого внимания, придавив предплечьем его гортань. С губ Юджина слетел хрип.       — Слушай сюда, ебучий умник, — прошипел Хао. — Не знаю, кто занимался воспитанием в вашей сиротской общине, но справился он хреново. Мы не напарники и не друзья, а будешь мне угрожать — пеняй на себя. В этом месте я не могу защитить тебя, поэтому лучше бы тебе вздремнуть в машине и не напрягать свою пустую голову.       Юджин зажмурился, просипев:       — Я не ребенок. Не надо меня защищать.       Глаза Хао распахнулись на миг, и он тут же отшатнулся. Паренек согнулся пополам, кашляя, упираясь руками в колени и так пугающе напоминая кое-кого, что Хао отвернулся. Ногти впились в ладонь.       Больше всего в этой жизни он боялся понять Джиуна.       — Ладно, — на выдохе проговорил Хао, нерешительно похлопывая Юджина по спине. — Хочешь со мной? Ладно. Но пообещай слушаться меня, пока не закончим, хорошо? Пообещай.       — Обещаю, — скрывая обиду — Хао слишком хорошо знает эту интонацию, — пробурчал Юджин.       Теперь тишина между ними казалась очевидной и ожидаемой. Из подворотни они попали на узкую, но оживленную улочку. Никто и взгляда на них не бросил: что особенного может быть в двух молчаливых парнях? Даже их внешний вид не привлекал внимания. На Юджине были обычные синие джинсы, белая футболка и черная толстовка, на Хао — темные объёмные штаны и свободная клетчатая рубашка. Он не планировал приезжать в центр, когда собирался утром, так что прекрасно осознавал: для встречи его наряд не слишком подходящий. В его силах было только оставить джинсовку в машине и заправить рубашку в штаны, что он и сделал.       Через десять минут молчания они приблизились к нужной многоэтажке. Таких в центре было несколько, и все жались друг к другу, вместе представляя собой «деловой район». Все градостроительные ухищрения рождали в Хао что-то похожее на ужас: прожив всю жизнь среди домов не выше пяти этажей, он искренне боялся быть придавленным стометровой высоткой. Никто об этом даже не думал — читалось на лицах. Серьезность, суровость, сосредоточенность и ничего от страха. Даже Юджин выглядел скорее заинтересовано, чем настороженно.       Хао с нажимом провел пальцами по горлу, прежде чем открыть стеклянную дверь нужной высотки. В момент его лицо окрасилось фальшивой беспечностью.       Девушка на ресепшене приветливо улыбалась и дружелюбно обрадовалась, когда он назвал не свое имя. Коридор. Лифт. Всюду люди в костюмах, с дипломатами, обсуждающие детали сделок по телефону. Нужный этаж. Дрожь в коленях. Завороженный Юджин. Душащий воротник рубашки.       Скрежет зубов, неслышный за легкой улыбкой.       — Сейчас даже не думай спорить со мной, — тихо, чтобы только невольный спутник слышал, сказал Хао, когда они остановились у нужного кабинета. — Жди в коридоре и никуда не уходи. На все вопросы отвечу потом. Кивни, если понял и не собираешься опять перечить.       Юджин послушно кивнул, и Хао с облечением выдохнув, похлопав его по плечу. Еще на миг замерев перед дверью, он прикрыл глаза.       Как бы у него нос не вырос от вечной лжи…       Прикрыв за собой дверь, Хао расплывается в улыбке. Просторный кабинет где-то в пятнадцать квадратных метров был светлым и теплым, а из раздвижного окна с двумя створками — во всю стену, но не достающего ни до потолка, ни до пола — открывался обзор на город с высоты двадцать шестого этажа. Здесь не было ничего лишнего. Рабочий стол с массивным и наверняка безумно удобным офисным стулом. Шкаф с книгами и рабочими папками. Черный кожаный диван Честерфилд. Вендинговый автомат с напитками и снеками. Дверь в персональную уборную. Чистота и спокойствие — вот что присуще этому кабинету.       Но в этот раз что-то пошатнуло основу. И Хао догадывался, кто же виновен.       — Привет? — приторно поздоровался он. Пара затуманенных ответственностью глаз посмотрела на него и словно бы не распознала.       За столом сидел мужчина лет тридцати — скорее старше, чем младше, но Хао не знал точно. Его лицо отличала некая привлекательность: густые черные брови, чуть срастающиеся на переносице; круглые большие глаза; ровный широкий нос с большими ноздрями; тонкие, но аккуратные губы, всегда с чуть приподнятыми уголками; негустая, но ухоженная щетина на выраженном подбородке; темные волнистые волосы, уложенные в боковом проборе. В одежде он предпочитал классический стиль, и даже сейчас на нем была расстегнутая на две верхние пуговицы рубашка, заправленная в брюки.       Его звали Брайан Филд, и он — владелец крупнейшей страховой компании в Вэквоне. С ним Хао познакомился на своем первом задании от Вилириса в качестве Гуанруя. Тогда едва минул месяц с его присоединения к организации, и от Филда ему нужно было выяснить достаточно поверхностную информацию: кто и за что отвечает в городе, кому принадлежат различные фирмы. Так как Гуанруй был новеньким в городе, Джиун, давая это задание, счел его логичным. Действительно, что может быть очевиднее, чем беспечный юноша с ветром в голове, расспрашивающий о городе у богатого бизнесмена?       Только Хао не был совсем беспечным — ни тогда, ни сейчас. Ему не нравились сальные взгляды, его не смешили вульгарные шутки, и он точно не хотел чувствовать касания чужих пальцев на своей талии. Однако он улыбался, смеялся, позволял трогать. Все в рамках допустимого: он верил, что держал ситуацию под контролем, хотя порой пугающие мысли передавливали трахею настолько, что Хао отлучался в уборную «поправить прическу» и в конце концов выворачивал собственные внутренности над унитазом.       Брайан Филд должен был стать первым обольщенным богачом, с которым Хао никогда вновь не заговорил бы дольше трех секунд, отведенных под «привет», слетевшее со скрученных в полуулыбке губ. Никто из Вилириса не знал, что Филд великодушно позволил Гуанрую обращаться к нему по любым вопросам, а Хао пользовался этим, хоть и старался минимизировать встречи — особенно личные.       — А, Гуанруй, — спустя несколько долгих секунд сказал Брайан. Он читал какие-то бумаги, полусидя на столе лицом к двери. — Я думал, ты уехал из города.       — Так и есть. Мы ненадолго вернулись из-за того, что произошло. Малыш Рики очень переживал за своего отца.       Брайан медленно кивнул, наконец оторвавшись от бумаг. Будничным движением он выудил из пачки, лежавшей на столе, сигарету, закурил и затянулся, стряхивая пепел прямо на пол. Взгляд его прояснился и вновь упал на Хао.       — И ты решил почтить меня своим присутствием? — губы растянулись в улыбке, дым вылетал из носа. — Мог бы и получше одежду подобрать. Глупо скрывать такое тело за тряпьем. Выглядишь, как оборванец.       — Мы только с дороги, — как бы с сожалением объяснил Хао, внутренне желая не то затушить сигарету о глаз Брайана, не то воткнуть карандаш в собственный. — Когда узнали, сразу же выехали в Вэквон. Не было времени на уход за собой.       — Я вижу, — он снова кивнул и вернулся к чтению бумаг. — Прости, котенок, сегодня я не в настроении слушать твое нытье. Если ты по делу, приходи через неделю, а лучше через месяц. Из-за теракта… лучше не забивай свою маленькую красивую голову. Увидимся позже.       Последнюю фразу он произнес уже с нажимом, не оставляя места для возражений, так что Хао оставалось только сжать челюсти, пока Брайан бегал глазами по строчкам на бумаге, и ретироваться. Придется искать обходные пути — не идти же к Тэрэ с нулевым результатом.       Собираясь уходить, он повернул ручку двери, и та внезапно распахнулась против воли Хао. Виной тому — малолетний идиот Хан Юджин, упавший на колени в кабинете.       — Ой, — удивленно выдал он, подняв голову и встретившись с заинтересованным взглядом Брайана. — Братец, тебя так долго не было, — обращался Юджин к Хао. — Мне стало так скучно!       Капризный тон, надутые губы, хмурые брови. Стоящий на коленях в кабинете Филда Юджин — худший ночной кошмар Хао. Душащее чувство зарождалось в груди снежным комом, не только перекрывая кислород, но и делающая абсолютно немым. В уши бил звон, в глазах плыло.       — Гуанруй, почему ты не рассказывал, что у тебя такой милый брат? — спросил Брайан, подойдя ближе. Чертов интерес к Юджину в его глазах не пропадал, напротив — он усилился, когда паренек оперся на его руку, чтобы подняться с колен. — Так уж и быть, я уделю вам несколько минут. Что ты хотел, Гуанруй?       Пока Брайан усаживался за рабочий стол и придвигал к себе ноутбук, у Хао было ровно восемь секунд, чтобы прийти в себя. Юджин ущипнул его за шею и таким образом точно запустил все остановившиеся процессы в организме. На губах снова зацвела улыбка, хоть сердце и билось настолько сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из горла и плюхнется на бежевый ковер, окрашивая его в красный.       Хао не помнил, что именно плел по поводу номеров и модели фургона, но Брайан не выглядел озадаченным, значит ложь звучала правдоподобно. В голове секунды тянулись столетиями, а доступ к кислороду словно в шутку кто-то периодически перекрывал. Когда Брайан наконец рассказал, кому принадлежит фургон, Хао даже не услышал ответ. Скромно поблагодарив за помощь, он схватил Юджина за ладонь и тащил так до самой машины. Коридор. Лифт. Фойе. Узкая, но оживленная улица. Подворотня. Он сжимал ладонь паренька, буквально тянул его за собой и не отпускал, впрочем, Юджин не вырывался. Но стоило им сесть в машину, он отдернул руку и зашипел.       — Больно, — потирая пальцы, сказал он.       Хао перевел на него стальной взгляд, и Юджин мигом сник, отбросив в сторону недовольства.       — Во-первых, — не своим голосом прошелестел Хао, — никогда больше так не делай. Ты, блять, просто не представляешь, с чем играешь. Одному черту известно, что в голове у этих мудаков с большими кошельками. А самое главное — случись что с тобой, никто и не узнает. Твое изувеченное и использованное тело на дне озера разве что сомы найдут. Во-вторых, — он рвано вздохнул, — я горжусь тобой. К сожалению, у тебя большое будущее в Вилирисе.       — Хао… ты в порядке? — обеспокоенно хмурясь, спросил Юджин, стараясь поймать взгляд старшего, но тот не поддавался. — Если это из-за меня, прости… Я не думал, что…       — Мать твою, Юджини, прекрати извиняться, — устало, без капли агрессии. Почти умоляюще. — От этого только хуже.       Молчание продлилось несколько минут и нарушалось только тяжелыми вздохами Хао, похожими на всхрипы. Юджин, очевидно, понятия не имел, куда себя деть, и мог только стараться слиться с сидением.       — Что сказал Брайан? — спросил наконец Хао, массируя горло. Помогало слабо.       — А-а, ну… Что фургоны серийные — я не знаю, что это значит, извини, — и все они принадлежат человеку, которого сейчас нет в городе. Но за них ответственен его сын. Он еще занимает сейчас пост главного оружейника в городе. Вот.       — Сон Ханбин, — слетело с губ вместе с первым спокойным вздохом.       — Да, Господин сказал, что его зовут так. Вы знакомы?       Со следующим вдохом уголки губ дрогнули, устремившись вверх.       — И не только. Я знаю, что нам нужно делать, Юджини.