Вилирис

      У Тэрэ дернулся глаз. Это значило только одно: скоро у всех присутствующих будут разрываться барабанные перепонки.       — Минута на размышления. Нам нужно придумать способ. Сегодня же.       Хао почесал подбородок и приложил максимум усилий, чтобы изобразить на своем лице задумчивость. Проигнорировав требование лидера, он принялся глядеть туда-сюда, словно то самое решение было где-то в комнате вместе со всеми собравшимися — еще чуть-чуть бдительности, и можно будет схватить его.       Комната — или штаб-квартира для решения всех важных и секретных вопросов, как предпочитал считать Тэрэ — на самом деле представляла собой бывшую спальню, от которой осталось одно название да подушка на узком подоконнике. Вроде как лидер любил засесть там в одиночестве глубокой ночью и о чем-то размышлять долгими ночами. Хао сам не видел, но слушок такой ходил. Да и зачем еще нужна подушка на подоконнике? Не спит же Тэрэ на нем. Мало того, что тот слишком узок для такого использования, так в этой «спальне» еще и холодно было до жути. Все из-за крупной трещины на оконном стекле, которое оставалось в раме разве что благодаря божьей воле. Голые стены, старая лампочка, одиноко свисающая с потолка, и длинный деревянный обшарпанный стол тоже не добавляли уюта «спальне». Хао, конечно, спокойно мог бы тут заночевать — и не в таких условиях приходилось жить, — но лидер совсем из другого теста сделан. Хотя, кто его знает. Он личность непредсказуемая и местами даже несуразная.       Хао скрестил руки на груди и откинулся на спинку такого же деревянного и обшарпанного стула.       С другой стороны, Шэнь Рики точно не смог бы провести здесь больше пары часов. Он и сейчас брезгливо морщился, старательно избегая прикосновений к пыльной поверхности стола. Блондинистая макушка явно не обременяла саму себя необходимостью раздумывать над решением, о котором говорил Тэрэ, и дело тут вовсе не в стереотипах — все, как и сам Рики, прекрасно знали, в чем заключались его обязанности, и в них явно не входила разработка планов.       По правую руку Рики неизменно сидел Ким Гювин — та еще заноза в заднице, если остаться с ним наедине, но в работе выкладывается по полной, а также, что более важно для Хао, наверняка смог бы прожить в этой «спальне». По указке или при необходимости. Это уже, впрочем, не так важно. Телохранителей таких чопорных и высокомерных личностей как Шэнь Рики наверняка тренируют и собираться за десять секунд, и пулю в воздухе перехватывать, и спать при любых условиях. Но вряд ли он задумывался над «решением» — не его компетенция. Слишком сложная задача для его головы.       То же, впрочем, можно сказать о Пак Гонуке. Его язык — удары, и он скорее неуклонно следует плану, чем принимает участие в его разработке. Хао с ним не был особо близок, впрочем, как и со всеми присутствующими, поэтому не расспрашивал того о быте и понятии уюта, а Гонук был молчалив настолько, что информацию из него невозможно было вытянуть даже пытками с иглами под ногти или металлическим тазом с крысами. Впрочем, это не мешало Хао быть убежденным, что Пак Гонук вполне в состоянии переночевать в «спальне». Почему-то он даже был уверен, что примерно так выглядит настоящая спальня Пак Гонука — вряд ли он так озабочен комфортом.       «Правая рука» Тэрэ Ким Джиун в определенной степени вызывал у Хао неприязнь — дела давно минувших дней, которые все же оставили след на их взаимоотношениях, сделав те колючими и напряженными. Тем не менее, именно он был тем, кто мог бы придумать «решение». Все-таки это входило в многочисленные обязанности «правой руки» лидера. И времени, к тому же, у него должно быть предостаточно — судя по вечно безупречному внешнему виду и любви к высасыванию жизненной энергии окружающих, Ким Джиун был вампиром. Такие твари не спят, а значит и поломать свою голову может на досуге.       Сам Хао сейчас бы предпочел вздремнуть пару часиков, а не придумывать какой-то там план. Но прикрой он глаза, так Тэрэ тут же орать начнет. И не поспит, и нервы лидеру расшатает, а тот и без того как на иголках. Вот и приходится строить из себя молчаливого умника.       Такая скукота эти совещания… хоть зубочистки в глаза вставляй, чтоб ненароком не моргнуть дольше положенного.       — Как нам пробраться на оружейный склад? — спустя выведенную под раздумья минуту спросил Тэрэ.       — Согласно нашим данным, доступ к крупнейшему оружейному складу имеется у Сон Муна и его приближенных. Вероятно наличие ключей-дубликатов, но их местонахождение неизвестно, — ответил Джиун, по сути повторив то, что все присутствующие уже и так знали. Хао подавил желание закатить глаза — за это Тэрэ тоже может дать по шее.       — Как нам достать ключи? — с явным раздражением в голосе уточнил руководитель.       Молчание.       — Почему вы отвергаете мою идею? — подал голос Гонук.       — Потому что открыто нападать на главного оружейника города — самоубийство, — парировал Тэрэ, как сделал это и раньше, когда Гонук предложил «всечь» Муну и отобрать ключи.       — Сон Мун уехал из города, — нехотя напомнил Рики.       Снова молчание. Тэрэ хмуро переглянулся с Джиуном.       — Кто сейчас заменяет его? — спросил лидер. — Не мог же он уехать на неопределенный срок из города и оставить свой бизнес без присмотра.       — Не мог, — согласился Рики. — Сын его сейчас главный по оружию.       — Что известно про него?       — Мало. Только недавно приехал в город, до этого где-то учился, — Рики повел бровью, как будто помогать составлению плана было недостойным для него делом. — Вроде как Мун вообще скрывал его существование. По крайней мере приближенные не знали о нем.       — Ближе к делу, — вклинился Джиун.       — За языком следи, — огрызнулся Рики, на что Хао внутренне ликовал. — Сыночек этот кажется открытым и добродушным, но и дураку понятно, что такие ангелочки оружием не торгуют.       — Ты с ним виделся? — спросил Тэрэ, проигнорировав перепалку.       — Можно и так сказать. Были на одном светском ужине, — плечи Рики напряглись. — Если хочешь спросить, общался ли я с ним: нет. Гювин может с его охранниками переговаривался, — он взглянул на своего телохранителя.       — Те же амбалы, что у Муна, — ответил Гювин. Хоть и кратко, но все присутствующие прекрасно знали этот тип охранников, потому подробности были излишни. — Не болтают просто так.       — Хао? — Тэрэ перевел взгляд на него. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.       — Ты знаешь, я всегда готов, — отвечал он с легкомысленной улыбкой. — Если надо кого-то соблазнить, с кем-то переспать…       — Мы не используем подобные методы, — отчеканил лидер.       Тэрэ был раздражен его халатностью: аж желваки заиграли. Но Хао был доволен, он рассчитывал как раз на такую реакцию. Может быть так лидер бросит попытки таскать его на мозговые штурмы?       — Ладно, не скалься, — попросил он, насладившись недовольством Тэрэ. — Что там с этим сыночком? Надменный щегол или сальный развратник? А, Рики? — обратился Хао напрямую. Шэнь смерил его скучающим взглядом.       — Ни то, ни другое. Смотри на мир чуть шире, шпана, — посоветовал он, чуть ухмыльнувшись. Хао притворно обиженно надул губы. Он просто пытался разрядить обстановку шуткой. Кто же знал, что крыса из высшего общества так болезненно воспринимает стереотипы о подобных себе.       — Я понял. Разговорю, обольщу, обворую. Делов-то, — буднично проговорил он. — Как звать его? Не могу же я строить глазки безымянному сыночку Муна.       — Сон Ханбин. Кстати, трахаться можно и с тем, чьего имени не знаешь, — язвительно заметил Рики.       — Доверюсь тебе, как эксперту, — дружелюбно улыбнулся Хао. Гонук в открытую засмеялся, а Гювин получил локтем под ребро за плохо скрываемый смешок.       Впрочем, все прекрасно знали, что такими путями Хао информацию не добывает, и саркастичные замечания Рики — лишь извращенный юмор, приемлемый для этих двоих. Для нежностей нет никаких поводов, от официоза тошнило, а общаться как-то надо, хотя и не сказать, что есть большое желание.       — Прекращайте, — строго, но без злости приказал Тэрэ. Массируя указательным пальцем висок — на взгляд Хао, презабавная привычка, — продолжил: — Знакомишься, улыбаешься…       — Не учи меня моей работе, — фыркнул Хао, закатив глаза. Тут же словил на себе прожигающий насквозь взгляд лидера и поджал губы, но на попятную не пошел. — Брось, я все понимаю. Справлюсь. Если что, Гонук меня подстрахует.       — Нет. Пойдете только вы с Рики. Меньше шума, — отчеканил Тэрэ, твердостью голоса отвергая любые возражения.       Хао чуть прикусил щеки, вытягивая губы трубочкой, затем пожал плечами, смирившись. Спорить не имело смысла.       Еще неделю ждали подходящего момента — проще говоря, «светского ужина», о котором говорил Рики. На таких вечерах вся элита красовалась в дорогущих костюмах, ненавязчиво касаясь сверкающих часов, колье или запонок, только чтобы, скромно смеясь, ответить на вопрос о цене. На парковке всегда стояли последние модели иномарок, а подавали только шампанское и изысканные канапе. Скукотища — бессмысленная, беспощадная и вычурная. Но такова была одна из сторон Вэквона — города, в котором Хао прожил всю свою жизнь. Конечно жил он на другой стороне — грязной, черствой и все такой же беспощадной, — однако многое знал про дорогую жизнь. Первый и самый главный урок, который он выучил еще в детстве, чуть ли не с материнским молоком проглотил: если кому-то очень хорошо жить, значит кто-то другой будет сильно страдать. Пока представители высшего света наслаждаются своей роскошной рутиной, те, кому в жизни не повезло родиться в семье простых рабочих, вынуждены пресмыкаться. Иначе никак.       Впрочем, есть один способ. Призрачный шанс на торжество гуманизма. Борьба.       Так и появился «Вилирис». Оппозиция, экстремисты, террористы — можно называть их по-разному, но лучше, конечно, не знать о них совсем. Чего не знаешь, не выдашь на допросе, а допрашивающим наверняка будет интересно узнать о тех, кто планирует сломать систему, в которой как привычный механизм работает принижение человеческого достоинства.       — Сегодня не будет аукциона? — спросил Хао, бессмысленно пялясь в окно. Он, Рики и Гювин, который без оговорок следовал за Шэнем всюду, ехали на тот самый вечер в престижной иномарке. Ворот шифоновой полупрозрачной рубашки призрачно натирал шею, и Хао то и дело поправлял его.       — Нет, — ответил Гювин. Рики не обращал внимания на их разговор, словно и не слышал. — Только еда, напитки и сплетни богачей, — чуть тише добавил он, не желая обидеть высокородного блондина, так чувствительно относящегося к колким комментариям в сторону своего класса. Нередко у Хао возникал внутренний диссонанс: и как этот лощеный блондин из элиты Вэквона может участвовать в деятельности «Вилириса»?       Впрочем, ему до чужих мотивов дела особого не было. Разве что иногда поразмышлять на досуге, но не более.       — Приехали, — пробасил водитель, и в подтверждение его слов машина мгновенно, но плавно остановилась.       Хао перевел взгляд на своих спутников — те смотрели в ответ. Все трое молча вышли на улицу, и Хао тут же взял Рики под руку, смеясь так, словно Шэнь только что рассказал некий презабавный анекдот. Блондин поддержал спектакль самодовольной улыбкой, а Гювин — каменным выражением лица, присущим телохранителям.       Играть рокового молодого человека, не знающего бед и не обремененного интеллектом, нравилось Хао. Он любил притворяться, любил врать, любил обводить вокруг пальца сливки общества — искренне наслаждался их верой в его глуповатый образ. Мог строить глазки пузатым чиновникам или драматично вздыхать, слушая местные сплетни от светских львиц, но никогда не смотрел свысока на швейцаров, официантов и телохранителей. Не позволял себе забыть, что лишь примеряет на себя выдуманный образ.       Аукционы — все дело в них. Хао мог только гадать, кто из людей, обслуживающих высокомерных сволочей, делал это по своей воле и за какие-никакие деньги, а кто был куплен, точно иномарка или запонки, и не имел права голоса.       — В норме? — коротко поинтересовался Рики, пряча дежурную улыбку за бокалом шампанского. Они прохаживались вдоль стола с канапе, как бы выбирая, чем бы перекусить, на самом деле высматривая Сон Ханбина в толпе черно-белых костюмов и цветастых вечерних платьев.       — Ломает, — Хао чуть качнул головой и тут же расплылся в улыбке, схватив со стола шпажку с насаженными на нее клубникой и дорблю. Склонив голову, протянул закуску к губам Рики. — Твоя любимая!       Шэнь снисходительно улыбнулся и мимолетно закатил глаза, но канапе съел. А Хао достаточно хорошо знал его, чтобы прочитать в его взгляде что-то вроде: «Не вплетай меня в свой цирк». К его сожалению, Хао любил чуть-чуть раздражать — они оба прекрасно это знали.       На миг Рики бросил взгляд куда-то за спину Хао и тут же вновь посмотрел на своего спутника.       — Сон Ханбин там, — сказал он, чуть вытянув шею, как обычно делают, распуская свежие слухи. Хао притворно удивился. Чего не сделаешь, когда находишься под наблюдением десятков глаз, обладатели которых в любую минуту могут обратить внимание на нестандартное для таких вечеров серьезное или хмурое выражение лица. — В черном пиджаке. Тату на ключицах — ты поймешь.       — Тату, — томно проговорил Хао. — Как сексуально.       — Не переигрывай, — усмехаясь, выдохнул Рики. — Пойдешь сам, или мне представить вас?       — Вали уже, разберусь, — кокетливо подмигнув, ответил Хао, взял со стола бокал шампанского и не спеша продолжил осматривать многообразие канапе, удаляясь от Рики.       Итак, Сон Ханбин, его цель, был занят разговорами с сиблингами Хюнин — детьми бизнесмена в сфере строительства, более известного в Вилирисе как владелец одного из самых престижных казино города. Старшая дочь Леа официально обучалась за границей, по слухам — помогала распространять влияние отца там же. Хао никогда не видел ее и не был знаком с ней, поэтому плевать хотел на слухи, окружающие эту персону — да и какое ему дело, раз Леа давно не появлялась в Вэквоне? Ее младшие брат и сестра, Кай и Бахи, которую чаще всего называли просто Хи, на первый взгляд были схожи с Рики — золотые детки, холодно глядящие на прислугу и любящие хвастаться достижениями своих родителей. Что происходит за закрытыми дверями, Хао не знал, но точно был уверен: глупые глазки и милые улыбочки могут скрывать интересные тайны.       Если бы ему было чуть больше, чем все равно, он бы точно расспросил Тэрэ о деталях плана. Например, что они собираются делать с ключами от оружейного склада, когда Хао их достанет? Вряд ли люди вроде Сон Муна пренебрегают охраной или хотя бы камерами. Да и постфактум ограбления всю их шайку-лейку вычислить можно будет по горячим следам за полчаса максимум. Однако Хао скучал от таких мыслей и знал тех двух людей, которые наверняка подумают об этом за него — он их всего лишь знал, не доверяя и не веря. Запахнет жареным, и ни один отпечаток пальца не позволит полицейским выяснить, куда сбежал Чжан Хао.       У него проблемы серьезнее были: совсем не зная характер жертвы, он не мог предугадать ее реакцию. Подходить к Сон Ханбину и начинать разговор первым слишком рискованно. То же со знакомством через Рики, и даже сложнее — в таком случае надо учитывать и потенциальные мысли жертвы относительно третьего лица-посредника. Завести разговор с сиблингами Хюнин не представлялось возможным: между ними и Хао было поверхностное знакомство, которое практически всегда хуже незнакомства.       Вежливо избегая бесед, он перехватил бокал с шампанским у официанта и остановился. На первый взгляд Сон Ханбин не походил на вэквонца. Всех жителей от трущоб до пентхаусов объединяло одно: готовность броситься в атаку в любой момент. Кто-то скрывался под личиной самоуверенности и холодного безразличия, кто-то демонстрировал когти сразу — все об одном. Оставалось лишь гадать, в каких условиях жил Сон Ханбин до возвращения в Вэквон, коль скоро враждебности от него не чувствовалось никакой.       Это то, что нравится Хао. Это то, чему он не доверяет.       «Если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя». Когда-то Хао прочитал эту фразу в одной из книжек дома у Рики. Смысла высказывания никто не объяснял, и под влиянием прагматичности оно превратилось в метод. Хао наблюдал за своей жертвой неотрывно, покачивая бокал в руке, пока Ханбин не посмотрел в ответ: главное в этой методике привлечения внимания — вовремя увести взгляд. Жертва почувствует внимание к своей персоне, но будет в замешательстве, которое неизбежно приведет к интересу.       Хао отвернулся и как бы засмотрелся на Рики, о чем-то серьезно беседующего с коллегами отца. Поднес бокал к губам и едва позволил алкоголю коснуться их. Облизнул. Сморщил нос. Еще одна уловка.       Шаги. Аромат дорогого парфюма. Голос:       — Вы не любитель «Аввадона»?       Лишь крепкая выдержка позволила сдержать усмешку. Клюнул дважды.       Вблизи — а Хао удостоил его только скучающим взглядом через плечо — Сон Ханбин выглядел еще более дружелюбным. В меру бледная кожа, темные волосы и густые брови, полуулыбающиеся малиновые губы, аккуратные и неострые черты лица, выразительные глаза, обрамленные чересчур длинными ресницами, крепкие широкие плечи, выступающие ключицы и тату под ними — все это могло бы создать образ опасного сына главного оружейника города, но в Сон Ханбине не разглядеть стержня жестокости. Он больше походил на приемыша в семье гангстеров из глупого ситкома. С такими Хао дела не имел — такие в Вэквоне живут недолго.       — Слишком сладко, — ответил он, задержав взгляд на татуировке. Солнце, звезда, луна. Как претенциозно. — Мне по душе терпкость.       — Вам стоит обратить внимание на «Асмодей». Правда в Вэквоне его достать невозможно. Если не знать, у кого спрашивать.       Пришло время завязки. Хао заинтересованно вскинул брови, открыл рот, но тут же прикусил губу, опустив взгляд. Делать вид, что клюнул ты — полезно до жути. Плевать он хотел на шампанское и его разновидности, дело не в этом. Жертва явно дает понять о своем желании продолжить общение, шампанское — предлог. Когда парень зовет к себе смотреть фильм, вряд ли вы действительно будете познавать прелести кинематографа. Все просто.       — Я бы не хотел обременять вас… — мягко проговорил Хао, глядя исподлобья. Беспроигрышная тактика.       Реакция на нее всегда одна — тщеславное желание оберегать.       — Для таких, как вы, не жаль и головы лишиться, — он протянул ладонь для рукопожатия. — Сон Ханбин. Позволите узнать ваше имя?       Внутренне Хао опешил, но вида не подал. Никто из представленных Рики чиновников и золотых деток не жал ему руку при знакомстве: образ глуповатого и наивного богача не предполагал серьезного отношения.       И он не жал руку в ответ, лишь позволил чуть сдавить свою. Продолжая показывать слабость во всех проявлениях, Хао подозвал официанта плавным жестом и вернул ему бокал, чуть кивнув.       — Ваша фамилия звучит знакомо, — подметил он.       Ханбин сощурил глаза. Нехороший знак.       — Должно быть, вы знакомы с моим отцом.       Мало, но давить опасно. Хао легкомысленно хихикнул.       — Сомневаюсь. Я недавно в Вэквоне, поэтому мало с кем знаком. Благо, мой милый друг Рики помогает мне освоиться, — он перевел взгляд на блондина, стоящего в центре в окружении золотых деток, в том числе сиблингов Хюнин. — Ох, извините меня, господин Сон, я совсем забыл представиться. Мое имя Гуанруй.       Ложь дается легко, привычно, как очередная сигарета для курильщика. Не выжил бы, сообщай он каждому встречному хоть строчку правдивой информации из своей биографии. Однако «искренность» подкупает жертву: Ханбин простодушно усмехается.       — Прошу, обойдемся без формальностей? Мне до «господина» еще жить и жить.       Интересно, знай он, сколько вранья в этом миловидном Гуанруе, как быстро Хао подстрелили бы в подворотне или представили бы на аукционе в качестве очередного товара?       — Буду счастлив, Ханбин.       Музыканты, до этого настраивавшие инструменты, наконец позволили мелодии разлиться по залу. Скрипачи вступали первые, и Хао невольно прикрыл глаза, заслушавшись. Классическая музыка — единственное, что нравилось ему на подобных «светских вечерах», помимо вождения представителей элиты Вэквона за нос.       — Потанцуем? — Ханбин взмахнул ладонью в приглашающем жесте.       Помимо них по залу закружили еще с десяток пар, придав этому застывшему месту хоть какого-то движения. Вести, безусловно, должен был Ханбин, и Хао даже не думал возражать, положив одну ладонь на его плечо и позволив обхватить пальцы другой. Десять секунд на смущенное молчание — этикет. Хао не умный, но находчивый: где искать ключи от оружейного склада? Не факт же, что Ханбин носит их собой, тем более на «светские вечера». Его отец, правда, носил. Прямо на шее. Поначалу Хао был уверен: бутафория. Однако Гонук в компании пары своих подчиненных однажды проследил за Сон Муном до склада, где тот открывал двери, не снимая ключей с собственной шеи. Очевидно, что Ханбин не настолько сумасшедший, но вряд ли сильно отличается от отца в целом.       — Тебе не по нраву сладость? — отвлек от размышлений бархатный голос.       Если ключи у него дома, придется ехать. Спать с сыном оружейника за ключи — сомнительная концепция. Придется пересечься с Рики и раздобыть у него снотворное.       — Только если она в меру. От переизбытка становится тошно.       — А терпкость? От нее не тошно?       У него точно должен быть дубликат: Сон Мун просто не мог уехать из города, не предоставив сыну доступ к складу. Вдруг он достаточно легкомысленный, чтобы отдать ключи своему телохранителю?       — Все зависит от…       Дыхание перехватывает. Хао цепляется мертвой хваткой за чужое плечо, глядя в лицо Ханбину широко распахнутыми глазами. Он с легкостью может оказаться на полу, если бы сын оружейника решил убрать руку с его талии, но он держит крепко и улыбается немного насмешливо. Наклон партнера в сторону дается Ханбину так легко, что это вызывает нечто похожее на восхищение.       — Прости, — говорит он без капли сожаления. — Ты выглядел таким задумчивым. Так от чего все зависит?       — От баланса, — на выдохе произносит Хао, внутренне бушуя. Он точно столь же сумасшедший, как его отец.       Как только Ханбин вернул его в прежнее положение со всей возможной бережностью, зал закрутился по новой. Слишком много внимания они привлекли — не к добру. Хао коснулся горла и чуть нахмурился, прежде чем отойти к столу с напитками. Широкий выбор алкоголя, правда, являл для него отсутствие этого самого выбора. Пришлось терпеть сухость на языке.       — Позволишь нескромный вопрос? — обратился Ханбин, игнорируя повисшее в воздухе напряжение.       — Позволю, — кокетливо улыбнувшись, ответил Хао. Прикрыв глаза, сдержал порыв их закатить. Знает он все «нескромные вопросы» наперед: личная жизнь, предложение продолжить вечер в другом месте, интерес к его прошлому. На каждый есть шаблон ответа.       — Как тебе в Вэквоне?       — Достаточно скромный вопрос.       — Не суди меня строго. Я просил разрешения на один нескромный вопрос и не могу просто так потратить твое дозволение. Прелюдия важна.       Хао перевел на него незаинтересованный взгляд. Педант.       — Не против выйти? — предложил Ханбин, проигнорировав демонстративное молчание в качестве ответа. — Свежий воздух способствует хорошей беседе.       Безразлично пожав плечами, Хао взял его под руку и, прежде чем покинуть зал, мимолетно перехватил взгляд Рики. Коридоры пустовали, лишь пара официантов слонялась туда-сюда, да охранники замерли статуями на контрольных точках. Вечерний воздух и правда открывал второе дыхание, но пускал зябкие мурашки по телу. Хао едва заметно поежился.       — Куришь? — поинтересовался Ханбин, по-джентельменски накрывая его плечи своим пиджаком.       — Только пассивно, — лукавя, ответил Хао, запустив руки в рукава пиджака. Парфюм бьет по обонянию. Древесно-пряный аромат — не самый любимый аромат, но чем-то до ужаса подходящий образу Ханбина.       Зажигалка поделилась теплом с вредоносной никотиновой палочкой. Хао легко усмехнулся.       — Разве ты не хотел подышать свежим воздухом?       Ханбин надолго затянулся и выпустил дым через нос, отвечая:       — А тебе не кажется, что свежего воздуха в Вэквоне днем с огнем не сыщешь?       — Не понимаю, о чем ты, — нараспев, как бы глуповато увильнул от ответа Хао. Разговоры про политику и устройство общества — то, чего жизненно необходимо избегать, тем более, когда ведешь разговор с сыном главного оружейника города в образе глуповатого повесы.       Пальцы левой руки незаметно скользят по внутренней стороне пиджака. Улыбка.       — Мне кажется, ты не до конца честен со мной.       Он нащупывает свой телефон в кармане брюк и зажимает одну из кнопок.       — Не обижайся, — Хао надул губы и коснулся плеча Ханбина, якобы убирая лишнюю ворсинку с рубашки. — Мы обязательно узнаем друг друга лучше, но позже, хорошо? — невинная улыбка, взгляд снизу-вверх. Ханбин вновь затянулся.       Глупый, глупый Сон Ханбин. Такой же, как и все. Никто не способен спастись от очарования Чжан Хао.       — Так что ты хотел спросить? — напомнил Хао, отведя взгляд и склоняя голову то к одному плечу, то к другому, разминая шею.       — Что ты думаешь о Вилирисе?       Со стороны казалось, что Хао расслаблен, потому и прикрыл глаза. Только он сам слышал звон в ушах, заглушающий здравый смысл. Даже для тренированного с детства самообладания этот вопрос — испытание.       Но Хао справился с ним, когда задумчиво помычал, прежде чем переспросить:       — Вилирис? Это что-то из алкоголя?       Простодушный искренний смех как реакция на выдаваемые им глупости — подтверждение работоспособности методики.       — Как давно ты приехал в город?       — Около пяти месяцев назад.       — Это объясняет то, почему ты не слышал о Вилирисе, — Ханбин кивнул сам себе. — Полгода назад они наделали шума в определенных кругах. Vilis. С латыни значит «подло», «гадко»… Переходя из уст в уста, оно преобразилось в Вилирис. О них не говорят открыто: многие не хотят признавать факт существующей угрозы для устоявшегося режима.       Хао демонстративно обернулся, но, похоже, кроме них и пары охранников, стоявших непосредственно у входа и не способных подслушать разговор, никто не планировал дышать свежим вэквоновским воздухом.       — Рики не рассказывал мне, — несколько обиженно бросил он.       — Неудивительно, — усмехнулся Ханбин, выдыхая дым. — Не престало сыну прокурора болтать о подобном. Его отцу еще тогда поручили переловить всех из Вилириса, но не вышло. Все следы затерялись, как будто те, кто их оставили, исчезли.       — Исчезли?       Ханбин затушил сигарету о подошву своих безусловно дорогущих ботинок. Положил бычок на ладонь и сжал в кулак. Затем раскрыл ладонь. Окурок исчез.       — Примерно так, — он пожал плечами и чуть качнул головой на искреннее удивление в глазах Хао. — В итоге их дело закрыли, посчитав преступников сбежавшими из города или перебившими друг друга.       — Ты меня интригуешь. Что же они натворили?       Помолчав, Ханбин поджег вторую сигарету. Затянулся.       — Проникли на аукцион и освободили шесть человек.       До этого момента Хао и не задумывался о том, насколько губы оружейника притягательны — должно быть, они и не были таковыми ранее. Но теперь почти неудержимым было желание сцеловать с них эти слова. Конечно же он блефовал, говоря, что не слышал об инциденте полугодовой давности. Однако впервые кто-то из элиты города говорил о нем, как об освобождении людей, а не о воровстве товара.       — Как же так? Тех шестерых после случившегося никто не видел?       — Может видел, может нет. Искать их точно не пытались: всего один из них добровольно продал свою жизнь, остальные были беспризорниками. К тому же, организатор аукциона — не слишком влиятельный, хоть и не бедствующий предприниматель. Он не горел желанием оказаться в центре внимания в таком свете. Продал остальных — и был таков.       Хао молчал, намеренно задержав дыхание. Затем демонстративно зевнул, прикрыв рот ладонью.       — А ты?       — Я? — Ханбин вскинул бровь.       — Все про других да про других. Дело закрыто, в преступниках угрозы не видят. Не просто же так ты спрашиваешь у меня про городские легенды.       Время текло слишком медленно, и это начинало раздражать. Плевать Хао хотел на мысли сына оружейника, даже если те касаются Вилириса — ему бы дело до ума довести и задание выполнить, вот только успех зависит не от него одного.       — Гуанруй, — только поймав чужой взгляд, Ханбин продолжил: — Тебе можно доверять?       Ответ ему — смешок на растянутых в полуулыбке губах.       — Никому нельзя доверять, Ханбин.       Наконец это случилось: со стороны входа послышались шаги, и оба отвлеклись от гляделок, потеряв интерес. Подошедший Рики вежливо кивнул Ханбину, стоявший за ним Гювин поклонился.       — Приношу извинения, но отец попросил нас вернуться домой, — блондин положил ладонь на лопатки Хао, подталкивая его к машине. Водителя, который привез их сюда, уже не было — все шло гладко.       Но Хао вывернулся из-под чужой руки и капризно надул губы.       — Милый Рики, не будь таким грубым! — он подошел к Ханбину, вновь глядя снизу-вверх. — Спасибо за приятный вечер. Надеюсь, в следующий раз мы продолжим наше знакомство.       Не дав тому ответить, Хао невесомо коснулся губами его щеки — что вряд ли можно было считать поцелуем, скорее мазком — и взял Рики под руку, направившись в сторону машины.       В салоне тишина царила ровно две минуты, за которые Гювин, оказавшийся на водительском сидении, успел увезти их достаточно далеко, чтобы не опасаться лишних глаз. Рики расположился на пассажирском сидении, и оба молчали, хотя слишком очевидным было их желание расспросить о результатах миссии.       — Блять! — первое, что они услышали от Хао. На заднем сидении, где ранее они свободно разместились втроем, все равно было мало пространства, чтобы он наконец-то почувствовал себя не зажатым. — Меня сейчас вырвет.       — Пакеты в…       — Метафорично, — прервал он Гювина. Однако в дверной отсек все равно полез. Выудив оттуда влажные салфетки, Хао принялся тереть свои губы, выпутываясь из чужого пиджака. — Во внутреннем кармане ключ.       Рики, с некоторым пренебрежением поймавший переброшенный на переднее сидение автомобиля пиджак, достал нужный ключ. Точная копия того, что Сон Мун носил на своей шее.       — Отвезешь сначала нас домой, потом бери байк и езжай к Хикару. Пусть сделает дубликат, — раздавал указания Рики. — За час управишься? — ответа не последовало, но Хао был уверен, что Гювин и без озвученного согласия все сделает. — Кажется, шпана, тебя сынок Сон Муна особо удивил.       — Он не похож на твое довольное лицо, чтоб удивлять меня, — огрызнулся Хао, не стремясь скрыть свое раздражение. Уж с этими двумя играть нет необходимости — слишком много времени проведено вместе, слишком мало смысла в маске удовлетворенности жизнью. — Какого хрена ты так долго не реагировал на экстренный вызов?       — Я не твоя мама, чтоб за тобой бегать, — холодно ответил Рики, чем заставил Хао закатить глаза. — Даже если тебя будут насаживать на нож или на что-то другое, я приду только тогда, когда мне это будет удобно.       — Сделай одолжение: рот закрой.       — Не забывай, в чьей машине и в чей дом ты едешь.       — Я помню, спасибо за беспокойство. Обязательно выражу твоему папочке Шэнь благодарность сегодня вечером. Может даже постараюсь достаточно, чтобы породниться с тобой.       Повисла тишина, прерываемая только шумом мотора.       — Сдаюсь, — все также холодно ответил Рики, но взгляд Хао в зеркале заднего вида перехватил. — Ты действительно зол.       — А ты действительно мудак.       На это ответа у блондина не нашелся, и путь до дома господина Шэнь все трое провели молча.