В новогоднюю ночь...

      На пороге меня встретил папа. Он, скрестив руки высматривал меня презрительным взглядом. Уже доложили?       — Дыхни, — сказал он спустя какое-то время. Время, которое я принял бы за несколько часов, хотя в самом деле, вероятно, прошло каких-нибудь тридцать секунд.       Без капли страха я дыхнул. В коридор выбежали несколько любопытных родственников. Я жестом попросил их удалиться, однако, они меня не поняли. Зато папа нахмурился. Что дальше?       — Не курил? — спросил он недоверчиво.       — Нет.       Я ответил слишком быстро, чтобы мне можно было поверить. Напряжение между мной и отцом нарастало. Смотреть ему в глаза было тяжелее с каждой минутой. Родственнички глазели, ожидая дальнейшего шоу.       — Уверен?       — Да.       — А вот завуч так не считает, — фыркнул отец. На его лице появилась предупредительная улыбка — каждый твой шаг может привести тебя к ужасным последствиям, готовь свою задницу, пока я готовлю свой ремень.       Ответить на это утверждение было нельзя. В целом, молчать тоже.       — Я так… окурок поднял просто. Кто-то, бросил, и я…       — Чеши больше! Ежели я с тобой не так много времени провожу, это не значит, что я не знаю своего сына! — разъярённо, но всё ещё тихо ответил мне он.       Папа был прав. Не знаю, как, но чтобы не случилось, даже про самое маленькое событие в наших жизнях, он знал как никто другой. Это восхищало и пугало одновременно.       — Ну, так я…       — Значит так. У меня нет времени возиться с тобой и выяснять с какого перепугу ты закурил прямо в школе. Хочешь курить — кури так, чтобы я об этом не знал, ясно? Мне плевать, ты можешь хоть задохнуться от этого никотина, безвольный ты мой. С вами, наркоманами, хоть что делай, пока ты сам не поймёшь, что ты творишь, останешься покорным рабом тех людей, которые богатеют за счёт твоей зависимости. Без дела я это, конечно, не оставлю, а то эти, — папа обернулся на своих детей. Братья-сёстры в один миг исчезли из коридора. Он не договорил свою фразу, взял меня крепко за плечи, — Будешь учить биологию эту и мне все параграфы пересказывать.       Повезло? Я даже не знаю. Возможно, я настроился на что-то более жёсткое, однако, как бы мне сейчас хотелось крикнуть Господу Богу слова благодарности.       — А теперь пошёл вон с глаз моих долой, — сказал он с явным раздражением.       Стоило мне зайти в комнату, как толпа родственников мигом появилась в след за мной.       — Ну ты даёшь, конечно! — сказал Украина, — Думать надо, что ты делаешь!       — Ой, ну без твоей заметки я бы не понял! И без тебя знаю, что мог попасть.       — Ты ещё чуть нас не подставил! — недовольно буркнула Латвия, — Забыл что ли, что папа любитель наказывать всех в случае недоразумения?       Она была права. Папа частенько давал нам всем ценные указания при исполнении которых мы исправляли ошибку кого-то из нас. После этого, справедливости ради, мы давали хороших люлей тому, из-за кого мы были наказаны.       Но на этот раз всё обошлось.

***

      Я бросил портфель на парту, и откинулся на спинку стула. Он покачнулся, хотел было упасть, но Каз своей рукой предотвратил моё падение.       — Ага, — кивнул я ему в знак благодарности.       — Ты откуда сигарету-то достал вчера? Сколько у тебя ещё есть? Я тоже хочу вообще-то!       — Спокойно, это был ещё твой огрызок.       Каз разочарованно цокнул.       — У тебя ломка что ли была? — какое неприятное слово — ломка! , — Аль с мозгами не всё лады? Я просил тебя его выбросить!       — Это нужно было для кое-чего, — сказал я, отведя взгляд. Рассказывать про то, для чего я вчера зажёг остаток сигареты я не стал. Не всё нужно знать моему любезнейшему брату.       Гема, сидящая за первой партой, была окружена своими двумя подружками. Они выглядели обеспокоено, а одна из них поглаживала Гему по плечу. Я заметил, что эти трое часто с противной нежностью касались друг друга. Это, безусловно, наталкивало на некоторые мысли. С одной из подруг я столкнулся взглядом. Она сурово посмотрела на меня и показала мне кулак. Каз присвистнул.       — Что-то у тебя отношения с девчонками совсем никак не складываются. Чем обидел «тройняшек»?       Тройняшками Каз называл Гему и её подружек, потому что они всегда были вместе. Они были теми самыми подружками, которые даже в туалет в одну кабинку заходят вместе. Да и одевались девочки одинаково.       — Не бери в голову, — отмахнулся я.       — Ну-ну! Они просто так это не оставят, — хихикнул брат, толкнув меня локтем в бок, — Будь аккуратнее, мало ли на что они пойдут. Сам знаешь, у одной из них с башкой не всё в порядке.       Я не знал, чего я чувствовал больше — злости или сожаления по отношению к Германии. С одной стороны, быть наказанным (а тем более биологией) было как минимум досадно, а с другой… Ну, я ведь не последний мудак, в конце то концов!       Уроки ощутимо забрали у меня сил и после восьмого урока я уже был выжатым лимоном. Едва переставляя ноги я поплёлся к раздевалке. Казахстан побежал к учителю русского, чтобы задобрить её шоколадкой, ибо за контрольную та ему влепила жирную тройку. Он надеялся исправить работу на четыре. Я пожелал ему удачи и мы разошлись.       — Эй! Россия! — ко мне подошла одна из подружек Гемы, — Извиниться перед одноклассницей не хочешь?       Её тон мне не понравился.       — Всё, что я хотел ей сказать, я уже сказал вчера. Не лезь не в своё дело.       — А ты вообще в курсе, что ей из-за этого прилетело?       — А мне какая разница? Меня тоже по головке не погладили, — ситуация мне казалась более чем раздражительной. Что она вообще прилипла, как банный лист к заднице?       — Что-то я не вижу на тебе никаких телесных повреждений! — крикнула она. Лицо одноклассницы покраснело от злости. О чём она говорит вообще?       Я взглянул на Гему. Она стояла в сторонке и огорчённо смотрела на подругу. Она явно не хотела, чтобы та подошла ко мне для разборок. Кусая губы она с переживаниями смотрела то на меня, то на подружку.       И только сейчас я заметил фингал под глазом Гемы.       — Так мало того, ещё и со спокойной душой спустился в раздевалку! — продолжала кричать одноклассница, — А ничего, что Гема так-то ещё должна была позаниматься с тобой сегодня?!       — Да чего ты разоралась, дура?       — А что? Пусть вся школа знает, какие у неё ученики!       — Хочешь разборки устроить? Пошли выйдем за гаражи!       — Что, с девочкой драться будешь?       — Эта «девочка» сама напрашивается.       — Ах, это я напрашиваюсь?!       — Да прекратите вы, придурки! — наконец встряла ГДР.       — Нет, ты хочешь сказать, что не из-за него у тебя фингал под глазом? — подружка поставила свои руки на бёдра и как бы с высока посмотрела на Гему. Германия устало вздохнула.       — Сколько можно повторять, я просто упала с лестницы!              — Рассказывай! Уж я-то тебя знаю! — в её голосе смешались жалость, ненависть и что-то ещё.       Я не понимал, что происходит. Для меня всё это выглядело каким-то абсурдом. Зачем они устраивают разборки? Ладно, вероятно, хотят отомстить за Гему (и всё же, я не понимаю, как связан я и тот факт, что Гема упала с лестницы?), но делать это прямо в школе… Странная и рискованная затея.       Вдруг я почувствовал, как кто-то со всей силы ударил меня по лицу. Сначала шок, а потом неприятное жжение на щеке.              — Ты всё равно ублюдок, — с этими словами, одноклассница гордо направилась в сторону Гемы.       За два шага догнав её я толкнул её. Подружка упала. Уж такого отношения я не прощу.       — Ты что о себе возомнила? — быстро появившаяся ярость ослепила меня, позволив мне забыть, где я нахожусь. Я чувствовал, как по всему телу кипела и бурлила кровь. Разум затуманился. Я больше никого не видел, кроме одноклассницы.       — Ты совсем что ли?! — проигнорировав мой вопрос она завизжала. Я понимал её состояние. И я не хотел, чтобы она… — Ненормальный! Я расскажу учителям, и посмотрим, как ты запоёшь!       Подружка, встав, пнула меня в колено. От резкой боли я весь искривился, но уже в следующее мгновение мы лежали на полу, дёргая друг другу волосы, пинаясь, пуская в ход все тузы.       Она оказалась несколько сильнее, чем я ожидал.       Но и проигрывать я не собирался.       Кто-то пытался нас разнять, все кричали и шумели. Это одна из причин, почему я ненавижу драться при всех. Толстая вахтёрша бегала за нами и надрывалась самыми крепкими и отборными словами.       Наконец уложив одноклассницу так, чтобы та не смогла больше дёргаться, я попытался слегка разукрасить ей лицо.       Но в этот же самый момент меня кто-то больно пнул по спине.       Немного опомнившись я обернулся.       Позади меня стоял взволнованный и сердитый Казахстан.       — Че творите, дебилоиды? — спросил он, явно нервничая.       Я оглядел толпу. Ученики, учителя, пару завучей и вахтёрша. Все, кому не лень были свидетелями. Второй раз в своей жизни я, забыв о всех последствиях, подрался при всех. Вот чёрт.       Подружка Гемы была вся красная, всё ещё билась в попытках освободиться. Оставив её в покое, я медленно поднялся. Ну, всё!       — Ты! — вскочив с пола одноклассница маньячным голосом взвизгнула она, — Да я тебе жизнь испорчу! У меня знаешь сколько знакомых в полиции есть?! Я доложу им на тебя и ты никуда не поступишь и сдохнешь возле мусорки!       — Да прекрати пищать! — ответил Каз. Он положил мне руку на плечо, как бы намекая, чтобы я молчал сейчас.       И я молчал.       — Так, всё. Это недопустимо. В пятницу будет совет профилактики и я вас туда запишу. Придёте с родителями и уже там будем разговаривать, ясно? — сказала завуч, доставая свой кнопочный телефон. Она набрала кого-то, приложила к уху, сказала типичное «Алло, здравствуйте» и скрылась.       Я посмотрел на Гему. Та с невероятным ужасом в глазах молчаливо смотрела на меня. Я видел, как её немного трясло. Вторая подруга крепко обнимала её, шепча какие-то успокаивающие слова, слегка поглаживая Гему по спине. Волна лёгкого отвращения прокатилась по мне.       — Нам пора, — легонько подтолкнув меня в сторону раздевалки сказал Каз. Он выглядел кислым и бледным.       Он хорошо понимал, чем может закончиться это всё.       Подружка, с которой я подрался что-то ещё кричала то ли мне, то ли кому-то. Я её не слышал. И был этому рад.       Напялив на себя куртки и шапки мы с Казахстаном вышли из школы через запасной выход, который был ближе всего к нам. Ни ему, ни тем более мне не хотелось сейчас попадаться никому больше на глаза.       — А я тебя предупрежда-ал! — сердито протянул Каз. Брат пытался разрядить обстановку. Он слегка толкнул меня локтём в бок так, что я упал в снег, — Ой.       — А я по-омню! — ответил я, барахтаясь в снегу, — Давай погуляем немного? Я не хочу возвращаться домой.       — Если только недолго, — согласился Казахстан, упав в снег рядом со мной, — Дел по горло.