В новогоднюю ночь...

      — Ребята, прошу всех успокоиться, — проговорила классный руководитель, пытаясь привлечь внимание класса.       Я терпеть не мог понедельники. Меня тошнило от глупых рож одноклассников (конечно, не от всех), от этих классных часов и от того, что моя колонка была посажена так, что я мог видеть и спину, и голову противной Германии. Несмотря на то, что я вообще-то сидел на последней парте, а она на первой, прямо перед носом учителя.       Учительница хлопнула в ладоши. За ней повторилась добрая половина класса. Зато все разом замолчали. Дожили, конечно, ловим тишину в девятом классе.       — Близится конец четверти, осталось всего две с половиной недели, — начала свою речь учитель, — а это значит, что пора задуматься о предварительных оценках. Сегодня наш классный час посвящён вашим отметкам. Понимаю, что вторая четверть оказалась для вас тяжёлой. Много новых тем, контрольных, проверочных. Да и наверняка у вас уже новогоднее настроение, желание наесться мандаринами, но… Я же вас знаю, вы у меня такой сильный класс, ну что это? Ладно, список отличников…       В списке отличников я никогда не числился. В хорошистах был до шестого класса, потом всё пошло по наклонной. «Почему?» — я сам не знаю. И знать, честно говоря, не желаю.       Зато в этом списке всегда была Германия. Неудивительно, учителя ей разрешают исправить любую оценку на пять, чего другим ни за что в жизни сделать не позволят. Никогда не понимал этого стремления получать сплошные пятёрки. Когда она все-таки умудрялась получать двойки или тройки (что случалось крайне редко, но красочно), эта шкура начинала реветь. Без остановки бежали её слёзы, она на коленях умоляла учителей дать ей ещё одну попытку. Даже от четверок она расстраивалась. Короче говоря — превращалась в ходячий цирк с плохими клоунами.       -… Россия, — выдохнула классный руководитель.       Меня вырвали из мыслей. Я поднял на неё свой взгляд и насторожился. Что не так?       — У тебя выходит одна двойка в четверти по биологии. Исправь как можно скорее, иначе придётся все каникулы прожить в школе.       — Понял, — коротко ответив, облокотился о руку. Неприятненько.       Я увидел, как Гема посмотрела на меня. Она печально вздохнула. Клянусь, если бы мой пенал сейчас не вертелся в руках Казахстана, сидящего рядом, он был полетел прямо ей в лицо. Не Каз, а пенал, конечно. Какое ей вообще дело до моих оценок?       — Россия, Гема, останьтесь после классного часа, пожалуйста, — попросила классный руководитель.        Чего-о-о?! Что она там задумала? Только не проект на двоих, пожалуйста! Я же сдохну быстрее, чем смогу с ней работать!       Одноклассники разошлись, и вот мы с «Гемочкой» подошли к учителю. Фу, никогда не забуду эти сладкие до тошноты духи старосты. Пара любопытных глаз всё-таки пытались подсмотреть в щель двери, что же мы вдвоём будем делать. Заметив это, я погрозил зевакам кулаком, после чего они, как мне показалось, скрылись.       — Россия, у Гемы выходит чистая пять по биологии. Может, вам стоит вместе…       — Я? С ней?! Да ни за что! Пусть лучше будет два у меня!       Гема разочарованно взглянула на меня. Врезать, как сильно я хочу ей врезать!       — Успокойся, пожалуйста, — нахмурилась учитель, — Гема быстро тебя подтянет по темам, я уверена. Вы можете оставаться после уроков в моём кабинете, отсюда вас никто не выгонит.       — Я не буду заниматься с ней. Почему я должен тратить время на какую-то биологию?! Я даже жизнь с ней не хочу связывать, где она мне пригодится? — я схватил рюкзак, развернулся и направился к двери. Ещё чего!       — Россия! А ну остановись! — последнее, что я слышал от учителя. Не заставят. Не буду. Не хочу. Я хлопнул дверью.       — Ну что, кто-то будет сидеть с Гемочкой после уроков? — ехидно спросил Каз. Как оказалось, всё это время он сидел возле кабинета и подслушивал наш разговор, — Целовашки-обнимашки? Ну, да, если и изучать биологию, то только… — Казахстан засмеялся так, что уже не смог договорить предложение. Мы вместе шли к раздевалке.       — Пошёл в баню. Не буду я с ней заниматься.       — Че ты её так не любишь? Германия — хорошая девчонка! — толкнул меня брат с неким намёком, — И брат у неё клёвый. С прибабахом своим, конечно, но это ерунда!       — Да что вы все докопались то, а? Раз не люблю, значит, есть на то свои причины! — крикнул я случайно. Проходящие мимо меня ученики обернулись и смотрели на меня так, будто бы я тот самый одноклассник, который весь год не ходил в школу и тут ни с того, ни с сего появился.       — Разорался он тут, вы поглядите, — буркнул Казахстан, — Пошли давай, домой хочу уже.       По приходе домой, нас с братом прямо у порога встретила Беларусь. Она училась во вторую смену, и уже была готова выходить в школу. Мы обнялись, как и всегда.       — Ну что, ты подумал? — спросила она меня серьёзным, однако взволнованным голосом. Сестра смотрела мне в глаза, в ожидании ответа.       — О чём? — не понял я. О чём я должен был подумать?       — Про выступление! — воскликнула Беларусь, похлопав своими большими глазами. Она была удивлена от того, что я не вспомнил, и Беларусь стала объяснять с виноватой улыбкой, — Ну, помнишь, я тебе вчера рассказывала про то, что для новогоднего школьного концерта у нас не хватает гитариста?       — А, не-е, я не буду, спасибо, — отмахнулся я.              — Ну пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста-препожалуйста! Ну я так хочу с тобой выступать! Ну подумай ещё немного!       — Иди давай, опоздаешь же.       — Всё равно подумай! — крикнула Беларусь перед тем, как покинуть дом, — По-ду-май!       Ох, Беларусь, сестричка моя! Чую, она от меня не отстанет со своею гитарой. Что и делать? Даже не знаю. Я разулся и прошёл в нашу с Казом комнату.       Частный дом, в котором мы жили был большим и напоминал дом из деревни. Он стоял напротив многоэтажного дома, к которому относится детская площадка, на которой мы любили гулять. У нас дома было много комнат. Одна комната на двоих детей. Дом чем-то напоминал мне общежитие, про которое рассказывал папа. Разве что здесь не водятся тараканы.       Я бухнулся на кровать. Как же лень делать всю эту домашку. И как же лень исправлять злосчастную биологию.       Мысли в голове путались, смешивались в один комок нервов, которые превращались в головную боль. Я не хочу ходить на каникулах в школу. Тем более на зимних.       Я повернулся на другой бок. Казахстан ушёл обедать, даже не переодеваясь. Мне ничего совершенно не хотелось. Биология. Надо встать, повторить может что-то, потом сдам зачёт учителю биологии и всё — дело в шляпе! И никаких Германий не нужно для этого. Но чтобы так было, нужно сначала встать.       Намотав сопли на кулак, я наконец поднялся с кровати и стал делать домашнюю работу, параллельно мыл полы и успел надавать люлеев Молдавии, который упрямо не хотел мыть посуду. Я тоже не хотел, потому и заставил его выполнить эту работу.       К вечеру я сделал всё, что от меня требовалось. Я потихоньку собирался гулять. На улице стемнело. Снег летел хлопьями. Вчера ночью была метель, так что уже можно было смело хватать санки и бежать кататься.       — Россия! — в комнату вошёл папа. Он выглядел недовольным. Губы от негодования слились в одну полосу — нехороший знак. Что случилось? — Нам надо поговорить, отложи свою гулянку.       Ничего не поняв, что происходит, я скинул с себя куртку и прошел на кухню, где уже сидел отец. Он пил чай, тарабанил по столу пальцами. Ужасный знак.       — Что-то не так? — осторожно спросил я.       — У тебя два в четверти по биологии — вот что. Но это ещё полбеды. Ты почему отказываешься принимать помощь одноклассницы? Мне сегодня звонила учитель твой. Сказала, что ты нагрубил девочке. Мало того что нагрубил, так ещё и не явился на назначенную встречу, — он замолчал. Папа ждал от меня реакции.       А как реагировать я не знал. Я лишь вздохнул, в надежде, что прогулка не отменится.       — Пап, но это же ГДР! Я не хочу заниматься с немкой! Ты же сам говорил, что у них с мозгами не всё в…       — Да, говорил, - перебил меня СССР, подняв голос, — Но учителю перечить я не могу. Раз она сказала, что надо явиться, это может означать лишь то, что ты должен прийти. Что мне, репетитора что ли нанимать? И так денег ни на что не хватает. Нет, я, конечно, могу нанять, однако ты и братья-сёстры твои останутся без новогоднего ужина тридцать первого числа. Это ясно?       — Да, — тихо сказал я. Настучали! Не удивлюсь, если Гема настучала на меня и сама предложила эту идею со звонком моему отцу!       — Так что не будь эгоистом, подумай об остальных. Я очень надеюсь, что мы друг друга поняли. ГДР будет ждать тебя завтра после уроков в 317 кабинете. Давай, не облажайся. Не позорь меня. Свободен.       Я развернулся и вышел из кухни. Вот же… стерва! У меня не хватало слов описать моего гнева. Чёрт! Неужели, я всё-таки буду ходить к ней заниматься?!

***

      Гема медленно села рядом со мной. Я раздраженно взглянул на одноклассницу.       — Не трать моё время. Че уставилась? Рассказывай свою биологию!       Гема смутилась. Её бледные щёки приобрели розоватый оттенок, а светлые серые глаза нахмурились. Почему-то они мне напомнили скучное осеннее небо, которое темнело ежеминутно в преддверии дождя. И на душе стало ещё тоскливее, чем было.       — Ты… взял с собой тетрадь по биологии? — спросила она тихо.       — А меня хоть кто-то предупредил об этом? Я что, должен обо всём сам догадаться? Может, мне нужно было ещё и все темы выучить?! Или, может, учебники за все классы по биологии притащить? Ну, извините! Не телепат, не экстрасенс я, представляешь? — меня понесло. Взял ли я тетрадь?! Почему я узнаю о том, что нужно было взять тетрадь только сейчас?       — Прости, — прошептала Германия. Она ссутулилась, прижала учебник по биологии, который она держала у себя в руках, к груди и громко вздохнула.       Ух, теперь я бы хотел посмотреть на её слёзы! Да! Довести её до слёз! Из-за неё я торчу здесь, а не дома! У меня и так дел по горло, братья и сёстры не пойми чем заняты. Там без моего пинка ничего никто делать не будет, а нагоняй за невыполненные задания по дому получу я, как старший из всех. За что мне это?       — Ну? Мы будем сегодня заниматься или я пойду?       — Будем. Открой страницу тридцать четыре, пожалуйста, — сказала она всё ещё тихо. Гема протянула мне учебник. Я взял и стал нарочно громко и небрежно листать пожелтевшие страницы учебника. Геме это явно не понравилось, но она промолчала. Терпила, ха!       — Допустим, открыл. И что?       — Мы порешаем парочку задач на, — она выдохнула, — моногибридное скрещивание.       — И что это значит?       — Это значит прочитай задачу, которая вверху страницы. Пожалуйста!       — У тыквы дисковидная форма плода доминирует над шаровидной. Гомозиготную шаровидную тыкву опылили пыльцой такой же тыквы. Какими будут гибриды первого поколения? И что это за задача? Херня какая-то.       — Эти задачи мы решали половину четверти, — серые глаза смотрели на меня с огорчением, — Прочитай первое предложение ещё раз, если тебе не сложно…       Итак, я потерял полтора часа на какую-то биологию, корчась над задачами на это самое… скрещивание. Под конец нашего вынужденного занятия у меня возник вопрос: а что, если она сама эту тему едва знает, а учитель биологии ей просто завышает оценки? Вот, сейчас она меня научит, а следующую проверочную я напишу опять на два. Ну, тогда я ей покажу!       — Пока, Россия, — попрощалась Гема со мной, накидывая на себя куртку. Завтра снова проведём занятие, после седьмого урока, здесь же. И не забудь, пожалуйста, взять тетрадку.