Бесчеловечный

— Хочу его, — Хёнджин смело указал пальцем на идеально полосатый арбуз, который лежал на прилавке маленького рынка. В этот день в их деревушку наконец-то нагрянули городские торговцы, что периодически привозили деликатесы и просто очень качественную еду. — Уверен? — тут же хватаясь за свой тряпичный кошелёк, уточнил Чанбин добродушно. С недавних пор он обзавёлся приличной кучкой монет неизвестного происхождения. За эти деньги он кормил бога-нахлебника. Хёнджин примерно понимал, откуда тот взял деньги, ведь заработать столько на поле он просто физически не мог. Зато на окраинах деревни стояли зажиточные дома ростовщиков, возле которых всегда сидели грозного вида парни. Об этих усадьбах ходили страшные байки, ибо долги возвращались самыми разными способами. Хёнджин всегда смотрел на эти преступные лица с долей брезгливости. Грязные, часто беззубые и покалеченные, эти громилы не отличались большим интеллектом, но отлично выбивали гроши по приказу их боссов. Те обычно жили в городе, изредка приходя за выручкой. Их легко можно было узнать, по кожаной обуви, белоснежным рубашкам и перстням на пальцах. Глядя на их украшения, Хёнджин невольно вспоминал свои богатства. Тоже хотелось купить какую-нибудь симпатичную цепочку или изящное кольцо. Однако приходилось довольствоваться всего-навсего арбузом, который для многих жителей деревни был праздничным деликатесом. — Да, бери, — без тени сомнения подтвердил Хёнджин свой выбор. Всё, что ненасытный бог пожелает, Чанбин покупал с потрясающей лёгкостью. Хёнджин пытался оправдать это в своей голове низким уровнем образования, тот ведь и не мог в должной мере оценить последствия своих трат. Богу этот момент был безразличен. Его главной целью было просто хорошо жить в мире людей до посещения вулкана. Чанбин вполне подходил на роль спонсора и слуги, а если он перестанет справляться, его всегда можно заменить кем-то другим. Мало ли ещё таких парней? С наслаждением откусывая сочную мякоть, Хёнджин не отрывал глаз от Чанбина. Закатав рукава до плеч, чтобы наверняка не замараться соком, тот продолжал резать арбуз на уличном столике возле хижины, где они иногда отдыхали. Хёнджин мог в полной мере полюбоваться его крепкими руками. Чанбин имел достаточно мощные бицепсы, которые красиво напрягались от каждого движения ножом в его руке. Жаркая испарина соблазнительно блеснула на рельефе мышц, и Хёнджин невольно облизнулся, стараясь не упустить ни единой сладкой капли. Чанбин был красив, с этим сложно спорить. Первый раз Хван это заметил ещё в первую встречу и убедился окончательно, когда увидел его обнажённым на реке. Они тогда всей компанией сожителей пришли, чтобы помыться. И пока Феликс с Чонином резво начищали свою кожу щётками, стоя в прохладном потоке, Чанбин не торопясь снимал с себя вещи, отвлекая Хвана от дела. Тому было в новинку мыться в реке, дно её было илистым и мерзким, то и дело накатывало отвращение, но в целом всё закончилось вполне благополучно. Тогда-то Хёнджин и налюбовался загорелым телом человека вдоволь, чувствуя странное удовлетворение. Он тоже приложил руку к созданию этого прекрасного венца природы – и эта мысль приятно тешила самолюбие. Теперь же, разглядывая руки Чанбина, Хёнджин ловил себя на мысли, что не прочь ощутить их силу на себе. Те наверняка такие же горячие, как и весь окружающий мир. Смогут ли эти руки сделать массаж? Или они созданы только для грубой работы? Любопытно, очень любопытно. — Братец Чанбин, у тебя день рождения? — ворвался звонкий детский голос в безумный поток мыслей Хёнджина, заставляя вернуться к реальности. — Нет, у меня в августе день рождения, — улыбчиво ответил Чанбин, мазнув ласковым взглядом по малютке, что скромно наблюдала за трапезой со стороны. Это была соседская девчушка лет пяти, что большую часть времени проводила в одиночестве, дожидаясь родителей с полевых работ. Такова была судьба большинства детей крестьян, живших относительно хорошо. Некоторым же и самим приходилось работать ради пропитания. — Папа покупал арбуз один раз мне на день рождения, такой вкусный, — поделилась девочка, скромно теребя край своего потрёпанного платья. Было очевидно, что девочка хотела тоже попробовать кусочек, ведь семьи в округе частенько недоедали, но Хёнджина такое поведение лишь обожгло лёгким раздражением. Ещё чего! Почему он должен делиться своей едой с чужими детьми, когда самому не хватает?! Хотелось прогнать попрошайку, чтобы не портила аппетит, но едва он открыл рот, чтобы озвучить жестокие слова, Чанбин взял два кусочка из своей тарелки и добродушно протянул девчушке. — Кушай и маме отнеси, я слышал она ждёт ребёночка. — Да, у меня будет братик или сестричка, — счастливо кивнул ребёнок, откусывая часть арбуза, из-за чего её лицо тут же испачкалось сладким соком. — Спасибо, Чанбин, я отнесу его маме! Девчонка убежала, только пятки сверкали, а Хёнджин так и остался сидеть в немом шоке. Разве не было логичней приберечь кусочки лакомства для себя? Это же так естественно – заботиться о своём благополучии в первую очередь. Арбуз и так был небольшим, едва ли больше дыни, но и то немногое, что у него было, Чанбин отдал с потрясающей лёгкостью. Лицо Чанбина сияло спокойствием и удовлетворением, словно и не он остался почти без угощения. — Что? — почувствовав на себе внимательный взгляд, смутился Чанбин. — Зачем ты поделился с ней? — с искренним непониманием спросил Хван. — Ну, она же маленькая, а её мать и правда беременна, — пожал плечами Чанбин, словно говорил о самых очевидных вещах на свете. — Тебе и самому не хватает. — Ничего страшного. Зато ребёнок чуть-чуть порадуется. В этом мире этого и так слишком мало, — отмахнулся Чанбин и в два укуса пригубил свой кусочек арбуза. И всё-таки Хёнджину было сложно это понять. Нет, он не раз слышал о важности добродетели и любви от своих божественных собратьев и сестёр, но сам никогда всерьез не задумывался над тем, чем так старательно пытались наполнить человечество. Бан Чан на пару с Богиней Любви любили говорить, что любовь – основа мироздания. Хёнджин никогда не соглашался с этим по-настоящему. Основой он считал Силу, что возникла сразу после вечной темноты. Видя необъяснимую силу любви воочию, он испытывал странное волнение. Тело его наполняли трепет от невозможности к чему-то прикоснуться и вопросы. Множество вопросов. Почему люди воюют, несмотря на свою способность любить и творить добро? Почему раньше он не придавал любви и добродетели значения? Не из-за него ли так противоречива человеческая суть? На мгновение Хёнджин ощутил себя напакостничавшим школьником. Богиня Любви наверняка не полностью довольна тем, какими получились люди. Наверняка гадает, кто же из Пантеона не выполнил свою работу в полной мере. Но теперь уже поздно искать виноватых.

***

Новый день в хижине Чанбина начался с резкого звука бьющегося стекла. Вздрогнув от резкого пробуждения, Хёнджин взглянул на лежбище хозяина дома рядом со «своей» кроватью. В ту же секунду подскочив на ноги, Чанбин рванул на звук, хоть и глаза его едва ли открывались, а в жилище всё ещё было темно. Хёнджин ждал его возвращения какое-то время, но, когда тишина в доме стала звенеть, он неспешно стал выбираться из кровати. Провалился что ли? Сонно доковыляв до кухни, Хван потёр глаза и оценил обстановку: Чанбин стоял возле пострадавшего окна, на столе горела единственная свеча, под ногами его блестели осколки, а в руках был увесистый камешек с привязанной к нему запиской. Чанбин смотрел в неё и смотрел, но взгляд его не наполнялся пониманием. Услышав, что он теперь не один, он поспешил выкинуть камень в окно и остановить Хёнджина: — Нет-нет, не ходи сюда. Тут осколки, поранишься. — Что произошло? — сонно щуря глаза, поинтересовался Хван. В отличие от него, Чанбин уже выглядел вполне проснувшимся и даже больше, взгляд его был бодрым и тревожным. Словно пытаясь заполнить собой пространство, он начал метаться по кухне то в поисках веника, то подметая разлетевшиеся всюду осколки. Говорил он непринуждённо, словно произошедшее было рутиной, а сам спешно пытался спрятать записку в карман штанов. — Ничего серьёзного, видимо, кто-то шалит. Иногда хулиганы посещают даже такие глухие места, как наша деревня. — Что в записке? — Хёнджин не повёлся на его отговорку, он хотел понимать, что происходило в этот момент. — Да, ерунда всякая, — отмахнулся Чанбин и вздрогнул всем телом, когда Хван в одно мгновение оказался в считанных сантиметрах от него. Проворные руки бога тут же полезли в карман парня, заставляя того запыхтеть от смущения. Чанбин старался аккуратно отстранить от себя наглеца всеми силами, и очень скоро Хёнджин понял почему – в кармане, где было спрятано письмо, была небольшая, но вполне заметная дырка. Пройдясь кончиками пальцев по бедру парня, Хёнджин-таки вытянул бумажку, а уши Чанбина ярко заалели. Тут же прикрыв своё лицо нарочито будничным почёсыванием лба, он отвёл взгляд в сторону и отошёл на пару шагов. Такое касание от божества его явно смутило, и Хёнджин обязательно насладился бы этой реакцией, если бы текст письма в его руках не сулил нечто опасное. «Крайний срок минимального взноса по долгу – конец недели. Если взноса не будет, придётся искать деньги ещё и на восстановление сломанной ноги», — прочитал хмуро Хёнджин несколько раз, чтобы убедиться в том, что ему не показалось. Всё было так, как он и думал – чтобы прокормить «божественного нахлебника», парень влез в долг перед местными ростовщиками. О сумме не было и слова, но было понятно, что если дело дошло до угроз, то какие-то сроки уже упущены, и у Чанбина стремительно копятся проценты. Однако сам должник выглядел подозрительно спокойным. Да, он был смущён действиями Хёнджина, обеспокоен наличием стекла под ногами и выбитым окном, но никак не полученным сообщением. — С каких пор угрозы для тебя ерунда? — тихо уточнил Хёнджин, взглянув на парня перед собой. — Угрозы? — брови Чанбина на мгновение подпрыгнули вверх, выражая искреннее удивление. Создавалось впечатление, что он и не знал о содержании послания, но это и противоречило его словам об ерунде. Он врал, но зачем? Вспомнив о том, с кем имеет дело, Хёнджин тут же предположил самое очевидное: — Не умеешь читать? Чанбин даже не удивился такому вопросу, напротив, он выглядел так, словно ожидал его. Тяжело вздохнув, он нервно взъерошил себе волосы и тихо хмыкнул: — Нет, не умею. — Тебе тут грозят сломанной ногой, — Хёнджин потряс бумагой перед его лицом, но парня это никак не впечатлило. Конечно, его тело чуть напряглось, взгляд охладел и лишился задорного блеска, но в целом у него даже дыхание не сбилось. — Что ж, буду знать. — Тебя это не беспокоит? — Это моё вложение в возрождение моей сестры. Как только я накоплю на путь до города, там я куплю тебе достоверную карту, и ты сможешь добраться до нужного вулкана. Моя часть договора будет выполнена. Долги, это не страшно, если ты вернёшь мою сестру, — деловито объяснил Чанбин своё спокойствие. — Ты ведь вернёшь? — Конечно, — без промедления подтвердил Хёнджин, глядя тому прямо в глаза – так почему-то было легче лгать. — Трудности не будут напрасны. Только вот, если долг будет слишком большим, тебя могут покалечить, и тогда ты уже ничего не сможешь заработать. Нужен трезвый расчёт. А ещё тебе, наверное, стоит научиться читать, чтобы понимать, с чем имеешь дело. — У нас в деревне нет школ, — буркнул Чанбин, почесав затылок. — Я научу тебя, — фыркнул самодовольно Хёнджин. — Правда? — глаза Чанбина шокировано округлились, и губы стали медленно приоткрываться. — Да, можем этим же вечером рассмотреть алфавит. Так что готовься в постижению науки. — Вау, Хёнджин, — чрезвычайно обрадованный, Чанбин благодарно сжал руку Хвана в своей ладони и потряс. — Это откроет мне новые возможности, спасибо большое! Несмотря на работу в поле, руки Чанбина оказались удивительно мягкими. Они обволакивали теплом, бережно согревая пальцы и запястье, оглаживая. Хёнджин невольно загляделся на разницу между их руками, которая создавалась загорелым цветом кожи Чанбина и даже немного габаритами – руки Хёнджина казались чуть уже. Эта мягкость никак не сходилась с ранее увиденной силой этих рук, слишком свежи были воспоминания о напряжённых бицепсах и виртуозном владении ножом при разрезании арбуза. Мысль о том, чтобы использовать Чанбина ещё и как массажиста, больше не казалась такой уж глупой. От мыслей о приятном отдыхе оторвал только болезненный возглас со стороны входа в кухню. — Ай! — это был Чонин, который тоже решил проверить обстановку, но неудачно наступил голой ногой на стекло. Присев там же, где стоял, он осмотрел ступню – ближе к пятке из ноги торчал небольшой осколок, и кровь стремительно наливалась по его краям. — Чонин, чёрт! Чанбин тут же подскочил к нему, желая скорее помочь, но был остановлен. — Всё в порядке! Ерунда! Ай. У меня наверху под кроватью есть немного лечебных трав, возьми пару листков, замочим, и всё будет нормально. — Сейчас принесу! — без лишних слов Чанбин рванул на второй этаж. На кухне остались лишь двое, поэтому Хван очень быстро понял, что всё было глупым цирком. Чонин, едва Чанбин скрылся наверху, вытянул осколок из раны, и кожа на месте его затянулась в считанные мгновения, не оставив даже шрамика. Богам были нестрашны такие повреждения. — Я видел, это были бойцы ростовщика с юга деревни, — тихо проговорил Бог Земли. — Ты угробишь его. Не надоело издеваться над парнем? — Разве я издеваюсь? — усмехнулся Хван. — Только из-за тебя он влез в долги. Пожалей его, оставь в покое! — Предлагаешь Феликса вместо него? — дерзнул Хёнджин, зная ответ. — Бан Чан не позволит, — мотнул головой Чонин. — Вот именно! — Шёл бы напрямую к ростовщикам и доил их, а не бедного паренька. — Поняв, что я божество, они схватят меня и продадут как зверушку, если не убьют конечно. Я не идиот, я знаю, что в этом мире люди со способностями не живут долго. Обращаться к ним напрямую, мне смертельно опасно. А так у меня есть, так сказать, подушка безопасности, — лицо Хёнджина озарила скромная улыбка, что скрывала под собой чистейшее коварство. — Как же ты пал, — подивился Чонин. — Вы сами меня скинули, не по своей воле я сюда «пал», — безразлично пожал плечами Хван. — Чего ты добиваешься? Почему просто не признаешь, что неправ, не исправишь свои ошибки?! Мы ждём тебя, твоего исправления, но ты словно решил окунуться во тьму ещё больше. Думали, что без своей силы ты откажешься от того зла, которому предался. — Подумайте ещё. Я и без вас справлюсь. Улыбка Хёнджина стала ещё более широкой и хитрой, он едва успел её скрыть от вернувшегося с травами Чанбина. Не обратив на парней никакого внимания, Чанбин занялся отваром для раненной ноги Чонина, одновременно с этим убирая остальные осколки с пола. Маленький человек в первую очередь поставил своей задачей помочь другу, а потом уже беспокоиться о долгах. Глядя на эту суету, Хёнджин впервые ощутил желание остановить Чанбина, встряхнуть его, чтобы тот перестал думать только о других. Да и о ком?! Вместо того, чтобы лечь обратно спать, он носился над отваром для Бога Земли, кожа которого уже была полностью здоровой. «Бегает как ошпаренный, чтобы вылечить здорового, хах. Не только я им пользуюсь, получается. Так что не учи меня добродетели», — подумал Хёнджин, зная, что Чонин услышит его мысли, ведь все боги связаны общим началом. Не желая тратить своего времени, Хёнджин вернулся в кровать – вечером предстояло поработать учителем, стоило отдохнуть.

***

Как и было оговорено, поздним вечером, после возвращения Чанбина с полей, они с Хёнджином сели за учёбу. Бумаги с чернилами у бедняков отродясь не было, так что Хёнджину пришлось импровизировать: пройдясь днём по деревушке, он нашёл деревянный лист размером не более подноса для посуды, а для письма обжёг небольшой уголёк. К началу занятия он нанёс на дощечку алфавит, и был настроен вручить доску Чанбину, чтобы тот мог самостоятельно учить буквы в свободное время. Первый урок вышел совсем коротким, Хёнджин только объяснил Чанбину, как читается та или иная буква и проследил за тем, чтобы тот сделал свои собственные пометки в виде ассоциаций. По большей части Чанбин рисовал маленькие предметы, названия которых начинались именно с той буквы, которую он рассматривал. И пока он занимался художествами, Хёнджин, облокотившись на обеденный стол и подперев подбородок рукой, скучающе блуждал взглядом по его письменам. Именно поэтому совсем скоро его глаза зацепились за тёмные пряди волос, что покачивались и касались носа Чанбина, пока тот выводил нужные линии. Следом взгляд соскользнул на серьёзно поджатые губы и плавную линию подбородка. А потом и ниже по шее к ключицам и мощным плечам до сильных рук, мышцы которых судорожно напрягались от непривычного дела. Этот простолюдин и сам не догадывался насколько был близок к образу бога. Удивляло лишь, как он умудрился достигнуть таких форм при всей скудности питания простого крестьянина. Надолго прилипнув взглядом к сочным бицепсам, Хван ощутил странное желание впиться в них зубами. Естественно делать этого он не стал, всё-таки он Бог Огня, а не голодная собака, но вид мощных рук вызывал самый настоящий голод. Дабы переключить своё внимание, Хёнджин даже постарался вспомнить всё, чего ему так не хватало в жизни с человеком. — Купи мне один из браслетов с жёлтыми камнями, что продаются на главной площади, — когда урок близился к завершению, надменно «попросил» Хван. — Но они ведь очень дорогие! Я даже за год работы столько не накоплю, — ошарашено ответил Чанбин, чуть не раздавив уголёк в руке. — Зачем он? Это так обязательно? — Он нужен мне для дела! — тут же приступил к вранью Хван. — Камни, закалённые огнём, несут в себе ту же энергию, что и магма. Так как для очищения здешних мест от тёмной энергии мне придётся воспользоваться вулканом, чьё жерло идёт в самое сердце земли, для более точного контроля энергии мне нужен инструмент. Именно такие камни и выступают самым совершенным инструментом. Так что не потехи ради прошу, исключительно ради борьбы с тьмой и возвращения благополучия людям. Хёнджин сам себе поражался, пока нёс эту околесицу: это ж надо придумать, что драгоценная цацка имеет какую-то силу и нужна для чего-то серьёзного, а не для обыкновенного удовлетворения божественного эго. И пусть взгляд Чанбина был полон сомнений, он только озабоченно нахмурился и смиренно кивнул. А спустя пару недель, Чанбин поздним вечером достал свой тканевый мешочек-кошелёк и вывалил его содержимое на стол перед ужинающим Хёнджином. Тот сначала не понял, что произошло, и только стал медленнее жевать, но, когда среди нескольких монеток он увидел поблёскивающий браслет, глаза его алчно загорелись. — Ты это сделал, Чанбини! — возрадовался он, полностью позабыв о тарелке ужина. — Невероятно! Именно тот, что мне приглянулся! — искренне восхитился Хван, но сразу же понял, что его слова звучат чересчур легкомысленно, поэтому деловито добавил. — Я имею в виду, он явно самый сильный, ты сделал верный выбор. Благодаря твоей помощи, я теперь точно смогу очистить эти земли от тьмы. Несмотря на эмоциональную похвалу, Чанбин не выглядел довольным собой. Он только неохотно показал кривую улыбку и вышел на улицу, чтобы ополоснуться перед сном. И даже больше, он был довольно грустным и немногословным, хотя обычно любил пожаловаться на надоевшую жару или на повышение цен на картофель у местного торговца. Хёнджин отчего-то почувствовал себя странно рядом с таким Чанбином: слишком непривычно, инородно, как-то даже неправильно. Это непонятное чувство заставило Хёнджина с бóльшим энтузиазмом учить парня грамоте. Он терпеливо исправлял все ошибки в чтении и даже позволил себе небольшую похвалу. Парень просто-напросто украл дорогущий браслет. Чанбин всё больше и больше поступался своим моральным обликом ради исполнения несбыточной мечты. Он даже не подозревал, что всё это напрасно! — Ты вынудил его пасть до воровства. Где твоё сердце?! Ты ведёшь себя хуже демона! — припечатал Хёнджина к стене Чонин, когда они остались наедине. — Не понимаю, о чём ты, — отмахнулся Хван. — Вот об этом! — Чонин резко схватил его за запястье и поднял руку на уровень глаз. Драгоценное украшение блеснуло и сползло вниз по руке, скрываясь под рукавом рубашки. — Ты хоть понимаешь, что он его украл?! Парень, который за всю жизнь и крошки хлеба чужой не взял, украл украшение, стоимость которого столь высока, что за ним могут явиться, и отдавать эту цену он будет своей кровью! Услышав про возможное новое преследование, Хван ощутил крохотный укол не то совести, не то беспокойства. Набеги вышибал местных ростовщиков не прекращались. То и дело их дом либо обливали помоями, либо как-то портились двери и окна. Но чем дальше, тем опаснее эти угрозы становились. Последнее время, дожидаясь Чанбина с поля, Хёнджин стал замечать, что за домом следил подозрительный тип. Поэтому он стал прятать свой браслет под рукавом, чтобы не попасть под раздачу. Теперь, когда Чанбину грозила ещё и месть за воровство, ситуация приобретала совсем уж неприятный расклад. — Почему меня вообще должно это волновать? — прошипел Чонину в лицо Хван, не выдавая признаков беспокойства. — Потому что ты уже не божество, ты стал жалким паразитом, сосущим чужую кровь. Где твоё сердце?! — В центре этой земли! — выпалил Хёнджин, оттолкнув от себя собрата. Лишь секундой спустя осознав, что он сказал, Хван нахмурился и попытался перевести тему. — Он делает ровно то, что и должен – служит богу. Но я не стал бы его трогать, не закинь вы меня в это захолустье. Хотели, чтобы я пожил, как крестьянин? Так вот я живу. Разве не этого вы хотели? Вы действительно столь глупы, что ожидали, что я стану марать руки землёй и кривить спину над мёртвым урожаем? В жилах этой планеты течёт моя кровь, я сделал достаточно! В помещении на долгую минуту повисла тишина. Чонин сощурился, что-то подозревая, а потом его взгляд прояснился пониманием: — Погоди, так та карта нужна тебе… Ты хочешь вернуть свою силу таким образом? Хочешь погрузить этот мир в ледниковый период взамен адской жары?! — Я не собирался забирать себе всё, если ты так беспокоишься о людишках! — рявкнул в ответ Хван и уже спокойнее добавил. — Я заберу ровно столько, сколько нужно для возвращения в Пантеон. Этот мир остынет, но не критично. Разве не этого вы и хотели?! В этот раз Чонин покинул дом, обратившись в пыль – пошёл жаловаться и доносить Верховному о плане Хёнджина вернуть силу. Хван даже успел пожалеть о том, что проговорился о своих намерениях, но, к счастью, ни Чонин, ни даже Бан Чан не вмешивались в происходящее. Только продолжали внимательно за ним наблюдать. И всё-таки Хёнджин не мог отделаться от мысли о чрезмерно большом количестве проблем у Чанбина. Ощущение, что он перестарался, зудело у бога внутри, не позволяя толком расслабиться. И больше не в силах выносить этой пытки, он прогулялся по селению и подыскал для Чанбина место, где тот мог бы работать и применять полученные знания на практике, а не горбатиться в поле. В лавочке по продаже овощей и фруктов как раз требовался курьер, который мог бы читать заявки, без ошибок собирать нужные продукты и разносить по названным адресам. Да, честнее было бы, чтобы Хёнджин сам начал работать, но он по-прежнему считал себя выше глупого человеческого труда. Поэтому он считал достаточным обеспечить человека более простой работой. В любом случае, Чанбин очень обрадовался подвернувшейся возможности. Он был достаточно силён, чтобы носить грузы и достаточно образован, чтобы читать коротенькие записки с перечислением нужных продуктов и адресом. Однако вопреки ожиданиям Хёнджина, что тот перейдёт на более лёгкий труд, Со решил обе работы совмещать. — Оплата этой работы абсолютно такая же, что и в поле. Зачем тебе напрягаться в два раза больше? — недоумевал Хван, когда Чанбин вернулся домой гораздо позже обычного и поведал о том, где был. — Чем быстрее заработаю тебе на карту и путешествия до вулкана, что тебе нужен, тем скорее встречусь со своей сестрёнкой, — уверенно заявил Чанбин. — Страсть, как хочу её увидеть! Но спасибо тебе, не думал, что Смерть так великодушна. Чанбин в благодарность подхватил руку Хёнджина, будто чтобы пожать, но в итоге его касание осталось мягким, почти ласкающим. От неожиданной нежности Хван вздрогнул и напрягся всем телом, словно перед лицом опасности. Ему была слишком непривычна ласка. От неё мысли путались и дыхание срывалось, выдавая уязвимость, а он как божество всегда должен был сохранять величие. Да и ответ Чанбина Хёнджина совсем не порадовал. Теперь он старался не думать слишком много о том, что обманывал бедного крестьянина. Эта надежда, звучащая в голосе парня, здорово давила на нервы. Похоже, разговоры с Чонином всё-таки что-то пошатнули в нём. Может быть, веру в собственную исключительность, а может, и веру в заурядность Чанбина. Раз за разом человек демонстрировал потрясающую жертвенность, несвойственную людской натуре. Богиня Любви наверняка была им очень горда. Хёнджин привёл ещё пару доводов к тому, чтобы Чанбин не нагружал себя, но тот остался при своём. И с тех пор появление его дома стало редким событием. День за днём Хёнджин стал проводить в одиночестве до самого захода солнца. Чонин приходил на закате и лишь бросал на него презрительный взгляд, Феликс тоже возвращался под вечер и занимался готовкой. С ним Хёнджин даже изредка вёл лёгкие беседы, благодаря которым понял, почему именно Бан Чан обратил на него свой взор. Парень был поистине светлым, после смерти его ждало вознесение в ряды ангелов – веснушки ярко сигнализировали об этом. Дружба Феликса с Чанбином была закономерна – два добродетельных сапога пара. Чанбин работал не покладая рук и возвращался, когда на небе уже ярко сверкали звёзды. В какой-то момент Хёнджин стал так редко его видеть, что начал скучать по их уютным ужинам и урокам чтения. Сидеть большую часть дня в одиночестве за книгами, добытыми Чанбином у его босса, в целом было очень сложно. Зато возвращение Чанбина стало для Хвана маленьким событием. Каким бы Чанбин ни был уставшим, он всегда одаривал его тёплой улыбкой, интересовался, ужинал ли бог, а иногда приносил с собой какие-нибудь угощения. — Прими моё подношение, о, повелитель смерти! — пошутил он однажды, когда Хван вышел к нему навстречу, выбравшись из постели. Тогда Со притащил сладкую булочку, и Хёнджин не смог сдержать своей улыбки. Он за свою жизнь получал множество разных подношений, но это было одним из самых трогательных. — Завтра я приду пораньше, мне нужна помощь с некоторыми словами, которые я прочитал в книге, которую мне одолжил хозяин лавки, — переодеваясь в чистую одежду, поведал Чанбин. — Хорошо, разберём, — с непривычным воодушевлением ответил Хван и почему-то почувствовал себя глупо. К счастью, Чанбин его смущения не заметил.