Чувство для двоих

1 декабря 1989 года. Так уж вышло, что день выдался далеко не из лёгких. У него – выезды с арестами по нескольким разным адресам, где, по оперативной информации, занимались нелегальным пошивом и продажей меховых изделий. У неё – пять пар, две из которых вёл профессор Макеев, человек огромной эрудиции, но до ужаса злопамятный на экзаменах к нерадивым студентам. Загвоздка была в том, что он рассказывал свой предмет очень и очень монотонно, и этого с головой хватало, чтобы заснуть на занятии. Поэтому от "неудов" по этой дисциплине студенты спасали себя самостоятельным изучением соответствующих материалов. После такого вряд ли может хватить сил на что-то большее, чем ужин и вечерний просмотр программы "Время". Вот и долгожданный сон, безмятежность ночного безмолвия... Но интимность тепла под одеялом всё-таки пробудила в молодом человеке чувствуемый внизу живота жаркий прилив сил и следующий за ним порыв начать безумное любовное действо... Тихон плавно стащил с Катиного плеча лямочку нижнего белья. Увы, на этот раз Полякова совсем не разделяла того же самого настроя: – Тиш, давай просто будем спать, и всё. – Нет-нет, я уже очень решительно настроен! – с азартом парировал Лисов и начал буквально зацеловывать плечи и шею девушки, но та лишь натянула на себя одеяло повыше и снова возразила: – Я серьёзно говорю, давай не сегодня. Я не могу. – А что такое случилось? – Тихон озадачился таким неожиданно невесёлым настроем возлюбленной. – Ты себя чувствуешь плохо? Может, что-то в институте произошло? Катя включила лампу у кровати, поправила подушку под своей головой и ответила: – Понимаешь, Тиша... У меня тут на днях, в общем... Снегири прилетели. – Что? – Я имею в виду, что мне посылку из Красноярска прислали. Поэтому у нас пока несколько дней ничего такого не будет. Тихон запутался ещё больше, пытаясь понять сказанное: – Какая посылка? Как это связано с тем, чем мы занимаемся в постели? И причём здесь снегири какие-то? – Так ты, видимо, не знаешь! Давай я расскажу тебе про кое-что. – Ну, давай, Кать, – согласился Тихон. – А то ты утомила меня своими загадками. – Но я не знаю, будет ли тебе приятно слушать про... такое, – с сомнением в голосе сказала Полякова. – Нет уж, ты давай рассказывай. Что за секреты? Девушка немного пододвинулась к Тихону и начала говорить. При этом она смотрела куда-то на стену, а не в глаза собеседнику. – У всех девушек и женщин бывают такие дни... Когда "там", – Катя показала взглядом на область промежности, – не очень комфортно. Иногда может болеть, жарко внутри, будто температура чувствуется. А потом у нас идёт кровь. – Что, прямо… "оттуда"? – Лисов, казалось, немного офигел от раскрываемой перед ним тайны женского организма. – Да. Тихон молчал где-то секунд десять-пятнадцать, а потом спросил: – И как долго это длится? Ну, в смысле, кровь как долго идёт? – Бывает, что четыре дня, бывает и неделю. Где-то так. Но так повторяется каждый месяц. Это и называется "месячные". Неловкость от объяснения своему парню той темы, о которой говорить откровенно даже в женском кругу было не всегда легко, подвигла Катю задать несуразный вопрос: – Ты, наверное, будешь со мной реже спать? Тебе теперь будет противно? Тихон даже растерялся от этих слов. Это как можно было вообще к такому выводу прийти?! – Вот чушь какая! Ни на что это не повлияет, чудо ты моё. Я всё так же тебя люблю, и ничего у нас не поменяется. Катя, просияв от счастья, прижалась к парню и обняла его за локоть. – Вообще, честно говоря, для меня это открытие, – заявил Тихон. – Я, когда учился в 10 классе, как-то раз услышал, что девочки между собой говорили, что скоро "эти дни" наступят. Я спросил, что это за дни, так они только засмеялись и ушли куда-то. Потом у мамы спросил, что это такое могли обсуждать мои одноклассницы. Мама вся разнервничалась и сказала, что мне про это знать не надо, и чтоб я больше таких вопросов не задавал. – Но уж лучше хоть когда-нибудь об этом узнать? – Да, теперь я это понял, – согласился Лисов, зевая. – Ладно, можно уже спать. Завтра у нас есть одно очень важное дело. – Какое? – заинтригованно произнесла Катя. – Мы едем в гости к моим родителям. Помнишь, я тебе обещал? – Серьёзно, Тиш? Наконец-то! Только вот не знаю, у меня сейчас, наверное, не лучшее состояние для походов по гостям. – Блин... А я уже с родителями договорился, мама праздничный ужин обещала приготовить... У тебя как давно это всё началось? Немного призадумавшись и загибая в счёте пальчики на руке, Катя ответила: – Три дня назад. Не знаю, может, завтра-послезавтра пройдёт. – Давай так, – предложил Тихон. – Если у тебя "эти дни" к воскресенью не пройдут, перенесём наш визит на следующие выходные. Я позвоню родителям, скажу, что мы не сможем приехать, у нас другие планы появились. Я не поеду никуда с тобой, если у тебя такое состояние. Отдыхать тебе надо, Катя. Девушка кивнула, поцеловала Тихона в щёку и выключила свет. Сон приходил понемногу, и заснуть побыстрее мешало бодрящее ликование от того, что её отношения уже дошли до такого уровня, как знакомство с родителями возлюбленного. Только бы организм внял хорошим мыслям, и на этих выходных всё бы состоялось...

***

3 декабря 1989 года. У зеркала в комнате Катя приводила волосы в нужную форму с помощью плойки. Макияж был уже сделан, и платье тоже выбрано, дело оставалось только за причёской. – Кать, ты уже заканчиваешь? – окликнул девушку голос Тихона, заходящего в комнату. – Да, почти всё, – Полякова отвлеклась от зеркала. – Ух ты, я тебя впервые в костюме вижу! Тебе так идёт! Серый деловой костюм в сочетании с белой рубашкой и чёрным галстуком был у Тихона уже давно, ещё со времён учёбы в университете. Купленный по ошибке на размер больше, костюм был почти не изношен и со временем, когда его обладатель немножко поправился, стал практически впору. Только вот поводов надевать его почти не было, разве что, поход на свадьбу к другу, да юбилей у отца год назад. На работе-то, в основном, форма, либо что-нибудь штатское и скромное. – А тебе идёт вот так завивать волосы, – подойдя к девушке, молодой человек перебрал пальцами её получившиеся кудряшки. Катя смущённо хихикнула. – Я раньше часто это делала, потом как-то перестала, и не для кого особо было... Ну, пока с тобой не познакомилась. – Слушай, а ты в каком году пошла в институт? – В восемьдесят пятом, – ответила Катя, убирая плойку в шкаф. – Ты знаешь, – сказал Лисов, – я считаю, что если бы я тогда знал о тебе, то я бы не пошёл работать в милицию, а поступил бы туда же, где ты учишься. Я бы тогда ещё начал с тобой встречаться, и у тебя не было бы никаких разочарований в этом плане. – Я думаю, да, – согласилась Полякова. Ни разу Катя не размышляла над тем, что бы было, если бы Тихон был таким же студентом, как и она. Может, они бы учились на одном потоке, или даже в одной группе. И обстоятельства их знакомства были бы совсем другими. Неизвестно, кому из них в итоге пришлось бы сделать шаг навстречу. Но даже в этих других условиях их отношения сложились бы. Не могли бы не сложиться, Катя была в этом убеждена. Впрочем, главное-то, что они вместе сейчас. Прошлое в прошлом, каким бы оно ни было.

***

Погода ближе к вечеру выдалась морозной, и даже в салоне автомобиля это ощущалось. Водитель такси, перестроив машину в боковой ряд, включил поворотник и повернул руль направо, заворачивая в сторону одной из находящихся вдоль дороги серых многоэтажек-"брежневок". Катя сидела сзади, рядом со своим молодым человеком, и мучилась от ожидания: какими же они будут – те, кто в скорой перспективе станут для неё родственниками? Прекрасно, если они окажутся милыми и приветливыми людьми. Может быть и по-другому, и с будущими свекровью и свёкром придётся, грубо говоря, уживаться. С другой стороны, жить-то всё-таки с парнем, а не с его роднёй. И вообще, не стоит беспокоиться заранее. Всё сейчас будет ясно. – Ну, мы на месте. Пойдём, – сказал Лисов Кате, когда они вышли из такси, остановившегося рядом с четырнадцатиэтажным домом. – А на каком этаже живут твои родители? – На шестом. Лисов шёл довольно быстро, и Катя тоже не отставала, но замешкалась – обронила на ходу варежки, пытаясь убрать их в карман пальто. Тихон развернулся и, подняв Катины варежки с заснеженного тротуара, отдал их ей. Насколько девушке было холодно, можно было судить по тому, как раскраснелись её пальцы и как разрумянились на морозе её круглые щёчки. Так захотелось немедленно обнять Катю, согреть пылкими поцелуями, смешанными с ароматом её кудрявых светло-шатеновых локонов, помытых "Яблоневым цветом"... Но, в конце концов, приехали они сюда в гости, а не за ласками на улице при минус тридцати градусах. В подъезде, освещённом лампами в пузатых стеклянных плафонах, было просторно и, что важно, немного потеплее, чем на улице. Пол был оформлен в цветовой гамме чередующихся друг с другом коричневых и бежевых геометрических фигур. Пройдя мимо широкой, уходящей наверх лестницы, пара зашла в лифт, и Тихон нажал кнопку с цифрой «6». Когда лифт начал движение, Катя сказала: – Знаешь, я... так волнуюсь... – Я и сам волнуюсь малость, – ответил Лисов, улыбнувшись. – А кто твои родители? – Ну, мать у меня заведующая в детском саду, отец – заместитель районного прокурора. Я думаю, ты моим должна понравиться. Мама так вообще в восторге будет. Я только университет закончил, она меня с той поры старается женить поскорее. О, вот и пора выходить. На этаже располагалось четыре квартиры. Подойдя вместе с девушкой к двери квартиры номер двадцать три, Тихон нажал на кнопку звонка. – Тиша! Сынок, сколько ж ты у нас не был, хороший мой!!! – воскликнула невысокая женщина в платье с узорами в виде алых роз и кухонном фартуке, только открыв дверь. Она сразу же заключила сына в объятия и расцеловала его. – Да, мам, здравствуй, здравствуй! – Тихон едва отлепился от крепких материнских объятий. Стоящий рядом с матерью Лисова мужчина в коричневом пуловере с синей рубашкой и чёрных брюках подал руку Тихону: – Приветствую, сын! Приехал, наконец! Вижу, что не один, – мужчина кивнул на Катю. – Как зовут красавицу? – В общем, знакомьтесь. Это Катя, моя девушка, – Тихон посмотрел на Катю и представил родителей. – Катя, это мои мама и папа, Ксения Григорьевна и Алексей Никитич. Немного покраснев от стеснения, Катя сказала родителям возлюбленного: – Здравствуйте. Мне... так приятно познакомиться с вами. – И нам тоже, вы даже не представляете, насколько. Наконец-то наш сын нас, так сказать, осчастливил! – Вы не ели перед тем, как к нам приехать? – поинтересовалась Ксения Григорьевна, на что Тихон ответил: – Да нет, только суп вчерашний поели, ещё в двенадцать дня. – Вот и хорошо, не зря сегодня полдня на кухне провела. Давайте, раздевайтесь-разувайтесь, мойте руки и к столу поскорее. После мытья рук Тихон с Катей зашли в гостиную, пока Лисовы-старшие ещё были на кухне. На накрытом столе гостей ожидали курица, запечённая в лимонном соке, селёдка под шубой, винегрет, отварной картофель, маринованные грузди и вишнёвый компот в стеклянном кувшине. Вскоре Ксения Григорьевна принесла с кухни несколько рюмок и шустро расставила их, а Алексей Никитич водрузил в центр стола бутылку водки «Пшеничная». – Ну, давайте для начала немножко поедим, а потом уже и выпить можно, – предложил Алексей Никитич, когда все уже расселись по местам. – И то правильно, Лёша, – согласилась его супруга. – А то так и ужин остынет. Так, кто, что от курицы будет? – Можно мне ножку, пожалуйста? – спросила Катя у матери Тихона. – Конечно, Катюша! Вы не стесняйтесь, ешьте, что хотите, даже не спрашивайте! Тихон, положив себе на тарелку вторую куриную ножку вместе с бёдрышком, мельком взглянул на Катю и порадовался тому, что она держится в гостях непринуждённо и естественно, хоть он замечал и её небольшое стеснение, видное только любимому человеку. – Что ж, Катя, – начала Ксения Григорьевна, – нам было бы интересно узнать, как вы познакомились с нашим сыном? – Да знаете, всё как у всех, – сказала Полякова. – Мы ещё в сентябре познакомились, в очереди в гастрономе. Мне не хватило двадцати копеек, чтобы заплатить за продукты, а Тихон сзади меня стоял, и помог расплатиться. Потом мы на улице снова встретились, разговорились, он мне дал номер телефона. Ну и вот. Лисов за эти несколько секунд успел внутренне впасть в панику и моментально вернуться к спокойствию – перед визитом они с Катей упустили эту тему и не согласовали друг с другом, что говорить в случае вопроса об истории их знакомства, ведь никому не стоит знать о настоящих обстоятельствах того, как они познакомились. Спасибо Катиной импровизации. – Вы где-нибудь учитесь или работаете? – Я учусь в МТЭИ. Ну, это Московский технико-экономический институт. Уже в следующем году закончу и пойду работать экономистом. – Вот, экономистом – это хорошо, – одобрительно оценил Алексей Никитич. – На вас, на молодёжь, вся надежда сейчас. А вы, Катерина, здешняя? – Нет, я из Ижевска. У меня и родители там, я сюда учиться приехала. Отец Тихона открыл бутылку «Пшеничной»: – Знаете, Катя. Вы могли бы подумать, что я посчитал вас прозорливой провинциалкой, желающей выйти за москвича ради прописки. – Папа, ты что такое говоришь? – не на шутку возмутился Тихон. – Ты меня не перебивай, Тихон, – осёк сына Алексей Никитич и продолжил. – Так о чём я… Я смею вас уверить, Катерина, что я полностью лишён этих предрассудков о москвичах и «лимитчиках». Какая разница, кто из какого уголка нашей большой страны? Мои родители сами в тридцатые годы приехали сюда из Пензы. И потом, браки должны заключаться по любви, а не ради материальных благ или каких-то прочих выгод. Вы любите нашего сына, и это прекрасно. За это я и предлагаю выпить. Лисов-старший разлил водку в рюмки. Тихон чувствовал себя при этом несколько неудобно – хотел заступиться за возлюбленную, а оказалось, что и повода-то нет, и Алексей Никитич не обижал Катю, а всего лишь издалека подходил так к тосту. – Мне нравится, мне очень приятно то, как вы сказали, и что вы хорошо обо мне думаете, – радостно произнесла Катя и взяла рюмку со стола. – Давайте же выпьем! Обеденный рыбный суп действительно был лёгок и даже пустоват, поэтому аппетит у обоих молодых людей особенно разошёлся. Ксения Григорьевна сказала сыну: – Сынок, ешь, пожалуйста, винегрет. – Спасибо, мама, я уж лучше селёдку под шубой. – Ничего, поешь и это тоже. – Ты же знаешь, – поморщился Тихон. – Я винегрет ещё с детства не очень воспринимаю. – Там овощи, витамины. А сейчас зима, организм особенно нужно укреплять. У нас дети в детском саду и то это понимают, и овощи едят только так. – Ну да, конечно, – скептически проговорил Лисов, но всё же отложил немного винегрета в свою порцию. Справившись с обоими куриными крылышками вслед за ножкой, Катя отметила: – Ксения Григорьевна, я ещё такой вкусной курицы ни разу не ела! – Интересуетесь? – оживлённо отреагировала Ксения Григорьевна. – Тут всё просто: главное – лимонный сок, ну и по мелочи: чёрный перец, кориандр, немного зелени… Я вам напишу рецепт, если хотите. Я больше люблю домашнюю еду, а не по кафе и ресторанам ходить. А хорошее заведение, его ещё и найти надо, особенно если день рождения или свадьба. Кстати, вы свадьбу ещё не планировали? Катя растерялась, услышав такой прямой и серьёзный вопрос, но возлюбленный пришёл на помощь: – Мам, мы с Катей же только недавно вместе. Ещё пока друг к другу не совсем привыкли. Нам нужно время, чтобы освоиться. – Но вы сильно-то уж не затягивайте. Эх, мы с твоим отцом через три месяца после знакомства уже в ЗАГСе стояли, – женщина, мечтательно вздохнув, обратилась к мужу. – Лёш, помнишь нашу свадьбу? – Да, было время, – согласился Алексей Никитич. – Помню, по всему общежитию стулья для гостей собирали, чтобы всем мест хватило… Следующий тост озвучила уже мама Тихона, пожелав сыну и его девушке поскорее сыграть свадьбу и, желательно, не зимой, так как холодно зимой новобрачным в костюмах на улице красоваться. После этого Лисов-старший вышел из-за стола и куда-то удалился. "Опять, наверное, за трубкой своей пошёл", – махнула рукой Ксения Григорьевна. Алексей Никитич курил на кухне, стоя у окна, форточка которого была приоткрыта. В образе курящего трубку немолодого прокурорского работника и депутата райсовета, казалось, было что-то философское и углубившееся в себя. – Мать не особо любит, когда я курю. Приходится вот так, у окна, – пояснил мужчина пришедшему на кухню сыну. – Как дела на работе? – Да вроде бы, нормально, – ответил Тихон. – В пятницу было крупное задержание по нескольким адресам. Действовали совместно с МУРом, накрыли центр подпольного изготовления меховых изделий. На некоторых адресах они их ещё и продавали. – Я бы на процессе со стороны обвинения таким вот субъектам сразу «исключительную меру» затребовал бы, безо всяких соплей. Как же вокруг многое опаскудилось, – с некоторым сокрушением заключил Лисов-старший. – У меня вот, знаешь ли, работы тоже невпроворот. При моей должности неудивительно. – Папа, ты уж прости, что я сегодня за столом тебя неправильно понял. – Да ничего-ничего, – кивнул Алексей Никитич. – Мне тоже надо было потактичнее начать, а не пугать Катю твою. Нам ведь с твоей матерью небезразлично, с кем ты построишь своё будущее. Твоя девушка хорошая, это сразу видно. По возвращении в гостиную Тихон словно застыл от шокировавшего его зрелища. Его мать, сидя на диване, листала семейный фотоальбом и показывала фотографии Кате. Ксения Григорьевна души не чаяла в своём сыне и гордилась всем, что связано с ним, поэтому обожала показывать фотографии Тихона из разных периодов жизни, как родственникам, так и знакомым. Другое дело, что при этом женщина любила рассказывать не совсем уместные факты из его детства и юношества, и Тихону это ужасно не нравилось. Катя же увлечённо рассматривала фотографии любимого, узнавая о нём новое. – А здесь так смешно вышло, посмотрите, Катя! Это Тиша в три года. Запечатлённый на фото малыш в вязаном костюмчике и с ночным горшком, надетым на голову на манер головного убора, сидел и с любопытством смотрел в объектив снимавшего его фотоаппарата. – У него до четырёх лет привычка такая была, – рассказывала Ксения Григорьевна, – пустой горшок на себя нацепит и носится по квартире, смеётся. Тиша так и голышом делал: один горшок на голове и знай себе бегает с комнаты на кухню! Где-то тут такая его фотография тоже была, сейчас найду... – Маааам! – крикнул смущённый от излишних подробностей Тихон. – Ну можно без этого-то, а? – Тиша, ну что ты так реагируешь? – невозмутимо произнесла Ксения Григорьевна. – Все мы были детьми, в конце концов. Ничего в этом такого нет. К счастью, история про бег с горшком оказалась единственным неловким моментом, и дальнейший просмотр семейных фото прошёл относительно хорошо. – А тут Тише двенадцать. Вот он, четвёртый слева в верхнем ряду. Они тогда в пионерлагере в "зарницу" играли, и их отряд победил. Лисов незаметно и иронично улыбнулся – главную "зарницу" в своей жизни он выиграл 17 сентября этого года, когда спас свою будущую девушку и себя заодно…

***

Вернулись домой Тихон с Катей уже к девяти вечера. Они зашли в прихожую квартиры, и их обоих немного пошатывало от сытного застолья (а Тихона – ещё и от четырёх рюмок водки; Катя же, выпившая всего две, была заметно бодрее). – Тиш, – сказала Катя, снимая обувь. – Сегодня всё было очень хорошо. И твои родители, и то, какой они нам стол организовали. А знаешь, я им точно понравилась! Тихон снял пальто и убрал в сторону свои ботинки, после чего ответил: – Я тоже рад, Кать. Для меня сегодняшний день это мой личный праздник. Наш личный, если правильнее. Но ты видела не все черты моих родителей. У мамы до сих пор привычка опекать меня, не глядя на мой возраст, и навязывать свои советы, как будто это её жизнь, а не моя. А вот папа любит часто говорить правду прямо в лоб и нетактично, не думая о том, будет ли кому-то хорошо от этого. – Да ладно тебе. У тебя родители замечательные! – возразила Катя. – По крайней мере, им нравятся наши отношения. Молодые люди прошли в комнату. Катя открыла дверцу шкафа, чтобы снять и убрать платье, и сказала: – Тихон, раз мы сегодня стали ещё ближе, то я хочу быть с тобой полностью честной. Я хочу признаться тебе кое в чем. – Что ж, я тебя слушаю, Катюша, – Тихон снял пиджак и уселся в кресло. – Ты знаешь... Я, в общем... Когда мы с тобой в первый раз переспали... Я на следующий день хотела с тобой расстаться. – Ты что, правду говоришь? – изумлённый Лисов поднялся с кресла. – Почему? – Для меня это казалось слишком хорошо. Всё как-то стало настолько идеально складываться… Я подумала, что я тебя не заслуживаю, что так не может быть, и будет что-то такое, что ты сам захочешь со мной разойтись. Поэтому я хотела первой уйти от тебя, чтобы не было слишком больно. «Что ж она делает-то, – рассуждал Тихон. – С такими признаниями точно до «кондратия» можно дойти. Глупая девчонка. Глупая… И такая милая…». – Эгоистка. Вот просто эгоистка. А обо мне ты подумала, что я тебя уже успел полюбить к тому моменту? Ты подумала, каково мне бы было после такого? – Тиш, пожалуйста, ну не обижайся! – Катя подошла к парню и взяла его за руки. Он прижал её к себе: – Ну ладно, Кать, я же не со зла. Давай забудем об этом. Ты только скажи, у тебя долго такие мысли были? – Недолго. Всего один день. – И ты действительно больше так не думаешь? Полякова ответила Тихону тем, что жадно припала губами к его рту. Такой ответ был понятен и без слов.