Чувство для двоих

20 ноября 1989 года. Возвращение с больничного к учёбе далось Кате Поляковой местами легко, местами не очень. Пропущенные занятия не сказались плохо, во многом, благодаря тому, что Катя часто проводила время на больничном за учебниками и другими книгами. А вот с дипломной работой вышло не так безоблачно, и высказанное научным руководителем замечание о недостаточном количестве используемой литературы в первой главе заставило Полякову отправиться в библиотеку, что она и хотела сделать ещё до простуды. – Привет, Боря! – поприветствовала Катя давнего институтского приятеля, увидев его выходящим из библиотечных дверей. Боря ответил, но как-то небрежно и вскользь: – А, Катя? Привет. Левицкий, больше ничего не сказав, отвёл глаза и пошёл по коридору. Он казался явно чем-то опечаленным. Учитывая его беззаботный характер и, иной раз, умение радоваться простым и даже абсурдным вещам, можно было предположить, что случилось действительно что-то серьёзное. Но Катя не хотела залезать товарищу в душу и выпытывать причины уныния – ей это показалось беспардонным. Уже расписываясь за получение нужной литературы, Катя пересеклась со своей подругой Ларисой, также подошедшей к библиотекарской стойке. – О, привет, Кать! Наконец-то ты с больничного вышла! – Привет, – улыбнулась Полякова. – Знаешь, я даже не думала, что по институту так соскучусь. А ты тоже сюда книги брать пришла? – Нет. Мне тут как раз отдать три книги надо. Я их давно задолжала, всё никак не могла сюда зайти. Выйдя из библиотеки, девушки решили немного поболтать. Кате было интересно узнать, как проходит жизнь в общежитии, из которого она уже полтора месяца как съехала, но которое, тем не менее, было почти родным, ведь там Катя прожила большую часть времени учёбы в институте, да и сколько было приятных воспоминаний и впечатлений, связанных с этим местом... – Вот, в общем, такие дела, – окончила свой рассказ Лариса. – Всё у нас как обычно. – Слушай, а ты, может быть, знаешь, что с Борей? Он будто сам на себя непохож. Я спрашивать не стала, как-то неловко даже. – Не поверишь, но я знаю. Я не любопытная, но вчера спросила у него, в чём дело. Вот Боря мне и открылся, что ему на этой неделе письмо пришло из Израиля. У него же девушка была оттуда, Соня. Письмо было от неё. Она, в общем, там, в Израиле, замуж вышла. Боря как про это узнал, так теперь и ходит, словно лица на нём нет.

***

Ларисе Феофановой не везло с ухажёрами, любовные истории с которыми по разным причинам не были продолжительными: как правило, молодой человек в один прекрасный день сообщал, что уходит, причём причины были часто невнятными и даже глупыми. Посему среди своих близких друзей и знакомых она одна оставалась без пары. Но добрый и сентиментальный характер Ларисы не способствовал появлению зависти, тем более, чёрной, а вместо неё только лёгкая грусть наседала на душу. Катя иной раз сочувствовала Ларисе. Иногда она мысленно представляла, кто бы мог подойти подруге, и наиболее гармоничным вариантом для той, по мнению Поляковой, был бы Боря. Но знакомить их Катя не решалась: во-первых, Боря впоследствии увлёкся Соней, а во вторых, а ну как не сложится и станет ещё хуже. А виноватой в глазах Ларисы будет именно Катя, за то, что порекомендовала того, кто в очередной раз окажется "не тем".

***

– Ну а у тебя как дела, Кать? – спросила Лариса. – Да что рассказывать... Всё хорошо у меня. Я же сейчас у парня живу, поэтому с общежития и переехала. – Эх... Когда ж и я-то снова смогу положиться на надёжное мужское плечо рядом с собой... – Ну, Лариса, не расстраивайся, – Катя попыталась успокоить подругу. – Может, это произойдёт скорее, чем ты думаешь. – Да я уже не знаю, что делать, – расстроенно вздохнула девушка. – Снова гадание на кофейной гуще пробовала. Смотри, что получилось. Лариса, немного порывшись в своей сумке, достала оттуда что-то, плотно завёрнутое в несколько бумажных салфеток. Она развернула эту обёртку, и Катя увидела перед собой белую чашку из-под кофе. – Ты что же, всегда так чашку носишь? – Я специально её принесла, чтобы тебе показать. Я вот думаю, Кать, здесь вырисовывается цифра "6". Что это значит – не пойму. Я что, ещё шесть раз буду встречаться с теми, в ком разочаруюсь? Или что, ещё шесть лет одиночества впереди? Катя взяла у Ларисы чашку и присмотрелась в расплывшиеся по фарфору буро-коричневые кофейные узоры. Чуть сбоку от центра вырисовывалось что-то действительно похожее на цифру "6". Впрочем, Полякова, скептически относящаяся к "кофейным" гаданиям, решила немного подыграть событиям в другом направлении. – Хм... А по-моему, это буква "Б". – Да нет, на шестёрку похоже. – Да я говорю тебе, это "Б"! Ты вот, Лариса, в очках, а очевидного не видишь! – Ну... Не знаю даже... Вот кто у нас есть на Б... Никакой Бронислав тут не учится. Во всяком случае, не на нашем потоке. – Ну ты чего? – с негодованием произнесла Полякова. – О ком мы только что с тобой говорили? – Борис? – вопросительно удивилась Лариса. – Ну... Я даже не знаю. Он сейчас, мне кажется, совсем не в том настроении. Да я даже как подойти-то к нему и разговор начать, не представляю. – Но ведь он тебе такую личную вещь рассказал... Мне кажется, что это может быть неспроста. – Ты думаешь? – неуверенно спросила Лариса. – Ну правда, может, попробуешь? Что ты от этого потеряешь?

***

22 ноября 1989 года. По окончании сегодняшних занятий студенты гурьбой высыпали на улицу. Стоял облачный безветренный день, и Катя, поправив вязаный шарфик, шла по улице. Она думала: "Интересно, послушала ли Лариса мой совет? Я бы в её случае хотя бы попыталась." Ответ на свой вопрос Полякова узнала, когда увидела в стороне Ларису и Борю, идущими рядом друг с другом в противоположную сторону по тротуару. Он ей что-то с упоением рассказывал, видимо, про очередной выпуск программы "Очевидное-невероятное" или какие-нибудь факты из наблюдений за насекомыми, а она увлечённо слушала, посмеиваясь. Видя своих друзей счастливыми, Катя испытывала светлую и искреннюю радость. Наверное, теперь пора вспомнить и про свои отношения. Наконец-то Катя Полякова наслаждалась тем, что теперь рядом с ней тот, кто всё это время по-настоящему был ей нужен. Заботливый, сильный, чувственный... Не такой непостоянный, как Ваня, не такой отстранённо-холодный, каким был Макар. Безусловно, идеальных людей не бывает, поэтому Тихон тоже имел свои заморочки: мнительный, способный моментально погрузиться в хандру из-за пустяка и иногда нетерпеливый. Но эти недостатки не мешали девушке любить своего молодого человека ещё сильнее, на что тот отвечал со всей страстью и нежностью, на которую был способен. В "постельном" смысле всё было тоже замечательно, и жаловаться на редкие ночные утехи или грубость в процессе не приходилось. Но на днях Катя вспомнила один эпизод из своего прошлого.

***

Когда-то вместе с Катей в одной комнате общежития жила Таня Пшеницына, на тот момент – Ванин любовный интерес. Тане ничего не стоило найти парня для отношений или для кратковременных потрахушек, благо, позволяли внешние данные и умение максимально соблазнительно подать себя. А вот в смысле дружбы она была одинока, и подружки, вызывающей доверие и способной выслушать, не было и близко. Таким человеком стала Катя, впечатлённая прямотой и оптимизмом Тани, хотя её вызывающие наряды и некоторые другие черты характера казались Поляковой "за гранью". Не сказать, чтобы за этот небольшой промежуток времени между девушками сложилась крепкая дружба, но друг дружку по-женски они хорошо понимали, болтали по вечерам, делились радостями и переживаниями. Однажды вечером, в разговоре Таня выдала такое, что Катю, скромную девочку-комсомолку и примерную студентку, не просто заставило покраснеть, а стало почти культурным шоком: – Я, Катюха, что тебе хочу сказать: мужика можно сделать счастливым, если делать ему хороший минет. – Ми... Что? – Минет. Ты что, не знаешь про это? Ну ты даёшь, подруга! – А это что, блюдо какое-то, типа, как омлет? – Блин, насмешила ты меня, хахахаха! Скажешь тоже, "блюдо"! Нет, это не про жратву. Но яйца там тоже нужны. Два. Мужских. Короче, минет – это когда сосёшь ему член. У Поляковой чуть глаза на лоб не вылезли, и стало как-то жарко: от стыда и от какой-то нежданной искорки стремления узнать про что-то новое и непонятное. – То есть, сосать... Это самое? – Да, Катя! Просто сосать у мужика, и он от этого кончит. Вот, понимаешь, все, с кем я встречалась, охреневали, как я умею это делать, никто, блять, не жаловался. Только одному я ещё не сосала. Не хочет он, видите ли... Козёл... Где-то далеко Ваня Смирнов икнул, раз уж о нём вспомнили... – Слушай, Тань... А... Ну... как этому научиться? – Подруга, этому не учат, такую науку надо постигать самой. Но кое-что могу посоветовать: сильно не спеши, хуй не электричка – не уедет. Не прижимай зубами, побольше, знаешь, нежности... Яйца тоже можешь у него гладить, массировать, он так даже быстрее до финиша дойдёт. "Да нет, это всё лишнее, мне кажется", – подумала про себя Катя. Хотя, знай она раньше про такую вещь, вдруг бы и Ваня не ушёл к Инге? Впрочем, навязываться Ване, если он сам этого не захочет, бессмысленно: как ни умей изощряться в постели, чувства-то важнее.

***

Теперь же, вспомнив про разговор с Таней, Катя задумалась: надо ли попробовать удивить Тихона этим самым минетом? Или не надо? Наверное, так делают только такие, как Таня: она ведь у стольких пересосала, вот и хвасталась тогда! И не стыдно ли ей было? Но в чём проблема делать это только для одного, своего любимого?

***

25 ноября 1989 года. В этот день женское любопытство всё-таки взяло верх, и Катя отважилась пойти на "половой эксперимент". После просмотра фильма по телевизору Тихон пошёл принять душ. Полякова же, раздевшись догола, накинула на себя синий ситцевый халатик в пёстрых цветочках и подошла к ванной комнате. Дверь была не закрыта изнутри на шпингалет – живя с Катей, Лисов не всегда запирал ванную во время мытья: сказывалась давняя привычка от одиночного проживания в квартире. Сердце забилось ощутимо быстрее, как будто до этого никаких отношений ни с кем и не было. Катя боялась сделать что-то не так и разочаровать возлюбленного неумением. Может, этот "минет" – это вообще выдумка? Тихон уже заканчивал мытьё. Стоя под струями воды, парень смывал шампунь с волос. Он убавил воду, но не выключил её до конца, вытер руками лицо и огляделся. – О, Катя! Тоже помыться хочешь? Ты же вчера мылась, – произнёс Лисов, нисколько не стесняясь собственной наготы. – Эмм... Нет. Тиша, я... хочу... кое-что сделать. Девушка скинула халатик, забралась в ванную к Тихону и присела на корточки. – Ой-ой! – Катя чуть не упала, так как в ванной было скользко, но руки возлюбленного, удивлённого Катиной затеей, быстро удержали её от падения. Иногда Лисов тоже задумывался над идеей заняться любовью под душем. Необычно, романтично, но неудобно – можно навернуться и расшибиться вдвоём, да ещё расход воды кошмарный! Полякова посмотрела на мужское достоинство своего парня. Сначала она робко коснулась губами головки члена, а потом слегка облизнула его. Вот, наконец, половой орган оказался во рту девушки. Ощущаемая языком и зубами набухающая твёрдость означала, что всё делается как надо, хотя поначалу Катя малость растерялась, не зная, что делать дальше: сосать его именно как леденец, или всё-таки лизать, будто это эскимо на палочке? – Ох... О... Моя милая... – томно и расслабленно промолвил Лисов и погладил Катю по волосам, мокрым от душевой воды. Девушка начала обсасывать пенис, и волнение пока не покидало её. Но понимание того, кому Катя дарит эту ласку, заставило её ощутить, как внутри словно что-то заискрилось и будоражащей волной прошло по всему телу, и прежняя, взращённая комплексами, неуверенность обратилась в смелость. Забываясь за ублажением и жадно хватая воздух носом, Катя ритмично скользила губами и язычком по члену возлюбленного. По совету Тани она даже принялась аккуратно разминать пальцами яички партнёра. "Тишечка, Тишенька, Тишунечка... Люблю!", – будто говорило без слов всё то, что Полякова вытворяла сейчас в ванной. Так прошли несколько минут, стремительно пролетевших для обоих, пока Тихон не простонал, и его член не начал пульсировать и выпускать тёплые липкие струйки. Катя быстро отодвинулась в сторону и, присев попой в ванной, закашлялась, выплёвывая белёсо-желтоватую вязкую жидкость, чуть солёную на вкус. Прокашлявшись, Катя поднялась на ноги. – Катюша, ты как? – поинтересовался Тихон, обеспокоенно глядя ей в глаза. – Всё нормально, нормально, – ответила Катя. – Фух... это я с непривычки просто. – Вот уж не думал, что ты так умеешь. Это было чудесно! Пребывая в состоянии восторга и одновременно лёгкого удивления от сделанного, девушка произнесла: – Тебе... правда понравилось? – Конечно! – согласился Тихон. Он закрыл кран и вылез из ванной. – Спасибо одной моей подруге из прошлого, это она мне рассказала про... минет, – объяснила Полякова, и лица её коснулась мягкая улыбка. – Так вот это как называется? Ну, буду знать. Когда парень и девушка оба вытирались полотенцем, он слегка взял её за подбородок и нежно поцеловал в губы. – Знаешь, Катюшка, я проголодался. Приготовишь что-нибудь? – Может, яичницу? С сосиской! – предложила Катя и чуть не прыснула со смеху. – Пойдёт!