Перья и кровь

Для третьей попытки я пригласил в экспедицию Фурия Анхиза, ученика выдающегося звездочёта Начала Велизария. Наше путешествие завершились быстро и трагично. Помню, Совет весьма скептически отнёсся к моим поискам, а Верховный Серафим Эрагон сказал: «Будьте бдительны, Обвинитель Винчесто, Палящая Степь хранит в себе не только тайны, но и опасности». Я не воспринял его слова всерьёз, поскольку оная пустыня известна своей беззлобностью, к тому же на протяжении всех тех суток, что я пробыл в ней, я не встретил ни одного хищника, который бы представлял реальную опасность даже для ученика низших рангов: насекомые да рептилии.

***

Паулина замерла. Ждала. Готовилась к атаке. Пространство вокруг тоже замерло. Каждая секунда тянулась вечность, все чувства обострились до предела, а внутри нарастала борьба: стоила ли игра свеч? готова ли она обменять свою жизнь на ответы? Ведь то, что она слышала… Паулина точно знала этот голос. Он не принадлежал ни одному живому существу, у него не было ни лица, ни тела, это было нечто гораздо более опасное, чем все Круги Ада. С ней говорил Мальбонте. Непризнанная осматривалась, умирая от страха. Она сделала робкий шаг куда-то в сторону. Ничего не произошло. Ещё один шаг – вновь ничего. Чего же он ждал? Почему ничего не делал, почему замолчал? Он спросил, кто она такая, будто бы сам не знал, что она Непризнанная, которая увязалась за Люцифером. Мальбонте играл с ней – зачем? Чем больше Паулина бездействовала, тем сильнее её трясло. Выбора не было, ведь выход так или иначе нужно найти. Она умрёт или храброй, или трусливой, и ей, определённо, предпочтительнее первое. Двинулась куда-то по наитию и вскоре приблизилась к стене, где обнаружила какой-то рычаг. Паулина едва удержалась от нервного смешка. Это же просто классика жанра! Если её убьёт не Чудовище, то наверняка она попадёт в какую-нибудь ловушку и будет биться в агонии до скончания времён. Она пыталась решиться хоть на какое-нибудь действие. Этот рычаг же здесь не просто так, да? А ловушки ведь не находятся на видном месте, верно? «А может, это ловушка для таких идиотов, как ты». Паулина выдохнула и резко потянула рычаг вниз. Последовал характерный скрежет работающего механизма – потолок вдруг открылся и рассыпал по Храму песок. Значит, она сможет выбраться! В сравнении с тем, каким образом она сюда попала, выход был до смешного прост. Но Непризнанная дёрнула рычаг вверх – потолок закрылся. «Я сумасшедшая. Я абсолютно больная на голову!»,— в ней воспылал такой энтузиазм, что она не могла поверить своему решению остаться здесь. Свет от стика освещал не сильно большую площадь – судя по всему, территория Храма Метатрона была очень обширной. Коридор, который она пересекала, был щедро украшен полуразрушенными мозаиками, повествующих не столько об истории ангелов и демонов, сколько о жизни самого Метатрона. Если до этого Паулина от ужаса стала сомневаться, что попала именно в Храм Изгнанника, а не в логово Чудовища, то теперь её переполняла уверенность. Мальбонте её не тронет. Он – бестелесный дух, запертый где-то за пределами её мира. Он, вероятно, будет её пугать, но не вредить. Просто не сможет этого сделать. А если он затуманит ей разум так, что Паулина навредит самой себе?.. Бред. Это всего лишь отговорки, чтобы не идти дальше. Она пригляделась к мозаикам: жизнь праведника, Вознесение, преклонение перед Шепфа и разделение с ним власти. Паулина задумалась над последними картинками. Она бы не сказала, что на них Метатрон делит власть с Шепфа – он будто бы советовал. Он был везде позади, везде склонял колени и голову и был лишь у подножия Его Трона, а не рядом… Историческая подмена понятий получается. С другой стороны, это же нормально – быть ниже Бога. Но тогда зачем Создателю всего сущего советчик или тот, с кем он разделит власть? Шепфа чего-то не знал, не понимал? Тогда почему он избрал человека? Паулина подумала о «втором Создателе», однако подсказок было слишком мало, что соединить их в более-менее стройное предположение. И всё-таки было что-то со всем этим не так… Паулина внимательно и близко рассматривала каждое изображение в надежде найти, если не ответ, то хотя бы указания на него, но вместо этого ощутила на своём лице тонкое дуновение – сквозняк. За стеной было помещение. Каких-либо механизмов здесь нет, значит, это просто следующая комната Храма. Однако, пройдя до конца коридора, она поняла, что мозаика оборвалась, не затронув истории Чудовища, а путь к залу преграждала стена зеленоватого дыма. «Похоже на природный газ… Неудивительно, Храм тысячи лет был закрыт от воздуха. Странно, что он весь ещё не заполнился газом». Можно было бы пробежать сквозь него, ведь Непризнанная всё равно бы осталась невредимой. Ну, может быть, на какое-то время потеряла бы сознание от интоксикации, но осталась бы жива. И именно это её останавливало. Ужасно не хотелось тратить время на восстановление. Она задумчиво осмотрелась и обнаружила, что на последней картинке мозаики были… два Солнца? Одно обычное, другое – чёрное. Или же это Солнце и Луна. Они изображены совсем рядом, будто бы вот-вот пересекутся и образуют затмение. Паулине показалось это странным, потому что затмение в любой культуре являлось дурным предзнаменованием. Понятное дело, что это всего лишь суеверия, но почему-то ей думалось, что эти два объекта здесь были изображены не пейзажа ради. Она подлетела ближе, в задумчивости провела рукой по чёрному объекту, отчего он слегка сдвинулся. Ещё раз – и он, как шестерёнка, покатился к Солнцу. На мозаике образовалось затмение, как она и предполагала. Неожиданно стена чуть зашаталась и в ней появился проход. Непризнанная, только вступив туда, сразу поняла, что это была потайная комната, причём с большим количеством оружия: здесь были и доспехи, и мечи, и кинжалы, колчаны со стрелами и изношенные, практически прогнившие луки. Кое-что она не побрезговала взять с собой. Чем больше Непризнанная вооружена, тем спокойнее. Комната была длинною в коридор и делилась на несколько ярусов: на первом были боевые припасы, второй был сырым из-за располагавшихся там повреждённых свинцовых труб, третий ярус оказался полуразрушенным, с дырами в стенах. Через одну из них она вылетела в главный зал. В основании Храма находилось подземное водохранилище, настоящий бассейн, над которым высилась исполинских размеров разломанная статуя ангела. Вероятно, вода поступала из близлежащих источников или оазисов, и её было так много, что она вытекала за бортики бассейна и почти полностью затопила зал. Паулина приземлилась к постаменту статуи, где вырисовывались слова:

«Я есть ангел Завета. Я есть Изгнанник. Я Метатрон и я Енох. Имя моё - грязь, ибо встал я между Всесильным и Его Словом. Я не Милосердие и я не Справедливость, но Дитя не повинен»

— Дитя! Это о Мальбонте! — в восторге прошептала она. Однако дальше язык ей был незнаком. Паулина, приложив пергамент к постаменту, скопировала весь текст. Облегчённо выдохнув, она тихо рассмеялась. Но неожиданно по Храму прокатился звук открывающегося потолка. Паулина теперь была не одна. Она мигом проскользнула на третий ярус потайных комнат, чтобы видеть всё, как на ладони, и побежала туда, откуда сама пришла. По Храму с факелами шли пятеро бессмертных. Лица всех были скрыты за чёрными масками с маленькими прорезями для глаз. Паулина отключила все чувства, но ни единой ауры не смогла уловить. У неё задрожали пальцы от волнения и ужаса. — Повелитель сказал, что Люцифер остановился в своих поисках, — заговорил бессмертный с покрытыми плащом крыльями. Голос его был сильно искажён, из-за чего сложно было даже понять мужчина это или женщина. — Ему это не нравится. Он намерен лично взяться за Школу, если мы что-нибудь не сделаем. — Всё дело в Сатане и его прениях с ангелами. Люцифер всё больше пытается участвовать в политике. Надеется, заслужить трон в скором времени, — таким же искажённым голосом доложил шедший за ним ангел. Больше никто свои крылья не скрывал. — Юный дурак. Ему была отведена столь великая роль, а он тратит своё время на то, что скоро обратится в пепел. «Но зачем вообще Мальбонте так нужно, чтобы Люцифер собрал полную мозаику, которая напротив доказывает его чудовищную натуру? Он хочет что-то ему доказать? Что? Или…». В голове всплыли слова Центиманов, которые привёл Винчесто в своём трактате: «Облик суть только тени истины».Он считал, что смысл этой фразы заключается в том, что только при полной картине откроется истина. «А что, если видимая картина мозаики – это не то, что кажется?» И ещё было предзнаменование Зигзы: «Ты узришь истину, когда пройдешь дорогой его жизни». Ей стало приходить какое-то понимание… Нити переплетались между собой, и за каждую из них Паулина отчаянно хваталась. Это всё произошло в считанные мгновения, за которые она наконец-то поняла, куда ей двигаться в поисках. — Господин, с Люцифером носится какая-то девчонка, Непризнанная, — заговорил демон. Паулина чуть не ахнула. — Та самая, которая кинула в меня нож. Вдруг она как-то влияет на него? — Это из-за неё он недавно попал под внимание Архангелов? — Да. — Не иначе как она его подстилка. Однако… Подстилка, которую он посвящает в такую тайну? Звучит нелепо. У принца хоть и вздорный характер, но он не идиот. — Господин, землянка вряд ли может сыграть хоть сколько-нибудь значимую роль в том, что грядёт, — вступил в разговор ещё один ангел. — Всецело согласен, но судьба в высшей степени непредсказуемая вещь. — Вы считаете, что она – часть плана Повелителя? — Что касается планов Мальбонте, я ничего не осмелюсь считать. Что о ней говорит информатор? — Информатор? — удивился демон. — Я больше не пытался с ним связаться… — Ты меня огорчаешь, Экзарх. «Экзарх?! Бесы, нужно сваливать!», — но единственное, что смогла Паулина, это разинуть рот. Ноги отказывались словно окаменели. — А та убитая Непризнанная? — осведомился другой демон. — Разве на её месте не должна была быть эта девчонка? — Я пришёл в Школу, чтобы узнать об этой девке, но появилась другая, которая нас услышала. Пришлось действовать быстро и решительно. — И это только пошло на пользу нашему Повелителю. Прекрасная работа, Экзарх. А у нашего информатора нужно, наконец, выяснить всё об этой любопытной девочке. — Когда мне это сделать? — Как можно скорее. Пора переходить к главному этапу нашей миссии. Если он подготовит всё необходимое, то вернёт себе законное место. Хватит ему учить детишек устаревшим порядкам. У Паулины округлись глаза. В Школе был предатель. Среди учителей. Эта новость хлестанула её по лицу с такой силой, что она тут же очнулась от какого-то морока и приготовилась действовать. Необходимо было выбираться. Но как? Если она дёрнет рычаг, то её услышат и незамедлительно схватят. Возможно, она успеет выскочить в пустыню, но её точно догонят. Непризнанная против пятерых бессмертных – исход слишком очевиден. «Думай, думай, думай!» Природный газ. Паулина натянула куфию, чтобы скрыть лицо. Она быстро добралась до нужного места и расположилась напротив небольшой дыры, которая выходила прямо на сочившийся газ. Аккуратно, без лишнего шума она срезала кусок ткани на своём одеянии, обмотала её вокруг наконечника стрелы, после чего раскрутила меч. Благодаря карбункулу из лезвия брызнуло несколько искр, и стрела зажглась. Бессмертные приближались к испарениям. Паулина терпеливо выжидала. Тридцать метров. Двадцать. О нет, пусть подойдут вплотную. Пять. «Шепфа, я осквернитель истории…». Стрела столкнулась с газом и сотрясла землю. Паулина на мгновение потерялась в пространстве: она невыносимо медленно шевелилась, в ушах стоял писк, в глазах плясали огненные точки. Всё вокруг дрожало, рассыпалось и обрушивалось, но тоже будто в замедленной съёмке. Колонны с треском валились, поднимая облака пыли и мелких обломков. Бессмертные горели заживо, страшно ревели и носились из стороны в сторону. Воздух раскалился до такой степени, что Паулина схватилась за горло, не в силах сделать ни вдоха. Это привело её в чувство. Она выскользнула в дыру и понеслась к рычагу. Обломки летели отовсюду. Взрыв оказался слишком мощным. — Вода! Повсюду вода! — Улетаем, живо! Звуки разрушения смешались с криками. Она обернулась – трубы прорвало, и теперь стены Храма разрывала вода. Паулина, невовремя увернувшись, столкнулась со стеной и по вибрации поняла, что сейчас её снесёт волной. Тело уже инстинктивно двигалось: она облетала завалы, уворачивалась от разрушений и гналась наперегонки со смертью. Весь этот хаос казался одним бесконечным моментом. Рычаг уже совсем близко. В Паулину что-то врезалось и повалило на землю. Она без колебаний и слепо всадила кинжал в нападающего, отпихнула от себя и снова ринулась к рычагу. «Быстрее, быстрее, быстрее! Не дай ему шанс воспользоваться силой!» Потолок затрещал. Показалась маленькая прорезь света. Непризнанная взметнулась навстречу падающим камням, а затем намеренно резко уклонилась, когда внушительная глыба едва с ней не столкнулась. Преследователя придавило к земле, а Паулина стрелой выскочила во внешний мир. Был закат или рассвет – она не знала. Летела, не оглядываясь, не успевая что-либо осмыслить, даже не понимая, ранена ли она. Скорее, в цивилизацию, где она будет не одна и сможет найти защиту. Только увидев ворота Зебула, она сначала сбавила скорость, а затем, уже на подлёте к ним, рухнула на песок и сдёрнула куфию. Кислород жёг лёгкие, спину от напряжения скрутило в спазм. Через некоторое время Паулина просто лежала под уже палящим солнцем и смотрела на голубое чистое небо. День. Жарко. Одежда, казалось, настолько плотно к ней прилипла, что придётся её отдирать. Надо отдохнуть. Но сначала зайти в Звёздную Твердь.

***

Паулина опустила голову на край бадьи и громко выдохнула, словно сбросила с тяжкий груз. Для полного удовлетворения не хватало эфирных масел и ароматного мыла, коих у них с Мими было немыслимое количество. Не было никаких сил думать обо всём том, что ей удалось выяснить. Наверное, это было и к лучшему. Завтра предстоит долгий полёт, и она ещё успеет всё обдумать, а сейчас никаких дел и забот – только Паулина и тёплая вода. Она сняла себе комнатку в дешёвом, скверно пахнущем и уже не на шутку разгулявшимся постоялом дворе. Сон у неё явно будет некрепкий, но по крайней мере он будет. По-хорошему, Непризнанная должна вернуться в Чистилище уже к утру, но уж лучше она примет какое-нибудь наказание, чем сегодня выйдет за пределы этой комнаты. «Я пробыла в Храме почти сутки, катитесь все к чёрту». Обернув своё тело в полотенце, Паулина отдёрнула разорванную, криво висящую шторку. И обмерла. — Я сразу тебя узнал. Перед ней стоял Экзарх, крутя в руках ту самую чёрную маску. Её ослепило вспышкой паники. Они её выследили. — Значит, ты не подстилка Люцифера, — продолжил он. — Ты типа мозг в вашей команде, поэтому он тебя держит поблизости. Пока принц пытается доказать своему папаше, что достоин трона, ты занимаешься самой грязной работой. И весьма успешно, кстати. Уж от Непризнанной никто такого не ожидал. Взгляд метнулся к оружию, путь к которому отсёк демон. Пространство слишком маленькое, чтобы как-то обойти или увернуться от Экзарха. — Что тебе нужно? На самом деле, её это вообще не волновало. Главный вопрос состоял в том, что ей теперь делать? Куда бежать, кого звать на помощь? За дверью и при входе её, наверняка, поджидали остальные, а крики… Да хоть она горло разорвёт – её всё равно никто не услышит, потому что на первом этаже постоялого двора уже вовсю гремела попойка. — Ты же нас слышала, да? — Экзарх сделал ленивый шаг навстречу к ней. Паулина неосознанно отшатнулась. — Слышала, что тебя никто не собирался убивать. И даже после того, что ты натворила, тебя хотят оставить в живых. Мне приказали всего лишь схватить тебя. Он замолчал и окинул её скользким взглядом. Противно улыбнулся и снова поддался вперёд. — Видел, как ты себя намыливала. Умница, так ещё и недурна собой. Я тебя приведу к своему господину. Но сначала хочу сделать себе приятное. Паулина, не думая больше ни о чём, бросилась к двери. Всего лишь пара шагов, но, едва схватившись за ручку, её с силой потянули за волосы и швырнули в сторону. Она наотмашь замахнулась рядом стоявшей вазой и разбила её об демона. По запястью Экзарха потекла струйка крови, а сам он выглядел так, будто бы сейчас нарушит приказ и убьёт её. Паулина потянулась к мечам, как вдруг она отлетела назад, угодив в напольное зеркало. Звук ей показался таким оглушительным, что в ней проснулась надежда на то, что внизу их услышали. Сейчас за ней прибегут, помогут… Но, когда посыпавшиеся на неё осколки, располосовали ей спину и пальцы, она поняла, что этой глупой надеждой лишь потеряла драгоценные секунды. Время играло против неё, и разум тоже. Потому что, попробовав встать, Паулина увидела, что комната завертелась каруселью. Её перевернули на спину и сжали горло. Град стекла вонзился в спину и затылок, всё стало страшно болеть и из глаз брызнули слёзы. Экзарх насел на неё, одной рукой стискивая её шею, другой – спуская штаны. Она пыталась, изо всех сил пыталась оттолкнуть его, сбросить его руки с себя, освободиться. С каждым мигом её удары становились слабее, ноги уже были грубо раздвинуты его коленями и чувствовалось его возбуждение. Всё плыло. Правая рука обмякла и рухнула на пол, левая ещё отбивалась, но это ничего не значило… Всё пропало. Всё тонуло во тьме и отчаянии. Безвольная правая ладонь вдруг нащупала крупный осколок. В который Паулина крепко вцепилась. Удар. Экзарх недоумённо на неё уставился, когда его шею пронзило стекло. Удар. Снова в шею. Кровь брызнула на пол и её разорванное полотенце. Ещё удар. На этот раз в лицо. Тело Экзарха ослабло. Паулина грубо спихнула его и уселась сверху. А дальше она била, била и била. Как обезумевшая, совершенно беспощадно, не понимая даже, куда она целится, какую точку разрывает. Экзарх изрыгал кровь, кричал и несколько раз старался ударить её по лицу, но она не останавливалась даже тогда, когда он обжёг её силой. Непризнанная резанула его по венам, не чувствовав никакой боли от укуса огня на щеке. В этот момент она не знала ничего, кроме жажды жизни и мести. Паулина наносила удары до тех пор, пока его тело полностью не обмякло. Она отползла к стене, всё ещё сжимая в ладони стекло. Сердце стучало с перебоями, её колотило, как в приступе. Кровью была залита вся комната. А может, и мир. Экзарх был изуродован до неузнаваемости. Паулина вся окрасилась в багровый. Крови было слишком много. Но она вдруг почувствовала… спокойствие. Она выжила и наказала того, кто посмел покуситься на её тело. Паулина убила бессмертного. И была рада этому.

***

Окно поддалось, и Паулина залезла внутрь, засунув в ножны старый охотничий нож, который когда-то для неё достал Дино и которым она когда-то ранила того, кто теперь был мёртв. Приятно, когда утерянные вещи в итоге к тебе возвращаются. Пусть и при неприятных обстоятельствах. Комната была вдвое больше, чем у неё с Мими, и, конечно же, шикарнее. Тут даже минибар был. Почти пустой. «Мажор, ещё и алкаш», — с каким-то пренебрежением подумала она, хотя на самом деле боролось с острым желанием залпом выпить вон начатую бутылку глифта. А ещё взять вот эту кубинскую сигару. Но Паулина стоически держалась. — Твою мать! Непризнанная! — заорал Люцифер, когда, вернувшись в комнату, обнаружил на своём подоконнике чужака. — Добрый вечер. — Как ты попала сюда? Уж я-то окна закрываю в отличии от вас с Мими. Она без лишних слов показала нож. — Только не швыряй его в меня. — Зависит от того, как пойдёт разговор. Она поднесла ему пергамент с текстом, который она скопировала в Храме, и наслаждалась стремительной сменой эмоций на лице Люцифера. — Это… — Из Храма Изгнанника. — Нет… — Да. Я нашла его. Принц провёл рукой по лицу так, словно хотел содрать с себя кожу. — Паулина, ты… — Гений? Всегда права? Твоя единственная надежда на спасение мира от Чудовища? Да, я такая. Он замер, глядя на неё своими полыхающими глазами. — Ладно, спорить бессмысленно. — Пожалуйста, побудь воспитанным мужчиной и угости даму сигаретой. У меня много новостей. Она плюхнулась в широкое и невероятно удобное кресло. Люцифер этот жест не одобрил, но ничего не сказал. И промолчал даже тогда, когда поджигал ей сигарету и подносил ей бокал глифта, как слуга. Принц Ада действительно умел быть воспитанным. Паулина вкратце пересказала ему события в Храме. Главной частью, разумеется, были пятеро гостей в масках и предатель в Школе. — И самое интересное. У одного из этих сектантов крылья были покрыты плащом, а это значит… —…что они золотые, — выпалил Люцифер. Паулина же в унисон ему вторила: — …кто-то из Совета последователь Мальбонте. Обоих сразило это осознание. Люцифер громко рассмеялся: — Я так и знал! Грязные святоши опустились на самое дно и теперь пытаются нас выставить сволочами! Ах, аж на душе радостно стало. Непризнанная, ты всё-таки умеешь доставить мне удовольствие. — Рада, что наконец-то тебя удовлетворила. — Но я не понимаю одного, метеорные потоки – это ежегодное явление. И Антарес часто соединяется с Марсом. Почему везде говорится о явлении «раз в индикт»? — Я об этом размышляла. За сутки произошло два астрономических события: Антарес соединился с Марсом, а через девятнадцать часов начался звездопад. Согласись, такое точно редко увидишь. А потом я подняла архивы в Звёздной Тверди и увидела, что точно такое же явление было четыре года назад, но в другом месяце. Не сходится. После я поняла, в чем могла быть загвоздка: в типе метеорного потока. Нужно было уловить момент соединения Антареса и Марса в период действия потока Скорпиониды. — Так дело не в созвездии Скорпиона, а в потоке Скорпиониды? — Нет. Антарес – это сердце Скорпиона. — Ну а Марс? — Не знаю. Но думаю, что это связано с тем, что Антарес и Марс очень похожи, из-за чего их часто путают. Или же смысл их соединения более… поэтичный. Марс – это древнеримский бог войны. А Мальбонте не только развязал войну в прошлом, но и стремиться её повторить сейчас. — Ненавижу космографию, — скривился Люцифер. — А я обожаю. Увлекательнейшая наука. Но и это ещё не всё. — О Дьявол… — Из всего этого я сделала следующий вывод: Антарес и Марс – это указатели дороги, а вот поток Скорпиониды – это ключ к Храму. Почему? Спустя сутки потолок снова открылся и через него вошли те бессмертные. Я сверила даты звездопада – всё сошлось: через сутки снова начался метеорный поток Скорпиониды. Следовательно, это ключ. Но я не могу подтвердить эту теорию до тех пор, пока не попробую отыскать Храм без звёздно-планетного соединения. — И как же ты его отыщешь без него? — Не знаю, но понадеюсь на свою память. К тому же эти бессмертные как-то отыскали Храм без Антареса и Марса, значит, они уже там были и обозначали для себя его месторасположение. Нужно было просто дождаться пока с неба не рухнет ключ. Паулина и Люцифер чокнулись бокалами и осушили их. — Прекрасно. Значит, проведёшь меня туда. Может, вместе мы ещё что-нибудь раздобудем. — А… Да… — она растеряно кашлянула. — Кажется, я разрушила Храм Метатрона. — Ты – что?! — Мне нужно было как-то оттуда выбраться, чтобы меня не поймали и не убили. — И? — И… Ну, там были природные испарения. Я пустила огненную стрелу. А потом от взрыва лопнули водопроводные трубы, вода хлынула из всех щелей… Короче, Храм начал рассыпаться и… Увидев физиономию Люцифера, Паулина не решилась продолжить. Ей вообще-то самой неуютно от того, что она, вероятно, уничтожила столь великое достояние культуры. — Ты больная? — прошипел он. — Я гений! — Ты… — принц сначала зарылся руками в волосы, затем наполнил свой бокал и снова выпил его залпом. — Что я должна была сделать, по-твоему? — разозлилась она. — Я бы не смогла им противостоять или уйти незамеченной. — Бесы, Храм тысячелетиями стоял под песком и водой, а одна мелкая Непризнанная его уничтожила за сутки. Паулина молча достала нож. — Хорошо! — миролюбиво поднял он руки. — Хорошо. Нет, ты молодец, правда. Расхитительница гробниц. Не в своём уме, но ничего, ты всё равно молодец. Опусти нож, пожал… А это не тот самый нож, которым ты ранила Экзарха? Паулина заметно вздрогнула. Воспоминания и чувства, которые она в себе душила всё то время, что добиралась до Чистилища, грозились вырваться наружу яростной волной. — Он. — Как ты его себе вернула? — Случайно. Мне пора, Люцифер. Я хочу отдохнуть. Она подорвалась к окну, но Люцифер, заметив её реакцию, подскочил к ней. — Паулина, что случилось? — Ничего. — Не вынуждай меня преградить тебе дорогу. Она замерла, не в силах бороться с самой собой, но продолжая это делать. — Ещё одна новость. Я его убила. — Ты… прям убила? — Да. Заколола. — Паулина, в Эфире не так работает… — Я его убила! — закричала она. «И оставила всё как есть. И сбежала. И теперь жду, когда за мной придут». Всё тело заболело от чужих грубых прикосновений. — Я знаю это точно, Люцифер! Всё? Достаточно? Пока. — Что произошло? — Люцифер схватил её за руку, отчего её стало тошнить. Он держал её крепко. Не так, как Экзарх, но ей было бы сложно вырваться, если бы… — Он напал на тебя? Это было в Храме? Паулина не смотрела на принца. Она вспомнила его слова о том, что он бы воспользовался ситуацией. Она отчаянно им не верила. Люцифер никогда так не поступил с ней… И в то же время в ней горела ненависть: к мужской коже, мужскому взгляду, мужскому дыханию, которое ошпарило её ухо и шею. Язык, который скользил по её щеке; пальцы, больно сжимающие её грудь и горло. Это сводило с ума. Если Паулина пробудет здесь ещё минуту, то станет это всё ассоциировать с Люцифером, а значит, возненавидит его. Глаза начинала застилась кровавая пелена, зрачки ни на чём не фокусировались. Подступила рвота, когда рука Люцифера потянулась к её лицу. Он понял, что с ней что-то произошло. Нет! С ней ничего не произошло! Паулина справилась, выбралась из этого кошмара, окропив собственные руки. И она сделает это снова, если ещё кто-нибудь попробует к ней прикоснуться против её воли. Непризнанная с силой сжала запястье Люцифера, отодвигая его прочь от своего лица. — Однажды расскажу, — прошипела она. — Стой! Но она уже спрыгнула, быстро скрывшись за крышами Школы.

***

Паулина заметила за собой странность: она чистила ксифосы слишком часто, а когда она этого не делала, то ощущала какую-то нездоровую тягу к тому, чтобы это сделать. Да и вообще в ней резко возросла потребность в том, чтобы постоянно их носить с собой. Конечно же, это делать запрещено, но Паулина была бы не Паулиной, если бы не нарушила очередное правило. Ксифосы под одежду не спрятать, но можно спрятать нож и кинжалы, которые она утащила из Храма. Непризнанная и сама понимала, что это неправильно и надеялась, что никогда ими не воспользуется в пределах Школы. Да и за её пределами тоже не хотелось бы. «Если бы ему удалось сделать то, что он хотел, то… Лучше бы я умерла. Не представляю, как можно жить после такого». Паулина отхлебнула успокаивающий чай Мими, чтобы отогнать от себя то, о чём думать не следовало. Какое-то раскаяние к ней до сих пор не пришло. Она вообще не чувствовала ни ярости, ни боли – только отвращение то к мужчинам, то к самой себе. «Каким воспалённым рассудком нужно обладать, чтобы такое сделать с женщиной? Монстры. Ублюдки. Он и каждый, кто это сделал. Это не мужчины, это – гниль, которая не заслуживает жизни». Эти размышления жгли и мучили её. Она боялась их, поэтому гнала прочь или бежала сама. Паулина опять отпила чай и подумала, что ведь не все мужчины такие. Несколько так точно другие. Нормальные. Порядочные и добрые. Дино, Ади, Сэми, Люцифер. И Бонт. Паулина порывисто вытащила зеркало. Ей ужасно, невыносимо как остро захотелось увидеть Бонта, услышать его спокойный голос, спросить об его самочувствии. Просто поговорить с ним. Нет, она не собиралась с ним – да и с кем бы то ни было – делиться тем случаем. Паулина просто хотела… побыть с Бонтом, почувствовать покой. — Не отвлекаю? Ангел в зеркале вздрогнул и обернулся. Паулина чуть разинула рот от открывшегося перед собой вида. Бонт стоял к ней спиной: правой рукой вытирал шею, левой придерживал полотенце на своих бёдрах, кожа его была влажной, а торс… Определённо, заслуживал более пристального внимания. Бонт был хорош собой не только лицом. Кажется, Непризнанная пялилась на него целую минуту, но, к несчастью, немногое разглядела: мускулистая спина, широкие плечи и массивная шея. — О! Прости! — она в замешательстве отвернулась. — Я, наверное, попозже с тобой свяжусь. — Нет, я сейчас оденусь, — Бонт тоже выглядел обескураженным, но не смутился до такой степени как тогда, когда он застал её в неприглядном виде. — Подожди минуту. Спустя пару секунд он вернулся, натягивая на себя рубаху. — Я готов. Паулина подумала, что теперь она не готова, но тем не менее ровным тоном сказала: — Думаю, мы квиты. Бонт неловко рассмеялся. — Извини за мой вид. Я не думал, что сегодня тебя увижу. — Бонт, а почему у тебя такое… натренированное тело? Паулина могла отличить тело бессмертного, который не горит страстью к физическим нагрузкам, – например, Сэми – от тела того, кто, напротив, ими увлечён. Например, Бонт. — Потому что я тренируюсь. — Как? — В моей комнате особо не разгуляешься, но здесь свободно можно отжиматься, приседать, делать выпады… Ещё я постоянно перетаскиваю мебель с места на место. — Ты каждый день тренируешься? — Иногда даже по несколько раз в день. Всё равно заняться нечем. — У тебя… прекрасно получается. — Спасибо. А ты, должно быть, не занимаешься таким? — Почему ты так решил? — У тебя очень хрупкое телосложение. Ну, мне так кажется. — Тебе не нравится? — слегка играючи спросила она. — Нет, что ты, мне очень нравится! Просто… — он подошел к зеркалу и показал своё предплечье. — Если сравнить твою руку и мою, то разница уж слишком большая. Паулина тоже приблизилась и повторила за ним: его предплечье в самом деле было гораздо шире и крепче, ладонь оказалась большой, с длинными ровными пальцами. — Знаешь, мужчины и женщины несколько отличаются друг от друга. — Я не это имел в виду. — Шучу, я поняла, о чём ты. Да, пожалуй, я весьма худая, — с заговорщической улыбкой произнесла она. — Но ты не угадал. Я много тренируюсь, просто не делаю упор на силовое развитие. Бонт глядел на её лицо блестящими глазами. В последний раз она видела такой взгляд, когда они впервые столкнулись в Башне, вот только теперь в нём появилась какая-то увлечённость и весёлость. Что он в ней такого увидел? — У меня что-то на лице? — Это веснушки? — показал он на её щёки и нос. — Да. — Такие забавные, — с прищуром улыбнулся Бонт. — Что-то мне напоминают… — Что они могут напоминать? Хлебные крошки? — рассмеялась она. — Точно нет. Не знаю, но я ещё подумаю. Паулина почувствовала какой-то трепет от того, что он будет думать об её веснушках. Мужчины обычно думают о женских ногах, груди и бедрах, улыбке, а Бонт будет думать об её пигментации. Так смешно и… мило. — Я, собственно, зачем связалась… — она немного отошла, чтобы прийти в себя. — Что с тобой произошло тогда? — Я не знаю. Внезапно начала так болеть голова, словно по ней кто-то бил молотком. — У тебя такое раньше случалось? — Нет. — А боль как утихла? Так же резко? — Я просто упал в обморок. — О небо! И долго ты был в обмороке? — До утра. — Эта боль не могла быть связана с твоим долгим сном? — У меня никогда такого раньше не было, поэтому вряд ли. — Ладно. Надеюсь, сейчас ты хорошо себя чувствуешь. — Сейчас – да. Ты нашла то, что искала в пустыне? — О да, даже больше, чем предполагала. — Интересно, когда же ты мне хоть что-нибудь расскажешь? Меня разрывает любопытство каждый раз, когда я с тобой разговариваю. — Уверяю, это взаимно, — она стала складывать нужные учебники в сумку. — В общем-то, это единственное, что я хотела у тебя узнать. — И никаких расспросов о том, кто я такой? — изумился Бонт. Паулина тоже. Она не ожидала, что однажды свяжется с Бонтом только для того, чтобы просто с ним поболтать. Без допроса его подозрительной персоны. — Ага, отдыхай на сегодня. — Постой! Давай ещё поговорим? — О чём? — О чём-нибудь. Может, всё-таки о тебе? Хоть что-нибудь скажи мне. — Я не знаю, что о себе сказать. — Такого не может быть. — А ты снова понаблюдай за мной и, возможно, ещё что-нибудь поймёшь, — игриво улыбнулась Паулина. — Ещё? Так, значит, я оказался прав насчёт звёзд. — Наверное. — Ну хорошо, — он снова принял правила её игры и пристально на неё посмотрел. — Ты прямо сейчас будешь за мной наблюдать? — Ты ещё не определилась со стороной, — внезапно выдал он и изменился в лице. Паулина почувствовала нарастающее раздражение. — Вообще-то у меня гораздо больше белых перьев нежели чёрных. — Я смотрю не на перья, — он замолчал на время и его лицо стало непривычно хмурым. — Это неправильно и очень опасно. — Почему? — Потому что подобное сочетание нарушает порядок Равновесия. Паулина подкатила глаза. — Виолина, ты должна выбрать сторону. — Какую? — Ангелов, конечно. — Почему? — Ты уже пошла по стопам ангелов. И ангелы – это благо. Это – Милость Шепфа. — Разве не Шепфа запер тебя в Башне? — не удержалась она. Проповедей о стороне ей хватало на уроках Фенцио. — Разве не ангелы этому потворствуют? Бонт остолбенел. Непризнанная решила, что наговорила лишнего, хотя она в самом деле так считала. — Виолина, ты снова разворошила во мне кое-что… — наконец-то заговорил ангел. — Я долго задаюсь одним вопросом… Как думаешь, что такое благо? И является ли Шепфа столь же милосердным, сколь и справедливым? На этот раз Паулина не нашла, что сказать. Да и что на это можно ответить, чтобы никого не оскорбить, но и не слукавить перед собой? Вот только свою настоящую позицию относительно Шепфа Паулина сама толком не знала. От Бонта же, который лично общался со Создателем, она меньше всего ожидала подобных вопросов. — Можешь не отвечать сразу. Подумай об этом, ладно? Просто я не знаю, где искать ответ. И как его найти. А ты, кажется, мастер в этом деле. — Небо… Ты сомневаешься в Шепфа и ангелах, — прошептала она. — Нет! Нет, наверное… — он выглядел смущённым и опечаленным. Было понятно, как ему тяжело дались все эти слова. — Не знаю. — Хорошо, я об этом подумаю. — В любом случае, Виолина, так нельзя. В нашем мире не может быть чего-то среднего. Ты должна выбрать. — Ты думаешь, я действительно ангел? Бонт ответил не сразу: — Что ж… Ты очень рассудительна, пытаешься всему найти своё объяснение, любишь докапываться до сути… Но в то же время ты очень эмоциональна, и тебе тяжело давить в себе эти эмоции. Они – часть твоей натуры. — Бонт, на что ты смотришь, если не на крылья? — На тебя. — В каком смысле? На мою ауру? — Нет. Я сделал вывод, исходя из всех наших взаимодействий. Паулина отвела глаза, удручённо сказав: — Кажется, у нас обоих есть неразрешенный философский вопрос. — Похоже на то. Они посмотрели друг на друга с сожалением и неловкостью, но каждый нашёл в другом отражение своих чувств, которые нельзя было показывать. Или которыми не с кем было поделиться. Это было как-то абсурдно. Бонт и Паулина были слишком разные по характерам и имели парадоксально отличающиеся взгляды чуть ли не на всё на свете: ангел видел мир светлым, ярким и удивительным, Непризнанная – опасным, жестоким и таинственным. Но почему-то всегда в ходе спора они внезапно раскрывали друг в друге какую-то единую черту характера, или мысль, или философию… Паулина вопреки своей угрюмости видела красоту этого мира и находила в нём минуты искренней радости; Бонт же, несмотря на собственную наивность, много размышлял о двуличии и несправедливости своего мира. — Я пойду, Бонт. Мне нужно немного отдохнуть перед уроками. — Конечно. До встречи. Паулина сверилась со временем: её уроки сегодня начинались после обеда, утром она уже помогла Мисселине, поэтому сейчас у неё ещё было почти два часа отдыха, но она решила взяться за работу. На стол были выложены трактат Винчесто и записная книжка. Паулина сделала первую заметку: «Ты узришь истину, когда пройдешь дорогой его жизни». А если попробовать соединить в логическую цепочку все локации, где была найдена та или иная часть мозаики? К тому же Винчесто писал, что вся мозаика очень разная, и даже её основа состоит из разных материалов. Что, если в этом и есть загвоздка? Возможно, так Паулина поймёт, что значит «пройти дорогой его жизни». «Рождение» Местонахождение: Эдем – Вилон, Первое Небо; Седьмой Круг, Гранатовые берега Флегетона Грунт: добывается в Пещере Плачущих Дев «Детство» Местонахождение: Зебул, Четвёртое Небо, около священного дерева Хаома; Седьмой Круг, Гранатовые берега Флегетона Грунт: добывается в Гиперборее, на Шестом Небо «Превращение» Местонахождение: Седьмой Круг, Гранатовые берега Флегетона Грунт: добывается в Гиперборее, на Шестом Небе «Поражение» Местонахождение: Лабиринт Минотавра Грунт: Адамас Пророчество Местонахождение: Восьмой Круг, Девятая Щель Грунт: ? «Ничего не понимаю. Зачем Метатрону нужно было так всё усложнять? Если только он действительно за этой мозаикой не спрятал что-то бо́льшее, нежели историю о Чудовище. «Облик суть только тени истины»–это значит, что внешность обманчива?» Из окна донеслась несвойственная обычным будням суета. Даже крики. Паулина выглянула в окно, увидев, что все куда-то слетаются, и незамедлительно выскочила за толпой. А когда приблизилась к месту происшествия, то услышала надломленный голос Ади: — Сэми, умоляю… Сэми… Он держал на руках тело всеми любимого ангела. Окровавленное, измученное. С перерезанным горлом. Снова было слишком много крови. — Нет. Нет, только не это, нет. Она заставила себя приблизиться. На полпути Дино сжал её плечи, чтобы остановить, но Паулина и так всё прекрасно видела. Васильковые глаза Сэми погасли. Оказывается, когда бессмертный умирал, то его яркие глаза становились бесцветными и тусклыми, практически белёсыми. Непризнанная этого не знала и не замечала на Лоре, которая ей была безразлична, и тем более не заметила на Экзархе, у которого на лице даже глаз не осталось. Теперь ей было плохо. Настолько, что хотелось вырвать сердце. Когда же это всё прекратится? За что? И почему Сэми, если целью была она? Почему Сэми? Почему Сэми? — из раза в раз задавала она этот вопрос. Учителя оттягивали Ади, но он рыдал так громко и отчаянно, будто сейчас сам умрёт от горя. — Ади… — прошептала она, ощутив солёный вкус на губах. Рядом появилась Мими, которая с криком упала на колени. Её лицо исказилось болью, она прижала руки к груди и согнулась пополам. К ней тут же подбежал Люцифер, чтобы помочь. Но это Паулина должна была помочь ей. И Ади, и Сэми. Она всё знала, но ничего не сделала. Она виновата. Дино что-то ей говорил – она не слышала. Мир вдруг стал немым. «Но ведь Трикстеры должны были выжить… Сэми, этот девиз ты придумал… Сэми…» — Сначала Непризнанная, теперь бессмертный… — Ангел… Убили ангела! Одного из наших! — Если Непризнанную убил демон, значит, и его убил демон. — Закрой рот, пока я тебе язык не вырвала! — Да неужели непонятно, кто это сделал? Но сквозь вакуум Паулина чётко и ясно расслышала одно: — Это Мальбонте! — Чудовище? — Он существует, уже каждому ребёнку это понятно! — Что за бред? Вы, демоны, как всегда, хотите перекинуть на кого-то вину! — Замолкните все! Дальше началось то, что должно было сойти за бред: ученики – белые и чёрные – столкнулись с таким гневом, с каким не сталкивались Гарпии и Архангелы. Они все просто свихнулись – стали кровожадными, безудержными, непримиримыми. Между ангелами и демонами были и до этого стычки, но это были именно, что стычки. Такой ярости в учениках Паулина ещё не видела. Война наконец-то добралась до Школы. Каков будет следующий её шаг? Кто станет жертвой? Кто выживет? Дино подхватил Паулину на руки и прокричал: — Люцифер, улетаем! — Без тебя знаю! — тот точно так же забросил на себя Мими, и все четверо поднялись в воздух подальше от этой бойни. Мими же всё повторяла: — Нет, Ади! Заберите Ади! Ади! Паулина вцепилась в шею Дино и неотрывно смотрела на удаляющееся тело Сэми.

***

Толстая ветка не сломалась от второго удара, третьего и четвёртого, как бы яростно Паулина ею не колотила Одинокий вяз. Будь у неё сила, она бы наверняка разнесла бы всё на этом маленьком парящем островке, но пока она выплёскивала скорбь, вину и горечь так, как могла. Её сотрясали рыдания и бесконечный ворох вопросов, среди которых набатом бился всё тот же: почему Сэми? Сэми был хорошим, добрым весельчаком. Таким же взрослым ребёнком, как и все в их чудно́м квартете. Он любил и был любимым. Паулина знала, каким он видел своё будущее; знала, как он хотел попасть в Цитадель и служить на благо Небес своим даром предвидения. Ему вовсе не нужен был Лик Серафима, он просто желал быть полезным. Настоящий ангел. Так почему же Сэми? Ветка сломалась. Паулина зарылась лицом в ладони и сползла на землю. — Полегчало? — Зачем ты пришёл? — Затем, — Люцифер присел рядом. — Так полегчало? — Нет! — возопила она. — Нет, ни черта мне не полегчало! Почему? Шепфа же всё видит, почему не вмешивается? — Дети однажды вырастают и должны сами нести ответственность за себя. — Да это чушь собачья! Речь не о самостоятельности и взрослости! Речь обо всём мире! Шепфа действительно допустит эту войну? Закроет на глаза на то, что Чудовище уже стоит у нас на пороге? — Я не знаю. — Небо, Сэми! Сэми, я же говорила… — Паулина обратила взор куда-то наверх: то ли чтобы остановить непрерывно текущие слёзы, то ли чтобы взмолиться. — Совсем недавно умоляла его быть осторожным. — Почему? — заинтересовался принц. — Ты знала, что что-то произойдёт? Непризнанная лихорадочно закивала. Подбородок снова задрожал. Она вспомнила их разговор, когда Сэми больше беспокоился об её судьбе с этим чёртовым осколком, и ощутила дыру в грудной клетке. Вот только продохнуть не получалось. — Эй! Эй-эй-эй, Паулина, дыши! — Люцифер взял её лицо в руки и слегка побил по щекам. — Смотри на меня. Соберись. Ты должна мне всё рассказать. Подумай о Сэми. Он прав. Ей следовало взять себя в руки и хоть чем-то наконец-то помочь. — Несколько лет назад ему приснился сон, в котором мы, Трикстеры, умираем. Сэми умер от осколка зеркала. Люцифер в неверии вытаращился. — Так и есть. У него резаная рана на шее, нанесённая именно стеклом. Что это за зеркало? — Я не знаю. Кривизны, Еиналеж, злой королевы – не знаю! — Хорошо, дальше что? — Мими казнит Совет. Ади… О Шепфа, ещё были Мими и Ади. Нет-нет-нет! Паулина сойдёт с ума, если и они… Кого еще ей предстоит потерять? По щекам опять ласково похлестали, и она, придя в себя, продолжила: — Ади умрёт при нападении на Школу. — Так то, что ты мне рассказывала, это предрёк Сэми? И во сне были вы? Чёрт возьми, почему ты об этом умолчала? — Потому что как только Сэми об этом рассказал постороннему, его убили! — Кому он рассказал? — Архангелу Йору. Тот должен был об этом сне рассказать Совету. — А в Совете есть приспешник Мальбонте. Паулина упёрлась лбом в колени, слегка всхлипывая. Люцифер молчал, но потом тихо, даже как-то подавленно спросил: — А ты? Как ты умрёшь? — Ты меня убьёшь. В своей Второй Ипостаси. — Это невозможно. — Как видишь, теперь возможно всё. — Кроме этого. — Ты издеваешься надо мной, Люцифер? — она злилась. Захотелось немедленно взять ещё одну палку и расколотить ею принца. — Или ты хочешь меня так утешить? Если да, то получается отвратительно. Я уже смирилась с тем, что ты однажды меня прибьёшь. — Это невозможно, Непризнанная! Невозможно! Я… Он подскочил с таким гневом, что едва ли не пылал. Даже голос его с трудом походил на человеческий. Паулину сковал страх. Она замолкла и перестала шевелиться, давая Люциферу успокоиться. Никогда прежде ей не доводилось видеть его таким… яростным и одновременно отчаянным. — Нет у меня Второй Ипостаси, — прошептал он тогда, когда Паулина уже не надеялась на какой-либо ответ. — Я не могу её раскрыть уже долгие годы. — Поэтому ты до сих пор учишься… — Поэтому отец меня презирает, — криво усмехнулся он. Было в этом жесте что-то болезненное и сломленное. — Я тебе это уже говорил: я не убью тебя, Паулина. Даже если обрету Вторую Ипостась, я не смогу тебя убить, чтобы ты ни натворила. — Я не верю в это. Но я тебя не виню. — Ты правда считаешь, что я могу тебя убить? — Я ничего не считаю. Я рассматриваю разные варианты развития событий. Он ничего не сказал на это, рухнул рядом с ней и закурил. — Люци, сделай что-нибудь, пожалуйста. Хотя бы оттяни время. — До чего? — До войны. — Я не ровня Сатане. — Ты принц! Ты его сын! Только в твоих силах хоть как-то на него повлиять! — Всё не так просто, Паулина. — Я не прошу от тебя того, что ты сделать не способен! Люцифер, послушай меня, — Непризнанная повернулась к нему и вцепилась в его ладонь. — Я начинаю понимать все эти загадочные послания от Зигзы, Центиманов и Метатрона. Я нашла Храм, чёрт возьми! Я могу отыскать истину, но мне нужно время. Прошу тебя, дай мне его. Люцифер с поджатой челюстью смотрел на неё. По его выражению лица было понятно всё – просьба Паулины была за гранью реальности. И её настолько взбесило его и собственное бессилие, что она отпрянула от Люцифера, как от чумы. Потому что она обязана что-то сделать. Ключи были в её руках. Эфир – это страшный мир. Тягостный, непредсказуемый, даже гиблый. Ни одни крылья, ни одна сила не стоили того, чтобы оказаться здесь. Но Паулина здесь. Она, должно быть, никогда с этим не свыкнется, но по крайней мере будет бороться за то, чтобы сделать это отвратное место хоть чуточку лучше. — С тобой или без тебя, но я найду ответ! Ради Сэми, ради Лоры, ради всех, кто пострадал из-за всего этого ужаса. Ради себя в конце концов! Я это так не оставлю. Крылья приготовились к взлёту. Впервые на острове Ээя Непризнанная оставляла позади принца Ада. — Паулина, — она оглянулась. Люцифер смотрел на неё в упор: серьёзно и решительно. — Делай всё, что посчитаешь нужным. Если кто и сможет всё найти, так это ты.