Перья и кровь

Случайное замечание моего давнего друга Архангела Ребекки сподвигло меня отправиться на Четвёртое Небо – Зебул. Она обратила внимание на то, что последняя буква в пророчестве имеет странный переход, будто бы тянется к другой букве. Рассмотрев её, мы обнаружили, что рядом с концом пророчества действительно есть углубления для плиток, которые оказались вовсе не повреждением, а началом нового слова, однако оно не было похоже ни на одну букву древнеангельского языка, на коем написано всё пророчество. Вскоре я обнаружил, что под эти углубления подходят инициалы земного языка геэз, на котором изъяснялся Метатрон до своего Вознесения и к которому вернулся после Изгнания. А это значило, что теперь мой путь пролегал через Палящую степь.

***

Паулина распустила волнистые после кос волосы, слегка их поправила и растянула губы в своей дежурной улыбке. «Будь милой и женственной. Бонт не часто видит девушек, которые сладко ему улыбаются, поэтому наверняка поведётся. Не дави на него, осторожно выясняй всё, что тебе нужно, Паули». Она проговорила себе всё это несколько раз, даже потренировалась, чтобы мимика не выдала её настоящие мысли, и когда приготовилась направить осколок на зеркало, вдруг изменилась в лице. «Ты умерла пьяной под колёсами машины, метала ножи в сына Сатаны и выколола глаз человеку – тут милой девочкой при всём желании не запахнет. Ладно, понадеюсь на наивность Бонта». Луч соприкоснулся с зеркальной поверхностью и показал ангела, сидящего за уставленным книгами письменным столом: с идеально ровной осанкой, сосредоточенным, но опечаленным лицом и быстро бегающими по странице глазами. Почувствовав чужое присутствие, он встрепенулся и недоверчивым взглядом посмотрел на Паулину. — Виолина? — Добрый день. — Добрый, — чинно кивнул он. — Я бы хотела принести свои извинения, — Паулина смотрела на Бонта из-под полуопущенных ресниц, еле удерживая взгляд. Дьявол, это оказалось сложнее, чем она ожидала. Не сказать, что всё, что Непризнанная сейчас собиралась произнести было истиной, однако ей действительно было жутко не по себе от того, что она позволила себе столь бурное – даже чересчур – проявление эмоций. Истеричка – таким словом она себя бранила. — Вчера я незаслуженно грубо с тобой разговаривала. Мне стыдно за это. Нельзя на окружающих выплёскивать свой негатив. Если я тебе не нравлюсь, то скажи прямо. Я всё пойму и постараюсь найти способ вернуть тебе осколок, чтобы ты нашёл более приятного собеседника. Бонт молчаливо опустил глаза и поначалу сидел неподвижно, но затем несмело подошёл к зеркалу. Эти немногочисленные движения почему-то очень её тронули. Было в них что-то… настоящее, добросовестное. «Шепфа, он же совсем ещё дитя… Или же чертовски хороший актёр?», — постаралась не обманываться она. — Я даже не знаю, что сказать, — Бонт поджал губы. — Это неожиданно. Ты очень мила, Виолина. Спасибо. От этой характеристики она лишь желчно про себя усмехнулась. Неужто с ней не всё было потеряно? — Думаю, мне тоже стоит принести извинения. — За что? — обомлела Паулина. — Я ведь действительно выгляжу подозрительно: запертый в высокой башне парень, которого навещают Серафимы и с которым общается Сам Шепфа. Твои расспросы имели под собой основания. И ещё вчера я, кажется, был весьма надоедливым. Поэтому прими мои извинения. — Оу… — едва выдавила из себя она. Ожидала Непризнанная чего угодно, но точно не взаимных извинений. Это даже виделось это чем-то неправильным. Ему ведь правда не за что извиняться. — Нет, не извиняйся, пожалуйста. Всё в порядке. — Наверное, нам стоит начать сначала, да? — не слишком уверенно улыбнулся Бонт. — Так откуда ты? — Давай остановимся на том, что я с Земли. — Я всё ещё выгляжу подозрительно? — Очень, — честно ответила она. — Прежде чем начать распространяться о себе, я бы хотела сначала узнать о тебе. Видишь ли, время сейчас такое… пугающее. — Что ты имеешь в виду? Паулина по привычке огляделась и понизила голос: — Я не просто так стала расспрашивать тебя о Мальбонте. Сейчас крайне напряжённые отношения между ангелами и демонами. Многие считают, что скоро начнётся война. — Но причём здесь М… Мальбонте? — Бонту, как и многим, было тяжело проговаривать вслух его имя. Но если у всех остальных на то были понятные причины – страх перед Мальбонте или вера в него, – то неясно почему Бонту было некомфортно это делать. Паулина взяла это заметку и дальше продолжила ровным голосом: — Потому что кто-то развязывает войну от его имени. Вернее, по его приказу. — Это же сказка, Виолина, — недоумевал ангел. — Это не сказка. Я это знаю точно. Я… столкнулась с ним, с Чудовищем. Дважды. И я разыскиваю оставшиеся части мозаики, которую создал Метатрон. Паулина сомневалась в том, чтобы подобную информацию выдавать Бонту, но решила рискнуть. Вдруг она сможет его в чём-то уличить? Однако тот лишь пришёл в изумление: — Ты – что? — Одну часть мозаики я уже нашла. На ней изображены два слова из пророчества Оракула. — Поэтому ты пришла в Мигдаль Бавель? — в его глазах загорелся азартный блеск. — Чтобы рассказать о своей находке Серафиму Кроули? — Нет конечно же! О моём исследовании никто не знает. И не должен узнать, иначе не сносить мне головы. — Но зачем тебе это? Это же наверняка безумно опасно. — Так надо, — туманно ответила Паулина и сделала небольшой шаг вперёд, чтобы показать, что она готова, если не к дружбе, то хотя бы к любезному диалогу. — В общем, у меня есть к тебе много вопросов. Ты, разумеется, не обязан на них отвечать, но… Надеюсь, теперь ты понимаешь причину их возникновения. — Кажется, да. Ты хочешь себя таким образом защитить? — осторожно предположил он. — Прозвучит странно, но да. Для меня настоящая сила заключается в… — Знаниях, — в унисон изрекли они, отчего Непризнанная в ошеломлении уставилась на него. Бонт ободряюще кивнул: — Понимаю. Чем больше ты знаешь об Эфире, тем сильнее ты себя чувствуешь в безопасности. Настоящая землянка. Вы, люди, всегда стремитесь к познанию бытия вокруг себя, никогда не стоите на месте, и это делает вас удивительными. Тебе ещё, должно быть, и страшно, ведь ты оказалась в совершенно другом мире и в такое неспокойное время. Паулина не знала, какие слова подобрать. Просто смотрела на него, не веря, что кто-то произнёс вслух то, с чем она жила уже несколько лет. Даже предельно чуткий Дино не понял такую воистину чудаковатую мотивацию – только после её прямого ответа. Казалось бы, вот он, ещё один повод для подозрений, но ей неожиданно стало так… приятно. И самое страшное было то, что Паулина не могла углядеть в Бонте и тени фальши. Нет, нужно гнать этот морок. Они едва знакомы, как он вообще додумался до такого? Он умел читать мысли? Разве это возможно через зеркало? — Да… Да, именно так. Ты понял это так… тонко. — Я много читаю земную литературу, — с небольшим смущением сказал он. — Кое-что о вашей натуре, видимо, удалось подчерпнуть. Она пространно что-то промычала в ответ, давая себе лишнюю секунду, чтобы взять себя в руки. — Значит, ты не против моих вопросов? — Нет. Откровенно сказать, они заставили меня посмотреть на своё заточение под другим углом. — Поделишься? — Я ещё не оформил это в цельные мысли, — в задумчивости отвёл он взгляд. — Знаешь, это что-то на интуитивном уровне. Я чувствовал, что вся моя история имеет какие-то подводные камни, что вокруг творится что-то неладное, но вот что именно и как в этом разобраться – не понимал. Теперь… я думаю. Много. Поэтому твои вопросы мне только помогут. Но, пожалуйста, постарайся не кричать на меня. К щекам и шее прилил жар, хотя Бонт сказал это без упрёка, а с оживлённостью в голосе, чтобы, скорее, разрядить обстановку. От этого Паулину ещё пуще стала грызть совесть. — Прости. Не буду. День вчера был напряжённый. — Я понял это, когда увидел тебя в крови. На тебя напал тот человек? — На собаку. Давай я расскажу тебе эту историю как-нибудь потом. Не хочу к ней возвращаться сейчас. Итак, откуда у тебя зеркало Кривизны? — Я сам его создал. О нём никто не знает. — Как? — Зеркало, через которое я с тобой говорю, изначально было у меня самым обычным зеркалом. А всё остальное… — ангел с какой-то тоской хмыкнул. — Когда веками сидишь в четырёх стенах, приходится себя чем-то занимать. Я долго изучал механизм работы зеркала и далеко не с первого раза у меня получилось его воспроизвести. Я его создал в надежде, что однажды кого-то встречу в Башне. Как видишь, мне удалось и то, и другое. Паулина даже восхитилась. Бонт был твёрдым в своих намерениях и весьма оптимистичным. Он много раз пытался сбежать из Башни, но всё оборачивалось крахом, и тем не менее он не прекращал предпринимать попытки. Это действительно было достойно уважения. — А что ещё ты можешь? — Я могу продекларировать около сотни рубаи Омара Хайяма и десяток сонетов Шекспира. Насчёт выразительности я не уверен, всё-таки… — Обязательно тебя как-нибудь послушаю, но я имела в виду не это, — невольно засмеялась она. Опять всё в нём не говорило, а буквально кричало о непритворности. — Какими способностями ты обладаешь? Ну, силой. — Я сам не уверен в том, какой именно силой обладаю. Меня не учили этому. Знаю только, что я неплохо управляюсь с конструированием предметов вроде зеркала Кривизны и передачей им своей энергии. Но этим может каждый бессмертный овладеть. — У тебя есть какие-нибудь догадки? Например, вдруг ты можешь…  манипулировать сознанием? Мысли читать? — Не знаю. Ни на ком не пробовал. — Может быть, ты Пустой? — Тогда бы я не смог передать свою энергию Зеркалу. Паулина посмотрела на часы – перерыв заканчивался, скоро должен был начаться урок. — И всё-таки, Виолина, — вернул её внимание на себя Бонт, — я бы тоже хотел у тебя что-нибудь поспрашивать. А то получается нечестно. — Пожалуй, ты прав. Ну, спрашивай. — Как давно ты учишься здесь? — Несколько лет. — Это довольно растяжимое понятие. — Немало, но и недолго. Бонт приготовился было уточнить её ответ, но осёкся: — А, я понял. Вопросы задавать можно, но ответы будут расплывчатыми, да? Она только пожала плечами и таинственно улыбнулась: — До тех пор, пока я не пойму, что тебе можно доверять. — Что ж, ладно, — он слегка рассмеялся. — Это всё так забавно. От наших бесед я совсем не такого ожидал, но, наверное, это даже к лучшему. — Мне говорят, что я умею удивлять. — Это правда. Паулина пригляделась к нему: солнечные лучи ярко отражались на его серебряных волосах и слегка смуглой коже, чеканное лицо отдавало строгостью из-за прямого длинного носа и низко посаженных бровей, но между тем было чувственно выразительным из-за пухлых губ с мягким контуром. И кристально чистые глаза, которые с большим неподдельным интересом её разглядывали. Чем больше на Бонта смотрела Паулина, тем сильнее колебалась в своих выводах относительно него. Ей это не нравилось. Это и есть, так называемый, харизматичный злодей? Волк в овечьей шкуре? — Мне пора, Бонт. — Буду ждать нашей следующей встречи, Виолина. Паулина неловко помахала рукой и убрала осколок в сумку. По дороге в кабинет Фенцио она разрывалась от размышлений: ей хотелось обдумать всё, что сказал ей Бонт, и в то же время в голову лезли мысли о вчерашнем происшествии на Земле, от которых всеми силами хотелось огородиться. Калечить кого-то, рано или поздно, ей придётся – надо привыкать. Но… Она не думала, что это получится вот так: внезапно, легко, быстро. И что самое главное – она до сих пор не сожалела о том, что сделала. Это ведь должно пугать. Однако же Паулина удивлена тем, что в принципе способна на нечто подобное, но не больше. В ней до сих пор сидело стойкое убеждение, что те люди получили то, что должно. Они – живодёры, и понесли заслуженную кару. А с другой стороны, с каких пор Паулина решила, что имеет право над кем-то вершить такое правосудие? Эфир сорвал с неё ещё одну маску или она стала адаптироваться под его условия? — Привет, Паулина. Ты сегодня готова? Наверняка опять сдашь всё на отлично! — подошёл к ней одногруппник, с которым девушка за все годы учёбы перекинулась максимум парой фраз. «Я? На отлично?» — Надеюсь. — О, Паулина, как у тебя дела? Ты сегодня шикарно выглядишь! Знаешь, мне всегда нравились твои волосы. Как ты за ними ухаживаешь? — тем временем спросила одногруппница, с которой Паулина никогда не общалась, отчего сначала немного опешила. — М, спасибо… Просто мою. — Паулина, какие классные кеды! Это же те, в которых ты умерла? — подскочил к ней всё ещё раздражающий её Билл. — Да, те самые, — мрачно ответила она. — У тебя такой изысканный вкус! Слушай, не сведешь меня с Геральдом? Я хочу, чтобы он взял меня в ученики как Люцифера. Не успела Паулина выпалить что-то вроде «ты в своём уме?», как к Биллу присоединились другие двое, а следом за ними и ещё несколько человек. — Ой, а мне бы хотелось узнать, возможно ли, получить Непризнанной плащ Арахны? — Спроси у Люцифера, в Шеоле нет свободных вакансий? Это не мне, другу надо. — А как выглядит Лилит? У неё правда человеческая голова, а тело – змеи? Паулина, вопя от ужаса, переводила взгляд с одного Непризнанного на другого. Просьбы и вопросы сыпались, как град, а толпа вокруг неё росла в геометрической прогрессии. Она поджала губы и двинулась сквозь учеников, пока её совсем не зажали в кольцо, но те упрямо продолжали настаивать на том, чтобы она обратилась к Люциферу с их персональными просьбами. Всё в итоге сводилось к Люциферу. Неужели они узнали о том, что между ними произошло? Но как? И если уж знали её одногруппники, то наверняка знала и вся Школа! Паулина забежала в соседний коридор, чуть ли не задыхаясь от этого осознания. «Шепфа, но как это произошло? Люцифер же не мог рассказать! Учителя тем более!» На глаза навернулись слёзы, потому что она даже представить себе боялась, что сейчас о ней толкуют. Какие слухи разносят. И ведь всё это враньё! — Тебе конец, крыска, — прервал её чрезвычайно неблагожелательный голос. Капризный, пренебрежительный, с манерным вытягиванием звуком. Ости. «Ах вот в чём дело…» Одного взгляда было достаточно, чтобы Паулина поняла, что сейчас произойдёт. Стоило Ости поднять руку, как девушка проворно выскочила в окно, и в то же мгновение в каменную арку врезалась изумрудная сфера, расколов её часть на множество маленьких камней. От звука разрушения находящиеся рядом ученики то завизжали, то настороженно высунулись из-за углов и кабинетов. Непризнанная, взмывая вверх, оглянулась – Ости с размаху выпустила в неё ещё одну сферу. Мимо, и довольно сильно. Паулина едва ли уклонилась, но это нисколько не заставило её снизить скорость полёта. Она только и успевала усматривать цветные пятна: бессмертные, сидящие на скамейках, смеющиеся и гуляющие. Они не замечали любовной драмы, которая прямо сейчас разворачивалась над их головами, но это ненадолго, потому что Ости с горящими от злости глазами, закричала: — Вонючая землянка, я тебя убью! — она швырнула в неё ещё одну сферу, и та ядром врезалась в поляну около статуи Оракула и окружавших её учеников. Паулина виновато покривилась, бросившись в другом направлении. Демоница неустанно гналась за ней, сыпала проклятиями, крушила всё, что попадалось под руку. Под её не меткие удары попадали даже простые наблюдатели этой гонки, а вот сама Паулина ловко уворачивалась от любой атаки, пролетая в труднодоступные места Школы, из-за чего Ости приходилось тормозить, но тогда она с удвоенной ненавистью метала в неё свою силу. — Как ты посмела к нему подойти! Как ты посмела к нему прикасаться, ты, омерзительное подобие бессмертной! Грязная уродина! В Непризнанной поднимался гнев. Она зверски хотела причинить ей вред, бездумно на неё напасть и отвесить ей столько же ударов, сколько она получила от неё оскорблений за все годы. Паулина обернулась и тут же отклонилась в сторону от атаки, которая несколько её отрезвила. — Думаешь, тебе это сойдёт с рук? — Ости сипела сорванным голосом, кожа её покрылась багровыми пятнами, прямые волосы были всклочены, а всегда безупречно накрашенное лицо превратилось гримасу ненависти: — Тебе жизни больше не будет в этой Школе! Люцифер – мой! Мой, понятно? Мой! Паулина, молча прожёвывая всё, что та выкрикивала, сжимала кулаки. Ей был невыносим тот факт, что она ничего не может поставить против Ости: у неё не было ни силы, ни мечей, ни кинжалов – ничего. Броситься на неё с голыми руками – и она тут же будет насмерть забита. Со свистом мимо головы пронеслась ещё одна сфера и с грохотом и треском попала в крышу. Снизу послышались возгласы – должно быть, уже собралось полшколы поглядеть на это зрелище. Нет, нужно было заканчивать. Лучше уж она проведёт неделю в лазарете, чем продолжит терпеть эти издевательства. Она развернулась в полёте и решительно помчалась прямо на Ости, которая тем временем приготовилась атаковать. Столкновение неизбежно: либо Паулина сферой получит прямой удар в голову, либо она с разгона повалит её на землю. Но тут в демоницу врезалась чёрная, покрытая серебром и золотом, фигурка и они вдвоём упали на соседнюю крышу. Мими уселась на Ости в попытке обездвижить, та в ответ вцепилась в её волосы и стала тягать из стороны в сторону. Паулина с полыхнувшей в груди ненавистью кинулась на помощь, но не успела даже приблизиться, как Мими уже вывернулась из захвата и, перевернувшись, сзади взяла Ости за шею. Тогда-то Паулина стала уже оттаскивать подругу, но та, чуть ли не вгрызаясь в соперницу, уже будто бы отыгрывалась за что-то личное. Ости больно ударила её ногой, оттолкнула и вновь попыталась налететь на Непризнанную. А дальше всё было похоже на лихорадочный сон: Мими заслонила собой Паулину, Паулина же пыталась защитить Мими. Все трое на какой-то миг сцепились друг с другом, но неожиданно Ости схватили по обе стороны Ади и Сэми, а сама Паулина стала удерживать разъярённую Мими. Ости, применив свою силу, вырвалась, в то же мгновение вырвалась и Мими и снова началась потасовка, в которую на этот раз ворвался откуда-то взявшийся Дино. В конце концов, Ости оттащили парни, Мими схватил Дино и оторвал от земли так легко, словно она ничего не весила, однако удерживать её уже было гораздо сложнее: она брыкалась, рычала и порывалась устроить настоящую кровавую бойню. Паулина только и успевала что-то говорить да хватать её то за руки, то за ноги, потому что от её рывков пару ударов они с Дино уже точно получили. — А ну разошлись все по углам, мамкины драчуны! — проревел учитель Геральд. Он встал между двумя сторонами и метал ледяные искры глазами. Девушки сразу же ослабли в своей порывистости. — Цирк приехал – клоуны свободу почувствовали? — Учитель Геральд… — собралась было вступиться за всех Паулина, но тот её грубо перебил: — Замолчи! Ты, Дино, ты тут самый вменяемый. В чём дело? — Я не знаю, я увидел только то, что тут все пятеро перемешались друг с другом и… — Понятно. Сэми. Растрёпанный взмокший больше остальных Сэми начал экспрессивно размахивать руками, совсем позабыв, что держал ими Ости. Та брезгливо отшатнулась от него, но её всё ещё удерживал Ади. — Мы шли по коридору на урок учителя Мисселины. Ади рассказывал историю про то, как он в детстве был влюблён в учителя Мисселину, и когда впервые напился, то упал на колени и сделал ей предложение… — Короче! — Я немного приревновал, мы стали ругаться… — Это ты со мной начал ругаться, — невозмутимо сказал Ади. — Оборачиваемся – а Мими уже нет! — Дайте я объясню! — запальчиво начала Мими, вновь попытавшись вырваться из захвата Дино. — Пока эти двое выясняли отношения, я увидела, что Паули нарезает какие-то круги над Школой, а в неё кто-то стреляет. Потом я увидела эту стерву! Ости лишь самодовольно оскалилась, чтобы сильнее взбесить её, однако Княжна тоже нашла, на что надавить: — Вы представляете, учитель Геральд, она не только попасть в Непризнанную не смогла – она даже к ней приблизиться не сумела. Смех да и только! — Заткнись, дрянь низкорослая! — Что? Мы все увидели, что еженощно греть койку Люцифера гораздо приятнее, чем ходить на уроки. Геральд одним лишь взглядом утихомирил их и потребовал продолжить. — Я кинулась защищать свою подругу. — А мы кинулись защищать их обеих, — показал на них пальцем Ади. — А я кинулся их всех разнимать, — спокойный голос Дино звучал в этом хаосе, как дуновение свежести. — А ты, Паулина? — сузил глаза Геральд. — А я… дура. — Ещё какая, — съехидничала Ости. — Ости, прежде чем на кого нападать, постарайся хотя бы немного пораскинуть мозг… — Ты серьёзно считаешь, что девственно чистый Люцифер тебе никогда не изменял? — с злорадной усмешкой вклинилась Мими. — Да только глухой не слышал об его похождениях в одной только Школе! — Мими, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты в это… — с мольбой попросила Паулина, но её, кажется, было не остановить: — Нет уж! Ты далеко не первая на кого нападает Ости. Да даже мне доставалось в первый год после того, как разорвали мою помолвку. И я уже молчу о тех девчонках, которых Люцифер сам к себе в постель потащил! Эта ненормальная кидается на всех, кто посмотрит в сторону её ненаглядного. Ты настолько себя не уважаешь, Ости? Настолько в себе не уверена? — Да что ты вообще можешь знать? Ты – позорище всего Сената Князей. Тупая, так ещё и шлюх… Звонкая пощёчина окрасила лицо демоницы в алый цвет. Паулину жёстко дёрнул на себя Геральд и встряхнул, но от Ости она не отвела взгляда. И пускай после этого вся школа будет её травить, пускай за ней хоть сам Князь Асмодей придёт – чёрт с этим, но вот всё, что сегодня Ости делала с Мими, она ей не простит. Геральд продолжал читать нотации о поведении. Паулина перестала слушать, когда из-за колонны в здании напротив увидела Люцифера, расслабленно сложившего руки на груди. Лицо его выражало полное безразличие, даже какую-то скуку. Он просто наблюдал. Всё это время он не сделал ничего, чтобы это всё предотвратить. «Высокомерная ты сволочь, Люцифер», — ногти до боли впились в ладони. И ему она тоже Мими не простит. Паулина, кажется, вообще ему больше ничего не простит. — Если ещё раз кто-нибудь на кого-нибудь накинется, то все без исключения будете драить полы в Мигдаль Бавель. Я ясно выразился? Быстро на уро… — Геральд споткнулся на половине и медленно, словно нехотя, поднял голову вверх. Все остальные последовали его примеру. Даже галдевшая внизу толпа замолчала. Над головой пролетало страшное количество Архангелов и Гарпий. Только теперь начало приходить понимание, как же их много всё это время было в Школе ангелов и демонов. А следом за пониманием приходил вопрос: зачем они все сейчас стекались к Вавилонской Башне? По округе прокатился звук горна. — Только не это… — прошептал Геральд и присоединился к летящим. — Что происходит? — Здесь Сатана, — проговорила Мими. — Что? Зачем?! — Не знаю. — Он один? — настороженно спросил Ади. — Мне кажется, да. Я не чувствую папу, да и других Князей. Некоторые ученики захотели взлететь, но вдруг появившийся Фенцио слегка стукнул по колокольчику и все тут же закрыли уши, чтобы защититься от ужасного оглушающего звона. Однако голос учителя был слышен чётко: — Всем оставаться на местах. — Но почему? — попытался взбунтоваться кто-то из зевак. — Это не ваше дело. Не советую со мной спорить. Все замерли, в том числе и те, кто находился на крыше. Кроме Паулины, которая постепенно, не совсем осознанно, отступала к краю крышу. Зачем она это делала – сама едва ли понимала: то ли в ней просыпался какой-то инстинкт самосохранения, призывающий уйти отсюда поскорее, то ли напротив засыпал, уступая место желанию незаметно проскользнуть на эту встречу. Кожа ощутила жар огня – нет, лавы. Должно быть, Люцифер пролетал мимо, и её уколола зависть и досада, потому что ему-то будет позволено там присутствовать, но он ей вряд ли что-нибудь расскажет. Вдруг, подойдя к краю, её кто-то резко потянул за крыло вниз. Паулина не взвизгнула, каким-то чудом даже звука не издала, однако это не помешало Люциферу зажать ей рот. — Полетели, — шепнул он. — Как? Нас заметят! — Не заметят, если знать, где прятаться. — Я не об эт… Люцифер потащил её к земле. У ближайшей стены он убрал пару маленьких плиток, потянул за ручку и открыл люк. «Ну нет, только не опять», — простонала про себя Паулина, вспомнив свой визит в замок Шеол. Только на этот раз первым прыгнул Люцифер. Сначала в душе зашевелились упрямство и гордость – она не хотела показывать, что всё ещё зависит от него и что готова следовать его указаниям. Но здравый смысл – если он у неё ещё имелся, – заглушил их, ведь как иначе она ещё узнает то, что прямо сейчас разворачивается между Небесами и Адом. Паулина нырнула в черноту люка. Алый свет от огня принца тут же осветил коридор. Здесь было всё гораздо больше, шире и чище, более приятно и менее сыро, чем в Шеоле, но нервозность девушки осталась та же. Впрочем, Люцифер тоже не отличался спокойствием – хмурился и кривил губы, будто пытался смириться с той неизбежностью, что их ожидала. Они обменялись быстрыми взглядами, и, как по сигналу, побежали. Паулина отмечала, что это место напоминало ей метро, но не могла сообразить, зачем столь большой подземный коридор вообще здесь нужен. Он был абсолютно пустой – только факелы торчали из стен. — Стой, — Люцифер резко затормозил и переменился в лице. — За нами кто-то… — Мими?! — воскликнула Непризнанная, почувствовав лунный свет. И действительно, через считанные секунды из тьмы выбежала решительная Княжна. — Ты что здесь делаешь? — рыкнул Люцифер. — То же, что и вы! Ну же, топайте! — Откуда ты знаешь про этот подвал? — набегу спросила Паулина, когда её рука нашла ладонь подруги. Люцифер, не давая ответить, колко подхватил: — Да, Мими, откуда? — Я его и нашла ещё в детстве, а потом показала Люциферу. Я здесь пряталась от учителей. Лёгкий свет пламени то резко вспыхивал, то затухал – с каждым приближение к месту назначения принцу с трудом удавалось держать себя в руках. Он бежал быстро, хоть и старался не отрываться от девушек, но тем не менее не раз они оставались позади и пытались за ним угнаться. Они остановились, не добежав до развилки («куда она ведёт, интересно?»). Люцифер едва подрагивающими пальцами убрал два кирпича сверху. В один проём вглядывался он, в другой – Мими и Паулина. Обзор на Вавилонскую Башню был очень небольшим, однако в этой ситуации, скорее, нужно было слушать. Сатана в самом деле пришёл один, только Гарпии столпились сзади него. Напротив демонов стояли Архангелы, на ступенях Башни возвышался директор Кроули. Паулина сглотнула ком. Всё выглядело так, будто бы они сейчас вступят в бой. — Я правильно понял, уважаемые Архангелы, ваш Совет обвинил меня в убийстве Непризнанной? — Сатана вальяжно засунул руки в карманы и продвинулся вперёд. Он не спешил, но его шаги были столь тяжелыми, как если бы в ботинках находились не ступни, а копыта. Всё в нём говорило об уверенности, наглости и подавляемой ярости. Он нисколько не сомневался в том, кто здесь хищник, а кто – жертва. И точно знал, что только от него зависело, чем закончится этот разговор. Казалось, всё происходившее ужасно его забавляло. Кожа короля Ада была бледной, практически выцветшей – совсем не такой, как у Люцифера, – на некоторых местах виднелась драконья чешуя. Огромные рога, змеиные глубоко посаженные глаза и, по воспоминаниям Паулины, раздвоенный язык. Неужто Сатана так много времени провёл во Второй Ипостаси, что уже перестал полностью обращаться в свою естественную форму? — Не вас лично, Сатана, а демонов. На это указывает абсолютно всё, начиная с инцидента в Девятом Кругу, — начал один из Архангелов. Все они были в сияющих доспехах, отливали золотым блеском и излучали стальное спокойствие. — Я – это демоны. Обвиняя моих подданых, вы обвиняете меня лично, а такого оскорбления я не снесу. Но прежде, чем полетят головы… Каковы доказательства? Из отряда Архангелов вышел один, уже изрядно постаревший воин с мощными крыльями, сияющим копьём и длинными, завязанным в хвост седыми волосами. — Не нужно угрожать нам, Самаэль. Иначе я решу, что ты в самом деле покрываешь убийцу. Ты так и не передал нам в руки того, по чьей вине из твоих тюрем сбежал пленник. Снова. Напомнить про инцидент в Эдеме? — Михаил, — оскалился Сатана. — Решил вспомнить молодость и опять повергнуть дракона? Ты стар и слаб, твой триумф больше не повторится, а моё терпение уже на исходе. Так каковы же ваши доказательства, ангелы? Михаил с презрением на лице достал колбу с глазным яблоком. — Последнее воспоминание Непризнанной – фигура в капюшоне с чёрными, как смоль, крыльями и драконьими когтями на изгибе. Не веришь мне, Самаэль, попроси своих алхимиков извлечь воспоминание из второго глаза. — Это… глаз Лоры?! — вырвалось у Паулины. Принц шикнул на неё. — Активность юных демонов в Школе стала слишком подозрительной. Стычки с ангелами, сомнительные лозунги, провокации, направленные на Архангелов. И я уже молчу о поведении твоего наследника, который далеко не в первый раз нарушает Закон о Неприкосновении. Любого другого уже бы давно заперли на Ракии, но к тебе, Сатана, Совет выказывает практически скандальную благосклонность. И после этого ты смеешь вести себя так нахально? — Это всё? В воспоминания Непризнанной я ещё загляну, но вот остальное – это просто смешно! Моя очередь, — он лениво, но с торжеством на лице достал из-под красно-чёрного плаща золотое перо. — Найдено в моих тюрьмах, в Шеоле. Скажи-ка мне, Михаил, это часом не твои шестикрылые дружки? Среди ангелов поднялся вой, некоторые даже приготовили ружья к бою. Михаил как командир бездействовал, словно подначивал своих солдат. Сатана же не переставал дразнить: — А этого мальчишку, — Гарпии притащили к ногам своего правителя измождённого ангела, — я нашёл вмёрзшим в Коцит, на отшибе Девятого Круга. — Я не виноват, не виноват! — надрывал пленник глотку. — Назови своё имя. — Рифей. Люцифер и Паулина против воли переглянулись. — Да, кажется, пару лет назад их было двое. Рифей и Экзарх – два сосунка, из-за которых вся Школа ангелов и демонов стояла на ушах. Что они такого творили, Кроули, не подскажешь? Нет-нет, сам припоминаю… Кажется, они говорили о… Сатана обнажил острые, как лезвия, зубы и сделал многозначительную паузу. Он намеренно играл на нервах всех. — На днях в храме Пандемониум ожила главная статуя Оракула. Скажите, славные ангелы, прозвище Чудовище вам о чём-нибудь говорит? Нет? Тогда спрошу яснее: кто такой Маль… — Нет, не говори этого, — онемелыми губами шептал Люцифер. — …бон… «Нет-нет-нет!» — …те? Звуки замедлились, земля ушла из-под ног, а сердце в миг отяжелело. Всё резко стало несуразным, опасным и чужим. Ошеломительная тишина заполонила собою пространство. Имя, которое прежде Паулина беспристрастно проговаривала, теперь сулило бедствие. Теперь же… Что-то должно было произойти после того, как его так открыто произнесли. Что? Взрыв? Ураган? Бойня? К чему готовиться, отчего спасаться? Но прошла целая минута – ничего не произошло. Две стороны продолжали тяготеть друг над другом. — Забытая всеми сказка или, может, оживший кошмар, который Совет упорно пытается скрыть? — Сатана опасно сократил дистанцию между собой и Михаилом. — А теперь ответь мне, Михаил, по ком звонит колокол? Гарпии самодовольно взревели, Архангелы негодующе возопили, а их командующие замолчали, сцепившись взглядами. Ни один, ни другой не собирались отступать. Паулина почувствовала вкус железа на языке и только тогда заметила, что она ободрала все губы в кровь. — Довольно! — стукнул Кроули тростью. — Вы находитесь на территории учебного заведения, господа. Я требую, чтобы вы выясняли отношения за его пределами. — А то что, старик? Твои училки мне лекцию о хорошем поведении зачитают? — Оскорбляй меня, сколько хочешь, Самаэль, но не смей втягивать в свой конфликт мою Школу. Повторяю, покиньте Чистилище. Это касается и вас, ангелы. Вы уже достаточно здесь находитесь. — Кроули… — предупреждающе произнес Михаил. — Я всё ещё Серафим. Если понадобится, то я вернусь на свой пост в Совете. — Если тебя ещё не выпихнула оттуда твоя излюбленная ученица, — с ядовитой ухмылкой сказал Сатана. — Мы покинем Чистилище, но внутрь горы Каф больше никто не попадёт. А если ангелы посмеют снова сюда нагрянуть, то в таком случае я заберу домой всех находящихся здесь демонов. Даже учителей. Сатана взмахнул полами своего плаща и пошёл прочь, однако внезапно остановился и… кинул полыхнувший взгляд прямо в те зазоры, откуда за ним наблюдал его сын, Княжна и Непризнанная. Паулина вся сжалась внутри, попросив у Шепфа пощады. Услышаны ли были её молитвы или нет, но Сатана с шумом взлетел, а следом за ними и все Гарпии. У Вавилонской Башни остались только ангелы. Уходить ещё рано. — Я верно понимаю, что во встрече Сената и Совета больше нет необходимости? — будничным тоном полюбопытствовал Кроули у Михаила. — Боюсь, что этих встреч теперь будет больше, чем следует. Кроули, следи за Люцифером. Он как-то связан со всем этим. — С чем именно, Михаил? — Ты знаешь. Михаил, больше не сказав ни слова, увёл за собой Архангелов. Серафим устало прикрыл морщинистые веки, но вскоре тоже ушёл в свою Башню. — Я ничего не понимаю, — пробормотала Мими. — Я тоже, — ответила Паулина. — Кроме того, что из этого подвала выйдет отличное бомбоубежище.

***

Вокруг разносился аромат приближающегося дождя, а закат окрасил небо в глубокие оттенки оранжевого и пурпурного. Паулина пролетела сквозь облака, обогнула Утёс Потустороннего Ветра, дорога за которым вела на Небеса, и со всей силы ускорила полёт. Впереди у неё был целый полностью свободный день, однако она уже так торопилась, что решила лететь в ночь. Последнюю неделю она из кожи вон лезла, чтобы добиться посещения Зебула, Четвертого Неба, на несколько дней, но её стараний всё равно не хватило. Одновременно искуплять два греха, пытаться прилежно учиться и переживать любовные страдания, от коих уже болела голова, было довольно утомительным занятиям. Порой Паулина даже забывала, что в сутках всего лишь двадцать четыре часа. Но ей пришлось смириться. Так или иначе, она вряд ли завтра же отправиться в пустыню – нужно было, как минимум, навести справки в обсерватории и найти, у кого можно приобрести карбункул. Добывать его самой ей бы не хотелось. — Только из Чистилища ушли нежелательные лица, как моя маленькая Непризнанная собралась навстречу приключениям. Паулина застопорилась и с большой неохотой откликнулась на голос, который теперь доставлял ей кучу неудобств. — И тебе привет, Люцифер. — Куда ты намылилась? — На Четвёртое Небо. Мне нужны мечи. — Всего-то? — недоумённо выгнул он бровь. — Я думал, ты опять что-то нашла. — Возможно, найду там. Люцифер подлетел к ней и пристально всмотрелся в неё. Непризнанная сохранила беспристрастное лицо, однако с силой сжала ремешок сумки, накинутой через плечо. На принца было неприятно смотреть. И в то же время хотелось это делать. — Ты всё-таки решила взяться за Храм. — Карбункул находится в Палящей Степи. Мне всё равно по пути. Она не соврала. Пустыня Палящая Степь являлась месторождением карбункула – редкого огненного камня, который по легендам освещал Ноев ковчег. С помощью него оружие любого типа может разогреваться до такой степени, что способно войти в горную породу, как в масло. Но это в редких случаях. Карбункул использовали нечасто, так как мастеров, которые бы смогли успешно его переплавить в оружие, было очень мало. Обычно столь удивительные свойства этого камня терялись в руках чуть менее опытного кузнеца. Впрочем, Паулине и не нужно плавить камень – достаточно было того, чтобы она могла нанести серьёзный урон всякой угрозе. — Серьёзный материал. — Точно. Мне пора. Непризнанная стремительно взмахнула крыльями, но была остановлена фразой, которую боялась услышать: — Паулина, мне кажется, нам есть о чём поговорить. Потому что это могло привести к эмоциональному взрыву. Нет, ей определённо нужно отдохнуть от Люцифера. — Да, есть, — всё же терпеливым тоном ответила она. — Но твоё безучастие в потасовке с Ости ответило на многие мои вопросы. — И на какие же? — Например, на то, что кроме этого дела нас больше ничего не будет связывать. Как только мы найдём ответы, как только Мальбонте вернётся – мы разойдёмся разными путями. Согласен? Губы Люцифера дёрнулись, как если бы он хотел скривиться в негодовании. — А если Мальбонте вернётся до того, как мы найдём ответы? — Значит, будем стараться выжить. На этот раз он ничего не ответил и никак не отреагировал. Лишь кивнул спустя долгие секунды. Люцифер не хотел идти на её условия, но всё-таки сделал это, отчего Паулине стало только больнее. Лучше бы он с ней спорил как обычно. От этой мысли она ненароком вспомнила, как они познакомились, как грубили и не принимали друг друга. И как постепенно стали сближаться, поняв, что вместе им под силу сделать то, что не сделал никто в Эфире. Они были неплохой командой. Даже отличной. — Я лишь делаю то, что ты мне сказал. И больше без шуток, — прошептала она. — Молодец, — прошипел он. — Жду тебя с новостями. Паулина смотрела ему вслед и гадала: действительно ли всё будет так, как она сказала? А если нет? Если они опять сорвутся и прильнут друг к другу? Непризнанная прекрасно знала, что Люцифер к ней тоже испытывает чувства, и от них так просто не отделаться. А значит был велик риск повторения… Нет уж. Она встряхнула головой и пообещала себе, что обязательно излечится. Хватит с неё унижений. Путь был неблизкий – между Эдемом и Ракией перелёт занял несколько часов, поэтому на Шехакиме, Третьем Небе, пришлось передохнуть и немного поспать. Однако оттуда дорога уже была совсем короткой. Утром Паулина приземлилась на Зебул, Четвёртое Небо.