Долгая ночь: Гнев императора

      Салда стояла перед троном Безмолвного, сделав скептическое лицо и «брови домиком» и постукивая пальцами по пластиковой кобуре с командирским бластером. Император уже больше тридцати минут в красках расписывал ей новое задание, и с каждой секундой у полковника на лице всё сильнее проступал скепсис. Наконец, когда Безмолвный закончил, Салда едко уточнила:              — То есть, Ваше Сиятельное Величество, ты на полном серьёзе сейчас хочешь, чтобы я с пятнадцатью солдатами взяла штурмом укреплённую высоту, которую защищает стрелковая рота с несколькими пулемётами, и удерживала её до прихода подкреплений, и это при том, что на вооружении у моих солдат есть только винтовки и гранаты?              «Именно так», — Безмолвный кивнул, мрачнея. Салда, осклабившись, спросила:              — Когда выступать?              «Немедленно. Эта высота критически важна для обороны Найды. Сама знаешь, полковник, что сейчас творится с обороной. Каждый, кто знает, с какой стороны держать винтовку, чтобы не выбить себе глаз — уже солдат… Под ружьё поставили даже подростков пяти лет и стариков, проживших больше двадцати пяти. На выходе имеем несколько батальонов профессиональных военных и толпу спешно мобилизованных гражданских, две трети из которых больше всего мечтают вернуться домой».              — Сдюжим, — Салда снова улыбнулась во все зубы. — Ты, Ропот, будто под моим началом никогда не служил. Помнишь, как мы впятером внезапной атакой полроты картианцев положили, а потом почти шесть часов держали их окоп, пока подкрепление не подошло? Эх, ностальгия… Ночная высадка в Селле, кавалерийский налёт на порт Прайд, трёхсуточный марш-бросок через пустыни Рубы, шестнадцатимесячная осада Найды…              «Салда, Салда! — Безмолвный поднял руку. — Битв на нашем веку было много, больших и малых. Но сейчас на карте стоит гораздо больше, чем раньше. Проиграем битву за Найду — всё, конец. Наши головы будут возить по ярмаркам на потеху толпе».              — Конечно, — Салда кивнула, перестав улыбаться, и поднесла два пальца ко лбу. — Виновата.              «Вольно. Я выделю вам в прикрытие артиллерийскую батарею, но больше помочь ничем не могу. Свободных крудов попросту больше нет… — Безмолвный наморщил лоб и «заговорил» медленнее, опустив голову на руку. — О дьявол, кто бы мог подумать… Половина армии восстала против новой власти, из оставшихся треть разбежалась, профессиональная армия разрывается между двумя фронтами, порядок в стране поддерживает ополчение, оружия не хватает… Не лежи на моих плечах такая ответственность, я бы опустил руки, право слово».              — Сдюжим, — Салда панибратски погладила императора по локтю. — Из худших выбирались передряг, а?..              Безмолвный поморщился:              «Надеюсь. Иди».              — Есть, Ваше Сиятельное Величество, — Салда снова отдала честь, улыбаясь. Развернулась на пятках, вышла чеканным шагом.              «Самоубийство… — Безмолвный тяжело вздохнул. — Но кого ещё я мог отправить на это задание?..».              Стук в дверь заставил императора нервозно дёрнуться.              «Кто?!».              В приоткрывшуюся дверь протиснулся первый советник Лод, в прошлом — штабной офицер. После переворота он занял пост правой руки императора по политическим вопросам. Страдал, мечтал вернуться в армию, но свою работу выполнял честно и по-военному чётко.              «Да, да… — Безмолвный устало прикрыл глаза. — Что там у тебя?».              — Срочные новости с внешнеполитического фронта, Ваше Величество. Карта и Селла сцепились меж собой, да так, что пух и перья полетели. Селла вынуждена была отвести флот от наших границ, чтобы защитить свой архипелаг. Таким образом, единственным текущим противником, представляющим угрозу, для нас остаётся Руба.              «Альянсу не суждено было продлиться долго… — Безмолвный медленно кивнул. — Но я и подумать не мог, что он развалится так скоропалительно. Что, впрочем, нам только на руку. Передайте маршалу, чтобы собрал военный совет. За исключением полковника Салды Виктории — она на задании».              — Немедленно. Кроме того, Ваше Величество, постройка военного флота была приостановлена в связи с нехваткой средств. Также застопорилась работа нескольких мануфактур, рабочие требуют срочных выплат, и…              Первый советник осёкся, увидев перед своим лицом руку в бронированной перчатке с вытянутым указательным пальцем.              «Ещё одно слово… — Безмолвный тяжело вздохнул. — Ещё одно слово, первый советник — и твоя голова будет украшать дворцовую площадь. Рабочие не повинуются — так отправь туда солдат! Самых отпетых распять ко всем чертям на телеграфных столбах, остальным содрать мясо с рёбер и перевести на половинный паёк. Заодно и армию будем кормить сытнее. Солдаты нам сейчас нужнее… В общем, ты меня понял».              — Понял, — Лод кивнул. — Сделаю незамедлительно.              «Надеюсь».              Оставшись наедине со своими мыслями, Безмолвный встал с трона, подошёл к окну, предусмотрительно задёрнутому тяжёлыми непрозрачными шторами. Приоткрыл форточку, достал из ящика под подоконником сигару, гильотину и огниво, медленно затянулся. Грустно улыбнулся мысли о том, что он сейчас похож на школьника, прячущегося от строгого отца — табак на Круд Примум был под запретом, но высокое положение имело и свои плюсы. Помимо горы минусов с новоявленного императора высотой.              — Отвратительно выглядишь, Ропот.              Подпрыгнув на фут, Безмолвный снова нацепил шлем и развернулся всем телом к двери.              «Игнис! — раздражённо «прорычал». — Я же просил стучать! Чего тебе?».              — Я стучался, — Игнис усмехнулся, поднимая руки. — Ропот, тебе бы поспать. Минут шестьсот.              «Некогда, — император покачал головой. — Отдыхать буду, когда всё это дерьмо кончится. А ты не ответил на мой вопрос».              — Ополчение не вывозит поддержание порядка. Неплохо бы часть военных перевести на эту работу, — Игнис забросил в рот сигарету, зажёг её автоматическим огнивом.              «Отклонено, — Безмолвный снова мотнул головой, поднимая руку. — На фронте свободных рук не хватает, а если не удержим его…».              — Ропот, если начнётся восстание, то удерживать фронт смысла не будет, — лениво возразил Игнис. — А силами ополчения сдержать его…              «Я верю в твои таланты, — отрезал Безмолвный. — Свободных солдат попросту нет. У тебя есть несколько офицеров армии в подчинении, используй их, чтобы построить ополченцев. Правда, Игнис… рад был бы помочь, но нечем».              — Ладно, — Игнис пожал плечами. — Дело твоё, Ропот. Я предупредил, если что. Может, пропустим по стаканчику? Нервы подлечить. На это, надеюсь, время есть?              «Ирония? Ценю, как же, — Безмолвный раздражённо поморщился. — Если я с тобой выпью, ты испаришься на весь день и займёшься делами?».              — А то как же, — Игнис кивнул, доставая фляжку. — И… Кто-то ещё пришёл, кажется?              Безмолвный перевёл глаза на дверь:              «Никого. Тебе послышалось».              — Наверное, послышалось, — согласился Игнис, протягивая императору фляжку. — Чирк. Свежайший, утром нагнали.              «Угу, — рассеянно ответил Безмолвный, прикладываясь к горлышку. — Надо будет спиртзавод прикрыть. Нечего население всякой дрянью спаивать».              — Никто не заставляет население пить эту дрянь, — Игнис снова пожал плечами.              «Всё равно прикрою», — отрезал Безмолвный, возвращая фляжку другу.              Император явно хотел продолжить, но внезапно почувствовал, как земля уходит из-под ног. Сделал вслепую пару шагов назад, опустился на трон. Игнис, слабо улыбнувшись, выглянул из зала, жестом подманил к себе гвардейцев, стоящих в почётном карауле.              — Помогите, — коротко приказал.              Когда гвардейцы, тщетно старавшиеся согнать с лица искреннее недоумение и обменивающиеся взглядами и распальцовкой, вошли в зал, там ждала необычная картина. Безмолвный не смог усидеть на троне — упал с него и теперь лежал у подножья, подложив под голову руку и причмокивая во сне губами. Игнис не сдержал улыбки и с трудом выговорил:              — Отнести Его Величество в постель. Экзоскелет не снимать. И это, минералки на утро в холодильник поставьте. Император в том ещё состоянии проснётся, надо думать.              — Есть, — первый гвардеец поднёс руку к козырьку.              — А… — заикнулся второй.              — Спит он, спит, — Игнис ободряюще улыбнулся. — Часов через десять-двенадцать проснётся. Ну, или раньше, если организм крепкий.              Гвардейцы, обменявшись последний раз взглядами и сложной распальцовкой, подхватили императора за руки и за ноги и понесли, как раненого, по коридору в сторону спальни. Игнис, улыбнувшись своим мыслям, сказал — вернее, вслух подумал:              — Вот так-то, Ропот. Всегда полезно иметь при себе быстродействующее снотворное. Проснёшься бодрым и свежим — ещё «спасибо» мне скажешь.              Выйдя из тронного зала, Игнис спустился в телеграфную. Связисту, что сидел за рабочим столом, потирая мешки под глазами и потягивая чирк из полулитровой кружки, коротко бросил:              — Телеграмма в штаб восточного фронта.              — Что отбить? — жалобно спросил связист, поднимая глаза. — И это, я только маршалу подчиняюсь…              — И где маршал? — скептически спросил Игнис. — Кроме того, напоминаю, что я — начальник генштаба. Удостоверение показать?              — Да помню, помню, — отмахнулся связист. — Но всё равно… знаю я вашу братию, кто за телеграфом сидит, тот и крайний. Что набить-то?              Игнис, начав мерить комнату большими шагами, заговорил:              — Найде грозят беспорядки. Точка. Считаю необходимым отправить помощь составе не менее одного батальона для пресечения. Точка. Противном случае не могу гарантировать безопасность тылов — том числе первых лиц государства, военных мануфактур, госпиталей и прочих. Точка. Начальник генштаба Игнис.              Ждать ответа пришлось минут тридцать. Игнис, не отличающийся терпением, продолжал расхаживать по телеграфной, заложив руки за спину. Он то доставал скрамасакс и начинал нервозно играть с ним, то снова убирал его в ножны, то дёргал кончик уса, то садился и ковырял ногтем в зубах. Наконец телеграф выплюнул короткую бумажную ленту.              — Расшифровал, — отчитался связист после минуты молчаливой работы и сверки с шифровальной книгой. — «Подкрепления не будет. Точка. Сами не вывозим. Точка. Свой шантаж засуньте»… с Вашего позволения, это я озвучивать не стану.              Вырвав у связиста ленту, Игнис пробежал её глазами и почернел от злости.              — Вот так, значит, да?! — сдавленно прорычал. — Пишите! Оскорбление начальника генштаба Праймуса ответите лично. Восклицательный знак. Приказ обсуждению не подлежит. Точка. Надёжный тыл есть основа любой армии согласно принятой доктрине. Точка. Случае неподчинения вынужден буду доложить маршалу нарушении приказа всеми вытекающими последствиями. Точка. Ответа жду незамедлительно. Точка. Игнис.              — Ежели чего — видит Создатель, я тут не причём, — предупредил связист, отбивая сообщение.              Вторая телеграмма пришла на удивление быстро — всего через пару минут. Выдернув ленту из телеграфа, связист пробежал её глазами и, побелев, протянул Игнису:              — Прошу прощения, господин начальник генштаба… я такое озвучивать не рискну.              Прочитав сообщение, Игнис хмыкнул, переменившись в лице:              — Пожалуй, в требование к военному образованию стоит включить нецензурную риторику. Пять одинаковых бранных слов на одну телеграмму — верх креативности, конечно… Пишите. Возможные последствия такого решения беру себя. Точка. Случае начала беспорядков не могу гарантировать поддержку тылов. Точка. Игнис.              И снова ответа пришлось ждать почти десять минут. Достав из телеграфа ленту, связист расшифровал сообщение.              — «Восточный штаб счёл возможным выделить силы составе двух рот числа последнего пополнения вооружением и командирами первой формации. Больше свободных сил тупо нет», — связист поднял глаза. — Вот такие пироги, господин начальник генштаба.              — Во паршивцы, — хрипло усмехнулся Игнис, доставая палец изо рта. — Мало мне тут ополченцев, они мне ещё суют. А тут не толпа даунов с винтовками нужна, а армия. И желательно втрое большего состава.              — Написать? — неуверенно спросил связист.              Игнис мотнул головой:              — К чёрту. Нового всё равно не услышим. Да и подкрепление сейчас любое полезно, если честно. Тем более, кадровых офицеров обещали прислать… а это — незаменимый ресурс.       

***

             Составление плана штурмы высоты №119 не отняло много времени. Салда приняла решение атаковать за пару часов до рассвета. Высота находилась в руках солдат Рубы, а о их боевой подготовке полковник не питала иллюзий. Да, рубийские бойцы были отлично тренированы и сильны духом, но их военная доктрина строилась на нескольких десятках стандартных тактик; оборонительных среди них было всего четыре. Рубийцы предпочитали наступать — всегда, везде и любой ценой, окапывались крайне неохотно. Разведку проводили, спустя рукава, зато возбуждённо истекали слюной на тяжёлые орудия, крупнокалиберную артиллерию и специализированные группы прорыва. Салда знала из донесений разведки, что командир фронта оставил на стратегически важной высоте несколько пулемётов, и поэтому планировала обход и удар с тыла. Она полагала, что обороняющие высоту солдаты развернут орудия «веером» в сто восемьдесят градусов, в сторону потенциального врага. Кроме того, рубийские солдаты должны были быть деморализованы необходимостью сидеть на попе ровно и ждать. Это можно и нужно было использовать.              Отряд подобрался к высоте №119 незадолго до первой зари. Двое наиболее отчаянных отправились разведать вражеские укрепления. Пока отряд ждал их возвращения, Салда последний раз прикидывала план действий. Это не первое самоубийственное задание на её памяти, но сейчас за спиной у неё не штурмовой отряд, зубы сточивший на такой работе, а полтора десятка кирасиров. Вместо автоматического оружия у них винтовки, гранат на рыло всего две-три. Выучка и дисциплина у них железная, боевой дух непоколебимый, но этого явно недостаточно. Артиллерийская поддержка? А будет ли она?..              Салда изгнала лишние мысли из головы. Она прежде всего — солдат на задании. Значит, выполнит его — или погибнет.              Вернулись разведчики. На грозное: «Стой! Кто идёт?» последовал отклик: «Девятый взвод, госпожа полковник». Подманив одного из разведчиков к себе, Салда односложно спросила:              — Ну?!              — Рубийцы, в составе примерно трёх взводов, два пулемёта, фронтом повёрнутые на норд-ост. Быстро развернуть их не смогут, — скороговоркой отчитался солдат.              — Прекрасно, — Салда кивнула. Всё складывалось как нельзя лучше. — Взвод, за мной. Возьмём их без выстрелов, врукопашную. Примкнуть штыки!              Кирасиры поднимались по гребню холма, держа винтовки наизготовку для штыкового боя. Салда, прокладывающая им путь, остановилась на полпути, подняла руку, согнутую в локте. Впереди, на вершине, появилась фигура часового. Рубиец встал на краю, опираясь на приклад винтовки. Сунул руку под пылевую маску, почесал нос, вздохнул, осматриваясь. Отряд отделяло от него всего несколько метров, и любое движение могло привлечь внимание. Салда медленно, медленно опустила руку к поясу, сняла с него метательный нож на шпагате, отвела запястье назад. Резкий бросок — и нож на половину длины вошёл в грудь часовому. Щёлкнули внутренние пружины — из гнёзд в лезвии выскочили крючки. Салда что было силы дёрнула шпагат на себя. Рубийский солдат покатился вниз. Полковник перехватила его, крутнула шпагат вокруг его шеи, затянула. Солдат захрипел, забился, пытаясь ударить Салду ногой, но безуспешно. Через минуту отчаянной борьбы рубиец затих и обмяк. Салда вытащила нож, вытерла его о пыльник убитого, сунула в ножны на поясе, смотала шпагат.              — За мной, — скомандовала шёпотом, доставая кинжал.              Часовой был один. Остальные защитники высоты доблестно спали без задних ног. Двое рубийцев спали, лёжа торсом на станковых пулемётах. Остальные вповалку лежали на земле. Кто-то подложил под голову руку, кто-то беспокойно ворочался во сне, прижимая к груди верную винтовку, а несколько солдат дремали, полусидя у потухшего кострища, над которым висел закопчённый котелок.              Салда интуитивно вычислила командира отряда. Подкралась к нему, подняла кинжал. В этот момент один из кирасиров оступился, упал, подвернув ногу, и помимо воли сдавленно выругался. Рубийцы начали просыпаться. Салда рывком подняла командира отряда, прижала к себе спиной, перерезала горло.              — Режь! — заорала, отбрасывая мёртвое тело и поднимая руку с кинжалом.              Рубийцы начали вскакивать один за другим, хватаясь за оружие. Кирасиры разбились на пары и кинулись в рукопашную. В ход пошли не только штыки и приклады, но также ножи, сапёрные лопатки и удавки. Удар под дых стал для рубийцев нокаутом. Не прошло и нескольких минут, как в отчаянной рукопашной они были поголовно вырезаны.              — К обороне! — скомандовала Салда, вытирая кинжал о пыльник ближайшего убитого врага. — Пулемёты на фланги! Сектор обзора — триста шестьдесят градусов! Пятеро — прикрывать тыл, остальным — занять позиции фронтом на юго-запад! Ставлю своё годовое жалованье, что рубийцы не простят нам резни своих товарищей…              Поправив заколку, чтобы косичка не лезла в глаза, полковник решительно закончила:              — Пара часов у нас ещё есть. Ройте окопы. Они будут для вас или крепостью, или могилой.              Рассвет застал кирасиров Праймуса за рытьём окопов. Пулемёты перетащили на фланги и окопали таким образом, чтобы все подходы к холму простреливались. Двое солдат под руководством Салды обыскивали убитых рубийцев, собирая всё, что представляло ценность. Патроны, сухари, кожаные фляги с водой (солдатский рацион в любой империи не блистал разнообразием), мелкие вещи, вплоть до бритв. Военное время редко оставляло возможность побриться.              — Полковник!              Салда обернулась на оклик одного сержанта кирасиров, своего заместителя. Тот, поднеся к козырьку шлема два пальца, на одном дыхании отрапортовал:              — Полковник, пулемётных лент хватит в лучшем случае на тридцать-сорок минут интенсивного боя. Потом всё, амба.              — Полчаса то бишь, — Салда потёрла подбородок. — А нам надо продержаться несколько часов в лучшем случае, пару дней — в худшем. Какой БК у солдат?              — Рассчитан на двенадцать часов максимум. И то при условии, что нас практически не будут трогать.              Салда выругалась таким крепким матом, что сержант невольно вздрогнул.              — Значится, так, — заговорила полковник, распустив косичку и начав заплетать её заново. — О том, что сейчас прозвучало, солдатам — ни слова. Нам всё равно придётся тут торчать. Отдадим высоту — потерпим стратегическое поражение, которое вполне может стать последним в истории Праймуса. Деморализованные солдаты — без пяти минут мертвецы…              — Так что им сказать? — уточнил сержант.              — Передайте им приказ — экономить патроны и гранаты. Из окопа без приказа не выходить ни под каким видом. Под санитарные нужды пусть выкопают аппендикс. Держаться за землю будем руками, ногами, зубами и х…ми, если потребуется.              — Есть, — сержант приложил два пальца к козырьку шлема, борясь с улыбкой.              — Смешно? — раздражённо поинтересовалась Салда. — Безмолвный обещал поддержку артиллерией, но когда она будет и будет ли вообще… а без артиллерии, без пополнения, без поставок все наши действия сродни похлопыванию по п…де ладошкой!              — Виноват, полковник, — сержант сглотнул, опуская руку.              — Вольно, — хмуро ответила Салда. — Обратно на позицию.              — Есть.              К тому моменту, как кирасиры закончили рыть окоп, «Альфа» уже полностью поднялась над горизонтом. Выпала роса, поднялся утренний туман. К Салде, сидящей в окопе рядом с солдатами, пробрался боком сержант.              — Подходят, — шепнул, сжимая потеющей ладонью приклад винтовки. — Слышу их.              Салда кивнула и в тон ответила:              — Готовность «один».              По окопу пробежал шёпоток — солдаты передавали из уст в уста приказ о готовности. Пулемёты развернули в сторону подходящих к холму рубийцев. Щёлк, щёлк, щёлк — кирасиры взводили затворы винтовок. Через полминуты из тумана показались фигуры всадников в пыльниках и капюшонах.              — Готовность «ноль», — распорядилась Салда, вытягивая руку с бластером.              Рубийцы подъезжали к укреплённой высоте. Шесть рядов всадников на крупных зверях, отдалённо напоминающих лошадей, одетые в пыльники и капюшоны с масками, с винтовками за спиной и кавалерийскими саблями на луке седла. Пересчитав их по головам, сержант шепнул, почти не разжимая губ:              — Десятков шесть, полковник. И это, скорее всего, только авангард…              — Догадываюсь, — Салда кивнула. — Подпустить на пятьдесят метров. Ближе…              В повисшей тишине было слышно, как стучат по сухой земле копыта.              — Ближе… — повторила Салда, слизывая с губ холодный пот. — Ближе… Огонь!              Слились воедино выстрелы винтовок кирасиров и командирского бластера полковника, забились в руках солдат пулемёты, шпигуя воздух свинцом до плотности, несовместимой с жизнью. Первые ряды рубийцев повалились; остальные начали быстро спешиваться, сбрасывая с плеча винтовки и прячась за своих скакунов. Салда, выпрямившись во весь рост, крикнула:              — Держать строй! За императора!..