Есть ты — большего мне не нужно

Цзянху, Гусу, Облачные глубины — Богач гэгэ, где Сянь гэгэ? — было первым, что спросил А-Юань у Цзэу-Цзюня, который заглянул к нему вместе с Гарри, когда целители сообщили, что лихорадка ушла, мальчик пришел в себя и с ним можно поговорить. — Малыш, увы, но я не Лань Ванцзи, которого ты называешь «богач гэгэ», я — Лань Сичэнь, он мой диди. — Дагэ, где Сянь гэгэ? Когда он придет за мной? Он обещал! — упрямо настаивал мальчик, настороженно глядя на своих гостей. — Боюсь, что Сянь гэгэ, скорее всего, не сможет прийти. Я хотел предложить тебе остаться жить с нами. Со мной и с А-Ином. Я мог бы стать твоим отцом, а А-Ин — братом. — Сянь гэгэ не придет? А твой диди? Он хороший, он купил А-Юаню вот столько игрушек, — гордо сказал мальчик, широко разведя руки. — Где мои сабля и меч, глиняный человечек и бабочки? — А-Юань, тебя так зовут? — вступил в разговор Гарри, протягивая малышу удачно захваченных с собой соломенных бабочек. — Я — А-Ин. Будешь моим диди? Все твои игрушки, а еще много других, ждут тебя в новом доме. Мальчик нахмурился, крепко задумавшись, потом вздохнул и покачал головой. — А-Юань не может, А-Юаню нужно обратно домой, Сянь гэгэ придет, он сказал ждать его! Лань Сичэнь подсел на кровать поближе к ребенку и, подтянув его к себе, обнял. — А-Юаню не нужно никуда идти, Сянь гэгэ не придет, он сейчас очень далеко, оттуда ему не вернуться. — Сянь гэгэ ушел в новую жизнь, как раньше ушли родители А-Юаня? — Голос малыша был полон печали. — Точно не известно, но мы думаем, что да. Хочешь пойти посмотреть дом? А-Юань ничего не ответил, но согласно кивнул. *** За несколько дней домик, окруженный горечавками, вырос по размеру в три раза. В нем теперь появились еще две спальни, а к общей комнате, где полагалось есть и вести беседы, добавилось помещение для игр и занятий. Кухня стала больше и удобнее. А-Юань молча обошел весь дом, потом взял в руки деревянный меч, осмотрел его и сказал: — Это не мой, Сянь гэгэ учил А-Юаня, здесь, здесь и здесь были царапины и зарубки. — Там на горе был пожар, все деревянное сгорело, — с сожалением проговорил Цзэу-Цзюнь и печально улыбнулся. — Теперь я буду заниматься с тобой, и на нем снова появятся боевые отметины. Этим вечером новая семья ночевала уже в новом доме, но утром А-Юаня не оказалось в его комнате. Это обнаружил Гарри, который заглянул на рассвете к названому братцу и увидел, что его кроватка пуста. — Отец! Малыш пропал! — разбудил он Лань Сичэня. — Мы его найдем, далеко он уйти не мог, а ничего опасного на территории Ордена нет, — успокаивающе проговорил Цзэу-Цзюнь. — А река под скалой? А целебные источники? Он наверняка не умеет плавать! — воскликнул Гарри. — Ты прав, А-Ин! — Лань Сичэнь заметно побледнел и начал одеваться в два раза быстрее. Через десять минут над территорией Облачными глубинами гудел сигнал тревожного колокола, а через полчаса белые одеяния мелькали по всей территории Ордена. У реки и источников беглеца не оказалось. Мальчика нашли через час на кроличьей поляне: устав идти, он прилег отдохнуть и уснул, прижимая к себе яблоко, что взял, видимо, на дорогу. Рядом с ним сидели три кролика: два белых и чёрный — и принюхивались к необычному гостю, а вернее, к ароматному фрукту, уверенные, что он предназначен для них. Всего кроликов здесь жило уже два десятка, потомки тех, что Вэй Усянь подарил когда-то Лань Ванцзи. Цзэу-Цзюнь взял мальчика на руки и понёс его в дом. По дороге А-Юань проснулся и потребовал отпустить его. — А-Юаню нужно домой! — Нет, — твердо ответил Лань Сичэнь. — Некуда идти, некого ждать. Вэй Усянь погиб. Сегодня мы почтим его память. Мы пойдем туда, куда ты сможешь приходить, когда захочешь с ним поговорить. Вашей деревни на горе больше нет. Всё сожгли, и все, кто там жил погибли. *** Рядом с цзинши уже был построен небольшой траурный алтарь под крышей, где был проведен поминальный обряд для Вэй Усяня. Белые ирисы, украшавшие его, до сих пор выглядели, как если бы их только что срезали. Мальчики под руководством Лань Сичэня зажгли палочки с благовониями и джосс в специальной чаше. — Мы будем всегда приходить сюда, когда ты будешь скучать по господину Вэю, — сказал Цзэу-Цзюнь, поправляя узел на поясе нового белого ханьфу А-Юаня. — Пока алтарь останется здесь, а потом перенесем его туда, где построим гробницы для него и для А-Чжаня. А теперь, А-Ин, отведи брата посмотреть кроликов, а потом приходите домой. Мне нужно сходить поговорить с Лань Цижэнем. — Кролики! — радостно воскликнул А-Юань, замечая их на полянке, после того, как Гарри коротко, как умел, рассказал ему по дороге трогательную историю появления этих милых зверьков в Облачных глубинах и поймал одного. — Их можно съесть? — Нет! — воскликнул Гарри, прижимая к себе милый, теплый, пушистый, белый комочек, который только что собирался дать подержать своему новому младшему братишке. — А того черного? Его можно? — Нельзя! Никаких кроликов! Ни белых, ни черных. Ты понял? — Понял. — Хорошо. — Гарри кивнул и решил закрепить успех. — А почему нельзя есть этих кроликов? Он замер в ожидании, надеясь услышать от А-Юаня, что-то вроде: «Кролики — милые» или «Это кролики — память о диди их отца Лань Ванцзи». Вместо этого малыш, скорчив недовольную рожицу, ответил: — Они же сырые, потому несъедобные! Их надо приготовить — тогда можно. Гарри прикрыл глаза, вздохнул и приготовился снова объяснять. *** Только через месяц А-Юань сказал, что согласен стать вторым сыном Лань Сичэня и получил от Лань Цижэня такую же белую ленту, как у всех в правящей ветви клана, с вышитыми на ней голубыми облаками. Цзэу-Цзюнь был серьезно настроен посвятить большую часть своего времени воспитанию и обучению сыновей. Новоявленный отец, конечно, понимал, что мальчики очень разные по возрасту, и обрадовался, когда оказалось, что младшему сыну нравится проводить дневное время в самой младшей детской группе детей клана. У него там даже появился друг, Лань Тао. Так у Лань Сичэня появилось больше времени для занятий с А-Ином. Они, вместе с Лань Цижэнем, провели что-то вроде тестирования мальчика и обнаружили вот что. А-Ин очень хорошо разбирался в счете, лучше многих взрослых адептов Ордена, но в остальном он был подобен новорожденному младенцу. Мальчик ничего не знал о мире, в котором оказался, о заклинателях и даже о том, что у него самого есть золотое ядро. Высшие силы наделили его знанием языка, но чтению и каллиграфии он не был обучен. А-Ин нарисовал интересную карту, согласно которой то место, где он жил было очень далеко от Облачных глубин, если это вообще был один мир. Со временем, когда А-Ин стал осваивать письмо, в качестве тренировок он стал записывать интересные истории. Он рассказал отцу, что в том месте, где он жил, мальчик много времени проводил в библиотеке за чтением сказок и легенд своего мира. Так детские истории в клане обогатились записями «Петух и Лиса», «Отважный охотник», «Сказка про трёх поросят», «Волшебный рог» и многими другими. Рассказывать Гарри их было трудно, а вот записывать очень легко. Учиться Гарри пришлось много и непросто. Особенно поначалу тяжело давались тренировки и медитации, но его тело постепенно укрепилось, а разум привык медитировать, нагрузки уже были не так тяжелы. Тогда отец стал учить его стрельбе из лука и обращению с мечом. Еще Цзэу-Цзюнь обучал его началам игры на гуцине, так как мальчик решил научиться играть на том же инструменте, что и погибший диди отца. Потом, когда он дойдет до определенного уровня, с ним будет заниматься один из старейшин, что когда-то учил Лань Ванцзи. А-Юаня Лань Сичэнь учил игре на сяо, хотя изначально тот просил у отца дицзы, такую же, как Чэньцин Вэй Усяня, с которой он частенько раньше играл. Когда же мальчик увидел и услышал Лебин, то согласился, что и такая флейта ему подойдет. Лань Цижэнь не остался в стороне. Он взял на себя обучение старшего из мальчиков истории их Ордена и клана Лань, а также истории других Орденов, принципам совершенствования, классификации демонических созданий и порождений тьмы, а также способам борьбы с ними и всему, что должен знать заклинатель. Младшему старейшина пока пересказывал клановые легенды, биографии и подвиги самых известных заклинателей. Цзянху, Цинхэ, Нечистая Юдоль Не Минцзюэ со дня гибели младшего брата его лучшего друга пребывал в отвратительном настроении. Он получил письмо от Лань Хуаня, в котором тот сообщил о трауре, и попросил, если тот сочтет возможным, не винить в его смерти Вэй Усяня. Оказывается, этот мальчишка был чжицзи Лань Чжаня. Кто бы мог подумать! Это объясняло многие вещи и то, что он до последнего пытался его спасти. Этот дурень, которого глупые людишки прозвали Старейшиной Илина, скорее всего, и не знал об этом. От диди Лань Хуаня никогда нельзя было ничего добиться, чаще всего он просто молчал, да и выглядел он одинаково, и когда был рад чему-то, и когда огорчен. Вот и домолчался, несчастный. За Хангуан-Цзюня болело сердце, за Лань Хуаня, перенесшего такую потерю, тоже. Чифэн Цзюнь не знал, что бы было с ним, случись такое с Не Хуайсаном. Нет смысла обвинять в смерти одного чжицзи другого. Строгий, обладающий крайне негибкой моралью, чётко делящий мир на чёрное и белое без всяких скидок на обстоятельства, Чифэн Цзюнь уже назначил виновного. Это Цзян Ваньинь размахивал мечом, когда Вэй Усянь болтался над пропастью, удерживаемый раненым Лань Чжанем. Это из-за его удара они оба погибли. Злиться на него Не Минцзюэ никто не запрещал. Не Хуайсан сразу после того, как Вэй Усянь и Лань Ванцзи упали со скалы, вернулся в Нечистую Юдоль и закрылся в своих комнатах. Он скорбел по Вэй Ину, своему приятелю, с которым близко сошелся во время обучения в Облачных глубинах, и жалел Хангуан-Цзюня, хоть и не был с ним близок. Всё время, что Не Хуайсан проводил в одиночестве, он рисовал по памяти их портреты, пока образы были еще свежи, боясь забыть со временем, как они выглядели. Чифэн Цзюнь несколько раз присылал за братом, даже приходил сам, но тот отговаривался плохим самочувствием и просил пока его не беспокоить. Зная симпатию диди к Вэй Усяню, принуждать его к чему-то Не Минцзюэ не стал. В один из дней, когда Чифэн Цзюнь наблюдал, как тренируют младших адептов, ему доложили, что прибыла делегация из Ланьлина. В Нечистой Юдоли гостей не ждали. Тем более таких гостей. Посланцем Цзинь Гуаншаня был Цзинь Гуанъяо, а точнее коварный предатель и убийца Мэн Яо. Сколько и чего бы ни говорил ему Лань Хуань, пусть этот подонок и шпионил у Вэнь Жоханя, которого потом и убил, хорошим человеком это его не делало. Он своими глазами видел, как Мэн Яо убил адепта Ланьлин Цзинь, он слышал лживые его оправдания, он сам был им обездвижен при побеге. Не Минцзюэ до сих пор удивлялся, как он, такой недоверчивый и подозрительный, доверился мерзавцу, считал его почти другом. Это было простительно Сичэню, но не ему! И теперь Цзинь Гуаншань, признав его своим сыном, посылает его в Нечистую Юдоль. У Мэн Яо хватает наглости ехать к тому, кто сначала пребывал в неописуемой ярости от предательства, а теперь раздражается от упоминания только одного его имени. Видимо, дело важное и не терпящее отлагательств. *** Глава Не принял посланников Ланьлина в большом зале, в котором проводились все официальные мероприятия. — Этот недостойный приветствует главу Ордена Цинхэ Не, — слащаво пропел Цзинь Гуанъяо, исполняя глубокий поклон. Всё в нем злило Чифэн Цзюня: эта масляная улыбка, ямочки на щеках, эта его вечная умао на голове. — Что хочет от меня Цзинь Гуаншань? — вместо приветствия, прямо и грубовато спросил Минцзюэ. Хоть глава Ордена Ланьлина Цзинь признал этого бастарда своим сыном, наследником его он не объявлял, потому, несмотря на свое происхождение по отцу, он был просто одним из членов клана и рядовым адептом Ордена, не имея и в нём официальной должности. С таким Глава Не не обязан был церемониться. — Это довольно деликатный вопрос. Мы можем поговорить приватно? — У меня нет доверия к тебе, Мэн Яо. Не вижу у тебя на поясе меча. Твой Хэньшен, верно, на тебе. Вдруг, если я повернусь к тебе спиной, ты пронзишь меня им? Будем говорить здесь. Чифэн Цзюнь занял место Главы на возвышении, указав своим советникам и адептам Ланьлин Цзинь на места ниже. — Я знаю, что уважаемый Лань Сичэнь время от времени бывал Нечистой Юдоли, чтобы исполнять для Главы Не «Очищение». Как вы помните, я осведомлен о проблемах с ци у тех, кто следует пути сабли. Теперь же, когда Орден Гусу Лань закрылся от всех посещений, а сам Цзэу-Цзюнь скорбит о трагично погибшем, безвременно покинувшем нас, благороднейшем Хангуан-Цзюне, он этого делать не сможет. — И какое до этого дело Цзинь Гуаншаню? — рявкнул Не Минцзюэ, возмущенный тем, что кто-то намерен вмешаться в его жизнь. — Я мог бы попытаться освоить исполнение «Очищения» и играть его для вас, пока Глава Лань недоступен, — Цзинь Гуанъяо снова почтительно поклонился. — Даже если я на минуту допущу, что верю в твоё предложение о помощи, не имеющее никакого зловредного умысла, почему ваша делегация прибыла ко мне, а не в Гусу? Ты хочешь получить моё разрешение на обучение секретным техникам духовной музыки Ланей? У меня нет на это права. — Я уже пытался попасть в Облачные глубины, чтобы выразить свои соболезнования Главе Лань и поговорить об этом моём предложении, но вход на территорию резиденции Ордена закрыт для всех. — Ах, вот в чем дело. Тебя не пустили в Облачные глубины? — усмехнулся Чифэн Цзюнь. — Уважаемый Лань Сичэнь распорядился не делать ни для кого исключений, ему, скорее всего, даже не сообщили о моём визите и поэтому он не узнал о благих намерениях, приведших меня в резиденцию Ордена Гусу Лань, — печально сообщил Цзинь Гуанъяо. — Этот недостойный надеялся, что Глава Не сообщит Главе Лань о причине моего желания говорить с ним. Все знают, что вы с Цзэу-Цзюнем ближе, чем кровные братья. Он не может не тревожиться о вас. — А что на самом деле тебе нужно в Облачных глубинах, а, Ланьфан-Цзюнь? — с кривой ухмылкой выговорил присвоенный предателю хао Глава Не. — Не думаю, что дело в заботе о моём благополучии. Я охотнее спустил бы тебя с лестницы вместо этой беседы, если бы у меня была такая же, как в Башне Кои. Но и лестницы у меня такой знатной, как у Цзинь Гуаншаня, нет, да и пересчитывать ступеньки, скатываясь вниз, тебе не привыкать. Чифэн Цзюнь просто говорил, что думал, а не имел скрытых мотивов, провоцируя Цзинь Гуанъяо, у которого лишь на мгновение что-то промелькнуло на лице, сбив тщательно выверенное выражение услужливой угодливости, которое тут же вернулось на место. — Я, кажется, понял! Вы сомневаетесь в том, что Вэй Усянь и Лань Ванцзи погибли? Так вот, я могу клятвенно заверить Цзинь Гуаншаня, что они мертвы. Скорбь Лань Сичэня неизмерима и неподдельна. Оставьте его в покое. Я не стану ничем вам помогать. Мой добрый друг не желает сейчас ни с кем встречаться, и я уважаю его право на уединение. Мы обсудили всё, что вы хотели? Цзинь Гуанъяо опустил глаза и немного помедлил с ответом, а затем проговорил: — Глава Цзинь собирается устроить торжество в Башне Кои для всех кланов, чтобы объявить для всего мира, что Старейшина Илина мертв. — Дух вдовы его погибшего сына еще не покинул этот мир, а Цзинь Гуаншань уже собирает пир? Клан Не скорбит вместе с кланом Лань о гибели второго Господина клана Лань и воздержится на год от любых увеселительных мероприятий. Любые приглашения на праздники, пиры и охоты не будут приняты. Это официальный ответ для Главы Цзинь. Нашу встречу считаю оконченной. Чифэн Цзюнь резко встал и вышел из зала. Адептам Ордена Ланьлин Цзинь ничего не осталось, как покинуть Нечистую Юдоль. *** Цзянху, Юньмэн, Пристань Лотоса Цзян Тинвэй, правая рука молодого Главы Цзян, еле удержал его от попытки отправиться в Облачные глубины. Он уверил себя в том, что раз тел Вэй Усяня и Лань Ванцзи не нашли, то они и не погибли, и, скорее всего, спрятались от мести Цзян Ваньиня в резиденции Ордена Гусу Лань. Ничего слушать упрямец не желал. Официальное письмо, составленное явно Лань Цижэнем, но подписанное Лань Сичэнем, в котором говорилось о полном разрыве всех существующих соглашений и договоренностей между двумя Великими Орденами и запрете на посещение территорий Ордена всеми членами клана Цзян и адептами Ордена Юньмэн Цзян, Глава Цзян посчитал доказательством того, что виновный во всех несчастьях его семьи Вэй Усянь скрывается именно в Облачных глубинах под покровительством клана Лань. Это всё Хангуан-Цзюнь, столько лет изображавший праведника. Связался с тёмным заклинателем! Не зря он так искал его в начале войны, когда Вэй Усянь пропал после падения Пристани Лотоса. Видно второй Господин клана Лань оказался проклятым обрезанным рукавом, польстившимся на смазливую мордашку его бывшего шисюна. Цзян Ваньинь все дела по восстановлению резиденции Ордена Юньмэн Цзян переложил на плечи Цзян Тинвэя, а сам только и делал, что строил планы мести. В таком настроении его застал визит делегации из Ланьлина. В Пристань Лотоса прибыла дюжина адептов Ордена Ланьлин Цзинь с новым признанным сыном Цзинь Гуаншаня Цзинь Гуанъяо. — Этот недостойный приветствует главу Ордена Юньмэн Цзян, — почтительно проговорил Цзинь Гуанъяо, сопровождая слова поклоном. — Я здесь по поручению отца. Глава Цзинь приглашает Главу Цзян на празднование в честь окончательной победы над Старейшиной Илина, что состоится через месяц в Башне Кои. Цзян Ваньинь первый раз принимал в Пристани Лотоса официальных гостей. Одно уважительное обращение к нему как к главе Ордена уже подняло ему настроение. Он сразу согласился нанести визит в Ланьлин. Там он повидает племянника, бедного, совсем осиротевшего Цзинь Лина, и заставит Лань Сичэня признать, что его брат и Вэй Усянь живы. За ужином, организованным для гостей, которых любезно пригласили остаться переночевать, Цзинь Гуанъяо осторожно спросил, получал ли уважаемый Саньду Шэншоу какие-нибудь известия из Облачных глубин? Цзян Ваньинь, хоть уже успел осушить кувшин вина, сообразил, что не стоит всем рассказывать о том, что Орден Гусу Лань разорвал всяческие отношения с Орденом Юньмэн Цзян. Это могло испортить репутацию и Ордена, и клана. — Нет, ничего такого, — уверенно покачал головой хозяин Пристани Лотоса.