Есть ты — большего мне не нужно

Цзянху, Ланьлин, Башня Кои — Не пустили в Облачные глубины? — уточнил Цзинь Гуаншань. — Надо было быть настойчивее. — Не было смысла. Вход охраняли простые адепты, у которых был приказ не пускать никого без исключений. Неукоснительное соблюдение правил и приказов — основа жизни в Ордене Гусу Лань. — Они действительно в трауре. Даже ближайший город скорбит по смерти Хангуан-Цзюня, — сообщил Цзинь Гуанъяо. — Умер он довольно глупо, зачем он пытался спасти Вэй Усяня? Он же Лань, зачем ему тайны Темного заклинателя? — с кривой ухмылкой проговорил глава Ордена Ланьлин Цзинь. — Не думаю, что дело было в этом. Никто, конечно, не мог сказать, что Старейшина Илин и Хангуан-Цзюнь были близки, но в последнее время Лань Ванцзи явно испытывал сомнения в том, что Совет орденов поступает верно. Вспомните, он был против казни Вэнь Цин вместе с её братом и того, чтобы их прах развеяли над руинами Безночного города, и покинул Совет, когда понял, что к нему никто не прислушивается, — напомнил Ланьфан-цзюнь. — Все было бы намного проще, если бы Цзинь Цзысюнь не оказался таким недоумком. И мой сын был бы жив, и Стигийская Тигриная Печать давно была бы в моих руках целиком, а не её половина, которую удалось спасти. Надо было сразу после смерти Вэй Усяня отправиться на Луаньцзан и забрать все, что там есть. Думали сделать это потом, аккуратно, но сами упустили возможность. — Да, кто знал, что Лань Сичэнь сразу с места гибели полетит с отрядом на Погребальные холмы и заберет там все, что осталось. — Смерть Хангуан-Цзюня, видимо, так сильно повлияла на Цзэу-Цзюня, что придала ему то, чего всегда не хватало главе ордена Гусу Лань — способности принимать собственные решения, решительности и твёрдости. А я собирался устроить праздник после того, как мы одержим победу над Вэй Усянем. Теперь самое время. Он же мёртв! — Отец, вы хотите нарушить традиции? Ваша семья уже была в трауре по Цзинь Цзысюаню, а теперь ещё погибла его жена. Глава Ордена Юньмэн Цзян в трауре по сестре. Лани не приедут, они и так праздники неохотно посещают, а тут такое горе. Не Минцзюэ тоже не приедет. Он с детства очень близок с Лань Сичэнем и хорошо знал Лань Ванцзи. — Праведник Хангуан-Цзюнь очень не вовремя погиб. Сейчас бы устроить торжество, Старейшина Илин мертв, об этом для всех должны были объявить здесь, в Башне Кои, чтобы освобождение мира от страшного тёмного заклинателя всегда ассоциировалась с нашим орденом. — Я подумаю, что можно предпринять в этом направлении, не собирая глав Великих Орденов. — Цзинь Гуанъяо покачал головой. Цзинь Гуаншань бросил взгляд на Ланьфан-цзюня. Он признал бастарда, прижитого от проститутки, потому, что его вынудили обстоятельства: парень, убив Вэнь Жоханя, стал героем, но он ничего к нему не чувствовал. Цзинь Гуаншань видел в Цзинь Гуанъяо лишь слугу, которому можно было давать сложные и грязные поручения. В свою очередь Ланьфан-цзюнь, одержимый желанием добиться расположения отца, всеми силами старался эти поручения исполнить, невзирая на неприглядность своих поступков. — Иди и продумай лучше, как нам забрать из Облачных Глубин то, что принадлежало Старейшине Илин. Лани просто спрячут бесценные дневники, черновики и артефакты в свое тайное хранилище, а у нас мог бы со временем появиться тот, кто разобрался бы во всем этом. Не мог же Вэй Ин быть единственным тёмным заклинателем на все земли. Ланьфан-цзюнь склонился в почтительном поклоне и покинул покои своего отца. *** Цзянху, Гусу, Облачные глубины Лань Сичэнь забрал Лань Гуйина от лучников, порадовавшись его хорошему настроению и восторженному выражению глаз. — Хочешь немного прогуляться перед обедом? — спросил он своего названного сына, помня слова целительницы Лань Гуйфэй о пользе прогулок на свежем воздухе перед приемом пищи. — Я покажу одно место, которое должно тебе понравиться. A-Ин кивнул, хотя у него от беготни по стрелковому полю уже разыгрался такой аппетит, как если бы он не завтракал сегодня, но ему было не привыкать быть голодным. Расстраивать внезапно обретенного отца, в лице этого странного, но явно доброго человека, не хотелось. Цзэу-Цзюнь взял в свою руку маленькую ладошку мальчика, и они пошли по выложенным белым камнем тропинкам Облачных Глубин, через всю территорию резиденции Ордена, пока не пришли к окружённому цветами горечавки уединённому домику в глубине гор. — Как, тебе нравится это место? — поинтересовался Лань Сичэнь. — Очень, как в сказке! — с искренним восхищением проговорил А-Ин. — Мы будем жить тут. Ты, я и твой младший брат. Сейчас домик очень маленький, но за несколько дней к нему пристроят еще две спальни, что бы у вас у каждого была своя комната. — Ух ты! Комната? А кровать? Сердце Цзэу-Цзюня сжалось. Как жил этот мальчик, можно было себе представить по его состоянию и словам. — Конечно, у тебя будет и на чем спать, и место для занятий, и все, что нужно ребенку. Но несколько дней мы с тобой поживем в моем старом доме. — Где спал? — Нет, — Лань Сичэнь снова вздохнул. — Это дом моего брата. Я говорил тебе про него. — Того, что умер? — Да. — А здесь кто жил? — Моя мама. Она тоже умерла, но давно. — Ясно, — проговорил мальчик. Его новый отец был таким же одиноким как он. Становилось понятно, почему он решил усыновить сироту. Вернее, двух сирот. А-Ину очень захотелось познакомиться со своим младшим братом. Он никогда не станет его обижать, наоборот, будет защищать и любить. После обеда новые отец и сын пришли в ханьши. Этот дом тоже был небольшим, похожим на тот, где они спали вчера. Рядом с большой кроватью Цзэу-Цзюня адепты поставили небольшую, что временно одолжили в детском общежитии. — Целительница сказала, что тебе нужно отдыхать после обеда. Ложись, а я сыграю тебе музыку, что поможет твоей душе найти умиротворение. — Какую музыку? — Это духовная музыка. Она называется «Покой». — Духовная? — Это такая особая музыка, которую могут играть только заклинатели на своих духовных инструментах, — и Лань Сичэнь взял с подставки на столе Лебин, свою духовную флейту сяо. — Закрывай глаза и слушай. Как только прозвучали первые ноты Лебин, пространство ханьши стало наполняться спокойствием. Мелодия как будто текла сквозь души, окутывая теплом и умиротворением. Но как ни старался музыкант думать исключительно об исцелении души мальчика, сегодня в его игре вместе с покоем звучали печаль и грусть. Боль от собственной сердечной раны была слишком свежа. Когда мальчик уснул, Цзэу-Цзюнь неподалеку погрузился в медитацию, пока его не отвлек тихий стук в дверь. Один из адептов принес ленту Лань Чжаня, укороченную под рост сына. Жаль, волосы у него были короткими, но ничего, они отрастут. — А-Ин, просыпайся. Нас с тобой ждет мой дядя, чтобы внести тебя в реестр Ордена как моего сына и наследника. — Не сон? — серьезно уточнил мальчик, распахнув свои яркие зеленые глаза. Таких Цзэу-Цзюню еще не приходилось встречать ни у кого. — Не сон, — кивнул он ребенку и помог правильно и аккуратно одеться. Они направились в стоящий неподалеку домик, почти точную копию того, где были. — Это миньши, здесь живет брат моего отца, твой дедушка старейшина Лань Цижэнь. Этим старейшиной оказался высокий и подтянутый человек с идеальной осанкой, а также немного смешной узкой и тощей бородкой. А-Ин подумал, что на его месте он бы не стал заводить себе бороду, так как она совсем плохо у него росла. Лань Цижэнь сидел на подушке за низким столом, и перед ним была раскрыта большая книга. Он кивнул пришедшим на места перед ним, и уточнил у Цзэу-Цзюня: — Ты уверен? — Да, дядя. Вписывайте: Лань Гуйин, мой сын и наследник. Лань Цижэнь внимательно посмотрел на племянника, потом на мальчика, вздохнул, взял кисточку и стал быстро выписывать в книге какие-то значки, а когда закончил, кивнул Лань Сичэню, который достал из рукава лобную ленту и повязал ее на голову теперь уже официального собственного сына. — Лобная лента нашего клана — это не просто повязка на голову, а особенная, очень личная и ценная вещь. Мы снимаем её, только когда спим. Никому нельзя разрешать её касаться, кроме самых близких. Каждый, кто увидит белую ленту на голове заклинателя, сразу поймет, что он из Ордена Гуса Лань, а белая лента с вышитыми облаками скажет всем, что ты принадлежишь к правящему клану, к нашей семье. — Понял, не снимать, не разрешать касаться, — кивнул мальчик. Ощущение обвязанной головы было непривычным, но делало его, как думал А-Ин, похожим на всех, кто тут жил. Тем более что его постоянно воспаленный шрам, который раньше был у него на лбу, с момента перемещения сюда стал быстро заживать и уже почти исчез. — Подробнее ты узнаешь во время обучения, — добавил Лань Цижэнь, печально глядя на ребенка. Он был тихим, серьезным, спокойным и молчаливым, так напоминая А-Цзи в детстве. Лань Цижэнь очень надеялся, что куда бы ни попала душа его племянника, ей там было хорошо. Следующие дни Лань Сичэнь и Лань Гуйин навещали «маленького братца», которого все еще не отпускала лихорадка, и ходили смотреть, как идет стройка. Часть адептов, занималась пристройками, а еще несколько заклинателей построили рядом с домом беседку для отдыха и занятий в теплое время, а самый молодой из «строителей» сделал на дереве качели для мальчика, который тут же их опробовал. Взгляд Лань Сичэня, полный заботы и нежности, следил за мальчиком, которого он раскачивал на качелях. Движение А-Ина напоминали полет маленькой птицы в небе. Сам же Лань Гуйин, забыв обо всех тревогах и заботах, отдавался этому чудесному мгновению. Поднимаясь вверх, он отпускал веревки и простирал свои маленькие руки к небу и весело смеялся, наполняя воздух переливами радости. Цзэу-Цзюнь смотрел на мальчика, и в его сердце, которое заледенело в час смерти брата, появился маленький островок тепла, где зарождались любовь и благодарность за возможность создавать такие моменты счастья в жизни ребенка. В этот момент он дал себе слово, что не станет воспитывать мальчиков в суровой строгости и требовать от них с самого малого возраста неукоснительного соблюдения правил. Здесь, вдали от центра резиденции, они смогут и бегать, и смеяться, радуясь жизни, которую он для них создаст. — А-Ин! Хватит на сегодня. У нас с тобой до обеда еще есть важное дело, — проговорил Лань Сичэнь, останавливая качели. — Важное дело? — Мы отправимся в Цайи, это небольшой город внизу, у подножия гор, и купим игрушки для тебя и для брата. Дом скоро закончат, а игрушек у нас нет. Ты не возражаешь? Мы полетим на мече. — Будучи главой Ордена, Лань Сичэнь закрыл территорию Облачных глубин для посторонних, но никто не мог ему запретить ненадолго выйти самому. — Полетим! Летим! — Мальчик радостно захлопал в ладоши от предвкушения, подпрыгивая на месте. *** Цзянху, Гусу, Цайи Цзэу-Цзюнь не разрешил А-Ину самому стоять на мече, пояснив, что он еще мал для этого, и подхватил его на руки, но это не помешало мальчику насладиться полетом. Сначала они летели над лесистыми склонами гор, где средь зелени виднелись искрящиеся потоки водопадов и серебристые русла горных рек, а потом внизу, он увидел большое озеро и город на его берегу, вдоль и поперек изрезанный водными каналами, по которым плыли или были пришвартованы к берегу лодки разных форм и размеров. Крыши домов окаймляли улочки, по которым двигались маленькие точки людей, сверху похожие на муравьев, исполненных суеты и деловитости. Жители Цайи вернулись к своему обычному образу жизни после нескольких дней траура. Когда отец и сын спустились вниз и зашли в город, А-Ин был ошеломлен атмосферой, окружившей его со всех сторон. Нежные ароматы экзотических специй и трав смешивались в воздухе, создавая волшебные запахи. Улицы были оживленными и шумными, полными движения, криков торговцев, которые предлагали свои товары, гомона голосов прохожих, обсуждавших новости и торгующихся с продавцами. Цветастым рядам деревянных лавочек, казалось, не было конца. Этот город совсем не был похож на сонный и тихий Литтл-Уингинг. Здесь продавалось все: шелковые ткани, различных оттенков, рисунков и фактур; готовая одежка и украшения; фарфор, расписанный изящными рисунками; резные изделия из дерева; товары для каллиграфии: кисти, чернильный камень, тушь, киноварь, бумага; веера, чай разных сортов и многое другое. И вот, наконец, прилавок с игрушками. Лань Сичэнь накупил разных глиняных, красочно разукрашенных фигурок в виде животных и птиц, танцующих человечков, сплетенных из рисовой соломы бабочек и драконов на бамбуковых палочках. Больше всего А-Ину, у которого не было других игрушек, кроме сломанных солдатиков Дадли, понравились яркие расписные барабанчики на ручке. По бокам были прикреплены бусины на нитке, которые ударяли в барабан, если крутить игрушку в руке. Ему, конечно, такое уже не по возрасту, а вот младшему братцу точно такой будет нужен. Жители Цайи, встречая Лань Сичэня на улицах, сразу умолкали и кланялись, выражая так свое сочувствие его утрате. Еще им было очень интересно, кто тот малыш, которого он вел за руку. *** Цзянху, Юньмэн, Пристань Лотоса Пристань Лотоса потерпела серьезные разрушения в результате захвата Вэнями и последующего пожара. Умелые мастера работали над восстановлением пострадавших построек, но некоторые пришлось полностью снести и отстраивать заново. Повсюду был слышен стук топоров и молотков, пахло свежей древесиной. Хорошо, что они успели получить большую партию леса из Гусу. При нынешней ситуации, вряд ли Лани не только безвозмездно помогут Ордену Юньмэн Цзянь, как они поступали до последнего времени, но даже за деньги не продадут им ни прутика. Хорошего строительного леса в речных долинах Юньмэня не было, испокон веков его закупали севернее. Теперь придется полученные бревна пустить на восстановление главного здания резиденции ордена, а для менее важных построек искать более менее подходящие деревья в местных болотистых лесах. Но не эта проблема сильнее всего заботила Цзян Тинвэя, правую руку молодого Главы ордена, а то, что со дня на день он ожидал почту из Гусу. Орден Гусу Лань наверняка разорвет все торговые и союзнические соглашения. Это как минимум. Глава Ордена Юньмэн Цзянь Цзян Ваньинь совершенно не был озабочен последствиями своего поступка. Он был уверен, что все должны считать его героем, избавившим мир от Старейшины Илина. Хангуан-Цзюнь сам упал вместе с Вэй Усянем. В этом не было его вины. Цзян Чен отомстил за гибель Цзян Яньли, а уж как оно вышло, так вышло. Но это, в большей степени, было бравадой. На самом деле, Саньду Шеншоу который день пил в одиночестве. Он напивался, чтобы не видеть во сне, как падающий в пропасть шисюн улыбается ему. — Нужно разослать объявление о наборе новых адептов в Орден, — сказал Цзян Тинвэй утром, пока Цзян Ваньинь не успел приложиться к кувшину с вином. — Мы не можем считаться Великим Орденом, если у нас всего не больше тридцати адептов и нет учеников. — Ну так разошли, — буркнул молодой Глава ордена, чей скверный характер с годами только ухудшался. — Не слышал? Нашли тело Вэй Усяня? — Я получил письмо от друга из Цинхэ. Он сообщил, что Лани обследовали каждый чжан на склонах утеса. Ни тела Вэй Усяня, ни тела Лань Ванцзы не нашли. Когда они улетели, Цзини тоже спустились вниз. Что уж эти там хотели найти — неизвестно. Может быть, флейту Старейшины Илина или Бичень. Но и они тоже ничего не обнаружили. — Значит, он жив! — вскричал Цзян Ваньинь, треснув кулаком по столу. — А если он жив, я найду его и снова убью!