В сердце шторма

Каждый шаг всё дальше и дальше отдалял Амос от суматошной суеты рынка. Насущные проблемы поглощали всё её существо, что она даже не замечала ничего и никого вокруг. Попустительское обращение ордена к своим служебным обязанностям — довольно странная и в то же время очень серьёзная жалоба, учитывая, что многим в нём управлял клан Имунлаукр. Но как бы хорошо она ни знала самого главу и принципы их клана, полностью довериться уже не могла. Отголоски обиды на Гуннхильдров всё ещё больно пульсировали в крови. Оттого в мыслях крепко засела червоточина, а сердце кусали злостные сомнения: мог ли и Имунлаукр свернуть не тем путём и что-то тайно замышлять, как некогда Гуннхильдр? Ведь недонесение абсолютно любой информации, касающейся стихийников, точно исходило именно от него. Однако неясным было, для чего ему вдруг понадобилось скрывать их проделки? Неужто потому, что все они выходцы из Сал Виндагнира и у Имунлаукра нежданно проснулись ностальгические чувства?..       «Бред! Судьба горе-соплеменников по-прежнему ему абсолютно безразлична». Тогда на что он надеялся, собираясь держать это в тайне, если она всё равно узнала? А может, это было спланировано, чтобы смести её с места? И сейчас она, своим альтруистическим упорством, добровольно роет себе яму…       «Нет. Имунлаукр — человек чести. Он слишком прямолинеен. И точно последний, от кого стоит ожидать коварства». Размышления прибавили вопросов, на которые не находилось ни одного разумного ответа. И чем больше Амос об этом думала, тем сильнее начинала болеть голова, чесался нос и хотелось злиться.       — Стоять! — прилетел резкий оклик в спину, стоило ей выйти за дозволенные пределы.       — Да? — остановившись, она удивлённо обернулась.       — Немедленно сообщите, кто вы и куда вы направляетесь, — потребовал молодой стражник, приближаясь.       — Может, мне ещё подорожный пропуск предъявить? — с вызовом спросила Амос и тут же прикусила язык. Хамить было неразумно, но этот приказной тон вызывал одно раздражение.       — В обязательном… Грубоватую речь парня прервал шлепок подзатыльника. Кожаный ремешок, стягивающий его тяжёлые волосы в конский хвост, лопнул, освободив мощные пряди. Каштановые змейки легли на плечи, полетели на лицо, спрятав вмиг зардевшиеся щёки.       — Просим прощения, фройляйн Амос. У нас и в мыслях не было вас так унизить. Это всего лишь обычная формальность, — тут же вклинился высокий зрелый стражник. — А он тут новенький. Не сочтите его неопытность за личное невежество.       — Раз уж новенький, не сочту, — Амос поспешно отвела взгляд к лесу. — Что касательно формальности, то я собираюсь осмотреть охотничьи тропы.       — Идёте без сопровождения? Оружия? — удивился тот.       — И без обуви, — тихо вставил своё словцо молодой страж и тут же замолк, получив следом второй подзатыльник.       — Неужто ли может что-то случиться? — притворилась несведущей Амос, проигнорировав неуместное замечание парня.       — Мы просто выполняем свою работу. Следим за безопасностью горожан, — отозвался мужчина.       — Однако, вы явно чем-то обеспокоенны? Внутри вспыхнуло желание докопаться до скрытой от неё правды…       — Таков наш долг — беспокоиться о безопасности горожан. Вы не исключение, фройляйн. …Но информационная нить оборвалась в самом начале, стоило слегка потянуть. Новая маска, что появилась на лице стража, ясно дала понять: все наводящие вопросы, а также любое давление с её стороны бесполезны. Ведь тот, кто дал клятву Имунлаукру, будет верно молчать. И разговорить его сможет лишь сам командор или владыка Декарабиан. Однако идти на такие крайние меры без веских доказательств не имело смысла.       — Отрадно слышать, — тяжело вздохнула Амос. — Раз нет никаких проблем, могу ли я идти дальше?       — Думаю, вам всё же лучше не ходить одной. Вдруг на тропах кабана встретите? Он зверь непредсказуемый. Мало ли как отреагирует.       — Времени на сборы провожатых, к сожалению, у меня уже нет. Но может, вы не откажете оказать мне небольшую услугу?       — Это было бы большой честью! Но по долгу службы мы не можем покинуть свой пост.       — Я только осмеливаюсь просить одолжить мне ваш меч.       — Не полагается, — категорично отрезал старший стражник. — Отдавать оружие в другие руки в дежурное время — грубое нарушение устава ордена. Вы ведь и сами знаете.       — В таком случае, попрошу вас больше меня не задерживать, — Амос передёрнула плечами и демонстративно развернулась к лесу.       — Погодите, фройляйн! — окликнул её парень. — Караульная служба закончится в ближайшие полчаса. Позволите в качестве извинения нагнать и сопровождать вас? Амос подняла глаза в серую мешковину неба. Признать свою беззащитность неглупо, чем гордо отречься от предложенной помощи. Ведь не так страшна встреча со зверем, как встреча с человеком, которому больше нечего терять. А среди стихийников таких людей было довольно много. И пусть времени с момента их заключения утекло немало, Амос была уверена: прошлое не забыто и не завершено, оно продолжает жить и оставаться злободневным.       — Северо-запад. Кабанье пастбище у заброшенной звонницы, — ответила она, прежде чем окончательно уйти. Каждый шаг всё дальше и дальше отдалял Амос от черты города, подгоняя к лесной границе. В голове зароились мысли, кроя реальность по новому лекалу. И вот куда её несёт? Да ещё и совсем одну! Знает же об опасности и всё равно идёт! Собственная упёртость всё сильнее раздражала и выводила из равновесия, а рассудок, спрятавшийся где-то за баррикадой, отвечал:       «За что боролась, на то и напоролась. Добро пожаловать в неизвестность, торопыга! Теперь ты не имеешь права на ошибку. Как и права на нерешительность». Обхватив себя руками, Амос растирала кожу под платьем в попытке немного согреться: после стен города лес Мондштадта казался уж очень прохладным. А ещё всю дорогу её не отпускало чувство тревоги, что закрадывалось в сердце глубокой неприятной тяжестью чужого присутствия. Но сколько бы Амос ни всматривалась в темноту леса, ничего не получалось разглядеть. Пройдя около полукилометра меж глубоких живописных оврагов, сопровождаемая лишь трелями сверчков, Амос свернула на одну из троп. Дорога здесь была усыпана хвоей и мелкими палками. Свежие, ещё совсем зеленые шишки лежали на земле, сорванные ветром, а старые бурыми колтунами сбивались около корней. Огромные сосны охватывали ветками-лапами небо, обрамляя его, словно оправа зеркала. Сама же поляна оказалась непривычно пустой. Лишь один кабан копался в земле, разрывая клыками корни, что лопались, как гнилые нитки. Вдруг секач перестал рыть землю. Задвигал своим запачканным в земле пятачком и с отчаянным хрюканьем бросился через кусты. Напролом, ломая стебли да ветви. Из глубины леса послышался довольно звонкий голосок, что уж больно походил на детский. Да только откуда в таком месте, в такой час могли взяться дети? Насторожившись, Амос осторожно перебралась в укрытие за ближайший куст жимолости.       — Представляешь! Ну кто, кто всё это придумал?! — донёсся совсем ещё мальчишеский голосок. А вскоре из-за деревьев вышли две фигуры.       — Ничего не поделаешь, — ответила ему высокая девушка, пряча лицо в объёмном капюшоне накидки. На её плече с гордым видом восседал белоснежный хорёк. — Тебе придётся подчиниться и смириться, ведь так прописано в положениях.       — Мало ли что там прописано! Разве ты не устала? Не устала бояться? Ведь, возможно, ты могла бы чего-то достичь в жизни, если бы не клеймо, которым нас отметили! — возмутился мальчишка. По росту тому было циклов десять, не больше. Вот только детей не могли ссылать до двенадцати полных годовых циклов, согласно устоям. И это же предполагало, что ссыльные объявили негласный протест против жестоких законов «Мельниц». Они просто отбросили в прошлое свои разрушенные судьбы и создали новые в кругу единомышленников. Венчая её мысли, сквозь свист ветра прорвалось непонятное шипение. Дрожь пробрала Амос до костей миллионом ледяных уколов. Сомнений не осталось, те двое точно были из числа обезличенных. И не простого отребья среди заключённых, а самых настоящих стихийников. Доказательство тому стал небольшой фиолетовый сгусток, что задрожал над землёй в жалких двадцати шагах от неё. Белёсые искры осыпались от него в стороны снегопадом.       — Ну вот, снова, — раздражённо буркнул мальчишка, взъерошив пятернёй свою золотистую шевелюру. Его оттопыренные эльфийские ушки подрагивали, выдавая недовольство.       — Ты не сдерживаешь эмоции. Просто успокойся, и оно уйдёт, — достав клинок, девушка подошла к дереву и принялась проводить по нему остриём. Однако даже спустя минуту ничего не ушло. Шипение нарастало, переходя в возмущённое фырчание. А стоило мальчишке сердито вскрикнуть, как воздух тут же сотрясли громкие хлопки, и пространство взорвалось мириадами искр.       — Воу-воу! Тише! Ещё не хватало, чтобы нас кто-нибудь здесь увидел, — всполошилась неизвестная. Хорёк на её плече завозился и спрыгнул в траву. Закончив с одним деревом, девушка перешла к другому, что росло в противоположной стороне. И только сейчас Амос заметила, что на стволах растущих по кругу поляны были высечены странные метки. Предположительно, некие ритуальные символы. Это же навело на мысль, что данное место эти двое использовали не впервые, а с самой завидной регулярностью.       «Вот и найдена первопричина, почему кабанов стало так мало и почему участились стычки с охотниками».       — Ты общался со старейшиной? — после непродолжительного молчания поинтересовалась неизвестная. — Он знает, что твоя магия с каждым разом всё сильнее выходит из-под контроля?       — Да-а, — протянул мальчишка, прислонившись спиной к столбу звонницы. — Совет всё тот же: колдовать до изнеможения, подальше от всех. Чтобы выжать все силы.       — И только? Бессмыслица! Это ведь вновь отсрочит, а не решит проблему. Хотя… Пока свой венец не возложит на алтарь носитель четвёртой тиары, в какой-то мере все твои тренировки тоже бессмысленны.       — Тогда почему его не ищут?       — Поговаривают, что он мёртв.       — А разве нельзя найти нового?       — Нет. Пока его дар передан другому.       — И где тогда этот другой? — не унимался мальчишка. Но Амос любая информация была только на руку. Даже если она пока ничего не понимала.       — Твой ответ ведом Норн, а не мне. Хочешь, спроси у неё.       — А?! Да я к этой слепой ведьме и за версту ближе не подойду! Сухое, вкрадчивое шуршание веток прервало Амос от наблюдения. К звуку примешался лёгкий скрежет коготков по камешкам. Прямо к ней семенил жирный хорёк с лоснящейся шкуркой. Несмотря на огромные габариты, в движениях животного чувствовалась грация.       — Кыш, — тихо сорвалось с её губ, стоило тому подойти ближе. — Уходи отсюда. Но меховой гость и не думал улепётывать. Подняв мордочку, он сначала принюхался, а затем, мелко засеменив лапками, нагло взобрался к ней на плечо.       — У меня всё готово! Приступай! — донёсся оклик неизвестной.       — Ла-адно, — отозвался мальчишка. — Что будем смотреть сегодня?       — Запределье. Амос вздрогнула, словно от внезапного удара; рот её приоткрылся, выпустив наружу изумлённый вздох. Белый пар сорвался с губ и облачком устремился ввысь.       «Смотреть… Запределье? Как такое вообще возможно?!» Она было приподнялась, чтобы чуть лучше увидеть происходящее и тут же вынужденно села обратно. Хорёк, завозившись на плече, зарылся за волосы и бессовестно защекотал её шею. Царапая кожу коготками.       — Снова? Почему всегда одно и то же? Может, глянем на что поинтереснее? Мне бы хотелось хоть раз посмотреть на город вблизи, а не с холма, например.       — С ума сошёл?! — возмутилась неизвестная, заставив воздух зазвенеть какофонией высоких нот. — Ты хоть понимаешь, что тем людям может в голову взбрести, если они вдруг узнают?       — А что не так? — отозвался мальчишка. — Если окно будет замечено, то, может, они наконец обратят на нас внимание? Разве не этого мы добиваемся?       «Они добиваются нашего внимания? Зачем?» Шокированная услышанным, Амос всё же решила привстать, как внезапная обжигающая боль заструилась по затылку. Колени подогнулись, вновь опрокинув тело назад. Осторожно приложив пальцы за волосы, она нащупала небольшую рваную прореху. Хорёк времени даром не терял, гнездуясь на её шее. Полированный кулон с аметистом жалобно зашуршал по прелой листве, когда тот потащил добычу в кусты.       — Ах ты, маленький поганец! — прошипела Амос и метнулась вперёд, надеясь поймать зверька. Но стукнулась головой о преграду стеблей, едва не выдав себя. Хорь, услышав возню, лишь быстрее потрусил прочь. Упускать ценную добычу явно не входило в его планы.       — …Дальновидности тебе не занимать, я смотрю. Тебя учить и учить, — продолжала ворчать неизвестная. — Давай ещё загляни на огонёк к повелителю башни, коль так хочешь острых ощущений. Чего уж мелочиться?       — А это идея! Вполне могу устроить. Думаю, «его величество» будет нам очень рад! Заодно, гляди, и поговорим! — нагловато посмеиваясь, произнёс мальчишка.       — Зря я это сказала, — простонала та. — Хоть бы у тебя ничего не вышло. Шикнув от тянущей боли в шее, Амос приподнялась на носочках и чуть раздвинула руками стебли кустов для лучшего обзора. Однако то, что она увидела, ей совершенно не понравилось. Бесцветные искры роем мелких мошек серебрились над раскрытыми ладонями мальчишки. Огоньки, переливаясь, танцевали, формируя некую прозрачную сферу.       — Боишься?       — Да, боюсь! Но не за свою шкуру, а за твою. Урд меня по головке не погладит, случись с тобой что. Или если по твоей вине нас всех отправят к тем линчевателям под плаху. Вот и скажи, зачем так рисковать?       — Затем, что остальное — скучно.       — А-ага, — с издёвкой протянула незнакомка. — Интереснее стремглав нестись в никуда. По огню, на копья и пики.       — Когда я вижу, что Высшие так одарили меня, я чувствую себя всемогущим, — протянул мальчик вожделенно.       — Смотри не лопни от бахвальства, — буркнула та, брюзгливо шмыгнув носом. — Никакого города! Открывай Запределье. И не спорь.       — Как скажешь. Запределье так Запределье… С заметным разочарованием мальчишка соединил ладони. Губы беззвучно произнесли некое заклинание. Белый шар энергии завибрировал между его пальцами, раскидывая вокруг мириады накалённых искр. Затем он медленно развёл руки, растянув между ладонями энергетическую гирлянду. Меж созвездий белёсых бликов проступили, яростно шипя, ярко-фиолетовые сгустки.       — Усиливай меня! — приказал тот командным тоном.       — Ещё пару минут, — девушка энергично замотала головой. — Полыхнёт ведь. Ты должен быть осторожен.       — Нет. Я уже хорошо чувствую связь, — возразил мальчишка, растягивая между ладонями шипящие сгустки, что вибрировали в его ладонях. — Усиливай! Неуверенно пожав плечами, неизвестная вытянула вперёд руку, и тело мальчишки окутало мягкое облако, сотканное из дрожащих бирюзовых переливов. А тем временем в его ладонях в мгновение ока вырос шипящий сгусток материи. Проболтавшись в воздухе пару секунд, он разразился негодующим треском и сошёлся в одной точке. Громкий хлопок пронёсся по поляне, и насмешливое эхо с издёвкой подхватило звук. Воздух угрожающе содрогнулся. Первый осторожный гул колокола прокатился под крышей звонницы. Языки фиолетового пламени расползлись по кругу, вырезав в пространстве идеальный шар. В центре, как в зеркале, медленно проступило изображение. Чёткие силуэты людей, толпами снующие по рыночной площади; небольшие прилавки и зазывный гомон. То самое место, где Амос ещё совсем недавно была сама.       — Великие Высшие! Я же сказала тебе не в город! — неизвестная шарахнулась от живой картины.       — Это не я! Честное слово! Может, твой мыслеобраз сработал? — мальчишка обернулся, но девушка в ответ отрицательно покачала головой. Холодок предательски пробежал по спине Амос, покрыв кожу мурашками. Брови взметнулись вверх. Глаза расширились: их глубина мерцала вспышками страха. Виденье, что открылось перед ней, не сулило ничего хорошего. Снова и снова она вглядывалась в картинку в дрожащем озере энергии, и с каждой новой попыткой представить, на что ещё способны обезличенные, её ужас нарастал.       — Что это? — неожиданно отвлеклась неизвестная и, наклонившись, опустила руку на землю. Хорёк ловко взобрался к ней на плечо, не выпуская изо рта добычу. А стоило девушке забрать находку, как та тут же заозиралась по сторонам. — Закрывай, и уходим. Сейчас же!       — Что-то случилось?       — Тут кто-то есть. Закрывай. Мальчишка испуганно вздрогнул, а затем сделал шаг к «окну» и звонко хлопнул в ладоши. Белёсая вспышка взметнулась вверх, увлекая за собой раскидистый хвост искорок. Он что-то произнёс, глядя в вибрирующую бездну, но в этот раз языки фиолетового пламени ответили ослепительным всполохом. Недовольное шипение переросло в пронзительный скрежет.       — Что ты творишь?! — девушка в панике оттянула его за ворот. — Тебе что, мало?! Закрывай, говорю!       — Да я пытаюсь! — надрывно вскрикнул мальчишка. Но «окно» не закрылось. Напротив: его границы продолжали стремительно расползаться, открывая всё новые и новые уголки города. Только если раньше Амос не была уверена в том, что по ту сторону кто-то заметил что-то неладное, то теперь сомнений в этом не оставалось. Люди изумлённо показывали на них пальцами, хор голосов выкрикивал бессвязные фразы.       — Шири! Я не могу! У меня… У меня не получается! — слёзно взревел мальчишка, задыхаясь от бессилия.       — Фройляйн Амос?! Фройляйн! Вы там?! — как нельзя не вовремя раздался по округе голос того парня стражника. Но ещё хуже стало, когда он резко появился из-за деревьев с мечом в руках.       — В-вы! Во имя владыки Декарабиана, я приказываю вам сдаться добровольно!       — Во имя вашего владыки, мы не можем действовать по указке! — рявкнула в ответ девушка, обхватив ладонью стальную рукоять.       — Тогда я вынужден заставить вас подчиниться…       «Быть беде», — мелькнуло в голове у Амос. Следовало вмешаться, да только единственный острый предмет при ней — грифель, что оружием уж точно не назовёшь. А выйти безоружной в назревающий конфликт — ещё большая глупость, чем прийти сюда без него. Оглушительный треск разлился во все стороны, поглощая звуки и мысли. Пограничная линия расползлась ещё сильнее, слизывая язычками новые и новые участки пространства. Фиолетовое сияние переросло в ослепительный пожар, и разглядеть что-то за дикими вспышками уже не представлялось возможным.       — Я иду, — разнесло эхо детский голос. Мальчишка вытянул руку, коснувшись дребезжащей глади магического окна. Сгустки мистической материи ползли по его телу, растворяя его в небытии. Подлетевшая на всех парах девушка с силой потянула его в сторону. Да поздно. Пустые, безумные глаза мальчишки непонимающе смотрели в никуда. А порождение странной энергии вбирало его тело в себя всё глубже и глубже, пока тот не исчез в мутной пелене «окна». Пламя обиженно зафырчало, подобно накалённому докрасна металлу под потоками воды. Шипение и треск оглушали, наполняя голову высокочастотным писком. Как вскоре прозвучал хлопок, и воздух неистово сотрясся, опрокинув всех наземь. Деревья, пошатнувшись от взрывной волны, осыпали прелые листья. Колокольная юбка качнулась. Бронзовый язык ударил по стенке раз, другой, третий, разнося по пространству оглушительный звон. В следующее мгновение пронзительный крик разорвал душу в клочья. Сердце отчаянно ёкнуло. Амос медленно разлепила глаза и посмотрела в сторону звука. «Окна» больше не было. Мальчика тоже. Лишь белокурая девушка в тёплой робе сидела на коленях. Плечи её мелко подрагивали. Чулки её изорвались. А накидка с капюшоном сползла с плеч, обнажив широкие бретели.       — Невозможно… Как так… Он же… Почему… — бессвязно бормотала она глухим жалобным голосом.       — Всё кончено. Лучше сдавайся. И не оказывай сопротивления, — остановившись неподалёку, отчеканил за её спиной молодой стражник.       — Т-ты… Всё из-за тебя, — поднимаясь на ноги, девушка агрессивно оскалилась и обнажив лезвие клинка. Казалось, её раскрасневшиеся щёки вот-вот запылают открытым пламенем. — Это всё твоя вина! Послышался недвусмысленный лязг металла, и лезвия завыли, рассекая воздух. Амос топливо юркнула за ствол, осмотрелась и метнулась к следующей сосне. Она сокращала расстояние короткими перебежками, стараясь ступать по слякоти и не шуршать листьями, опасаясь привлечь к себе внимание. Ей необходимо было сохранить эффект неожиданности и в случае необходимости вовремя оказать поддержку. А не стать мишенью. Отражая выпады обезличенной, страж отступал назад, позволяя противнице атаковать. А в последний момент отстранился, пропуская клинок у своей щеки. Девичья рука скользнула по его плечу, и тот молниеносно обхватил её запястье да поразил коленом в раскрывшийся торс, надеясь, что боль её сломит. Но не тут-то было! Девушка, шипя, словно ощетинившийся волк, попятилась назад и, провернув кинжал, вновь ринулась в бой. Остриё лезвия с очередным свистом рассекло воздух, прочертив сияющую линию. Страж парировал атаки, чувствуя, как свирепеет его противница. Блокировал удар за ударом, а затем с силой задрал скрещённую сталь вверх и, уведя гарду в сторону, прокрутил мечом клинок. Уловив мгновение, Амос налетела на обезличенную со спины. Но та, словно просчитав такой ход, резко подалась назад, лишая равновесия сразу двоих. И если Амос ещё как-то смогла извернуться и перехватить ситуацию в свои руки. То заваливающийся страж, не успел сгруппироваться. Отточенный клинок, разорвав препятствие, проткнул его открывшийся торс. И скорчившись от боли, он со стоном рухнул вместе с ними наземь.       — Тебе было сказано не оказывать сопротивления! — грозно рявкнула Амос, навалилась на девушку всем весом. Она подняла взгляд, с ужасом наблюдая, как плотная ткань под вонзённым в тело кинжалом намокает, пропитываясь кровью.       — Фрой-ляйн… — тихо прохрипел молодой стражник, посмотрев ей прямо в глаза.       — Нет. Не говори и не шевелись! Обезличенная заёрзала под ней, пытаясь освободиться. Да не тут-то было! Амос так крепко обхватила чужие плечи, что пальцы аж до белых костяшек впились в кожу.       — Отпусти меня! — задохнулась девушка.       — Ну вот ещё, — без удовольствия протянула Амос и усилила хватку. — Вдруг ты ещё где вооружена? Я не хочу собирать с пола собственные кишки.       — Мне больно, — злобно прошипела та.       — На жалость давишь? Не выйдет, — Амос прижала голову девушки к земле. Пальцы запутались в светлом шёлке чужих волос. — Отвечай, зачем вы здесь? Чего вы хотите?       — Соль у нас кончилась, вот и решили выйти. Но, как гляжу, соседи больно неприветливые!       — Очень смешно!       — Угу. Обхохочешься! Слишком поздно Амос сообразила, что это была не попытка завязать диалог, а всего лишь хитрый отвлекающий манёвр. Обезличенная ловко прогнулась под ней и подалась вперёд. Неестественно вывернув шею, она потянулась лицом к руке. Всего мгновение, и её острые зубки прокусили тонкую кожу между большим и указательным пальцами. Амос взвыла нечеловеческим голосом от боли, пронзившей ладонь. Нарастающая волна горячей пульсации распространилась по телу. Яркая струйка крови ручейком побежала между пальцами. Боль ослепила настолько, что Амос напрочь потеряла контроль над ситуацией. Короткий удар в челюсть, и темнота застелила её взор плотным покрывалом. Амос подняла руки, загородив лицо. Губы ощутили солоноватую теплоту: металлический привкус разлился на языке. Девушка под ней извернулась и отползла в сторону.       — Вот же гадина! — прохрипела Амос, отгоняя забвение, которое могло стать роковым. Незнакомка тяжело выдохнула и, гордо распрямив спину, бросила полный ненависти взгляд. Амос кожей чувствовала напряжение, бурлящее у неё внутри, и могла уверенно сказать, что эта ожесточённость — не сиюминутный каприз, а дело долгих лет. Эта девушка была насквозь пропитана ядом.       — Считаешь, что сильнее, когда нападаешь со спины? — злостно прошипела она. — Меня не оставляет желание поучить тебя хорошим манерам.       — И что же ты сделаешь? — голос Амос звучал неуверенно, хотя интонации отдавали иронией. — Закусаешь до смерти?       — Ну что ты! Для тебя у меня есть кое-что получше, — отозвалась та, копошась в накладных карманах шорт.       — И что же? Ответом ей стал брошенный рывком металлический шарик, чуть меньше яблока. Снаряд просвистел в опасной близости от щеки и с чавканьем грохнулся в грязь.       — Тоже мне, напугала! — с пренебрежением буркнула Амос, подняв с земли меч. Щека блондинки напряжённо задёргалась. Пухлые губы исказила презрительная усмешка. А стоило Амос встать в боевую стойку, как та оттолкнулась от земли и подпрыгнула в воздух. Непонятная сила подхватила её тело и унесла на высоту в полтора человеческих роста. Девушка с кошачьей грацией приземлилась на ветвь дерева и смерила с высоты своей победоносной улыбкой.       «Вот это сюрприз…» Амос проводила её изумлённым взглядом: увиденное не укладывалось в её голове. Оно так же не вписывалось в её систему мировоззрения, как созданное мальчишкой так называемое «окно».       — Раз, два, три — лови! В следующую секунду ещё один снаряд с невероятной скоростью полетел вниз. Разорвав воздух, металлический шарик отскочил от темени Амос и отпрыгнул в сторону. Из-под блестящей оболочки вырвался ярко-зелёный дым, что потёк меж растопыренных веток кустарника. Дикая боль ошпарила голову. К горлу внезапно подступил надсадный кашель, а за грудиной возник плотный ком. Перед глазами замелькали неугомонным роем серебристые звёздочки. Лес задрожал и рассыпался в потоке едких слёз. Потеряв равновесие, Амос грузно рухнула наземь. Заливистый смех пронёсся над лесом, зазвенев серебряным колокольчиком в массивных кронах. Зелёный дым достиг лица и ядовитой змеёй заполз в нос, одурманив. Боль, вперемешку с непонятным блаженством, волной прошлась по телу. Пятна чёрных синяков окропили поле зрения. Мысли отчаянно цеплялись друг за друга, пытаясь сохранить последнюю нить здравого смысла. Но веки, бессильно схлопнувшись, закрыли обзор. В непроглядном мраке, растянувшемся перед глазами, проступили забытые образы прошлого. Каждая картинка пылала своим оттенком, рождала свой вкус и запах, будила свои эмоции. Ноты души послушно зазвенели перебором струн, а нить времени потянула назад, воскрешая забытое детство. Преобразившись в мгновение ока в неуправляемую девчушку, Амос бегала по лугу, стараясь поймать порхающих бабочек. Пёстрые красавицы уклонялись от детских ладошек, взмывали ввысь, кружили над головой. Её отец ухмылялся, глядя на напрасные старания дочери, каждый раз твердя ей, что нельзя поймать бабочку голыми руками. Но Амос была невероятно упряма и, не жалея сил, охотилась за невесомыми созданиями. Замерев, она наблюдала за бабочкой — вот она закружилась над голубыми головами васильков, опускаясь всё ниже и ниже. Осторожно крадясь, Амос приблизилась к ничего не подозревающему насекомому, сложив ладони лодочкой, резко накрыла её. Звонко засмеявшись, девочка бросилась к отцу, прыгая от радости.       — Смотри! Смотри, я поймала! Поймала! Искренне удивлённый её ловкостью, отец подошёл ближе. Амос, едва разомкнув большие пальцы, попыталась рассмотреть узницу.       — Она щекочет меня, — пролепетала девочка, протягивая руки. Отец осторожно дотронулся до сомкнутых кистей и улыбнулся её удивлённым глазам.       — Ей очень страшно.       — Отчего? — надулась Амос.       — Сама поразмысли — ей темно, тесно, невозможно крылья расправить. Она не чувствует дыхания ветра. Небо да луг — её дом, лишь так она жива.       — А с нами в доме не уживётся? — изогнув бровь, пробурчала она.       — Нет. Никак. Высшие устроили так, что у каждого есть свой дом. Наш — здесь, а её…       — В небе да лугу, — перебила огорчённая Амос.       — Давай отпустим её, вместе посмотрим, как полетит, — предложил отец, осторожно разводя девичьи ладони. Улыбнувшись, она разомкнула руки и восторженно рассматривала небесную диву, причудливый узор резных крыльев. Бабочка взлетела не сразу, покрутилась на подушечках пальцев, словно не веря в обретённую свободу. Ветер подхватил красавицу, увлёк за собой.       — Такая маленькая, слабая, а с ветром борется, — пролепетала Амос.       — Она не борется, — возразил отец. — Она обращает силу ветра в свою. Становится единой с ним.       — Я так же смогу, — схватив отца за рукав, заявила она. — Выросту и стану единой с ветром! Буду как та бабочка, — красива, быстра и везде поспевать. Все будут восхищаться мной, пытаться догнать, да никто не угонится!       —Амос, — закинув лук за плечо, отец склонился и приобнял её за плечи. Добродушная улыбка дрожала на его губах. — Бабочка быстра не для того, чтобы везде поспевать. И красива не затем, чтобы вызывать чье-либо восхищение. Она живёт ради себя. Ради нового дня и чувства собственной свободы.       — Как можно чувствовать себя свободной, когда другие считают меня странной? Смеются в спину. Обзывают грязью. Я хочу доказать им… Им всем, как они ошибаются.       — Хорошо. Докажи! Но с одним условием — ты останешься собой, моя маленькая бабочка. Не смей в погоне за целью, обламывать собственные крылья.       — Крылья? У меня?! — Амос завертелась, пытаясь заглянуть за спину. — А где они? Почему я их не вижу?       — Так ты их не увидишь, — посмеялся отец. — Ведь твои крылья — это твои мечты. Пока ты стремишься к тому, о чём мечтаешь, они всегда с тобой. Никогда не забывай об этом… Внезапно поле зрения покрылось мурашками и потекло разводами алхимических красок.       — Постой, не уходи! Не оставляй меня одну!.. Но родные черты лица стремительно размазывались по зелёному фону леса, превращаясь в буйное скопление фиолетовых пятен. А вскоре вспыхнул сгусток серебристо-фиолетового пламени. Взорвался, развернул пальцы лучей и засиял безумными завитками, обрамляя контуры трёх теней: мужчины, женщины и ребёнка.       — Т-ты… Всё из-за тебя, — хором прозвучали голоса. — Это всё твоя вина! Неотвратимое головокружение потоком влилось в горло, омутом втянуло тело, закружив в тёмных лабиринтах. Пространство растягивалось, деформировалось, скручивалось, растворяя Амос в себе, как сладкий кубик сахара.       —Нет! — закричала она. Вибрирующий вакуум поглотил её крик, потопив его в свисте сумасшедших вихрей. — Нет! Нет! Нет!       — Нет… Последнее слово прозвучало напряжённо и громко, выведя её из оцепенения и на мгновение оглушив. Полёт прервался на самой высокой точке. Пространство дрогнуло, опрокинув тело на твёрдую поверхность. Руки ощутили шероховатость подгнивших досок. Амос распахнула глаза в абсолютной темноте. Пахло древней пылью, заплесневелой бумагой и сыростью. В ушах стоял оглушительный звон тысячи колоколов. Она прислонила к взмокшему лицу шершавые от ссадин ладони. События в голове потихоньку начали выстраиваться цепочкой, расставляя всё по своим местам и забивая голову множеством вопросов. Что это за место? Как она оказалась здесь? И где тот стражник? Жив ли он? Или та обезличенная его… А может, он уже и сам? До слуха донёсся непонятный шорох, а затем что-то залезло прямо на неё. Очень медленно и бесшумно Амос опустила руку. Пальцы коснулись чего-то волосатого и тёплого. Неопознанное нечто вздрогнуло, чуть двинулось вперёд и снова застыло на месте.       «Крыса!» Паника окутала плечи колючим дыханием. Взвизгнув, Амос замахала руками, отшвырнув от себя мохнатое существо, что, недовольно запищав, понеслось куда-то в темноту. Пытаясь нащупать хоть какие-то ориентиры, она вытянула руки. Ладонь упёрлась в обветшалую штукатурку, покрытую толстой коростой плесени. Переведя дыхание, Амос поднялась на ноги. Колени предательски задрожали. А стоило выпрямиться, как тонкая лента паутины упала на лицо. С гримасой отвращения она вытерла лицо ладонью. На пальцах остались пушистые катышки. Стараясь не думать, что ещё можно встретить по пути, она сосредоточенно двигалась вдоль стены, собирая кончиками пальцев многолетнюю пыль и ниточки паутины. А довольно скоро под подушечками почувствовалось нечто железное, большое, напоминающее дверь без ручки.       — Хей! Меня кто-нибудь слышит?! — Амос затарабанила со всей силы. — Откройте! Выпустите меня отсюда! Но никто не отозвался. Она постучала и позвала ещё громче — ответом с той стороны вновь была тишина. Ещё попытка, и она тоже ни к чему не привела. Амос уже не стучала, а буквально ломилась в дверь, колотя её ногами и наваливаясь всем телом. Но лишь видавшее виды покрытие трещало, осыпаясь мелкой крошкой.       «Ну не могли же они просто бросить меня здесь!.. Или могли?» От подобной мысли грудь сдавило ледяным обручем, и Амос осела на подгибающихся ногах. Страх подкрался незаметно: на цыпочках, со спины. Обнял за плечи и принялся напевать в уши самые устрашающие песни. И вот вроде нужно было собраться. Выкинуть лишнее из головы. Да не получалось. Потому что впервые за всю свою жизнь она не знала, чего теперь следует ждать. Однако чётко осознавала, что влипла по горло.