В сердце шторма

Может, прошёл час. А может, пара минут, что показались Амос вечностью. Однако глаза начали постепенно привыкать к темноте. Сложно было понять, где именно она находилась. Забитые окна с одной стороны да заросшие плющом с другой не давали проникнуть внутрь рвущемуся снаружи свету и скрывали подробности обстановки, делая доступными к восприятию лишь очертания: что-то похожее на шкаф, а в углу расплывчатый силуэт стола, заваленный каким-то барахлом. Время от времени в тишине всплывал шорох: крыс тут было навалом. А от насыщенного запаха сырости и вековой пыли в довесок чесалось в носу. Внезапный далёкий звук прорвался сквозь тишину. Едва уловимое ритмичное постукивание, напоминающее тиканье механических часов. Кто-то шёл к ней. Прямо сюда. Страх встал поперёк горла металлической иглой. Времени на обдумывание плана катастрофически не хватало, а голова упорно отказывалась соображать. Амос распрямила колени и бросилась в небольшой промежуток за шкафом, нырнув в вязкую темень. Серые нити паутины повисли на рукавах вперемешку с пылью. Захотелось чихнуть. Но она зажала нос, подавляя предательские порывы. Шаги неумолимо приближались. К постукиванию примешалось сердитое шарканье. За дверью что-то отвратительно заскрежетало. Скреблись долго и настойчиво, словно визитёры были пьяны и никак не могли справиться с запирающим устройством. Наконец, что-то натужно щёлкнуло. Петли застонали, и дверь распахнулась, впустив в помещение пучок неяркого света. Воздух вздрогнул, закружив вихри пылинок. Следом раздались шаркающие шаги таинственных посетителей. Но, как оказалось, гость был всего один, и, судя по силуэту… Мальчишка? Амос уже ничего не понимала. То ли стихийники чрезвычайно глупы и опрометчивы, что пускают к ней ребёнка. То ли они отчаялись настолько, считая, что под таким предлогом она добровольно пойдёт навстречу к ним. Или просто мальчишка пришёл сюда из любопытства и, сам того не ведая, оказывает ей услугу. А может, это вообще хитрая уловка, и кто-то поджидает её снаружи. Вот только размышлять времени не было. На кону собственная жизнь и свобода. Выставив вперёд левую ногу, она приготовилась к осуществлению побега. Мощные удары сердца сотрясали каждый миллиметр тела. Амос предусмотрительно прикрыла рот ладонью: учащённое от волнения шумное дыхание могло её выдать.       — Я вас всё равно слышу, — бесстрашно произнёс тот, ровным шагом приближаясь в её сторону. — Только без глупостей. Выходите.       «Странно это. Но была не была». Жадно глотнув воздух, она рванула к выходу. Мальчишка препятствовать побегу не стал, а просто-напросто шагнул в сторону, проводив её взглядом. Выскочив в прохладную наружность, Амос покачнулась, теряя равновесие. Растрескавшаяся площадка, перерезанная паутиной глубоких трещин, затрещала и накренилась, угрожая обвалиться в любой момент. Босые ступни скользнули по плите, опрокинув тело вперёд. Сердце зашлось канонадой. Страх разрядом молнии прошёлся по мышцам. Пытаясь не упасть, она судорожно вцепилась в перила. Под пальцами заскользил гладкий и холодный металл.       — Вижу, вы уже передумали, бежать, — донёсся за спиной мягкий голосок. — Надеюсь, теперь не надумаете прыгнуть. Будет обидно, если так по-глупому закончится ваша жизнь. Замысловатая решётка качнулась, отозвавшись хрипловатым скрипом. Кусок гранита съехал под ногой и со скрежетом полетел вниз. Дрожащие руки обхватили шаткую ограду так, что шипы металлических вензелей врезались в ладони.       — Что это значит? Как сюда вообще можно было подняться? Как ты это сделал? И как на такой высоте оказалась я? — выпалила она дрожащим голосом, смотря в зияющую пасть пропасти, обрамлённую каменными осколками зубов.       — Много вопросов задаёте, госпожа Амос, — отозвался тот ровным тоном.       — Откуда ты знаешь, кто я?       — Очень просто. Вас искали ваши люди. Но, как уже понимаете, не нашли. А здесь никто и никогда не стал бы искать вас. Не сложно догадаться почему. Амос сжала зубы, пытаясь отгородиться от нарастающего страха, гнетущей атмосферы заброшенной башни и мышиного запаха. Не получалось. Руки по-прежнему тряслись. Нос ловил запахи, пытаясь определить малейшие переливы. Обрыв под ней выглядел как вечный, но верный портал в небытие. Сипло застонав, она несмело подняла голову и обернулась через плечо. В дверном проёме стоял обыкновенный мальчик чуть меньше циклов пятнадцати. Но лишь на вид. Что-то с ним явно было не то. Он был слишком спокойным и уверенным в себе. А его желтоглазый взор древнего старика пронзал остриём промеж лопаток. Казалось, что в нём заточена вся его мудрость, все ошибки и вся скорбь.       — Кто ты такой? — Амос изумлённо приоткрыла рот.       — Всего лишь гость в бренном мире. Такой же, как и вы, госпожа, — ответил мальчик, но его лицо по-прежнему не выражало ничего, кроме сводящего с ума хладнокровия.       — Жуть, — прошептала Амос и невольно передёрнулась. Ветхое ограждение зловеще прогнулась в проём, угрожая обрушиться. Град мелких камушков полетел в пустоту, вырываясь из мест крепления опор. Паника ещё сильнее сдавила горло, как верёвочная петля. Казалось, что она вот-вот рухнет, увлекая за собой строение, как карточный домик. И если раньше Амос не могла думать в полную мощь: было ли ей страшно за собственную жизнь. То теперь же мысли нахлынули шквалом, сметая настоящее, обезоруживая и обескураживая.       — Что у вас происходит? — женский голос, эхом разнесшийся снизу вверх, прозвучал слишком неожиданно. Из проёма обвалившегося угла выглянула знакомая белокурая девушка. Обойдя груду битого камня, она подняла голову и тут же смерила Амос насмешливым взглядом.       — Не влезай, Шири, — строго произнёс мальчишка. Блондинка на это требование подозрительно быстро стушевалась, начав пинать камушки. — Совет ждёт вас, госпожа. Я помогу вам, если дадите слово, что пойдёте в сопровождении Шири.       — Это с ней-то?       — Никто из нас вас не тронет, если вы первой не станете вытворять глупости.       — Хорошо, — кивнула Амос. Бледность разлилась по её щекам. — Если поможешь… То обещаю. Что-то невнятно произнеся, мальчишка вцепился за плетёный шнурок с небольшим камнем, что висел на его груди. Воздух вокруг его кистей и предплечий стал туманным, синеватым, как в лютый ночной мороз, что врывается в двери прогретого дома. Рукава покрылись инеем. Ещё слово, и ромбики узорчатого стекла с хрустом да звоном расползлись по стенам, потолку, полу, крепко-накрепко сковав растрескавшиеся плиты ледяными наростами. А на некоторых раскрошенных ступенях наращивался белый с голубыми прожилками лёд, что источал морозный пар. Однако стоило мальчишке опустить шнурок, как его фигура подёрнулась дымкой и растворилась в воздухе, словно его и не было. Амос оторопела. Слова удивления застыли на приоткрытых губах, но так и не успели вырваться наружу. Оглядевшись по сторонам, она с трудом опустила решётку перил. Руки тряслись и ныли. Пальцы отказывались слушаться. А лёд неприятно обжигал ступни. Собравшись с духом и проглотив страх вместе с колким вкусом безопасности, она отползла от обрыва ближе к двери. Лёгкие жадно просили кислорода. Прохладный воздух засвистел в горле. Но, не дав себе как следует отдышаться, тут же заставила себя подняться и заскользила вдоль проплесневелой стены. Спуск оказался долгим и страшным. Лестница вилась кругами, словно моток шерсти. Нормальных ступеней не было от слова совсем, а нарощенные новые так и норовили уехать из-под ног. Что, в общем-то, и произошло. Потеряв равновесие, Амос всё-таки поскользнулась и последние пару метров преодолела, скатившись вниз, отсчитывая рёбрами и локтями ступеньки. Ступни встретили скопища мелких камушков. Невыносимая боль разлилась по голеням. Кровь свежих ссадин пропитала подол платья, тая яркими разводами.       — Ну наконец-то! Не прошла и вечность, — тяжело выдохнула блондинка. Вытянув длинные ноги в рваных чулках, она спрыгнула с обваленных камней и вышла на небольшую поляну. — Вставай и пошли. Нас уже заждались. За спиной раздался громкий треск. Обуянная паникой, Амос отползла назад, пачкая платье разводами пыли. Импровизированная лестница рассыпалась на ледово-снежное крошево, растворяясь в сизом тумане. Озадаченная и растерянная, морщась от ноющей боли, она поднялась с пола и принялась отряхивать порванное, перепачканное платье. Собственный видок даже с её обозрения был крайне неприглядный. Нити седой паутины оседали на бархатной ткани и спутанных прядях. Хуже этого донимали лишь расцарапанные ноги и многочисленные ссадины на руках, украшенные бисеринками крови. Пошатываясь и слегка прихрамывая после неудачного падения, Амос покинула башню и шагнула в гущу полевых трав. Блондинка впереди как ни в чём не бывало сорвала цветок и принялась пересчитывать пальцами оранжевые полусухие лепестки. Она медленно и уверенно отдалялась, не оборачиваясь. Словно ждала и заранее предполагала, что её нагонят.       «Вот это был бы отличный шанс сбежать. Прям бери и пользуйся». Да только на деле каждый её шаг предательски отдавался неистовой болью в голенях и под рёбрами. Приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы случайно не выдать своего истинного плачевного состояния.       «Нельзя показывать им свою слабость. Затопчут».       — Вот так просто там расхаживаешь? Не боишься, что сбегу? — окликнула ей в спину Амос.       — Ну так беги. Чего ждёшь-то? — пожав плечами, фыркнула в ответ Шири. — Далеко всё равно не убежишь.       — Не уж-то швырнёшь клинок в спину? Девичья фигурка остановилась метрах в тридцати впереди, развернулась лицом к ней и демонстративно скрестила руки.       — Во-первых, мой клинок так и остался в том неудачнике. Я, так сказать, дала ему шанс не сдохнуть. А во-вторых, если бы мне так хотелось убить тебя, то сделала бы это ещё там и не стала бы тащить сюда.       — А если точнее: не дала умереть ему, потому что боишься последствий. И не убила меня лишь потому, что я вам нужна, — приближаясь, мрачно подвела итог Амос. Блондинка в ответ отвернула лицо и в ярости сжала губы. — Раз я права, то к чему эти пустые угрозы? Самоутвердиться пытаешься? Или удовольствие от этого получаешь?       — Угрозы? Хах! Я ещё ничем тебе не угрожала, — Шири поддела носком сухой цветок. Сморщенные лепестки посыпались из чашечки, разлетаясь по ветру.       — А что ещё тогда могло значить твое «далеко не убежишь»? — недовольно сморщившись, процедила Амос. Ушибленное тело вяло ныло при каждом шаге, но она всё же дошла до неё. Блондинка перевела дыхание. Разговор явно не доставлял ей удовольствия.       — Скульд всё помнит. Он не позволит тебе сбежать.       — Ты про того мальчишку?       — Мальчишку?! Серьёзно? Сколько у тебя глаз? — Шири с издёвкой приподняла уголки губ. В голосе сквозил злой сарказм.       — Может уже прекратишь увиливать от прямого ответа? — Амос развела руками. В глазах её полыхали искры раздражения: казалось, ещё секунда — и они превратят всё вокруг в мёртвый пепел.       — Неразумная, — блондинка покачала головой. Капюшон свалился ей на плечи. — Скульд никакой-то там мальчишка, а марионетка Урда — нашего старейшины и главы совета. Он его глаза, рот и уши. Сам по себе Скульд бездушен, жесток и злопамятен.       — Так значит, в той башне со мной разговаривал Урд, верно? — уточнила Амос, на что та, досадливо цокнула языком. — Теперь понятно, откуда взялась эта странная манера речи.       — Нас ждут, — недовольно напомнила Шири. — Если не хочешь на своей шкуре познать, на что он способен, то закрой рот, держи язык за зубами и следуй за мной. Шаркнув подошвами, блондинка развернулась и зашагала прочь.       «Она просто играет на чувствах. Хочет напугать», — шептал внутренний голос. Но мрачная уверенность, что исходила от девушки, не отпускала, и осознание этого пробирало морозом по коже. А жуткое стороннее предчувствие раздирало лёгкие и стискивало сердце железным кулаком, заставляя подчиниться и смиренно идти следом. Асом с тоской взглянула назад, на пожухлую поляну. Бурая гладь, пестрящая цветами календулы, простиралась до самой границы леса. Впереди же виднелась каменная ограда, что на фоне грозовых облаков выглядела почти зловеще. А за ней лежала лишь пропасть. Те самые «Мельницы», коими по сей день пугали не только детей, но и взрослых… И откуда сейчас валили едкие клубы чёрного дыма.       — Что там горит?       — Сжигаем… М-мусор, — блондинка замялась, но голос её был твёрдым. — Надо же как-то очищать территорию.       — Мусор? — переспросила Амос и зажала нос, спасаясь от неприятного запаха горечи и гари. — Почему тогда мясом горелым несёт?       — Рыба, — буркнула Шири и рванула к стене. До пункта назначения оставалось каких‑то шестьдесят метров. Издалека Амос видела, как блондинка торопливо подошла к решётке, наполовину ушедшей под землю, и, пошарив в карманах, достала исчерченный кусочек пергамента. Приложив странную вещицу к прутьям, она крепко прижала её ладонями и уставилась в темнеющее небо. Когда из-под пальцев вырвалось бирюзовое свечение, решётка сама собой поднялась, обнажая чёрную пасть прогала.       — Шагай быстрее! — прокричала та сквозь свист поднявшегося ветра.       — Перестань указывать, — прохрипела в ответ Амос, подходя к стене. Шири в ответ схватила её за рукав и толкнула в проём. Испуганный вскрик сорвался с губ, задрожав в темноте. Тело потеряло опору, рухнув на пол. А едва она встала, как блондинка ловко сиганула в проём и тут же подтолкнула её идти вперёд. Решётка позади тяжело и громко захлопнулась, точно хищные челюсти. Отрезая путь. Быстро переступая по растрескавшейся плитке к следующему прогалу, они перешли на противоположную сторону стены. Впереди грязной скатертью расстелилась пропасть — обитель самых опасных ссыльных. Мельницы… Закрытая территория, ассоциирующаяся как тюрьма для обезличенных. И называться она так стала неспроста. Когда-то здесь, в каменных «дворцах» в три этажа, вершили судьбы людей. Перемалывая жизни в труху. Линчеватели, спрятавшиеся за стенами от взора Декарабиана и возомнившие себя законом, казнили и четвертовали провинившихся за любой проступок, по собственному желанию. Прикрываясь приказами владыки. Неизвестно, когда именно это началось и сколько бы продлилось, если бы по определённым обстоятельствам сюда не сослали стихийников, что произвели внушительный внутренний переворот. После этого официально названные «Мельницы» перешли во временное управление клана Гуннхильдр, а затем уже предались клану Имунлаукр. Теперь же, по закону Декарабиана, казнь — самая крайняя мера. А в «дворцах», отрезанных от внешнего мира, клан Имунлаукр даёт им возможность расплатиться с обществом за причинённый вред своим собственным трудом. Однако по внешнему виду последнее больше походило на вымысел. Каждый уголок территории яро кричал о том, что обезличенные здесь сами по себе. И довольно давно. Хилые, оборванные пучки непонятного кустарника, похожие на вшивые колтуны, обнимали подножие обрыва. Деревянные короба-бараки с замшелыми крышами рядами тянулись вдоль линии обрыва и упирались в два каменных «дворца». Одинокие фигуры ссыльных сновали меж проплесневелых стен, как муравьи. А отвратительный горький запах жжёного ещё сильнее наполнял воздух: даже буйные потоки ветра были бессильны перед ним. В сопровождении Шири Амос прошлась по импровизированным улочкам. Тревога обвивала шею змеёй, заскользив холодными кандалами по запястьям — словно в любую секунду ссыльные накинутся на неё с расправой без всяких шансов на спасение. Но то были лишь её опасения… На деле никому из обезличенных не было дела до присутствия пленницы сверху. Никто даже не смотрел в её сторону. Здесь, внутри квартала, царила своя непонятная суета. Ссыльные возбуждённо носились между строений, собираясь в небольшие группы. На их лицах отображалось беспокойство.       «Может, они наконец обратят на нас внимание? Разве не этого мы добиваемся?» — отозвался в памяти мальчишка. Погрузившись в свои мысли, Амос уже не столько волновала встреча с Советом, как-то, что происходило здесь. В последний раз она выходила на Пути к «Мельницам» пять циклов назад, перед тем как встала по правую руку Декарабиана. Дальше в её должность подобные обходы не входили. Никто не жаловался. А она слепо доверяла отчётам, где раз за разом твердилось о полном контроле.       «Ну должна же быть хоть какая-то причина, что оба клана оставили их на произвол судьбы?» Чавкающий звук шагов прервал мысли. Навстречу к ним бежал рослый худощавый мужчина с заметной проседью в чёрных волосах.       — Шири! — позвал он, игнорируя присутствие Амос. — Где тебя носит? У нас ещё один.       — Я так и поняла, — взор блондинки стал ледяным, как колючие ветра первого сезона.       — Ещё один? — переспросила Амос, неожиданно осознав страшное. — Так вы жжёте совсем не мусор.       — Это имеет значение? — фыркнула Шири. — Иди к Совету. Бывший Храм Вершителей. Большое здание справа. Прямо по коридору. Не заблудишься.       — Постой… — воскликнула она схватив девушку за рукав.       — Отпусти меня! — Шири дёрнула рукав накидки, вырываясь. Оторочка сердито затрещала, распуская веер тёмных нитей. Обезличенные неподалёку заметно напряглись, и мороз пробежал по коже девушки миллионом острых игл, заставляя сжаться в комочек.       «Доведи уже… Не оставляй меня здесь с ними!» — хотелось крикнуть в след, но слова не шли наружу, застряв костью поперёк горла. Фигурка блондинки становилась всё меньше и меньше, отдаляясь. Издалека она видела, как та влилась в небольшую группу людей и надела матерчатую повязку. Собравшись кучкой, они ринулись в сторону рубежа. В последний раз окинув взглядом удаляющийся силуэт, Амос проглотила страх и странное чувство вины вместе с терпким привкусом гари.       — По какому это случаю к нам пожаловала девчонка сверху? — мужской голос выстрелил в спину. Не успела она обернуться, как мир перед глазами завертелся, размазавшись горизонтальными полосами. Спина ощутила холод глиняной стены. Крепкие мозолистые руки стремительно обхватили её за шею. Амос испуганно подняла глаза. Сверху на неё смотрел незнакомый длинноволосый шатен.       — Ты не похожа на новенькую. С чего вдруг с тобой таскается Шири? Ужас сковал мышцы, превратив их в застывший воск. Горячие волны паники кислотой обжигали грудь, поднимаясь из самых сокровенных уголков души. Второй раз за сегодня она оказалась в ситуации, когда любое неверное движение или слово могло отправить в могилу.       — Оставь её и проваливай, — неожиданно донёсся знакомый голосок мальчишки. Вот только сейчас прозвучал он куда зловеще.       — Ладно… Ладно. Хорошо, — мужчина вздрогнул, будто его ударили ножом в спину. Опустил руку и поспешил удалиться. Впрочем, как стало заметно чуть позже, толпа вокруг так же быстро куда-то пропала. Теперь импровизированные улочки пустовали. Была лишь она и…       — Моё имя Скульд, госпожа, — словно прочитав её мысли, отозвался мальчишка. В глазах его плескалась тяжёлая, засасывающая пустота. — Вы идёте слишком долго. Совет волнуется. Следуйте за мной. Дрожь послала по коже леденящую волну мурашек. Молча кивнув головой, Амос поспешила следом. Раз за разом она вспоминала слова Шири об истинной сущности Скульда, но так и не поняла, почему от него так веяло холодом могил. Странное негативное напряжение чувствительно лилось из марионетки, как молоко из переполненного кувшина. Хотелось раствориться в воздухе или провалиться сквозь землю, лишь бы не находиться рядом. Или кинуть в него масляную лампу, чтобы заполыхал святым пламенем. Вскоре коробочки построек с дырами окон и спутанные волосы кустарника остались позади. Узкое полотно проулка перетекло в небольшую треугольную площадь. Прямо за ней высились громадные «дворцы» в три этажа, что казались грубой и нелепой насмешкой на фоне общей бедноты ссыльных. Фундамент здания обнимал сухой вьюн, поднимаясь по колоннам и стрельчатым аркам окон. Шероховатые ступени тихонько поскрипывали в сгущающейся темноте. Стоило перешагнуть порог, как запахло сыростью и камнем. Открытое пламя светильников мелко вздрагивало, угрожая потухнуть. Тени танцевали на полу, скручиваясь спиралями. Колонны и арки усугубляли гнетущую атмосферу, делая её почти осязаемой. Амос даже пришлось обхватить себя за плечи, пытаясь унять дрожь.       — Вы боитесь. Это чувствуется, — голос мальчика зазвенел колокольчиком в тиши. Стоило ему обернуться, как ужас накрыл Амос, проморозив всё существо до костей: бордовые отсветы пламени зловеще закрутились над головой Скульда, отражая лик покойника.       — Здесь… Просто неуютно, — попыталась оградиться от него Амос.       — Лжёте, — отвернувшись, тихо произнёс тот и вошёл в открытые двери. — Привёл. В главном зале заседаний царствовал пробирающий холод: оконные рамы пропускали ветер. Пустое пространство каменного зала выглядело печально и неуютно. Единственной мебелью, разбавляющей мёртвую пустоту, были несколько резных стульев и громоздкий дубовый стол, на котором лежало что-то круглое, накрытое тканью. Сидящий во главе стола седовласый мужчина преклонных лет поприветствовал её легким поклоном головы. В его таких же жёлтых глазах, как и у мальчишки, Амос узнала тот самый глубокий и мудрый взгляд.       — Почему молчите? — обратился к ней Скульд. — Поприветствуйте. Перед вами старейшина Урд, советница Верданди и провидица Норн.       — Моё почтение, — произнесла она, придерживаясь правил этикета.       — Наконец-то мы встретились с вами, госпожа Амос, — очаровательной красоты женщина с правой стороны стола раскинула руки. — Думаю, причина вашего присутствия вам очевидна, но я всё же повторюсь. Вы здесь лишь потому, что по случайным обстоятельствам Длань Высших находится на вашей территории.       — Длань Высших? — непонимающе нахмурилась Амос.       — Альви. Наше самое одарённое дитя, — тихо произнесла бледноликая слева и сняла с невидящих глаз повязку. — Мне ведомо, что вы виноваты в его ошибке. Мыслеобраз — слишком тонкая магическая материя, неподвластная многим. Спутав его с вашими воспоминаниями, Длань попал в город. Поэтому именно вы поможете нам вернуть его.       — Владыка Декарабиан не станет долго удерживать ребёнка в городе. А поскольку он вернётся, то и моё присутствие здесь становится бесполезным, — сухо отозвалась Амос.       — Вовсе не бесполезным, госпожа, — голос старика зазвучал тягуче, как вересковый мёд. — Мне прекрасно известно, на что способен Декарабиан. Его сила, как божества, воистину величественна. Однако меня больше всего пугает его способность запирать в нас нашу силу…       — И вы добиваетесь того, чтобы я убедила Владыку вернуть вам Длань без накладывания ограничений, — подвела итог Амос. — Но для чего? Чтобы он вновь беспрепятственно создавал эти дыры? И даже если так, что потом? Вы к нам всей толпой заглянете? Или Бореалиса из Запределья пустите?       — Вижу, способность Альви вас сильно напугала. Но у нас на его дар несколько иные планы, — очаровательная советница сложила пальцы на столе, сомкнув ладони замком. — Мы хотим оградиться от того, что называем «чёрным недугом». Это очень легко принять за хворь, и люди не сразу признают своё нездоровье. Вот только проявляется недуг куда быстрее и сильнее. И страшнее того, что никто из нас не в силах им помочь. А заражённых становится больше.       — Разве так сложно изолировать больных от здоровых? — развела руками Амос. Старик тяжело вздохнул в бороду:       — Это не помогает. Захворавшие безумствуют и сбегают. Прерывание жизни на этом этапе — вынужденная мера. Но так тоже не может продолжаться. Самое верное решение — переправить их на другую сторону. А поскольку никто нас отсюда не выпустит, Длань — единственный, кто может это сделать. Однако, если Декарабиан закроет его силу, разбить её будет уже невозможно.       — Возможно, — оспорил мальчишка, бесцеремонно запрыгнув на стол. — Правда, ему придётся умереть. Но на мёртвом сила божества больше не действует. Это проверенно. Мной. Амос передёрнулась от этого ужасающе-спокойного тона. Мурашки побежали по плечам, стремительно спускаясь к ладоням.       — Мы знаем, что вам всё равно до наших судеб, но если в вас, госпожа, осталась хоть капля человечности… — начал было старик.       — Человечности?! — возмутилась Амос. — Вы меня за идиотку держите? Я прекрасно слышала и видела, что этот ребёнок абсолютно не контролирует свою силу. А теперь представим на секунду, что он вновь откроет эту дыру не туда. Чего вам стоит закинуть тех же заражённых к нам?       — Мы даём вас слово…       — А я не верю ни единому вашему слову!       — Если вы так боитесь его неуправляемой силы, то верните нам носителя четвёртой тиары, что столь благополучно живёт среди вас, — бледноликая нахмурилась, уставившись слепыми глазами в никуда.       — Среди жителей города нет стихийников, — отрезала Амос.       — Зрячая, что слепа от любви. Ваш возлюбленный не доверяет вам свои тайны. Может, неспроста? — слепая провидица гордо подняла подбородок.       — Задеть пытаетесь? Не выйдет! — голос Амос был холоден и непоколебим.       — Я всего-навсего говорю то, что вижу. Ошибки в моем видении нет. Четвертая тиара живёт среди вас уже десять лет, — сложив руки на груди, бледноликая окатила пустоту уверенным взглядом невидящих глаз.       — Раз живёт, значит, не опасен, — пожала плечами Амос. — Исходя из вышесказанного, смею предположить, что на нём наложена сила. Иначе Владыка Декарабиан давно сослал бы его к вам. И тут уже напрашивается вопрос, зачем вам тот, кто будет бесполезен? Или вы желаете, чтобы я потребовала и с него защиту снять?       — По-другому никак. Если дадите ему возложить венец на алтарь, то Длань больше не станет вас беспокоить, — заверил старик. Однако у Амос больше не было ни малейшего желания продолжать этот разговор. Она чувствовала себя очередной марионеткой в руках Совета, которой они вертели, как желали.       — Много требований и нет гарантий, кроме пустых слов. Чтобы мне это не стоило, я не пойду ни на одно из ваших условий, — Амос возмущённо качнула головой. Ситуация раздражала её и выводила из равновесия.       — Жаль… — выдохнул он.       — Братец, — Скульд обернулся к старику. — Раз вы все не пришли к согласию, могу ли я поучаствовать? Получив одобрительный кивок, мальчишка взял со стола что-то круглое, подцепил пальцами ткань и сбросил на пол. На его коленях теперь открыто лежал прозрачный ледяной шар, внутри которого встревоженно метались два ветряных существа.       — Вижу вы узнаёте их, госпожа, — Скульд с вызовом приподнял голову. — Ваш Владыка посылал их за вами. Они тоже искали вас. Но, как уже понимаете, не нашли. Не сложно догадаться почему. Удивление коснулось губ Амос. Подбородок задрожал, выдавая волнение.       — Зачем они вам? Что вы собираетесь сделать? — она с трудом заставила себя стоять на месте, сцепив руки за спиной так крепко, что её пальцы побелели.       — Совет — ничего. А я могу. Всё будет зависеть только от вас, — слишком мрачно отозвался тот. — Теперь скажите, вы вернёте нам Альви, как мы просим? Вопрос обескуражил. Слова застряли в горле. Страх вернулся, задрожав на кончиках пальцев. И вот что ответить ему? «Нет»? Тогда он явно сделает что-то недоброе. Согласиться? Но это точно будет чревато последствиями. Ведь рано или поздно обезличенным определённо вздумается воспользоваться силой мальчишки не во благо мирных жителей. Молчание сделало воздух густым. Постукивание пальцев по ледяной поверхности казалось громким и отчётливым.       — Его вернёт Декарабиан, — с трудом выдавила Амос.       — Вы вернёте нам Альви, как мы просим? — повторил Скульд. В воздухе отчётливо проступили морозные нотки, словно стены и пол покрылись магическим льдом.       — Н-нет, — ответ дался нелегко. Голова побежала кругом.       — Вы. Вернёте нам Альви. Как мы просим? — шар захрустел в руках мальчишки. Стал разрастаться тёмным пятном внутрь. Маленькие существа, пленённые внутри, панически забились о крепчающие стенки.       — Я… Я-я не могу, — Амос побледнела. Фиалковые глаза замерли в одной точке и заискрились влажным огнём. — Не могу.       — Вы вернёте нам Альви? — внутренние стенки шара утолщались, светясь мертвенным бледно-голубым светом. Всё сильнее стесняя движения существ.       — Остановись! Прошу, — не выдержала Амос. Слёзы подступали всё ближе, но она крепилась изо всех сил.       — Ваш последний ответ? — всё так же цинично требовал мальчишка, продолжая свою жестокую пытку к беззащитным существам, что уже, казалось, теснили друг друга.       — Прошу. Отпусти их, — Паника, набрав обороты, подступила к горлу терпкой истомой. А затем раздался звонкий хруст. — Согласна!       — Поздно. Слова зазвенели в ушах похоронным колоколом. Шар намеренно соскользнул на пол и с протяжным «дзынь!» рассыпался сотнями мелких осколков, что, словно брызги, разлетелись во все стороны. Амос упала на колени. Противоречивая смесь чувств забурлила кипятком в груди. Своей нерешительностью она только что загубила своих неразлучных друзей-помощников, что всегда первыми слетались к ней с важной новостью или становились поддержкой в тяжёлые минуты. И этой же слабостью к ним она поставила под угрозу целый Мондштадт. Мысли оборвал шорох приближающихся шагов. Небольшая ладонь нахально ухватила её за подбородок, приподняв лицо.       — Вы пришли к согласию, хоть и поздно, госпожа. Позвольте мне лично вас проводить.