Петроград в Крови

На момент 1917 в жизни и не-жизни тореодорки происходило множество значимых событий и происшествий, менявших её существование на «до» и «после». Первую половину XIX столетия называют «золотым веком» российского дворянства. Именно в эти годы окончательно устанавливается идеал русского аристократа, формируется дух нации и создается ее культурная среда.  Родилась тогда ещё Марфа в семье потомственных крепостных - личной прислуги светлейших князей Патрикеевых. Марфа служила для младшей дочери ветви Ксении и в качестве личной служанки, и в качестве подружки и ровесницы. Она была чуть старше Ксюшеньки и с детства была хорошо обучена для служения своей княгине. Будущая кровопийца должна была сопровождать дворянку до Смольного института благородных девиц, в Петроград. Марфе на тот момент было 11 лет, а Ксении - 9.  На дилижанс, везущий малютку-княгиню от Вятки и семейного гнёздышка Всехсвятского до Петрограда было совершено нападение. В реалиях начала 19-ого века, после множества военных побед, усиления внутренней и внешней политики империи, у «жандарма Европы» не было тягот с разбойничествами на широких торговых трактах, и потому нападение было совершенно неожиданным.  При начале атаки Марфа собиралась увести Патрикееву подальше от дилижанса и нападающих; она хотела спрятаться где-то в лесу и постараться найти ближайший населенный пункт, перевал, да хоть охотника или лесника. Ксения замешкалась; маленькая госпожа не хотела ни оставлять свои любимые платья и игрушки, ни куда-то бежать, тем более в тёмный и слякотный лес. Пока девочки препирались, Ксению успели схватить, а Марфа сиганула в лес. Никогда она не испытывала такого страха за свою жизнь, никогда она не видела такой раны, такого алого цвета, как на шее маленькой Ксюши! Крови было много, она была везде… Марфа бежала, куда глаза глядят, пока, не споткнувшись, рухнула и покатилась по голой земле.  Она не знала, сколько она лежала, мокрая, напуганная, грязная и плачущая. Просто в какой-то момент истерика стала сходить, а былая зависть к княгине вернулась. Капризная, не трудолюбивая, вечно не слушающаяся и до ужаса глупая, не то, что она, Марфа! А может Ксюша и заслужила подобную кончину? Куда ей было в училище столичное ехать? Море шепотков заполнили голову девчушки. В воспоминаниях пропали детали того, как она нашла и вернулась к дилижансу, как стянула с княгини грязную и окровавленную одежду, как переодела их двоих. Одежда была меньшевата, но такие мелочи терялись на фоне наглости её плана. Марфа долго шла вдоль дороги, и, - о чудо! - первой встретившийся ей душой был караван добропорядочных купцов, сумевших ей помочь. В ходе истории потерялась та дрожь, с которой Марфа впервые произносила: «Я - княгиня Ксения из светлейшего рода Патрикеевых».  Перевоплощение бедной и завистливой крепостной Марфы в княгиню Патрикееву стало первым важным событием в её жизни. Её вероломный и дикий план не только нагло удался, а не был выявлен за все годы за личиной Ксении. Долгая разлука с семьей, полное нравственное изменение в училище, одинаковый цвет волос и похожий цвет глаз, - все это повлияло на успех её преступления. *** Вторым по очереди, но не по важности, событием в жизни княгини стала её знакомство с Наставницей. Только с большой буквы, и никак иначе. Валентина Кожевничая была известной художницей в узких кругах и временно преподавала углубленную живопись на старших курсах в Смольном.  Говоря о самой учебе в Смольном, особых трудностей у Ксении не возникало, - без мелких стычек, слез и истерик не проходило ни одно взросление светской дамы, но ничем ужасным это не являлось. Бывшая крепостная была совсем чуть-чуть врунишкой и любила увиливать от ненужных вопросов, но что стоит ждать от девчушки, укравшей чужую личину? Ксюша любила строить глазки, драматизировать и танцевать. О, что-что, но как же любила Ксюша уроки по танцам! Как она любила редкие выпускные балы, сколько ночей она грезила о будущих светских раутах! С каким восхищением она ходила на балет и как она рассматривала танцовщиц и артисток!  Как вы можете понять, княгиня Патрикеева была близка к искусству и именно эта заинтересованность привлекла Наставницу. Кожевничая давно уже умерла и не первый год искала кандидатку на роль своего дитя. Требования для неизвестного ей образа прекрасной розы она выставила нешуточные и на самом деле, - достаточно корыстные. Её дитя должно было быть человеком искусства, не только созерцателем и ценителем, но и его создателем. Её дитя должно было обладать статусом, хорошей человеческой родословной и деньгами. Валентина чересчур долго боролась с нищетой в роли женщины-художницы и терпеть это она больше не хотела. Кроме средств, ее дитя должно было быть девочкой - тореодорке было сложно искать прекрасное в мужском теле и, только с отвращением, она могла представить, как дает становление мужчине или мальчишке.  Глупой дамой Кожевничая точно не была и вершиной её плана стала возможность преподавать в Смольном. В какой оранжерее оказалась вампирша! Все прошлые попытки найти кандидатку показались ей совсем ничтожными, все места казались дешевыми притонами, в то время как Смольное представлялось дворцом из благородных юных девиц. Валентине было сложно не пускаться в слезы умиления от вида своих учениц. Молоды, прекрасны и богаты - какие восхитительные экземпляры восседали за мольбертами! За редким исключением каждая девица могла стать хоть моделью для позирования, хоть музой, - многие обладали отличительным характером и взрослой фигурой, теряющей всякие неловкие угловатости.  Финалистками в невиданном соревновании вышли Анна Овчинникова и Ксения Патрикеева, обе ученицы последнего курса училища. Семья первой была невиданно богата - соответственно фамилии они занимались овчиной, мехами и всевозможными тканями. Выбору шубок присылаемых Анне могла позавидовать любая столичная модница! Анна была скромна, мила и обладала тоненьким ангельским голоском и представляла собой отображение идеальной жены в высшем обществе. Семья княгини Ксюши же обладала куда более скромным богатством, однако куда более известной фамилией и высоким дворянским чином. Что было важней - Ксюша была совсем чуть-чуть нахалкой, умеющей ставить себя в беседе, она умела шутить, юморить, была мстительной и временно вовсе гадкой аки змея. Она уважала себя и вынуждала быть уважаемой. Находясь в наблюдаемой клетке, канарейка и гюрза могут сдерживать свою натуру, но выпусти их на волю - исход будет ясен. Весы склонились в сторону. Свой выбор Валентина Кожевничая уже сделала и за этим последовало малое - об этом выборе стоило оповестить и саму победительницу.  Все началось с дополнительного внимания к Патрикеевой на занятиях. Продолжилось предложениями помоделировать художнице лично и провести несколько индивидуальных занятий за чашечкой чая. И закончилось самым сладким поцелуем за всю девственную жизнь Ксюши.  Никогда до этого Ксюша не чувствовала себя настолько уверенно. Вся ее самоуверенность до этого теперь ощущалось напускной; за былой наглостью стоял страх, а не внутренний стержень.  Забегая вперед, спустя года и окончательную смерть и так неживой Наставницы, Ксения помнила её через призму её убеждений: «Если хочешь смеяться рутине в лицо, то перестань заботиться о мелочах!». Наставница взращивала из полевого цветка настоящую розу, с завораживающей красотой и малозаметными мягкими шипами. Было ли это «подкладыванием соломки» для безопасности самой вампирши - неизвестно, но Ксения не была обучена никаким боевым навыкам. Она была грациозна как дикая кошка, гибка как гюрза, воркала прелестными речами и завлекала смертных как сирена, но когти ее были вырваны, клыки сточены, а способности отдавать прямых приказов у нее не было.  После становления последовал её дебют на ближайшем Элизиуме, прошедший тускло и совсем неинтересно для новообращенной княгини, и короткая поездка домой в село Всехсвятское. После звонких балов и цветов столицы в родном доме Патрикеевой было совсем грустно. К её счастью, её родственники вошли в положение, найдя поведению маленькой госпожи какое-то свое объяснение и позволили вернуться в столичную резиденцию семьи. Возвращалась в Петроград в 1823 году княгиня Ксения Патрикеева с одним единственным наказом от матушки - ей предстояло найти себе жениха. *** Первый брак Патрикеевой было и вспомнить сложно. Настолько мало она находилась под чужой фамилией, что сейчас её уже и не вспомнит - в своих воспоминаниях от отцовской она не отказывалась вовсе. Уже в 1824 году она, гуляя по милейшим салонам и громким балам, получила тревожное письмо от семьи с вопросами о её здравии и семейном положении. Достойные кандидаты для юной и грамотной княгини выстроились в ряд. Ксения была уверена, что и без всяких трюков смогла бы удачно выйти замуж, но желая перестраховаться, она нацелилась охмурить одного из богатейших промышленников империи. Он обладал не настолько длинной и богатой родословной как Ксения, но карманы его ломились от золота, а большего она и не хотела. Как же его звали…? Александр? Евгений? Память скрыла его имя от княгини.   История их небольшой семьи была коротка: после громкой свадьбы и не произошедшей супружеской ночи Ксения проводила балы и покровительствовала искусствам. Мужу хотелось от неё, возможно, нежности, возможно женского тепла, а возможно ему просто не нравилась частота светских приемов в их доме. Ксюша сама в этом не разобралась, как в очередной ссоре четко осознала, насколько же он ей наскучил! В порыве раздражения она приказала ему убраться куда-то в провинцию да подальше от неё! Так оно и произошло, будь в этом её желание или его.  Долго муж на севере не прожил. Будь то удача Ксении, но овдовела из-за какой-то хвори мужа она быстро. Патрикеева плясала на светских вечерах, посещала театр, была известна как покровительница прим, балерин и живописцев, и, в целом, была полностью довольна своей жизнью. Она захватывала души наивных юношей и разбивала сердца, она самоутверждалась и властвовала. Завистницы называли её гадюкой и змеей, поклонники - дикой кошкой, но никто не мог отрицать её грацию и нечеловеческую красоту. Но годы шли, а старость никак не трогала её лицо, руки и тело. И в какой-то момент шепотки за спиной стали более настороженными.  Патрикеева, как любое официальное дитя, была представлена на Элизиуме и была знакома со многими сородичами, однако ее человеческая жизнь ей претила куда больше. В мире вампиров она была неопытной, слабой и совсем маленькой крошкой, а в человеческом - звездой и очаровательной княгиней! Однако спустя годы вечной юности ей пришлось «снизойти», как это казалось ей, до мира иного в поисках решения своей проблемы. Никогда и подумать она не могла, что ее величайший дар - вечная юность и неувядающая красота - обернутся для нее подобной скверной!  Княгиня Ксения правда пыталась влиться в мир вампиров, старалась! Она посещала Элизиумы, искала новые знакомства, обновляла старые. Она совсем посерела, погрустнела и очень часто начала впадать в тоску, что доселе ей было совершенно не свойственно. Княгиня перестала выходить в свет, даже по дому ходила в платке и при разговоре даже с прислугой не поднимала взгляда. Тут мы подходим к третьему важному событию в жизни княгини. Отчаяние и ужас за свое будущее привели Ксению к крайним мерам. Она чувствовала себя последней мещанкой, нищей, ходящей направо и налево в поиске помощи. Где-то она вымаливала информацию, где-то подслушивала сплетни и легенды о способностях сородичей. Все её метания привели тореодорку к одному человеку. К настолько немолодому сородичу, что тяжело было найти хоть одного вампира в городе, старше него. К настолько могущественному вампиру, что не было ни одного глупца в столице, подходящего близко к его домену. Княгиня Ксения Патрикеева собиралась совершить возможно самую большую ошибку в своей нежизни - она шла просить помощи у Юрия Константиновича Гольдштейна.