Разбуди меня

Три года назад Уэнсдей гордо шла по трущобам Киберы — наотрез отказавшись брать рекомендованную в целях безопасности экскурсию, она вышагивала прямо по валяющемуся на земле мусору, состоящему из использованных упаковок сока, бутылок воды и каких-то пластиковых контейнеров. На её голове красовалась их общая сумка — и Ксавье уже полчаса уговаривал девушку позволить ему нести такую тяжесть самостоятельно. — Ты разве не видишь, здесь так принято, — безапелляционным голосом заявила она. — Женщины таскают на себе тяжести, пока мужчины плюют в потолок. — Но у нас принято по-другому, Уэнс! — Ксавье было больно смотреть, какой маленькой кажется его девушка по сравнению с их огромной сумкой. — Не ты ли говорил, что для лучшего понимания страны стоит окунуться в их традиции? — снова нашлась что ответить Аддамс. — Уэнс, я просто переживаю, — от бессилия выдохнул Торп. — Тебе же ещё детей мне рожать, а ты таскаешь тяжести! Это был первый раз, когда он позволил себе сказать нечто подобное. Они встречались всего два года — но он уже всё для себя решил. Он уже знал, что не сможет полюбить другую. Что он сделает всё, чтобы его девушка была счастлива. И он уже хотел с ней семью. Останавливала его только боязнь напугать этим её. Она резко остановилась, так, что он чуть не врезался в её хрупкое тело. — Что ты сказал, Торп? — грозным голосом начала она, спустив сумку на землю. — Ты что, всерьёз думаешь, что я рожу тебе детей? — Обещай хотя бы подумать, Уэнс, — он хитро отвёл глаза в сторону, зная её непростой характер. — В любом случае, я бы не хотел, чтобы ты подрывала своё здоровье. — Если ты не заметил, Торп, то африканки рожают чуть ли не больше всех, при том что ежедневно носят на себе по пятьдесят килограмм! — Это значит, ты согласна? — продолжал гнуть свою линию парень. Она окинула его с ног до головы дерзким, но замуманенным взглядом исподлобья и уголки её губ приподнялись в едва заметной улыбке. — И почему я всегда ведусь на тебя, Ксавье… — она вдруг сделала шаг навстречу ему и резко притянула его, вытягиваясь в надежде получить очередной поцелуй. — Ты не ответила, — Ксавье нагнулся лишь слегка, будто дразня её и так и не давая попробовать на вкус его губы. — Я рассчитываю мучить тебя как минимум до конца своих дней… — Мучить — это по мне, — коварно улыбнулась она. — Так что если это будет жизнь, полная мучений — то я согласна. И Ксавье, склонившись наконец чуть ниже, накрыл своими губами ее сладкие пухлые губы. *** Ксавье рисовал два дня. Просыпался от лёгкого хлопка входной двери — это Бьянка уходила на работу. Вставал, умывался, и тут же шёл в свою домашнюю мастерскую, даже не позавтракав. Он сам был крайне удивлен своему резко нахлынувшему вдохновению. Не очень ясно, что именно сыграло здесь главную роль — то, что Стив настоятельно готовит его к скорой выставке или же мелькающая где-то глубоко внутри надежда, что отношения с Уэнс всё ещё можно вернуть. По крайней мере попытаться. С уже готовыми картинами был нюанс, о котором не знал даже МакКинли — на них на всех была изображена Уэнсдей. Ксавье честно старался придерживаться заданной тематики и рисовал разные страны, в которых успел побывать — но все эти места были болезненно пустыми, если там не было её. Первый раз он добавил Уэнс на рисунок в тот вечер, когда она отказалась идти с ним в ресторан — в тот самый, где он должен был сделать ей предложение. Кольцо так и осталось лежать на верхней полке шкафа, спрятанное за кучей вещей, будто она всё ещё могла его случайно обнаружить. Тогда ему стало слишком неуютно и страшно от её холодной отчужденности — и внезапно на африканском базаре среди ярких нарядов местных девушек возникла её фигура — любительница темных оттенков в одежде, светлокожая Уэнсдей шла с идеально прямой спиной, водрузив на голову большую сумку с покупками, подражая местным женщинам и напрочь отказываясь от помощи Торпа с такой тяжёлой ношей. Со временем он неизменно добавлял ее образ в каждую свою картину — но ровно до тех пор, пока он не встретился с ней у здания ФБР полтора года назад последний, как он думал, раз. Надежды на то, что что-то изменится разрушились, и вместе с этим его рука больше не поднималась рисовать ее образ, хотя без него любой сюжет казался априори бессмысленным. С её уходом из его жизни началась постепенно нарастающая депрессия, а картины закончить не получалось — несколько начатых работ небрежно стояли в углу и будто ждали, что на них появится миниатюрная брюнетка, одним своим присутствием преображающая всё вокруг. И вот сегодня, впервые за такой долгий срок, он снова рисовал её. Она стояла в Рио, на смотровой Сахарной головы, глядела куда-то вдаль — скорее всего, на статую Иисуса Христа. Её распущенные волосы развевались на ветру, а губы были приоткрыты в немом восторге — будто она хотела бы улыбнуться этой неземной красоте бразильского города, но боялась поверить, что она действительно здесь. В тот день его девушка, очарованная необычным рельефом Рио, с надеждой спросила Торпа, не хочет ли он переехать сюда. Это было так непохоже на неё — осуждающая спонтанные решения, обычно она была приверженцем долгих обсуждений перед серьезными изменениями в жизни. В Рио они так и не переехали — позже она и сама признала, что это было глупой идеей. И тем не менее, в Бразилии он её запомнил именно такой — загадочной, светящейся изнутри и полной каких-то невероятных надежд. Он понимал, что немного выбился из первоначальной тематики коллекции — но Стив ему дал добро на любые подобные сюжеты, лишь бы они подходили под общую тему путешествий. Наверное, стоило уже показать ему первые несколько картин — и если МакКинли не будет возражать против бывшей девушки Торпа на них, то остальные работы не заставят себя ждать. Впрочем, он знал, что Стив не скажет ничего против этого — его босс всегда был за то, чтобы рисовать именно то, что хочется. Так что мысленно смирившись, что буквально через два месяца он выставит в галерее пару десятков изображений его бывшей, он продолжал рисовать, уже заканчивая бразильский сюжет. Сегодня он собирался на встречу с Аяксом — возможно, ещё это давало ему подобное вдохновение. Сложно сказать, что именно он надеялся услышать от друга — что эта самая Конни — ясновидящая? Или, быть может, ведьма? Или он хотел узнать больше о вакцине — например, о том, почему некоторые пары так и остаются вместе, тогда как другие сразу же распадаются? В любом случае ему не мешало бы встретиться с другом и просто пообщаться, а заодно и выяснить как можно больше о том, как теперь устроен мир. Аякс ждал его в баре, где-то неподалеку от его места работы. Ксавье вдруг подумал, что он даже не знает о том, кем же его друг работает — да и вообще, он почти ничего о нем не знает. — Здорово, дружище! — Аякс подскочил на месте, когда увидел направляющегося к нему Торпа. — Как ты? Как жизнь? — Да знаешь, получше, — усмехнулся Ксавье. В самом деле, кто бы мог подумать, что ему станет лучше за каких-то несколько дней? Конечно, это не сравнится с тем, что было раньше, с Уэнс — но всё-таки теперь это стало чуть больше походить на жизнь, а не на существование. — А твои дела как? — У меня как обычно, я бы сказал хорошо! Его друг сидел в какой-то нелепой шапке — в той, которая была раза в два длиннее, чем нужно, так что она наползала ему прямо на лоб, а верхушка торчала кверху, как какой-то колокольчик. Во всём остальном он выглядел совершенно обычно, как одевалась почти вся молодежь Америки — худи, джинсы и кроссовки. — Работаешь сейчас? — спросил Аякс друга. — Знаешь, да. Через пару месяцев планируется выставка моих работ в галерее. — Вау, как интересно! — Аякс улыбнулся. — Если честно, я далёк от искусства, но Энид, я уверен, понравилось бы. Позовешь нас? — Обязательно, — Торп в ответ тоже улыбнулся, слегка вымученно. Ему вдруг вспомнилось, как в последний вечер перед второй дозой Уэнс тоже говорила, что с удовольствием придёт — но тогда он ещё не знал, что всё затянется так надолго и к моменту выставки они уже не будут общаться. — Ты хотел о чем-то поговорить? — предположил его друг, должно быть наблюдая некоторое смятение на лице Торпа. Ксавье действительно немного растерялся. С чего начать? Он и сам-то толком не понимал, что он хочет узнать у друга, которого он знает несколько дней. — Да, хотел, — Торп решил начать с общих вопросов. — Ваше общество мне показалось слишком уж странным. Помимо обычного собрания единомышленников, что там происходило? — Да ничего особенного, — друг пожал плечами. — Просто мы так собираемся уже больше полугода, и многие чувствуют себя как дома. А так, обычная встреча. В начале мы обменивались информацией много, но теперь, кажется, уже все всё знают. — Что за информация? Расскажи мне… — Да там ничего особенного, всё в открытом доступе, — Аякс глянул на друга встревоженно и слегка понизил голос. — О том, что за препарат вводят, о том, как можно отказаться, что делать, если увольняют, куда можно уехать… Даже не знаю, что именно из этого всего тебя интересует. — Почему некоторые вакцинируются и потом остаются друг с другом? — выпалил Торп первое, что пришло в голову. — Наверное, дело привычки, — Аякс пожал плечами. — Чувств там не остаётся, никакой тяги нет. Но некоторые так привыкли вместе жить, что так и живут. В основном, старики остаются вместе. Куда им уже? Ну и другие пары из тех, кто долго вместе, тоже. — Остаются ли какие-то чувства? — Ксавье решил не тянуть и задавать самые волнующие его вопросы. — Возможно, отключается не всё? Или, может, со временем какие-то эффекты проходят? — Я понимаю, почему ты это спрашиваешь, Ксавье, — Аякс тяжело вздохнул. — Я тебе действительно сочувствую. Даже не представляю, что бы со мной было, если б Энид подверглась этой ужасной процедуре. Но, насколько я знаю, это навсегда. Я имею в виду, после тех двух доз они больше не ставят ничего дополнительно, и планируется, что люди так и будут жить с подобными изменениями всю жизнь. Ксавье прикрыл глаза. Наверное, его надежды были глупыми и бессмысленными — он и сам видел, какой холодной была его когда-то любимая Уэнс. Могло ли что-то в ней остаться? Хоть малая доля того, что было раньше… — Ты не ответил, что они чувствуют… — голос Ксавье стал неуверенным, будто он и сам не знал, хочет ли он знать правду. — Я, к сожалению, не разбираюсь в этом так хорошо, — сказал Аякс. — Но знаю, что они чувствуют многое. Те, в кого ввели эту дрянь, продолжают общаться с коллегами примерно так же, как и раньше. И поддерживают связь с друзьями. Возможно, у них чуть меньше эмпатии. Я умею различать их на улице — они немного похожи на роботов. Но в целом, сказать, что им пофиг на всё и всех я не могу. Он замолчал, задумавшись. От размышлений его отвлек официант, подошедший принять заказ. Торп, тоже погруженный в свои мысли, прожигал глазами меню. Он продолжал чертовски мало есть, и, наверное, чтобы поддерживать тело хоть сколько-нибудь здоровым, ему стоит что-то заказать здесь. Сделав заказ, он огляделся. Это был типичный американский бар, ничем особенным не выделяющийся. На стенах висели вывески, стилизованные под шестидесятые, свет был приглушен, а посетители в основном пили пиво. Официанты разносили закуски и напитки, довольно быстро перемещаясь между столиками. — Хотя, знаешь… — неожиданно продолжил свою речь друг. — Есть теория, что всё, что в них осталось — от воспитания. Типа, знаешь, эмпатия больше не с ними, но если человек обучен проявлять сочувствие, то он его проявит. Если кто-то неодобрительно относится к разводам, то он останется со своим партнёром. Потому что ему в любом случае всё равно — а значит поступить так, как кажется правильным — самое разумное. Чтобы посмотреть, какие чувства действительно остаются после препарата, нужно ребенка с рождения уколоть, и воспитывать в нейтральном ключе — и вот тогда мы увидим, кого мы создали. Торп нахмурился. Это всё звучало как-то слишком пессимистично и не давало ему никаких надежд. Одно радует — они сохраняют дружеские и рабочие отношения, а значит хоть что-то да остаётся при них. — Говоришь, это только теория? — с надеждой спросил он друга. — Я не разбираюсь в этом так хорошо, пожалуй, — Аякс задумался. — Я никогда не раздумывал над тем, чтобы действительно уколоться — мне всегда было хорошо и так. Но если тебе нужно… Слушай, если мне не изменяет память, то сынок Галпина, кажется, знаком с одним из тех, кто этот препарат разрабатывал… Думаю, если выйдешь на этого человека и он согласится ответить на твои вопросы, то узнаешь больше, чем могу тебе рассказать я. Ксавье напрягся, вспоминая, был ли сын Галпина на вечеринке. Смутно в голове всплывали образы Донована, сидящего на диване и рассказывающего о том, что его сын купил справку, и с тех пор числится вакцинированным. Теперь ясно, откуда у него такие связи. — Это тот, что справку купил? — Уточнил Ксавье. — Да, он. Говорят, он учится в местном университете и где-то подрабатывает барменом. Но больше я ничего о нём не знаю — я его никогда не видел. — Почему он не ходит на ваши сборища? — в самом деле, было довольно странно, что отец пришёл туда без сына. Взять хотя бы его друзей Уокеров — они пришли вдвоём. — Скорее всего, не хочет светиться. По сути, каждый, кто приходит, своего рода рискует — а те, кто купили справку, и подавно. Ты-то по документам не вакцинирован, а вот он — да. Если нас обнаружит полиция и всех проверят, то они всё о нём поймут. Ещё и мигом узнают, кто выдал эту справку. Это звучало разумно, и в целом идея выйти через Галпина на разработчиков препарата казалась ему интересной. По крайней мере, намного более интересной, чем мысль о том, что никаких чувств после его введения действительно не остаётся. И надежд, соответственно, тоже. Кстати, о надеждах… — Аякс, — решился спросить Торп. — Кто такая Конни? — Конни? — он удивлённо хмыкнул. — Да кто ж ее знает? По-моему она просто какая-то сумасшедшая. Но её коктейли и чайные отвары — что надо. Пускай приходит, я не вижу проблемы. — А у неё нет… Каких-нибудь способностей? — Торп чувствовал себя полным идиотом, задавая этот вопрос. — Каких ещё способностей? — Аякс засмеялся. — Пугать людей разве что? Вообще, я согласен с тобой, она странная. Но выглядит доброй, да и вообще — мы всем рады. — Я встречал её раньше, — Ксавье было трудно говорить это, потому что он сам себе казался сумасшедшим, допуская в своей голове подобные теории. — Она продала мне помолвочное кольцо для Уэнс, — он тяжело вздохнул, справляясь с нахлынувшими воспоминаниями. — А на недавней встрече сказала, что она продавала кольца только тем, кто обязательно будет вместе. Озвучивать этот бред было ещё сложнее, чем допускать мысль о том, что это правда. И тем не менее, он не мог об этом умолчать, не мог оставить в себе эти терзания, в которые Конни, сама того не подозревая, его вогнала. Аякс немного нахмурился и посмотрел на него с какой-то жалостью. — Друг, — он сглотнул, как будто ему тоже было сложно говорить. — она ведь под препаратом, эта твоя Уэнс… Я бы не стал надеяться на твоём месте. Хотя, может я сейчас неправ, что это говорю, — он сделал небольшую паузу, раздумывая. — Я правильно понял, что твоя Уэнс — это та брюнетка, что нас инспектировала? Слова застряли в горле Ксавье, и он предпочёл просто кивнуть. — Та девушка точно была под препаратом… — протянул Аякс. — Красивая, но уже вне игры. Им наконец-то принесли пиво и две порции бургеров с картошкой — и Ксавье был рад сделать небольшой перерыв от разговора, который скорее расстраивал парня, чем приободрял. Они продолжали общаться, но уже не так напряжённо — в общем, для Торпа это было в самый раз — хоть как-то разогнать снова нахлынувшую на него тоску. Аякс рассказывал интересные вещи, которые Торп во время своей изоляции совершенно пропустил. Оказывается, в республиканских штатах были целые митинги против новой вакцины — люди не хотели что-либо в своей жизни менять. Самое большое сопротивление встретил Техас — правда возмущение граждан было заметно только в крупных городах. — До этих протестов они хотели просто всем в обязательном порядке ввести эту дрянь, — рассказывал он уже за второй кружкой пива. — Но поняли, что это будет слишком. Поэтому сделали это типа по желанию — хотя на самом деле давят так, что жить здесь стало практически невозможно. Да и как заводить новые отношения? Те, кто был одинок — почти все проставились. Так что можно сказать, у них получилось обязать всех — те, кто не подчинятся им все равно не смогут жить так, как раньше. — Что-то твой рассказ не очень обнадеживающий, — протянул изрядно охмелевший Торп. — Не ты ли говорил, что не стоит терять надежду? — Пришла пора уезжать из страны, друг, — закусывая креветкой в кляре, сказал Аякс. — Энид пока что упирается, плачет, говорит, не хочет. Я могу ее понять — это я айтишник, а она в ивент-агентстве работает, и всё это конечно же заточено под американскую культуру. Уедем мы, предположим, в Стамбул — так она не сможет найти себе там подобную работу. Традиции, культура — все другое. — В Стамбул? — Торп нахмурился, обдумывая сказанное. — А что в Стамбуле? — В Стамбул почти не добралось это вещество, — пожал плечами Аякс. — Да и вообще, везде, где ислам — с этим вполне спокойно. Но у ислама свои минусы есть, конечно. Взять Саудовскую Аравию — ехать туда с Энид — это все равно что обрести ее на полное бесправие. Стамбул — относительно европейский город, и это неплохой компромисс. Торп никогда раньше не думал о том, что в других странах может быть и вовсе иная политика насчёт новых вакцин. Вот бы удалось как-то вытравить из Уэнсдей это вещество — и можно было бы уехать в любое спокойное место. Да даже в тот же Рио. У него в груди вдруг что-то тоскливо засвербело — если бы он тогда, поддавшись её порыву, согласился бы переехать в Рио, то все могло бы быть по-другому… — А в каких ещё странах люди живут, как раньше? — Да во многих, на самом деле… — друг задумался. — Ну, в Европе, Австралии и Канаде, понятно дело, всё обстоит также, как в США. В Африке разлад. С одной стороны — они очень любят вакцины от всевозможных болезней и привыкли слепо следовать за Америкой, а с другой — для них семья и дети — это основа всего. Чем больше детей — тем больше рабочей силы. Они привыкли объединяться, у них это в крови. Торп нахмурился от упоминания Аяксом других вакцин. Ведь одно дело привиться от реальной болезни, и совсем другое — ввести себе непонятно что и отключить в себе возможность любить. Разве можно вообще это сравнивать? — Южная Америка тоже почти вся у Штатов под колпаком, — продолжал Аякс. — В Азии очень по-разному. Китай повёлся на это. Юго-восточная Азия — частично. В Средней Азии, на Ближнем востоке — всё как раньше. Россию не особо коснулось. Где-то эти чёртовы вакцины вводят только геям, представляешь? Что только люди не придумают… Они с Аяксом просидели до полуночи — Ксавье в основном слушал, всё ещё удивляясь тому, сколько же всего прошло мимо него. Но пора было ехать домой — Аякс, работающий где-то в IT, должен быть в офисе уже в девять утра. Торп взял такси, что домчал его без пробок за двадцать минут. Впереди его ждало много работы, очередная вечеринка Аякса, а также долгожданная встреча с инспектором в лице Уэнсдей. Ксавье очень хотелось её увидеть, да только бы без камер и вообще — желательно в неформальной обстановке, где у неё не будет никаких рабочих обязательств. Бьянка уже спала — последние пару дней им почти не удавалось поговорить. Невольно задумавшись над тем, правильно ли то, что он всё ещё с ней живёт, он наспех разделся и быстро завалился в кровать — усталость, скопившаяся за последние несколько дней, давала о себе знать. Пьяный мозг ещё несколько минут раздумывал над тем, что с Бьянкой пора бы серьезно поговорить, но все равно очень скоро неизбежно отключился, вынуждая отдохнуть и хоть ненадолго прервать свои размышления.