Getting to know you addams family (Знакомство с семейкой Аддамс)

Уэнсдей продирается сквозь тьму и липкий туман. Треск веток за ее спиной становится с каждым мгновением все громче. Чрезмерно быстрые удары сердца гулом отдаются в ушных раковинах. Внезапно брюнетка теряет равновесие, поскальзываясь на замшелой лесной подстилке. Лишь годы тренировок и природная ловкость позволяют ей быстро оттолкнуться руками от мокрой травы, чтобы тело могло продолжать гонку за выживание человека, чья безопасность в данный момент, приоритет номер один. Провидица слышит вдали приглушенный вой. Ее темные глаза хаотично мечутся, пытаясь понять, в какой стороне находится Энид. Что-то теплое, густое и липкое струится по ее лбу, заливая один глаз и скулу. Ворон чувствует металлический привкус крови на своих губах. В любой другой день она бы насладилась им, но не тогда, когда Энид угрожает смертельная опасность. Уэнсдей буквально рычит в ответ, когда слышит позади себя тяжелое сопение и угрожающий рокот. Огромный хищник, следующий за ней сквозь тьму, не отстает ни на шаг. Будь прокляты гены Гомеса Аддамса, подарившего ей столь маленький рост, не позволяющий развивать скорость и обогнать высшего из хищников. Она буквально чувствует призрачную хватку его массивных когтистых лап на своей спине. Но так даже лучше. Пусть враг будет нацелен на нее. Не на Энид. Ее тело предает ее самым странным образом в самый неподходящий момент. В груди разливается волна страха, замораживающего ее сердце, голову и легкие. Мешающего ей ясно мылить, просчитывая несколько ходов вперед. Пожалуйста. Уэнсдей никогда не молится и никогда никого и ни о чем не просит. Только, если это не тщательно спланированное действие. Но прямо сейчас она готова умолять на коленях любые силы. Только не сейчас. Только не так. Только не Энид. Ее первое видение ужасной смерти девушки от лап монстра не должно сбыться. Никогда... За 6 дней до этих событий - Что это такое? Глаза Энид блестят, отражая теплый свет, который буквально излучает причудливая золотая чаша. Ее поверхность испещрена неровностями, зазубринами и не читаемыми символами. Они явно относятся к мертвым языкам, перевод которых навсегда утрачен. Ее нос наполняется странным запахом, исходящим от легкой дымки, поднимающейся со дна чаши, когда Уэнсдей снимает с кубка крышку. Внутри чаши бурлит и пенится темная жидкость, словно кубок стоит на раскаленной добела плите. Энид знает, что это глупо, но не может отказать себе в любопытстве – прикосновении к золотому постаменту, на котором покоится кубок. Он такой же холодный, как и руки брюнетки, которая с любопытством изучает ее реакцию прямо сейчас. - Все, что дает нам силу. Никто точно не знает, когда именно появился этот артефакт и кем был создан. В обсидиановых глазах Уэнсдей загорается этот опасный болезненный блеск, означающий, как уже знает Энид, что она говорит о чем-то очень важном, интригующем ее пытливый ум. Волчице безумно нравится эта черта в девушке. Нравится слушать монотонный и ровный голос провидицы, рассказывающей ей, как еще до начала времен первый из Аддамсов получил его в дар от покровительницы и основательницы дома — Кальпурнии. Третьей жены Юлия Цезаря и могущественной ведьмы из полу фантастического рода Кальпы. Дело всей жизни каждого Аддамса состояло из двух вещей: 1) найти свою истинную любовь, впав перед ней в полуобморочное безумие; 2) соединить кубок с Пустотой. Аномальным живым местом, которое могло бы защищать его и подпитывать силы всего рода. Вот почему генеалогическое древо рода настолько большое и объемное, а носители фамилии Аддамс есть в каждом уголке земного шара. Даже в таком, где люди не живут или вовсе никогда не обитали. По традиции, кровь каждого Аддамса при рождении добавляется в кубок, питая всех живых членов семьи необычайно могущественными силами. Тот, кто хочет присоединиться, будучи не являясь носителем фамилии по крови и праву рождения, должен доказать кубку и семье свою преданность. Шесть унций крови требуется ему влить в чашу, а затем лишь ждать. Высшая магия подскажет ему, что делать. Даст испытание или просто убьет на месте, посчитав человека недостаточно достойным для добавления в семейное древо. Энид невольно дрожит от этой сомнительно безопасной информации. Может быть так, что человек вообще не получит никаких испытаний, а его имя автоматически появится на одной из веток с золотым тиснением, где представляется вся обширная генеалогия. Есть и обратная сторона. Для любителей острых ощущений или трусов. Например, покойной Дебби Аддамс - бывшей жены дяди Фестера. Ее испытанием было убийство супруга. Алчная женщина умудрилась провалить даже его. Не говоря уже о собственной миссии — присвоить себе обширное состояние семьи. Кубок и Пустота погубили ее. Ну или это был глупый несчастный случай — женщина по ошибке поджарила себя на электрическом стуле, вместо всех членов семьи. Ныне ее тело покоится в морозильной камере одной из подвальных лабораторий дяди Фестера. Просто так. На случай, если она когда-нибудь захочет попробовать еще раз и они таки смогут получить от Пустоты еще один шанс. Энид откровенно ежится от полученной информации, нервно оглядываясь по сторонам в поисках призрака блондинки. - Это как замок из Красавицы и Чудовища! Брови Уэнсдей хмурятся, а губы кривятся от отвращения, когда Энид невольно проводит параллель с творчеством Диснея. Которое, как брюнетка уже знает, способно испохабить что угодно кучей не оправдано яркой анимации и поющих слащавые песни животных. - Энид, оригинал данной истории восходит к более древнему греческому мифу о красоте Психеи. Люди настолько завидовали ей, начиная от родных сестер и заканчивая Афродитой, что решили приковать к скале, в качестве жертвы для чудовища. - Фу! Дисней мне нравится больше. - Настает очередь Энид хмуриться. - Её спасает незримое чудовище. В ответ она вынуждена стать его женой. - Уэнсдей не понимает, зачем говорит это, идя на поводу у маленького надоедливого червя в голове, говорящего ей, что это поможет вернуть улыбку блондинки. Отвратительно. Она все больше превращается в своего отца. - Все равно — фу! - Энид морщится, - но это явно лучше, чем быть разорванной на куски монстром. - Там есть продолжение. - Нет, не рассказывай! - Энид фыркает, кривясь от отвращения. Ее фантазия слишком быстрая и бурная. - Давай остановимся на счастливом финале. - Кто сказал, что принуждение к вступлению в брачный союз с чудовищем можно считать таковым? Предательский мозг Уэнсдей невольно проводит параллель с их отношениями. Только монстр здесь не Энид. Ее настроение резко меняется, что не укрывается от наблюдательности оборотня. Ее плечи заметно опускаются, а веселье в голосе пропадает. Она сдувается, как воздушный шар. - Я могу попросить тебя честно ответить мне на один вопрос, - Энид начинает с самого конца, словно осторожно подбирается к самой неудобной части разговора. - Просто спроси, Синклер. - Уэнсдей выплевывает слова, ненавидя такие моменты. - Ты жалеешь, что мы начали то, что начали... - Никогда. Резкий и яростный ответ брюнетки немного успокаивает пожар из нервов внутри Энид. Она так боялась, что события последних 24 часов все испортят между ними. - Мама никогда этого не примет, - ее голос пропитан горечью, - я как бы случайно сказала ей о нас, когда она заставила меня выбирать... Она ответила, что буквально разочарована во мне. Уэнсдей открывает в себе новые пределы ненависти к матери Энид. Хотя ранее не думала, что это возможно даже для нее. - Тогда, полагаю, что у нее нет больше компетенции в этом вопросе. Ты сделала выбор. И, - червь в ее мозгу возвращается, он шепчет ей, что если она возьмет Энид за руку и скажет следующие слова, то это может помочь девушке почувствовать себя лучше. - Энид, я хочу чтобы ты, - провидица осторожно снимает золотой кубок с постамента, открывая крышку и выпуская на поверхность странный клубящийся пар. Жестом она просит волчицу взять его в одну руку, а свободную вытянуть ладонью к ней. Энид подчиняется без малейших колебаний. Ей кажется, что ее сердце увеличивается вдвое, когда брюнетка осторожно и очень нежно касается ее ладони подушечками мозолистых пальцев. В другой руке Аддамс блестит острое лезвие ножа. Прежде, чем сделать надрез она вопросительно смотрит на Энид, как будто бы спрашивая разрешения. Энид знает, что ей уже нечего терять. Еще одно странное ритуальное и возможно смертельно опасное действие ничего не испортит. Вопреки ожиданиям, боль не наступает. Она чувствует лишь легкое покалывание, а затем едва заметный надрез на ладони, из которого в кубок просачивается кровь, шипя и пенясь и при смешивании с тем, что находится внутри него. Уэнсдей так же осторожно забирает кубок из ее руки, передавая черный платок со своими инициалами для остановки кровотечения. Ее рука нежно прижимает легкую мягкую ткань к порезу. А пальцы нежно поглаживают кожу, почти призрачно касаясь ее. - Энид, я хочу чтобы ты знала — ты отныне официально имеешь все привилегии для ношения фамилии Аддамс. Право на защиту от семьи и любое имущество, которым она владеет. - Но мы же еще даже ничего не сделали! - Энид искренне не понимает, как работает эта странная магия. - Это место тщательно выбирает, кого пропустить в свои недры. Не Аддамс, даже будущий или действующий, но недостойный, никогда не сможет войти сюда или что-либо вынести. По своему усмотрению может изыматься плата. Известны случаи, когда Аддамсу в обмен на дары Пустоты необходимо было отдать руку, глаз или ногу. Некоторые лишались головы или своей жалкой жизни. - Можно я не буду ничего отдавать? - Шепчет Энид, явно взволнованная такой мрачной перспективой. - Тебе и не придется. И я хочу, чтобы ты знала, что даже если однажды захочешь уйти, - Уэнсдей сбивается, словно пытается пересилить себя сказать это, — это ничего не изменит. Ты останешься законным членом семьи. Энид хочет сказать спасибо. Хочет обнять меньшую девушку. Просто дать волю скопившимся и хлынувшим через край эмоциям. Она так много хочет показать и рассказать девушке с косичками, но у нее получается издать лишь слабый всхлип. К счастью, Уэнсдей понимает ее без слов, неловко обнимая за плечи, а затем притягивая в невероятно крепкие объятия. Ей больше не кажется, что ее жизнь в данный момент, пребывает в состоянии полной катастрофы. *** Темные брови Армси Аддамса хмурятся, когда он вновь дергает на себя одну из книг, которая легко покидает полку, награждая своего спасителя облаком густой пыли. Брюнет раздраженно кашляет, свирепо швыряя бесполезный кусок бумаги в кучу остальных. Он уверен, что увидел достаточно, наблюдая, как один из его самых странных родственников, больше похожий на сумасшедшего вампира, чем на доброго дядюшку, проделывал этот трюк с книгами, открывая себе проход к Хранилищу. Но ни одна его попытка до сих пор не была вознаграждена успехом. Младший Аддамс до крови прикусывает губу, гадая сколько еще времени у него осталось до момента, когда его новая и крайне странная сообщница возьмет все в свои лапы. На самом деле, мальчику его привилегированного положения плевать на ее белокурую дочь. Его садистский характер подпитывается от одной лишь мысли заполучить что-то бесконечно важное для его соперницы. Что-то, что он сможет уродовать по своему усмотрению, заставляя Уэнсдей Аддамс наблюдать. Энид Синклер обещана ему как награда и он непременно получит ее. Главное вспомнить, как называлась эта чертова книга, которая откроет перед ним опасный путь в Хранилище Аддамсов. За 3 дня до этого события Этот семейный завтрак немного отличается от предыдущих. Например тем, что Уэнсдей всерьез обдумывают идею отце и матери убийства, завершающегося феерическим самоубийством. А все потому, что они имеют наглость вмешиваться в ее дела самым нескромным образом, намекая всем за столом, будто знают все о ее (слабости)чувствах к яркому, энергичному пятну, которое в данный момент искренне наслаждается блинами, специально приготовленными для нее Ларчем и болтает с каждым членом семейки. - Однажды мой старший брат Лео, который сейчас учится в колледже, сказал, что сбежит из дома. - Блондинка лучезарно улыбается кузену Итту, когда тот заканчивает свой рассказ о подростковом бунте. - Уэнсдей однажды тоже так решила, - Мортиша плавно вмешивается в их разговор, не обращая внимание на злобный взгляд дочери. - Ей было шесть и мы были вынуждены наказать ее. - Ведьма лучезарно улыбается брюнетке, не реагируя на ее скрытые угрозы. На мгновение Уэнсдей кажется, что она делает это специально, искренне продумав каждый свой ход. Она ставит в голове мысленную пометку - позже методично сжечь в ее теплице все, что она так долго растила, пока ее внимание не привлекает странный язык тела матери. В это утро она улыбается больше обычного, не может и минуты продержать одну руку вдали от ладони отца, а другой рассеяно водит по животу. В мозгу Уэнсдей формируются первые подозрения, но она категорически не желает искать им подтверждения. - И каким было наказание? - Энид рядом с ней осторожно продолжает разговор, опасаясь жути, которая наверняка последует в ответ. Зная Уэнсдей, речь скорее всего пойдет о розовых бальных платьях и продаже лимонада в жаркий день. - Мы хотели на какое-то время забрать у нее Гомера. В этом возрасте она выбрала его невольным слушателем своего творчества. - Пыталась подражать немецкий поэтам, воспевая битвы, чуму и смерть, - Гомес мечтательно улыбается, вспоминая эти прекрасные времена. - И у нее отлично получалось! - Ты писала стихи для своего паука? - Уэнсдей с ужасом наблюдает, как глаза Энид наполняются умилением. И все это направленно на нее. Поистине отвратительное зрелище. В хорошем смысле. - Я пыталась писать. Если мать и отец продолжат эту историю, я выброшусь из окна. - Она написала нам записку, - Гомес улыбается жене. - Сказала, что уходит из дома с 6 центами в кармане. Будет работать на консервном заводе и однажды изобретет вирус, способный уничтожить все живое на земле. Энид лучезарно улыбается Уэнсдей, буквально ослепляя ее своей нежностью. Провидица с ужасом обнаруживает, что температура ее тела поднимается на несколько градусов. - На самом деле, Уэнсдей все это время пряталась под кроватью в комнате дяди Фестера. Он тогда отсутствовал дома. Был в розыске. Я приносил ей печенье и цианид. - Пагсли Аддамс впервые переводит на себя внимание, напрямую обращаясь к Энид. Девушка замечает тоску по былым временам в его голосе. Он до сих пор не разговаривает с сестрой и это начинает пугать Энид. Неприятно быть причиной чье-то ссоры, пусть брюнетка и пытается говорить ей обратное. На удивление, завтрак заканчивается мирно. Никто никого не убивает и не убивает себя сам. Но Энид уверена, что для Уэнсдей сдержать себя было настоящей пыткой. Они прогуливаются по коридорам особняка, где наследница Аддамс любезно продолжает выступать для нее в роли гида, усердно рассказывая историю каждого предмета, но мысли Энид пребывают в другом месте. Она ждет.Ждет, что с неба на ее голову может политься огонь. Или что внезапная молния, шаровая или самая обычная, разрежет крышу пополам и ударит ее прямо в грудь. Оставив вместо тела выжженное место и кучку пепла. Или она просто споткнется о собственную ногу и проломит череп, залив старое паркетное дерево кровью и серым веществом. Брюнетка напротив лишь раздраженно закатывает глаза, когда словно бы видит, как тяжело в ее мозгу вращаются винтики. - С тобой ничего не случится. - Она раздраженно шипит, но в ее тоне нет настоящей злобы. - Напротив, относись к этому, как к дополнительной защите. - Но ты сказала, что эта штука что-то попросит взамен или устроит мне испытание. - Хнычет волчица, - я просто хочу быть готовой ко всему. - Энид, - брюнетка резко разворачивается, позволяя блондинке буквально врезаться в себя. Ее глаза пылают решимостью, а голос слегка дрожит от несвойственных ей эмоций. - Ты самая светлая и чистая душа, которую я знаю. Пустота не позволила бы тебе войти, не говоря уже о том, чтобы выйти обратно или взять чашу в руки, будь это не так. И я бы никогда не подвергла тебя риску. Больше никогда (события в доме Гейтсов будут напоминать о себе, как самое позорное и подлейшее событие, еще долгое время). Это скорее высшая защита. Она нужна тебе. Особенно сейчас. Пока мы не найдем монстра. Нижняя губа Энид начинает опасно дрожать. Она всхлипывает один раз, прежде чем ее руки обовьются вокруг тонкой талии девочки поменьше. Волчица знает, что за последнее время они обнимались так часто, что она сбилась со счета, но ей чертовски нужно это объятие прямо сейчас. Она умоляюще смотрит на брюнетку, словно прося позволить ей это. Хотя бы еще раз. Короткий кивок заставляет ее издать удовлетворенный гул, когда она крепко обнимает провидицу. Уэнсдей ворчит про себя, что она могла бы сломать ей хотя бы пару ребер, если бы надавила сильнее. Но это звучит скорее как просьба, нежели выражение дискомфорта. - Ах, юная любовь! - Восторженный голос Гомеса Аддамса, улыбающегося им, заставляет резко разорвать объятия. Энид кажется, что кожа ее лица никогда прежде не была такой красной. Уэнсдей же напротив сохраняет впечатляющее хладнокровие. Она молча берет Энид за руку. Испепеляя отца взглядом, она ведет ее мимо его массивной фигуры, словно он и вовсе никогда для них не существовал. - Мы хотим навестить ушедших предков. Будет разумно, если ты сопроводишь Энид вместе с нами. - Величественная фигура Мортиши Аддамс словно плывет по воздуху. Ее длинное темное платье едва касается пола, когда она останавливается рядом с фигурой мужа. Ее властный тон не оставляет места для споров, но заставляет дочь буквально рычать в ответ. Вместе они следуют за парой, пока не добираются до массивного зала в высокими потолками. Энид определенно никогда раньше здесь не была. Витражные окна пропускают много света, который нежно отражается от стены, полностью усыпанной памятными фото. Некоторые из них сделаны и датированы прошлым столетием. Другие более близки к пленочным фотоаппаратам, которые сама Энид смогла застать будучи младенцем, пока ее родители не приобрели цифровую камеру. На одной из рамок юная волчица замечает знакомое лицо. Она молча подходит к ней, чтобы рассмотреть поближе. С портрета на нее смотрит высокая молодая блондинка. Энид с грустью понимает, что это более молодая версия Ларисы Уимс, гордо показывающей автору фотографии диплом Невермора с отличием. Ее платиновые волосы аккуратно закручены в замысловатую прическу, алые губы хранят призрак волчьей ухмылки. Форма выпускника обнимает ее фигуру во всех нужных местах, гордо подчеркивая рост и безупречное телосложение. Она замечает застывшую фигуру Уэнсдей рядом с собой. Ее темные глаза внимательно сканируют фото Уимс. Брови нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию, но Энид отчетливо видит подергивания. Ей кажется, что если она внимательнее присмотрится, то сможет прочесть девушку перед собой, как открытую книгу, несмотря на ее абсолютно безэмоциональное состояние 24 на 7. Уэнсдей смотрит на нее тем же взглядом, каким смотрела на ее пустой кабинет и стол в то утро после битвы, когда они обе хотели отдать последнюю дать памяти бывшему директору школы. Энид кажется, что Аддамс никогда в этом не признается, но глубоко внутри, в душе, наличие которой она яростно отрицает, она скучает по Уимс больше, чем может скучать даже сама волчица. Гомес и Мортиша стоят позади них не говоря ни слова. Энид не нужно оборачиваться, чтобы понять, что они грустно вздыхают, так же глядя на портрет покойного директора. - Недостойная смерть, - голос Гомеса пропитан искренней грустью. - Согласна, mi cariño.Не проходит ни дня, чтобы я не жалела, что мы так и не смогли восстановить свою дружбу после выпуска. Она всегда отвечала на письма, но не приняла ни единого приглашения приехать лично. Никогда. Я должна была догадаться, что тому есть причина. Мы должны были похитить ее и силой привезти сюда. И не в последние годы. Голубые глаза Энид скользят по другим фотографиям в рамках рядом. Она замечает более молодые версии Мортиши и Гомеса, когда они будучи в выпускном классе позируют для фото. Мортиша намного моложе, ее тонкая фигура царственно восседает в черном плетеном кресле. На ее плечах покоятся руки Гомеса — величественного и молодого, стоящего позади будущей жены. Они оба улыбаются в камеру. Краем глаза Энид замечает нездоровое любопытство Уэнсдей к одной из фотографий, висящих рядом. Она встречается с ней взглядом, получая легкий кивок головы, словно требующий ее внимания. Рядом покоится фото, которое Энид ранее уже видела в общем холле Невермора, где обычно выставляются трофеи и памятные кубки. На нем запечатлена команда фехтовального клуба. В центре снимка стоит капитан команды — улыбающаяся Мортиша Фрамп. По обе стороны от нее стоят другие участники команды. Энид лениво скользит глазами по лицу каждой из них. Энид пожимает плечами, предпочитая не говорить вслух, что понятия не имеет, кто это. Благо, Уэнсдей понимает ее без слов. Ее темные внимательные глаза продолжают изучать лица на фотографии. Глаза Энид же натыкаются на главную экспозицию в центре стены, в виде черно-белых снимков, запечатлевших сразу четыре поколения семьи Аддамс. Слева направо. Сначала ее приветствует сольный дагеротип грозного мужчины. Судя по внешнему виду, отъявленного пирата. Чей единственный уцелевший и не скрытый повязкой глаз отражает чистое безумие. - Пеглег Аддамс. Последний из отважных Аддамсов. Он был Бичом Семи Морей и разыскивался пятнадцатью странами, в том числе четырьмя, не имеющими выхода к морю, за пиратство. Его похоронили в море со всеми воинскими почестями, в наручниках, с завязанными глазами, сбросив с доски. У него так и не было возможности забрать своё сокровище или страховку при жизни. Очень жаль. - Гомес встает позади Энид, выступая в роли гида. - Мы должны сказать ему спасибо за каждый цент, который у нас есть сейчас. Старый свет отнял у нас буквально все, кроме имени. И за что? За то что мы слегка отличались? Пеглег Аддамс вернул по праву все, что у нас отобрали. Правда абсолютно все сгинуло вместе с кораблем в Саргассовом море... - Тогда как вы его получили? - Энид поворачивается. Ее голубые глаза с любопытством изучают лицо Гомеса Аддамса, пытаясь понять, говорит ли он это серьезно или просто дурачится. - Ооо, терпение, Lubina, обрати внимание на его единственного сына — Губера Аддамса. Это второй по счету портрет, который Энид внимательно изучает. На черной-белой пленке она видит массивную стройку особняка, но в более миниатюрном виде, нежели он есть сейчас. Нет ворот, семейного кладбища, некоторых башен и мансард, а еще оранжереи Мортиши. Нет крыльца и подъездной дорожки. Большая часть территории покрыта болотам, на которые явно любуется невысокий седой мужчина. - Губер с отличием окончил Трансильванский технологический университет по специальности «прикладная баллистика». Он буквально кумир и герой Пагсли, который однажды мечтает пойти по его стопам и уже сейчас поражает своими успехами. Он так же привез сюда Ма Ма. Вместе они нашли это место и он построил дом. Позже, из черной пасти смерти вернулся Пеглег. Точнее его дух. Он доверху заполнил сокровищницу золотом, обеспечив род Аддамсов на многие поколения вперед. Взамен Пустота попросила сущий пустяк. Энид кажется, что внутри нее что-то сжимается. - Его душа вынуждена скитаться в бесконечных коридорах подземелья. Они довольно часто меняют свою форму, многие по итогу оказываются глухо запечатанными тайниками. Еще ни одни вор или жадный родственник не вернулся оттуда живым. Энид шумно сглатывает скопившуюся слюну. Новая информация неприятно переворачивается в ее животе. - Ты не помогаешь! - Рядом с собой она замечает шипящую на родителей Уэнсдей. Массивная ладонь Гомеса вовремя отвлекает ее от формирующейся панической атаки, переводя внимание девушки к портрету милых на вид старичков. Высокий мужчина в черном фраке деловито жует сигару. Его теплые голубые глаза словно подмигивают волчице из-за толстых стекол квадратных очков. Его руку обвивает невысокая женщина с пышной, платиновой прической. Темные тени под ее глазами напоминают ей глаза Фестера Аддамса. - Дорогие Падре и Мадре. - Тон Гомеса наполняется невыносимой нежностью. - Мортимер и Далила Аддамс. В девичестве Сквинт. Призрак ее покойной абуэлы живет на чердаке и хихикает в особо мрачные ночи. (Энид ставит себе мысленную пометку - любой ценой избегать этого места в будущем). О, они так любили своих внуков, называли их бледными и непослушными. Энид хихикает над этой новоприобретенной и явно компрометирующей информацией. - Он не смог жить дальше, когда ее не стало. - Тон Гомеса становится грустным. - Мы пытались вернуть его к жизни, даже отправили в дом престарелых и познакомили с новой пассией, которая подожгла его паяльной лампой, но это не помогло... - Что случилось? - Энид не хочет даже пытаться себе представить, что было бы с ней, будь она на месте этого человека. - Несчастный случай. Она каталась на роликовых коньках. Наушники с шумоподавлением и громкая музыка в них не позволили ей услышать грузовик. Водитель сошел с ума от горя. Очень грустная история. Падре каждый день до последнего вздоха приходил в ее склеп. Крупные слезы катятся по щекам латиноамериканца, когда он с тоской смотрит на портрет своих родителей. Мортиша нежно целует его в висок, на мгновение прогоняя с лица Гомеса грусть. - Он просил Пустоту вернуть ее. Клялся отдать все, что у него есть, но она не вернула ее. Это наводит меня на страшные мысли, что она однажды, если я... Лицо старшего Аддамса становится особенно грустным, - Если это будет единственное, что останется. - Никогда не думай об этом, любовь моя. Сейчас есть кое-что поважнее. - Мортиша нежно берет Гомеса за руку, кладя его массивную ладонь на свой живот. Уэнсдей рядом с Энид вопросительно выгибает бровь, в ответ на этот недвусмысленный жест. - В этом году они не смогли прийти на семейное воссоединение. Какие -то проблемы в выходом из черной пасти смерти, но это единичный случай. Обычно Тиш без проблем разговаривает с ними каждое третье полнолуние во время спиритических сеансов. То, как легко Гомес говорит об этом, словно читает будничные новости, заставляет блондинку хихикать. - Они бесконечно любят ее как родную дочь. И я бы хотел, чтобы ты знала, Энид Синклер, что мы с Тиш будем так же предано и тепло относиться к тебе. Особенно сейчас, когда ты стала полноправным членом нашей семьи. - Гомес говорит это с гордостью, заставляя сердце Энид ныть от нежности. - Вы уже знаете, что мы... - Энид неловко топчется на месте, понятия не имея с чего начать. Может быть с того, что ее волк выбрал его дочь свое парой или что они вроде как идут к тому, чтобы однажды пожениться. При этом у них не было первого свидания. Уэнсдей уже привела ее в невероятно странное место и почти сделала Аддамсом. А веди они еще даже не озвучили свои чувства друг к другу. Энид трет глаза, пытаясь сосредоточиться. Их отношения полный бардак с точки зрения организованности, и согласно этому бардаку, одному дьяволу известно, каким будет следующий шаг. - Даже если бы вы были просто друзьями, мы никогда не забудем то, на что ты пошла ради нашей тучки. - Мортиша ободряюще сжимает ее плечо. - Я все еще здесь! - Уэнсдей рычит, стоя рядом. - И если вы продолжите обсуждать наши личные отношения, то это плохо для вас закончится. - Вы говорили о Пустоте, о том, что она может что-то попросить взамен. Уэнсдей сказала мне тоже самое, но заверила, что мне ничего не нужно будет отдавать. Как это работает? - Энид рядом с ней решает немного сбавить напряжение, не желая становиться причиной новой семейной драмы. - Тормента права, наш храбрый волк. Плата может изыматься по усмотрению древней магии. Но это не константа. И если в первую минуту ритуала, условия не были озвучены, это может вообще не наступить. Либо ты всегда можешь отказаться. Важно сделать правильный выбор. Энид думает над его словами. Ее сердце замирает от нежности, когда она видит последнюю, самую современную из всех фото на стене, сделанную возможно несколько лет назад. На ней Гомес и Мортиша стоят в по бокам снимка. Его центр занимает Уэнсдей и Пагсли. Брюнетка словно стоит чуть поодаль своей семьи, но все равно присутствует в ее кругу, в то время как брат полностью наслаждается прикосновениями родителей к его плечам. Рядом на стене Энид видит пустое место, расчищенное для пятой фотографии. Она гадает, будет ли здесь однажды висеть что-то, что смогут занять они с Уэнсдей, как бы самонадеянно это не звучало сейчас. Если тебя не убьет древняя магия, Энид. Или какой-то обезумевший монстр. Напоминает она себе. - Мы очень надеемся в скором времени увидеть здесь вашу фотографию, дорогие, - Мортиша словно читает ее мысли, игнорируя практически обезумевшую от ярости Уэнсдей рядом с ней. Прежде чем наследница семьи успевает обрушить на них свои самые яростные оскорбления, Мортиша делает последний ход, буквально лишая их обоих дара речи. - А еще нам скоро потребуется обновить действующий семейный портрет, - ее темные губы растягиваются в самой нежной улыбке. - Ты не посмеешь... - брюнетка пытается сделать все, чтобы не выдать дрожь в своем голосе. - Ты права, наша маленькая мышеловочка, - Гомес мечтательно вздыхает, бережно прижимая Мортишу к себе, - в нашей семье скоро появится еще один Аддамс. Прежде чем Энид успевает отреагировать, Уэнсдей просто разворачивается на каблуках, быстро удаляясь из зала. Растерянные Аддамсы смотрят ей вслед. - Я думал, она будет убита горем, - Гомес искренне переживает за то, как его старший ребенок реагирует на новости. - Она будет, mi cariño.Давай дадим ей время... И возможно шанс совершить небольшой поджог. *** Эта новость пронзает ее током. Заставляет и без того холодные конечности неметь, а легкие сжиматься и умолять о воздухе. Она не расстроена перспективой получить еще одного мягкого и слабого брата. Она расстроена, что он может вообще не появиться на свет, потому что она привела на порог смерть. Как и всегда впрочем, но теперь это не приносит чувства былой радости. Уэнсдей всегда думала, что будет приветствовать ее, как старого доброго друга. Но ее теория во многом пошатнулась. Лежа на сыром каменному полу склепа Крэкстоуна, поразившего ее живот тупым, ржавым ножом, она определенно пересмотрела свои приоритеты и взгляды на жизнь. До конца дня она избегает родителей и любого другого родственника. Избегает Энид. Она не хочет делать этого нарочно, зная, что светловолосая девушка наверняка будет огорчена данным фактом. Но прямо сейчас ей нужно пространство. Нужна холодная голова и острый ум, а не внезапная сентиментальная истерика. Ранее она не думала, что вообще способна на подобное. Нужно вернуться в зал былой славы предков и еще раз увидеть странную женщину на фото, рядом с ее матерью. Темные глаза Уэнсдей быстро привыкают ко тьме, царящей теперь в зале. Слабый отблеск лунного света, проникающий сюда сквозь витражные окна, играет на портрете покойного директора. Они были чем-то вроде впечатляющей противостоящей друг другу силе, но все же находили точки соприкосновения и понимания. Уэндсей презирала методы Уимс, считая ее фальшивую политику угождения всем сторонам конфликта — вопиющей некомпетентностью и отсутствием духа. Уимс в свою очередь упрекала ее в излишне своевольном поведении, которое делало окружающим больно и буквально игнорировалось причинителем. Уэнсдей бы многое отдала, чтобы еще хотя бы раз поспорить с ней в ее кабинете и вывести высокую женщину из себя. Но ее больше нет. Тяжелый неприятный вздох покидает ее грудь. Уэнсдей не хочет прямо сейчас проваливаться в эту бесконечную нору жалости. Она велит себе сосредоточиться, возвращая все свое внимание фотографии, на которой запечатлена былая команда фехтования Невермора. Одна из женщин, та, что стоит с левого края от ее матери — капитана команды, почему-то запоминается ей больше других. Черты ее лица кажутся смутно знакомыми. Кривая улыбка, выразительные серые глаза и прямые каштановые волосы. Аддамс лихорадочно читает описание, пытаясь понять, кто перед ней. Подпись под фото характеризует ее как Франсуазу Сильван — имя, которое провидица никогда ранее не встречала. Это деталь заставляет ее брови хмуриться. Уэнсдей тянется к стене, снимая с него черно-белое фото. Ее худые пальцы осторожно поддевают раму, освобождая снимок. Она переворачивает фото, пытаясь как можно лучше рассмотреть обратную белую сторону в лунном свете. Ничего. Никаких надписей или странных дат. Это не похоже на что-то, что Аддамсы будут хранить на стене былой славы без какого-либо опознавательного знака. Внезапно ее голова откидывается, а тело теряет равновесие. Каждая кость и мышца ее тела натягивается словно тугая струна, когда видение поглощает ее. *** Мортиша Фрамп лучезарно улыбается группе хихикающих девушек, одетых в белую фехтовальную форму. Она прислоняет тонкий палец к темным губам, жестом прося их не шуметь, следуя за ней в комнату. Уэнсдей без труда узнает помещение в башне Офелии Холл. То самое, которое они делят с Энид во время семестра. Ее нынешняя часть явно занята матерью, но не кажется такой пустой. На ее кровати лежит фиолетовое покрывало и атласные подушки. Стол и пространство рядом с ним завалено многочисленными вазами, в которых покоятся самые кровавые и причудливые розы. Сторона ее соседки более светлая и чистая, но все еще не дотягивающая до радужной цветовой палитры, которую так ценит Энид. Лариса Уимс сидит на своей половине за рабочим столом, величественно скрестив ноги. Она делает вид, что поглощена книгой, но Уэнсдей видит легкий поворот головы, когда она наблюдает за новоприбывшей компанией. Уголки ее губ неодобрительно дергаются. Мортиша тоже замечает это, виновато улыбаясь своей соседке. Она просит девушек сесть на пол. Сама же занимает центральное место. По очереди, она касается ладони каждой девушки, на какое-то мгновение получая видение. Ее поза при это не меняется. Тело и черты лица расслаблены. Она предсказывает им романтическую чушь, вроде советов, стоит ли тратить свое время на того или иного бесполезного парня. Банальная и недостойная трата дара, если вы спросите младшую Аддамс. Все меняется, когда очередь доходит до той самой женщины, которую зовут Франсуаза. Мортиша получает о ней видение, занимающее время дольше обычного. Она возвращается с хмурым выражением лица, предлагая им попробовать в другой раз. Это явно разочаровывает последнюю. Она отчаянно настаивает, чтобы Мортиша рассказала ей, что видела. Будущая Аддамс отводит ее в сторону, мрачно шепча что-то на ухо. Уэнсдей не может расслышать отсюда слова, но может разобрать по губам такие прекрасные слова, как «смерть» и «обреченность». Выражение лица Франсуазы меняется. - Ты просто завидуешь мне! - Ее голос пропитан ядом. Она разворачивается и кидает перед дверью последнее оскорбление: «Будь ты проклята, ведьма!». *** Вопреки ожиданиям, тело Уэнсдей не касается холодного пыльного пола. Вместо него она чувствует мягкость и небывалое тепло человеческого тела. Энид смотрит на нее сверху с обеспокоенным лицом. - Ты в порядке? У тебя было видение? Уэнсдей хочет подняться, но ее тело кажется внезапно уставшим. Истощенным после очередного ментального путешествия сквозь время. Она тяжело вздыхает, молча кивая головой. Вопреки ожиданиям, Энид не нападает на нее с новой порцией вопросов. И она бесконечно благодарная ей за понимание. - Хочешь вернуться в твою спальню и отдохнуть? - Голос Энид необычайно мягок. Уэнсдей кажется, что ее сердце увеличивается вдвое от прилива странной, несвойственной ей нежности. Искренней благодарности за понимание ее нелегкого характера. Она вновь утвердительно кивает головой, получая мягкую улыбку от Энид в ответ. *** С одной стороны, быть захваченным в плен для Аддамса — это всегда прискорбно. С другой, если твой похититель трус и дилетант, это превращается в развлечение. Вещь лениво наблюдает за тщетными попытками Армси неАддамса (эта фамилия и его навыки просто несовместимы) открыть проход к Хранилищу, найдя рычаг, замаскированный под книгу. Лицо брюнета искажает ярость. Крупные капли пота катятся по его шее, когда он выкидывает с полки очередную книгу. Затем его внимание переключается к смеющемуся пленнику. Трус рычит, выуживая из кармана небольшой нож для резки дерева. Он угрожающе размахивает им перед стеклянным ящиком, в котором держит отрубленную живую руку. - Я знаю, что ты знаешь название! - Его собственная рука тянется под крышку ящика, чтобы выудить придаток. Вещь больно щипает его за палец, цепляясь так сильно, что на мгновение слышит хруст смещающихся суставов. Армси вырывает руку из ящика, громко выругиваясь в пространство. Юный неАддамс не замечает пристальный взгляд холодных глаз Эстер Синклер, наблюдающей за ним из темного угла мрачной библиотеки. Разочарование на ее лице очевидно. Она не может сама выполнить эту часть сделки, прекрасно зная, что вход в Хранилище для чужаков закрыт. Но ее уверенность в этом конкретном Аддамсе стремительно испаряется с каждым днем, когда он не может выполнить самую простую часть — найти нужный рычаг и открыть проход в туннель. Ей как всегда придется взять все в свои лапы. Это разочаровывает. За 2 дня до этого события Они видят друг друга задолго до того, как их плечи столкнутся. Уэнсдей не сворачивает. В конце концов, это ее чертов дом. Если кто-то и должен бояться этого столкновения, то это мерзкое оправдание матери, которое Энид вынуждена терпеть. Вопреки ожиданиям, седовласая женщина оказывается сильнее, чем ожидала провидица. Их плечи и тела сталкиваются на мгновение, прежде чем сила ликана отправит ее на пыльный пол. Эстер явно наслаждается, делая вид, будто ей жаль и даже протягивая девушке руку, словно она хочет помочь подняться. Уэнсдей игнорирует руку. Ее немигающий взгляд на мгновение впивается в женщину. - До меня дошли любопытные слухи, - голос Эстер наполнен плохо скрываемым ликованием. - Твой противник заполучил оружие, которое, если верить легендам, способно поразить любого изгоя. Смертельно. - Ее губы растягиваются в отвратительной волчьей ухмылке, что вызывает у провидицы тошноту. - В переводе с простого волчьего, - женщина подходит к младшей Аддамс почти вплотную, опуская голос так, чтобы его могла слышать лишь провидица. - Он убьет тебя нахрен. Позже вечером Провидица смотрит на часы. Ее писательский час превращается в бесполезную трату времени. Вайпер не хочет с ней говорить. Вероятно считая Уэнсдей временно потерявшей свою былую железную хватку, а вместе с ней и компетенцию по вопросам расследования. Она не придвинулась к разгадке ни на йоту с тех пор, как оставила свою доску с картиной всей ситуации в надежном месте. Ее точный снимок теперь пребывает в тщательной каталогизированной памяти брюнетки и она очень старается посмотреть на него с разных сторон. Часть ее глупого мозга все время отвлекается от этой важной задачи. Образы синих, практических голубых океанов и светлых, пшеничных волос, то и дело всплывающие в ее памяти, когда она задается вопросом, когда же вернется Энид. Боже. Она действительно превращается в своих родителей. Провидица шипит на себя, веля глупому мозгу сосредоточиться. Ее писательское время очевидно закончено на сегодня. Большой и жирной неудачей в виде скомканных в урне страниц. Возможно у нее остается еще пара часов до возвращения Синклер, чем бы та не занималась, и она не хочет тратить его зря. Уэнсдей думает, что легкая уборка и организация пространства, вполне могут помочь ей отвлечься и справиться с данной задачей. Пока ее руки не натыкаются на нечто, лежащее в свободном кармане ее темного кардигана. Глаза провидицы внимательно изучают клочок бумаги перед собой, с которого на нее сморит незнакомый неряшливый почерк. Одна фраза. Спаси ее. Младшей Аддамс кажется, будто температура в комнате на мгновение падает. Она была в этой одежде практически весь день, оставляя ее без присмотра разве что для утренней практики на виолончели. Кто мог подсунуть ей это? А главное, о ком идет речь? Жестокий розыгрыш ее родственников, сходящих с ума от скуки на протяжении всей последней недели или пассивно агрессивное послание от недоброжелателя? Явной остается одна деталь — кто-то может свободно и незамеченно передвигаться по поместью, полному самых опасных и отъявленных созданий. Первое, что им нужно, это укрепить тыл. Убедиться, что неизвестное науке крипточучело не ворвется сюда так же легко посреди ночи. Его безрассудное поведение ранее не слишком подсказывает ей, что он может воспользоваться ситуацией. Ее безупречная интуиция напротив подсказывает ей, что это более вероятный исход. Она тратит минуты и силы, сетуя на свой невысокий рост и худое телосложение, когда ее руки тщательно работают над тем, чтобы забить окно наглухо. Затем внимательно проверяет мансардное помещение и ловушки, вместе с сотней сигналов-обманок, единственная цель которых предупредить ее о вторжение за многие метры вокруг, обеспечив им отход или достойное сопротивление. Она так же тратит часть усилий на распаковку всего боевого арсенала, чтобы тщательно проверить его состояние и напичкать им буквально каждый угол комнаты. От ее внимания не ускользает отсутствие Вещи, когда она напрасно пытается призвать его. Почему этот ненадежный придаток всегда отсутствует, стоит ее дяде переступить порог дома? В ночь перед сеансом Она обещала больше не лгать и не утаивать информацию от Энид. Но старые привычки умирают с трудом. Она не говорит ей о странной записке. Или о том, что под их кроватью покоится полной боевой арсенал, которого бы хватило, чтобы вооружить небольшую страну и помочь ей добиться независимости. Сожалеет ли она об этом? Возможно. Но ее разум подсказывает, что это последнее, чем блондинке стоит сейчас нагружать свою и без того тревожную голову. Она видит, как девушка становится беспокойнее с каждым днем приближения рокового сеанса с черной пастью смерти, выпадающего в этом году на полнолуние. - Я знаю, что это не то, чем мы скорее всего должны заниматься в ночь перед важным событием, - она начинает издалека, нервно переминаясь с ноги на ногу, стоя позади провидицы, которая прямо сейчас пытается делать вид, что печатает. Уэнсдей оборачивается, вопросительно приподнимая бровь. Энид медленно подходит к ней, сохраняя зрительный контакт. Ее лицо и поведение кажется чрезмерно взволнованными. - Просто скажи это Синклер. - Ты сочтешь это глупостью... Щеки Энид заливаются румянцем, вызывая у Уэнсдей неподдельное любопытство. Она полностью прекращает печатать, полностью разворачиваясь корпусом по направлению к блондинке, посвящая ей все свое внимание. Волчица стыдливо закрывает покраснение руками. Ее голос из-за них звучит глухо. - Я подумала, что мы могли бы немного отвлечься. Взять паузу от всех этих безумств и возможно... Если бы ты захотела, я бы была очень рада пригласить тебя на свидание, - она выпаливает это так быстро, что слова сливаются на кончике ее языка воедино. Уэнсдей смотрит на нее, вопросительно поднимая бровь. - Я знаю, что последнее и единственное свидание, на котором ты была, было с..., - Энид морщится, вспоминая глупое лицо человека, который преследовал их, чтобы убить, - с маньяком-убийцей, но это не все, в чем заключается смысл и концепция. Ты позволишь мне показать тебе, как это должно быть и почему это может быть приятным? - Последняя часть звучит почти застенчиво. Брови Уэнсдей хмурятся, когда она встает со своего места, медленно сокращая между ними расстояние. Ее холодная ладонь находит теплую ладонь Энид. Она ободряюще сжимает ее, надеясь, что этот простой жест сможет передать волчице ее истинное отношение и придать уверенности. - Это совсем не глупо, - Энид сжимает ее ладонь в ответ. - Я хочу поучаствовать с тобой в подобном мероприятие. Уэнсдей не знает, как это работает и каким законам подчиняется, но ее обыденный ответ возвращает на лицо блондинки нежную улыбку. - Тогда позволь мне подготовиться, - она отпускает холодную ладонь провидицы, бродя по комнате в поисках чего-то. - И поднимайся на крышу башни через час. - Не подглядывай! - Последняя фраза заставляет провидицу раздраженно закатить глаза, с нежностью смотря на блондинку. *** Примечание автора: для атмосферы можно включить трекM83 Wait. Стрелка часов минует очередное деление, ознаменовывающее, что прошел один час с того момента, как Энид покинула их общее пространство. Уэнсдей встает со своего места за рабочим столом, чтобы накинуть на плечи темную куртку и подняться на крышу. На середине пути ей начинает казаться, что она что-то забыла. Ее руки кажутся непривычно пустыми для того, кто идет на свидание. И не с кем-то, кого она будет использовать или проводить время с целью выведать информацию. Она идет на свидание с Энид... Простое осознание зажигает что-то внутри. Что-то, что говорит ей о том, что сейчас она глупее того каменного мальчика, что выбрал в приоритет курительные смеси, вместо прокачки серого вещества и нейронных связей. Что обычно делают на свиданиях люди ее возраста? Она невольно вспоминает родителей и их приторные «вечера подтверждения клятвы», когда они идут в модный ресторан для нормисов, а затем на похороны или в кино. В редкие вечера, предвещающие грозу и бурю, они просто прогуливаются по семейному кладбищу, отдавая дань усопшим предкам. Одно не изменятся никогда. Ее отец дарит матери цветы, а затем бесконечные комплименты. Левое веко провидицы начинает дергаться от одной лишь мысли совершать подобные напыщенные действия. Но вот цветы не кажутся ей чем-то, что могло бы быть неуместно. Она уверена, что ее мать не расстроится. Дочь на мгновение возвращается назад в дом, быстро вторгаясь в ее теплицу под покровом ночи, чтобы украсть небольшую охапку темных, почти фиолетовых роз. Почему-то Уэнсдей кажется, что они могут понравиться Энид. Ее догадка оказывается верной. Кто бы мог подумать, что свидания могут быть такими же увлекательными как и разгадка тайн. Энид буквально подпрыгивает на месте, когда видит Уэнсдей с темными розами, закутанными в простою папиросную бумагу. Она осторожно принимает их из рук меньшей девушки, медленно вдыхая их запах. Это дает Уэнсдей возможность осмотреться. Просторная плоская крыша башни как всегда утопает во тьме, кроме небольшого уголка, который освещается мягким светом серебристых гирлянд. Тот самый угол, который выходит на любимую часть поместья — семейное кладбища, лес и болота. В небе над ними простирается бесконечный океан мигающих звезд. Холодный ноябрьский воздух заставляет кожу щек и лба краснеть от холода. Уэнсдей кажется, что такая атмосфера вполне приемлема для романтической обстановки. Энид берет ее за руку, медленно ведя их обоих к освещенному огоньками уголку, где на поверхности лежат теплые черные пледы и пара толстых одеял. А еще куча темных подушек. Волчица осторожно садится на них, занимая сидячее положение. Жестом она просит провидицу опуститься рядом с ней. Следующее, что Уэнсдей ощущает, уже знакомую мягкость и повышенное тепло, когда Энид осторожно тянет ее тело таким образом, чтобы ее спина прижалась к груди волчицы. По завершению Энид накрывает их обоих одним из одеял, создавая комфортную температура на контрасте с холодом, идущим от крыши. Ладони Энид осторожно обвивают талию Уэнсдей. Прежде чем девушка поспешит убрать руки, сомневаясь в своих действиях, Уэнсдей кладет свои ладони поверх ее, нежно сжимая их и фиксируя на своем животе. На мгновение она закрывает глаза, просто наслаждаясь тишиной и комфортом. Их положение позволяет обеим девушкам сосредоточиться на океане звезд над их головой. Энид первой нарушает молчание. - Итак... У тебя есть любимые созвездия? - Ее голос звучит дрожащим. Уэнсдей не может понять, делает ли его таким холод ноябрьской ночи или просто чрезмерное волнение, свойственное оборотню. Уголки ее губ предательски дергаются, когда она на мгновение помогает им полностью подняться, зная, что никто этого не увидит, кроме звезд и растущей в небе серебристой луны. - Гидра. - Темные глаза Уэнсдей пристально изучают небосвод, прежде чем одна из рук оторвется от теплой ладони оборотня, чтобы указать на созвездие. С губ Энид срывается едва заметный вздох, когда ее рука возвращается на место, переплетая их пальцы. - Почему? - Согласно легенде, это все, что осталось после того, как Геракл поверг своего врага. - Очень в твоем стиле. - Энид позади нее усмехается. - Мне нравится созвездие Девы. Его нелегко увидеть, но оно прямо над нами. Его легенда чем-то похожа на ту, что рассказывают между собой оборотни — богиня правосудия, как и Леди Луна, в своем время обиделась на людей и ушла от них на небо. - Откуда ты там много знаешь о звездах, Синклер? - Уэнсдей не осуждает. Ей искренне хочется знать, откуда Энид черпает вдохновение. Она бы не отнесла ее к любителям астрономии. Скорее гороскопов. - Скажем так, - грусть в ее голосе бьет не хуже тупого ножа Крэкстоуна в живот. - В свое время, они были единственным, что оставалось со мной до рассвета, пока моя стая охотилась, а я жалела себя и очередную провалившуюся попытку обратиться. Но прямо сейчас, мой безусловный фаворит — Кассиопея. - Почему? - Она напоминает мне о тебе. - Почему? - Она похожа на деформированную букву W,глупышка! - Веселье в голосе Энид заставляет Уэнсдей фыркать и ласково закатить глаза. - Ты напоминаешь мне утреннюю звезду. - Голос Уэнсдей чуть выше шепота. - Почему? - Настает очередь Энид удивляться. - Она самая яркая и красивая звезда на небосводе. - Голос Уэнсдей как обычно не выражает эмоций, но Энид слышит в нем все, что ей когда-либо нужно было в своей жизни. Ее хватка на талии и их переплетенных пальцах немного усиливается. Уэнсдей чувствует, как голова волчицы осторожно касается ее головы, зарываясь в пространство между шеей и плечом. Холодный кончик ее носа осторожно проводит путь от шеи до уха, опускается и заканчивается на ее левой щеке, где Энид оставляет едва заметный поцелуй. Кожа в этой области покалывает, становясь красной. Уэнсдей кажется, что температура ее собственного тела резко возрастает. И это не реакция на ночной холод. Она не знает, как другой человек бы отреагировал в этой ситуации. Как отреагировала бы она сама, будь на месте Энид кто-то другой? Уэнсдей знает, что она тот час бы минимизировала физический контакт, угрожая человеку телесными повреждениями. Но это Энид. Сидеть здесь с ней, вдали от смущающих ее родственников, смертельных тайн и таящихся в ночи монстров, приносит ей прямо сейчас столько утешения, сколько никогда не могло дать писательство. Или ее совершенствующая практика на виолончели. Все бесконечные попытки отгородиться от мира, заняв себя чем-то действительно стоящим — все это меркнет здесь, когда она занимается самым банальным в мире занятие. Детским и глупым. Которое перестает быть таковым, потому что оно с Энид. Человеком, который не стремится переделать ее. Не ломает ее границы. С понимаем относится к любой авантюре и безумию, что способно родиться в ее самых отвратительных и темных уголках сознания. Она видит Уэнсдей насквозь и все равно находится прямо здесь. Держит ее на руках так, словно она самая хрупкая и драгоценная вещь на свете. Уэнсдей с ужасом обнаруживает капли воды, стекающие по ее щекам. То, что она не пытается стереть их, просто прижавшись щекой к щеке Энид, шокирует ее еще больше. Если блондинка и замечает это, то никак не комментирует, за что Уэнсдей будет вечно благодарна ей. Она невольно вспоминает свое не свидание с отвратительным монстр, который обманом привел ее в склеп. Он сделал все так, как хотелось бы ему. Повесил чрезмерно яркие огни и выбрал глупый фильм. Даже принес закуски, которые Уэнсдей с трудом назвала бы аппетитными, а уж тем более подходящими для этого случая. Он сделал все это не для того, чтобы ей было хорошо или приятно. Он сделал это, потому что пытался добиться ее времени и внимания. И скорее всего физической близости. Сделать это, потому что так поступает большинство слюнявых идиотов его возраста, если отбросить тот факт, что большинство из них не имеют психопатических наклонностей и желания убивать людей. Делать все что угодно и говорить все что угодно, чтобы заполучить кого-то, насытив этим действием собственное тело и эго. Она не хочет сравнивать. Это будет чертовски глупо и неправильно, но она сравнивает. Отвратительные привычки умирают с трудом. Энид не тот человек, который бы выбрал столь простое свидание. На крыше нет. Под звездами да. Но, то, что она вообще это сделала, в момент, когда передышка нужна была им обоим, хотя сама Аддамс бы никогда в этом не призналась, говорит о многом. Энид выбрала не самый приятный вид для себя, но самый спокойный для нее. Позаботилась о том, чтобы им обоим было тепло и комфортно. Энид самый ласковый на свете человек. Уэнсдей уверена, что не может в данный момент удовлетворить и половины того, что ей нужно, но она не требует от нее этого. Она уважает ее. Она ценит ее. Она обращается с ней так, словно Уэнсдей самое ценное и светлое, что есть в ее жизни. Это одновременно пугает и захватывает. Сама брюнетка скорее бы отнесла себя к кремню. Отработанному материалу, который нужно использовать, если того требует ситуация. Она не самый желанный партнер и приятный человек. Добрая компания на вечер. Но Энид всегда заставляет ее чувствовать обратное. Уэнсдей кажется, что вместе с этим она открывает в себе новые пределы обожания и преданности к Энид Синклер и бесконечной ненависти к монстру. Любой позитивный образ глупого кудрявого мальчика навсегда заменяется отвратительным холодным психопатом, желающим разорвать ее. Она не даст ему такой возможности. Никогда. Она найдет его и сотрет в порошок. Она отомстит ему за все, что он сделал с Энид. - Все в порядке? - Энид рядом с ней шевелится, чувствуя тяжелую борьбу, прямо сейчас идущую в ее разуме. Уэнсдей не отвечает. Ей кажется, что слова в данной ситуации не смогут выразить и половины того, что она испытывает. Ее тело осторожно разворачивается, так, чтобы оказаться лицом к Энид. Она кладет руки на плечи блондинки. Подтягивает ноги, оказавшись на коленях девушки. Чуть возвышается над ее лицом. Она просто смотрит на Энид. Словно впервые видит ее. Голубые, почти бездонные глаза, смотрящие на нее с нежностью. Может без труда проследить великолепные шрамы на щеке и скуле. Прикоснуться к ним губами, вырвав из блондинки череду удивленных вздохов. Прохладная текстура кожи под ее губами кажется мягкой и нечеткой. Она прослеживает дорожку по ее щеке, бережно уделяя внимание каждому шраму, пока ее губы не оказываются на губах Энид, чтобы прижаться к ним. Ее глаза закрываются и она проваливается в новый для себя мир. Мир, где больше ничего не имеет значения, кроме того факта, что она целует Энид Синклер прямо здесь и сейчас. Их действия идеально синхронизируются друг с другом, что разливается в ее разуме невероятным осознанием — она понимает, почему поцелуи действительно могут быть приятными. Почему ее отвратительные родители не могут перестать совершать их все время. Но прямо сейчас, она не хочет думать о них. Она может открывать в своем теле новые пределы и возможности, но явно никогда не унизит себя до уровня животных инстинктов. И поэтому прямо сейчас становится инициатором французского поцелуя, что явно заставляет Энид странно дрожать под ней, максимально прижав их тела друг к другу. Руки Уэнсдей автоматически вплетаются в светлые мягкие волосы, слегка царапая ногтями кожу головы. Энид отрывается от нее, чтобы сделать несколько вдохов, но она преследует ее, начиная новый поцелуй, что заставляет Энид улыбаться. Через какое-то время, воздух все же дает о себе знать, заставляя голову слегка кружиться от его нехватки. Они все таки разрывают поцелуй, сталкиваясь лбами. Уэнсдей открывает глаза, сталкиваясь с невыносимой нежностью, с которой на нее смотрит Энид. Она слегка потирается кончиком своего носа о ее нос, вызывая на лице провидицы улыбку. Настолько широкую, что мышцы ее щек болят. - У тебя есть ямочки! - Неподдельный восторг в голосе Синклер заставляет ее усмехнуться. Вызывая у блондинки новую волну эмоций. Уэнсдей кажется, что она счастлива. Поистине отвратительно. В хорошем смысле. Примечание автора: окончание трека. Момент длится ровно до того мгновения, как ее уши улавливают вой со стороны болот. Но воет не животное. Воет человек. Вой его пронизан нескрываемым и мучительным горем, словно плачет в ночи женщина, ну руках которой покоится растерзанное дитя. Словно молит она всех вокруг сжалиться над ними, вернув младенца к жизни. Энид рядом с ней замирает. Глаза Уэнсдей темнеют, а брови хмурятся. - Что это черт возьми такое? - Энид шепчет, боясь пошевелиться. В груди Уэнсдей неприятно колет. Так не должно быть. Уэнсдей знает, что это не очередной монстр или угроза. Всего лишь визит Тетушки Ши. Банши, которая время от времени приходит с болот, чтобы предупредить родственников о приближающейся смерти кого-то из Аддамсов. Но Энид не Аддамс. Не по рождению и пока не по фамилии. Хоть и внесла свою кровь в кубок. Вой банши, если ты не из рода Аддамсов, может слышать лишь тот, кому вскоре суждено покинуть этот мир. Она быстро слезает с колен, внутренне проклиная себя за отвлечение. Объясняет паникующей блондинке, что им прямо сейчас ничего не угрожает, но она, к сожалению, вынуждена закончить их отвратительно-великолепное свидание, чтобы навестить родственницу. Энид понимающе кивает, помогая брюнетке собрать с крыши пледы, гирлянды и цветы. Возвращаясь обратно в комнату, Уэнсдей предлагает Энид попытаться поспать, пока она будет отсутствовать. Синклер упрямится, отвечая, что непременно дождется возвращения Уэнсдей. Провидица ласково закатывает глаза, когда видит ее дремлющей поверх черного покрывала, когда Уэнсдей заканчивает одеваться. Она осторожно проводит по ее мягким волосам, убирая их с лица. Ее порыв скорее исходит из импульсов, нежели разума, когда она быстро наклоняется, оставляя на щеке Энид поцелуй. Она шепчет ей: «спасибо», искренне благодаря девушку за все, что она когда-либо делала для нее. Ее сердце колотится в груди, когда она тихо шагает по кладбищу, подняв над головой газовый фонарь. Ее темный плащ развивается на ветру, делая ее приятно похожей на смерть. Уэнсдей покидая пределы поместья, встречая истинную предвестницу смерти на болоте. Где обитает она уже не один век. Женщина выглядит так же, как и в последнюю их встречу. Рыжие волнистые волосы и зеленая мантия, скрывающая лицо. - Мне нужно имя. Внутри нее происходит целый пожар, она скорее проклянет себя, чем позволит кому-то его увидеть. Болотный дух словно нарочно испытывает ее терпение, зависнув напротив хмурой девушки. - Сейчас же. Или следующее, что ты сможешь... Младшей Аддамс не удается закончить угрозу. Наглый дух просто растворяется прямо перед ней. Уэнсдей даже кажется, что она слышит ее противный смех. Она ставит в голове пометку выследить и убить родственницу в другое время. Более спокойное. Когда Энид Сикнлер точно не будет угрожать что-либо в этом мире. Уэнсдей не допустит этого. Никогда. В ночь сеанса Мортиша Аддамс бесконечно любит в этой смертной жизни две вещи: свою семью и спиритические сеансы. Особенно, когда по ту сторону черной пасти смерти появляются два бесконечно дорогих ей человека, любящие ее, как родную дочь. То, в чем ее собственная мать — Флорадора Фрамп, всегда отказывала ей, предпочитая возлагать все надежды на ее сестру Офелию Фрамп. Этот вечер не становится исключением. Напротив, она нервничает больше обычного, ведь им с Гомесом предстоит поделиться с ними необычными новостями. Даже двумя, если ее грозовое облачко решит поделиться с родственниками собственным прогрессом своих отношений с неким красочным и храбрым оборотнем. Этого конечно же не произойдет, но Мортиша всегда верит в худшее. Главный зал наполнен Аддамсами, держащимися за руки для усиления древней магии. Под ногами крутятся призраки, включая печально известную Дебби Аддамс, чей дух в данный момент одержим убийством бывшего мужа — Фестера Аддамса. У нее никогда не получается довести все до конца. К сожалению. Этот сеанс отличается лишь тем, что помимо мести бывшему, она так же пытается вступить в контакт с Энид Синклер, яростно уговаривая ее стать сообщницей преступления, которое помогло бы им обоим похить средства из Хранилища и навсегда сбежать от сумасшедшей семейки. Энид делает вид, что крайне оскорблена тем, что старшая женщина вообще смеет предлагать ей такое. Дух Дебби на мгновение вспоминает свой скверный характер. - Даже я не смогла выйти из этого. Ты тем более не сможешь! - Ее призрачный голос звучит крайне обижено. Точку в длительной тираде ставит внезапный серебряный нож, пролетающий сквозь духа и даже в смерти причиняющий ей страдания. Она искренне желает его хозяину — Уэнсдей Аддамс, поскорее «сдохнуть самой мучительной смертью». Юдора Аддамс, она же Ма ма, самая могущественная ведьма, которую Мортиша когда-либо могла наблюдать сидит рядом с ней, чтобы подбодрить женщину. Огонь в камине яростно горит, а стрелка медленно, но верно подбирается к полуночи. Мортиша делает вид, что увлечена магическим хрустальным шаром, ожидая начала сеанса связи, но ее темные глаза не отрываясь следят за хмурой женщиной, сидящей в гордом одиночестве в углу. Чуткое сердце матери и тонкая интуиция шепчут Мортише, что грядет что-то ужасное. И не в хорошем смысле этого замечательного слова. Что-то, что может нанести семье непоправимый вред. Бывшая носительница фамилии Фрамп всегда слушает духов. Но в этот раз они шепчут ей не вмешиваться, когда хмурая женщина, которую Мортиша знает, как Эстер Синклер, неожиданно встает со своего места, просят поникшуя на мгновение дочь, уделить ей время. «Наедине, пожалуйста». Юная волчица сдувается, но медленно поднимается со своего места. Мортиша внимательно смотрит на свою угрюмую дочь, которая мгновенно поднимается со своего места, чтобы возразить отвратительному оправданию родителя, но Энид жестом просит ее сесть обратно. Удивительно, как преданно ее слушается упрямое дитя горя, послушно опускающееся на свое место, но продолжающее испепелять Эстер Синклер глазами. Если бы это был кто-то другой, Уэнсдей не колеблясь вырвала бы ему язык. На какие чудеса все же способна любовь. Словно по команде, глаза Уэнсдей впиваются в Мортишу, словно она знает, о чем думает смотрящая на нее мать. Ее губы не шевелятся, но она отчетливо может слышать послание: «Ни слова об этом». Голоса в комнате мгновенно стихают, когда часы в гостиной гулко отбивают двенадцать ударов. А значит, пора начинать. Хрустальный шар перед Мортишей загорается голубоватым свечением, прежде чем в нем появятся два знакомых лица. Мортимер и Далила Аддамс. Они восторженно приветствуют живых родственников, уделяя особое внимание Мортише и бледным внукам. Уэнсдей, как и ожидалось, не реагирует на их ласку, мгновенно переводя разговор на важную тему. Будь что-то по-другому, Мортиша бы беспокоилась за нее. - Мы удивлены, что-то кто вообще мог послать в ад за подобным существом. - Некогда ласковый голос Далили Аддамс выражает крайнюю грусть, заставляя бровь ее внучки вопросительно приподняться. - Это существо сущий демон, не иначе. Зверь, не знающий преград и уже тем более пощады. Такого вызывают раз в столетие, ради того, чтобы совершить кровную месть. - Мортимер Аддамс нежно приобнимет свою жену за плечи, надеясь успокоить. - Мы крайне огорчены, что кто-то мог послать его сюда, за вашими головами. - Как его убить? - Голос Уэнсдей нетерпелив. - О, наш дорогой яд, это вовсе не требуется. Зверь исчезает сам, когда выполнит то, ради чего его призвали. - Мортимер искренне улыбается ей. - Или, если до этого момента он сумеет разорвать своего призывателя. Обычно так и бывает в 90% случаев. Вот почему мало кто готов его вообще вызвать. - Далила Аддамс всегда была самой позитивной из Аддамсов. Теперь она вполне может посоревноваться в этом искусстве с Энид Синклер, которая наверняка войдет в семью до следующего рождества. - Где мне найти этого зверя? - Уэнсдей готовится сорваться с места, услышав последний нужный ответ. - Его не нужно искать наш дорогой скорпиончик, он уже здесь. - Далила Аддамс широко улыбается внучке. - Пришел сюда в теле женщины-волка с разорванным лицом. *** Эстер Синклер никогда не отличалась силой или ловкостью. Самая слабая в помете. Девочка в стае мальчиков, под управлением самой властной и жестокой женщины на всем восточном побережье. Эталь — мать Эстер, была уверена, ее дочери никогда не стать чем-то большим, чем просто тихой и кроткой женщиной подле мужа. Эстер положила целую жизнь на то, чтобы доказать ей обратное. Она поклялась себе сделать тоже самое ради своей единственной дочери — Энид. Порой даже ценой ее собственного счастья. Да, она могла быть грубой и критикующей, но она всегда любила дочь. Ее методы не были самыми правильными или добрыми, но они были призваны для ее защиты и из лучших побуждений. Пока Эстер не смогла увидеть, как это по-настоящему выглядит со стороны. Той ночью незнакомый, светловолосый юноша со странным лицом, пообещал вернуть ей лицо, если она сделает сущий пустяк — избавит мир от самого опасного отпрыска, отвратительно влияющего на судьбу Энид. Ну и кое что еще. Самую малость. Станет сосудом для зверя, который не может надолго проникнуть на территорию ненормальной семейки в своем истинном обличье. Она не знает, что это так же подразумевает утрату контроля над телом и действиями. Она все еще там. Все еще внутри. Может лишь безмолвно наблюдать, как ее холодный двойник говорит и проделывает с дочерью все тоже самое, что ранее делала она. Вот только она ранее никогда не замечала боль в глазах Энид. То, как сильно она переживает, когда рассказывает Эстер о своем волке или о планах на будущее. Какую боль ей причиняет постоянная битва между матерью и отпрыском Аддамсов. Которая к слову в данной ситуации является единственной, кто способна спасти ее дочь. Судьба порой такая сука. Она может быть лишена контроля, но она все еще там. Все еще внутри. Поэтому после долгих споров с самой собой, она решает, что ее гордость ценится гораздо ниже, чем жизнь ее дочери. Она делает это. Захватывает контроль, пусть всего на мгновения. Их вполне хватает, чтобы она могла сочинить ту записку на крохотном клочке пергамента и подсунуть ее в карман девушки, которую ненавидит больше всего. *** Светлые брови Энид хмурятся, когда мать ведет ее прочь от дома Аддамсов. В полночь в глухой лес. Она думает, что ее мать порой ведет себя самым странным образом, но это необычно даже для нее. Младшая Синклер знает, что сможет постоять за себя.Какая-точасть ее нежного сердца до конца не верит, что Эстер вообще способная на подобную подлость, чтобы бы попытаться как-то навредить ей посреди ночи в глухом лесу. Все эти домысли разбиваются о реальность, когда из тела ее матери вырывается огромный зверь, яростно рычащий на нее. *** Уэнсдей кажется, что ее тело может предать ее самым отвратительным образом, когда оно ей так нужно. Она бежит по лесу не жалея горящих легких и мышц. В ее голове на повторе крутится только одна мысль. Защитить Энид любой ценой. Она молится всем существующим и канувшим в бездну силам и богам, с мольбой защитить от зла девушку, которая прямо сейчас заключает в себе все самое важное, что когда-либо существовало для Уэнсдей. Любой дурак знает, что такие вещи можно сосчитать по пальцам одной руки. Она не позволит какому-то чучелу навредить ей. Никогда. *** Энид знает, что поворачиваться к любому хищнику спиной — самая дурацкая из всех идей. Он автоматически воспринимает такой субъект, как добычу. Энид знает это, потому что она и есть высший хищник. Стоя в темноте, проседи глухого леса, один на один с неизвестным зверем, который, если верить видениям ее (девушки?) подруги каждый раз убивал ее, она понимает, что паника ее не спасет. Энид проявляет на удивление волевое решение. Разворачивается и бежит в противоположную сторону. Петляет между деревьями, прежде чем спрячется и затихнет за широким стволом. Ее улучшенный слух пытается уловить дыхание и рокот зверя, мечущегося поблизости. Когда ей это почти удается, две холодные ладони опускаются на ее лицо, зажимая рот. Если бы не успокаивающий, и до боли знакомый запах яблок и петрикора, наполняющий ее легкие, она бы кричала прямо сейчас. Уэнсдей позади нее. Уэнсдей здесь. Шепчет ей так, тихо, как только способен ее голос, что им нужно осторожно двигаться в сторону особняка. Энид может лишь кивать, давая понять, что услышала и согласна с планом. Им почти удается пройти приличное расстояние, прежде, чем на их пути появится невысокая фигура светловолосого парня с хмурым лицом. Энид узнает его. Пусть и не сразу. - Ты же не думала, что все будет так просто? - Блондин не смотри на Энид. Его взгляд пронзает провидицу. Уэнсдей как будто теряется на мгновение. Ее поза застывает. Но затем решительно загораживает собой тело Энид. - Далтон? - Энид помнит странного мальчика из городской кофейни. На его лице все еще красуются следы от ее когтей, когда она случайно поцарапала блондина за злые высказывания в адрес ее (девушки?) подруги. - Откуда ты знаешь его? - Настает очередь провидицы удивляться. - Я была в кофейне, где он работает. Боже, почему злодеем всегда оказывается мальчик бариста?! - Энид недоверчиво трет глаза, как-будто может проснуться от этого нелепого кошмара в любую минуту. - Что вы обе несете? - Далтон рычит, уничтожая их взглядом. - Он учился в моей школе. Был капитаном команды по плаванию. А в перерывах между тренировками издевался над моим братом. Конечно же исключительно с командой таких же имбецилов. Никогда в одиночку. - Голос Уэнсдей пропитан отвращением. - Ты напала на меня, психопатка! - Далтон бросается к девушке быстрее, чем Энид может среагировать. Уэнсдей методично отходит на шаг назад, не позволяя Далтону схватить ее за лацканы темной куртки. - Смотри! Смотри, что ты сделала! - Он безумно размахивает руками, указывая на шрамы на своем лице. - Ты сделал это с собой сам. - Уэнсдей не реагирует на его эмоциональный шантаж. - Я лишь показала какими могут быть последствия. Оглушительный рев из чащи леса на мгновение заставляет всех троих обернуться. Он быстро нарастает, словно зверь учуял их и стремительно приближается. - У меня была нормальная жизни. У меня было будущее. Ты отняла все! И теперь заплатишь за это жизнью. Сначала монстр разорвет ее, а ты будешь смотреть! - Травмированное лицо Далтона растягивается в безумной улыбке. - Сам ты бы никогда не смог этого сделать. Поэтому вызвал демона из глубин ада. Трус. - Уэнсдей медленно распутывает головоломку, складывающуюся в голове воедино. - Ты следил за нами. За каждым нашим шагом. Хотел навредить Энид в кофейне в ее первый визит, но тебя опередила свора оборотней. Тогда ты послал мне адрес их трейлера, в надежде, что я устраню препятствие и ты сможешь убить нас обоих. А когда это не сработало, ты призвал зверя растерзать Эстер. Чтобы позже воспользоваться ее телом и подобраться к нам. Одна проблема. Рев приближающегося зверя давит на барабанные перепонки. - Кто бы не помог тебе вызвать демона, явно не сказал, что он попытается освободиться от призывателя в любую секунду, разорвав его тело в клочья. Ты явно не подумал над своей защитой. Хотя бы над банальным кругом. - Он тебе нужен, не мы. - Уэнсдей словно обращается к зверю, который в свою очередь останавливается прямо перед ее хрупким телом. Его яркие, красные глаза на секунду сканируют пространство. Прежде чем он поднимет в воздух толстую лапу с бритвами вместо когтей. Вопреки крикам Энид позади Уэнсдей, лапа не нацелена на нее. Зверь разворачивается, чтобы наброситься на Далтона. Кишки мальчика оказываются вывернутыми из собственного живота, когда в земле вокруг них словно возникает пламя, поглощающее обоих. Еще мгновение, лес и пространство вокруг них наполняется тишиной и тьмой. Энид кажется, что она теряет сознание. Мягкие руки вовремя успевают поймать ее тело, прежде чем оно удариться о лесную подстилку. *** Уэнсдей благодарит всех, кто ответил на ее зов. Сидя возле кровати, на которой лежит спящий оборотень, прямо сейчас пребывающий без сознания из-за вида крови и жесткого убийства на ее глазах, она понимает, что это уже не остановить. Невыносимое и безымянное чувство разливающееся по ее венам, когда она думает или смотрит на Энид. La verdad es que...te quiero. Она говорит это скорее себе, чем кому-то. Впервые и единожды признается самой себе в том, что может чувствовать. Это одновременно наполняет ее и радостью и великой грустью. Она слаба и уязвима как никогда. И ее враги наверняка это знают или узнают в ближайшем будущем. Энид всегда будет иметь на спине мишень. Просто потому что Уэнсдей питает к ней чувства. И хотя личность преследователя раскрыта, а монстр вернулся туда, где ему самое место — в ад. Уэнсдей уверена, что это еще не конец. Что-то подсказывает ей, шепчет через духов в ночи, что-то где там, в темноте, за пределами поместья затаились другие заговорщики, которые ждут своего часа, чтобы нанести удар. Словно в подтверждении ее мыслям, слышит она жуткий вой на болотах. Он нарастает по мере приближения Тетушки Ши к стенам дома, пока ее призрачная фигура в зеленом плаще не материализуется в спальне девушки. - Энид больше не угрожает смерть? - Среда вопросительно смотрит на предвестницу. - Нет. - Тогда о чьей приближающейся смерти ты плачешь? - О твоей, Уэнсдей.