Покинувший отражение

И приснятся во сне огоньки-январи

Апельсиновый снег на твои фонари

Не вернёшь Sorry, стёрли

— … пойдём к Тане, она не горит, так сказать, желанием праздновать на девятом канале. Ей уже отдохнуть хочется, дочки, все дела, но это после курантов. А до курантов — мы сами, ты как, Игорь? — Да я-то не против… А где? Дома? — Не совсем. Хочу кое-где, чтобы похоронить прошлый год. У Жилина праздник отмечался, как по лучшей советской методичке: с ёлкой и подарками, со столом, ломящимся от блюд, с семьёй, с гостями, хлопушками и шампанским, одним словом, действительно отмечался. Повзрослев, братья уходили на ночь к друзьям для единственного действия — употребления водки в олимпийских масштабах, оставляя взрослых развлекаться друг с другом. На этих сборах друзей присутствовал и повзрослевший Игорь, но то, чем он занимался до курантов оставалось загадкой. Игорь с мамой встречал Новый Год в лесу, собравшись у самой старой ели. Им не нужны были ни куранты, ни громкие компании, ни даже гирлянды: ель начинала гореть разноцветными огнями сама по себе, и так же прекращала, стоило только старому году покинуть этот мир. Повзрослев, они отмечали Новый Год каждый раз по-разному: иногда собирали друзей, а иногда и ходили вдвоём к этой самой ели, утомлённые буднями. Иногда приходилось отмечать и на работе, и такие праздники были самыми тоскливыми. В этом же году Жилин явно что-то задумал. — Поясни, — Игорь вынырнул из-под ёлки удивлённый и лохматый, — то есть… Мы всех друзей собираем у Тани, целый день там салаты режем, курицу сторожим, а потом уходим? И снова к ней? — Да, мой хороший, именно так. — Ты чудишь. — А ты — чудо. — Жилин коротко поцеловал Игоря в нос. — Мне просто кажется, я должен это сделать. — Да я ж не против. Только давай не на кладбище? — Да какое тебе, прости господи, кладбище! — Не знаю, ты туда ездишь, как на аттракционы. — Никаких кладбищ, Игорь. Всё. Вылезай оттуда, горит, очень красиво горит!Давай, подавай бантики! Ёлка в их доме была взята прямиком из электрического леса. Каждый год Игорь приносил оттуда дерево, подключая его корни к сети питания напрямую. Ёлка была живой, и пахла, как живая, но была ещё и электрической, поэтому никогда не осыпала свои колючки на ковёр. Гирлянд он тоже не требовала: пару умелых манипуляций, и огонь сами бежали по веткам. Красота, да и только.В том году, помимо традиционных украшений в виде бантиков, шишек и бус, на ёлке возникали цветки лаванды. После возвращения Жилина из леса, лаванда то и дело прорастала в их доме то здесь, то там, дурманя своим запахом, перебивая и ароматические свечи, и парфюм для текстиля. Буйная трава появлялась то у Игоря под каской, то в нагрудном кармане у Жилина, помахивая прохожим фиолетовыми лапками. И Жилину, и Игорю запах приходился по душе, а вот начальству Жилина — отнюдь. Генерал имел сильнейшую аллергию на лаванду, начинал чихать и зудеть так, что не мог не то, что голос повысить, а пробыть рядом с цветущим полковником дольше минуты. Игорь шутил, что это потому, что лаванда отгоняет нечисть. Жилин смеялся, а в душе радовался такому оберегу. Душистый аромат цветов смешался с хвойным запахом, чему Жилин был более, чем доволен: — А пахнет как! Ещё и тараканов отпугивает, ну какая красота! — Кто про что, а вшивый про баню. — Ну Игорь, чего ты начинаешь? Не люблю я их. — Да помню я, помню. Игорь мечтательно осмотрел стены: зашитые гипсом и заклеенные обоями, где-то в своей глубине они так и хранили пули, измазанные в тараканьих кишках. Жилин боялся этих жучков до смерти, до визга, до пальбы в собственно квартире. Жилин очень хорошо стрелял, и совмещённые, эти два факта некогда превратили квартиру в место преступления. С тех пор все тараканы были трижды изведены с помощью скипидара, чем Игорь безумно гордился, а Жилин так и дёргался, стоило ему увидеть на полу что-то, что хоть немного напоминало насекомое. — Игорь, а как ты смотришь на предложение сейчас пойти в душ и потом употребить тазик оливье под шубой под что-нибудь откровенно советское? — Предложение принято, обжалованию не подлежит! Это происходило каждый год, тридцатого декабря, и произошло снова. Но даже соблюдая традиции прошлых лет, в этот раз обоим казалось, что наступает что-то совершенно новое.

* * *

Общим празднованием у Восьмиглазовой Жилин хотел убить двух зайцев одновременно: и помочь подруге с бытом, и, в конце концов познакомить её с Жилой. Чем чёрт не шутит? Таня Восьмиглазова, будучи женщиной роковой, хоть и ласковой, умела преображать мужчин вокруг себя одним только взглядом, а Жила, который с детства уважал только мнение мамы — в момент становился поддатливым, как тёплый воск. Жилин смотрел на эту странную пару с нежностью и радовался за обоих. Он радовался за воплощение в жизнь самой задумки собрать всех вместе, обеспечив уютную атмосферу паноптикума, в котором никто не был один и каждому было уделено соответствующее внимание. А ещё — из толпы легче уйти незамеченным. Уйти вместе с Игорем, разумеется.

* * *

До двенадцати остаются сущие минуты. Игорь сам не понял, как подписался на очередную авантюру, но, тем не менее, послушно стоял рядом с Жилиным на том самом мосту. На мосту, где три года назад чуть его не потерял. Пушистый снег мягко сыпется с неба, подсвеченный редкими фонарями, падает на гладь замёрзшей реки, превращая всё вокруг в настоящую сказку. Жилин смотрел прямо перед собой, спокойно и без тоски. Всё-таки, что-то в нём поменялось, появилась такая идущая ему задумчивость, сменившая собой апатию и пустоту. Не поменялась только привычка ходить зимой без шапки, усугубляя собой неизменный гайморит, но и за это Игорь был благодарен — ему нравилось любоваться висками, покрытыми ранней сединой. — Серёж, зачем мы сюда пришли? — Разве непонятно, хороший мой? Чтобы оставить этот мост в прошлом. — Да уж. Давно пора. И нам, и ещё кое-кому. Ты чувствуешь, что… — Что мы тут не одни? Я это знаю. Убийцы всегда возвращаются на место преступления. Но я тут не из-за него, а из-за нас. Понимаешь? — Понимаю. До наступления Нового Года оставались секунды, и время замирало, и только снег продолжал идти. Никто больше не смотрел ни на морозную гладь реки, ни на снег, освещённый фонарями: двое смотрели друг на друга, держась за руки, и как только настало время загадывать желания, каждый загадал его по-своему: «Я хочу не потерять его»

«Я хочу, чтобы он не потерял себя»

За двумя счастливыми улыбками издалека наблюдали абсолютно чёрные, акульи глаза. Олег приходил на это место слишком часто, и только сегодня всё-таки получил то, чего искал. Он получил подтверждение того, что всё произошедшее было не сном, не бредом и не белой горячкой. Он бы мог радоваться тому, что Жилин остался цел, не сломлен и не одинок, если бы мог дать определение радости, если бы не выжег эту самую радость кокаином. Олег не умел загадывать желаний, поэтому сумел только подумать: «Если он остался жив только из-за моей слабости, то я хочу быть слабым всегда». Или подумал что-то похожее, или не подумал вовсе. Он пригубил чего-то из фляжки и остался наблюдать, незамеченный глазами. — С Новым Годом, Игорь. — С Новым Годом, полковник. Я люблю тебя. Не забывай. — Никогда. А вообще, знаешь, что? — Мм? Жилин тяжело выдохнул, обняв Игоря за плечи. Язык иносказаний был для него чужд, но как будто только так можно было в полной сфере передать, что Игорь для него значит. — Я обещал тебе, что мы не пойдём на кладбище. И, знаешь, если бы не ты тогда — это было бы кладбище. Моё личное. Это всё… Благодаря тебе. Спасибо Игорь. Я… Наверное, я всегда буду в долгу. Что мне для тебя сделать? — Не умирай. Хоть по тупости, хоть по умности. Будь живым. — Ради тебя — всё, что угодно. — Не. Ради себя. Слабо? Жилин снова выдохнул, ткнулся холодным носом в шею Игорю. Они оба знали, что слабо. — Если это твоё новогоднее желание — я постараюсь. И будет не слабо. — Верю, Серёж. Всегда верю. Снег продолжал падать, пока они неспешно шли обратно, в праздник, уют и семейность. Из Олега снег сделал снеговика, смотрящего своими живыми чёрными глазами им вслед.

Орбитальный мусор — предатели, трусы… Мёртвое бессмертие, их вертит, вертит

Вся моя любовь