Двадцать первое Руки дождя

90

      Очередной день выдался весьма насыщенным: торговцы из Вороньей Скалы, желающие успеть распродать всё до начала сезона снегопадов, заполонили деревню. Возле колодца некий данмер торговал снадобьями и засушенными травами, Бальдр показывал эльфам и имперцам всё, что наковал за последние полгода, Дэрвон также вписался во всеобщую суету – резчик охотно продавал свои уникальные изделия и посуду. Кто-то из скаалов предлагал пришлым рыбу и мясо хоркера, одежду и толстую пряжу, которую данмеры всегда покупали и перекрашивали в разные цвета. Мы с Аэтой выставили на пороге нашего дома готовые корзины – и совсем маленькие и большие.       Были среди гостей также и другие – желающие приобрести что-нибудь у скаалов по приемлемой цене. Вигге пристально наблюдал за такими «праздными гуляками», подозревая в каждом из них вора – вальяжно восседая на крыльце Длинного дома, вождь буравил каждого, кто налегке, тяжёлым взглядом.       Моё внимание привлёк один из них – высокий мужчина в тёмном плаще с глубоким капюшоном. Поправляя накидку из волчьей шкуры, он неспешно прохаживался от торговца к торговцу, перекидывался с ними короткими будничными фразами и рассматривал товар.       Подойдя к нам, редгард мельком взглянул мне в глаза и обратился к Аэте:       – Девочка, у вас в доме есть ещё корзины?       – Конечно! – тут же воскликнула она, оживившись. – Вам принести?       Он кивнул.       – Неси сюда все, я хотел бы на них взглянуть.       – Сейчас! Сию минуту!       Аэта бодро подскочила на ноги и убежала в дом.       Мне стоило немалых усилий скрыть приятное удивление и радость от столь долгожданной встречи – я сразу же узнала этого человека.       Назир молча взял средних размеров корзинку и сделал вид, будто внимательно оценивает качество плетения.       – Пожалуй, я возьму это. Сколько с меня?       Он передал её мне, на дне я увидела коротенькую записку, которую Назир умудрился подкинуть незаметно. На кривом клочке бумаги он написал: «… в Тирске. Вечером». Быстро прочитав послание, я подняла взгляд.       – Тридцать септимов. Возьмёте что-то ещё?       – Да. Вот эти вполне симпатичные, – он кинул в выбранную корзину ещё два туеска поменьше, вложенных один в другой. – Ещё подожду девчонку, гляну, что принесёт.       Назир, как обещал, дождался Аэту, оценил всё, что она принесла и выкупил совсем маленький плетёный футляр. Получив сдачу с крупной золотой пластины, редгард молча ушёл, направившись к кузнице Бальдра.       Но у порога дома вождя его остановил Вигге и потребовал показать всё купленное.       Сердце холодным камнем ухнуло в пятки. Неужели норд сейчас раскусит наш план, и всё пойдёт коту под хвост?       Я не могла услышать, о чём они говорили, оставалось лишь наблюдать за происходящим. Пока Аэта показывала корзины любопытствующему данмеру, я украдкой поглядывала в сторону Назира.       Вигге обнаружил записку.       Но, вопреки всем опасениям, он, подцепив пальцами злосчастный клочок, лишь вскинул бровь и озадаченно уставился на редгарда, а тот, рассмеявшись, забрал бумажку и что-то ему сказал. Вождь на в ответ лишь с мягкой улыбкой покачал головой, а Назир, виновато пожав плечами, зашагал к Бальдру.       Кажется, пронесло. Я с облегчением выдохнула, быстро отвела взгляд и схватила одну из корзинок, якобы, собираясь подправить выбившийся из плетения прутик.       Из недр дома раздался приглушённый плач – проснулся Вермунд. Пора его покормить – кивнув Аэте, я забежала внутрь, взяла на руки вопящего малыша и направилась к очагу, чтобы зачерпнуть для него немного тёплого супа из котелка.       Когда Вермунд с аппетитом умял свою порцию наваристого бульончика не без моей помощи, я крикнула Аэту, чтобы та немного отдохнула от торговли и присмотрела за малышом, которого скоро снова надо будет уложить спать.       Сосватав две корзины бесцеремонно покинутому ей данмеру, я настроилась на тяжкую работу – общение с большим количеством людей всегда отнимало у меня колоссально много сил.       Наша плетёнка людям и мерам нравились – к вечеру количество кузовков у крыльца дома заметно поубавилось. Продажи шли бойко, день пролетел незаметно – не успела я оглянуться, как солнце с безразличием к мирским заботам склонилось к горизонту.       Гости из Вороньей Скалы к этому времени покинули деревню. Дэрвон уже лёг спать, я занесла оставшиеся корзинки в дом и сложила их возле лестницы, пересчитала общую выручку – пятьсот тридцать восемь монет, очень неплохо.       – Вермунд спит, – прошептала Аэта.       Девочка тихонько прикрыла дверь в комнату, села за стол, вытянула ноги к очагу и, откинувшись на спинку стула, удовлетворённо прикрыла глаза.       – Твоих сколько будет?       Я вопросительно глянула на неё и звякнула увесистым кошелем с золотом.       – Двести пятьдесят, – выдохнула она, устало гипнотизируя ленивый огонь, обволакивающий свежие поленья.       Получив свою долю, Аэта ссыпала поблёскивающие в свете пламени септимы в холщовый мешочек и спрятала тот под фартук.       О чём-то вдруг вспомнив, она нехотя встала, вытянула из небольшого «кухонного» шкафчика две глубокие деревянные пиалы и ложки.       – Ну и денёк! Я даже о еде совсем забыла, – рассмеялась та. – Не отобедала. Ух, проголодалась!       – Я не голодна, съешь две порции, если хочешь. Растущий организм всё-таки.       Я устало улыбнулась, намекая на явно лишнюю тарелку в руках Аэты, она закусив губу, шумно вздохнула.       – Ты за весь день хоть что-нибудь в рот положи. Совсем ничего не ешь, – настойчиво буравя меня тёмными глазами, девчонка деланно насупилась. – А не то я подумаю, что тебе не нравится моя стряпня, и обижусь!       – Ох, ладно, – вымученно растянув губы в подобии улыбки, я сдалась. – Плесни немножко. Только запомни – дело вовсе не в твоей еде, ты замечательно готовишь. Просто… я действительно не голодна.       – «Не голодна она…» – передразнила меня Аэта и щедро, почти с горочкой, наполнила ещё одну тарелку. – Тебе нужно есть больше… а то зиму не переживёшь.       Глянув на свою порцию, я тяжко вздохнула – выглядела эта гора из бульона и овощей весьма внушительно. Когда я зачерпнула немного моркови и картошки, моему взору предстал огромный кусок мяса.       – Думаешь, я столько съем? Да эту Глотку Мира даже Вигге не осилил бы.       Прыснув со смеху, Аэта пихнула меня в локоть.       – Этот Вигге жрёт, как медведь, твоя «Глотка Мира» ему на зубок.       Отмахнувшись от её вполне весомого аргумента, я принялась за еду. Удовлетворившись тем, что я «вроде бы ем», девочка с аппетитом набросилась на суп.       Вскоре её тарелка опустела. Отложив посуду в кадку, Аэта сонно потянулась и направилась в комнату. Я же честно съела где-то половину того «Эвереста», а когда из-за приоткрытой двери комнаты до меня донеслось мерное сопение Аэты, я накрыла остатки своего неудавшегося ужина деревянным блюдцем и отодвинула пиалу к прохладной каменной стене.       Думать о еде не было больше сил.       «Виртур не примет тебя такую».       В памяти заевшей пластинкой звучали эти слова, небрежно брошенные Вигге неделю назад.       Он стал смотреть на меня по-другому, уже без былого вожделения. Мой дряблый живот вождю явно не нравился, видя моё обнажённое тело, он отводил взгляд, а при постельных утехах стремился перевернуть меня спиной к себе.       Был бы Виртуру на самом деле так противен мой нынешний внешний вид? Неизвестно. Примет ли он меня? Нет… но не потому, что я потеряла упругие девичьи формы после родов.       Я предала его, поддавшись наваждению, вызванному близостью с Вигге.       Вероятно, Викарий уже никогда не простит меня… так пусть лучше думает, что я мертва.       Тихо вытянув из-под кровати заранее подготовленную сумку с вещами, я сунула ноги в меховые унты, накинула на плечи тёплый тулуп скаалов… и ещё один тулуп, мужской. Хоть он и был заметно больше, но надеть его поверх другой шубы оказалось несколько сложнее, чем я полагала.       Выглянув в узкое слюдяное оконце и убедившись, что снаружи никого нет, я сунула подмышку широкие плетёные снегоступы, выскользнула на улицу и сразу же выпила зелье невидимости.

***

      Ночное небо подёрнулось лёгкой белёсой дымкой, разрываемой в клочья безжалостным высотным ветром, проглядывающие сквозь сеть мелких облачков звёзды опалесцировали разными цветами – так преломлял далёкий свет морозный воздух. Под их неусыпным и беспристрастным взором я, осторожно ступая по стянувшей глубокие сугробы корке наста, пробиралась к брошенному старинному залу. Зелье выветрилось, когда среди елей показалась знакомая крыша с выцветшей черепицей, деревянными чешуйками облепившей её чуть округлые бока.       На подходе к этому немного обветшалому Длинному дому я, скинув с ног напоминающие теннисные ракетки снегоступы, залпом осушила небольшую пробирку со снадобьем, заставившим моё тело вмиг сделаться незримым как воздух. Легким движением я медленно приоткрыла незапертую дверь так, будто она сдвинулась от лёгкого сквозняка. Через щель увидела Назира, сидящего на низенькой табуретке возле зажжённой прямо на полу одной единственной свечи, пламя которой едва освещало его немного осунувшееся лицо.       – И половины ночи не прошло, как ты явилась, – усмехнулся он, явно заметив моё присутствие, поднялся на ноги и раскинул руки. – Рад тебя видеть. Я тут за тобой прибрал, проветрил, так что заходи, не бойся – здесь свежо.       Назир, как всегда, слегка навеселе. Говорит так пренебрежительно буднично, словно я не истыканный кинжалом хладный труп тут бросила, а со страху кучу навалила в центре зала. Но эта его особенность вовсе не расстраивала меня.       – Назир! Ты не представляешь, насколько я рада тебе.       Я обняла редгарда, прижавшись к его груди, и облегчённо выдохнула. Подобно спасительному канату, брошенному утопающему, он стал моей единственной надеждой на освобождение. Как фигура из прошлого, он напоминал мне, какой я была, заставлял задуматься о том, какой я могу стать.       Назир ответно обхватил меня руками и легонько похлопал по спине, негласно предлагая отвлечься от сантиментов. Я отстранилась и села напротив на какой-то обнаружившийся поблизости ящик.       – Это всё, конечно, очень мило, но давай перейдём ближе к делу. Кто мой объект? – редгард красноречиво кашлянул и, скрестив на груди руки, смерил меня скептичным взглядом. – Если ты провела Чёрное таинство на Вигге, я скажу тебе нет сразу – идти на самоубийство мне как-то не хочется.       – Нет, Назир, смерть Вигге мне не нужна, – бросила я бесцветным голосом и мгновением позже добавила, – иначе наш с ним общий ребёнок сиротой останется, – сцепив пальцы в замок, я с мольбой взглянула в его непроницаемые тёмные глаза. – Помоги мне инсценировать собственную смерть и сбежать с Солстхейма.       Он с головы до ног окинул меня внимательным взором и с тяжким вздохом покачал головой.       – Ух… задачка, конечно интересная, но ты знаешь правила Тёмного Братства. Я с радостью помогу тебе, но, коль Чёрное таинство проведено, необходимо принести жертву Ситису. А, говоря проще – кого-то убить.       Назир, не отводя от меня глаз, выжидающе замер, я опустила голову и в ответ приглушённо прошелестела:       – Да, убить действительно понадобится, – я больно закусила губу. – Найди кого-нибудь, кто внешне очень на меня похож, невысокую женщину. Можешь немножко проредить одну из тех банд, обосновавшихся неподалёку от Вороньей Скалы, – брезгливо сощурившись, я напряжённо зыркнула ему в лицо. – Убей, изуродуй так, чтобы мать родная не узнала. Брось тело здесь неподалёку, возле поваленного дерева, я потом покажу, где именно.       Я снова прикусила губу – ради побега лишить жизни человека, неповинного в моих неудачах, казалось мне чрезмерно жестоким ходом. Но иного пути я не видела. Если не будет тела, Вигге не остановится, и, в итоге, найдёт меня.       – Вот так дела…       Назир озадаченно хмыкнул. Я стянула с себя полушубки, поставила перед ним объёмную сумку со всем необходимым.       – Вот, я принесла свою броню. Шубка скаалов, – я положила поверх сумы женский тулуп и ткнула пальцем холщовый бок тюка. – Там ещё сапоги тёплые. Переоденешь. И вот это кольцо трупу на указательный палец правой руки не забудь накинуть.       – Пусть это выглядит так, будто «я» сбежала, наткнулась на дикого зверя, и тот меня растерзал… может, даже, немного подъел, – спешно произнесла я, пока Назир оглядывал содержимое принесённого мной «багажа».       – Что ж… это я могу устроить, – в глубокой задумчивости редгард пригладил свою бородку. – Нам как раз ещё одного здешнего товарища заказали – предводителя медведей-оборотней.       – Я его знаю. Однажды встретила их группу, они не стали нападать и предложили мне к ним присоединиться. Может, не…       «Может, не стоит его подставлять», хотела сказать я, но Назир шустро меня перебил:       – Не факт, что в следующий раз всё будет так же, как и тогда. Эти ребята непредсказуемы и совсем себя не контролируют, когда принимают звериное обличие.       Его аргумент живо переубедил меня просить за того берсерка, а Назир, тем временем, продолжил:       – Поскольку они, всё же, остаются людьми, можно подстроить убийство с ограблением. Так ты, не вызвав подозрений, сможешь забрать деньги, кинжалы и прочие свои ценности. А Вигге найдёт «твой» изувеченный труп, сразу поймёт, чьих «рук» дело и, в отместку за тебя оторвав главарю медведей голову, выполнит за меня всю грязную работу.       Он довольно хлопнул ладонями – этот план звучал как весьма действенный.       – Если о ценностях… вот, – запустив руку в сумку, я быстро выудила наручи и показала кармашки со смертоносными стальными звёздочками. – Эти клинки можешь забрать себе как плату за контракт. Я так к ним и не приноровилась, возможно, они понравятся тебе или кому-то другому из Братства. Или попробуй продать, думаю, дорого купят. Я называю их «сюрикены».       Глаза редгарда округлились, а брови взметнулись вверх – его лицо излучало искреннее удивление. Он либо был готов провернуть всё обговорённое безвозмездно, либо, что вероятнее, испытал почти детский восторг, глядя на столь необычное для Тамриэля метательное оружие.       – Вот так да… такие стоят чуть ли не целое состояние, – изумлённо выдохнул он и, быстро взяв себя в руки, деловито добавил, – я знаю того, кто точно оценит их по достоинству.       Пихнув наручи с сюрикенами во внутренний карман плаща, он цепко поймал мой взгляд и, убедившись, что я вся внимание, спокойно отметил:       – У твоего Вигге охотничьи псы, провести их будет сложнее. Мне нужны также твоя нательная рубаха, подштанники и нижнее бельё. И ещё кусок мыла, которым ты моешься.       Эх, Назир! Что ж ты такой невнимательный, подумала я, но от дружеской шпильки решила воздержаться. Кивнув на сумку, тихо буркнула.       – Всё там. И травяное мыло тоже.       – Умница, – редгард одобрительно улыбнулся, подался корпусом вперёд и внимательно глянул мне в глаза, невербально дав понять, что говорить сейчас он будет много. – Значит так, я ещё несколько раз наведаюсь в деревню к вашему кузнецу – он обещал изготовить кое-какие клинки для товарища из Вороньей Скалы, я их посредником вызвался. Когда увидишь меня в шапке с фазаньим пером, знай – всё готово. Ночью беги, как дойдёшь до тела – натри верхнюю одежду и обувь чесноком – так собаки не возьмут след, – он беззвучно усмехнулся. – И, если не хочешь, чтобы тебя вычислили по отпечаткам ног на снегу, там же надень снегоступы, их, кстати, тоже не забудь «очесночить». Встретимся в храме Мирака, я постараюсь договориться кое с кем и достать тебе новые документы. Сейчас с этим строго – отбыть как раньше, представившись на словах, увы, не получится.       Выслушав его, я коротко кивнула.       – И, если это всё… до встречи в деревне.       Назир поднялся, закинул на плечо мою сумку, сложил в мешок шубейку скаалов и направился к выходу. Я, вдруг вспомнив кое-что важное, тронула его за локоть, заставив обернуться и в недоумении вскинуть бровь.       – Хотела поинтересоваться: Вигге ведь нашёл ту записку в корзине, как ты выкрутился?       Выслушав мой вопрос, Назир тихо рассмеялся.       – Так это и не записка вовсе, если разобраться, а клочок из книги «сказания Солстхейма», – уняв смех, он с выражением процитировал отрывок, – «…Мёд реками льётся в Тирске. Вечером норды пьют, ночью – славят собратьев, ушедших в Совнгард…» – а, закончив, рассказал, – Вигге узнал этот текст, а я поведал ему умилительную историю: мол, подарил своей малолетней доченьке книжку, она её не оценила и разорвала несколько страниц, а я, хватаясь за голову и причитая, склеил их, но никак не мог найти один кусочек, который, как оказалось, эта проказница сунула в карман моего плаща, – Назир поджал губы, сдерживая задорный хохот. – Здесь у вас холодно, говорю ему, руки я грел в карманах, потом взял те корзинки, а бумажка, видно, за рукавицу зацепилась и отпала потом, да повезло, мол, что не в снег, – немного отойдя, редгард картинно откланялся, как театральный актёр. – Спасибо тебе, вождь, говорю, смогу теперь восстановить страничку, а не то так бы и продал ваши корзины кому-нибудь в Вороньей Скале вместе с недостающим обрывком.       – Вот так да… – дивясь весёлости Назира и посмеиваясь в кулачок, бросила я.       – Ну, похоже, мозги я ему запудрил, – с лёгкой улыбкой хмыкнул он и склонил голову набок. – Так что? Прогуляемся до того самого дерева?       Возражений с моей стороны не было. Редгард приоткрыл дверь, невольно впустив в помещение промозглую стужу с моря, и использовал свиток с чарами обнаружения жизни – «шпаргалку» наподобие той, что вручил мне Нелот в руинах Нчардака. Убедившись, что возле Тирска никого нет, он коротко кивнул мне и вышел наружу. Я повела его в сторону Камня Зверя, неподалёку от которого и находилось нужное нам место.

***

      Дни ожидания тянулись мучительно долго. Я старалась больше времени проводить на улице, чтобы не пропустить знак от Назира – гуляла с Вермундом, помогала Деору и Фрее с ремонтом крыши их общего дома.       Сегодня небо затянуло тяжёлыми серыми тучами, налетевшими с моря. Грядёт сильная метель.       Редгард накануне приходил пару раз, передавал Бальдру клинки и слитки, шапку с фазаньим пером он надел на четвёртый день. Свой последний визит в деревню Назир нанёс сегодня, когда солнце было в зените и проглядывало сквозь узкие прогалы между тучами, он доставил кузнецу несколько хороших эбонитовых слитков да, распрощавшись, забрал кинжалы из сталгрима и ушёл.       Ждать до вечера никак нельзя, иначе я не успею сбежать до начала метели и тогда весь план порушится, как карточный домик.       Вигге завёл псов в Длинный дом, подальше от непогоды. Из-за приоткрытой двери доносился его строгий голос – всё пытается обучить мелких щенков командам. И хорошо – так он не воспрепятствует моему небольшому путешествию.       Забежав в дом, я закинула в холщовую сумку Несущий смерть, клинок Викария, связку чеснока, кошель с моей долей, честно вырученной за продажу корзин, да все учебники с заклинаниями, чтобы позже повторить уже изученное и попробовать овладеть теми чарами, которые мне пока не давались. Дрожащей рукой написала для Аэты коротенькую записку: «ушла за новыми прутьями, буду к вечеру».       Дэрвон сидел у себя, что-то вырезал из просушенного поленца – сверху доносился шорох и мерный перестук инструментов. Вермунд крепко спал в плетёной люльке. Глянув на него в последний раз, я больно закусила губу. Вигге хотел наследника? Получил. Пусть растит сам. Аэта и Дэрвон помогут ему позаботиться о малыше. Родив, я не смогла стать хорошей матерью, не включился тот самый инстинкт, о котором многие говорят. Даже спустя полгода у меня в голове не укладывалось, что Вермунд – мой сын, подсознательно я воспринимала его как некое беспомощное инопланетное существо, о котором нужно заботиться. «В деревне с ним точно всё будет хорошо», – старательно внушала я себе, как мантру.       Схватив снегоступы и проверив улицу на предмет отсутствия Вигге, я выскочила из дома.       Без оглядки я бежала через старый ельник, судорожно хватая ртом ледяной воздух, пахнущий хвоей с тонкой, почти неуловимой ноткой свободы. Корка наста за последние несколько дней подмёрзла сильнее и сделалась совсем толстой – даже без снегоступов мои ноги не проваливались слишком глубоко.       А добравшись до условленного места, я чуть не потеряла сознание от представшей моему взору картины: разбросанные кишки, изуродованное «медвежьими когтями» лицо, разорванная глотка. В глазах помутнело, а к горлу подступил неприятный ком тошноты. Возле поваленного дерева витал леденящий душу железистый дух крови. Видеть на трупе безжалостно разодранную броню Гильдии мне было жутко, казалось, будто я, как бесплотная душа, смотрю на своё мёртвое тело со стороны.       Быстро отдышавшись, я поспешила отвернуться от столь неприятной инсталляции Назира и дрожащими из-за волнения руками вытянула из сумки чеснок. Ух, и противный же у него запах! Но во имя освобождения на нелюбовь к этому луковичному можно закрыть глаза. Я постаралась почистить его так, чтобы шелуха не осыпалась в снег, щедро натёрла белыми вонючими зубчиками шапку, тулуп, штаны, сапоги и снегоступы. Потратив на это дело чуть больше двух головок, я сунула насквозь пропахшие руки в шерстяные варежки, подвязала к сапогам широкие плетёные «ракетки» и припустила прямиком к Храму Мирака, благо, он обретался неподалёку от Тирска.       Тяжёлые облака сгущались, нависая над севером острова угрожающими тёмными клубами, с неба крупными хлопьями посыпался снег. Немногочисленные белые пчёлки мягко ниспадали на заледеневшие сугробы. А совсем скоро поднимется ветер, завоет меж вековыми елями, закружит позёмку, тучи разродятся обильными осадками и начнётся непроглядная метель.       Благо, пустующая цитадель Мирака уже показалась впереди, до Храма осталось каких-то пару сотен метров. Очень хотелось думать, что Назир уже там.       Нехотя вдыхая ужасную чесночную вонь, я миновала Камень Зверя, из последних сил забежала в гору и остановилась буквально на несколько секунд, чтобы перевести дух. Снег уже нещадно бил в лицо, то и дело норовя залепить глаза. Надеюсь, Вигге не выбежал сразу за мной, и не найдёт меня по горячим следам. Я стянула снегоступы и, держа их подмышкой, кое-как взобралась на леса. Высокие стены защищали центральную платформу с Камнем Дерева от сильного ветра, и, когда я, предварительно осушив последнюю колбу с зельем невидимости, вошла в Храм, откуда ни возьмись сразу же налетел Назир и сгрёб меня в охапку.       – Как же я рад, что ты успела до начала сильной метели! – он уткнулся в ворот мехового тулупа и тут же громко чихнул. – Ух, вот так вонь… вижу, ты очень хотела сбежать, раз истратила на растирание всю связку?       Он промокнул рукавом слезящиеся глаза.       – Не связку. Только две головки.       Я поспешила скинуть с плеч «очесноченный» полушубок.       – Забористый какой. Ну да ладно. – Назир махнул рукой в сторону одной из комнат при входе. – Я принёс тебе одежду на смену, всё своё можешь сжечь вон там, – он указал на один из небольших залов, где над тлеющим очагом висели клетки с древними костями. – Это, как я понял, какой-то зачарованный колодец, жар в нём никогда не утихает.       Назир забрал шубку и снегоступы, намереваясь избавиться от них в том самом зале, который когда-то был, вероятно, пыточной. Я зашла в небольшое помещение со шкафами и раскрыла оставленный там Назиром мешок. Выложила на небольшой расколотый стол плотный тёмный шерстяной плащ с волчьей оторочкой, глубокий капюшон, шарф, тёплые штаны, коричнево-рыжую данмерскую рубаху, простенькие меховые сапоги, чёрные перчатки с подрезанными пальцами, подштанники и льняную нательную накидку. Вся эта одёжа очень смахивала на мужскую. Но выглядели вещи вполне сносно и вроде бы даже в размер.       Хорошо хоть нижнее бельё Назир «разрешил» мне оставить своё – в мешке не было типичных мужских трусов с передником. Усмехнувшись от этой мысли, я стянула уже изрядно надоевшее деревенское платье с несколькими подъюбниками, вязаные кальсоны, унты, всё, кроме исподнего.       Облачившись в новый комплект и приладив к поясу ножны с кинжалами, я сгребла в охапку свои старые шмотки и присоединилась к Назиру в пыточном зале. Оглядев меня с ног до головы, редгард одобрительно кивнул.       – Что ж, с размером я не прогадал, и это радует! Давай сюда своё.       Сбросив всё в пышущий жаром колодец, он поманил меня за собой дальше в Храм. Остановившись в какой-то комнате с длинным столом, мы уселись на скамью, Назир выудил из сумки тонкую слегка потрёпанную книжицу.       – Это твои новые документы, я выкупил их у одного археолога, занимающегося раскопками на кургане Колбьорн. У него там шахтёры мрут как мухи – нордские гробницы полны сюрпризов, знаешь ли.       Я окинула беглым взглядом первую страничку, тихо прочла:       – Боргин Джарт. Бретонец... родился в Скайриме в сто семьдесят втором году четвёртой эры…       Вот как Назир решил поступить – выдать меня за другого человека. Что, если от этого бретонца мне достались не только документы? Я склонилась к подмышкам и принюхалась – вещи, вроде чистые. Воняло только чесноком от моих рук. Прозорливый редгард сразу понял, что меня обеспокоило.       – Великие боги, ты обо мне какого мнения?! – с искренним возмущением воскликнул он и скрестил на груди руки. – Думаешь, я стал бы тратить деньги на засаленный костюм какого-то шахтёра, вероятно, не очень здорового? Их начальник наверняка содрал бы за те тряпки несколько сотен. На вид он тот ещё… аферист, – смерив моё скованное ступором лицо, он тихо рассмеялся. – Короче, расслабь булки – шмотки новые, я купил их в Вороньей Скале.       Услышав его честное-пречестное заверение, я облегчённо выдохнула и усмехнулась, а после, картинно закатив глаза, пихнула редгарда в плечо. Улыбнувшись на это, он быстро вернул себе серьёзный вид, заговорил снова:       – Вернёмся к делу. Боргин – один из погибших шахтёров, прибыл сюда из Скайрима, в Вороньей Скале о нём ничего не знают и, следовательно, заместитель советника не в курсе, что он мёртв. Родственников нет – искать вряд ли будут, – скрестив пальцы, редгард повернулся ко мне. – Значит так, обскажу в двух словах наши дальнейшие действия, а ты слушай меня внимательно. Сильно мести, скорее всего, перестанет через пару-тройку часов, до города будем добираться порознь, – он развернул карту и указал мне одну из точек близ данмерского поселения. – Вот курган Колбьорн, там и работал наш Боргин. Иди мимо, но к лагерю шахтёров не приближайся, в Воронью Скалу прибудешь через южный проход. Я буду ждать тебя в таверне «Пьяный нетч», найдёшь меня на нижнем этаже за дальним столиком. Купи у Гелдиса суджамму и подсядь ко мне. Сделаем вид, что познакомились недавно.       – И ещё кое-что…       Назир извлёк из поясной сумки маленький обоюдоострый ножик и бутылёк с травяным лосьоном.       – Джарт тщательно брил голову. Для чего – не имею ни малейшего представления. Наверно, рано начал лысеть.       Весьма прозрачный намёк был понят мной сразу.       – Ничего, не впервой. Да и волосы – не руки, отрастут, – с безразличием хмыкнула я.       – Ладно… – он смерил меня удивлённым взором. – Думал, ты примешь это намного тяжелее… всё-таки, женщины обычно трясутся над своими волосами. Позволишь?       Я кивнула, Назир встал позади и провёл безупречно заточенным лезвием от лба к макушке, на скамью опали срезанные под корень каштановые и белёсые пряди. Шевелюра у меня была достаточно густая, редгард провозился долго. Когда голову покинул последний волос, Назир натёр кожу лосьоном и тщательно выбрил мелкую щетину, потом нанёс тот же состав снова, чтобы не было раздражения.       Закончив, редгард похлопал меня по плечу, его губы растянулись в лёгкой усталой улыбке.       – Увы, серебряной посуды здесь нет, так что придётся поверить мне на слово: отсутствие волос на голове тебя ничуть не портит. Не будешь много болтать – никто и не поймёт, что ты на самом деле женщина.       Я смешливо хмыкнула – Назир не был бы собой, если бы не одарил меня комплиментом с лёгкой долей иронии.       Тщательно собрав в льняную тряпицу сбритые волосы, Назир ненадолго меня покинул, чтобы сжечь их в том зале с магической жаровней и вскоре возвратиться.       – На вот соль – поможет избавиться от чесночного запаха.       Усевшись рядом, он плюхнул передо мной небольшой мешочек, я, зачерпнув оттуда небольшую горстку, принялась агрессивно растирать сыпучее белое вещество между ладонями. Спустя несколько минут ненавистная вонь наконец сошла на нет.       Редгард зевнул и улёгся на стол, подложив под голову руку. Я окинула отрешённым взглядом своды древней трапезной. С улицы бесплотным отголоском доносился вой метели.

91

      В деревне скаалов спустя два часа после ухода Лилит:       Ветер вихрем закруживал позёмку, смешивал ту с плотным снегопадом, протяжно завывая, проносился между мазанками скаалов, грозя засыпать их по самые крыши. На улице не было ни души, люди уже разбежались по домам.       – Вернулась?!       Вигге широко распахнул дверь и невольно пустил в скромную обитель морозный сквозняк; пытливо оглядел взволнованные лица Аэты и Дэрвона.       – Нет, вождь… возможно, она где-то прячется от метели? – осторожно предположил      Фрей, однако норда его слова не успокоили.       – Нет! Чую я, что-то с ней случилось – тревожно мне, – его полубезумный взор метнулся в сторону. – Я должен её найти! Сейчас, пока не стало слишком поздно.       Вигге стремительно вылетел наружу, твёрдо намереваясь отправиться в эпицентр бури, чтобы вызволить свою женщину из снежной западни.       Убаюканный свистом ветра, малыш Вермунд крепко спал, Аэта выбежала из комнаты и схватилась за тулуп.       Дэрвон в озадаченной задумчивости оглядел её субтильную фигурку.       – Куда ты собираешься, дитя?       – Как куда? К вождю, конечно! – воскликнула она, сунув дрожащие руки в отороченные мехом рукава. – Я должна его остановить, покинуть деревню сейчас – верная смерть. Даже для такого, как он… Уверена, Ли решила где-то переждать до утра.       – Нет, дочка, оставайся-ка ты лучше дома, за малышом приглядывай. А я с вождём поговорю, попробую его упросить остаться.       Фрей накинул на плечи тёплый полушубок и с тяжким вздохом сунул ноги в унты.       Старик успел застать Вигге у порога Длинного дома, норд вывел во двор псов, которых явно не обрадовала его затея выгулять их в такую непогоду.       – Пока следы не засыпало снегом, Флоки и Тим должны найти её, – бросил вождь через плечо и дал им понюхать рукавицы, которые Лилит оставила у него в спальне.       – Вигге, пожалуйста остановись. Лилит – находчивая девочка, не пропадёт. Думается мне, она, всё ж, засела в Тирске. А ты вот рискуешь…       Норд зло рыкнул и отмахнулся.       – Довольно! Я рискую потерять её, потратив время на пустые разговоры. Псы должны её учуять, пока ещё не поздно. Флоки, Тим – след!       Собаки подбежали к порогу дома Аэты и, поводив носами по ступеням, устремились в лес. Вигге побежал за ними, а Дэрвону ничего не оставалось, кроме как пойти за вождём.       Тот, конечно же, сразу ушёл далеко вперёд. Натянув на лоб шапку и вскинув к лицу предплечье, чтобы защитить глаза и нос от снега, старик тяжко шагал след в след, направив взгляд вниз, благо отпечатки здоровенных ног и собачьих лап ещё не занесло.       «Что ж ты сам в непогоду-то попёрся, старый?» – пронеслось в голове у Дэрвона. – «Жизнь тебе твоя не дорога?»       С одной стороны, идти в лес за Вигге весьма скоропалительно. Чем может помочь вождю тщедушный старик? Скорее наоборот – помешать. Вот заплохеет Дэрвону, придётся Вигге спасать его, волочить до деревни на своём горбу. И это в лучшем случае, если оба вместе с собаками не замёрзнут насмерть.       Но есть и другая сторона монеты, он мог помешать вождю уйти слишком далеко и вынудить того повернуть назад, «занемочь» в нужный момент, чтобы Вигге пришлось увести его, а заодно себя и собак в деревню. Дэрвон полагал, что охотничьи ищейки, как бы ни был хорош их нюх, в такую непогоду быстро потеряют след. Начнут бегать кругами возле какого-нибудь дерева, и тогда Фрей быстро догонит их хозяина.       Вдруг произошло то, что заставило Дэрвона замереть на месте, выпрямиться и вмиг пересмотреть свои планы. Монотонный стон пурги разрезал протяжный крик, полный боли и бессильной ярости. Стендарр милостивый, неужели Вигге что-то нашёл? Ответ на этот вопрос напрашивался только один, весьма мрачный.       Вопль вождя прозвучал совсем недалеко, старик прибавил шаг и вскоре увидел их. Вигге, его псов и Лилит… вернее, то, что от неё осталось. За грудиной неприятно закололо, отчего Дэрвон невольно закашлялся.       Какой зверь мог сотворить с человеком подобное? Буквально растерзать в клочья, вырвав из тела огромные куски… и разбросав их поблизости.       Вигге, стоя на коленях перед останками Ли, приглушённо рыдал; переходя на рык, бормотал под нос что-то нечленораздельное.       – Люблю я тебя… ЛЮБЛЮ!.. Оборотни… медведи… треклятые твари! Ари… я… ты пожалеешь, что родился…       Бретонец не понимал, о ком говорил вождь, какого «Ари» подозревал в содеянном. По обыкновению внушительная, как колосс, фигура Вигге сейчас казалась такой маленькой, сгорбленной и беззащитной, словно взрослый мужчина вмиг сделался маленьким мальчиком, которого Дэрвону непреодолимо захотелось утешить.       Разделить с ним боль утраты.       Дэрвон ужаснулся тому, какая участь постигла Лилит. Он всегда верил, что хорошие люди умирают легко, и не понимал, чем эта добрая душа могла заслужить подобное. Старик сокрушённо покачал головой – воля случая вносит свои коррективы, сея среди упорядоченных событий зерно хаоса.       Сегодня утром Фрей старший беседовал с ней, а сейчас – смотрит на её страшно изуродованное бездыханное тело. Внезапность гибели Ли сковала его старое изношенное сердце тупой ноющей болью, а разум упрямо отказывался поверить увиденному и принять её смерть.       Псы улеглись у ног своего хозяина, один, кажется, Тим, – Фрей не особо их различал – мягко тыкался носом в меховую накидку Вигге, пытаясь отвлечь его от тяжелейших переживаний. Глаза Дэрвона защипало, по щеке покатились слёзы.       – Вигге… – старик осторожно коснулся его плеча. – Нам нужно найти укрытие. Отсюда до Тирска ближе.       Норд не отреагировал на его слова, Дэрвон повторил:       – Вигге, переждём ночь в Тирске, утром… будем думать.       – Тирск… – эхом отозвался он и апатично глянул на старика из-за плеча. – Хорошо… но я никуда не уйду без её тела.       Фрей кивнул – тут уж спорить бесполезно.       Вигге скинул плащ, намереваясь уложить в него всё, что осталось от его любимой женщины.

***

      Утром в Вороньей Скале:       – Ах, ты мерзкий с’вит! Кем надо быть, чтобы так извращать нашу культуру?! Насмехаться над честным кропотливым трудом?!!       Я невольно отшатнулась от сухопарого лысоватого тёмного эльфа, невесть откуда возникшего прямо передо мной. Его некогда опрятная одежда износилась и превратилась в жалкие лохмотья. Огромные рубиновые глаза, не фокусируясь ни на чём, блуждали из стороны в сторону, весь вид его кричал о гадкой болезненности. Он щипнул выданную Назиром данмерскую рубаху, мелькнувшую из-под моего плаща. Впав в лёгкий ступор, я не успела понять, что послужило причиной его гнева и как на этот выпад можно ответить.       – Ф’лах, как же я счастлив, что решил прогуляться до причала, – он, угрожающе осклабив свои гнилые зубы, сделал два шага навстречу. – Б’век, где же те великие Мутсера, способные избавить Морровинд от н’вахов? Искоренить чуму! Сбросить вас всех в Намму и сжечь заживо. Заставить страдать так, как страдали мы! Вы, отвратительные…       – Ты, никак, корпрусом переболел?       Данмер затравленно заозирался, ища того, кто посмел его осадить. К счастью, Назир вовремя вмешался – кто знает, что бы взбрело этому психу в голову, и прячет ли он в своих лохмотьях оружие.       Увидев редгарда, тот быстро забыл обо мне и трусливо попятился, а его осунувшееся лицо исказила весьма неприглядная гримаса, в коей читалась яркая смесь испуга и бессильной злобы. Бычить на кого-то крупнее себя, видать, кишка тонка – безумца как ветром сдуло. Прежде, чем скрыться за городской стеной, тот смерил меня взглядом злобного злокрыса.       Назир уже уселся на скамье у борта «Северной девы», застолбив для меня место дорожной сумкой. Когда подошла очередь, Адрил молча проверил «мои» документы и сухо поинтересовался:       – Уже отбываете? Помнится, вы очень хотели здесь работать.       – Хотел. Но ловить тут нечего, – прошелестела я хриплым полушёпотом, стараясь не выдать голосом свою истинно женскую природу.       – Что ж, мне жаль, что на Солстхейме у вас не срослось. Счастливого пути!       Адрил вернул мне паспорт и позволил взойти на борт корабля. Я вложила в жилистую ладонь Гьялунда увесистый мешок с септимами, выданный мне Назиром в Таверне, и, когда моряк пересчитал монеты, уселась подле редгарда.       Дела у Гловера Меллори в настоящее время, видно, шли в гору – после смерти Мирака восстановилась торговля, на остров охотнее прибывали купцы с новым товаром. Кузнец выкупил у Назира сюрикены вместе с наручами аж за десять тысяч золотых. Вот редгард и расщедрился – ещё в таверне, попивая суджамму и немного захмелев, сказал, мол, Боргин, деньги свои придержи у себя, моими монетами с капитаном расплатишься.       Что ж, надеюсь, как пойло выветрится, он не пожалеет о своём решении.       Вскоре драккар «Северная дева» отчалил и покинул Солстхейм. Остров, ставший для меня пристанищем на долгие полтора года. Я вспомнила домик Аэты, саму девочку, добродушного старичка Дэрвона.       И малыша Вермунда.       Глаза стремительно застлала мутная пелена слёз, по щеке скатилась одинокая горячая капля. Спеша скрыть неуместное для образа Боргина проявление слабости, я натянула повыше шарф, в носу тут же стало неприятно влажно.       Я, всё-таки, буду скучать по Вермунду. Он – словно часть меня, навсегда оставшаяся в деревне скаалов.       Назир, заметив перемену настроения, легонько похлопал меня по спине.       – Не думал, куда отправишься, как прибудем? – вопросил он «Боргина», и неловко уложив ладонь на свой затылок, тихо добавил: – Если тебе некуда податься, можешь какое-то время пожить у меня. Найдётся для тебя и кровать, и сундук, быть может, дельце какое.       Намёк Назира прозвучал весьма прозрачно – он предлагает мне вернуться в Тёмное Братство. Но я уже решила отправиться в Коллегию Винтерхолда – необходимо научиться контролировать открытую во мне Богом знаний магическую силу, иначе эта энергия когда-нибудь разорвёт меня на части. Но прямо рассказывать о своих планах сейчас нельзя, и потому я, сухо кашлянув, кратко буркнула:       – Не знаю пока. Надо подумать. Потом скажу.       – Потом – так потом.       Назира мой ответ не расстроил, он флегматично пожал плечами, потянулся и устремил взгляд к далёкому северному горизонту моря Призраков.

***

      В это самое время в деревне скаалов:       Вигге, собравшись с духом, достал из выдвижного ящика перо и плотно запечатанную чернильницу, подготовил лист с орнаментальной окантовкой.       Как же об этом написать?       Ранним утром, как только метель сошла на нет, они с Дэрвоном вернулись в деревню и принесли вместе с бездыханным измученным телом страшную весть.       Вигге не знал, как принято хоронить людей в родных для Лилит местах. По этой самой причине он не стал сжигать её тело в кузнице на случай, если у неё на родине почитается связь души с материальной оболочкой.       Поддерживающие такую концепцию народы верят, что существование духа в загробном мире зависит от целостности физической оболочки в мире живых, что если тело уничтожить, душу там ждёт большая беда.       Он похоронил любимую позади уединённой хижины шамана на окраине деревни, там, где никто не посмеет побеспокоить её вечный покой.       Мёрзлая земля была подобна камню, вырыть приемлемой глубины могилу оказалось очень нелегко даже для Вигге. Закончив с погребением, он сразу же, не растрачивая время на отдых, сел за стол, чтобы написать письмо Викарию.       Вождя снедало чувство вины из-за смерти Лилит, из-за того, что относился он к ней в последние дни с пренебрежением, пытался удержать подле себя силой, не позволяя вернуться к любимому мужчине.       Она пыталась полюбить Вигге, но забыть Викария так и не смогла.       «Я, Вигге Безжалостный, вождь скаалов, приветствую вас, Виртур, Викарий Аури Эля. Пишу вам, дабы сообщить крайне печальную весть. Двадцать седьмого числа месяца Заката солнца нынешнего двести четвёртого года Лилит трагически скончалась в лесу от лап медведей-оборотней.       После победы над Мираком я не позволил ей уехать из деревни и зачал ребёнка, которого она родила десятого Второго зерна этого же года. Я умышленно скрыл от вас правду – хотел, чтобы эта женщина была только моей. Но я не мог заставить её полюбить меня.       Я искренне раскаиваюсь за всё плохое, что сотворил по отношению к ней. Из-за обязательств вождя я, к сожалению, не имею возможности приехать к вам и покаяться лично. В таком случае вы были бы вправе сотворить со мной всё, что угодно – в этот раз я заслужил.       Я намереваюсь отомстить за её смерть, уничтожить вожака медведей и всех его подхалимов.       На этом всё. Передаю поклон Мерсеру от Дэрвона. У него всё хорошо».       Утерев кончик пера льняной тряпицей, вождь закрыл чернильницу и отложил письмо на верхнюю полку стеллажа, чтобы строки как следует подсохли. Гонец должен прибыть со дня на день. Вигге распорядится, чтобы послание отправил вместо него Дэрвон в случае, если не всё пойдёт гладко.       Вигге со злым оскалом взялся за топоры.       – Твоё время пришло, Ари.

***

      В Скайриме спустя четыре дня:       – Ну, куда едем?       Ворчливый извозчик поджал губы – наше с Назиром приближение ознаменовало для него очередную поездку по неприветливым дорогам провинции.       – Я в Винтерхолд.       Кивнув, он перевёл взгляд на редгарда.       – А вы, молодой человек?       Назира такое определение весьма порадовало, он басовито рассмеялся.       – Если это комплимент моей внешности, я вам очень признателен. А ехать мне чуть дальше, хм, – немного задумавшись, он озарённо взметнул указательный палец. – Пожалуй, высажусь неподалёку от фермы Лорея.       – А чего ж не до Вайтрана? – возчик недоверчиво на него покосился. – Оттуда ведь рукой подать.       – Я бы хотел немного пройтись, размять конечности.       Кучер с безразличием махнул рукой, приглашая сесть в повозку.       – Ладно, как скажете. Моё дело небольшое, главное, чтоб денег заплатили. С вас, мужчина, чуть дороже возьму.       Это заявление не встретило возражений со стороны Назира, он отсыпал возчику горку монет, я же в этот раз заплатила за себя сама. Получив деньги и пересчитав их, он присвистнул коню, чтобы тот тронулся с места и потянул за собой наш скромный экипаж.       О намерении посетить Коллегию я сообщила Назиру заранее ещё в «Гнисисе», куда мы зашли перекусить после прибытия в Виндхельм. Он был немало удивлён, узнав, что я теперь, вроде как, магом могу называться. Но из-за отказа вновь присоединиться к Братству расстроился, однако возражать не стал, сказал лишь тогда: «Как знаешь. Заставлять тебя и уговаривать я не буду», да шепнул на ухо: «Если вдруг там не срастётся, провалишь экзамен, или просто захочешь со мной связаться, не обязательно проводить Чёрное таинство. Лучше отправь записку». Он обмакнул кончик вилки в вино и начертал на подобранном с пола обрывке какой-то купчей адрес и имя посредника.       Вскоре, спустя два или три часа, я высадилась в Винтерхолде и распрощалась с Назиром.       Коллегию искать не требовалось, в пострадавшем от обвала городе, похожем больше на маленькую деревеньку, сразу же бросался в глаза и монументальный зиккурат на высокой скале и протянувшийся над пропастью каменный мост, ведущий к его воротам.       Остановившись перед высокой и массивной стрельчатой аркой, венчавшей подъём на мощёную базальтом переправу, я, прежде чем шагнуть на первую ступень, собралась с духом. В животе скрутился колкий комок предвкушения. Не опасение, не беспокойство, а радость и большой интерес к тому, что мне предстоит познать в этих стенах.       Очень надеюсь, что маги из Коллегии примут меня и помогут научиться контролировать собственные силы.       Я сделала первый шаг. Потом следующий. Ещё и ещё. Силясь не смотреть вниз, я дошла до главных ворот крепости, за которыми виднелся большой внутренний двор.       – Путь знаний опасен, а двери не откроются.       Пока я рассматривала башни и огромную статую мага в центре атриума, к воротам, кутаясь в тёплый плащ с козьей опушкой, подошла эльфийка. Её волосы, собранные в два высоких хвоста лениво трепал ветер, а в глазах читалось приправленное опасениями недоверие.       Сердце холодным камнем замерло в груди.       – Вы… больше не принимаете учеников?       Взгляд её вмиг переменился.       – Ох… прошу меня простить – местные норды в последние десятилетия относятся к магам с предубеждением, и поэтому мы не рискуем свободно пускать посетителей, – она не без труда приоткрыла створку ворот, чтобы позволить мне войти. – Конечно же, мы рады видеть всех, кто ищет знаний и готов учиться.       Когда я зашла, кованная створка вернулась в исходное положение – очевидно присутствие зачарования.       – Меня зовут Фаральда, я мастер школы Разрушения, – представившись, она изящным взмахом руки указала в центр атриума. – Дождитесь меня возле фигуры Шалидора, я позову наших учёных-кураторов – они проведут для вас небольшой вступительный экзамен, а после всё вам расскажут и покажут.       Фаральда быстрым шагом устремилась к одной из башен, я обратила взор к величественному изваянию. Возвышаясь над широким резервуаром с голубоватым магическим светом, столбом вздымающимся к небу, маг, запечатлённый навеки в камне, раскинул свои руки, словно это он генерирует сияние над колодцем. Я не могла не восхититься мастерством творца – плащ Шалидора развевался на ветру, резец скульптора словно превратил твердь в податливую ткань. Не исключено, что памятник был создан при помощи магии, что нисколько не умаляет искусности создателя, наоборот – знание множества чар в сочетании с видением прекрасного вызывало уважение.       Устремляя столп магии к небу, Шалидор словно показывал, что благодаря своей силе он властен над всем миром. Вероятно, именно такой посыл и стремился передать автор скульптуры. В этом случае немудрено, что многие норды негодуют – согласно их картине мира магия считается уделом слабаков. А кто захочет склонить голову перед слабаком? Могу предположить, что памятник оказывает гнетущее воздействие на тех, кто склонен мыслить примитивно.       – Вот наш новичок, вверяю его вам, а мне пора в Арканеум.       Сдержанно распрощавшись с коллегами, Фаральда покинула нас.       Она привела троих: худощавого лысоватого мужчину средних лет, одетого в рыжевато-коричневую робу, высокорослую эльфийку в серо-голубой тунике и смуглого лесного эльфа с дерзкой ассиметричной стрижкой… да-да, Энтира.       Тот, конечно же, сразу меня узнал – стоя чуть позади, он скрестил на груди руки и, слегка склонив набок голову, плутовато ухмыльнулся. Все трое кутались в тёплые плащи, такие же, как у Фаральды.       – Что ж, для начала представимся? Я Арнел Гейн, занимаюсь исследованиями в области двемерологии. Пожалуйста, назовите своё имя и расскажите, что вы хотели бы изучать в Коллегии.       Первым со мной заговорил бретонец. Его цепкий взгляд словно обратился куда-то вглубь моей сути, на осунувшемся лице промелькнула тень интереса.       – Меня зовут… Марго. Я хочу в первую очередь научиться контролировать собственные магические силы. Потом – попробовать себя во всех школах магии, и определить, к чему есть талант.       Выслушав мой ответ, Арнел задумчиво нахмурился.       – Многие поступающие к нам рассуждают так же. Вы не рассматриваете в будущем исследовательскую деятельность?       – Хм, думаю, рассмотреть стоит. С моей магией не всё просто…       – Ха-ха, а мне вы, помнится, представились другим именем.       Энтир вклинился в разговор, беспардонно перебив меня. Его тёмно-карие раскосые глаза с хитрым прищуром скользнули по моему лицу.       – Вы что, знакомы? – с долей скепсиса протянула эльфийка.       С недоверием глянув на меня и на него, она поджала губы и откинула с плеч тяжёлые светлые волосы.       Ухмыляющийся босмер не спешил отвечать ей – вероятно, ему стало любопытно, какую версию выдумаю я. Ведь рассказывать прямо про Карлию и Гильдию воров – как минимум, глупо.       – Да. Мы… в таверне познакомились.       Услышав меня, магичка разочарованно вскинула бровь. Может, она ждала какую-то невероятную историю?       – О да. Тогда мы… замечательно провели время, – лукавая улыбка Энтира стала шире.       Да уж – я была при смерти, а он доставал меня с того света, залечивая распоротое кинжалом горло. Действительно, такое трудно забыть.       Но он, чёрт бы его побрал, произнёс это уж больно елейно. Так ведь все будут думать, что мы с ним переспали. Идиотских слухов мне ещё не хватало…       – М, дайте-ка вспомнить… нет. Вы были пьяны. Мы только мило побеседовали, а потом я уехала.       Моя попытка выкрутиться хитрого мера только позабавила.       – Обманула меня и исчезла без следа, – он ехидно усмехнулся. – Ох, уж эти женщины.       – Может, мы перейдём к делу? – раздражённо бросила эльфийка и плотнее запахнула плащ, пряча руки от холодного ветра.       – Да, Нирия, лишние сантименты нам ни к чему, – Энтир мотнул головой в сторону массивной двери позади статуи Шалидора. – Пройдём в Зал Стихий и посмотрим, что умеет наша новенькая.       Все с ним согласились, мы наконец-то зашли в башню. Тот самый зал отделяли от небольшого коридора-предбанника кованные ворота, само помещение впечатляло – высокий сводчатый потолок и большие окна дарили ощущение возвышенности и сосредоточенности, колодец с магическим светом, почти такой же, как у подножия скульптуры во дворе, был центром Зала и, судя по исходящему от него теплу – играл роль греющего очага.       – Что ж, Марго, вы, так я понял, уже знаете несколько заклинаний? – поинтересовался Арнел, встав напротив меня.       – Да. Знаю пламя, молнии, огненные стрелы и ядовитую руну. Пыталась изучить лечение, призыв кинжала и каменную плоть, но безуспешно.       – Ядовитая руна и призыв кинжала?       Энтир в смятении вскинул бровь.       – Купила их у одного колдуна Телванни, – пояснила я, закусив губу от волнения. – Он сам их разработал.       – Занятно… продемонстрируйте, пожалуйста, руну – попробуйте наложить на эту печать.       Эльф указал себе под ноги, на большой металлический медальон с барельефным изображением глаза и расходящимися от него лучами, отдалённо напомнившими мне лезвия отданных Назиру сюрикенов.       – Мне… нужно вспомнить, как она выглядит.       Я, пошарившись в сумке, выхватила нужный том с заклинанием.       – Конечно, мы дадим вам время, – участливо отозвался Арнел.       Оживить в памяти образ сложной магической фигуры с обилием символов оказалось проще и быстрее, чем предполагалось. Я призвала магию, охотно хлынувшую к ладоням с приятным покалыванием, руна зелёным росчерком отпечаталась поверх медальона.       – Любопытное явление, – Арнел с интересом вгляделся в ядовитый узор на полу. – Этот маг Телванни, определённо, большой специалист в своей области.       Энтир, метнув в мою руну огненный шарик, заставил её разрушиться.       – А теперь покажите что-нибудь из традиционного, например, огненные стрелы.       Босмер кивнул на ту же печать с глазом.       – А она не… расплавится?       Мой вопрос заставил его расхохотаться.       – Ах, какого высокого мнения вы о своих силах… что ж, это похвально, – посерьёзнев, он добавил. – Но, нет, не расплавится – от любой магии её защищает сильное зачарование, впрочем, как и все остальные напольные печати в Коллегии.       Ладно, в таком случае, я покажу им стрелы, благо, силы в запасе ещё имелись. Воспроизведя в уме нужные слова, я почувствовала, как от сердца к ладоням устремилась волнительная энергия, требующая немедленного высвобождения. На кончиках пальцев заплясали озорные огоньки, сконцентрировав заклятье, я метнула его в центр печати. Ударившись о металл, пышущий жаром шар распался, отметив литую поверхность чёрным пятном копоти.       Голова предательски закружилась, потемнело в глазах – я вложила в один заряд слишком много магии и сейчас едва стояла на ногах.       – Что?.. – оторопело выдохнул Энтир, глядя на отпечаток моего заклинания. – Ладно, признаю, сила, действительно впечатляет. Как правило, заклинания не оставляют на медальонах каких-либо следов.       Арнел и Нирия в немом изумлении переглянулись. Пока я приходила в себя, учёные не проронили ни слова.       Первым заговорил бретонец:       – Кажется вы вскользь упомянули, что с вашей магической силой что-то не так, вы… хорошо себя чувствуете? Сможете рассказать об этом подробнее?       От его внимания, конечно же, не ускользнуло моё неважное состояние.       – После создания огненной стрелы у меня возникла сильная слабость, головокружение, потемнело в глазах. Но сейчас мне чуть лучше.       Я набрала в лёгкие побольше воздуха, готовясь в общих чертах поведать о злоключениях, связанных с открытием магических способностей. Упоминать Мирака и нашу с ним битву в Апокрифе, пожалуй, не следует – иначе будут считать меня выскочкой.       – Думаю, стоит начать издалека – один сведущий человек помог мне освоить пламя, но мои чары по неясным причинам были очень слабыми. Позже другой специалист заметил, что магической энергии во мне много, но что-то мешает сотворять заклинания в полную силу. Поиски ответов на некоторые вопросы привели меня в Апокриф, где я повстречала Хермеуса Мору. Он сказал, что во мне психологический барьер, не позволяющий нормально колдовать, и согласился снять его в обмен на некоторые сведения. Бог знаний был готов научить меня контролировать эти силы, но я отказалась – в вопросах сделок с ним заходить слишком далеко опасно. Позже один шаман рассмотрел мои энергоструктуры и обнаружил, что у меня нет связи с Этериусом, как у всех магов и обычных людей. Исходя из его слов, пришла к выводу, что в магию как-то преобразуется моя жизненная сила. Вариант, что меня сильно изменил Хермеус Мора отпал – шаман утверждал, что след его влияния был очень слабым… ну вот, собственно, и вся история.       Арнел слушал меня с большим интересом, когда я закончила, он продолжал молчать, обдумывая мои слова. Энтир, как оказалось, соображал куда быстрее.       – Да-а… История ваша, действительно, что-то из разряда фантастики, – протянул он, потирая бритый подбородок. – Итак, что мы имеем: после сделки с Князем судьбы вам открылась возможность использовать магию, но вы не в состоянии контролировать силу создаваемых заклинаний, а, поскольку в магию преобразуются ваши жизненные резервы, вы рискуете погибнуть. Также остаётся открытым вопрос высокой степени разрушительности вашей стихийной магии и отсутствия связи с Этериусом. Что ж, – Энтир, потёр ладонями и шагнул ближе. – Позвольте нам взглянуть на ваши, как вы выразились, «энергоструктуры».       – Я рассмотрел, – тихо буркнул Арнел, привлекая к себе всеобщее внимание.       Оказывается, пока Энтир языком чесал, он уже изучал мою энергию.       – Связи с Этериусом, действительно, нет, скажу даже больше, её никогда и не было – вы, Марго, обладаете такими структурами с рождения. Резервуар для магии имеется, но он пуст, а когда вы прибегаете к помощи чар, ваши жизненные силы поступают в этот резервуар через тонкий перешеек и преобразуются в магическую энергию, – он хмыкнул и расстроенно покачал головой. – Длительное использование заклинаний приведёт к вашей смерти, этот фактор обуславливает изначальное наличие сдерживающего барьера в том самом перешейке. Грубое вмешательство Хермеуса Моры привело к исчезновению части естественной для вас внутренней системы. Ваш случай стоит исследовать, в первую очередь, лично вам. Исследовать и определить стратегии использования ваших сил.       Арнел вынес свой вердикт – косвенно, он за то, чтобы принять меня в ряды учеников Коллегии.       – Ха, а ты зря времени не терял!       Энтир по-товарищески пихнул коллегу в плечо.       – Не верите – взгляните сами, – чуть насуплено бросил Арнел и посторонился.       Мер, подойдя ко мне ближе, быстро удостоверился в правдивости слов двемеролога.       – Нирия?       Приглашение Энтира она восприняла резким отказом – отшатнулась, скованно скрестив на груди руки.       – Я ему верю, – холодно бросила эльфийка.       – Что ж… – Энтир снова глянул на своих коллег, его взор остановился на бретонце. – Арнел, вы согласны взять на своё попечение новую ученицу?       Лёгкое замешательство вмиг сменилось сияющей улыбкой, Гейн воодушевлённо произнёс:       – Конечно! Я буду рад иметь дело с Марго – думаю, мы быстро найдём общий язык, – немного помявшись, словно спрашивая разрешение, он добавил, – Если вы позволите, я также смогу подробнее изучить ваш, Марго, необычный случай.       – Хорошо! Вам, Марго, жизненно важно получить реальные знания, – мер с долей язвительности выделил моё имя, как бы упрекая за обман; вернувшись к теме, добавил, – уверяю, Арнел охотно поможет вам во всём, что непосредственно касается обучения, – торжественно выпрямившись, он с радушно взглянул мне в глаза. – Вы приняты! Добро пожаловать в Коллегию Винтерхолда.       Ура! Мои губы сами растянулись в счастливой улыбке. Сердце в груди словно подпрыгнуло к небесам – стоило огромных усилий сдержать обуревающий меня восторг.       – Полагаю, теперь я свободна.       С безразличием кивнув товарищам вместо прощания, Нирия лёгкой поступью устремилась во двор.       А я для неё будто пустое место. Да уж – ну и характер. Надеюсь, она здесь ничего не преподаёт… хотя одной только Нирии будет недостаточно, чтобы заставить меня передумать здесь учиться.       Бросив вслед ей мимолётный взгляд, Энтир решил добавить несколько слов в довершение сказанного:       – Арнел проведёт небольшую экскурсию, расскажет, что к чему, предоставит вам форму первокурсника и покажет, где вы будете жить. А я сообщу мастеру-волшебнику о поступлении нового ученика, позже, – он цепко глянул в лицо Арнелу. – Подготовим отчёт о вступительном экзамене.       Эльф покинул зал и постучался в правую дверь от выхода.       – Марго, позвольте в первую очередь продемонстрировать вам Арканеум – гордость нашей Коллегии. Это библиотека и комфортный читальный зал, располагается прямо над Залом Стихий, прошу, следуйте за мной…       Арнел бодрым шагом устремился к левой двери, я с воодушевлением поспешила вдогонку.       Как же здорово, что меня приняли в Коллегию! С плеч, словно свалилась огромная скала – груз прошлого. Казалось, что сегодня жизнь разделилась на до и после.       Прощай, Лилит, и здравствуй, Марго.       Предвкушая волнительный опыт грядущей трансформации меня в кого-то лучшего, я вместе с Арнелом поднялась в Арканеум.

***

      Благая земля, спустя месяц:       Взгляд Виртура бегло скользил по выведенным вождём скаалов строкам и становился всё мрачнее.       Письмо выпало из ослабших пальцев, изящно приземлилось на древнюю плитку.       Сердце Викария разрывали противоречивые чувства. Бессильная ярость из-за обмана Вигге, возжелавшего удержать Марго и зачавшего ей дитя. Фрустрация от невозможности повлиять на события или обратить их вспять.       И глубокое горе, вызванное известием о гибели любимой!       Он, узнав, что Лилит выжила после боя с Мираком, словно обрёл её вновь. И тут же потерял, когда прочёл о трагично закончившемся столкновении с медведем-оборотнем.       Неспроста тогда Виртур так отказывался верить в первое послание вождя. Он должен был отправиться на Солстхейм, убедиться во всём лично и забрать любимую!       Но всё свершилось по-другому.       Ему хотелось кричать, рвать на себе волосы, колотить себя по лицу… спрыгнуть с балкона. Но бытность Викарием накладывала на него груз многих обязательств, в том числе необходимость держать лицо даже в сложных жизненных обстоятельствах.       Виртур обессиленно сполз по парапету и осел на пол. Желудок скрутило гадким спазмом, за которым неизбежно последовал приступ рвоты.       Глаза застлали слёзы, в носу мерзко щипало от едкого желудочного сока.       Подавляемые переживания вылились в физиологическую реакцию.       Но все эти мелкие неудобства ­– ничто по сравнению с сильнейшей болью, поразившей его сердце и душу.       – Викарий?.. Виртур, что произошло??       Мерсер, словно почуяв неладное, примчался на балкон Храма и, увидев Викария в таком виде, источавшем уязвимую болезненность, не на шутку перепугался.       – Я получил письмо от Вигге… – глядя в пустоту, еле прошептал он на выдохе. – Она умерла.       Виртур едва слышно всхлипнул, Фрей подобрал с пола лист пергамента и быстро прочёл печальное послание.       – Подонок, – тихо обронил он.       Мерсер мрачно нахмурился, из глаз его покатились слёзы.       – Надо бы смотаться на Солстхейм. Как же руки чешутся выбить из этого норда всю дурь.       – Не стоит… – сипло шепнул Викарий и поднялся на ноги.       – Тогда… помолимся Аури Элю?       Предложение Фрея нашло отклик, Виртур кивнул, безмолвно призвал бретонца опуститься вместе с ним на колени и сложить ладони, устремив взгляд к бескрайнему небу.