Двадцать первое Руки дождя

88

⠀⠀⠀Очередной день в деревне скаалов начался рано – все жители готовились к грядущему празднеству. Женщины кухарничали, мужчины сколотили длинный стол и скамьи, разобрали рыбный прилавок, дабы освободить больше места для гуляния. ⠀⠀⠀Месяц Второго зерна даровал Солстхейму благоприятную погоду, поэтому праздник было решено отмечать под открытым небом. ⠀⠀⠀       Дэрвон в качестве подарка вырезал из сталгрима два красивых амулета, а из простого серого базальта – изящный подсвечник с объёмным филигранным орнаментом, символизирующим рождение новой любви. ⠀⠀⠀Два сердца, стремившиеся друг к другу всю зиму, этой весной, наконец, должны были слиться воедино – месяц назад Деор сделал Фрее предложение, и та с радостью согласилась.       Смерть отца и предательство Вигге оставили в душе молодой шаманки глубокую рану – случайно увидев нас с ним в Длинном доме, она отринула чувства к вождю и, когда с Мираком было покончено, сразу же расторгла помолвку, да в слезах швырнула подаренное нордом кольцо ему под ноги. Вигге хотел удержать её подле себя силой, ещё на пути к Телванни он прямо мне заявил, что собирается это сделать, но в действительности, глядя в полные слёз глаза Фреи, вождь не смог проявить жёсткость и отпустил её. Почему? Наверно, по-настоящему любил её и потому боялся причинить ещё больше боли.       Был ли он расстроен, злился ли, понять не представлялось возможным – Вигге умел держать лицо в сложных жизненных ситуациях.       О поверженном Драконорождённом напоминала лишь диковинная позолоченная маска, которая каким-то неведомым образом очутилась у меня в руках, когда мы с Вигге возвратились на Солстхейм, хотя я точно помнила, что никто из нас не подбирал её. Возможно, это был подарок от Хермеуса Моры за то, что мы помогли ему прищучить отступника.       И вот, Мирак умер, но его террор не прошёл бесследно – скорбь о погибших оставила в сердцах скаалов неизгладимый след. Каждый справлялся с горем как мог.       Фрея и Деор же нашли успокоение в обществе друг друга. Благодаря ему шаманка преодолела уныние, забыла Вигге и вернулась к нормальной жизни. По вечерам они подолгу беседовали в доме Деора, иногда о чём-то громко спорили, но не ссорились, а временами с улицы можно было услышать заливистый смех Фреи. Она помогала овдовевшему мужчине поддерживать дома порядок, а он, в свою очередь, законопатил все щели в шаманской хижине и подлатал крышу.       Сделав друг другу предложение, обменявшись помолвочными кольцами, новоиспечённые жених и невеста преодолели череду обязательных обрядов-испытаний: вдвоём нырнули в ледяное море за особой полосатой раковиной с розовой жемчужиной, потом их, закопанных в снег по пояс, атаковали деревянными мечами шесть мужчин из племени во главе с Вигге. Били они не всерьёз, конечно же. Деор и Фрея отразили все удары, защитив друг друга. На следующий день они прыгали через высокий костёр, выковали вместе кинжал в подарок их будущему чаду. А после возлюбленные отправились в паломничество к Камням-хранителям, чтобы возложить у подножия каждого хлеб и молоко в дар для Всесоздателя. И вот вчера они, наконец, вернулись.       Завтра утром Деор и Фрея обвенчаются.       Мы с Аэтой и другими ребятишками развесили по всей деревне гирлянды из ярких флажков, на которые ушёл целый отрез купленной в Вороньей Скале данмерской ткани, из еловых лап и веточек снежноягодника мы наделали венков и прочей мишуры, украсившей дома, кузню и праздничный стол.       Вигге просил меня не усердствовать с работой, посидеть у камина, отдохнуть, но мне очень хотелось помочь остальным с приготовлениями. Дома не хватало воздуха, на скамье у крыльца я вырезáла по шаблону те самые флажки и перебирала принесённые детьми из леса еловые ветки да немного колючие букеты с жёсткими листочками и кисловатыми красными ягодками. А размещением декораций малышня занималась уже самостоятельно – я ничем не могла им помочь, таская под сердцем огромный живот.       Беременность.       Когда связанные с Мираком злоключения прекратились, Вигге не отпустил меня. Буквально на следующий день он объявил о моей беременности, о коей ему сигнализировал особый амулет из арсенала шамана – камень в серебряной оправе мигнул ярким красным огоньком. Норд отправил Викарию обезличенное письмо «от вождя скаалов», в котором сообщил о моей гибели от рук Мирака и возвестил о победе над нерадивым отступником. Сил на возражения и сопротивление заточению у меня попросту не было – ледяной крик Мирака спровоцировал тяжкую болезнь, а непростой перелом запястья только усугубил и без того отвратительное общее состояние. Я могла лишь уповать на то, что ослабленный организм избавится от приплода самостоятельно, или… что этот ребёнок от Викария.       После выздоровления выкидыш не случился, и осталась только одна надежда. Я рассказала о своём предположении Вигге, он не разозлился и пообещал отправить меня на Благую землю в сопровождении Дэрвона, если я рожу остроухого малыша.       Вождь чрезвычайно опасался, что я попытаюсь вновь переместиться в Апокриф и связаться там с Хермеусом Морой. Он отнёс Нелоту Чёрную книгу, принадлежавшую Мираку и запретил мне покидать деревню без его сопровождения.       Боялся он не зря – в первые несколько дней после выздоровления меня одолевали беспокойные сны – сам Херма Мора являлся ко мне, протягивал свои щупальца, желая забрать меня в Апокриф. Через сон я пыталась прикоснуться к нему и невнятно повторяла его имя: то значило, что мне действительно хотелось увидеть Бога знаний вновь и попросить его исполнить обещанное – даровать мне контроль над собственными магическими силами. Когда он полностью убрал мистический барьер, мои заклинания начали отнимать слишком много энергии. Во время битвы с Мираком я использовала почти все свои силы и изрядно ослабла, поэтому восстановление после воздействия морозных чар далось мне нелегко, также я связывала с магией резкое появление новой седины, теперь бесцветные пряди лежали у висков широкими лентами.       Как отметил в своё время Сторн, сотворение заклинаний задействует резерв моих жизненных сил, по этой причине волшебствование делалось для меня смертельно опасным. Колдовать снова было попросту страшно – любые созданные мной чары могли запросто лишить меня жизни, окажись они слишком сильными. На время беременности я решила отречься от магии, Фрея согласилась помочь мне с изучением приобретённых у Талваса томов Восстановления и Изменения, когда ребёнок родится.       Беременность преподнесла мне много сюрпризов – сердце едва справлялось с возросшей на организм нагрузкой, мне стало сложно находиться в замкнутом помещении из-за нехватки свежего воздуха. Но, как только обозначился живот, Вигге словно подменили, он начал запирать меня дома, чтобы усмирить собственный страх за мою жизнь и жизнь нерождённого дитя, а на все увещевания только отмахивался.       Успокоить его и уговорить смягчиться смог один приезжий учёный по имени Тарстан, которому норд помогал с исследованием расположенной неподалёку гробницы некоего драконьего жреца. Я не слышала их диалога и не могу сказать, как именно тот исследователь смог убедить Вигге, но тогда вождь сразу же отдал ключ от двери и позволил мне покидать жилище в сопровождении Дэрвона или Аэты.       Жилище, ставшее для меня новым пристанищем?       Когда Ослаф и Финна погибли от лап луркера, их дом опустел. Чтобы Аэта не осталась одна, Вигге повелел нам с Дэрвоном заселиться к ней и помогать по хозяйству. Я расположилась вместе с девочкой в её уголке под лестницей на первом этаже, Дэрвон заселился в большую спальню наверху. Родительское ложе Фрей старший распилил надвое, приколотил недостающие боковины и ножки, одну из получившихся односпальных кроватей спустили вниз для меня, а вторую Дэрвон поставил у стены, освободив часть комнаты для рабочего стола и стеллажа с инструментами.       На заднем дворе, защищённом от ветра и непогоды высокой отвесной скалой, был небольшой огород и хлев, в котором жили три козы. Аэта научила меня доить их, и каждое утро я, пока могла, занималась этим, потом разливала свежее молоко по крынкам для всех жителей деревни. Весной и летом мы с Аэтой несколько раз стригли их густую шерсть и передавали ту местным прядильщицам, чтобы они крутили плотные нити и после вязали для скаалов тёплые вещи.       Девчонка также показала мне, как плести корзины, скучать не приходилось – вместе мы ходили к лесному озеру за подходящими прутиками и потом кучу времени проводили у домашнего очага за работой. Скаалам наша плетёнка нравилась. Аэта вместе с Бальдром и Деором раз в неделю отправлялась в Воронью Скалу торговать, а полученную выручку мы с ней честно делили.       А ребёнок, тем временем, активно рос, живот становился всё больше, а в глубине сознания всё сильнее крепла мысль, которую я боялась принять – этого малыша, наверняка, зачал Вигге. Ещё зимой Фрея гадала на костях и Всесоздатель ниспослал ей видение, предрёкшее скорое рождение сына у вождя. Я не хотела верить в то предсказание, но последняя надежда безвозвратно растаяла – чадо не от Викария.       Носить этот огромный живот в последние несколько недель стало невыносимо, мне хотелось уже побыстрее родить и отдохнуть. Спокойно поспать в любимой позе, в конце концов. И сам малыш, похоже, с нетерпением мечтал вылезти наружу – толкаться стал так сильно, что мне было даже немного больно и страшно – казалось, что он вот-вот разорвёт мои внутренности. В ужасе я плакала и забивалась в тёмный угол в комнате за шкафом – только так ребёнок успокаивался и, быть может, засыпал.       В дневное время я старалась по мере возможности больше двигаться – помогала с уборкой, под неодобрительные взгляды Вигге, часто навещавшего меня в доме Аэты, выходила на длительные прогулки по деревне. Так я надеялась спровоцировать роды – по моим приблизительным подсчётам, время уже пришло.       Закончив с украшением улиц и отпустив ребятню по домам, я и сама, с трудом поднявшись со скамьи, зашла в проветренное помещение – весь день дверь дома была открытой. Подготовив на завтра тёплый кафтан, шапку и широкий шарф, чтобы подвязать тяжёлое пузо, я твёрдо решила вместе со всеми отправиться к Камню Ветра, где Деор и Фрея, преподнеся ещё один дар Всесоздателю, наконец поженятся. Вигге, глядя на мои сборы, лишь с тяжёлым вздохом махнул рукой, мол, «устал я с тобой спорить, бесполезно».       Что ж, утро вечера мудренее – как знать, возможно завтрашняя вылазка поспособствует скорейшему родоразрешению.       

***

      Камень Ветра нерушимой твердью возвышался над редким ельником, скаалы постепенно стягивались под его сень, а уже присутствующие с нетерпением ждали появления жениха и невесты.       На небольшом столике возле резервуара с водой у основания Камня Дэрвон разложил всё, что потребуется для ритуала бракосочетания: на расшитом красными нитями льняном полотенце обретались клятвенные амулеты из сталгрима, которые он вырезал сам, рядом на металлической подставке покоился рог благословения, чуть в стороне – бутылка свежего мёда, да миска зерна.       Вигге отвернулся к священному обелиску и, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, перечитывал старую книгу об обрядах. Я подошла к вождю и осторожно тронула его за предплечье, Вигге нахмурился, но увидев, что именно я его побеспокоила, смягчился.       – Всё в порядке? Хорошо себя чувствуешь?       Он мельком глянул мне в лицо.       – Да, всё хорошо, – я, стремясь успокоить молодого вождя, мягко пригладила мех на его накидке.       – Как ты? Нормально?       – Если бы! – он нервно хохотнул. – Мне сейчас людей надо поженить. Волнуюсь, знаешь ли.       – Не переживай, ты не оплошаешь, я в этом уверена. Ты – молодец, всегда со всем справляешься.       Я прильнула к его плечу, Вигге, тяжко вздохнув, приобнял меня одной рукой и уткнулся подбородком в макушку. Молчаливая нежность быстро сошла на нет, мельком оглянувшись, вождь отпустил меня.       На склоне показались жених и невеста – Деор, облачённый в светлую робу, расшитую красными нитями, бережно вёл под руку Фрею в длинном белом платье с плащом-шлейфом и широкими рукавами в пол. Её голову украшал красивый венец с вплетёнными в него веточками снежноягодника, а распущенные волосы мягкими волнами ниспадали на плечи.       Я отступила к гостям, заняв своё место рядом с Дэрвоном и Аэтой. Когда возлюбленные остановились в нескольких шагах от кромки священной чаши Камня, Вигге оглядел присутствующих и, убедившись, что все в сборе, воздел руки к обелиску и торжественно произнёс:       ­­– О, Всесоздатель, услышь нас! Приветствуем тебя у Камня Ветра! Мы собрались здесь, как в древние времена, чтобы заключить союз двух сердец. Обрати на нас свой взор и будь свидетелем!       «Приветствуем тебя, Всесоздатель!» ­­– немного вразнобой прокричали все жители деревни, вторив речи Вигге. Он, тем временем, заговорил вновь:       – Всесоздатель, перед тобой двое: Деор и Фрея и их народ. Они стоят в этом священном месте, готовые соединиться клятвой супружества. Они с честью и достоинством преодолели все твои испытания: достали со дна раковину с жемчужиной, символизирующую их любовь, выстояли против шестерых, показав, что они готовы защищать друг друга до последнего вздоха, перепрыгнули через высокое пламя, символизирующее трудности на пути к счастью, и выковали кинжал, который будет оберегать их будущих детей от видимых угроз и невидимых! Деор и Фрея воздали тебе почести у каждого из Камней-хранителей Солстхейма и доказали, что достойны друг друга. Нет причин, по которым они не могут стать мужем и женой.       Повернувшись к брачующимся, Вигге махнул рукой в пригласительном жесте.       – Деор и Фрея, подойдите сюда!       – Камень Ветра – хранитель наших клятв! – зычно изрёк он, когда влюблённые приблизились к чаше. – Что вы скажете друг другу у подножия его?       Деор, повернувшись к невесте, взял её за руку и с нежностью взглянул в её большие, блестящие от слёз счастья, глаза.       – Фрея, в присутствии Всесоздателя и нашего народа я беру тебя в жены, – с трепетом он накрыл нежную женскую ладонь своей – широкой и сильной. – Я разделяю с тобой свою жизнь, свою душу и свою судьбу, все что я имею теперь и твоё тоже. Я клянусь любить тебя, хранить тебе верность, заботиться о тебе и о детях, которых ты родишь мне, защищать тебя, наших детей и наш дом, делать все для того, чтобы ты гордилась своим мужем. Богатство, бедность, здоровье или болезнь не будут мне в этом помехой. Да будем мы неразлучны до самой смерти!       Вигге взял со стола красивое полотенце с сакральными подвесками и, бережно придерживая то ладонями, церемонно протянул Деору. Мужчина аккуратно подцепил, покоящийся на расшитой ткани нужный амулет и с нежностью застегнул его на шее Фреи, мягко произнеся:       – Носи этот амулет как свидетельство моей клятвы.       Фрея кивнула ему в знак согласия.       – Деор, в присутствии Всесоздателя и нашего народа я беру тебя в мужья. Я разделяю с тобой свою жизнь, свою душу и свою судьбу, все что я имею теперь и твоё тоже. Я клянусь любить тебя, хранить тебе верность, заботиться о тебе и о наших детях, хранить наш домашний очаг и вести хозяйство, делать все для того, чтобы ты гордился своей женой. Богатство, бедность, здоровье или болезнь не будут мне в этом помехой. Да будем мы неразлучны до самой смерти!       Фрея, последовав примеру жениха, надела на его крепкую шею вторую подвеску.– Носи этот амулет как свидетельство моей клятвы.       Вигге величаво воздел руки к небу и, глядя поверх горных вершин, провозгласил:       – Ваши клятвы были услышаны богом, людьми и самой природой. Да поможет вам Всесоздатель сохранить их. Пусть он сделает ваш брак крепким и счастливым, принесёт вам достаток и хранит вашу любовь от опасностей и ссор, – вождь откупорил бутыль, наполнил большой рог мёдом и поднёс его Деору.       – Примите рог благословения! Отпив немного, он передал рог Фрее, она, так же сделав небольшой глоток, вылила остатки мёда в чашу Камня, как подношение Всесоздателю.       Вигге снова наполнил этот необычный сосуд мёдом и передал Бальдру.       – Два сердца соединились сегодня. Заключён новый брачный союз, скреплённый взаимными клятвами. Приветствуйте мужа и жену – Деора и Фрею!       Когда вождь возвестил о рождении новой семьи, кузнец глотнул немного согревающего питья и от всего сердца загадал для своего друга и его новоиспечённой супруги счастья в любви и совместной жизни. Завершив длинную речь, он передал рог дальше.       Все скаалы, по очереди отпивая мёду, дарили Деору и Фрее самые тёплые слова и напутствия. Когда Дэрвон протянул рог мне, вождь, поймав мой взгляд, строго покачал головой. Я символически сделала вид, что пригубила напиток, и искренне пожелала Деору и Фрее всего самого наилучшего. И ежу понятно, что беременным употреблять спиртное не следует.       Вручив мёд следующему, я украдкой глянула на Вигге, тот кивнул в знак одобрения моего решения не пить.       Вскоре опустошённый рог вернулся в руки вождю. Отложив тот обратно на подставку, Вигге зачерпнул из пиалы щедрую горсть зерна и посыпал им супругов, приговаривая:       – Да благословит Всесоздатель ваш брак! Пусть он будет крепким и счастливым! Пусть достаток сопутствует вам! Пусть потомство ваше будет многочисленно!       Деор нежно прильнул к мягким губам Фреи, их первый поцелуй закрепил данные у камня клятвы. Стряхнув налипшие на ладони зёрна в чашу Камня, Вигге снова торжественно протянул руки к небу.       – Свадьба свершилась! Мы устроим большой пир, станут звёзды ему свидетелем, и да услышит Всесоздатель наши песни! – громко возвестил вождь, эти слова ознаменовали завершение ритуала.       

***

      Столы поставили буквой «П»: один небольшой нашёл своё место у порога дома вождя, а два длинных примкнули к нему протяжёнными перпендикулярами. За первый усадили новоиспечённых мужа и жену да их приближённых – Бальдра и Вигге, все остальные жители деревни разместились на местах для гостей, заняв два крыла изогнутой фигуры. Я вместе с Дэрвоном и Аэтой села неподалёку от Вигге за правый стол.       Вождь рассказал, что после пиршества супругов ждёт первая брачная ночь, а наутро Деор подарит Фрее особый сакральный ключ, который она всегда будет носить на поясе, как отличительный знак замужней хозяйки дома.       Вигге чутко наблюдал за моим самочувствием и, зная, что я не пью, всё равно неустанно напоминал мне не брать в рот ни капли хмельного. Эти его нравоучения порядком надоедали, но я на вождя не злилась – так выражалось его беспокойство за здоровье малыша. Норд, твёрдо уверовав в зимнее предсказание Фреи, принял нерождённого младенца как своего долгожданного наследника, и потому стал в разы бережнее относиться ко мне.       Ребёнок же сегодня вёл себя на удивление тихо и почти не шевелился – быть может, его напугали громкие песни? Когда пришли в деревню и начали пировать, живот напомнил о себе неприятной тянущей болью. Фрея рассказывала, что за неделю до родов возможно появление неприятных спазмов – так, по её словам, организм готовится к родоразрешению. Шаманка уверяла, что бояться этого явления не стоит, однако мне сделалось немного не по себе.       Какими будут роды, если уже сейчас у меня от боли в глазах мутнеет?!       Остаётся только гадать.       Скаалы продолжали восхвалять новую любовь, пели задорные песни, вплетая в куплеты новые поздравления и пожелания. Вскоре Солстхейм тяжёлым бархатным полотном укрыла ночь, над морем показались первые звёзды.       – Как ты? – Вигге легонько коснулся моего предплечья, чтобы я обратила на него внимание, – Что-то совсем ничего не съела…       Вождь в смятении взглянул мне в глаза.       Терпеть боль уже было невмоготу, кусок в горло не лез – я боялась, что меня стошнит у всех на виду.       – Я… немного устала, пойду полежу.       Говорить Вигге о спазмах я не стала – если это «тренировка» организма, не стоит вождю переживать понапрасну.       Он кивнул и хотел было добавить что-то ещё или, быть может, вызваться проводить меня, но Бальдр громко окликнул его, заставив отвлечься.Ничего, сама дойду.       Я неуклюже выбралась из-за стола, с трудом перешагнув скамью. Как вдруг по ногам что-то потекло.       – Что случилось?       Дэрвон, вцепившись в моё запястье, с тревогой оглядел меня с ног до головы, а увидев перекошенное от боли лицо, старик не на шутку забеспокоился.       – Там… полилось.       Воды отошли. Это не тренировка организма. Я закусила губу – живот свело с удвоенной силой.       Услышала лишь, как Дэрвон окрикнул Вигге. Тот подскочил ко мне и взял под локоть.       – Скорее веди её ко мне в хижину – там есть всё необходимое, – крикнула Фрея и побежала открывать двери шаманского жилища.       – И надо было тебе тащиться к этому камню. Сегодня попировала бы с нами спокойно. А так…       Вигге дрожащим голосом всё причитал и причитал над ухом. Я уже не слушала его. Новый схваткообразный приступ заставил меня кричать.       Вигге и Фрея помогли мне улечься на кровать, шаманка побежала за водой и кинжалом. Когда она вернулась, вождь виновато покачал головой.       – Брачная ночь у вас срывается. Могла бы…       Фрея бесцеремонно перебила его:       – Ничего. Деор поймёт. Не сегодня, так завтра всё состоится. Ты лучше помалкивай и делай, что скажу. А её ругать даже не думай – ребёнок не спрашивает мать когда ему родиться, такова природа.       Вигге виновато опустил взгляд и приготовился выполнять указания.       Очередная схватка оказалась ещё сильнее предыдущей, поясницу свело так, будто позвонки стиснул раскалёнными клещами какой-то метафизический кузнец – само олицетворение Боли. Я, выгнувшись, завыла в потолок.       Фрея разрезала мои шерстяные штаны, Вигге подвинул ближе таз с водой.       

89

      К утру следующего дня я родила.       Предсказание Фреи не обмануло, это был мальчик. Круглоухий темноволосый мальчик выдающихся размеров. По словам шаманки, он и ростом и весом уверенно походил на трёхмесячное дитя.       Взглянув на младенца, Вигге сразу же признал в нём сына, которому дал истинно нордское имя – Вермунд. Так звали его павшего на войне товарища, того самого, с кем он зашёл в лавку Берси в тот день, когда Мерсер принудительно отправил меня собирать долги рифтенских дельцов.       По щекам моим катились горестные слёзы. Я до последнего надеялась родить малыша от Виртура. Мечтала, наконец, покинуть Солстхейм и встретиться с Викарием, обрадовать его и своим возвращением, и новорождённым чадом.       Но, похоже, этому не суждено было случиться.       Восстанавливалась я после родов долго. Крупных разрывов, к счастью, не приключилось, но живот ещё несколько месяцев болтался безобразным курдюком, а про геморрой мне и вовсе не хотелось лишний раз вспоминать.       Однако Вермунд чувствовал себя замечательно и отличался поистине богатырским здоровьем – прямо как в старинных русских сказках сказывали, рос он и развивался не по дням, а по часам.       Молока у меня было немного, Вигге на следующий день после рождения сына заколол хоркера и на мясе этого огромного ластоногого чуть ли не месяц Аэта готовила для меня наваристый мясной суп. Фрея вдобавок порекомендовала греть грудь над паром от бульона, чтобы, как она объяснила, в железах не случилось застоя. Калорийная диета не всегда помогала, и в некоторые дни грудного молока выделялось недостаточно. Тогда малышу давали рассасывать припасённый заранее жир хоркера. Иногда Вигге доил щенную суку и приносил её миазм в необычного вида керамической бутылочке, на горлышко которой как соска была натянута промытая кишка того же многострадального тюленя.       Но помимо недостатка молока возникла ещё одна проблема. Вермунд стал сосать грудь очень агрессивно, стирая в кровь соски своими беззубыми дёснами. Вигге не нравилось, когда я отказывалась прикладывать дитя и сцеживалась в ту же бутылочку, он вынуждал меня кормить «нормально», удерживая ребёнка возле груди против моей воли. Из-за того, что силы наши совсем не равны, отпихнуть вождя было невозможно, мне оставалось только, кусая губы, беспомощно скулить и хныкать от режущей боли.       На почве насильственных действий со стороны отца Вермунда, у меня появилась психологическая неприязнь к самому процессу кормления. Мне стали до одури противны прикосновения малыша, умом я, конечно, понимала, что питаться таким образом для него естественно, что всё это заложено самой природой, но на деле я чувствовала себя изнасилованной. Казалось, что я и вовсе совращаю ребёнка, оголяя перед ним грудь. И поэтому, когда Вигге уходил из деревни по делам, я поила Вермунда молоком только из бутылочки. А с появлением первых зубов и вовсе начала давать ему на пробу разную пищу, мы с Аэтой варили всякие каши, потом – предлагали малышу перетёртое мясо.       Зубки у Вермунда росли быстро, так что к полугоду он совсем перестал пить молоко. Питаясь овощами, мясом и кашами, мальчик спал гораздо дольше и спокойнее, капризы и ночные пробуждения остались в прошлом. У меня появилось больше свободного времени, Дэрвон и Аэта охотно присматривали за Вермундом, а Вигге, хоть и ворчал из-за того, что я не захотела кормить дитя «хотя бы до трёх лет», но излишне не свирепствовал и не запрещал мне в одиночку ходить в лес за прутьями для корзин. В последнее время он редко наведывался к нам с малышом, всё больше времени проводил у себя, занимаясь дрессировкой собак, завезённых по личному заказу из псарни Скайрима.             Хермеус Мора перестал напоминать о себе тяжёлыми сновидениями, похоже, спустя полтора года его влияние на моё сознание стало значительно слабее.       Только спустя долгие месяцы я поняла, что помощь Бога знаний мне не потребуется – научиться контролировать магию можно и своими силами. Ну, может быть, с чьей-то помощью.       Прекратив предаваться тревожным воспоминаниям, я допила ароматный травяной чай, заваренный по личному рецепту Дэрвона, и погасила светец.       Фрей старший всегда ложился рано, как и Аэта. Рядом с её кроватью в плетёной люльке тихо посапывал Вермунд.       Пора выходить.       Накинув на плечи тёплый полушубок и сунув ноги в меховые унты, я пихнула подмышку широкие снегоступы, тихонько отворила дверь и выскользнула наружу.       Нужно успеть до начала сильных морозов.       Сегодня, наконец, Деор и Бальдр вернулись из Вороньей Скалы и принесли мне кое-какие травы, в том числе, свежие ростки паслёна в небольшом глиняном горшке. Только распустившиеся лиловые соцветия чудом не повяли в дороге.       Я соврала, сказав Деору, что собираюсь на досуге попрактиковаться в алхимии и попробовать смешать несколько зелий для увеличения магических сил.       Но на самом деле в мои руки попал последний долгожданный элемент, который поможет мне сотворить один очень важный для меня ритуал.       Чёрное таинство.       В качестве места для его проведения был выбран брошенный зал Тирска, и не спроста. Пару месяцев назад там развернулась самая настоящая бойня между группой нордов, считавших, что этот Длинный дом по праву принадлежит им, и необычными гоблиновидными созданиями, которых скаалы называют рьеклингами. Тогда несколько мужчин во главе с Вигге охотились в лесах неподалёку. Заслышав шум битвы они поспешили к месту. Но не успели – все люди были убиты. Охотникам оставалось только уничтожить нескольких уцелевших рьеклингов и похоронить павших сородичей у стен Тирска.       По весне Вигге собирался отправить туда людей, чтобы восстановить старинный дом и позже обжить его. Но сейчас туда никто не ходил.       Никто кроме меня.       В мёрзлой почве тела не разлагались, пару дней назад я так же в ночи выкопала труп женщины, кажется, её звали Буйольд, с трудом перенесла тот на еловых ветвях в зал, и зажгла импровизированную жаровню, чтобы останки оттаяли. Когда внутри стало значительно теплее, я погасила огонь и покинула Тирск, надеясь, что за последующие сутки тело не заледенеет вновь или, в ином случае, не начнёт сильно вонять. Сегодня я собиралась посетить Тирск снова, чтобы прогреть его остывшие стены, но Деор и Бальдр вернулись раньше, чем я думала, и вот, сейчас, бережно неся под полушубком горшочек с паслёном, я торопилась туда лишь с одной целью.       Совершить Чёрное таинство.       Часы, проведённые за книгами Фестуса не прошли даром ­– необходимые слова впечатались в мой разум на всю оставшуюся жизнь.       – Милосердная Матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе…       Я замахнулась видавшим виды стальным кинжалом, найденным прямо здесь, в зале. Его обильно смазанное соком паслёна лезвие с глухим хрустом вонзилось в окоченевшую плоть.       Полукруг тусклого света от расставленных вокруг тела свечей плавно мерцал на потолке и стенах в такт колебаниям легонько покачивающегося на фитилях пламени. Мать Ночи ещё не услышала мой зов.       – Милосердная Матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе…       Ещё один удар. Ночную тишину нарушил лишь мой исступлённый полушёпот. Свечи мигали, но упорно продолжали гореть.       Снова и снова я повторяла бессмертные слова, труп Буйольд стал похож на решето.       – Милосердная Матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе! – в нетерпении выкрикнула я, почти требуя Мать Ночи откликнуться.       И это помогло. Повеяло пробирающим до костей замогильным холодом, все свечи одномоментно потухли. Чёрное таинство свершилось. Наконец-то Она услышала мой зов.       Глаза, ещё не привыкшие к кромешной тьме, беспомощно взирали в чёрную пустоту. Не глядя, я выудила из поясной сумки подготовленную заранее записку и оставила её в круге, придавив каким-то предметом, наощупь напоминающим кружку или металлическую плошку.       На клочке пергамента я начертала лишь одну единственную фразу: «Найди меня в деревне скаалов».       Тот, кого я буду ждать, поймёт меня без лишних слов.       Надеюсь, Тёмные братья сумеют мне помочь, и я наконец-то обрету свободу.       

***

      Вечером следующего дня.       – Сидеть! Переворот! Рядом!       Вигге нахмурился и раздосадовано вздохнул. Щенок самозабвенно резвился у его ног и все команды, конечно же, пропустил мимо ушей.       – Я в твоём возрасте руководил отрядом стражи, а ты…       Норд хотел было наградить несмышлёныша неприглядным словом, назвать его, например, «бестолочью» или «балбесом», но шаманка скаалов, до сего момента с улыбкой наблюдавшая за тщетными попытками выдрессировать щенка, подошла ближе.       – Ха-ха! В два месяца, что ли?! – сквозь смех воскликнула она, взяв незадачливого кутёнка на руки и почесав того за ушком.       – Пф, скажешь, тоже мне, – Вигге, со вздохом закатил глаза. – Ну, сколько там ему в пересчёте на людские года? Девятнадцать-двадцать?       – Лет шесть от силы, не больше!       Фрея разразилась хохотом. Щенок испуганно заскулил и попытался выкрутиться из её рук, а когда шаманка бережно опустила того на притоптанный снег, он тут же убежал в тёплую конуру, под бок к мамке.       Вождь уселся на ступенях Длинного дома и устало покачал головой.       – Так я их к весне не выдрессирую…       – Почему ты так торопишься? Малышам надо подрасти, а поднатаскать их мы тебе поможем. В конце концов, у тебя есть Флоки и Тим, они замечательно справляются на охоте.       Аргумент Фреи не прозвучал убедительно, Вигге в ответ лишь отстранённо бросил:       – Да, но сторожа из них неважные. Дрыхнут и дрыхнут, бока пролёживают, и всё им нипочём, – небрежно зачесав пятернёй волосы, он мельком глянул Фрее в лицо. – Как с Деором у вас? Всё хорошо?       Она, скрестив на груди руки, смерила вождя строгим взглядом – и почему это вдруг он об этом спрашивает, верно, думалось ей.       – У нас-то хорошо… Ты вот лучше расскажи, почему перестал навещать Лилит? Она ведь, как-никак, растит твоего сына. Что же, они тебе не милы? С собаками интереснее?       Вигге явно был не рад новому витку их разговора. Стиснув зубы, он раздражённо уставился на шаманку, как бык, но та, проигнорировав его перемену настроения, продолжила:       – Женился бы на ней давно. Знаешь, вся деревня ждёт вашей свадьбы.       Не выдержав очередных нападок, вождь подскочил, нависнув над Фреей угрожающей глыбой.       – Знаешь ли, она сама меня не любит. Зуб даю, всё вспоминает своего эльфа и думает о нём. Да и безродная она, женой своей я такую не вижу.       Лицо Фреи стало мрачнее тучи. Её не напугал яростный вид собеседника, не озадачило упоминание некого эльфа – Вигге рассказывал ей в общих чертах про отношения Лилит с Виртуром, и потому она понимала, о ком сейчас шла речь. Шаманку возмутило то, как неуважительно вождь отозвался о женщине, подарившей ему сына.       – Да ты сам, знаешь ли, неизвестно откуда явился, но сделал для нас много всего хорошего, – в негодовании возразила она, уперев руки в бока. – Мы приняли тебя, закрыв глаза на не столь важные мелочи, вроде происхождения.       Фрея не боялась гнева вождя, прекрасно понимая, что он не посмеет поднять руку на кого-либо из своих людей. А Вигге, тем временем, пришлось очень постараться, чтобы унять эмоциональную бурю, почти захватившую его разум.       – Для меня это не мелочи, – норд стиснул зубы, по его скулам заходили желваки. – Лилит будет моей наложницей. Вижу, она уже готова понести от меня снова.       Он неприятно ухмыльнулся и скрылся в чреве Длинного дома, хлопнув дверью, так, что та чуть с петель не слетела. Фрея лишь разочарованно покачала головой и направилась в сторону их с Деором жилища.       Обитель вождей встретила своего нынешнего хозяина неизменным теплом и уютом. В котелке мерно булькала похлёбка на мясе хоркера – должно быть, уже готова. Зачерпнув поварёшкой немного бульона на пробу, Вигге удовлетворённо кивнул, отлил в большую тарелку порцию для себя, щедро доложив мяса и овощей, да снял варево с вертела, поставил котёл на пол и прикрыл тот широкой металлической крышкой.       Взяв немного хлеба, он уселся за стол и приступил к ужину. Когда Вермунд родился, Аэта напросилась в няньки и стряпать в Длинном доме стало некому, с тех пор вождь начал готовить для себя сам. Получалось неплохо.       Конечно, Вигге никогда не был одним из тех белоручек, брезгующих так называемым «женским» трудом. В детские годы он вместе с многочисленными братьями и сёстрами брался за любую работу – на большой ферме её хватало, так что заняты были все. Когда в страже Виндхельма служил, все ребята по очереди кашеварили, такой же порядок был и в отряде Братьев Бури.       И потому вполне уверенно можно заявить, что вождь скаалов умеет не только сражаться, да языком чесать.       Тихонько скрипнула дверь, выдернув Вигге из пучины отрешённых дум. Послышались мягкие старческие шаги, вскоре на скамью подле него уселся Дэрвон. Резчик взял себе немного хлеба, да отлил из крынки молока в небольшую кружку.       – Вигге, прости, что от раздумий тебя отвлекаю, – Фрей старший тихонько кашлянул, прочистив горло. – Я… энто… разговор ваш с Фреей невольно подслушал.       Вождь нахмурился. Очередные нравоучения? Снова выслушивать претензии ему совсем не хотелось.       – Вижу, что Лилит глубоко несчастна, взгляд у ней печальный, а душа как будто в клети мечется, – прошелестел старик, оправдав неприятное предположение Вигге, а расценив тяжёлое молчание норда как готовность выслушать, он вопросил, – может, тебе, всё ж, неволить не стоит её, раз любви меж вами нет? Ребёночка мы с Аэтой на ноги поставить поможем... И Лилит будет легче, и ты позже встретишь ту, кто люба сердцу и душе будет.       Пожилой резчик был мягок и старался подбирать правильные слова, но, несмотря на всю его учтивость, Вигге вышел из себя. Глухо рыкнув, он бахнул кулаком по столу, да так мощно, что бедный Дэрвон аж подпрыгнул от испуга и схватился за сердце.       – Тому не бывать! – оголтело выкрикнул Вигге и опустил нос в тарелку.       Страшась гнева вождя, старый бретонец подхватил надкушенную краюху хлеба да свою кружку, выскочил из-за стола и поспешил покинуть Длинный дом.       Набросившись на остатки похлёбки с остервенелой жадностью истинного берсерка, норд быстро доел свою большую порцию. Он всё ещё злился из-за Фреи, Дэрвона и их непрошенных советов.       Сложив грязную посуду в деревянную лоханку, чтобы завтра с утра растопить снега и всю её помыть, Вигге опустился на скамью и вытянул ноги к очагу.       Вдруг хлопнула дверь.       Нехотя повернув голову к выходу, он глянул, кого же там принесла нелёгкая.       Лилит фурией влетела в зал, подбежала к вождю и хлёстко шлёпнула его по плечу какой-то вонючей тряпкой. Не желая более сдерживаться, Вигге мигом подскочил на ноги и яростно взревел:       – Что ты себе позволяешь, женщина?! Совсем страх потеряла!?       Она даже не подумала испугаться, скрестив на груди руки, лишь зло прошипела:       – Ты что с Дэрвоном сделал? Он бледный, говорит, с сердцем плохо. А ещё сказал, что ты его напугал сильно.       Пф, Вигге скептично выдохнул сквозь зубы и закатил глаза.       – Нечего было лезть со своими советами. Лилит его показное безразличие только больше вывело из себя, она подошла ближе и с вызовом зыркнула ему в глаза.       – Слушай сюда. Если ты хоть пальцем его тронешь, я тебя прикончу. Из кожи вон вылезу.       Взгляд у неё стал бешеным, видом та теперь напоминала разъярённое даэдрическое существо. Может, кто-то другой испугался бы, но не Вигге.       Он лишь, запрокинув голову, сардонически расхохотался.       – Насмешила. Тебе никогда со мной не справиться.       – Ты не знаешь, на что способен маг-берсерк, – нагло бросила она, грубо парируя его насмешливую реплику.       Но Вигге эта угроза совсем не впечатлила, он только рассмеялся Ли в лицо.       – Никудышный из тебя берсерк. Слабый, – с торжествующей улыбкой взирая на озадаченное лицо своей женщины, он с лёгкой издёвкой добавил, – больше скажу, эти… проявления в тебе с каждым годом всё слабее. Где был этот… твой монстр, когда Мирак собирался тебя убить?       Эти слова, похоже, угодили по больному – Лилит в бессильном негодовании поджала губы, Вигге даже на секунду показалось, что она вот-вот плюнет ему в лицо.       Но, не оправдав его опасений, она лишь сквозь зубы процедила:       – Да пошёл ты…       Несколько мгновений они напряжённо буравили друг друга взглядом, пока Лилит первой не нарушила неприятное молчание.       – А Дэрвону угрожать не смей, – упреждающе бросила она, ясно дав понять, что готова защищать этого старика до последнего.       Вигге закатил глаза с раздражающим спокойствием произнёс:       – Я ему не угрожал. И не собирался. А ты не смей мне указывать.       И чем этот дед ей в душу запал, что так взъерепенилась из-за него? Вот будет умора, если выяснится, что она с ним спит, подумал про себя Вигге и гадко усмехнулся.       Проигнорировав его физиономию, Лилит решила не продолжать тупиковый разговор и развернулась на каблуках к выходу.       – Куда собралась?! А ну, стоять, – Вигге тут же настиг её, схватил под локоть и резко дёрнул назад так, что она, оступившись, чуть не потеряла равновесие.       Склонившись к её лицу он с долей неприязни прошипел:       – Что, к Викарию своему хочешь? Думаешь, он простит тебя? Примет тебя такой? На что ты стала похожа!       Последним высказыванием норд прозрачно намекнул на её дряблый живот с растяжками, на потерявшую форму грудь, на все недостатки, что он вслух примечал в её фигуре после родов.       Вигге больше не хотел её такую.       Но отпускать нелюбимую женщину вождь не желал чисто из собственнических побуждений, и потому, чтобы Лилит не смела думать о других, он пытался сбить с неё спесь, внушая, что никому не понравится её неидеальное тело.       – Собираешься обосрать меня с ног до головы? – Ли пресно усмехнулась, но в глазах её читалась боль. – Мне не интересно это слушать, я ухожу. Сожалею, что заставила тебя обосраться. Хотя, нет. Не сожалею.       Выкрутившись из его захвата, она побежала к двери.       – А ну, иди сюда! – рявкнул он и рванул за ней.       Дёрнуть тяжёлое деревянное полотно на себя и выскочить на улицу Лилит не успела – Вигге в два прыжка настиг её и закинул на плечо. Как ни пыталась она вырваться – всё было тщетно.       Одержимый вполне однозначными намерениями, вождь скаалов потащил её в свою спальню.