Рождественская магия

Последующие два дня Йена была как та страдающая Белла Свон из «Сумерек», когда во втором фильме и книге её бросил вампир Эдвард Каллен. Вот и она также сидела посреди комнаты, безразлично втыкая в окно. Часы летели за часами, и ничего не хотелось. Мысли постоянно возвращались к собственному будущему, и она с трудом заставляла себя не думать об этом. К ней заходил один лишь дедушка, пытаясь заставить её поесть. Йена давилась при нём едой, кусок не лез в горло, но она так хотела, чтобы он хоть за это не переживал. Ей было жаль его старое сердце. Минхёк пытался разрядить обстановку и травил свои своеобразные шуточки, какие-то бородатые анекдоты из армии времён динозавров, и Йена улыбалась скорее от нелепости и неловкости, чем от самой шутки. — Заходят как-то в бар китаец, кореец и японец… — Нет, дедушка, пожалуйста, не надо! Только не твои странные анекдоты! — Ладно! Я другой знаю, современный! Про этих ваших, ну этих… кыпоперов, или как их там? Заходят как-то в бар Чимин, Инсулин, Панки Хой и Чокопай, и вот… — Нет, это уж тем более не надо, пожалуйста! — взмолилась Йена, но не сдержала нервного смешка. — Я не выдержу столь интеллектуального бородатого юмора от тебя. — Ой, всё! Я старался, как лучше! — забурчал дедушка и удалился с наигранными воплями смотреть передачи про бильярд. Как ни странно, но настроение Йены стало получше, и она действительно чуть оттаяла, вдоволь выплакавшись и предавшись так называемой фрустрации. Поздно вечером сон никак не шёл. Сегодня был полуфинал какого-то там бейсбольного матча, и вся семья сидела в зале, отчаянно болея за любимую команду. Одна Йена уродилась у них такой — равнодушной к бейсболу. Зато все остальные — мама, дедушка и бабушка — сейчас сидели у телевизора, и впервые как истинная дружная семья орали на перебой, обсуждая матч. Играла их любимая команда «Halateez Pirates», и они чуть ли не молились на неё. Йене не хотелось сейчас сидеть со всеми, она осталась в своей комнате на первом этаже. Чтение уже не заходило — глаза побаливали, но спать не хотелось. Она подъехала к окну с приоткрытыми внизу ставнями, намереваясь их уже закрыть. Йена постоянно проветривала комнату, несмотря на декабрь, хотя ещё не было никаких морозов, стояла удивительная плюсовая температура. Но, оказавшись у окна, она чуть испуганно не вскрикнула, когда из темноты вынырнула белобрысая голова и, быстро заморгав, уставилась на неё, как привидение. — Господи! — Тш-ш! Нет, не Господи, это я, не кричи, пожалуйста! — Сан уже положил руки на подоконник, всовывая внутрь свой нос. — Что ты здесь делаешь? — Йена нервно схватилась за колёса, отталкиваясь руками назад. Она видела, как невольно замерли глаза Сана, уставившись на её коляску, но он тут же убрал с лица замешкавшееся выражение. — Ты не выходила во двор, — негромко сказал он, вслушиваясь в звуки в доме — телевизор в зале работал очень громко. — Я всё ждал тебя, но ты не появлялась. Сейчас я уже не сдержался, внаглую сам залез и пошёл к дому, вчера я уже видел тебя в окне и быстро вычислил твою комнату. Ты не подумай… — он немного смутился, — я просто поговорить хочу. Можно я зайду? — Залезу, ты хотел сказать? — мрачно поправила Йена. Она чувствовала себя странно — её снова начинало немного трясти при одном его виде, и она не могла объяснить, что это за чувство. — Зачем ты пришёл? Твои похождения на чужие территории не доведут до добра. Иди домой, Чхве Сан. — Дай мне пять минут, — попросил он серьёзно. Удивительно серьёзно, отчего она неловко замерла, впервые видя такое сосредоточенное вдумчивое выражение на его обычно улыбчивом лице. — Давай поговорим пять минут, — повторил Сан. — Не бойся, я не подойду близко. Ты всегда можешь закричать со всей силы, и твой дедушка вломится и убьёт меня однозначно, — на этот раз слабая тень улыбки проскользнула на его губах, но он снова попросил с какой-то мольбой: — Пожалуйста, Йенни, я не мог нормально спать эти два дня. — Что ты там не мог… — буркнула она себе под нос. Но почему-то мгновенно сдалась. Хотя посмотреть ему в глаза было страшновато. — У тебя пять минут. И закрой окно уже, а то холодно. Сан неловко улыбнулся, и ей стало даже легче, вновь наблюдая эту привычную эмоцию на его милом лице. Она растерянно смотрела, как он резво забирается внутрь, бесшумно изгибаясь, как кот, а затем осторожно, чтобы не издавать лишних звуков, закрывает вниз окно. Йена же ненароком поглядывала на него, рассматривая со спины и думая, что в целом, у него неплохие плечи в его-то годы, и на контрасте с тонкой талией смотрится ничего так. Сан слегка повернул голову, и теперь она глядела на острую линию его челюсти, на эту выразительную скулу. Когда он резко повернулся, Йена стыдливо отвела взгляд в сторону, неловко складывая руки на бёдрах. — Чего такой раздетый ходишь зимой? — буркнула она, не задумываясь. — Пора утепляться. — Мне не холодно, я редко замерзаю, — отмахнулся Сан, машинально отдёргивая на себе распахнутую кожаную куртку поверх тонкого джемпера. Он явно привирал, потому что нос его был красноватым. Сан сделал вид, что оглядывает комнату, хотя сам видно смущался. Он чуть шагнул вбок, останавливаясь у стола и опираясь об него ягодицами, и сложил руки на груди. На мгновение повисла некоторая пауза, смущённая тишина. Они оба чувствовали эту первую неловкость. Йене казалось, что собственные руки так нелепо лежат на бесчувственных ногах, и пальцы слишком нервно сжимаются, слишком заметно. Она старалась не смотреть ему в глаза, но видела, что он обсмотрел её. И это неприятное чувство снова разрослось в груди — вот то уныние и стыд, когда кто-то разглядывает твою коляску и твои неподвижные ноги в ней. На Йене была длинная юбка до щиколоток, но сейчас казалось, что она перед Саном будто голая. Она отчаянно боролась с этим чувством, понимая, что это всё только в её голове, что ничего плохого он не думает. Но понимать головой и проживать эмоции внутри себя — это абсолютно разное. Особенно мучительно, когда вот так смотрит не просто человек, а симпатичный молодой парень твоего возраста. — Слушай, произошло недоразумение, — тихо выпалила она, первая нарушив пару секунд тишины. — Я тебя ни в чём не виню, я некрасиво сорвалась на эмоциях. Просто у тебя проблемы с соблюдением личных границ и проникновением на чужую собственность, — чуть хмыкнув, сказала Йена. — Не стоит теперь думать, что ты там должен прощение какое-то у меня просить. И тем более пытаться общаться для приличия. Поверь, мне это не нужно. — Что за глупости ты говоришь? — вздохнул Сан. — Я не делаю это «из приличия», как ты там думаешь. И не из-за долга, ты не должна стесняться. Ведь это произошло, да? — Слушай, жалость от соседа мне тоже не нужна, — буркнула Йена, стыдливо отводя взгляд. — Это не жалость! — в тон ей пробурчал Сан, а потом с лёгкой улыбкой закатил глаза. — Точнее, мне тебя жалко, очень жалко, но это другое. Я не из жалости сюда пришёл, а извиниться. — За что тебе извиняться? Мне надо было сразу отдёрнуть одеяло, и ты бы сразу ушёл восвояси. Сан скривил губы, немного обиженно на неё посмотрев. — Ты думаешь, меня это бы испугало? — тихо спросил он. — Дело в моём безалаберном поведении? Но я не трусливый и не жестокий. А после произошедшего я не находил себе места, ведь до этого такую чушь нёс! И шуточки про прогулки травил и что сидишь там, как… — он осёкся, чуть не сказав, как «калека». Сан неловко поджал губы. — Это ведь было так жестоко с моей стороны — налегать на тебя с пуантами, не понимая ситуации. А получается, что я надавил пальцем прямо в кровоточащую рану… Йена смотрела на свои руки, бездумно их разминая, лишь бы не глядеть на него. Почему-то было так неловко. — Я знаю, что ты не со зла, — меланхолично сказала она, — ты тоже прости, что накричала. Я могу остро реагировать, не так много времени ещё прошло. До сих пор привыкаю. — Это не врождённое? Как давно… это с тобой? — осторожно спросил он. — Полтора года, — она пожала плечами. — Несчастный случай. Впрочем, это же всегда несчастный случай, жестокая судьба и всё такое. — Расскажешь? — Сан склонил голову чуть вбок. — Ты не обязана. Но мне бы хотелось знать, как это с тобой это произошло. — Зачем тебе это… ты куда пошёл?! — возмутилась Йена, когда он машинально двинулся, чтобы сесть на её кровать поближе к ней. Сан моргнул, а затем чуть отполз назад, видя, как она нервно отшатнулась — оттолкнулась руками об колёса, отъезжая назад. — П-прости! — он вскинул открытые ладони вверх, словно сдаваясь. — Там просто было неудобно стоять! — У тебя реально проблемы с личным пространством! Ты невозможный! — тихо зашипела Йена, но беззлобно. — Ну прости, — заулыбался Сан привычной улыбкой до ушей. — Но у тебя нет стула в комнате. — У меня теперь пожизненный личный стул есть, — мрачно схохмила она. — Очень удобно, ноги не устают. Сан смутился от такой чёрной шутки. — Блин, не шути так, — он кашлянул в кулак. — У меня аж в глазах потемнело. Йена лишь посмеялась, но немного расслабилась. Почему-то она его уже абсолютно не боялась. — Так ты расскажешь? — осторожно и немного неловко спросил Сан, смотря на неё так выжидательно. Йена не планировала, но сама не знала, что на неё нашло. Она так давно ни с кем не болтала по-дружески, особенно с кем-то примерно её возраста, что эта тяга казалось прям невыносимой. Всё равно он уедет после каникул. Так будь, что будет… — У меня в классе была девочка Со Хаын, — начала она свой рассказ. — Не то, чтобы мы дружили, но я с ней периодически общалась. Хаын только перевели к нам в класс, и вскоре я начала замечать много странного с ней. Она приходила в побоях, постоянно прятала синяки и ссадины под мешковатой одеждой, у неё никогда не было денег на обед, или она ничего не приносила из дома. Так, в целом, мы и познакомились поближе: однажды я поделилась с ней обедом, потому что невыносимо было слышать, как постоянно бурчит её живот. Она набросилась на моё угощение, как дикий изголодавшийся зверёк. А потом мы как-то разговорились, и я ненароком выяснила, что у неё достаточно ужасная асоциальная семья. — Её морили голодом? — спросил Сан. — Точнее, на неё забивали, ничем не обеспечивая. Отец и мать пили, а ещё папка постоянно её избивал в алкогольном угаре. Когда я не выдержала и пожаловалась учителю, чтобы он поведал специальным людям про это, то в итоге ничего не было сделано. Никто не хотел мараться об ужасную семью. Хаын училась более-менее, проблем у неё не было с дисциплиной, поэтому к ней не было никаких претензий. Зато за мою инициативность и гражданскую позицию директор нажаловалась моей маме, подавая это под соусом, что я, «прилежная ученица из хорошей семьи», пытаюсь дружить с асоциальной девочкой. Мама подняла истерику, пытаясь мне запретить с ней общаться. — Разумеется, с твоим характером, этого не случилось, да? — мрачно улыбнулся Сан. — Да, разумеется, эти слова мне были как об стенку горох, — печально усмехнулась в ответ Йена. — Как и прежде, мы не были друзьями с Хаын, но мне было тяжело видеть, как она пропускает школу, а потом приходит с новыми, едва зажившими побоями. В какой-то момент я даже начала подозревать, что там и сексуальное насилие есть из-за её нервного поведения и некоторых замеченных моментов. Слабоумие и отвага — это мой диагноз по жизни, — хмыкнула она. — Поэтому, вооружившись камерой и диктофоном, я поздно вечером пробралась в дом Хаын… — Чего?! — Сан аж вскинул брови. — А ещё мне что-то говорила! Пошла сама лезть в чужой дом? Ради правды, не спорю, то ты тоже без чувства самосохранения! — Однозначно, — слабо улыбнулась Йена. — На самом деле, такую диверсию я не планировала, я просто стояла тогда у дома Хаын, не зная, что мне вообще делать, как помочь. Но затем я услышала мужской яростный ор и отчаянные вопли Хаын, а затем и звуки ударов. Я не смогла остаться в стороне, ломанувшись через окно в дом. Картина, увиденная там, была очень печальной: отец со всей дури бил её головой об стол, схватив за волосы и намотав их на кулак. А сама Хаын вообще была в одном нижнем белье с приспущенными трусами… Это было страшно, это было жутко… Но тут он увидел меня, вначале испугался, а потом в шоке углядел камеру на телефоне в моих руках. И всё превратилось в очень странный пугающий фильм… — Он… напал на тебя? — тихо спросил Сан, и нечто злое мелькнуло в его глазах. — Ага, — не стала лукавить она. — Завязалась нелепая драка, он пытался отобрать камеру, на которой я сняла его насильственные действия. В какой-то момент я сумела изловчиться и выбежала в зал, оттуда в коридор и прочь из дома, горлопаня на всю улицу, крича о помощи. Отец Хаын тем временем выпрыгнул в окно, мгновенно оказываясь на улице с другой стороны дома, он быстро сел в машину и вылетел на дорогу, прямиком за мной. Я не успела удрать во дворы — вначале меня сбили, как кеглю, а потом специально переехали задом. Ну, а дальше я ничего не помню, ведь очнулась уже в больнице. И ноги мои больше не двигались. Она видела неподдельный ужас в глазах Сана, он молчал, не зная, что сказать, едва приоткрыв рот. — Что случилось с этой тварью? — наконец выдохнув, сквозь зубы спросил он. — В кои-то веки соседи в том районе отреагировали на вопли Хаын и вызвали полицию, а пока та приехала, уже переехали меня, — горько усмехнулась Йена. — Его задержали, даже быстро судили, пытались признать невменяемым, но всё равно отправили за решётку. Мама Хаын бегала по всем инстанциям, чтобы спасти мужа, ещё пыталась засудить мою семью. Она клялась, что жизнь мне напрочь испортит за то, что я нарушила её счастье и брак с мужем. — Чего?! — ошарашенно воскликнул Сан. — Она ещё защищала его?! А как же дочь?! — На дочь ей было наплевать, как и на лишение родительских прав. Она не верила, что её муж насильник и педофил. Она любила этого придурка и пыталась попортить жизнь моей семье. Её адвокат инкриминировал моим родителям, что их несовершеннолетний ребёнок в позднее время был один на улице. Что я незаконно проникла в чужой дом и делала незаконную съёмку, хотя из-за этой уцелевшей камеры того ублюдка и посадили. Хаын забрали органы опеки и куда-то перевели. Мама сказала, что она так никогда и не пришла меня навестить. Но она даже и не написала, мой телефон молчал. Приходили лишь одноклассники. Сан скривился, но промолчал, хотя явно хотел сказать словцо покрепче. Йена и порадовалась, что он не возмутился на бывшую одноклассницу и не расспрашивал. Ситуацию с ней она давно отпустила. Вместо этого Сан мрачно уставился на её ноги, затем отвёл взгляд, не зная, как спросить, но всё же неловко сказал: — И с этим ничего нельзя делать? Всё лечение перепробовано? — Ага, — спокойно ответила Йена, давно привыкшая. — И так едва собрали позвоночник, и чудом не пострадали другие органы, меня не парализовало полностью из-за повреждённого спинного мозга. Это было очень долгое и болезненное восстановление, но, увы, ноги навсегда останутся парализованными. — Прости! — выдохнул Сан, его взгляд нервно бегал по полу. — Это всё ужасно! — Ну да! — тихо посмеялась Йена. — Мало приятного. Пришлось привыкать, но я уже привыкла. — Судя по случившемуся позавчера, ты не привыкла, и это до сих пор больно, — горько сказал Сан. Ей нечего было на это ответить, и она неловко отвела взгляд, ведь он был абсолютно прав. — Почему ты… — Сан замялся, не зная, как тактичнее спросить. — Почему ты на улицу не выходишь? Почему всё время торчишь только на внутреннем дворе? Никто из соседей даже не знает, что ты здесь. Такое ощущение, будто тебя прячут, если честно. — Вроде как-то так и есть, — мрачно усмехнулась Йена и под ошарашенный взгляд Сана продолжила: — У мамы из-за меня было много проблем. Она была медийной личностью, лицом компании оздоровительной косметики. Директор вызвал её к себе и сказал, что слухи про дочь-бунтарку сильно распространяются, и это вредит имиджу компании, что в их штате сотрудник, лицо фирмы, так сказать, имеет проблемного ребёнка, ещё и ставшего инвалидом. Это никак не вяжется с политикой компании, где её продукция «дарит свет и здоровье людям». Маму сослали в дочернюю компанию под липовым предлогом, а затем она переехала в город неподалёку. Меня уже нельзя водить в обычную школу. И она до сих пор стесняется моей коляски, поэтому просит не высовываться на людях, чтобы никто не обсуждал за глаза. — Ч…ч-чего?! — возмутился Сан. Даже несколько громко, что Йена зашикала на него: — Тихо ты! Тс-с! — она нервно оглянулась на дверь, но вроде в зале все по-прежнему обсуждали матч и не услышали ничего. — Не шуми! — Но как это… как… — растерянно протянул Сан, глядя на неё во все глаза. — Я привыкла, не бери в голову, — отмахнулась Йена. — Когда разочаровываешься в самых родных людях, после этого становится всё равно. Соглашаешься быть тенью, как им надо, лишь бы они не обращали на тебя внимания, лишь бы больнее не делали. Кажется, только дедушка Минхёк был возмущён, но я лично просила его не ворошить эту тему, поэтому он делает так, как удобнее мне. Хотя до сих пор сам наивно бегает по каким-то врачам и ищет чудо-хирургов, каких-то магов, которые меня исцелят, — горько хмыкнула она. — Это мило, но мне жаль его. Он всё ещё мечтает, что увидит, как я танцую перед ним балет. Такой мечтатель! Йена отвернула голову, почувствовав, что глаза странно увлажнились. Она выдохнула, силясь унять странные эмоции. — Кажется, я нажаловалась на год вперёд, — отшутилась она, чтобы скрасить неловкую тишину — Сан был каким-то подозрительно молчаливым и больше не улыбался. — Но всё же скажу, мой дедушка — он очень хороший человек, как бы вы там не ссорились. Не задирай его, пожалуйста. — Не буду, — тут же, к её удивлению, согласно кивнул Сан. Но затем подумал и добавил: — Если он, конечно, больше не будет пытаться стрелять мне в задницу солью. Йена тихо прыснула на его ремарку, и он ответил ей привычной добродушной улыбкой, что немного расслабило царящую атмосферу уныния. — Может… — неловко протянул Сан, морща нос, но затем в упор посмотрел на неё. — Может, договоримся о времени встреч? Когда ты будешь во дворе? Или типо того? Улыбка как появилась, так и сползла с её лица. — Зачем тебе это? — с сомнением спросила Йена. — Я же говорил, мне скучно, я ищу друзей, — Сан расплылся в привычной лыбе, сощурив глаза. Он чуть откинулся на кровати, опираясь о ладони на матрасе. — А здесь только ты. Как я заметил, гости к тебе не ходят, ты тоже не по прогулкам, — иронично хмыкнул он. — Так давай я буду ходить в гости, по двору помогать, если надо. Ты явно плохо убираешь, а мне не сложно. Йена глядела на него, как на диковинное создание, как на восьмое чудо света. — Ты реально чудак! — вздохнула она. — Никаких личных границ! Кажется, я полностью верю, что тебя за что-то отчислил дисциплинарный комитет в школе. Сан тихо посмеялся себе под нос. А затем, словно вспомнив нечто, сказал ей с какой-то серьёзностью: — Слушай, ты ещё тогда неправильно поняла одну вещь. У меня реально нет телефона и этих… как их… гаджетов. — Ага, конечно, — хмыкнула Йена. — У сына уважаемого врача нет телефона. — Он сейчас есть у моего дедушки, поэтому отцу нормально, — улыбнулся ей Сан. — Честно. За моё поведение в школе я был лишён всего в наказание, чтобы страдал без цивилизации в старом доме деда. Телефон был первым под запретом, вот я и маюсь от скуки. Отец любит показательно наказывать. Даже денег лишил в назидание. Это конечно не значит, что у меня нет заначки, и я не нашёл и его заначки, — хихикнул Сан. — А ты всё-таки воришка, — усмехнулась Йена. — Но-но! Я решил завязать со своей криминальной тягой. — И когда это ты решил? — Да вот только что. Лишь бы мой новый друг был доволен. — Пф-ф! Они тихо посмеялись нелепым шуточкам, и напряжение между ними как-то быстро улетучилось. — Йенни, будешь консервированные персики? А-а? Йен-а? Ты спишь, внуча? — вдруг донёсся из коридора скрипучий голос деда. Ребята в комнате синхронно вздрогнули, уставившись на дверь, а потом друг на друга. — Уходи! Быстрее! — зашипела Йена тихим голосом. — Он убьёт тебя, если увидит! Сану не нужно было повторять дважды — он рысью бросился к окну, открывая его и перелезая на улицу. Сама Йена быстро поколесила за ним, чуть не врезавшись в подоконник. Но только она взялась за ставни, чтобы закрыть окно вниз, как оттуда вынырнула обратно голова Сана, заставив её вздрогнуть. — Во сколько завтра встретимся? — его рот растянулся в огромной улыбке, являя взору его характерные ямочки. — Какой «встретимся»! Иди быстрей! — Так скажи, когда встретимся, или моя смерть будет на твоей совести! — не сдавался он. — Господи, давай в два! — выдохнула Йена. — Никого точно не будет дома. — Хорошо, до встречи! — Сан со своей неизменной улыбочкой побежал прочь, сверкая пятками. В темноте было плохо видно, как он взбирается на забор. В дверь постучали пару раз для приличия, и Йена едва успела закрыть окно, развернувшись вбок на коляске. — Ты с кем-то по телефону разговаривала? — дедушка уже засунул свой нос внутрь. — Мне голоса показались. — Я видео смотрела, — отмахнулась она. — Ты что-то хотел? — Хотел спросить, персики будешь? Твои любимые. — Ладно, неси персики. — Но они такие вкусные… а?! Что, будешь? — дед Минхёк думал, что ослышался, и на радостях заулыбался, что внучка наконец-то ожила и захотела вкусностей. — Сейчас принесу! О! Кстати, «Halateez Pirates» выиграли! Красавчики! Мужики! Не то, что твои кыпоперы! — Вау, класс! «Halateez Pirates» — гордость нации! — Йена выдавила из себя улыбку, подняв большой палец вверх. Дедушка её сарказма не понял и счастливо побежал ей за персиками. А Йена вдруг подумала, что впервые за эти два дня почувствовала себя хорошо. Может потому, что наконец-то немного выговорилась кому-то?

***

На следующий день, когда час «Х» уже близился, и дома никогда не осталась, Йена чего-то ужасно разнервничалась. Ведь это будет впервые, когда она предстанет во всей «красе», а не будет только сидеть за столом, кутаясь в одеяла и пряча коляску. Она понимала, что должна выглядеть как обычно. Но всё равно зачем-то усиленно расчесала прилично отросшие волосы, аккуратно уложила их. Под куртку нацепила свитер посимпатичнее. Но рука её вдруг зависла над косметичкой, когда она хотела достать тушь и карандаш, чтобы подкрасить немного глаза. «Что это со мной? Совсем сдурела? Я ж не на свидание собираюсь. Мне не нужно нравиться парню. Я же… калека» Йена обречённо отодвинула косметичку, прикусив губу. Но унывать себе запретила. Вот это вот, а-ля «девичье», до сих пор просыпалось в ней — стремление нравится, показаться хорошенькой, и она с трудом это сдерживала в себе. Сейчас она всего лишь пообщается с соседом. А ему всего лишь скучно, он мается от скуки и уныния, вот и соизволил с ней общаться дальше. Ничего страшного точно не произойдёт. А то, что её ровесники исчезают из её жизни — она давно привыкла. Однако Йена всё равно испытала целый спектр смущённых, неловких чувств, когда выехала на террасу и увидела, что Сан уже сидит и ждёт её под деревом. Он подскочил и на миг застыл, уставившись на то, как она медленно толкает колёса коляски, выезжая на маленькую террасу. — Да, так я и выгляжу, — усмехнулась она, смотря на его замершую моську. — Я просто ещё немного не привык. Я помогу! — Сан тут же кинулся к ней, пулей взлетая по трём ступенькам наверх. — Я могу сама, я же как-то спускаюсь вообще-то, — смутилась Йена, когда он оказался так близко, практически вплотную. — Я не беспомощная, вон спуск для меня сбоку! — Ну… я это… — Сан, кажется, тоже чувствовал себя неловко. — Можно, я хоть попробую? Ну это… потолкать, а? Я никогда не держал в руках… подобного, интересно… ну в смысле не интересно, просто надо знать и уметь для приличия! — запричитал он, когда на него очень неоднозначно зыркнули. Йене хотелось не по-доброму сказать, мол, хорошо, что в твоей жизни нет такого опыта, но она решила хоть сегодня не быть букой. Ведь видела, что он тоже волновался не меньше неё, хоть нарочито изображал крутого парня. — Ладно, сзади возьмись, — хмыкнула она, с трудом сдерживая улыбку. Сан как-то нелогично ситуации расплылся в довольной улыбке, но тут же поспешил её скрыть и прочистить горло. Он стал сзади и осторожно взялся за ручки кресла, а затем легко толкнул коляску по террасе. Это было странно — всё происходящее. Отвыкшая за полтора года не то, что от ровесников, но и вообще от парней, Йена чувствовала себя необычно и скованно. Ведь Сан был так близко впервые, а она уже не пряталась за одеялами. Он неспеша объехал террасу, столик на ней, затем приподнял кресло, съезжая по парапету во двор. Причём он постоянно комментировал каждое своё действие. Явно, чтобы она не боялась. — О, я тебя ещё по двору туда-сюда покатаю! Можно? — довольно спросил он. — Сан, я ж не лялька в люльке, я вообще-то умею выгуливаться, — рассмеялась Йена. — Я не настолько безнадёжна. — Я просто чувствую себя как в кино, каким-то медбратом, прикольно! Ей осталась только закатить глаза на этого дуралея. На какой-то миг между ними повисла тишина, когда Сан, тихо сопя над её головой, решил пройтись кругами с ней вокруг яблони, а затем взад-вперёд от забора до террасы. Но затем вдруг остановился на половине пути. И крутанулся на пятках вокруг своей оси. Разумеется, и Йену на коляске он развернул на триста шестьдесят градусов. Она замерла, а затем захлопала глазами, когда Сан улыбнулся во весь рот, и начал медленно кружить её на коляске вокруг своей оси. — Уи-и-и! Уи-и-и! — тихо и довольно тянул Сан, вращая её на коляске, будто она фигурка балерины в музыкальной шкатулке. Он резко остановился и нагнулся вперёд, посмотрев в лицо Йены из-за её плеча. Она тут же посмотрела на него в ответ, видя это довольную физиономию, расплывшуюся в хитрющей улыбке. — Ты совсем дурак, Чхве Сан? — просто спросила она. Он рассмеялся, по-доброму так, заливисто, а затем повёз её к столу у яблони.

***

Это было странное общение и странные деньки. Но одинокая Йена вдруг почувствовала непонятную ей гармонию, и ощутила себя впервые так спокойно за долгое время. Их общение было простым до нельзя. Иногда оно строилось на дешёвых приколах, подтруниваниях друг над другом. Сан никак особо не обращал внимания на её инвалидность, вёл себя вежливо в этом ключе. Он не ахал и охал над ней, не кривил грустненько глаза и сердобольно не сжимал губы, как многие. Хотя какие-то элементы любопытства не сдерживал, спрашивая, ощущают ли хоть что-нибудь её ноги, температуру там, холод? Как она одевается, разувается, как справляется с бытовыми проблемами? Йена немного робела над такими беззастенчивыми вопросами, хотя задавал он их без издёвки и тёмного интереса. Она была достаточно самостоятельной и многое научилась делать сама. Они болтали постоянно, выспрашивая что-то любимое и забавное, какие-то истории. Сану, казалось, даже нравилось, как она делает ему краткий пересказ прочитанных книг, что думает о сюжете, и в чём была мысль автора. Удивительно, но Сан вообще не читал многих английских авторов, слыша про них впервые. Но она не назвала бы его необразованным, о нет! У него был живой ум и быстрая смекалка, и Йена заметила, что он хорошо разбирается в биологии, в физиологии человека, знает много процессов, перечислял ей названия всех костей, а их, этих названий, ведь очень много. — Парные тазовые кости спереди соединяются при помощи лобкового симфиза, а сзади прикрепляются ушковидными поверхностями к одноимённым образованиям крестца, образуя парные крестцово-подвздошные суставы, — вещал он ей, сидя рядом на лавочке и рисуя на бумаге карандашом скелет человека. — У меня сейчас голова распухнет! — посмеивалась Йена. — Я про эту, как там… эээ… вертлужную впадину еле запомнила. Откуда такие познания? Так ты не только бунтарь, но ещё и такой же зубрила? — пошутила она. — Вряд ли, — улыбнулся ей Сан. — Это из-за отца. Я часто бывал в его больнице, память хорошая. Поверь, нужные предметы для последнего экзамена я знаю ужасно. — Как литературу, в которой ты не силён? — подтрунила она его. — Странно, что в Англии у вас нет упора на литературу! — Я вообще не гуманитарий, — отшутился Сан. — Как вздыхала одна моя учительница — хоть относительно грамотно пишу, и на том уже спасибо! Йена не без удовольствия слушала его рассказы про учёбу. Он явно не любил про это рассказывать, но всё же кратко поведал, что его факультет имеет собственное так называемое общежитие. Гостиная представляет собой комнату отдыха — круглое и уютное помещение, оформленное в красно-золотых тонах, где можно расслабиться или позаниматься уроками за столами с мягкими креслами. Из гостиной факультета к спальням вели две разные лестницы: одна — к спальне мальчиков, другая — к спальне девочек. Йена слушала эти рассказы, чуть не раскрыв рот. У неё то был раньше обычный класс, просто парты в ряд, и типичное возвращение домой. А эти английские общежития — прямо как в сериалах! Сан только посмеивался с её вздохов, или когда она в шутку называла его Лордом Саном или вообще сэром. Он много рассказывал про своих друзей, которых приобрёл в той школе. Каждый из их пятёрки имел общую структуру семьи — коренного родителя-корейца и корейца-эмигранта. Их семьи перебрались в Англию, куда и поступили дети, но они, эти дети-внуки, часто приезжали в Корею к родственникам, в основном к своим бабушкам и дедушкам. Сан считал, что это был знак свыше — сама судьба его свела с этими пацанами. Он рассказывал про Чон Уёна, Пак Сонхва, Сон Минги и Кан Ёсана, своих закадычных друзей. С Уёном и Минги они были на одном факультете, и это были шумные, но весёлые парни. Сан зачем-то со смехом предупреждал, что Уён с первого взгляда кажется грубоватым на язык и громким, но вообще он добрый и смелый. Минги кажется громоздким и устрашающим, но он та ещё булочка с корицей внутри. Пак Сонхва учился на факультете «одних пафосных зубрил» по словам Сана, и, наверное, только с помощью благословления небес, иначе не объяснить, опочему они начали общаться. Сонхва нечаянно влился в их компанию «дуралеев». Он просто однажды подсел к ним на собрании в общем зале от безысходности, чуть опоздав, и свободное место осталось только рядом с этими оболтусами. И Сонхва сам себе подписал приговор — они потом вместе позавтракали, потом вместе вышли на прогулку, потом вместе пошли искать новый класс… Короче, теперь они всё делали вместе. Ёсан тоже нечаянно к ним прибился — он шёл себе тёмными коридорами поздно вечером, явно думая о единорогах, тихоня такой, тише воды ниже травы на вид. Но увидел, как плохиши в дальнем коридоре из другого факультета дерут зад Сану и Уёну, и недругов было в три раза больше. И вот этот молчаливый скромняжка Кан Ёсан, как какой-то свирепый доберман, бросился на зачинщиков и отдубасил их на славу своими, внезапно, такими сильными руками, скрытыми под формой. Сан с друзьями впечатлился, и они сразу заграбастали Ёсана себе в компанию, объявив его новым членом и другом. Кажется, у бедного Кана и мнения не спросили, насильно женив, простите, насильно связав его с собой узами «братьев по духу». Йена слушала Сана с лёгкой полуулыбкой. Она находила это очень милым, что он так тепло отзывался о своих школьных друзьях, хоть частенько обзывал их «дуралеями, тугодумами». Это было уже так типично по-пацански. Сан приходил к ней каждый день в назначенный час, а затем удирал восвояси, когда кто-то возвращался домой. Они до сих пор скрывали свои встречи. Кажется, Сан немного расстраивался, что она просит его это делать, но не возражал. Йена просто не хотела разборок со стороны не то, что дедушки (хотя и это, чего уж), а больше паники и визгов со стороны матери. Иногда кого-то не бывало дома очень долго, по несколько часов. И Сан пользовался этим, торча втихую у Йены дома. Вначале её смущало, что он тратит на неё своё время. Но, положа руку на сердце, ей было уютно от его компании. Он даже помогал готовить ей обед, и они вместе улепётывали за обе щеки на летней кухне свою незамысловатую стряпню. Йена невзначай спрашивала, завуалировав вопрос в наигранном смехе, не надоело ли ему сюда ходить, а Сан отшучивался, что он с радостью ходит туда, где могут на халяву его покормить, вот он ради пожрать сюда и ходит. А затем как-то незаметно, поздно вечерком, он мог заглянуть к ней, если по телевизору шёл очередной бейсбольный матч. Был игровой сезон, и любимая команда её семьи «Halateez Pirates» уверенно продвигалась вперёд по турнирной таблице. Сан улыбался, что впервые так рад бейсболу и благодарит неких этих «Halateez Pirates». Ведь из-за них было так шумно в зале, и он мог тайком побираться к Йене в комнату поздно вечером через окно. Она чувствовала себя странно, когда он оставался у неё до полуночи. Внутри что-то расцветало — неловкое волнительное, но Йена упорно запрещала себе даже думать что-то в стиле романтики, даже не надеяться. Сан вёл себя по-дружески, ничего лишнего. Если, конечно, не считать его проблем с пониманием чужого личного пространства. Они тихонько болтали, и Йена уже не так серчала, что Сан внаглую сидит на её кровати, будто она вообще его. Он научил Йену играть в шахматы, притащенные с собой, потом ещё в какую-то настольную игру. Она же показала ему любимые аниме-сериалы. Оказалось, Сан их даже никогда не смотрел и удивлённо таращился в экран. Йене было очень удивительно, что молодой пацан таким даже не интересовался ранее, но всякое бывает. Но потом ей было ужасно смешно с его моськи, увлечённо смотревшей «Наруто». Сан так смешно ахал и держал рот открытым всю серию, когда происходила очередная битва в Конохе. А затем она показала ему мультфильм Диснея «Тайны Коко» и не без удивления увидела, как в конце покраснели глаза Сана, и он чуть не обрыдал ей подушку, когда внук пел старой прабабушке песню её отца, чтобы она не забыла его. Йена лишь посмеялась, что не знала о такой его чувственной стороне, что его так легко растрогать. Сан ещё и приобиделся на неё, что она увидела его слёзы. — Это у тебя сердца нет! — возмутился он, сжимая её подушку и утыкаясь в неё носом. — Как можно не плакать на таком моменте нормальному человеку?! — Я просто уже своё отплакала пять лет назад, когда в первый раз смотрела, — посмеялась она с него. А на следующий день, точнее поздним вечером, когда он по привычке тайком пробрался к ней, они решили посмотреть какую-то лёгкую рождественскую комедию. Но тут Сан взял да и ляпнул: — А может, вместе посмотрим? Ну прям вместе? На кровати же удобнее? Тебя перенести? Мне не сложно. Жар прильнул к щекам Йены от услышанного. Её рука застыла с пультом над телевизором с приставкой. Она изумлённо посмотрела на него, а затем нахмурила брови. — Да я это… ну ты не подумай, — тут же смутился Сан под её взглядом, и до него явно дошло, как прозвучали его слова. — Я про то, что всё время на кровати валяюсь в любой удобной позе, а ты только в кресле сидишь. У тебя же тоже спина затекает. Я бы тебе подушки подложил, взбил бы хорошенько. Мы бы просто на разных сторонах лежали, как друзья просто вместе смотрели фильм, а? — Оставь свои пошлые мыслишки, Чхве Сан! Ты за кого меня принимаешь! — фыркнула на него Йена, не ведясь на эти уловки. — Я хоть и бревно, но это не значит, что… Она смутилась, не заканчивая фразу, что её можно домогаться. Кому вообще в голову придёт приставать к инвалиду? Что она себе такое придумала? По крайней мере, Сан не был похож на извращенца, который разложит неходящую девушку на кровати и интимно пристанет к ней. Щёки Йены стремительно покраснели от собственных нелепых мыслей. Она и устыдилась того, что позволила себе на миг даже представить, что они лежат вместе на кровати, мило посматривая сериальчики. А потом она якобы нечаянно усыпает и кладёт ему голову на плечо, а он осторожно её приобнимает, запрокинув руку сзади… Пока она была в шоке от того, что такое сама подумала, то Сана явно смутила ремарка про «бревно». Он был острый на язык, но до сих пор терялся, когда она по-чёрному как-то шутила над своим состоянием. Он стушевался и не знал, что сказать. — Да я ничего такого не имел в виду! — тихо воскликнул он, чтобы с зала за телевизором его никто не услышал. — Чего ты такое говоришь?! Ужас какой! Фу на тебя! Я просто предложил для приличия, ведь волнуюсь! Можешь ты лежать на кровати, я на полу поваляюсь, ага! — Лежи уже! — буркнула Йена, делая вид, что сосредоточена выбором фильма. Вначале они уставились на передачу про каких-то шаманов Южной Кореи, которые соревновались между собой, как некие экстрасенсы. В финал вышел потомственный шаман Чонхо, знаменитый тем, что выкатывает яйцами болезни из человека. А его конкурентом стал новый, набирающий популярность шаман Юнхо, который гадал по воде и ей же, заряженной магией, исцелял людей. Битву этих двоих даже назвали Легендарной Битвой Двух «ХО». Сан лишь кривился, называя это шарлатанством, и язвительно комментировал потуги двух шаманов по телевизору. Йена же посмеялась — её дедушка даже хотел пригласить в дом этого целителя Чонхо, наивно веря, что он выкатает ей «порчу» с ног яйцами, и она вновь будет ходить. Сан снова смутился над её шутками, нервно посмеиваясь. Через какое-то время они отвлеклись, смотря новую комедию. Через полчаса попустило окончательно от неловкости, и они снова отшучивались, как ни в чём не бывало. Но Йена вдруг стала ловить себя на мысли, что постоянно втихую пялится на Чхве Сана. Она сидела в кресле, где ей под спину положили подушку, а Сан лежал рядом на животе на её кровати, мотыляя ногами. Йена была чуть позади, по сути, сбоку от матраса, и периодически поглядывала на него. Несмотря на декабрь, шея у Сана казалась загорелой. Выкрашенные волосы уже изрядно отросли, и ей безумно хотелось узнать, как он выглядит с полностью чёрными волосами. А ещё её глаза постоянно останавливались на его профиле, любуясь острой линией челюсти, как-то по наивному выпяченным губам — Сан иногда вытягивал их «уточкой», когда о чем-то задумывался или засматривался. А ещё она вдруг заметила милую россыпь шоколадных веснушек на его шее, что показалось ей очень красивым. Йена тут же устыдилась и отвела взгляд в сторону. Вышло ещё хуже. Потому что она невольно уставилась на его плечи, а потом на узкие бёдра с аккуратной задницей, после чего ещё больше покраснела. — Тебе не нравится фильм? — Сан, нечаянно повернувшийся к ней, не понял её реакции, потому что она чего-то смотрела в стену со странным выражением лица. — Ну, такой, не очень, — отмахнулась Йена, корча из себя скучающую актрису. Хотя фильм был действительно посредственный. Сан хотел что-то спросить, как вдруг замер, вслушиваясь. Йена сама повернула голову к двери — в коридоре послышались приближающиеся шаги. — Прячься! — тихо прошипела она. Эти две секунды были похожи на нервную панику: Йена склонилась, как могла, толкая Сана в плечи на кровати. Он подорвался, как умалишённый, и ничего не сообразив другого на эмоциях, нырнул в шкаф у стены, едва успев закрыть за собой дверцу. И ещё через одну секунду в комнату вошла мама, остановилась у порога, позыркав по сторонам. — Стучаться перед тем, как зайти — это правило хорошего тона, — сухо сказала Йена, глядя на неё. — В следующий раз я просто буду закрывать дверь на щеколду, чтобы вы не говорили. Мама скривилась, но не стала бухтеть на её выпад. — Ты вроде не запрещёнку смотришь, чего бурчишь? — хмыкнула она, глядя на идущую по телевизору рождественскую комедию. — Хотела сказать, что с утра медсестра придёт на дом, возьмёт у тебя привычные общие анализы, поэтому не засиживайся допоздна, чтобы утром проснуться нормально. — Угу, спасибо, не буду. — Ляг уже на кровать, так спина атрофируется, — пробурчала мама, глядя на её скукоженную позу в кресле. — Мне и так удобно, ты можешь идти. — Ну залезь уже на кровать, тебе и отдыхать пора! Тебе помочь забраться? Йена закатила глаза. В любой другой ситуации она бы стояла на своём и поцапалась бы с матерью. Но у неё сейчас был ждущий Сан в шкафу, да и хотелось, чтобы мать побыстрее ушла. Поэтому она покорно подыграла ей. Придвинула коляску к низкой кровати, опёрлась руками, перенося вес, и перекатилась на кровать. Что-что, а это она уже умела — руки теперь были сильные, приходилось быстро учиться и перестраиваться, чтобы научиться себя обслуживать. Мама лишь скептически приподняла бровь, глядя на это совсем неграциозное, но самостоятельное перебирание на матрас. — Так тебе больше нравится? — спросила Йена, уже сидя на краю кровати и уныло смотря на неё. — Господи, я же просто о тебе забочусь! — мама закатила глаза и перед тем, как закрыть дверь, она фыркнула ей напоследок: — Спокойной ночи! — Спокойной… — тихо и грустно ответила Йена через две секунды, слыша удаляющиеся шаги по коридору. Она вздохнула, приводя эмоции на лице и в душе в порядок, и ещё через две секунды прошептала: — Можешь выходить. Сан осторожно вылез из шкафа, не без удивлённого интереса глядя на девушку перед собой, теперь сидящую посредине края кровати. Её руки были сложенными на коленях, ноги странно свисали, но с первого взгляда невозможно было понять, что с ними что-то не так. — Вы какие-то реально недружные, — вздохнул он, идя к ней. — Хотя я чуть паничку не словил, прячась в несчастном шкафу. Скажи мне ещё месяц назад о таком, я бы… Он не договорил, потому что вдруг споткнулся на ровном месте об шнур удлинителя на полу. И тут его прям понесло, как в каком-то кино: Сан отчаянно засеменил ногами в полёте, но всё же не удержался. Он буквально рухнул прямо на Йену при падении, и уложил её собой на кровать, распластавшись на ней в какой-то миссионерской позе. Йена поняла, что забыла, как дышать, нервно замерев, осознавая, что сейчас произошло. Что её нечаянно повалили спиной на кровать, и Сан лежит на ней. Точнее, его голова уперлась куда-то ей прямо в грудь. Он заерзал, чтобы подняться, соответственно, его нос машинально потерся об её, кхм, выпуклости. А дальше всё было как в немом кино: Сан нервно приподнялся на локтях, в панике смотря на застывшую Йену под собой. Она замерла, хлопая глазами и глядя на парня, так низко теперь нависающего над ней. Она впервые была настолько близко с ним, что могла рассмотреть буквально все нюансы его лица, структуру кожи — от пор на носу, до волосков, отошедших от основной линии роста бровей. Но больше всего внимание приковывалось то к его приоткрытым губам, то к удивительно глубоким глазам, которыми он так загадочно и протяжно сейчас на неё смотрел, неотрывно так. Йена видела, как Сан чуть сжал свои розовые губы, такие мягкие на вид, сглотнул, и его кадык при этом характерно двинулся. Его грудь слегка вжималась в её, оставляя сноп разрастающихся мурашек по плечам. А затем он сам чего-то начал осторожно склоняться к ней, приоткрыв рот, и его одна рука подозрительно нежно взялась за её голову. — Ты что делаешь?! — смущённая паника накрыла её стремительной волной. И Йена на эмоциях вскинула руку, нанося Сану быструю пощёчину. А затем ещё одну. Это было не особо и больно, её рука была слаба, скорее по-детски лупася его. Но характерное обидное движение, пусть и слабого удара, моментально отрезвило Сана. Он отшатнулся от неё и как испуганный кот отлетел от огурца перед собой. — Да чё ты… да ладно тебе… я ж нечаянно упал, я не специально! — затараторил он, отходя подальше от неё к столу. Йена резко встала на локтях, а потом приподнялась в обычную сидячую позу. Она не без удивления смотрела, как Сан невольно потирает покрасневшую щеку, но вместе с тем почему-то стремительно покраснели обе его щеки и уши. Её же собственная грудь тяжело вздымалась. — Я просто упал! Я не хотел тебя ставить в неловкое положение! — пробурчал он. А затем принялся ступнёй отшвыривать провод под стол, убирая его с середины пола. — Кто ж так их оставляет?! Я и упал из-за него! А ты?! Ты же так легко повредишься, поранишься!!! Шок прошёл, и Йене вдруг стало смешно. Особенно, наблюдая за его потугами сделать вид, что он сам не смущён. — Моя коляска легко это переезжает, — посмеялась она. Хотела ещё что-то сказать, но они оба резко обернулись, потому что в коридоре снова послышался топот и бухтение — дед с бабушкой шли и о чём-то спорили. — Да что ж такое! — Сан завис, не зная, что сейчас делать — к ним это шли и или нет, прятаться или нет. — Я думаю, на сегодня пора прощаться, матч явно закончился, — с улыбкой сказала Йена. — Беги давай, а то сейчас ко мне начнётся ночное паломничество с проверкой и пожеланиями спокойной ночи. — Ну… — Иди-иди! Сан согласно кивнул и шмыгнул к окну, открывая его и перелезая на улицу во двор. Йена же быстро, как какой-то спецназовец, перебралась в кресло и подъехала следом, чтобы опустить за ним раму. — Господи! — испуганно выдохнула она, когда беловолосая голова с лыбой до ушей вынырнула обратно в темноте, лукаво смотря на неё в ставнях. — Знаешь, я очень благодарен «Halateez Pirates», что они дают нам время посмотреть что-то вместе, — довольно прошептал Сан, улыбаясь до ушей. Его глаза привычно сощурились от сильной улыбки, превращаясь в милые щёлочки, и даже эти лапки в уголках казались таким очаровательными. — Иди уже! — тихо посмеялась Йена, отчаянно пряча своё отчего-то нарастающее смущение. А ещё взгляд зацепился за красный след от пальцев на его щеке после пощечины, и стало вдвойне неловко. — До встречи, внучка Минхёка, — хохотнул Сан и побежал рысью в темноте через весь двор к забору.

***

На следующий день бабушка и мама весь день суетились по дому и во дворе, из-за чего Сан не смог прийти в обед, как обычно. Повод у женщин был банальный — канун Рождества, и они украшали всё вокруг, также готовя блюда к столу. Йена даже почувствовала себя немного грустно, несмотря на надвигающийся, казалось, добрый праздник. А вечером она едва смогла сдержать рвущуюся улыбку, когда Сан в темноте тихонько постучал в окно. — Чего такой довольный? — она не могла не отметить, как улыбается от счастья Сан, как его лицо довольно сияет, как новогодняя ёлка. — У меня такая радость, я так счастлив! — он не мог сдержать эмоции, осторожно закрывая за собой окно, и бесцеремонно усаживаясь на её кровати. — Мои друзья приехали! Все, даже Ёсан! И завтра мы все вместе празднуем Рождество! Ура! — Ого, ты так давно их ждал, и они всё же приехали, — Йена видела, как он прям цветёт от удовольствия. — Да, соскучился по эти засранцам, — улыбался Сан, а затем почесал голову. — Что хотел сказать… Меня завтра точно не будет, на Рождество, потом как-то увидимся. Мы завтра с пацанами соберёмся, они ведь мне как настоящая семья, у родственников их посидим. Да и ты явно захочешь всё это время, то есть весь день, побыть с семьей в праздник. Дух Рождества, как никак, — пошутил он. — Да и отдохнуть тебе от меня надо — вечно я как пиявка. Так что дам тебе завтра наконец-то побыть без надоедливого соседа, а я буду занят готовкой с парнями. — Да, конечно, я понимаю, всем надо побыть с семьёй, — Йена дежурно улыбалась и кивала, мол, она понимает. Но внутри что-то как-то стало грустноватенько. — Не знаю, как мы там с ними загуляем, надеюсь не уйдём в запой на неделю, ха-ха, — тихо посмеялся Сан, но, видя странное выражение лица девушки напротив, поспешил добавить: — Это шутка была, я не пью, если что. Не умею. А с пацанами, может, как-нибудь тебя познакомлю! Ты должна знать — они хорошие ребята! — Давай, как-нибудь потом, — кашлянула Йена, стыдливо отводя взгляд. — Не горю желанием, чтобы меня… видели. Сан чуть изменился в лице, он явно понял, что она имела в виду. — Ты не должна стесняться, — покачал он головой, а затем по-доброму улыбнулся. — Говорю, их точно бояться не стоит. Если что, то я самый худший из них. Йена не сдержалась и прыснула. А потом и Сану полегчало, видя, что она улыбается. На этот раз он не просидел долго, быстро удирая к себе домой, весь уже в предвкушении будущей встречи. Йена же смотрела в окно, глядя, как он улыбается ей на прощание и машет с забора, прежде чем спрыгнуть. На душе её скребли кошки, и она сама пожурила себе за это. «Его не будет всего лишь день, может пару дней. Он будет гулять теперь с ними. Он же не может торчать здесь вечно, он скучал по друзьям. Да и я — всего лишь соседка…» Мысль, что он ходил к ней из жалости, до сих пор раз на раз посещала её. Это не могло длиться бесконечно, и Йена это прекрасно понимала. К тому же Сан уедет после каникул. И на Рождество он хочет побыть со своими близкими. Йена это всё прекрасно осознавала, но не могла унять лёгкую тоску в сердце, уже скучая. Ведь иного развлечения у неё уже не было. Сан как тот луч солнца, как клише из книг, но это так — он раскрасил её будни яркими красками, заставляя чувствовать себя живой. Она вдруг словила себя на мысли, что постоянно хочет быть рядом с ним, всюду ищет его глазами, но не осмеливается рассказать об этом. Всё, что ей хочется, это просто видеть, как он улыбается. Ведь его улыбка ей теперь казалась восьмым чудом света, и заставляла её сердце учащённо биться, разливая мифическое приятное тепло в груди. Йена вдруг с грустью поняла, что влюбилась по уши. От этого стало так хорошо и так горько одновременно. Она понимала, что здесь нет никакого будущего. Она не будет портить собой вот такой жизнь молодому парню. Но ей было хорошо от того, что её сердце вновь ощущало какие-то краски жизни и тёплые эмоции. Пусть это и закончится уже так скоро… И пусть она останется с разбитым сердцем, но хоть будет знать, что всё же испытала это — чистую, неловкую первую любовь, впервые проходя испытание на прочность своей души.

***

Следующее утро наступившего Рождества принесло с собой первый долгожданный снег. Он медленно и плавно, словно пушистые перья, оседал на землю. Снег украшал всё вокруг, превращая сад во дворе дома в настоящую зимнюю сказку. Свет от уличных фонарей откуда-то с улицы мягко освещал падающие снежинки, которые блестели, как маленькие алмазы. Поздно вечером Йена, дождавшись, что её родня про неё позабыла, смотря рождественские передачи, сказала им, что отправляется спать. Но перед этим она выехала в сад, тепло укутавшись в шарф и куртку. День прошёл в заботах, а потом в постоянном галдеже в доме. Дедушка запёк вкусную утку, и вся семья с наслаждением посидела часок за столом, особо не переругавшись. В итоге, Йена наконец-то оставила их под предлогом усталости. Ей хотелось побыть одной, на душе царила какая-то светлая грусть. Сегодня она была одна, по сути. И по привычке выползла, точнее, выкатилась во двор. Сан до этого участливо спрашивал, что хоть в этот день её семья будет нормально праздновать? Ей пришлось приврать, что она не будет одинока на Рождество, конечно. Казалось, что Сан всё-таки не поверил ей, но Йена заверяла его в обратном. Ей не хотелось, чтобы он думал, что ей чем-то обязан, чтобы она напрягала его собой. Он должен быть с семьей. Йена сидела под своей любимой яблоней, которая теперь стояла в белоснежном наряде. Она подняла голову и вдруг не без удивления увидела пару спелых яблок, выросших под новыми листьями. Румяные, они сейчас виднелись под небольшим слоем снега. Кажется, в чём-то дедушка Минхёк был прав — это яблоня не просто зимостойкая, она реально какая-то волшебная! Так плодоносить даже в холод! Настоящее рождественское чудо! Йена сидела и задумчиво предавалась меланхолии, равнодушно вслушиваясь в звуки на улице — всё гудело, звенело, где-то шатающийся люд пел рождественские песни, слоняясь по улочкам и подворотням. Но вскоре она сама подумала, что пора уже в дом возвращаться, нечего торчать тут во дворе, уже было так темно. И только Йена об этом подумала, берясь руками за колёса, как вдруг замерла, услышав странные звуки. Прислушавшись, она поняла, что это молодые мужские голоса, а затем раздался какой-то шорох… и скрежет… И всё это происходило прямо за забором её двора. — Так, блин, где оно? Ты сказал, что здесь лаз проделан! Чего я не могу его найти?! — Потому что ты слепой как крот, и руки у тебя из жопы! — У меня руки из жопы, а у тебя вообще лицо, как сама жопа! Причём плоская жопа! — Так, вы двое, тихо вы! Не привлекайте внимание! — зашептал уже третий голос. Йена, плохо различающая их слова, сейчас испугалась, резко потянулась за стол у яблони, где под дном было прикреплено старое ружьё. Оно было не заряжено ничем, но грабители могли испугаться. И в ту же секунду две доски забора тихо сдвинулись, открывая узковатый проход-путь, и оттуда высунулся невысокий паренёк, кривя свой нос и тихо бурча. Но, вывалившись во двор, он тут же застыл, увидев перед собой в темноте девчонку на инвалидной коляске. И дуло ружья, нацеленное ему прямо в лицо. — Э…э…э — только и протянул он. — Стой, где стоишь! — процедила сквозь зубы Йена, не убирая ружьё от плеча и отчаянно блефуя. — А то как бахну, если рыпнешься, и вместо длинного носа получишь кота-сфинкса! Может она, конечно, переборщила от испуга с пафосностью, но парень вообще не испугался. Его лицо растянулось в странной гримасе, и только спустя миг Йена поняла, что он пытается не заржать. — Са-а-ан! — тихо прогундосил он. — Сан! А она буйная какая-то! Она здесь! Она меня сейчас продырявит! — Сан? — это имя подействовало на неё, как магия, и Йена удивлённо повернула голову, глядя на забор. — А ты Йена? — тут же воскликнул парень. — Сан о тебе все уши прожужжал! — Не кричи ты, визгун! — тихо зашипел знакомый голос, и тут же в дыре в заборе показалась стройная фигура с осветлёнными волосами. Йена облегчённо выдохнула, узнавая Сана, и в миг опустила ружьё. — Что это значит, Чхве Сан?! — тихо прошипела она. — Извини, но не кричи только, — улыбаясь до ушей, он тут же бросился к ней. Ещё так, словно хотел было обнять, но на бегу опомнился, резко затормозил и просто остановился рядом, смущённо заложив руки в карманы просторной короткой дублёнки. Он не мог перестать улыбаться. — Прости, что без приглашения, что напугали. Я решил привести своих друзей для знакомства, так что отдай ружьё, пожалуйста, — Сан с тихим смешком попытался забрать его из её рук, но Йена отмахнулась. — Оно даже не заряжено! — буркнула она, наклоняясь в коляске, чтобы снова спрятать его под столом. Она чуть напряглась, видя боковым зрением, как во двор влезли ещё какие-то три парня. Двое просунулись через убранные доски. А последний пафосно запрыгнул на сам забор, явно желая красиво сделать кульбит, но зацепился штаниной и мешком картошки совсем неграциозно рухнул на землю. Благо, из-за слоя снега не так нашумел. Он ещё и был какой-то очень высокий, крупнее всех остальных, оттого это и выглядело забавнее, что он растянулся в нелепой позе. — Ну, блин, ну не шуми! — скрипуче прокряхтел на него самый первый незнакомец с носом с горбинкой, которому Йена только что угрожала ружьём. — Ну почему это всегда ты, а?! — Я нечаянно… — прокряхтел высокий парень, у него был достаточно низкий голос. — Почему у меня проделан тайный проход в заборе?! — тихо возмутилась Йена, глядя на убранные доски и зияющую дыру. Она глянула на Сана. — Это ты сделал?! — Ну… я, ахах! — он неловко потёр затылок, смущаясь под её взглядом. Но затем резко сделал вид, что это не та тема, которая стоит обсуждений. — Ой, да починю потом, послезавтра! Минхёк никогда не успеет заметить! Просто нужно было сделать для облегчения тайной операции! — Какой ещё тайной операции?! — Хэ-хэ! — Так, давайте без «хэ-хэ»! — оборвал их другой черноволосый стройный парень. — Сан, может, мы уже познакомимся? По-моему, девушка изрядно нервничает, что столько незнакомцев втихую вломилось к ней поздно вечером во двор. Неприлично оставлять её в неведении. — Да, конечно, — неловко улыбнулся Сан и снова повернулся к Йене. — Прости, что без приглашения. Это мои друзья, о которых я говорил. Я не сдержался, увы, и привёл их знакомить. Кстати, может, ты угадаешь, как кого зовут? А? — он хитро ей подмигнул. — А то они говорят, что из меня никудышный рассказчик. Но я же хорош! Докажи им обратное — угадай, кто из них кто! Йена закатила глаза на эти мальчишеские забавы. Но Сан смотрел на неё с такой наигранной милой моськой, что она сдалась, глубоко вздохнув. И посмотрела на парней перед ней, кутающихся в куртки, представляя примерно их имена по описаниям Сана. — Я думаю, что ты Уён, — сказала она самому первому пробравшемуся парню. Невысокому, с небольшой горбинкой на носу, но это делало его внешность только симпатичнее. У него были чуть ассиметричные глаза и, кажется, родинка под одним из них. Он был хорошеньким, хоть явно дерзким и бурчливым. — Ты — Минги, — кивнула она на самого высокого, чуть мощного парня, который казался на вид таким бэд-боем, но, глянув на неё, смутился, как растерянный щенок. — Я полагаю, ты Сонхва, — Йена указала на стройного парня с чуть вытянутым лицом, немного напоминающим хищную птицу. Впрочем, взгляд у него был спокойный, внимательный и добродушный. — Ну а ты — Ёсан, — сказала она последнему, самому молчаливому, который неловко переминался с ноги на ногу на снегу. — Обалдеть! — присвистнул Уён. — Всех угадала! Или ты ей наши фото показывал? — он повернулся к Сану. — Нет, не показывал, — заулыбался Сан. — Просто рассказывал. Видите, она всё поняла! — Приятно познакомиться, Йена, — учтиво кивнул ей Сонхва. Голос у него был такой приятный — бархатный, чистый. — Сан про тебя все уши прожужжал. Вот мы и познакомились. Йена чуть смутилась под его взглядом, скорее даже, из-за его энергетики. Этот Сонхва был видным парнем, что уж, и её накрыло девичье смущение. К тому же, она сидела перед всеми в инвалидной коляске, и некое грустная неловкость сковала её, когда она замечала, как парни осторожно рассматривают, но всё же деловито пытаются не пялиться, мол, ничего такого перед собой необычного они не видят. — Спасибо, тоже рада видеть друзей Сана, — скованно пробурчала она. Ей всё же хотелось его стукнуть — зачем он притащил их всех в её двор втихую?! Она и так чувствовала себя жутко неловко. Столько внимания она давно не видала и не получала. — Ну давай не будем юлить, сразу к делу перейдём, зачем мы здесь, — Сан будто мысли её читал и подошёл ближе. Он вдруг присел на одно колено возле подлокотника кресла, чем несказанно удивил Йену. Она нервно уставилась на него, сжимая скрещённые пальцы на коленях и глядя на его хитрющую довольную улыбку. — Мы пришли тебя воровать! — довольно произнёс он. — Ч-что… — Йена выпятила глаза, и они стали похожи на огромные блюдца. — Чего? — Говорит, мы пришли тебя спиздить! — закивал высокий Минги. — Минги, выражения!!! Что за слова?! Не забывай, с нами девушка! — пацаны негромко зашипели на него наперебой, тут же играючись бросились с кулаками. — Да я нечаянно! Простите, я больше не буду! Извините, ай! Ай! Айщ!!! — запричитал Минги, которого повалили в снег сразу три парня и принялись наигранно пинать его ногами, будто избивали. — Тихо вы! Тихо! — испугалась Йена, оглядываясь на дом, где всё ещё горлопанили Рожественские передачи на всю громкость. Но вроде никто не спешил к ним во двор. Она нервно обернулась, теперь видя и слыша, как уже Сан шипит на друзей, чтобы они вели себя прилично и бесшумно. — Что это всё значит? — Йена тыкнула его в бок, заставляя вновь обратить на себя внимание. — Ну, мы сидели у Ёсана дома, когда всем сказали, что у Сонхва дома, а его деду, что мы у Уёна дома… ой, не важно! — отмахнулся Сан, умащиваясь на коленях перед ней. — Прости, но я не сдержался и выболтал им про тебя. Ведь они мне как братья. А ещё мы подумали, что негоже тебе одной в Рождество быть! С тобой не гуляют! Ты одна безвылазно тут торчишь! Сколько уже? Месяц? И это только здесь! А сколько ты была «невыездная» в другом городе? Короче, мы решили, что тебе наконец-то надо погулять! И праздник — лучший предлог для этого! — Р-ребята… — Йена ужасно растерялась. — Вы чего… Нет, конечно! Уже поздно, да меня и так никто не пустит в город. Нет, родители… особенно мама, она это в штыки воспримет. — Ну мы это и так поняли, раз тебя здесь словно прячут, — хмыкнул Уён. — Поэтому и сказано — мы воровать тебя пришли, то есть тайком погулять вытащим! — Ч-что… — Не волнуйся, мы нормальные ребята, — попытался успокоить её Сонхва. — Мы вернём тебя или через пару часиков, или к утру, как у тебя силы гулять будут. От твоего желания зависит. И если ты нас опасаешься, я понимаю, мы незнакомцы, но даю слово — мы хорошие ребята. — Среди нас только один стрёмный, — вдруг хмыкнул молчаливый Ёсан. — И это Сан. И раз ты его совсем не опасаешься, то и нас незачем. Мы просто цветочки по сравнению с этим трикстером и повесой! — Эй! — фыркнул на него Сан, а затем повернулся к ошарашенной Йене. — Не слушай этого дуралея! Нормальный я! Так что, согласна погулять? — лукаво улыбнулся он. — Ты серьёзно?! — тихо воскликнула она, глядя на него во все глаза. — Это безумие! — Вот именно! — Сан улыбнулся ещё шире. — И в глубине души тебе хочется Рождественского безумия, не отрицай! Я не дурак, я умею слушать, — уже более серьёзно сказал он. Его рука вдруг как бы невзначай оказалась на её руке, осторожно сжимая её пальцы. Кожа у него была такая горячая, что у Йены мурашки пошли по спине. А Сан тем временем продолжал: — Я понимал, что в твоих рассказах сквозит грусть и тоска — ты скучала по обычной жизни, тебе явно хотелось просто пройтись по улочкам и любоваться природой. Просто смотреть по сторонам и беззаботно проводить свой досуг. Так не отрицай, что не хочешь сейчас этого! Это просто прогулка! В Рождество мы заслуживаем быть счастливыми, так разреши нам подарить тебе хорошее настроение! Хоть на пару часов. Ты же так хотела увидеть городскую ёлку! — Городскую ёлку? — пролепетала Йена. — Ага! — закивал Уён. — Мы собираемся забраться на небольшую гору по тропинкам неподалёку, там есть старая смотровая площадка, где мы хотим зависнуть! С неё прикольный вид открывается на центр города, и ёлка, наверное, должна быть видна! Соглашайся! — Соглашайся! — прогундосил ему в такт Минги своим низковатым голосом. — Это будет весело, я знаю, что ты тоже бунтарка! — подначивал её Сан, толкая локтём, хотя её ноги ничего не чувствовали. — Давай! Пожалуйста! — Х-хорошо, — наконец-то сдалась Йена, сама не веря, на что соглашается, и зачем вообще соглашается. Но внутри вдруг расцветало нечто странное и довольное. Словно она злостный нарушитель порядка, который себе сейчас зубами вырывает свободу, настоящий глоток жизни. Очень странно было доверять незнакомцам, но она почему-то доверяла Сану. И будь, что будет! Сколько можно, действительно, сидеть в этой клетке?! — Ура-а! — протянул Минги. — Хорошо, что согласилась! Значит, не зря пропущу награждения «Halateez Pirates»! Видишь, друзья Сана мне важнее любимой команды бабушки! — Минги-и-и! — только и протянули синхронно парни, кидая в него снегом.