Marauders. Soul shards

      Каждое раннее утро, пока Джеймс и Гарри еще спали, Лили всегда заходила в комнату Маргарет. Это стало ее маленьким ежедневным ритуалом. На рассвете стены комнаты казались не красными, а спокойно-розовыми. Распахнув окна, она впускала свежий воздух и смотрела на долину, которая раскинулась далеко впереди — извилистый ручей окружали невысокие холмы и леса; если приглядеться, можно даже увидеть старинный дуб, на котором Джеймс в детстве соорудил шалаш. В серебристых переливах воды отражались первые лучи солнца, а зеленые деревья с приходом осени уже начали окрашиваться в красные и желтые цвета. Верхушки елей и хвой покачивались от слабого ветра, сгоняя стайки птиц. А если облокотиться на подоконник и выглянуть в сад, то можно увидеть пока еще тонкое деревце магнолии, которое Джеймс посадил в честь Маргарет.       Она могла бы каждое утро просыпаться со столь восхитительным видом. И от мысли об этом, у Лили каждый раз сердце разбивалось вдребезги.       Поначалу Джеймс пытался отговорить ее заходить в комнату — Лили здесь всегда тосковала, хотя уже и не заливалась слезами. Но когда он понял, что ей это необходимо, немного обустроил комнату. Он убрал всю старую мебель; откуда-то достал красивый туалетный столик из темного дерева с овальным зеркалом и банкеткой; поставил пару новых кресел, обитых бордовой замшей; на одной из стен появилась картина с изображением благородного оленя с внушительной кроной рогов, что стоит посреди старинного зеленого леса — Джеймс говорил, что олень охраняет покой Маргарет — Лили понимала, что это глупость, но ей самой от этого становилось спокойнее. Еще в комнате появился резной комод с двумя выдвижными ящиками, на котором стояли два старинных позолоченных подсвечника, а между ними ваза с вечно живыми маргаритками. А на одном из подоконников, свесив тонкие ножки, сейчас сидела мягкая игрушка в виде домового эльфа по имени Килла. Раньше на игрушке была ситцевая повязка, но Джеймс трансфигурировал ее в ситцевое красное платье — как знак свободы для их Киллы.       Может быть, Джеймс прав, и она лишь подпитывает тоску и боль по утрате, когда приходит сюда, но Лили пока что не готова окончательно распрощаться с Маргарет. Ей нужно это время и нужно приходить сюда по утрам, чтобы подумать о ней.       Временами она вспоминала о ритуале, который ей дал Регулус. Прошло уже больше месяца, а она все еще не рассказала об этом Джеймсу, и хранила письмо в ящике комода в комнате Маргарет — будто неосознанно давала Джеймсу шанс самому найти этот конверт-надежду. Но сейчас Лили сама не знала, сможет ли она когда-нибудь решиться попробовать снова. И какие последствия ее ждут? Может быть, для Блэков их семейный ритуал и не обернется ничем плохим, а для нее, для маглорожденной? Для ее ребенка? К тому же, если быть честной, ей совсем не хотелось других детей. Ей хотелось Маргарет.       — Лили… — в комнату вошел Джеймс, прерывая ее тревожные мысли. — Ты не против, если я с тобой здесь побуду?       — Конечно!       Он уселся в соседнее кресло, осматриваясь:       — Как думаешь, чего еще здесь не хватает?       У Лили чуть с языка не сорвалось: «Маргарет. Здесь не хватает Маргарет!».       — Не знаю, — протянула она.       Между ними повисла неуютная тишина, какая бывает лишь при упоминании так и нерожденного их ребенка. Они практически не говорили о ней — при одном лишь упоминании или намеке о Маргарет, у Лили начинали сдавать нервы, а остаток дня она проводила свернувшись под одеялом и задыхаясь от слез.       — Джеймс, ты думаешь о ней? — в голосе невольно засквозило отчаяние. — О Маргарет…       — Постоянно… — после долгой паузы тихо и с осторожностью ответил он. — Не могу перестать.       У Лили вновь подступили слезы и она прикусила губу.       — Не могу перестать думать о том, какой бы она была. Уверен, она была бы такой же красивой и рыжеволосой, как ты.       — Но с глазами как у тебя, — у Лили губы дрогнули в подобии улыбки.       — Да, это было бы справедливо, — кивнул Джеймс. — И уверен, она любила бы зелья. Слизнорт бы ее обожал.       — А я думаю, она была бы лучшей в полетах…       — Ну, — Джеймс картинно задумался, — не лучше Гарри.       — Почему это?       — Я уверен, у него прирожденный талант. А у Маргарет это было бы хобби.       Лили на него задумчиво посмотрела и кивнула, соглашаясь. Да, она бы тоже предпочла, чтобы Маргарет любила зелья. Хотя она была бы рада ее любому увлечению.       — Разумеется, ее бы распределили на Гриффиндор. Потому что она была бы отважной и благородной, как ее мама.       — Храброй и смелой, как папа.       Лили неожиданно поймала себя на мысли, что разговоры о Маргарет ее немного успокаивают. До этого они редко о ней говорили, у Лили слезы на глаза сразу накатывались, а сейчас она может говорить о ней и не задыхаться от горя.       — А еще она носила бы красивые платья, — улыбнулся Джеймс.       — Да? — скептически переспросила Лили. — А мне кажется, она больше всех обожала бы тебя и носила джинсы с рубашками.       Лили и сама недавно поняла, насколько это удобно. У нее не было настроения надевать платья, а вот мягкие рубашки Джеймса всех цветов радуги оказались неожиданно комфортными и уютными.       — Ладно, здесь не буду возражать. Как ты думаешь, а какое блюдо было бы ее самым любимым?       Они мгновение смотрели друг на друга и одновременно ответили:       — Пирог с патокой.       — Яблочный пирог с корицей.       Из Лили вырвался короткий смешок. Конечно, они оба понимали, что Маргарет была бы отдельной личностью, но было приятно думать, что каждый из них видит в ней другого — видит черты и привычки любимого человека. Лили невольно слабо улыбнулась, глядя на Джеймса. Наверное, только он один и способен заставить ее улыбаться, даже в такой кошмарный момент, даже когда на сердце удушающая тоска. У него всегда это выходило.       — А за какую команду она бы болела? — задумался Джеймс.       — Думаю, за «Кипящих колдунов».       — Это еще кто? — нахмурился он.       — Три года назад они победили в Международном турнире по Зельям!       Джеймс рассмеялся и сказал, что он бы возил Маргарет по всем турнирам зельеваров (а после решил, что это можно было бы поручить «ее крестному — Северусу»).       Они так и продолжали обсуждать, что любила бы Маргарет, какой бы она стала и какое будущее ее ждало. Они прервались, лишь когда в соседней комнате завозился Гарри. Джеймс тут же подскочил на ноги и устремился к сыну, но Лили его опередила. Гарри уже стоял в кроватке, держась ручками за ограждение, и радостно воскликнул, стоило увидеть маму.       — Мама!       У Лили каждый раз сердце замирало от его звонкого возгласа.       — Проснулся, солнышко, — она взяла его на руки, прижимая к себе и оставляя десятки поцелуев на его щеках и макушке. Ее самая главная радость.       Она продолжала миловаться с любимым сыном, как вдруг:       — Лили…       В голосе Джеймса проскользнули отчетливые напряженные нотки, и она сразу поняла, о чем сейчас пойдет речь. Джеймс поднимал эту тему с завидной регулярностью.       Она подняла на него взгляд. Джеймс стоял рядом и, то ли с обожанием, то ли с беспокойством смотрел на нее с Гарри.       — Ты подумала о том, чтобы переехать в безопасное место?       — Мы это обсуждали, — холодно отозвалась она. — Этого не будет.       Она видела, как его разрывает от эмоций, как он едва сдерживает поток аргументов, который уже десятки раз ей вываливал. Но для нее переезд значил одно — Джеймса уже ничего не будет останавливать от лишнего риска и сражений. Да, в какой-то мере она была с ним согласна — переезд может еще больше обезопасить ее и Гарри. Но как же сам Джеймс?       — Пожалуйста, давай не будем ссориться, — умоляюще произнесла она, посмотрев на него. — Только не в такое утро…       Сжав губы, Джеймс ответ взгляд. Она из раза в раз просила его об этом, когда поднималась опасная тема, и Джеймс, не в состоянии на нее давить, когда она в столь тяжелом моральном состоянии, останавливался. Но Лили знала, его терпение уже на исходе.       — Все равно все будет по-моему, — сказал он вдруг, упрямо посмотрев на нее. — Я и вас защищу, и морду прикончу.       — Джеймс…       — А сейчас я пошел готовить завтрак. Не задерживайтесь, — и, не дожидаясь ее ответа, развернулся и вышел из комнаты.              

***

             В доме в Белгравии стояла непривычная тишина. София в последнее время редко покидала свою комнату, а Сириус чаще всего был возле нее. Регулус же, пользуясь тем, что внимание к его персоне снизилось, наверняка заперся в спальне со своими игрушками. Где был Луи, Джеймс не знал, де Бланк в принципе редко бывал дома. А в холле Джеймса встретил лишь низзл.       — Привет, Като! Все опять у себя по комнатам сидят?       Коротко мяукнув, он подошел к нему ближе, обнюхивая штанины, от которых наверняка пахло их кошкой Фло.       — Пошли со мной, — подхватив низзла на руки, он через ступеньку устремился на второй этаж.       Дверь в комнату Софии и Сириуса была заперта, а из-за нее слышались приглушенные, напряженные голоса. Джеймс ненадолго замер в нерешительности. Он бы с радостью заглянул к друзьям, хотя бы просто поздороваться ради приличия. Но София круглые сутки находилась в мрачном подавленном состоянии, и Джеймс не знал, как себя вести рядом с ней. Он и так после трагедии уже не раз успел ляпнуть что-то неуместное, в попытке ее как-то подбодрить. «Да ладно тебе, было бы из-за чего расстраиваться, ты и раньше не особо-то умела колдовать!» — он хотел ее утешить, но у нее лишь больше покраснели глаза, а Сириус метнул на него такой убийственный взгляд, что Джеймс потом к ним еще неделю не заходил.       Разумеется, Джеймс понимал всю трагедию — потерять магию для волшебника — самое страшное, что может случиться, смерть не так пугала, как невозможность колдовать. Но он считал, что у Софии есть другие, более значимые таланты и способности, нежели палочкой махать. К тому же, она и правда большую часть жизни прожила без нормальной возможности колдовать, а потому ей и привыкнуть к новым обстоятельствам будет проще. А то, что она прикончила главный кошмар всей страны и вовсе должно ее утешать. Волан-де-Морт не так пугал людей в Англии, как сумасшедшая Беллатриса. Но Софию, кажется, этот факт вообще не радовал.       Решив заглянуть к ним позднее, Джеймс прошел к другой двери. Краска и штукатурка возле нее обвалились, стена была в трещинах, да и испорченная дверь хоть и держалась, но вкривь и вкось, явно на одной лишь магии. Сразу видно, что не так давно дверь вышибли мощным заклинанием.       Подергав за ручку — заперто — Джеймс постучал.       — Кто? — раздался резкий и недовольный голос младшего Блэка.       — Это я, Джеймс, твой любимый друг.       За дверью началась возня, а спустя пару мгновений перед ним появился Регулус. Выглядел он неважно — изможденным и не выспавшимся.       — Пойдем вниз, — Регулус уже хотел выйти к нему в коридор, но взгляд Джеймса зацепился за письменный стол, на котором стоял полный кавардак: книги неровными стопками, исписанный и скомканный пергамент, разлитые чернила. Для неприлично педантичного Блэка это было немыслимо.       — Чем ты тут занят? — с подозрением спросил Джеймс, отодвигая Регулуса и проходя внутрь.       — Я не ждал гостей, — огрызнулся он. — Извини, что не прибрался перед твоим приходом.       — Меня таким не испугать, — произнес Джеймс, разглядывая записи на его столе. Но Блэк тут же взмахнул палочкой, выдвигая ящик, ворохом скидывая туда пергамент и с шумом захлопывая.       Несмотря на то, что Регулус настойчиво пытался выпроводить его из комнаты, Джеймс и с места не сдвинулся. Опустив Като на кресло, он повернулся к Блэку:       — Ты давно к нам не заходил. Даже Лили уже обеспокоилась. А я беспокоюсь, когда она обеспокоена.       — Потому что как я не зайду, ты мне начинаешь на мозги капать со своей Диадемой. Но так и быть, я могу навестить твою супругу завтра днем, — красноречиво добавил он.       — Будем тебя ждать, — улыбнулся Джеймс.       — Кстати, — Регулус вдруг заинтересованно на него посмотрел, — я может и давно не заходил, зато Сириус у вас был на днях.       — Да, в отличие от тебя, он находит время.       — Он брал лекарство?       Пожав плечами, Джеймс ответил:       — Лили ему какую-то настойку дает. Она и тебе даст, если ты придешь. Меня она заставляет пить эти «витамины» каждый день.       — Витамины?       — Она ударилась в зельеварение, полдня проводит в лаборатории, готовит разные оздоровительные настойки…       — Сириусу она тоже дала «витамины»? — прервал Регулус.       — Ну да, а что еще?       Регулус на него долгое мгновение пристально смотрел, а потом отмахнулся:       — Да, вряд ли что-то еще.       Джеймс остановился возле доски, на которой Блэк вел целое расследование по поиску крестражей и деятельности Волан-де-Морта. Она висела тут третий год, Джеймс уже не раз разглядывал эту доску — каждый раз, когда бывал в комнате, и сейчас на ней что-то изменилось, но он никак не мог понять что именно.       — Пойдем вниз, — Регулус вновь раскрыл дверь, призывая его выйти, — я хочу есть, можем поужинать.       Джеймс уже кивнул и хотел согласиться, как его взгляд зацепился за газетную вырезку. В верхнем правом углу к доске был приколот портрет Регулуса с красной жирной надписью «РОЗЫСК». Джеймс практически каждый день видел этот портрет в «Пророке», и его вновь охватили смешанные чувства — прямо как в первый день, когда он только увидел этот снимок в газете и прочитал короткую выдержку выдвигаемых обвинений.       К Регулусу Джеймс давно привык. Он даже мог бы сказать, что ему нравится проводить с ним время. Блэк занудлив, высокомерен и порой невыносим, еще и закоренелый расист с маниакальными наклонностями, но он достаточно азартен и легок на подъем для сомнительных авантюр, а еще невероятно талантливый ловец. Еще в нем есть немного благородства и прорва смелости, прямо как в самых маленьких и отчаянных гриффиндорцах. Джеймс старался закрывать глаза на его тягу к Темной магии и веру в превосходство чистоты крови — все они не без недостатков. Но как закрыть глаза на то, что Регулус участвовал в убийстве семьи их подруги?       Джеймс давно подозревал, что Регулус замешан в чем-то подобном, года три назад даже обвинял его в грязных убийствах. Но он и подумать не мог, что Блэк мог убить кого-то из Вэнсов. Он все еще помнит, в какой ужас пришел, когда об этом впервые написали в «Пророке». Наверное, в больший ужас его приводил тот факт, что после этого Регулус еще и начал встречаться с Эммелиной. Это было что-то нездоровое, за гранью понимания. Джеймса разрывало любопытство и желание узнать всю правду, но Лили просила его не лезть с вопросами к Регулусу. «Мы все совершаем ошибки. Даже если «Пророк» написал правду, я уверена, Регулус жалеет об этом. Не надо лезть к нему в душу. Захочет, сам расскажет». Но Блэк добровольно никогда ничего не расскажет. Пожалуй, одна из немногих схожих черт у Сириуса и Регулуса — что-то личное они всегда держат глубоко в себе.       Джеймс перевел неуверенный взгляд на Регулуса. Потом снова посмотрел на портрет и снова на Регулуса.       — Это правда? — выпалил он.       Регулус мгновенно помрачнел, сжал губы, ясно давая понять, что он понял о чем речь. Он захлопнул дверь и ответил:       — Что меня разыскивают — да.       — Про семью Эммелины, — перебил Джеймс, не спуская с него взгляда.       А Регулус вдруг поднял на него пылающие глаза.       — Правда ли, что я участвовал в убийстве? Да, правда. За пару месяцев до этого я получил Черную метку, стал Пожирателем Смерти. И это было моим первым заданием, — он говорил с ожесточенностью и злостью. — Трудно сказать, справился ли я. Потому что убить я так и не смог, Авада была слишком слабой. Но я смотрел, как пытают ребенка, как ее убили, а потом и сам попытался убить мать Эммелины. У меня не вышло, и ее прикончила Беллатриса. После этого я вернулся в школу и на следующий день пошел на уроки. Ты это хотел знать?       Джеймс на него ошарашенно смотрел. Казалось, он слышал, с каким треском окончательно ломаются его принципы и категоричные взгляды. Все внутри него кричало о том, насколько это неправильно. Он бы никогда не смог стоять и смотреть на пытки ребенка. Даже если бы ему пришлось противостоять дюжине Пожирателей и умереть, он бы заступился. У него никогда бы не поднялась рука убить безоружную и замученную женщину, он бы не смог, даже если бы это была самый страшный враг. И он всю жизнь всей душой презирал тех, кто смог. И все же… Может, на него так повлияла война и жестокость вокруг, собственные потери и собственные сомнительные поступки, или что-то еще, но… Ненавидеть, или даже хотя бы осуждать, Блэка не получалось. А ведь в школе, когда Джеймс только заподозрил у него наличие Метки, он всерьез утверждал, что по тому Азкабан плачет. Так что сейчас изменилось?       — Это не вся правда, не так ли? — произнес Джеймс.       Регулус с холодом усмехнулся, отведя глаза на мгновение и покачав головой.       — Хочешь услышать о том, как я об этом сожалею? Что считаю это главной ошибкой в жизни? Нет, Поттер, ничего такого ты от меня не услышишь. Придется тебе с этим смириться — вот такой вот я человек.       — Я тебе не верю, — упрямо заявил Джеймс. — Вот об убийстве Кэрроу ты не сожалеешь. И ты, конечно, тот еще больной психопат — сделать такое, но тут я не могу тебя винить. А в случае с Вэнсами, ты жалеешь.       Регулус недовольно сложил руки на груди, не собираясь ничего отвечать.       — Поэтому ты и полноценную Аваду не смог сотворить в тот момент, потому что у тебя рука не поднималась убить безоружную. Может, ты и с Эмми стал встречаться из-за чувства вины перед ее семьей…       — Это не так.       — …И портрет свой здесь повесил, чтобы не забывать о своей главной в жизни ошибке.       — Бред.       — И ищешь любой удобный случай, чтобы подгадить Волан-де-Морту, из-за несправедливости и обиды, что он тебя заставил это сделать.       — Анализ — это не твое, Поттер, заканчивай.       — Да? Если тебе на это так плевать, то ты наверняка обо всем рассказал Эмми? Признался в этом? Если ты об этом не переживаешь, не сожалеешь, то тебе ничего не стоило сказать ей правду?..       — Да, я жалею! — не выдержал Регулус, повышая тон и перебивая его. — Каждый долбанный день жалею, а после ее смерти — особенно! После убийства Вэнсов я пару часов в душе прорыдал! Если бы София меня всю ночь за руку не держала, пытаясь утешить, я бы наверное окончательно рехнулся. И да, именно после этого я решил, что уничтожу Темного Лорда. И я сейчас к этому как никогда близок.       — Вот видишь, — Джеймс на мгновение смутился, не ожидая подобного откровения. — В тебе еще осталось что-то человеческое.       Он снова отвернулся к доске расследований, лишь бы не смотреть в его глаза. Сам вывел Блэка на откровенность, а сейчас даже не знал, что сказать в ответ. Лили ему советовала помалкивать, если он не мог чем-то утешить, а то Джеймс запросто мог выпалить что-то бестактное, как и в случае с Софией.       — Я, кстати, тоже однажды рыдал, — сказал Джеймс, стараясь сгладить обстановку. — Не в душе, правда. В Запретном лесу. После игры…       — Это когда тебя второкурсница обошла, и ты позорно проиграл весь матч и подвел свою команду?       — Да. Кошмарный день.       В тот раз еще и Лили не пришла на матч, а их будущее было неопределенным и мрачным. Но Джеймс решил об этом не говорить — все равно это не сравнится с тем, что пришлось пережить Регулусу.       — Одна из лучших игр, что я видел, — насмешливо произнес Блэк, расплываясь в скользкой улыбке. Гадина менял лица на ходу, и вот уже от отчаяния и боли ничего не осталось. — Великого ловца Джеймса Поттера обыграла неопытная, маленькая девчонка. Чудный был день. То, что ты после этого еще и плакал, добавляет изюминки. Буду вспоминать об этом в моменты печали.       — Каково это, Регулус? — Джеймс невольно скопировал его тон. — Маленькой, неопытной девчонке удалось обойти меня, а тебе — ни разу. Ей за одну игру удалось сделать то, чего ты не мог сделать за четыре года наших совместных матчей.       Регулус тут же вновь помрачнел, усмешка с лица сползла.       — Да, признаю, — нехотя сказал он, — должен же ты быть хоть в чем-то хорош.       — Я еще хорош в расследованиях, — усмехнулся Джеймс, переводя взгляд на доску. — И здесь определенно что-то изменилось.       — Ну все, хватит, идем, — Регулус попытался ухватить его за локоть, чтобы увести от доски, но Джеймс уперся с завидностью барана.       Словно молния его озарила догадка.       Возле каждого рисунка с пятью крестражами были снимки — у кого они хранились, места — где их прятали, иногда прикреплялись клочки пергамента с какими-либо пометками или красные ниточки, соединяющие их с другими объектами. Еще до недавнего времени возле картинки с Диадемой было несколько колдофото ее возможных хранителей и несколько предполагаемых мест, где она может быть. Но сейчас там остался лишь снимок Шарли и название какого-то заведения на латыни.       Это могло значить только одно.       — Ты нашел Диадему, гад! — прокричал Джеймс от неожиданности.       Регулус отшатнулся, уставившись на него во все глаза и не находясь с ответом.       — Признавайся, Блэк! По-хорошему!       — Ты с ума сошел?..       — Мерлин, как это вообще возможно?! — возмущенно взмолился Джеймс. Пять минут назад Блэк вызывал жалость и сочувствие, а сейчас Джеймс едва не лопался от сдерживаемой злости. — Где она?! Давай выкладывай!       — Джеймс? — в дверях показался удивленный Сириус. — Что у вас тут за шум?       — Гадина нашел Диадему! — прокричал Джеймс. — И пытался заныкать ее!       — Это правда? — Сириус сурово посмотрел на Регулуса.       — Конечно, н.! — Регулус прервался на полуслове и тяжело выдохнул, прикрыв глаза, а потом с превосходством посмотрел на них. — Да, правда.       — О, Мерлин, — простонал Джеймс. — Ты неисправим!       — Для чего исправлять то, что безупречно?       — Ну все, — решительно заявил Джеймс, вытаскивая сквозное зеркало. — Созываем совет, сегодня мы уничтожим все крестражи.       — Никаких голосований в этом доме не будет, — Регулус тоже вспылил, побледнев от недовольства.       — Время голосований уже давно прошло!       — Конечно! — хмыкнул Регулус. — Потому что ты никогда не набирал нужное количество голосов!       — Сегодня все однозначно будут на стороне Поттера, Регси.       В комнате появилась София, вновь заставляя Джеймса испытывать неловкость. Она выглядела болезненно, непривычно тихая и бледная. Но Джеймс старался думать о хорошем: София на его стороне, а это огромное преимущество. Она одна из немногих, кто имеет хоть какую-то власть над Регулусом.       — Понял, да? — с вызовом у него спросил Джеймс. — Все будут на моей стороне! — посмотрев в зеркало, он произнес: — Северус!..       Сообщив Северусу и Ремусу о срочном собрании в доме Бланк, Джеймс, продолжая разоряться, вместе с остальными направился в гостиную. Показывать им Диадему несносный Блэк категорически отказался, аргументируя это тем, что они ее заберут и не вернут, и вообще «тебе, Поттер, надо успокоиться».       — Я в это просто не верю! — сокрушался Джеймс, метая на младшего Блэка злые взгляды. — Нет, я, конечно, подозревал, что ты опять в крысу за нашими спинами действуешь, но… все равно не верю! Когда ты успел?!       Но Блэк едва успел рассказать хоть какие-то подробности (только то, что найти нужное место ему помогла Эммелина), как пришел Ремус, и Джеймс бурно стал пересказывать о случившемся.       — Мы сегодня же, сегодня же всё уничтожим! — с яростью закончил он.       — Мы ничего не уничтожим, — перебил Регулус.       — Почему? — поразительно спокойно спросил у него Ремус. Джеймс восхищался его самообладанием — будь он сам оборотнем, наверняка бы уже вцепился когтями в эту высокомерную физиономию.       — Потому что… — Регулус даже растерялся на мгновение от его вопроса. — Потому что они мои!       — А вот и нет! — возмутился Джеймс. — Ты обещал мне Медальон за помощь!       — Ты же не помог!       — Да? А кто, по-твоему, уговорил Айви прийти и помочь нам?! Без нее ты бы не нашел Диадему!       Регулус прожег его недовольным взглядом и отвернулся.       — Думаю, было бы справедливо, если бы каждому достался крестраж за помощь, — произнес Ремус. — Все же, мы все чем-то рисковали, чтобы их достать.       — Дневник мой, — тут же выпалил Блэк и сразу добавил: — И все остальные тоже.       — Рег, да что с тобой? — недоуменно спросил Сириус.       — Мне… нужно время, только и всего, — невинным голоском ответил он. — Это уникальные артефакты, мы ничего подобного больше никогда в жизни не увидим. Дайте мне месяц… нет, пару… три, три месяца мне хватит. А потом… можете уничтожить.       Джеймс театрально рассмеялся.       — Три месяца? Ты прикалываешься?! Даем тебе три минуты! Чтобы попрощаться!       Лицо Регулуса исказилось от недовольства. Он уже хотел возразить, но вмешалась София:       — Регулус, нет смысла спорить. Крестражи будут уничтожены.       — Уничтожены? — звенящим от недовольства голосом переспросил он. — Напомнить, кто вообще вам рассказал о них? Кто дал хоть какую-то надежду на победу?       — А тебе напомнить, что без помощи всех нас, — Джеймс махнул на присутствующих, — ты даже самый первый крестраж не достал бы? Без Софии ты бы потонул в озере с инферналами! Без Лили ты бы не достал Кольцо или превратился в овоща после поцелуя дементора. Без меня ты бы не смог сбежать из поместья Малфоев. Без Сева ты бы не попал в Гринготтс, а без Рема не смог бы его покинуть.       — Кажется, я один не принес никакой пользы, — едва слышно усмехнулся Сириус.       — Если бы не ты, Регулуса бы прикончила Белла в Гринготтсе, — возразила София чуть дрогнувшим голосом на имени Беллатрисы. — И его прикончили бы дементоры, если бы ты не сдерживал их, пока Лили его спасала. Он попался бы Пожирателям в Хогвартсе, если бы ты не присматривал за ним.       — Все помогали, — сказал Ремус. — Помощь каждого из нас — неоценима.       — Да, — ожесточенно произнес Регулус, — вы правы. И я вам всем очень благодарен. Но окончательное решение за мной.       — Можешь решить, в каком порядке мы их будем уничтожить, — отрезал Джеймс. — Или же все разом?       Спорить они могли до бесконечности, а потому в разговор опять вмешался Ремус:       — У вас есть идеи, как мы будем их уничтожать?       — Есть несколько способов, — ответила София, заслужив осуждающий и недовольный взгляд Регулуса. — Можно уничтожить в Адском пламени. Или, например, попробовать перенести осколок души в живое существо и убить его. Еще вариант — создать артефакт, но для этого необходим дементор и человек с очень сильным Патронусом.       — У Лили сейчас магия нестабильная, — разочарованно протянул Джеймс. — Последнее отпадает.       — Есть еще один вариант, — нехотя произнес Регулус. — Существуют скрижали астрального равновесия. Они созданы тем же волшебником, который сотворил первый в истории крестраж. Правда, они утеряны где-то на территории Индии. Но если их найти, это будет самый простой способ.       — Вот и отлично, — усмехнулся Джеймс. — Ты отправляйся на поиски скрижалей, а мы пока крестражи здесь посторожим.       — Адское пламя — оптимальный вариант, — произнес Сириус. — Но есть проблема…       Да, проблема — кто будет его вызывать. Джеймс уже тоже изучил всевозможное на эту тему. Вызвать Пламя может и среднестатистический волшебник, но вот чтобы им управлять необходима сила куда большая. А еще, Адское пламя — Темная и опасная магия. Мало того, что не каждый волшебник сможет использовать и управлять столь мощной Темной магией, но и это наложит определенный отпечаток на душу. Пусть и не такой серьезный, как использование Убивающего заклятия. С другой стороны, если в Пламени погибнут осколки души, неизвестно, как это повлияет на душу.       — Я попробую, — без особой уверенности сказал Джеймс. Он не сомневался, силы вызвать Пламя и управлять им у него хватит. А что будет с душой… Он готов рискнуть, если это необходимо ради безопасного будущего Лили и Гарри, если это необходимо ради победы.       У него перед глазами вновь встала утренняя картина, когда Лили прижимала Гарри к себе, целовала его в розовые щеки, пока он уворачивался и весело морщился, и называла его «солнышком». Это его самое лучшее воспоминание — оно прогнало бы и тысячу дементоров. Ради этого он готов на все.       — А ты у жены своей разрешение спросил? — язвительно поинтересовался Регулус. — Вряд ли она такое одобрит.       Джеймс уже бросил на него возмущенный взгляд, но их перебил Сириус:       — Я это сделаю.       — Нет, — тут же резко произнесла София.       — Я справлюсь, — Сириус потянулся рукой к вороту футболки, проводя пальцами по ключицам.       — Ты все еще до конца не восстановился после случившегося, — перебила она. — Хочешь, чтобы тебя это окончательно прикончило?       — Да, лучше не рисковать, — согласился Джеймс.       Он тоже считал, что Сириус справился бы с этой задачей. И, как бы ни печально это было, он уже запятнал душу Темной магией. Но после происшествия с Беллатрисой с ним происходило явно что-то ненормальное, и Джеймсу не хотелось, чтобы он подвергал себя дополнительной угрозе.       — Видимо, желающих больше нет, — не без удовольствия произнес Регулус. — Что ж, всегда есть возможность отправиться на поиски скрижалей.       — Вот признайся, — Джеймс опять вспылил, — ты их только что выдумал! Такого слова даже не существует!       — Адское пламя вызову я.       Джеймс удивленно посмотрел на Ремуса. Регулус же устремил на него недовольный взгляд.       — Мне хватит силы, чтобы вызвать Пламя и управлять им.       — Но Темная магия… — Джеймс попытался возразить.       — Я оборотень, — усмехнулся Ремус. — Одно из самых Темных существ. Уверен, он меня защитит от любого воздействия.       Наверное, в этом и правда был смысл. Хотя Джеймсу все равно не хотелось, чтобы кто-то из друзей лишний раз рисковал. Но какой у них выход? Тем более, Ремус выглядит более чем уверенным в своих силах.       — Но мне нужно будет потренироваться, — добавил Ремус, — а еще найти удобную местность подальше от поселений людей.       Регулус мрачнел с каждым словом, но ничего на это не комментировал. Джеймс не сомневался — Гадина уже вовсю продумывает обходные пути.       Когда они обсуждали, какие отдаленные территории могли бы подойти, в комнату вошел Северус.       — Сев, ты все пропустил! — воскликнул Джеймс. — Мы наконец-то собрали все крестражи, и уже со дня на день их уничтожим.       — Великолепно, — без особо энтузиазма отозвался Северус.       — Ты не рад?       — Рад… В общем-то, у меня тоже есть для вас новости.       Друг выглядел встревоженным, сразу приковав к себе все внимание.       — Я сообщил Дамблдору об этом еще неделю назад, но он никак не отреагировал и меня просил ничего не предпринимать. А я боюсь, что… может случиться что-то плохое.       — Ты о чем?       — Я знаю, кто из членов Ордена передавал всю информацию Темному Лорду.       Здесь заинтересовался даже Регулус, устремляя на Северуса любопытный нетерпеливый взгляд.       — Кто? — Джеймс даже на ноги вскочил, сгорая от нетерпения.       — Только пообещайте, что ничего не станете предпринимать, — Северус обвел всех серьезным взглядом. — Это действительно важно. Я хочу, чтобы вы были начеку, а не лезли на рожон.       — Хорошо, — кивнул Ремус. — Обещаю.       — Я вообще в штабе практически не бываю, — отозвался Регулус.       — Кто это? — спросил Джеймс, все больше теряя терпение.       — Джеймс, пообещай, что ты не будешь делать ничего опасного и сомнительного, — Северус не спускал с него настороженных глаз.       — Это Фенвик? Кацман? Мерлин, это Питер?! Это крысеныш Питер?       — Это важно, Джеймс, — строго произнес Северус. — Мне кажется, Темный Лорд догадывается, что я в курсе. И если ты дашь это понять предателю, в лучшем случае, меня просто убьют.       Помедлив мгновение, Джеймс кивнул.       — Хорошо, я ничего не буду предпринимать. Ничего опасного.       — Сириус? — Северус перевел на него взгляд.       — А я-то что?       — Одного твоего взгляда будет достаточно, чтобы предатель все понял.       — Ладно, надену темные очки.       — Я серьезно.       — Да ничего я не сделаю! Буду держать себя в руках! По возможности.       Еще мгновение помедлив, с сомнением глядя на них, Северус произнес:       — В темницах Темного Лорда сидит Питер Маузес. Настоящий Питер.       У Джеймса то ли в ушах зашумело от такой новости, то ли это он сам закричал от переизбытка эмоций. В комнате поднялся гвалт, или же это у него в голове загудело.       — Я же говорил! — прокричал Джеймс. — Я же всегда так и говорил! Надо вывести его на чистую воду!       — Джеймс, — перебил Северус, — я же просил…       — Мы можем придумать какой-то план, — поддакнул Сириус, — чтобы и тебя под риск не подставлять.       — Нет, — отрезал Северус.       — Ты знаешь, кто находится под его личностью? — спросил Ремус.       — Даже предположений нет, — Северус мотнул головой. — Но этот человек обхитрил Дамблдора, — он вновь обвел всех суровым взглядом и раздельно произнес: — Этот человек опасен. И поэтому вы не будете «выводить его на чистую воду», но будете осторожными рядом с ним. А Дамблдор, я уверен, скоро придумает какой-то план.       Джеймс переглянулся с Сириусом. У друга впервые за последние пару недель глаза горели предвкушением, и Джеймсу тоже не терпелось предпринять хоть что-то. Но Северус прав — любое их неосторожное действие, и они подставят его под смертельную угрозу. И все же, как трудно сидеть на месте. Невыносимо! Ему требовалось либо уничтожить крестражи (хотя бы один, в качестве утешения), либо узнать, кто прячется под личностью Питера (и заковать его в цепи, отправив в Азкабан).       — Регулус, а у тебя есть предположения, кто это может быть? — спросила у него София.       Все взгляды приковались к младшему Блэку, который был глубоко погружен в собственные мысли. Он встрепенулся от неожиданного вопроса, но тут же мотнул головой:       — Нет.       — Да ладно? — недоверчиво усмехнулся Джеймс.       — Это может быть кто угодно. Абраксас Малфой, Адара Лестрейндж, Барти Крауч младший? Или же кто-то новенький, чье имя никому неизвестно?       — Разве Малфой и Лестрейндж не мертвы?       — Все именно так и считают, — кивнул Регулус.       — А может это сам Волан-де-Морт? — предположил Джеймс, и на насмешливый взгляд Регулуса добавил: — А что? Их с «Питером» никогда не видели рядом в одном месте! Весь Орден можно исключить, как и многих Пожирателей тоже — они с «Питером» были на одних и тех же сражениях.       — Я сомневаюсь, что Темный Лорд в облике Питера целыми днями торгует в аптеке, — заметил Северус.       — Между прочим, он уже работал в лавке, так почему бы и нет? — сказал Сириус.       За последующие полчаса они перебрали все знакомые имена, кто мог бы оказаться под личиной Питера, но так и не пришли к единому мнению. Оставался вопрос и в том, как «Питеру» удавалось столь долгое время незаметно принимать Оборотное зелье. Но никто из них никогда не проводил много времени с Питером, чтобы заподозрить что-то неладное. Сириус добавил, что в лагере для одаренных волшебников тоже никого не смущало, что он регулярно что-то пьет из сомнительной фляги, при том, что он даже не скрывал этого. А Регулус предположил, что и вовсе не факт, что «Питер» принимал Оборотное — не исключено, что Волан-де-Морт нашел иной способ менять внешность, ведь «Он — величайший волшебник всех времен!».       — Мне уже пора, — произнес Северус, посмотрев на часы, а потом и снова оглядев собравшихся, останавливаясь взглядом на Джеймсе и Сириусе. — И еще раз прошу, ничего не предпринимайте. Я вам рассказал лишь для того, чтобы вы были осторожнее.       — Все будет нормально, Сев, — заверил Сириус, пока Джеймс подтверждающе кивал рядом.       — И кстати, — добавил Северус, — сквозным зеркалом я сейчас могу пользоваться только дома. В штабе со мной круглые сутки этот несносный ребенок Боунс или охрана Темного Лорда — меня и на секунду не оставляют одного, а потому носить зеркало с собой опасно.       Северус ушел, а Джеймс посмотрел на Регулуса:       — Ну и денек, да? Сегодня мы узнали про предателя, а уже на днях мы уничтожим все крестражи.       Блэк скривил гримасу отвращения.       — Я чувствую запах скорой победы, — улыбнулся Джеймс.       — Это зловонный смрад твоей самоуверенности, — отозвался Регулус.       — Смердит только твое приближающееся фиаско и сокрушительное поражение Волан-де-Морта.       Регулус надулся от недовольства, а Сириус негромко рассмеялся (кажется, впервые за долгое время), заставляя Джеймса невольно улыбнутся еще шире.       — Что ж, оставлю вас, — Регулус направился на выход.       — Попрощайся с крестражами! — крикнул ему вдогонку Джеймс. — Не долго тебе с ними играться осталось.       Вскоре ушел и Ремус. Джеймс еще немного провел время с Сириусом и Софией, но они не особо были настроены на дружеские посиделки, и он тоже засобирался.       — Передавай Лили «привет», — сказал Сириус.       — Я вначале в штаб…       — Снейп же просил, — осудила его София.       — Да я не для этого! — возразил Джеймс. Хотя и соблазн был очень велик. — Мне с Марти нужно встретиться, она как раз должна вернуться с дежурства. У нас кое-какие дела для Ордена.       — Может, с тобой сходить? — с сомнением спросил Сириус.       — Не надо, все нормально. Вы лучше за Регулусом присматривайте, чтобы он не успел перепрятать крестражи.       Попрощавшись с друзьями, Джеймс вышел на крыльцо и накинул Мантию-невидимку.       Он все еще находился в взбудораженном состоянии. Ему не верилось, что у них есть все крестражи, и уже виднеется день, когда от них останется лишь горка пепла. Сколько приключений и опасностей они пережили, чтобы раздобыть их! Наверное, где-то очень глубоко в душе, Джеймс даже мог понять нежелание Регулуса с ними расставаться — слишком много сил и труда они положили на них. Хотя и сам он даже на секунду не стал бы сомневаться, все бы уничтожил сразу.       И ничуть не меньше его волновала новость о Питере. Как они сами не догадались? Питер всегда был в тени, тихий и незаметный, и в сражениях практически не участвовал, втерся в доверие практически ко всем членам Ордена. Даже Ремус о нем хорошо отзывался! А уж обмануть чутье оборотня практически невозможно. Так кто же скрывается под личностью Питера? Этот человек обманул не только Дамблдора, но и Грюма — одного из величайших мракоборцев, и оборотня, и Айви с ее всевидящим оком. Только Джеймс и Сириус всегда подозревали Питера! Вот если бы их сразу послушали…              

***

             Оказавшись на территории поместья в Блэкпуле, Джеймс направился по длинной дорожке к штабу. Уже опустились сумерки, и сейчас, когда он вновь остался один, с него опять спала маска оптимиста, погружая его в тяжелые размышления.       Последний месяц у него то и дело в голове проносились слова Лили: «Хватит строить из себя героя. Конечно, война все еще идет, потому что великий герой Джеймс Поттер заперт дома!». Ему никогда не хотелось строить из себя героя, он и не геройствовал никогда. Поступал исключительно по зову сердца. Разве он виноват, что он такой? Не в его характере прятаться за другими, не в его стиле расслабиться и сидеть дома, пока друзья умирают за него и их мир.       Да, может быть, раньше ему и правда хотелось славы, хотелось сделать что-то значимое для общества и всего мира, проявить себя, остаться в истории. Но за последний год все его желания сузились до его семьи: главное — защитить Лили с Гарри, главное — обеспечить им безопасное и счастливое настоящее и будущее. И как он может сделать это, сидя дома, занимаясь готовкой и воспитанием годовалого малыша, словно какая-то домохозяйка? Джеймс не умалял значимость работы домохозяек (он на себе прочувствовал, сколько это отнимает времени и забот), но ему нужны более активные действия.       А еще время от времени в его голове появлялась Маргарет — он не соврал Лили, он действительно постоянно о ней думал. У него забрали ребенка, у него отняли мечту о большой семье, его Лили разбили душу и заставили страдать. И он должен спустить все это с рук? Должен смириться с этим? Никогда. Он себе не простит, если не попробует отомстить.       У него до боли щемило в груди от осознания, что он уже никогда в жизни не познакомится с Маргарет. И это только его ошибка. Ошибка, с которой ему жить до конца дней.       Его уже не раз посещали мысли, что лучше бы он умер. Умер, защищая Лили и Маргарет. Может, тогда его жертва хоть что-то значила бы. Но ему хотя бы не пришлось мучиться виной. Да, может, это эгоистично, но Джеймс предпочел бы свою смерть, но не смерть их с Лили детей. А Лили без него справилась бы, она сильная, намного сильнее его.       Джеймс выругался внутри себя, в очередной раз презирая себя за слабость. Да, умереть — легче всего. Но смерть Маргарет и состояние Лили сломили его куда сильнее, чем он мог бы подумать. Но он не вправе сдаваться, пока у него есть Лили и Гарри. Он не собирается умирать, но он отомстит всем, кто виновен в страданиях и лишениях его семьи.       Лили не считала его героем (хотя, пожалуй, именно им больше всего хотелось выглядеть ему в ее глазах), Регулус считал его самоуверенным, Северус и Ремус постоянно призывали к осторожности, но Джеймс все равно был упрямо уверен в своей победе. В их победе. И один только Сириус его во всем поддерживал.       Джеймс даже на мгновение пожалел, что Сириус не пошел с ним вместе в штаб. Он и не вспомнит, когда в последний раз они с другом проводили время вдвоем. Уж они бы точно придумали план, как вывести Питера на чистую воду, а заодно и как окончательно победить Волан-де-Морта. Но за Регулусом сейчас нужен глаз да глаз, они уже несколько раз его упускали из виду, а у Джеймса действительно важное дело с Мартишей.       Уже несколько недель, с их последнего разговора с Дамблдором, Джеймс заходит в штаб раз в несколько дней, пытаясь уговорить кого-нибудь из членов Ордена отправлять ему Патронус во время сражений. Все стойко сопротивлялись, а когда об этом случайно услышал Кацман, и вовсе доложил Дамблдору, после чего директор провел со всеми воспитательную беседу. Но Джеймс знал на кого надо давить. В один из последних разов Марти практически сдалась. Она как никто другой понимала его в жажде сражений и стремлении закончить войну. Она тоже считала, что это несправедливо, что ему приходится отсиживаться в стороне, когда остальные бьются за его безопасность и их общую свободу. К тому же, Ордену не хватало сильных и опытных дуэлянтов, тем более, что Сириус пропустил несколько последних сражений. Джеймс был уверен — сегодня они заключат договор.              В штабе тускло горел свет лишь в окнах столовой. Видимо, Марти еще не пришла — иначе свет горел бы по всему первому этажу. Но Джеймс все равно ускорил шаг, надеясь встретиться с кем-нибудь из приятелей и втайне мечтая, что там окажется Питер. Нет, он не собирался ничего предпринимать. Безопасность Северуса важнее, чем разоблачение предателя. Но Джеймсу хотелось хотя бы взглянуть на него.       Оказавшись в прихожей, он спрятал Мантию-невидимку и направился в столовую, откуда доносились голоса. Его захлестнула смесь разочарования и адреналин, который мгновенно взбудоражил кровь. Никого из друзей и приятелей здесь не оказалось, зато возле стола крутились Бенджи и Питер, что-то укладывая в коробки.       — Привет! — Джеймс громко поздоровался.       — О, ты опять пришел нарушать запреты Дамблдора? — усмехнулся Фенвик.       Джеймс старался лишний раз даже не смотреть на Питера, лихорадочно соображая, как он раньше себя с ним вел и не будет ли игнорирование подсказкой тому, что он все знает. Возможно, у Джеймса разыгралось воображение, но ему казалось, что Питер смотрит на него с угрозой, а не раболепным восхищением или страхом, как обычно.       — У меня тут дело, — важно сказал Джеймс, усаживаясь за стол, и кивнул на коробки. — А вы чем заняты?       — Пит попросил помочь ему упаковать остатки ингредиентов и зелий.       — Да-да, — кивнул Питер, поправляя Фенвика, — но банки с сушеными травами лучше класть сюда.       Джеймс наблюдал за их возней, размышляя, а не является ли Бенджи подельником Питера. Фенвик тоже всегда вел себя подозрительно, слишком часто захаживал в лавку Горбина, вечно все везде вынюхивал и всегда был в курсе происходящего. Да и с Питером они проводили достаточно много времени вместе — Джеймс уже не раз застает этих двоих в штабе.       — Так ты для чего пришел? — спросил Бенджи, поднимая на Джеймса любопытный взгляд.       — Вам это знать не обязательно, — отозвался Джеймс, но, подумав, чуть понизил голос и заговорщицки добавил: — Младший Блэк готовит крупную подлость…       — Даже слышать о нем ничего не хочу! — перебил Фенвик, его лицо исказила гримаса злости.       А вот Питер приковал к Джеймсу нетерпеливый взгляд.       — Что… что он готовит? — несмело спросил он. Надо же, все еще продолжает играть свою роль.       Джеймс старался не задерживать на нем свой взгляд, переживая, что под личностью Питера может находиться сильный легилимент.       — Подлость, сказали же, — зло усмехнулся Фенвик, посмотрев на Питера. — Что еще можно ожидать от Блэка?       — Да, больше ничего, — согласился Джеймс. — Тем более, кому и стоит об этом переживать, так это мерзкой морде.       У Питера дрогнули губы, и он их сжал в тонкую дрожащую полоску, взгляд опустил. Раньше Джеймс решил бы, что Питер опять трясется от страха при упоминании Волан-де-Морта, но сейчас ему казалось, что «Питера» обуревает гнев из-за угрозы его Хозяину или оскорбления.       — Пойдем, Пит, отнесем все в чулан, — Бенджи палочкой поднял в воздух четыре тяжелых коробки, в которых что-то опасно звякнуло, и направился на выход из столовой.       Питер с явным усилием две коробки взял на руки. Они практически закрывали его лицо, но Джеймс успел заметить, как тот бросил на него взгляд напоследок, прежде чем скрыться в коридоре. Или же ему опять показалось?       Оставшись в одиночестве, Джеймс вновь задумался. Он не раз предполагал, что Питер — предатель. Из-за своей трусости, из-за желания всем угождать, что делало его уязвимым для чужих манипуляций. Его склонность к компромиссам, отсутствие собственного мнения и стремления всем понравиться заставляли его поступать нечестно и не по совести. Но оказалось, что Джеймс никогда и не знал настоящего Питера. Мог ли настоящий Питер тоже их предать?       Его мысли прервал подозрительный шум. Из глубины коридора послышался глухой удар, а следом раздалось едва уловимое шуршание, словно на пол рухнуло что-то тяжелое и громоздкое. Джеймс вскочил со стула и выхватил палочку, напряженно прислушиваясь.       Первая мысль — Питер напал на Фенвика, и сейчас нападет на Джеймса. Но это казалось сущим бредом — и Бенджи, и Джеймс справятся с Питером даже без палочки, настолько он слаб как в магии, так и физически. С другой стороны, а что, если это притворство? Вдруг «Питер» — искусный дуэлянт?       Из коридора не доносилось ни звука. Стараясь ступать бесшумно, Джеймс прошел до двери на другом конце столовой — она вела в гостиную, из которой также можно было попасть в коридор. Прокравшись по темной комнате, он остановился у приоткрытой двери. В холле и коридоре погас свет. У Джеймса не оставалось сомнений, «Питер» что-то задумал. Пожалев, что Мантию-невидимку он спрятал в прихожей, Джеймс беззвучно набросил на себя чары невидимости и выскользнул в коридор. Здесь была кромешная, противоестественная темнота. Он вдоль стены медленно ступал вперед, приближаясь к чулану, и слыша лишь собственное ускоренное сердцебиение.       Остановившись напротив входа, из-под которого тонкой полоской проникал слабый свет, Джеймс прислушивался к каждому шороху, вглядывался в каждую тень. Но ничего не происходило, в доме стояла полная тишина — его собственное дыхание оглушало. Мог ли «Питер» сбежать? Что, если он понял, что Джеймс знает о нем? Или за дверью его ждет ловушка? Джеймса может выдать любое заклинание, любое неаккуратное движение. Но и бездействовать нельзя.       Он медленно сделал пару шагов к чулану и палочкой приоткрыл дверь.       — Черт, — беззвучно прошептал Джеймс.       На полу лежал Фенвик, а возле него его сломанная палочка. На его виске зияла кровавая рана, по лицу на пол стекали темно-красные капли. Он не шевелился.       Разумнее всего — отправить Патронус членам Ордена, а не «геройствовать», хотя у Джеймса и не было сомнений, что уж с кем-с кем, а с «Питером» он справится. Но где сейчас «Питер»? Сбежал или прячется? А Фенвику нужна помощь. Джеймс уже поднял палочку, чтобы вызвать подмогу, как вдруг услышал позади свист летящего заклинания. Он дернулся в сторону, пригибаясь и разворачиваясь — многолетние тренировки в квиддич не подвели! Острая молния ударилась в коробки, содержимое тут же охватило огнем, а обжигающий жар от него сбросил с него чары невидимости.       Джеймс выскочил в коридор и выпустил из палочки поток света, освещая пространство. Никого. Он крутился вокруг себя, пытаясь выискать «Питера», наугад посылая заклятия. Как вдруг увидел летящий в него прозрачный шарик с красной, будто «живой» жидкостью внутри. Джеймс вскинул палочку, отбрасывая его в сторону. Шарик отлетел и, ударившись о стену, взорвался. Последовал сокрушительный грохот, коридор заполнили клубы дыма, часть стены обрушилась, загораживая проход в гостиную.       Джеймс едва ориентировался в дыму, в ушах звенело от шума. Он смотрел то в одну сторону, то в другую. «Питера» нигде не было видно, но он чувствовал чье-то присутствие совсем рядом, будто невидимая тень скользила по коридору туда-сюда. Не успел дым рассеяться, как Джеймс увидел летящую в него вспышку заклинания. Блок, и заклинание в ответ. Одни чары, вторые; Джеймс наступал, без конца посылая одно заклинание за другим. Но все без толку. И вновь — оно где-то рядом, что-то чужеродное, злое — скользит поблизости. Джеймс резко развернулся — в него вновь летел шарик, только в этот раз с черной жидкостью. Он направил на него палочку, выкрикивая заклинание. Шарик должен был трансфигурироваться в безобидный цветок, но вместо этого он вспыхнул и воздух стал стремительно наполняться черным, густым туманом.       Горло охватило спазмом. Ядовитый туман проникал в легкие. Старые шрамы на ребрах заболели, перед глазами поплыло. Джеймс рухнул на колени, пытаясь сделать хотя бы глоток воздуха, пальцами раздирая грудную клетку.       Все мысли были о том, как дышать, но Джеймс снова и снова призывал себя к спокойствию — ему нужно лишь вспомнить заклинание. Вот оно! Он знает. Джеймс уже поднял палочку, как по его ладони с силой пнули тяжелым ботинком. Что-то сломалось, кажется, его кость. А палочка вылетела из пальцев, теряясь в черном тумане, который оседал так же быстро, как и появился.       Но легкие все еще заполняла гарь и смола, он задыхался кашлем, пытаясь сделать хотя бы глоток воздуха. Душу заполняла паника — это конец? Он не готов сдаваться!       — А теперь мы с тобой отправился к Милорду. Он будет счастлив такому подарку.       В следующий миг его руки и ноги сковали крепкие веревки и он окончательно рухнул на пол. Очередным грубым пинком в живот его развернули на спину. Ребра вновь заныли от боли.       На одну секунду Джеймсу показалось, что перед ним Беллатриса Лестрейндж. Стыдно признаться, но на миг его грудь пронзил страх. И все-таки, женщина перед ним была значительно старше Беллы. У нее такие же длинные, черные и вьющиеся волосы, в которых то и дело встречались седые пружинки, глаза — черные и ненормальные. Но она другая. Беллатриса была высокой и статной, а женщина перед ним достаточно миниатюрная. И Джеймс ее уже видел.       — Адара? — хрипло выпалил он.       — Приятно знать, что ты обо мне слышал, — усмехнулась она.       У Джеймса лишь один выход. Он без палочки и связан, но еще одно оружие у него осталось.       — Так это была ты! — воскликнул он. Голос все еще был хриплый, горло резали остатки гари. — Я всегда говорил, что это Питер — крыса!       — Да-да, молодец, — она окинула его критическим взглядом, явно размышляя, как будет его тащить. И почему не воспользуется магией?       — Как тебе удалось это провернуть?       — Заткнись и не мешай, — бросила она, направляя на него палочку и с трудом левитируя его.       — У тебя, как и у Питера, нелады с магией? Ой, — он поморщился, ударившись головой о стену. — Поаккуратнее, мисс Лестрейндж! Я уверен, вашему Милорду я нужен в целости и сохранности!       — Еще слово, и я твой рот зашью, — она опустила палочку, и он болезненно рухнул на пол, вновь глотая черный туман и закашливаясь.       — С зашитым ртом будет трудно отвечать на вопросы вашего Господина. Впрочем, я могу вполне красноречиво мычать, — сказал Джеймс и для достоверности замычал, плотно сжимая губы, пытаясь сказать: «Ничего-то не выйдет у тебя и твоей морды».       Но Адара прервала его на полуслове, резко взмахнув палочкой и оставляя глубокую царапину на его лбу и скуле. От боли глаза заслезились, болезненное пламя все лицо охватило, Джеймс себя едва сдержал.       — Ты и полуживой сгодишься, — прошипела она, — если это заставит гаденыша Блэка высунуть свой нос из норы.       — Гаденыша? — хрипло переспросил Джеймс. — Похоже, теперь это его официальное прозвище. Но вы явно переоцениваете его любовь ко мне. У нас… кризис в отношениях.       — Однажды уже сработало, — Адара, кажется, придумав, как его транспортировать, сосредоточенно направила на него палочку.       Джеймс уже подумал, не попробовать ли ему обратиться в оленя и не станет ли он так более уязвим, как позади них раздался голос:       — Эй, ты…       Они оба обернулись на голос. Джеймс не думал, что когда-нибудь он будет настолько рад видеть Фенвика. Он стоял в проходе чулана, едва держась на ногах. Половина его лица была красной от крови, но он, не медля, вскинул палочку (удивительно целую!), посылая в Адару ослепительный луч обездвиживающего заклинания. Но… она опять исчезла. Просто растворилась в воздухе — только темный дым остался, Джеймс лишь успел увидеть какое-то движение возле пола, все еще скрытого черным туманом. А в следующий миг Адара вновь появилась, только уже за спиной Фенвика.       — Сзади! — закричал Джеймс.       Фенвик обернулся как раз, чтобы блокировать вспышку заклинания и перейти в наступление. Но его чары никак не попадали в цель — Адара исчезала и через секунду появлялась в других неожиданных местах. Джеймс же с трудом полз по полу, пытаясь связанными руками на ощупь найти свою палочку. Но никакого толку это не приносило, а Адара продолжала швырять самодельными «бомбами». Остановившись, Джеймс сосредоточился, прикрывая глаза и пуская силу в собственные руки, и прошептал:       — Люмос!       В метре от него полыхнула вспышка, и он заторопился на свет.       Правой кистью он едва мог шевелить — видимо, и правда сломана. Но только он взял палочку в левую руку, в следующий миг веревки с его рук и ног спали.       — Тебе некуда бежать, Лестрейндж! — громогласно заявил Джеймс, вскакивая на ноги с палочкой наготове.       Адара стояла в узком коридоре, с двух сторон зажатая между Джеймсом и Бенджи. Но вместо испуга ее губы исказились в усмешке.       — Жаль покидать такую компанию.       И в тот же миг она вновь растворилась в воздухе и скрылась в черном тумане внизу. Анимаг — пронеслось в голове у Джеймса. Но сейчас об этом думать было некогда. Он, вместе с Бенджи, наугад начал палить по полу — обездвиживающими чарами; пытаясь трансфигурировать туман в бетон; даже создал из воздуха сетку. Но все тщетно. Лестрейндж как-то проскользила мимо и вновь приняла свой облик.       — Мы еще доберемся до тебя, Поттер! — голос ее злой и веселый. — До тебя и твоего Гарри!       Она устремилась к выходу. Ей оставалось метров пять, как вдруг входная дверь отворилась и на пороге появились Марти и Дедалус Дингл. Всего доля секунды. Они на миг замерли в проходе, не ожидая увидеть развернувшуюся картину. Как и Адара остановилась от неожиданности.       — Осторожнее! — прокричал Джеймс.       Но было поздно — в руках Лестрейндж вновь мелькнул очередной шарик с зельем. Джеймс лишь успел встретиться глазами с удивленным взглядом Марти, как «бомба» ударила прямо под ее ноги и Дингла. Прогремел оглушительный взрыв. С грохотом повалились стены дома, вверх поднимались клубы дыма и огня. Взрывная волна прокатилась на десяток метров, откидывая Фенвика и Джеймса в разные стороны. А сознание Джеймса окончательно поглотила темнота.