Marauders. Soul shards

      Солнце уже практически зашло, и лес, окружающий поместье в Блэкпуле, окрасился в золотые и багровые цвета. Джеймс сидел на крыльце штаба. Вскоре должно начаться собрание, внутри уже много народу, но ему заходить не хотелось. Вновь начнутся расспросы: «как он», «как Гарри», «как Лили», будут опять выспрашивать подробности случившегося и выражать свое беспокойство. А ему об этом говорить совсем не хотелось.       К тому же, ему нужна Айви, и именно ее он и ждет. Он бы уже давно с ней встретился, но Лили лишь на днях начала чувствовать себя лучше, а до этого Джеймс не рисковал оставлять ее одну вместе с Гарри на длительное время. Сейчас же, хоть она и все еще глубоко несчастна, но уже «вернулась в реальность», постаралась взять себя в руки. А потому Джеймс позволил себе на пару часов покинуть дом. Тем более, ему нужно поговорить не только с Айви, но и встретиться с Дамблдором, который сегодня сам проводит собрание.       Заметив в воротах Айви, Джеймс поднялся и заспешил ей навстречу — им лучше поговорить вдали от чужих ушей.       — Айви, — Джеймс ей кивнул, взял под локоть и свел с дорожки, уводя в заросший сад. — Надо поговорить.       — Ты, как всегда, любезен, Джеймс. Я тоже очень рада тебя видеть.       Впрочем, она позволила ее увести на десяток метров в тень старого дуба. Или же у нее просто не было сил сопротивляться — вид у нее изможденный.       — Нам нужна твоя помощь, — напрямую сказал он. — С крестражами.       Широко усмехнувшись, она сложила руки на груди.       — Я уже все сказала Регулусу, я не буду вмешиваться.       — Но почему?! — он мгновенно вспылил, позабыв обо всех своих доводах, которые готовил не одну неделю, пока сидел взаперти. — Это же наше общее дело! Наша общая война! Мы все должны!..       — Потому, Джеймс, — перебила она, — что это — опасная Темная магия.       — Я не прошу тебя уничтожать их или что-то такое, — Джеймс сбавил тон под ее взглядом. — Но ты наверняка через один крестраж можешь найти другой. Нам осталась всего лишь Диадема! Как только мы соберем их все, мы их уничтожим!       Айви на это насмешливо улыбнулась:       — Охотно верю.       — Но это правда! Без этого нам не победить!       — Как только я услышу от Регулуса, что он уничтожит все крестражи сразу, как мы найдем последний, я помогу.       Джеймс состроил недовольное лицо.       — Регулуса я уговорю, не переживай, — заверил он.       — А я вот переживаю. Потому что его одержимость уже переходит все границы. И «уговорить» его не получится, только если силой отобрать.       — Значит, отберем силой! — выпалил Джеймс, вновь теряя терпение. — Мерлин, это не самое главное! Если потребуется, я его лично вырублю и заберу крестражи!       Айви на него с сомнением посмотрела.       — Вряд ли ты найдешь человека, который ждет окончания войны больше, чем я, — твердо произнес Джеймс. — Мне и так уже пришлось слишком многое потерять. И сейчас я готов на всё. Поверь, Айви, «одержимость» Регулуса крестражами меня волнует меньше всего и для меня это не станет помехой к победе.       Пазори ему ничего не ответила, но взгляд заметно смягчился, руки она опустила.       — Я прошу тебя хотя бы попробовать. Может быть, ты сможешь найти Диадему. Или хотя бы поймешь, кто заточен в Кольце.       После длительной паузы, она тяжело вздохнула:       — Хорошо, я попробую. Но чтобы узнать, чей осколок души в Кольце, мне нужно будет с ним поработать. Вряд ли это будет быстро.       — То есть, тебе надо будет его забрать?       — Да, на несколько дней.       — Вряд ли Регулус согласится, — с сомнением протянул Джеймс.       — У Регулуса есть еще один вариант: разбираться самому, — холодно улыбнулась она.       И Джеймс не сомневался — Регулус предпочтет сам решать вопрос, но не позволит Айви забрать один из крестражей.       — Что ж, видимо, мне придется уговаривать еще и его, — улыбнулся он ей в ответ. — А что насчет Диадемы? Ты можешь узнать, у кого она? Или где? Хотя бы примерно.       — Не знаю… Это сложно, Джеймс! В теории, конечно, можно выявить связь между крестражами, но я подобным никогда не занималась…       — Вот и попробуешь! Разве тебе самой не интересно? Айви, как много волшебников имеют настолько уникальный шанс испытать такой опыт? У тебя редкие силы, и нельзя, чтобы они пропадали попусту! Тем более, это все ради нашего общего дела! Ради победы!       — Меня не это останавливает, Джеймс, — прервала она. — Да, разумеется, мне бы хотелось попробовать. И мне даже кажется, что мы могли бы найти Диадему. Но… я переживаю, как это отразится на Регулусе…       — Я же уже сказал! Когда соберем все, мы их уничтожим! Пусть Блэк сколько угодно обижается и «запрещает».       Айви все равно продолжала смотреть на него с большим сомнением и тревогой.       — Он уже под властью крестражей, — сказала она, заставляя Джеймса нахмуриться. — Не в том смысле, что осколок крестража захватил его душу, — поспешно добавила она. — Я имею в виду, что… он к ним привязался. Или же крестражи привязались к нему… Вспомни сам как Регулус менялся: чем больше он собирал крестражей, тем сильнее становилась его связь с ними; тем он более яро их оберегает.       И правда, Джеймс припоминал, что когда у Регулуса был только один крестраж, он был серьезно настроен уничтожить их все. Но чем дальше, тем меньше у него появлялось такого желания; ему хотелось «работать» с ними и «изучать» их, и с каждым разом у него все больше появлялось поводов не уничтожать их; он никому не позволял их трогать и даже посмотреть далеко не всегда давал, утаскивая их в свою нору и запирая на десять замков.       — И я боюсь, — продолжала она, — что, когда Регулус соберет все крестражи, наступят уже необратимые последствия.       — Все будет нормально, — отмахнулся Джеймс, пытаясь убедить в этом и самого себя. — Регулус же будет не один! Мы все рядом с ним будем и вовремя отберем его любимые игрушки.       — И мне бы не хотелось, чтобы поблизости был ты, — Айви говорила твердо и смотрела прямиком на него. — Тебе вообще лучше держаться подальше от опасных авантюр Блэка. Обоих.       — Что? — опешил Джеймс. — Почему?       Пазори отвела взгляд на мгновение.       — Ты… ты не должен рисковать, Джеймс. Не сейчас.       — Мерлин, у тебя опять видения были? — со скепсисом поинтересовался он.       — Нет, — грубо ответила она, явно недовольная его тоном. — Но ты… ты еще нужен. Нужен Лили и Гарри.       — Ну так я это все ради них и делаю!       — Хватит орать на меня, — не вытерпела Пазори. — Если нужна помощь, будь повежливее.       — Да… да-да, прости, — Джеймс натянуто улыбнулся. — Просто… сил нет уже в стороне отсиживаться и за чужими спинами прятаться. И Блэк бесит, трясется над крестражами, будто они его собственные. Да и дома обстановка, сама понимаешь, не расслабиться. У меня уже нервы сдают…       — Как и у всех нас.       Выдержав паузу, Джеймс поднял на нее взгляд:       — Ну что… поможешь?       Пазори тоже долго не отвечала, оценивающе глядя на него.       — Регулус мне не нравится, ты это знаешь, Джеймс. Он представляет угрозу всем нам. И не только, — она глубоко вздохнула, прикрыв глаза на мгновение. — Но выхода у нас и правда нет… надо попробовать. Так что, да, я помогу.              Как только Айви и Джеймс появились в холле, последнего тут же окликнул Сириус.       — Что так долго? Я тебя уже черт знает сколько жду! — без приветствий, произнес друг. Но тут же радостно добавил: — Идем, дело есть.       Пазори на них с подозрением глянула и зашла в гостиную, а Джеймс и Сириус направились к лестнице.       — Ты с Айви говорил? — поинтересовался Сириус.       — Да, она согласилась помочь с крестражами, — не без самодовольства ответил Джеймс.       — Да ладно? Рег будет счастлив, — усмехнулся он. — Что он там тебе обещал, если ты уговоришь ее?       — Он обещал отдать мне Медальон, с него-то уничтожать крестражи и начнем. И пусть эта Гадина только попробует опять выкрутиться!       — Зная Рега — он обязательно попробует.       Поднявшись на третий этаж, они вошли в спальню Сириуса.       — Привет, София!       — А у меня для тебя кое-что есть, — радостно сообщила она, глядя на Джеймса. — Трудилась не покладая рук, — Бланк протянула ему плотный пергамент.       Джеймс уже знал что это. Рунная защита — то, что ему было крайне необходимо.       — Мерлин, что это?! — воскликнул он, развернув пергамент.       На странице огромный шифр — несколько строк и несколько столбиков непонятных ему значений, да еще и расписанных в замысловатом узоре, похожим на знак бесконечности. Он и раньше видел рунные шифры, но, как правило, они были в одну строчку и не превышали пять-семь значений. Здесь же их дюжины три.       — Это произведение искусства, — с придыханием ответила Бланк, явно гордясь своим трудом. — Я еще ничего лучше не делала!       — Да и никто не делал! — поддакнул ей Сириус.       Бланк пустилась в тяжелые и запутанные объяснения, что значит каждый элемент и каждая связка рун. Джеймс изредка улавливал знакомые слова.       — В общем, это ваша индивидуальная защита, — сказала София. — Для Гарри, Лили и тебя. Поверь, ее никто и никогда не разрушит, вы будете в полной безопасности. Я готова поклясться на этом всеми виноградниками в Шампани.       Джеймс посмотрел на Софию — она светила от гордости и уверенности, а у него не осталось никаких сомнений, что свою работу она сделала даже лучше, чем безупречно. Это то, что ему нужно; то, что защитит Лили и Гарри; то, что позволит ему участвовать в войне и победить.       — Спасибо, — он шагнул к ней и крепко обнял, оставив короткий звонкий поцелуй на ее щеке.       — Всегда пожалуйста!       — Благодарности на словах вполне было бы достаточно, — мрачно заметил Сириус.       Отступив от нее, Джеймс произнес:       — Я куплю тебе ящик самого дорого шампанского.       — Не стоит, — отмахнулась она, — пусть это будет в качестве подарка.       — Кстати, вы завтра к нам придете?       — Конечно! — заверил Сириус. — Как мы можем пропустить первый день рождения моего крестника?              София отправилась в библиотеку поискать «что-нибудь интересное по рунам у Альфарда» (на собрания Ордена она не ходила), а Сириус и Джеймс спустились вниз. Джеймс штаб уже больше месяца не посещал. Кажется, он впервые не успел соскучиться по своим приятелям. Но сегодня редкий случай, когда собрание вел сам Дамблдор. Значит, должны быть важные новости.       По информации от шпионов директора, Волан-де-Морт взял небольшую передышку. Что ж, она всем им не помешает, всем надо восстановить силы. После череды жестоких нападений и сражений у каждой из сторон были потери и много раненых. Только вот Ордену не приходится расслабляться: за Доркас идет круглосуточная слежка, она больше двух ночей не остается на одном месте; врагам как-то удалось выследить адрес Грюма, и позапрошлой ночью на него напали — разумеется, он спасся, но на лице добавился еще один шрам; а утром запытали до смерти престарелую мать Дедалуса Дингла.       Дамблдор продолжал перечислять, сколько еще проблем и мучений доставляют Пожиратели членам Ордена и их семьям, а Джеймс поймал себя на мысли, что его это больше не приводит в ужас. Преследования, нападения, убийства — это стало нормой их жизни, их повседневной рутиной. Или же на него так повлияла смерть Маргарет и боль Лили? Он уже испытал свой самый страшный ужас, и вряд ли с этим что-то сравнится.       — И еще одна тяжелая новость… — произнес Дамблдор. — Мы не можем выйти на связь с Карадоком.       А вот сейчас в душе Джеймса что-то шевельнулось. Он поднял встревоженный взгляд на директора.       — Не так давно он отправился на задание, а две недели назад перестал выходить на связь. К сожалению… есть причины полагать, что он убит.       Джеймс опустил лицо в ладони. Когда же все это закончится? Дирборн был одним из лучших среди них. Сильный и смелый, легко сглаживал любой конфликт, истинный пуффендуец — трудолюбивый и верный, с огромным сердцем — в Ордене его любили все без исключений, и он всем отвечал взаимностью. Джеймс восхищался им еще на своем первом курсе — Карадок тогда был семикурсником, ловцом и капитаном пуффендуйской команды; был не только лучшим игроком своего факультета за многие годы, но и во всей школе ему не было равных!       — А как же его семья? — спросила Доркас, прерывая встревоженный гул. — У него остались жена и двое маленьких детей.       — О них мы позаботимся, — ответил Грюм, — я уже отдал своим распоряжение, чтобы их перевезли в безопасное место.       Жена и двое маленьких детей…       Что будет с Лили и Гарри, если Джеймса убьют? Кто о них позаботится? Кто о них позаботится лучше, чем он сам? Но разве у него есть выбор? Он может продолжать прятаться, а может попытаться закончить войну. Джеймса раздирали противоречивые эмоции.       Он покосился на Айви. Почему она просила его не рисковать? Почему упомянула Лили и Гарри? Пазори часто говорила им об осторожности и благоразумии, но каждый раз, когда что-то «видела».       Айви неожиданно перехватила его взгляд. Джеймс нахмурился, а Пазори едва заметно мотнула головой, в очередной раз о чем-то предупреждая.              Как только Дамблдор объявил об окончании собрания, кто-то поспешил на дежурство или к своей семье, но многие остались в штабе — убийство Карадока задело их всех. Джеймс же заторопился за директором, который уже пересекал холл.       — Профессор Дамблдор! Можно вас на минутку?       — Прости, Джеймс, у меня много срочных дел.       — Я не займу много времени, — твердо произнес он, огибая директора и вставая пред ним. — Это важно.       Как только холл опустел, Джеймс прямо посмотрел на директора и произнес:       — Мне нужна моя Мантия.       — Джеймс…       — Она нужна мне и моей семье.       Джеймс не знал, что случится с ним, что будет с его будущим, но ему хотелось, чтобы Лили сейчас не снимая ходила в Мантии-невидимке, которая и от самой Смерти способна защитит.       — Понимаю, Джеймс, но… ни тебе, ни Лили нельзя выходит из дома…       — Мне. Нужна. Мантия, — еще тверже повторил он. — Я не против дать вам ее на время после войны, но сейчас… сейчас она нужна нам.       Джеймс и на мгновение не отводил взгляда от проницательных голубых глаз, которые, кажется, уже просканировали весь его мозг.       — Что ж, — вздохнул директор, — я действительно уже слишком долго держу ее у себя. Я ее верну.       — Когда?       Дамблдор медлил с ответом. Наверняка хотел выкрутиться, наверняка хотел как можно дольше подержать у себя Мантию.       — Я могу прийти к вам в Хогвартс, — сказал Джеймс. — Можем встретиться в любом другом месте.       — В штабе, Джеймс. Я принесу Мантию в Штаб на этой неделе.       Джеймсу хотелось забрать Мантию прямо сейчас; он мог бы вместе с директором отправиться к нему домой и взять то, что ему принадлежит. Но, кажется, он и так был слишком груб и настойчив. А ведь Дамблдор для них многое делает. Пожалуй, Джеймс готов подождать еще несколько дней.       — Спасибо, — улыбнулся Джеймс.       — Если это все…       — Нет! — выпалил он, пока директор не ушел. — Не все. Я хочу участвовать в войне, хочу участвовать в сражениях. Я больше не могу прятаться за другими и ждать неизвестно чего.       — Джеймс, — мягко прервал Дамблдор, — я понимаю тебя и твой порыв, но это огромный риск. Убийство Карадока показало, что даже сильнейших из нас могут одолеть. А если вдруг с тобой что-то случится… чары Фиделиуса могут разрушиться.       — Не случится. И я… я все предусмотрел.       Одна из причин, почему Джеймс хотел, чтобы Лили с Гарри поселились в другом месте и с другой защитой: если его убьют, они не окажутся под прямой угрозой.       — Поэтому я хочу, чтобы меня тоже извещали о собраниях и сражениях.       Дамблдор вновь выдержал долгую паузу. Слишком долгую.       — Извини, Джеймс, но нет, — все с той же учтивостью, но с железными нотками ответил он. — Рискуя, ты не только себя подвергаешь опасности, но и Гарри. А его жизнь стоит выше всех наших вместе взятых.       — Вы думаете, я стал бы рисковать собственным сыном, если бы все не предусмотрел?! Я прекрасно осознаю всю опасность и никогда не допущу, чтобы с Лили или Гарри что-то случилось!       — Я в этом не сомневаюсь, Джеймс, — терпеливо произнес Дамблдор. — Вижу, что ты действительно все продумал. Но, скажи мне, все твои задумки всегда идут по твоему плану? Или, бывает, что-то сбивается с курса?       Джеймс плотно сжал губы, лишь бы не выругаться. Да, редко какой его план проходил гладко, частенько все шло наперекосяк, но именно поэтому он так хорошо импровизирует и его трудно застать врасплох — он всегда готов к любому повороту событий.       — Это другой случай, — упрямо заявил он. — Я бы не стал рисковать Лили и Гарри, если бы была хоть малейшая угроза.       Качнув головой, Дамблдор ответил:       — И все же, мой ответ — нет, Джеймс.              

***

             Последний месяц прошел как в тумане. Лили существовала на автомате. Вставала, умывалась, завтракала, проводила время с Гарри, после обеда они вместе спали, потом играли и читали, ужинали и снова спать — и так изо дня в день. Но внутри все равно оставалась огромная пропасть, которую ни зельями не залечить, ни общением с Гарри, ни утешениями Джеймса. Огромная выжженная воронка — на ее сердце и там, где когда-то росла Маргарет.       Мысли о ней крутились в голове круглые сутки. Лили не могла себя остановить, она каждый раз закрывала глаза и видела… видела малышку с непослушными рыжими волосами и медовыми глазами; видела девочку в ярких платьях, что с любопытством заглядывает в мамину лабораторию; видела крошку, что сидит у папы на коленях, пока он заплетает ей косы; видела непослушного ребенка, что вместе с братом таскает метлы из чулана. Ей бы наверняка понравились красные стены в комнате; она наверняка поступила бы на Гриффиндор; она наверняка отличалась бы любовью к зельям и квиддичу; она наверняка любила бы яблочный пирог с корицей, а вместо красивых платьев надевала бы красные клетчатые рубашки. Лили закрывала глаза и отчетливо слышала ее звонкий веселый голос, кричащий: «Мама!».       Лили могла разреветься посреди завтрака, усыпляя Гарри или сидя в кресле с книгой. Там, в ее голове, Маргарет была такой настоящей — Лили знала ее до последний веснушки, выучила все ее привычки, особенности, голос ее стал родным — она так сильно походила на Джеймса! Но потом Лили приходилось возвращаться в реальность, которая душила оглушительной тишиной и серыми красками; которая душила вердиктом «у вас больше никогда не будет детей».       Она не могла ни на чем сосредоточиться, все валилось из рук; она часто находилась в прострации. Она уже несколько раз спалила еду; она страницу книги читала по несколько минут, каждый раз теряя суть; зелья варить ей больше не доверяли; она могла пару часов просидеть возле кроватки Гарри, замерев и глядя, как он спит.       Временами ей хотелось оказаться рядом с мамой. Оказаться в ее ласковых и теплых объятиях, услышать ее нежный и успокаивающий голос. В детстве, стоило ей разбить коленки, больно удариться или разреветься от обиды, мама всегда оказывалась рядом. Она залечивала ее раны, нежно утирала слезы и забирала ее боль. Но сейчас нет и ее, а боль изъедает.       К отчаянию и болезненной тоске часто примешивалась злость. Злость на себя, на жизнь, на войну. Почему именно ей приходится все это переживать? Чем она заслужила? Она хочет обычной спокойной жизни, ходить на работу, видеться с друзьями, вместе с Джеймсом воспитывать Гарри. За что ей эти страдания? Что она сделала? Злость и бессилие убивали. Но и желание идти на подвиги у нее пропало. Мести ей совсем не хотелось. Ей хотелось запереться дома, никого не впускать и никого не выпускать. Даже друзей не хотелось видеть, ни Сириуса с Софией, ни Регулуса. Только она, Джеймс и Гарри, запертые в их маленьком, но безопасном мире. Лили лишний раз даже к окнам не подходила — казалось, выглянет и столкнется взглядом с Волан-де-Мортом — Лили часто в кошмарах видит безумный взгляд багровых глаз, ослепительную изумрудную вспышку и Тьму, в которую она провалилась.       Больше всего она была благодарна Джеймсу. Она не представляла, сколько усилий он прикладывает, чтобы круглые сутки подбадривать ее, смотреть за Гарри и следить за их домом. Он ни на секунду не падал духом, всё, в том числе и ее жизнь, взял в свои руки. Он — последнее, на чем она держалась. Сдастся Джеймс, сдастся и она.       А еще Джеймс посадил в саду магнолию. В память о Маргарет. Он сказал, это дерево символизирует чистоту, невинность и красоту. Маленькое и тонкое деревцо было пока совсем хрупким, но к следующей весне должно подрасти и окрепнуть и расцвести нежными и ароматными цветами.              Услышав, как хлопнула входная дверь, Лили торопливо утерла влажные дорожки на щеках.       — Лили!       — Джеймс, — она слабо улыбнулась, когда он появился в дверях гостиной.       — Все хорошо? — спросил он, подойдя к ее креслу, наклонившись и коротко поцеловав в лоб. — Как справились? — он подошел к кроватке, где уже спал Гарри.       — Справились, — кивнула Лили. — Как дела в Ордене?       — Ну… — он на мгновение отвел взгляд, сразу давая понять, что хороших новостей можно не ждать. — Да все, как и всегда, паршиво, — он вернулся и сел перед ней на банкетку для ног. — За всеми следят, всех преследуют. Не расслабиться.       Лили видела, что он недоговаривает. Но хотелось ли ей знать подробности? Снова покалечили или убили кого-то из друзей и близких? Ее сердце и так беспрестанно болело, вряд ли ей может быть еще хуже.       — Но у меня есть и приятные новости, — Джеймс ей ободряюще улыбнулся. — Во-первых, Дамблдор скоро вернет нам нашу Мантию.       У Лили мгновенно поднялась тревога, грудную клетку сдавило, дышать стало трудно. Мантия нужна, чтобы выходить наружу. А там кроме Смерти ничего больше нет.       — Эй, Лили, Лили, — Джеймс мягко коснулся ее лица, — выходить из дома мы все равно не будем. Но согласись, с ней будет гораздо спокойнее.       Она взяла его за руку, чувствуя, как успокаивается. Сейчас Джеймс, подобно ее маме, умел забирать ее боль.       — Да, наверное… — согласилась она.       — Во-вторых, я уговорил Айви помочь в поиске крестражей, — осторожно произнес Джеймс — паника ее сейчас накрывала практически по любому поводу. — Мы с тобой участвовать в этом не будем, — поспешно добавил он, — мы с тобой будем дома. Но дело сдвинулось с мертвой точки. Я уверен, Пазори сможет что-нибудь разузнать, а там уже Сириус с остальными найдут последний крестраж и все их уничтожат.       Лили понимала, что он нечестен с ней, что он никогда не согласится сидеть дома, пока остальные будут добывать крестраж и уничтожать их все. Но сейчас, пока он держал ее за руку, пока забирал себе все ее тревоги, она его молча слушала, ничего не возражая.       — И последнее… у меня появилась кое-какая идея…       Лили глубоко вздохнула, ожидая худшего. Идеи у Джеймса круглые сутки в голове появлялись. И далеко не все из них нравились Лили.       — Это всего лишь идея! Просто послушай, хорошо?       — Хорошо.       — Годрикова впадина сейчас не самое безопасное место, — аккуратно сказал он, наблюдая за ее реакцией. — Здесь постоянно дежурят Пожиратели, да и воспоминания не самые приятные… Поэтому я подумал, что нам нужно перебраться в другое место. Временно, пока все не закончится.       Лили чувствовала, как у нее ускоряется пульс, как в голове начинает стучать, а от ужаса, что ей придется куда-то переезжать, к горлу поднималась тошнота.       — Я все продумал, Лили. В самом центре Англии есть деревня Хадденем, там не живет ни одного волшебника, только маглы. Это одно из немногих мест в стране, где никогда не случались никакие «странные» происшествия. Я нашел там дом, сам он небольшой, зато есть огромный сад, по которому можно гулять…       — Джеймс, — Лили прервала его, мотнув головой.       — Нет, Лили, — более настойчиво продолжил он, — ты хотя бы подумай над этим. Я мог бы арендовать этот дом под вымышленным именем, ну, или с легким Конфундусом.       Лили дурно становилось от этой идеи. Родные стены — одно из немного, что держали ее на плаву.       — И смена обстановки не помешает, — добавил Джеймс. — Новый дом, новая жизнь, Лили. И Волан-де-Морт об этом никогда не узнает. Он будет караулить нас здесь, пока мы спокойно будем жить на другом конце страны.       — А как же защита? — неуверенно спросила она. — Снова наложим Фиделиус?       — Нет-нет, — улыбнулся Джеймс, почувствовав, что она начинает сдаваться. — Здесь я тоже все продумал.       Он полез в карман, отпустив ее руку — все тепло вмиг ушло, ее вновь накрыло холодом и удушающей тревогой.       — Смотри, — Джеймс развернул перед ней пергамент с многочисленными рунами, но у нее так перед глазами рябило, что она едва ли могла что-то разобрать. — Это София специально для нас сделала. Мы там будем в полной безопасности. Даже больше, чем здесь.       — Я не знаю, Джеймс, — нервно произнесла она. — А как мы туда попадем? Нам придется выходить из дома?       — Порталом. Сириус сделает.       — Гарри еще слишком мал для трансгрессии и порталов.       — От одного раза ничего не случится. Маленьким детям лишь не рекомендуется трансгрессия, но не противопоказана.       — Я не хочу так рисковать.       — Хорошо, — терпеливо произнес Джеймс, — ты отправишься порталом, а я с Гарри под нашей Мантией.       — Ты думаешь, я на это соглашусь? — со злой насмешкой спросила она; у нее опять начинало давить в груди. — Оставить его одного?       — Он будет не один. Он будет со мной.       Лили это все не нравилось, ей не хотелось выходить, не хотелось рисковать, не хотелось оставлять Гарри даже на мгновение.       — И ты сказал, что там живут одни маглы. Но магия порталов — очень сильная, вспышку обязательно заметят в Министерстве.       — Не заметят, — Джеймс вновь затряс перед ней пергаментом с рунами. — Бланк все предусмотрела, мы спокойно сможем пользоваться магией, и нас не засекут!       — Я сомневаюсь, Джеймс… у меня плохое предчувствие…       На самом деле, плохое предчувствие у нее было круглые сутки, оно ее не покидало ни на миг. Она жила в плохом предчувствии, жила в тревоге.       — Плохое предчувствие у тебя здесь, Лили, — сказал он чересчур грубо. — В этом доме и после всего случившегося. И тебе, и мне нужно уехать отсюда.       Наверное, месяц назад она бы многое отдала, чтобы сменить обстановку, готова была бы рискнуть, но оказаться в новом месте. А сейчас ее накрывает неизведанный страх лишь от мысли выйти за порог и оказаться в незнакомой обстановке. И еще больший страх — подвергнуть неизвестному риску Гарри.       — Мне это не нравится, — она вновь мотнула головой.       — Лили, не обязательно принимать решение прямо сейчас. Но ты об этом подумай, хорошо? Переезд — это мелочь, путь мы еще продумаем. Но ты вообрази, сколько плюсов нас ждет на новом месте: новый красивый дом, новый пейзаж за окном, никакой слежки и полная безопасность.       Все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Все слишком красиво звучит, чтобы Лили в это поверила. Наверняка и там их будет ждать ловушка; наверняка и там их будет поджидать Смерть. А здесь она уже в безопасности, здесь уже проверенное место.       — Нет, я не хочу.       — Лили, — перебил Джеймс, — не спеши с решением. Нам всем там будет лучше. Вам с Гарри особенно, да и мне тоже…       — А что тебя здесь не устраивает?!       — Да меня… — Джеймс сжал губы, пытаясь сдержаться, но, то ли и на нем сказывалось нервное перенапряжение, то ли дело в том, что Лили регулярно «сбрасывала» на него всю свою тревогу, он мгновенно вскипел. — Я уже не могу прятаться за другими! Я не могу сидеть в безопасности, пока другие умирают за нас!       Он вскочил на ноги, больше не в силах сдерживать себя.       — Если бы не чертов Фиделиус, я бы ни одного сражения не пропустил! Я, может быть, уже прикончил бы эту морду! Может, война бы уже кончилась!       Вот его план — пойти на самоубийство. Лили сразу стоило догадаться. Сейчас его только магия Фиделиуса и сдерживает — случись что с Джеймсом, и защитные чары могут разрушиться. А если они переедут, сменят защиту, преград у него уже не будет. А для подстраховки он и Мантию потребовал у Дамблдора.       Она тоже поднялась. Голос дрожал от злости:       — Ты издеваешься, Джеймс? Я только что потеряла Маргарет. И ты хочешь, чтобы я потеряла и тебя?       — Со мной ничего не случится! — упрямо заявил он. — Но… мы все равно должны подстраховаться, вы с Гарри должны быть в безопасности.       — Хватит строить из себя героя, — гневно перебила она. — Война бы закончилась, — она презрительно усмехнулась, передразнивая его. — Конечно, война все еще идет, потому что великий герой Джеймс Поттер заперт дома. Заперт с женой и ребенком.       Лили понимала, что слишком груба с ним. Но ее вновь накрыло волной злости. Как Джеймс может так рисковать? Как он не боится напрасно погубить себя и оставить ее и Гарри одних? Ведь она не переживет, не переживет, если и с ним что-то случится.       — Без тебя справятся, — с жесткостью сказала она. — А мы никуда не уедем.       Джеймс долгое мгновение смотрел на нее, а потом молча развернулся и ушел.       Лили слышала, как он заперся в кабинете. Возможно, ей стоило бы извиниться за резкие слова? Но это и правда лишь желание Джеймса быть впереди всех — он не привык уступать и оставаться в стороне, он привык сражаться, быть самым первым, будь то поле для квиддича или война.       Ее взгляд зацепился за школьный кубок — он стоял на самой высокой полке, блестел красным золотом, отражая огоньки свечей. «…за непоколебимое стремление к победе…», — три года назад Дамблдор именно так отметил успехи Джеймса в квиддиче. В этом весь Джеймс, он не может по-другому. Когда другие опускают руки, он все равно идет вперед, напролом, все равно верит в победу; в какой бы Тьме ни оказался, а никогда не сдается.       Но и Лили не может позволить ему рисковать, он слишком нужен ей и Гарри, они без него не справятся.       И все же, она успела его слишком хорошо изучить. И Лили знала наверняка, что сейчас он не просто сидит в кабинете и злится на нее за грубые слова, а придумывает очередной рискованный план.             

***

             Проснулась Лили с тяжелым чувством вины. Почему она накричала на Джеймса? Нагрубила ему, назвала «не героем» — для Джеймса это Аваде подобно. А ведь ему тоже тяжело, он тоже потерял ребенка, у него тоже разбились мечты. Только вот она полностью закрылась в своем горе, а он взвалил на себя все обязанности, еще и ее успевает утешать и подбадривать, успевает строить планы, как сделать их жизнь безопаснее и лучше. А она вместо благодарности только пользуется им. Ночью, когда она опять ворочалась в полусне от кошмаров, пришел Джеймс и обнял ее, вновь забирая себе все ее тревоги.       Спустившись вниз, Лили обнаружила Джеймса и Гарри на кухне.       — Выспалась? — заботливо поинтересовался Джеймс. Выглядел он достаточно бодрым и даже не злился. Видимо, решил делать вид, что вчерашнего разговора не было.       Гарри уже сидел на высоком стульчике и старался совладать с ложкой и кашей. На столе стоял заварник и вчерашнее печенье из ее любимой пекарни.       — Да, — Лили ему извиняюще улыбнулась. Расцеловав Гарри в обе щеки, она уже хотела сесть за стол, как Джеймс произнес:       — А меня поцеловать?       Лили замешкалась на мгновение. Она не помнила, когда последний раз вообще прикасалась к Джеймсу. Она позволяла ему держать ее за руку, обнимать, чтобы он забрал все ее плохие эмоции. А сама за это время ни разу не проявила к нему нежности.       Обогнув стол, она подошла к Джеймсу и несмело обняла его.       — Ты как первый раз, — усмехнулся он, обхватил ее за талию и склонился к губам.       А она и правда как в первый раз — внутри все задрожало, по коже мурашки пошли, голова закружилась так, что она вцепилась в ворот его рубашки, лишь бы не упасть.       Джеймс отстранился, с удивлением на нее посмотрев:       — Ну, если ты так на поцелуи реагируешь, то мне будет чем тебя удивить сегодня вечером.       Лили ему натянуто улыбнулась. Ни о чем подобном она даже думать не могла. Особенно, после слов целителей, что внутри нее все умерло.       — Неудачная шутка? — напряженно спросил Джеймс.       Она мотнула головой и тихо произнесла:       — Извини меня за вчерашнее.       — Пустяки, — отмахнулся он. — Обсудим это как-нибудь в другой раз. Завтра или послезавтра.       — Обсудим, — согласилась Лили, опуская взгляд. Что бы они ни обсуждали, а решение она уже приняла — она не позволит Джеймсу лишний раз рисковать и на переезд не согласится.       — Вот и замечательно. А сегодня у нас важный день. Большой праздник!       — Праздник? — растеряно переспросила Лили.       — Первый день рождения Гарри!       У Лили вырвался испуганный возглас. И как она могла забыть про день рождения собственного сына? Она совсем потерялась в днях, не знала какое число на календаре.       — Крошка моя, — Лили вернулась к Гарри, устраиваясь возле него, и провела рукой по взъерошенным волосам, — а у меня даже подарка нет… Боже, что я за мать…       — Гарри всего год, ему не нужны подарки, — сказал Джеймс, — ему нужен праздник! И друзья. Идем, — он вытащил Гарри из стульчика и направился на выход.       Лили заторопилась за ними в гостиную. Комната пестрила яркими красками: здесь и гирлянды, и на всю стену растянуты красные флажки с надписью «С днем рождения, Гарри!», и множество воздушных шаров: золотых и красных со львами и эмблемами Гриффиндора, с оленьими рогами и в виде снитча.       — Когда ты успел все это сделать?! — ахнула Лили.       — Ну, когда ты вчера на меня накричала, я и отправился все это вырезать да трансфигурировать, — в голосе прозвучали отчетливые театральные нотки обиды. — Потом еще пару часов все это развешивал.       — Ты самый лучший папа, — проникновенно произнесла Лили, посмотрев на него. — И самый лучший муж.       — Это потому, что у меня самые лучшие вы! Да, Гарри? — Джеймс посмотрел на сына.       — Да! — радостно воскликнул он, вряд ли понимая о чем его спрашивают.       А у Лили опять слезы на глазах проступили. Гарри уже мог говорить с десяток отдельных слов, но «да» и «дай» были его любимыми.       — После дневного сна Гарри придут Сириус с Софией и Регулус.       — Гости? — без особого энтузиазма переспросила Лили. Видеть других ей все равно не особо хотелось.       — Да, первые друзья Гарри, — улыбнулся ей Джеймс. Но тут же задумчиво произнес: — Одни поехавшие чистокровки… Но ничего, в будущем мы это исправим, с приличными людьми он тоже будет дружить.       Лили провела рукой по своим волосам. Она их уже несколько дней не мыла, да и в душе пару дней не была, совсем себя запустила.       — А тебе, Лили, — Джеймс взглянул на нее, — как маме именинника, придется надеть самое красивое платье.       — Ага… — неуверенно согласилась она.       Наряжаться не хотелось, как и принимать гостей. Но ей необходимо сделать усилие. Ради Гарри и ради Джеймса, который все это устроил.              Последний час Лили провела в ванне. Джеймс сам ее наполнил горячей водой, душистой пеной и лавандовым эфирным маслом — раньше Лили всегда себе такую делала, и он запомнил.       Но, как и всегда, стоило ей закрыть глаза и попытаться расслабиться, в мыслях вновь и вновь появлялась Маргарет. Наверное, ей уже никогда не станет легче; наверное, она никогда не перестанет представлять малышку рядом с собой. Но хотя бы сегодня нужно взять себя в руки и не испортить день рождения Гарри. Ведь он жив, он здесь, он рядом с ней, и ей надо жить ради него.       У шкафа Лили провела непозволительно много времени. Все было не то. Месяц назад на ней с трудом сходились ее любимые платья, сейчас же они висят на ней, словно на вешалке. Она пыталась чарами сузить одно из платьев, но магия ее совсем не слушалась (целители говорили, что после сильных Темных чар у нее уйдет пара месяцев на восстановление). В итоге пришлось надеть давно вышедшее из моды зеленое платье, которое она носила еще на пятом курсе.       — Лили! Шикарно выглядишь! — воскликнул Джеймс, стоило ей спуститься в гостиную. — Я помню это платье, ты его надевала после СОВ, кажется… Я тебя звал прогуляться, а ты опять строила недовольное лицо, будто бы тебе это не нравится.       — Да, было такое…       — Мама! — Гарри, вырвавшись из рук папы, неуклюже заторопился к ней на встречу, придерживаясь за диван.       — Солнышко мое, — Лили опустилась на колени, распахивая объятия и в последний миг поймав Гарри, который полетел на пол. — Кто тебя так красиво одел?       На Гарри красовалась новенькая красная футболка с изображением льва в золотой короне.       — Сириус купил пару дней назад, — без особой радости ответил Джеймс. — Пусть своих заведет и своим покупает!       Джеймс всегда с ревностью относился к тому, как Сириус балует их ребенка. Возможно, Джеймс был бы и не против, если бы сам мог свободно разгуливать по магазинам и транжирить деньги на разные безделушки для Гарри.       — Ты на надпись сзади посмотри, — усмехнулся Джеймс.       Лили с трудом повернула вырывающегося Гарри к себе спиной. У нее перехватило дыхание. На всю спину растянулась золотая надпись: «Я — Гарри Поттер, и я уже год держу в страхе лорда Волан-де-Морта».       — Вообще, это должно было быть смешным, — в дверях гостиной раздался голос Сириуса, который с беспокойством смотрел на Лили. — Но, видимо, шутка не удалась?       — Нет-нет, — Лили через силу улыбнулась, — это и правда весело! Волан-де-Морт охотится за Гарри… это… смешно, да.       Сириус, София и Регулус с тревогой на нее смотрели, не решаясь пройти в гостиную.       — Не обращайте на меня внимание, — выпалила Лили, поднимаясь на ноги и удерживая Гарри на руках. — Я сейчас в принципе с трудом могу оценить шутки. Но все хорошо… все хорошо…       Лили не знала куда себя деть. Она чувствовала себя неловко из-за того, что заставила чувствовать дискомфорт гостей и своих друзей. В который раз заставив себя успокоиться и взять себя в руки, она уже вполне искренне улыбнулась:       — Проходите, пожалуйста.       — Да, проходите, — Джеймс подскочил с дивана. — А шутка действительно смешная, Бродяга, — улыбнулся он, глядя на друга. — Кому еще в страхе держать Волан-де-Морта? Не Регулусу же.       К счастью, Джеймс, как и последние недели, всё взял в свои руки. Для гостей был накрыт стол со множеством закусок, с шампанским и соком и шоколадным тортом, из которого торчали оленьи рога и возвышалась цифра «1», для Гарри было особое праздничное овощное пюре.       — Может, сразу приступим к подаркам? — нетерпеливо спросил Сириус.       — Да, давайте! — согласился Джеймс.       — Да! — воскликнул Гарри, который был охвачен общим энтузиазмом и праздником.       — Рег, ты первый, — скомандовал Сириус.       — Я? — растерялся Регулус, но тут же поднялся с кресла, в котором мгновение назад с комфортом устроился вместе с бокалом шампанского. — Ну, хорошо. С днем рождения, Гарри, — произнес он и протянул ребенку довольно большую квадратную коробку, обтянутую синей бумагой и перетянутой огромным серебристым бантом.       — А пожелания сказать? — насмешливо произнес Сириус.       Бросив на брата недовольный взгляд, Регулус добавил:       — Расти большой, радуй маму с папой.       — Это Гарри умеет, — улыбнулся Джеймс, опускаясь на пол к сыну и помогая ему разорвать бумагу на коробке.       Внутри оказался глобус радиусом сантиметров тридцать. Но не простой глобус, а темно-синий, почти черный, в виде карты звездного неба, со всеми созвездиями и астрономическими обозначениями.       — Это светильник, — пояснил Регулус. — Если сделать так, — он провел пальцем над держателем, — он засветится.       И правда, сквозь тонкие линии созвездий, через звездочки засиял мягкий приглушенный свет. Регулус взмахнул палочкой, погружаю комнату в темноту, и вновь провел ладонью над глобусом, и уже в следующее мгновение отражения звезд заскользили по потолку и стенам.       — Волшебство… — восхищенно прошептала София.       Лили тоже завороженно смотрела за происходящей магией. Даже Гарри притих, глядя, как расплываются созвездия по комнате. Он протянул ручку, будто пытаясь ухватить одну из звездочек.       — Да, это круто, Регулус, — оценил Джеймс, вернув в комнату свет. — Не ожидал.       — Не ожидал? — насмешливо переспросил Регулус. — Вообще-то, хочешь сделать хороший подарок — обратись ко мне. Тебе, кстати, не помешает поучиться этой науке.       — В смысле? — притворно оскорбился Джеймс. — Тебе не понравился мой подарок?       Лили запоздало вспомнила, что и у Регулуса четыре дня назад прошел день рождения, а она его даже не поздравила. Но Джеймс, судя по всему, об этом важном дне не забыл.       — Сборник магловских низкосортных анекдотов? — усмехнулся Регулус. — Нет, не понравился.       — Ты же весь вечер тогда ходил, чему-то ухмылялся, — произнес Сириус.       — Ну, может, пара шуток была смешная…       — Да, Регулус, тебе не помешает немного юмора в твоей страшно серьезной жизни, — кивнул Джеймс. — Ладно, продолжим дарить подарки! Кто следующий?       — Я! — улыбнулась София и протянула Гарри маленький сверток в красной блестящей бумаге.       Гарри самостоятельно справился с оберткой и теперь растерянно смотрел на крупную красную шпинель, которая сверкала драгоценными гранями.       — Тебе, София, тоже стоит поучиться делать подарки, — заметил Регулус. — Могла бы и у меня совет спросить.       — Да, София, тебе однозначно пока что рано заводить детей, — поддакнул Джеймс.       — Поздно, я уже вынашиваю тройню, — огрызнулась она под смех Сириуса. — Вообще-то, это оберег, — она указала на шпинель, продетую на тонкий кожаный шнурок. — Специально для Гарри. На обратной стороне зашифрованы руны. В будущем он может носить его на себе, а сейчас, например, его можно повесить на кроватку — он будет оберегать от плохих снов, разных болезней, от порчи и всяких злых духов.       — София, это здорово! — восхитилась Лили. Гарри не помешает дополнительная защита, тем более, София знала свое дело как никто другой. — Спасибо большое, — улыбнулась она и забрала шпинель, лишь бы ее не потеряли среди оберток и мишуры на полу.       София ей радостно улыбнулась, а потом метнула короткий взгляд на Джеймса и Регулуса, бросив мимолетное: «Connards». (Придурки.)       — Ну ладно, а сейчас… для Гарри еще кое-кто передал подарки, — театральным заговорщицким голосом произнес Сириус, глядя на крестника.       — Дай! Дай! — Гарри тут же, шатаясь и хватаясь за стол, зашагал к нему.       Сириус вытащил прямоугольный желто-зеленый сверток:       — Это тебе от нашего самого пушистого друга, дяди Ремуса.       Гарри взял тяжелый сверток и восхищенно протянул: «О-о-о-о».       — Давай помогу, — Джеймс вновь помог содрать упаковку. — Ого! Это книга сказок с волшебными иллюстрациями!       — Какая красота, — Лили тоже опустилась рядом с Гарри.       На каждом развороте книги из страниц складывались объемные фигуры. Книга пестрила яркими иллюстрациями, а из некоторых страниц вылетали искорки и крошечные фейерверки. Гарри каждый раз восхищенно восклицал, стоило перевернуть страницу.       — Так, не отвлекаемся, — позвал Сириус, доставая еще одну коробку, — это от нашего злобного гения.       Джеймс, опередив Гарри, уже сам взял темно-серую коробку и опустил перед ними, раскрывая ее. Внутри лежала пара дюжин камушков всевозможных форм, цветов и размеров, было даже несколько кристаллов.       — Это набор камней? — недоуменно спросил Джеймс, глядя внутрь вместе с Гарри.       — Похоже на то, — в замешательстве ответил Сириус.       — Это набор алхимика, неучи, — отозвался Регулус. — У меня в детстве был похожий. Можно изучать, как разные природные материалы взаимодействуют друг с другом.       И правда, под камнями лежала инструкция. Но Гарри, опередив их, уже схватил пару камушков и ударил их друг о друга. У Лили от изумрудных искр и ужаса сердце в пятки рухнуло, а Гарри лишь испустил радостный возглас.       Пока Гарри бросился перебирать все камни, Джеймс посмотрел на Регулуса и протянул:       — Да, жаль Рем и Сев не смогли прийти. Они наверняка сами хотели бы поздравить Гарри.       — Чем меньше людей имеют доступ в этот дом, тем в большей вы безопасности, — невозмутимо ответил Регулус.       — Конечно, — фыркнул Джеймс, — ведь Рем и Сев непременно выдали бы Волан-де-Морту нашу Тайну. По-моему, ты просто ревнуешь.       — Лишний раз лучше не рисковать, — строго проговорил Регулус, хотя в глазах и вспыхнули яркие искры. — Люпин общается с оборотнями, а Снейп круглые сутки среди Пожирателей. У Темного Лорда на них куда больше рычагов, чем ты можешь представить.       — Давайте вы свои отношения потом выясните, — прервала София. — Остался самый главный подарок! От крестного!       — Да! — Сириус вытащил длинный прямоугольный сверток в золотой обертке. — Будущему покорителю поля и наследному ловцу Гриффиндора!       Джеймс самый первый понял, что это.       — Не может быть! Не может быть! Ты купил ее! Купил!       — Да! Я не смог удержаться! Не смог!       Лили хотелось уши зажать от криков Джеймса и Сириуса и визгов Гарри, который радовался просто за компанию. Началась настоящая суматоха. Джеймс и Сириус вместе содрали золотую обертку и достали детскую метлу — меньше метра длинной. Джеймс начал сыпать какими-то профессиональными терминами, что-то про баланс, про толщину прутьев и маневренность, Сириус в это время взял Гарри на руки и пытался усадить его на метлу. Даже Регулус заинтересовался, подойдя поближе. Лили хотелось зажмуриться.       — Дурдом, — усмехнулась София, посмотрев на Лили. Она в ответ только обреченно покачала головой — да, им лишь Гарри верхом на метле и не хватало.       Гарри, с огромными глазами, с раскрытым ртом, неустойчиво сидел на метле, но бесстрашно болтал ногами, пока Сириус помогал ему держаться за рукоятку.       — Он летит! Летит! — прокричал Джеймс, перебивая восторженный визг Гарри.       Лили прикрыла глаза, стараясь унять дрожь в руках. Метла поднималась невысоко, сантиметров на шестьдесят от пола, и летела не так уж быстро, да и под надзором Джеймса, Сириуса и Регулуса, но у Лили все равно сердце не на месте было.       Не оставалось никаких сомнений, какой подарок у Гарри будет любимым. Следующие пару часов он не желал слезать с метлы, сколько бы его ни отвлекали другими играми и подарками, он все равно снова возвращался к метле. Сириус был собой страшно горд.       А Лили вдруг задержала на нем взгляд. Она совсем забыла, что их друг в большой опасности. Настолько погрузилась в собственное горе, что ничего вокруг больше не замечала. А ведь времени у них может быть слишком мало. Вряд ли Сириус обращался к другим целителям, и помочь ему — ее долг, как целителя, как друга. Она не может больше терять близких.       — А сейчас делаем фото! — Сириус достал колдокамеру, и следующий час им всем пришлось позировать: общий снимок, каждый из гостей по отдельности вместе с Гарри, и напоследок кадр с Лили, Джеймсом и Гарри — Лили как могла приклеивала улыбку к своему лицу.              Ближе к вечеру, когда все закуски уже были съедены, Джеймс позвал всех в сад, запускать фейерверк. Лили удалось деликатно ускользнуть на кухню под предлогом, что нужен еще чай. На самом деле, она все еще сомневалась, что смогла бы выйти за порог дома, пусть даже в собственный, защищенный чарами сад. Но она точно не смогла бы слушать оглушительные хлопки и смотреть, как со взрывом разлетаются изумрудные искры.       И тем не менее, она могла бы сказать, что день прошел не так и плохо. Да, вряд ли она могла расслабиться хоть на минуту, но присутствие друзей давало понять — она не одна.       — Кхм-кхм…       Лили вздрогнула и обернулась. В дверях стоял Регулус.       — Лили… — неуверенно начал он, проходя на кухню. — После всего случившегося я так и не… ничего не сказал. Честно, я не знаю какие слова в утешение надо говорить, но… мне жаль, что все это случилось. Действительно жаль.       — Спасибо, Регулус, — тихо отозвалась она.       — Поттер… Джеймс сказал, что целители поставили… неутешительный диагноз. Но не все потеряно.       Она все силы прикладывала, лишь бы опять не разреветься. Ей даже с Джеймсом было трудно об этом говорить, а уж с другими и подавно.       — У меня для тебя кое-что есть, — Регулус вытащил из кармана запечатанный пухлый конверт и протянул ей. — Это наш семейный ритуал на рождение наследника.       Лили подняла на него напряженный взгляд, несмело забирая конверт.       — Я его немного подправил, чтобы вы могли им воспользоваться. Предки наверняка мне это не простят, — он нервно усмехнулся. — Но вы с Поттером заслуживаете еще один шанс.       Лили не рисковала раскрыть конверт, запечатанный сургучной печатью Блэков. Если это их семейный ритуал, то она наверняка Темный. Готова ли она на такое пойти? Она сейчас об этом даже думать не могла.       — Конечно, Маргарет это не вернет. Но когда-нибудь, в будущем, если вдруг вы захотите попробовать снова… Надежда есть.