Marauders. Soul shards

      Июль, 1981

             София была рада, что Джеймс попросил ее помочь. С тех пор, как она закончила перевод дневников Альфарда, у нее больше не было какого-то полезного занятия. Конечно, она все равно продолжала изучать руны: сама придумывала различные рунные коды, сделала для Сириуса отдельную защиту и в последнее время работала над подарком на день рождения Гарри. Но все же приятно, когда ее навыки необходимы.       К тому же, это помогало отвлечься. Последние три недели выдались непростыми. Вначале смерть МакКиннон и Фабиана, а после нападение на Лили и трагедия у Поттеров. Кажется, будто Софию еще никогда не обуревало столько эмоций и переживаний разом. И хуже всего было, что она все еще ни с кем это не обсудила, продолжая переживать внутри себя. Ей вновь приходилось принимать снотворное по ночам, а среди дня на нее порой накатывала беспричинная тревога.       Вначале первый удар — убийство МакКиннон. Несмотря на легкую неприязнь к ней, а Софию все равно накрывала жалость и сочувствие — никто не заслуживал подобной участи. Но вместе с тем была и злость на саму себя: София чувствовала, как в ней вновь шевелится глупая ревность — Сириус сам не свой после этого происшествия. Она помнила, как в тот день Сириус ушел из дома: он отправился к Поттерам вполне в благодушном настроении, а вернулся за полночь совсем другим. Как и после смерти Боунсов, он тоже не желал ничего обсуждать, опять закрылся в себе, но в этот раз еще и на нее стал огрызаться, стал избегать, на следующую ночь после убийства даже остался ночевать в штабе в Блэкпуле, обманув ее, что у него внеплановое дежурство. София пыталась держать себя в руках, убеждая саму себя, что ревновать уже глупо, а Сириус вполне имеет право быть в трауре, все же, убили его бывшую девушку и их общего друга и члена Ордена. Но сомнения с каждым днем лишь усиливались: вдруг, МакКиннон значила для него куда больше, чем Софии известно?       Правда, шанса обсудить это с Сириусом так и не оказалось, они редко оставались наедине, а когда такая возможность подворачивалась, София не знала с чего начать, без конца ругая себя за неправильные эмоции. Из раза в раз убеждала себя, что ей надо быть терпеливее (Сириусу нужно больше времени, чтобы довериться и рассказать о том, что у него на душе); что ей надо поддерживать его (погиб небезразличный ему человек). Но мысль, что у него болит сердце по другой, вытаскивали наружу старые, забытые комплексы. А то, что он отдалился и избегал ее, вновь заставляли чувствовать себя никому не нужной.       И все же, надо было признать, что сильнее всего смерть МакКиннон сказалась на Лили, которая от горя будто бы в Тьму провалилась. София последние три года очень чувствительна к внешней магии, но после смерти МакКиннон, каждый раз, когда она заходила в дом Поттеров, ей хотелось окна открыть и проветрить. Она никогда раньше в их доме не ощущала подобной атмосферы, ровно наоборот — у них дышалось легче и царило мягкое и окутывающее чувство безопасности и уюта. София знала, что МакКиннон была близкой подругой Лили, но не думала, что смерть может на нее так сильно повлиять. Но дальше — хуже.       Нападение на Лили. С того самого дня Софию без конца мучила вина — это она уговаривала Джеймса, что Лили нужно отвлечься и отдохнуть. Но она хотела как лучше. София слишком хорошо знала, что такое изоляция, когда жизнь стоит на паузе месяцами, когда сходишь с ума от тоски, безысходности и отчаяния. И с Лили они это уже не раз обсуждали, София ни секунды не сомневалась, что общение с друзьями и пара часов свободы помогут хотя бы немного вернуть Лили к жизни. Когда живешь в постоянном страхе и стрессе, с вечными ограничениями, хватаешься за любую возможность выйти из дома. Когда начинаешь ненавидеть родные стены; когда любимые книги и музыка уже не приносят удовольствия; когда один день ничем не отличается от другого, неделя — от предыдущей, а месяцы складываются в одну бесконечную пытку, пойдешь на любой риск, лишь бы глотнуть хотя бы немного свободы. Правда, цена оказалась слишком высокой. И эта несправедливость затронула их всех. Даже Регулус несколько дней оставался крайне молчаливым и напряженным, переживая за Поттеров. А София попросту отказывалась верить в произошедшее, считая, что произошла какая-то чудовищная ошибка. Ведь кто еще, кроме Поттеров, создан для большой семьи? Она всегда себе так ясно видела яркую и живую картинку: Джеймса и Лили, звезду квиддича и первоклассного целителя, заботливых и любящих папу и маму, а рядом с ними двое или даже трое очаровательных и до безобразия счастливых детей — до того идеальная картинка, что не верится, будто может быть иначе. Софии больно становилось, когда рушилась ее замечательная иллюзия, и она не представляла, что переживает Лили. Каждый раз, стоило в мыслях промелькнуть Лили, у нее в душе что-то болезненно сжималось. Вот и сейчас, одна неосторожная мысль, а у нее до такой рези скрутило все внутренности, будто это она потеряла ребенка.       — Все хорошо?       София вздрогнула и перевела взгляд на Регулуса. Они сидели в гостиной: София работала с рунами, Регулус в кресле читал свежий «Пророк», а Като грелся на солнышке, развалившись на подоконнике возле распахнутых створок.       — Да, все хорошо, — она натянуто улыбнулась.       Регулус, кажется, ей не поверил, но дальше расспрашивать не стал и кивнул на книги и записи, лежащие перед ней на журнальном столике:       — Давно не видел тебя, обложившейся книгами. Над чем-то новым работаешь?       — Можно и так сказать, — уклончиво ответила она. Ей не нравилось, что приходится хранить секреты от Регулуса, но она прекрасно понимала Поттера: чем меньше людей знает о его плане, тем он в большей сохранности.       Отложив газету и поднявшись, Регулус прошел до дивана, на котором она сидела, и взял один из пергаментов.       — Не расскажешь?       Вырвав листок у него из рук, она прикрыла его книгами и, не поднимая на него глаз, ответила:       — Нет. Не сейчас. У меня пока что только наброски.       Вряд ли бы он, конечно, что-то там понял — там и правда всего лишь наброски, но не к чему давать ему лишних поводов для размышлений. Но, все еще ощущая на себе его внимательный и изучающий взгляд, она все же посмотрела на него и сказала:       — В последнее время столько всего случается… мне страшно. Поэтому я хочу придумать защиту для дома. Более надежную.       Она даже не соврала, а потому Регулус мгновенно расслабился, опускаясь к ней на диван:       — Твой дом, — он махнул на гостиную, — прекрасно защищен. Мы в этом уже не раз убедились.       — Да, но… я просто попробую. На всякий случай. Все равно заняться больше нечем.       Она вновь опустила взгляд и стала перекладывать свои записи, стараясь скрыть некоторые из них. Но Регулус ее воспринял по-своему.       — Ты все еще переживаешь из-за того, что случилось с Эванс?       Прозвучало это с некоторой усталостью и легким недовольством, от чего София подняла на него возмущенный взгляд:       — А ты разве нет?!       — Какой смысл об этом переживать сейчас? Что случилось, того не вернешь. Разумеется, я им сочувствую. И сочувствую искренне. Но… не вижу смысла убиваться нам по этому поводу.       — Ты просто бесчувственная скотина.       — Это был даже не ребенок. На каком она месяце была? Третьем? Там едва ли сформировалось нечто, отдаленно напоминающее младенца.       — Для будущей мамы это уже огромный срок! Уже связь с ребенком. Связь, с которой она целых три месяца живет, планирует… выбирает имя… И она не только ребенка потеряла! Но и возможность иметь детей! Вот что самое ужасное.       — Глупости, — отмахнулся Регулус. — Целители ставят диагнозы со своими ограниченными знаниями о том, что можно и нельзя. Но магия всесильна.       София понимала о чем он говорит. Судя по их рассказам, ритуал Блэков помогал забеременеть даже в самых безнадежных случаях.       — Сомневаюсь, что Лили согласится на подобные методы.       — Если действительно захочет, воспользуется любым методом.       София не стала ему ничего возражать. Тема для нее и правда болезненная. Поначалу, когда она только услышала о вердикте для Лили, у нее в голове тут же пронеслось: «Почему не я?». Ей казалось, она бы запросто обменялась с Лили, отдав ей возможность забеременеть, а сама бы счастливо жила без риска когда-либо в жизни залететь. Но совсем скоро у нее закрались сомнения: действительно ли она готова так легко отказаться от возможности когда-либо явить на свет ребенка от Сириуса? Если отбросить давление Блэков, убрать постоянный страх, что они проведут ритуал, возможно, София была бы не прочь завести одного ребенка когда-нибудь в далеком будущем.       — Сириус, должно быть, рад, что тебя настолько беспокоит эта тема? — усмехнулся Регулус.       София подняла на него мрачный взгляд:       — Меня беспокоит не «эта тема», меня беспокоит, что наши друзья столкнулись с трагедией.       — Переживут. У них есть Гарри.       София недовольно покачала головой, порой Регулус ей крайне не нравился.       — И причем здесь вообще радость Сириуса? — огрызнулась София. — Так себе повод для радости!       — Я имел в виду, что ты к теме беременности оказалась куда чувствительнее, чем мы думали. Раньше ты была настроена очень категорично, а сейчас уже переживаешь из-за того, что чувствует женщина при потере ребенка.       — Мне на это плевать. Я переживаю конкретно о Лили.       — Пусть будет так, — кивнул Регулус, снисходительно улыбаясь.       София злилась, что он без труда считывал все ее эмоции, ее мысли, ее переживания. Она в жизни не была беременна, но представляя, что пришлось пережить Лили, у нее все внутренности скручивало, в груди так болезненно резало, словно часть сердца живьем выдрали. Ей казалось, она бы подобную потерю попросту не пережила. Ребенок от любимого человека — не такой уж и ужас, как она себе представляла. Она за последнюю пару недель несколько раз просыпалась от кошмара, как у нее отбирают сероглазого очаровательного малыша со шкодной улыбкой, которого она не раз видела в альбомах Альфарда. Сириус…       — И вообще, если ты не заметил, Сириусу сейчас не до меня! — дрогнувшим от злости голосом, проговорила она, вспоминая последнее время, когда он ее избегал и тосковал по МакКиннон.       — Не до тебя? — он иронично вскинул брови. — Что на этот раз ты себе придумала?       Его издевательский тон ее злил и еще больше заставлял сомневаться в себе и в своих чувствах. Но она больше не могла держать это в себе. И уж лучше пусть Регулус со своим привычным самодовольством скажет, что она зря сотрясает воздух и волнуется, чем она будет доставать своей глупой ревностью Сириуса.       — А ты сам не заметил? Он дома почти перестал появляться!       — Да, — перебил ее Регулус, — потому что Поттеры лишились домовика, а Эванс сейчас восстанавливается. Поэтому Сириус и помогает своему дружку.       — Не только! Он себе еще больше дежурств набрал, а на позапрошлой неделе, еще до нападения на Лили, он остался ночевать в Блэкпуле!       — Правда? — Регулус искренне изумился. — И что он на это сказал?       — Он соврал. Вначале сказал, что у него внеплановое ночное дежурство, а когда вернулся утром, признался, что ему «нужно было подумать в тишине».       У Регулуса пролегла складка между бровей, он отвел напряженный взгляд, подтверждая все самые страшные опасения Софии.       — Странно… — протянул он.       — Ничего не странно! — воскликнула она. — Он так убивается из-за МакКиннон!       Лицо Регулуса мгновенно расслабилась, на губах растянулась насмешливая улыбка.       — Мерлин, я уж думал, там что-то серьезное.       — А это не серьезно по-твоему?!       — София, — терпеливо начал Регулус, — разумеется, Сириус наверняка расстроился из-за гибели старой подруги. Точно так же, как и расстроился из-за гибели Фабиана. Значительно больше он расстроился из-за трагедии у Поттеров. Но, поверь мне, никто не покушается на его сердце, оно полностью твое.       Для Софии это было слабым утешением и не оправдывало его вранья и поведения.       — Для чего тогда он сбежал от меня в Блэкпул?       — Этого я не знаю. Но я уверен, дело не в МакКиннон.       — Он в принципе последнее время избегает меня… — с нескрываемой печалью произнесла она. — То у Поттеров (и меня не всегда с собой берет!), то на дежурствах, то чем-то занят у себя в Блэкпуле. Мы с ним за это время даже из дома ни разу не вышли!       — Я соглашусь, что это и правда странно. Но ты зря винишь в этом несчастную МакКиннон.       — Я ее не виню! Я… — София тяжело вздохнула, стараясь перевести дух и успокоиться. Регулусу тоже показалось странным поведение Сириуса, а значит, волнуется она не на пустом месте. Но она даже не может объяснить все обуревающие ее чувства; не знает, с чего начать. — Ты считаешь ее красивой?       — МакКиннон? — нахмурился Регулус. Задумавшись лишь на мгновение, он уверенно кивнул: — Да. Определенно.       София окончательно поникла, Регулус редко о ком отзывался в подобном ключе.       — Как и тебя тоже, — добавил он. — Да и вообще много кого, если быть честным.       — Ага, — невнятно отозвалась она, — только вот МакКиннон еще и волшебница сильная и…       — И ты ничуть не слабее.       — …и в квиддич она прекрасно играет.       — Уверен, не лучше тебя, когда ты играла.       — И она… она…       — София, — перебил он, — для чего ты сравниваешь себя с ней?       Она растерялась от этого вопроса — сама не знала.       — Что бы там Сириус ни говорил, но она ему была дорога, — ответила София.       — И что? Выбрал-то он в итоге тебя. Сириус мог выбрать любую. Любую. Первый наследник великого рода, богат, талантлив и привлекателен. Любая достойная девушка из чистокровной семьи с превеликой радостью бы закрыла глаза на то, что он предатель крови и типичный гриффиндорец, стоило бы ему только пальцем поманить. Про полукровок и маглорожденных вообще молчу: для них Сириус — просто дар с небес.       — Ты так говоришь, будто жалеешь, что Сириус выбрал не тебя, — мрачно заметила София.       Но Регулус ее проигнорировал, продолжая:       — Но Сириус выбрал тебя. Значит, было в тебе что-то важнее, чем магическая сила, умение сидеть на метле и красота.       София нахмурилась сильнее прежнего. Она всегда осознавала, что проигрывает красавицам в школе, но вот такое прямое заявление — это уже слишком. Регулус, кажется, тоже сообразил, что слишком грубо выразился.       — София, мало иметь привлекательную внешность, должно быть кое-что еще. У МакКиннон, у Эванс, у Гринграсс… у любой можно найти недостатки. Куда важнее наличие обаяния…       — У них всех оно есть!       — Ну, может быть, в какой-то мере и есть, — с отчетливым сомнением протянул он, заставляя Софию недоверчиво нахмуриться. — Но мы сейчас говорим не про них, а про тебя.       Софии не хотелось говорить о себе. Тем более, не хотелось говорить о ее внешности. Первые семнадцать лет жизни она предпочитала даже в зеркало не смотреть лишний раз. Сириус это исправил. Она все еще помнит, как еще в школе он вытащил ее перед зеркалом, заставил смотреть на себя и говорил о том, что она прекрасна. Наверное, именно тогда она впервые взглянула на себя его глазами. С тех пор многое изменилось, особенно — в последние годы. Но каждый раз, когда она смотрит на свое отражение, слышит голос Сириуса: «ты прекраснее всех, кого я видел». Он настолько часто говорит ей это (практически каждый день!), что и она уже видит себя такой же. Только вот не последние три недели.       — А ты… ты всегда умела удержать внимание. И поверь, не только мое или Сириуса.       Ей становилось не по себе от его слов; не по себе от его взгляда. Внутри что-то медленно, но опасно разгоралось.       — Ты… — он тяжело сглотнул, не отрывая от нее взгляда, — одна из самых красивых девушек, что я встречал. Но делает тебя красивой не только что-то внешнее, но и… твоя индивидуальность, харизма. Твой невероятный французский шарм: от тебя порой глаз не оторвать.       Она пальцами невольно потянулась к нижней губе, проводя ими по тонкому шраму. Красить губы и закрашивать белую ломаную линию стало для нее привычкой. Она уже давно не стыдилась шрама перед Сириусом или Регулусом, но сама она с ним так и не смирилась. Тут не спасет никакая харизма.       — София, — Регулус перехватил ее ладонь и сжал между своими, придвинулся ближе, задевая ее колени своими. Руки у него прохладные, но у нее жар по всему телу разносится, перехватывает дыхание. — Ты всегда должна помнить, что ты особенная. Самая особенная. И я… мне кажется, я…       — Я вам не помешал?       София на диване подскочила от резкого голоса Сириуса, Регулус тоже едва заметно вздрогнул и тут же отпустил ее руки, отодвигаясь от нее. Но он мгновенно собрался, пока у Софии как внутри, так и на лице пылал пожар.       — Помешал, — кивнул Регулус, с невозмутимым лицом поднимаясь с дивана. Прихватив с собой свежий «Пророк», он направился на выход и остановился возле Сириуса. — Полагаю, тебе нужно почаще бывать дома. Если не хочешь, чтобы Софию от тоски спасал именно я.       София прикрыла глаза, едва слышно выругавшись по-французски — видеть бешеный взгляд Сириуса, направленный на брата, совсем не хотелось. Хотя она и понимала, что Регулус его провоцирует намеренно: если она свою ревность тщательно скрывала, то Сириус никогда себя не сдерживал.       — С тобой, — Сириус в последний момент перехватил Регулуса за локоть, — мы потом поговорим.       — Буду с нетерпением ждать, — улыбнулся Регулус.       Как только они остались вдвоем, Сириус перевел на нее суровый взгляд:       — И что все это значит?       — Что именно? — она в ответ прямо взглянула — уж ей-то точно нечего стыдиться.       — Вот это ваше держание за ручки, прижавшись друг другу, — он махнул на диван, со злостью усмехнувшись. — Я аж занервничал! Честно скажу.       — Занервничал? — презрительно переспросила София, поднимаясь с дивана. Надо переходить в наступление и не давать ему в чем-то ее обвинить. — А ты думаешь, я не нервничала, когда ты мне наврал и остался в Блэкпуле?       Он на нее с недоумением уставился.       — Ты все еще из-за этого переживаешь? — в замешательстве спросил он. — Я же говорил, мне нужно было подумать! Наедине. Одному.       — Извини, что мешаю тебе думать, — она ему фальшиво-сладко улыбнулась. — В следующий раз можешь не врать, а прямо говорить. Я постараюсь понять.       — Мерлин, Бланк, — он на мгновение прикрыл глаза, набираясь терпения, — я не понимаю, что не так. Я единственный раз остался там, потому что… потому что момент был непростой, и мне не хотелось тебя впутывать.       У нее в груди болезненно остро заныло — так, как когда-то давно, когда она думала, что безразлична ему, а все его мысли занимала другая. Все ее догадки оказались верны.       — У тебя всегда так, — зло проговорила она, лишь бы не выдать дрогнувший голос. — Сколько лет уже прошло, а ты мне так и не доверяешь. Что-то там скрываешь от меня в Блэкпуле, сбегаешь туда каждый день. Не делишься со мной ничем, переживаешь все один. Наедине с собой. Думаешь, я не знаю, о ком тебе надо было подумать одному? — под конец голос ее все же сорвался, от чего она судорожно выдохнула, поморщившись.       — О ком?! — Блэк на нее с непониманием вытаращился.       София притворно рассмеялась.       — Да, давай, разыгрывай идиота, будто не понимаешь о чем речь. Точнее, о ком.       — Бланк, я серьезно не понимаю, что ты там себе придумала.       Она окончательно вспыхнула негодованием:       — Придумала? Мне бы не пришлось придумывать, если бы ты мне сам все рассказывал. Хотя здесь и так все очевидно! И слепому будет понятно, как ты убиваешься из-за смерти МакКиннон!       Он так и продолжал стоять, раскрыв рот и с недоумением глядя на нее.       — Что? Как?.. Как?! Бланк, как ты вообще ее сюда приплела?!       — Ее убили, и ты после этого сам не свой! Избегаешь меня, остаешься в Блэкпуле! Врешь мне!       Сириус не выглядел тем, кого поймали на месте преступления. Он выглядел откровенно озадаченным. Софию это немного смутило, но она не собиралась сдаваться.       — Я уж и не знаю, может ты жалеешь, что вообще со мной остался, а не с ней последние годы жизни провел! Были бы два храбрых-прехрабрых члена Ордена Феникса — славная парочка!       Не выдержав, Сириус растянул губы в веселой усмешке, негромко рассмеявшись. Покачав головой, он ступил к ней навстречу, протягивая руки.       — Не трогай меня! — теперь она на него с недоумением смотрела.       — Хватит, Софи, — с нежностью сказал он. — Ни секунды, ни мгновения не было, чтобы я о тебе пожалел.       Она не понимала, что делать дальше. Сириус все же обхватил ее за плечи и притянул к себе, оставил легкий поцелуй на ее виске и опять с весельем и нескрываемой нежностью посмотрел ей в глаза, вгоняя ее еще в больший ступор.       — Серьезно, Бланк? — с напускной важностью спросил он. — МакКиннон? Опять? Мы же это уже проходили.       — Ты… ты был так убит горем из-за ее смерти… — неловко проговорила она. — Я же помню тот день. Ты ушел к Поттерам, а потом то нападение и… и всё. Ты стал меня избегать…       — Софи, — прервал он, усаживая ее на диван и садясь рядом. — В тот день случилось не только это. Да, конечно, убийство Марлин и Фабиана — трагедия для всех нас! Это огромная потеря для Ордена и… и для меня в какой-то мере тоже. Все-таки, мы с ними на одном факультете несколько лет вместе учились. Но… есть кое-что похуже…       София с беспокойством вглядывалась в его глаза, из которых пропала нежность, оставляя тревогу и такой незнакомый страх.       — Мне кажется… Я думаю, что в том, что случилось с Лили… виноват я.       — Что?.. — София еще сильнее растерялась, меньше всего она ожидала услышать подобное.       — Ты же все меня отправляла к целителям, ну, я и решил хотя бы к Лили для начала сходить. А с ней… с ней что-то произошло. С ней все было отлично, но едва она меня коснулась — вся позеленела, захрипела, будто при смерти, глаза почернели, и она в обморок свалилась. Я… я еще ничего страшнее не видел. Перепугался жутко. Я ее больше минуты не мог в чувство привести. Она была напугана, ее всю трясло. Мне кажется… я ее чем-то «заразил».       — Заразил?..       — Потом, когда мы с тобой к ним приходили, ты и сама говорила, что у них в доме сквозит Темной магией.       Она и правда такое говорила, но никак не думала, что в этом мог быть замешан Сириус.       — Лили после этого всю неделю с кровати не вставала, — произнес Сириус. — Да, вот ее действительно убивала потеря Марлин, ее лучшей подруги. Но я уверен, что на ее состояние повлиял и мой «осмотр». А потом… потом сама знаешь, что случилось. Откуда бы у нашей Светлой Лили взялись силы на столь Темную магию? — он печально усмехнулся, с долей отчаяния глядя ей в глаза.       — Сириус, ты не виноват! Это же невозможно было предугадать!       — В ее состоянии виноват именно я, — настойчиво сказал он. — Она там про какой-то токсикоз начала оправдываться, что с ней «всегда так». Только вот Джеймс мне потом говорил, что у нее вообще никаких недомоганий раньше не было.       — Может быть. Но в случившемся твоей вины точно нет! — уверенно заявила София. — Если уж и искать виноватых… Ведь именно я убеждала Джеймса, что Лили необходимо отдохнуть и отвлечься.       — Потому что так и есть. И мы с Регом тебя полностью поддержали. Но если бы не я… — он так и не договорил, прикрывая глаза.       А София пыталась сопоставить факты. Сириус начал ее избегать после «осмотра» у Лили, но до несчастья с ней и потери ребенка, когда он почувствовать вину в случившемся. Значит, причина для «побыть одному» была в чем-то другом.       — Сириус, а после «осмотра»… что Лили сказала?       Ему стоило лишь на мгновение взгляд опустить, чтобы она поняла, что именно в этом причина его побега от нее.       — Да все нормально, — отмахнулся он. — Сказала, есть над чем поработать, но в целом, случай не безнадежный.       София на него с напряжением смотрела. Что-то не складывалось: если бы так и было, то почему он ее избегал?       — Если ты мне снова врешь, я с Регулусом посоветуюсь, как из тебя правду достать. Будем с ним сидеть, прижавшись друг другу и за руки держась.       У Сириуса в глазах злость промелькнула.       — Я серьезно! Ничего страшного! Меня… меня просто напугала ее реакция! Я боялся, что и тебе наврежу! Лили сказала, что это все еще воздействует проклятие Беллы-твари. Но не критически, жить можно.       Говорил он очень убедительно, и даже как будто не врал. Но София все равно нутром чувствовала, что он не договаривает. Что ж, всю правду она сможет узнать у Лили. Только вот когда? Обращаться к ней сейчас с подобными расспросами будет совсем бесчеловечно.       — Надеюсь, ты не собираешься Лили допытывать по этому поводу? — с подозрением спросил Сириус. — Ей сейчас немного не до меня.       — Разумеется, не собираюсь. Но если ты думаешь, что я забуду об этом, ты ошибаешься.       Сириус скривил недовольную гримасу, но ничего не ответил.       — И если с тобой опять случится что-то, что мне не понравится, — твердо произнесла София, — я пожалуюсь Вальбурге, и мы тебя отведем к вашему целителю.       — Быстро же ты забыла, что тебя моя мать бесит, — огрызнулся Сириус. — Уже не страшно, что ритуал проведут?       — Страшно, — невозмутимо кивнула София. — Но если уж и проведут, мне бы хотелось, чтобы ты был рядом.       Слабо ей улыбнувшись, он произнес:       — Я буду рядом. Всегда буду. И, кстати, я неплохо держусь, за последние пару недель ни разу ничего Темного не использовал, хотя пожирательская мразь через день нападения устраивает.       У Софии каждый раз душа разрывалась, когда он говорил о нападениях. Ее убивало чувство безысходности и то, что она ему никак не может помочь. Но Сириус, заметив, как переменилось ее лицо, тут же сменил тему:       — Мы все еще не выяснили, какого черта здесь происходило? Часто Рег к тебе жмется, когда меня нет?       Она вновь почувствовала, как к лицу приливает жар, отчего в глазах Сириуса только больше негодования и угрозы отражалось. Но она сама не могла понять, почему так реагирует. Вероятно, ее слишком тронула искренность Регулуса. Или же то, как он смотрел на нее, с какой нежностью держал за руку — словно самое ценное. От этого в душе шевелилось что-то, что Сириусу точно не понравится; что-то, о чем ей самой не хотелось знать.       — Да ничего особенного, — она деланно безразлично пожала плечами. — Регси говорил о том, какая я красивая.       — Вот как? — в его голосе так и сквозила холодная злость. — И почему же он это делал?       — Ну, кто-то же должен. Пока ты очень занят.       Сириус потерял терпение по щелчку пальцев.       — Я правильно понял, что пока ты меня необоснованно обвиняешь в чувствах к другой, ты опять тут сидишь и с моим братом обжимаешься?       — Да, ты все понял правильно, — в тон ему ответила она. — Но этого бы не случилось, если бы ты с самого начала был со мной честен. Мне тоже не просто! Постоянно гадать, что там в твоей душе творится, когда ты меня избегаешь и не хочешь об этом говорить. Или, по-твоему, я все еще не заслуживаю твоего доверия?       — Ты же знаешь, что это не так! Я никому не говорю столько, как тебе!       София прекрасно осознавала насколько у нее привилегированное положение: Сириус и правда никого не пускал настолько глубоко в свою душу.       — Знаю, — уже мягче произнесла она. — Я готова мириться с твоими тайнами в Блэкпуле, но когда происходит что-то важное, я бы хотела, чтобы ты мне об этом рассказывал. А проклятие Беллатрисы — это важное, Сириус. К тому же, вдруг я смогу чем-то помочь? Не нужно считать меня совсем бесполезной.       — Я тебя такой и не считаю, — перебил он. — Для меня ты — самая полезная!       Она ему мельком улыбнулась. А он поднял на нее взволнованный взгляд:       — Софи, хочешь… хочешь узнать «тайну в Блэкпуле»?       Не веря своим ушам, она подняла на него шокированный взгляд.       — Спрашиваешь?! Конечно хочу!       Он взял ее за руку. Его ладони совсем не такие, как у Регулуса. У Сириуса руки сухие и горячие; одним прикосновением пускают жар от кончиков пальцев и до самых пят, будоражат ее.       — Только… это очень личное, Софи, — взволнованно произнес он. — Я имею в виду... Об этом никто, никто не знает. И никто не должен знать.       — Я никому не скажу! — она приложила ладонь к груди. — Je le jure sur mon âme, je le jure sur mon coeur. (Клянусь душой своей, клянусь сердцем своим.)       Улыбнувшись ей, Сириус произнес:       — Не спеши давать подобных обещаний, mon âme. Если я завтра умру, можешь запросто всем рассказать.       — Не смешно, Сириус, — сурово произнесла она.       Но он все равно выглядел необычайно воодушевленным и даже радостным (впервые за несколько недель!).       — Это все благодаря тебе, Софи, — он потянул ее за руку на выход. — И Регу, конечно же! А еще Джеймсу и Лили. И, разумеется, Севу и Рему.       У Софии в голове десятки вариантов проносились, что же Сириус скрывает в своем поместье. Но, только ее озарила догадка, как они с ним трансгрессировали в Блэкпул.              

***

             В который раз Регулус сидел над Дневником в попытке разговорить Реддла. Он начинал терять надежду, что это вообще когда-нибудь случится. Он использовал и всевозможные уловки, и называл свою фамилию, и угрожал уничтожением крестражей — тишина; пытался заставить говорить его с помощью чар, но даже подпаленные страницы не подействовали. Единственный раз, когда он заговорил, с ним общалась София, но Регулусу не хотелось вновь прибегать к ее помощи. А как еще вызвать интерес Реддла, Регулус не представлял, идеи у него кончились уже очень давно. Последний вариант, который у него оставался, попробовать перенести в Дневник еще один осколок души. Может быть, «следующий» Реддл будет более общителен. Но Регулус уже вдоль и поперек изучил ритуал, и понимал, что одному ему не справиться. В прошлый раз Мартиша взяла на себя огромную часть работы, и нужен кто-то не менее сильный и сговорчивый. А таких в его окружении больше нет.       Ситуация с крестражами его в принципе очень тревожила. Он уже очень долгое время стоит на месте. Реддл из Дневника на контакт не идет, в поисках Диадемы он в тупике, кто заточен в Кольце — не знает. Конечно, у него были предположения. Регулус практически не сомневался, что в Кольце осколок души того, кто украл Диадему. А значит, остается лишь выяснить, чей крестраж хранится в реликвии Гонтов.       Отдельной проблемой оставался Поттер. Он и раньше был серьезно настроен на уничтожение крестражей, а сейчас и вовсе не давал Регулусу покоя. Его желание действовать вполне объяснимо, но Регулус не собирался вот так скоро уничтожать крестражи. Никаких гарантий, что это хоть как-то ослабит Темного Лорда, но при этом они лишатся своего преимущества и основного рычага, которым сейчас хоть как-то могут на него влиять. К тому же, крестражи действительно могут помочь выйти на Диадему.              В очередной раз промучившись с Дневником пару часов и так и не добившись хотя бы слова от Реддла, Регулус его захлопнул и убрал в сейф.       До недавнего времени у него круглые сутки были заняты: работа с крестражами, разработка плана по проникновению в Хогвартс, частые визиты к Поттерам и регулярные встречи с Эммелиной. Сейчас же он лишился всего и изнывал от тоски. Работа с крестражами стояла на месте, никаких важных вылазок в обозримом будущем нет, к Поттерам он лишний раз сейчас старался не заходить (слишком часто ему стали говорить, что пора уничтожить крестражи), а Эммелина вот уже больше месяца его полностью игнорирует, слишком убедительно играя их расставание.       Последнее его особенно раздражало: он пытался выловить ее в штабе, но возле нее всегда кто-то оказывался; он несколько раз оставлял ей записку с просьбой о встрече в их тайном месте в магловских районах Лондона, но она не приходила, а он как полный идиот в одиночестве весь вечер торчал среди маглов. При этом внутри постоянно сидел страх, что она все узнала. Утешал он себя только тем, что если бы до Эммелины дошла правда, она бы его из-под земли достала, а не стала избегать его.              Не придумав занятия лучше, Регулус привел себя в порядок, надел одну из своих лучший мантий и отправился в Блэкпул, в штаб Ордена Феникса. Собраний у них не предвидится, и уже поздний вечер — Эммелина должна вернуться с работы.       Но, стоило ему зайти в дом, он сразу услышал из столовой раздражающий голос Фенвика. Регулус на всякий случай заглянул в гостиную, надеясь увидеть там Эммелину, но комната оказалась пуста. У себя в комнате ее тоже не было — в окнах стояла темнота. А потому Регулус направился в столовую. К его удивлению, здесь оказались только Фенвик и Маузес (а шума было столько, как от толпы людей). Маузес сортировал травы, а Фенвик, склонившись над какими-то бумагами, с жаром жаловался на свою работу. Регулус испытал злорадное удовлетворение — он знал, что работа в Министерстве Фенвику на самом деле не нравится, как бы он ни убеждал всех в обратном.       Регулусу вновь вспомнилась последняя «вечеринка» в Ордене. София оказалась удивительно проницательной: он так и не смог разгадать кто же предатель, а весь вечер злился на Фенвика и его внимание к Вэнс. Он по-прежнему не спешил исключать из списка подозреваемых сестер Пазори и Флетчера, хотя чутье и подсказывало, что верить Кацману, Фенвику и Маузесу однозначно нельзя. Но кто из них? А главное, почему предатель не совершает каких-то решительных действий, а действует тихо и незаметно? Возможно, стоит исходить именно из этого. Сириус и Поттер подозревают, что предатель уже не один год передает Темному Лорду секретные сведения о деятельности Ордена Феникса и его членах. Пожалуй, именно поэтому они так и не могут одержать победу, а Темный Лорд всегда на шаг впереди, хотя и не может вырваться далеко вперед. Почему же предатель не подорвет деятельность Ордена изнутри? Боится рискнуть? Не уверен в успехе? Не имеет достаточной силы? Возможно. Или же Темный Лорд не хочет разом убивать столько чистокровных волшебников, пусть и предателей? Вряд ли. Или ему куда ценнее информация, которую передает шпион, чем смерть нескольких членов Ордена? Не исключено.       Так кто же? Кацман, о котором он по-прежнему ничего не знает; чей отец связан с Темным Лордом и Вальпургиевыми рыцарями; который ближе всех к Дамблдору? Или же Фенвик — один из лучших в выпуске, чистокровный и сильный волшебник, чьи таланты наверняка бы оценил Темный Лорд? Или Маузес — тихий и неприметный, с дрожащим голоском, кому так удобно оставаться в тени и собирать сведения, пока всё внимание на других? Флетчер, трус и подонок, которого запугать — ничего не стоит? Айви, у которой слишком крепкая связь с мужем-Пожирателем смерти? Или же Мартиша, которую по имени знают все приближенные Темного Лорда; которая вечно таскается по сомнительным местам, прикрывая все это желанием «развлечься»; которая любого заболтает, опоит и вытащит самые страшные секреты?       Регулус из раза в раз перебирал одни и те же доводы, ходил по кругу и чувствовал — он что-то упускает. Возможно, ему не помешает более плотно заняться этим вопросом, все равно у него сейчас слишком много свободного времени.       — Добрый вечер, — произнес Регулус.       Фенвик и Маузес поменялись в лице, стоило Регулусу оказаться в столовой. Но если Маузес вытаращился на него, замерев, то Фенвик опасно прищурил глаза и поднялся со стула.       — Добрый вечер, — медленно протянул он с притворной вежливостью. — Что-то хотел?       — От тебя? — усмехнулся Регулус. — Упаси Мерлин. Я всего лишь решил заглянуть в свой дом.       — Что-то часто ты здесь стал появляться.       — Время свободное появилось, — улыбнулся Регулус, проходя и устраиваясь за столом, стараясь усмотреть, что написано в бумагах Фенвика. — Как расстался с Эммелиной, все вечера теперь свободные, — многозначительно добавил он.       Регулус видел, сколько раздражения и злости вспыхнуло в глазах Фенвика, но он на удивление стойко сохранял спокойствие.       — А вот Эмми подобным похвастаться не может, — усмехнулся Фенвик, с отвращением глядя на него. — Потому что вечера теперь проводит со мной.       Регулус в это не верил. Это ложь, провокация, попытка вывести его из себя. Но в груди все равно вспыхивает обжигающее пламя: может быть, Эммелина потому и избегает его, что сейчас видится с Фенвиком? Следом накрыла злость: пока он вечерами ожидает ее, она проводит время с этим недоумком. Но ему ни в коем случае нельзя показывать эмоции на лице, он должен быть равнодушным, они же расстались. Только вот по самодовольной усмешке Фенвика становится очевидным, что его перекосило от злости.       — Надо же, а тебе не все равно, — с насмешкой заметил Фенвик.       — Признаюсь, не все равно, — вздохнул Регулус. — Вэнс хоть и совершенно не мой типаж, но она определенно достойна чего-то большего.       — Да, ей об этом весь Орден твердил, пока вы встречались.       Раздражение все нарастало, Регулус уговаривал себя не реагировать, но мысль, что Вэнс выбрала Фенвика, а не его, лишала хладнокровия. В голове невольно всплывали слова Софии, которая только так расхваливала все положительные качества Фенвика.       — И ты на полном серьезе решил, что ты лучше? — с презрением усмехнулся Регулус.       — Да кто угодно лучше, — насмешка с него окончательно спала. Фенвик не спускал с него пристального взгляда. — Знаешь какие слухи ходят, Блэк? Будто бы ты участвовал в нападении на семью Эммелины. Будто бы ты убил ее мать.       У Регулуса все похолодело внутри. В ушах такой звон, словно его оглушили. В груди страх поселился, какого он никогда не испытывал. Через силу натянув усмешку, он ответил:       — Собираешь сплетни, Фенвик? Что еще там говорят? — ему казалось, у него голос предательски вибрирует, выдавая его с потрохами.       Он не раз представлял, как Эммелине рассказывает правду Беллатриса или Темный Лорд, Гринграсс или кто-то еще из Пожирателей. Но он никогда не думал, что правду ей расскажет Фенвик. Кто угодно, но только не он.       А Фенвик продолжал на него смотреть. Уже без отвращения, но с суровой жесткостью, изучающе.       — Много чего говорят, — протянул он. — Главное, уметь из этого выудить правду. Ты знаешь, некоторые считают, что в Ордене есть предатель. Но что, если «предатель» — это ты?       — Я? — усмехнулся Регулус.       — Да, ты. Ты живешь с Сириусом, часто бываешь в нашем штабе. Втерся в доверие к Эмми. Может быть, ты все еще собираешь информацию и передаешь ее своему Хозяину.       — Ты бредишь, Фенвик.       — А ты можешь доказать обратное? — Фенвик вопросительно вскинул брови. — Ты говоришь, что у тебя есть некая власть над Волан-де-Мортом. Но что, если он не убивает тебя, потому что ты его шпион?       Регулус поражался, насколько складная теория Фенвика. Да, бывшему Пожирателю Смерти никогда не будет доверия в таком обществе, как Орден Феникса. Или же Фенвик просто хочет отвести внимание от себя?       Через силу натянув усмешку, Регулус произнес:       — Замечательная теория, Фенвик. Только вот и у тебя нет доказательств, что ты не предатель. Иначе почему ты с такой регулярностью посещаешь Горбина? Почему не смог ответить на простой вопрос, не сотрудничаешь ли ты с Темным Лордом?       — Будь я предателем, от Ордена бы уже ничего не осталось, — без всякой насмешки, полным серьезности тоном произнес Фенвик.       Да, возразить здесь было нечего. Регулус уже об этом думал, и Фенвик бы запросто рискнул уничтожить Орден изнутри, силы бы ему точно хватило.       Регулус поднялся из-за стола, только сейчас замечая притихшего Маузеса. Он совершенно о нем забыл, а тот так и стоял возле рабочего стола с разложенными травами и смотрел на них. И правда — восхитительная способность быть незаметным. Кажется, о нем даже и Фенвик забыл.       — Может быть, — протянул Регулус, возвращая взгляд на Фенвика. — Но, вдруг, Темному Лорду куда ценнее информация, которую он получает?       Фенвик ему ничего не ответил, а Регулус поспешил убраться. Сейчас его не так волновал предатель в Ордене, как Эммелина; как ее встречи с Фенвиком; как сам Фенвик, которому известна его страшная тайна. Он не сможет больше жить в неизвестности, ему необходимо поговорить с Вэнс и все выяснить.       Выйдя в холл, он нарочно громко хлопнул входной дверью, а сам остался внутри. Наложив на себя чары невидимости, он выждал еще несколько минут. Регулус хотел незаметно проскользнуть мимо столовой на второй этаж, чтобы дождаться Эммелину в ее комнате. Но он замер возле поворота в столовую, услышав тихий голос Маузеса:       — Это… правда? Про семью Вэнс и участие Регулуса?       У Регулуса еще сильнее ускорилось сердцебиение — вот и всё, конец его притворству. Но Фенвик почему-то молчал. Регулус будто кожей чувствовал повисшее напряжение в воздухе.       — Нет, — наконец выдавил Фенвик. — Не правда. Просто… хотел его побесить.       Регулус пошевелиться не мог. Почему? Почему он так сказал? Если он знает правду, почему не расскажет ее всему Ордену? Почему не расскажет Эммелине? Регулус бы так и поступил на его месте. Наверное. Или же Фенвик понимает, что кроме боли Эммелине это ничего не принесет?       — А ты… — голос Маузеса стал еще тише, — действительно думаешь, что среди нас предатель?       — Да, — уже неколеблясь, твердо ответил Фенвик. — Среди нас есть предатель, Пит. И я практически на все сто уверен, что это Блэк.       Регулусу это казалось смехотворным. Он даже аргументов против не мог придумать, настолько нелепо звучало это обвинение. Ему глубоко безразлична деятельность Ордена! Да, Сириус частенько делится с ним какими-то планами, и он действительно регулярно бывает в Ордене и время от времени до него долетают разные слухи. Но Регулус бы никогда не стал передавать их Темному Лорду. Недоумок Фенвик попросту не понимает, какую работу проделал Регулус, какую войну он ведет против Темного Лорда. Ордену подобное и не снилось.       Фенвик и Маузес молча вернулись каждый к своей работе, а Регулус устремился к лестнице, пользуюсь тем, что темнота коридора скроет рябь в воздухе.              Регулусу не нравилось, как Фенвик на него влияет. Вывести его из равновесия не так-то просто, но Регулусу казалось, что все его эмоции отражались на лице. И не ясно, что на него так действовало. То ли страх потерять Эммелину, то ли страх, что она узнает правду. Ему казалось, он все предусмотрел, заранее предупредил ее, что Пожиратели могут распространять ложь о нем. Но если о его участии в убийстве расскажет «старый и близкий друг Бенджи»? Она ему сразу поверит. Вариант — все рассказать самому, Регулус уже давно не рассматривал. Уже давно понял, что у него никогда не хватит смелости на этот шаг. Добровольно он ничего разрушать не станет.       В темноте спальни Эммелины он просидел больше часа, когда наконец отворилась дверь. Она его не заметила, бросила сумку на пол и на ходу стала снимать мантию, направляясь к зеркалу. Регулус успел лишь заметить, что ее всегда распущенные волосы сегодня заплетены в длинную толстую косу.       — Здравствуй, Эммелина, — произнес Регулус, зажигая свечу на столе.       — Регулус! — воскликнула Эммелина, тут же зажимая себе рот. — Мерлин, ты меня напугал, — прошептала она, доставая палочку и накладывая заглушающие чары на дверь. — Что ты здесь делаешь?       — Соскучился по тебе, — с жесткостью произнес он. — А раз ты не хочешь приходить ко мне, я решил прийти к тебе.       Эммелина ему ничего не ответила. Не улыбнулась, не сказала, как рада его видеть, не подошла и не поцеловала. Так и стояла в паре метров, продолжая на него молча смотреть. А он в полумраке едва мог понять по ее лицу, что она чувствует.       — Что происходит? — спросил он, когда молчание затянулось.       — Мы расстались, — усмехнулась она. — Это же твоя идея была.       — Но мы договорились, что это лишь игра. Для других! Но не для нас.       — А мне не хочется «играть», Регулус. Я не хочу притворяться и не хочу прятаться. Мне это надоело.       Он уже хотел перебить, но она чуть повысила тон, продолжая:       — Я помню все твои доводы. О том, что Волан-де-Морт может напасть на меня, потребовать от тебя крестражи. Но…       — Это из-за Фенвика? — перебил Регулус, не выдержав.       — Он здесь не при чем, — твердо ответила Эммелина, хотя и отвела на мгновение взгляд.       — Неужели? — усмехнулся он. — А я тут узнал, что вы на свидания с ним ходите.       У него вновь в груди вспыхнуло обжигающее пламя. Румянец на ее щеках говорил лучше любых слов.       — Это было не свидание!       — Но время вы с ним вместе проводите?       — Мы с ним друзья.       — Уверен, Фенвик иного мнения. И что же он, все так и довольствуется одними лишь прогулками с тобой?       И вновь слишком долгая пауза. Мелькнувшее чувство вины в ее глазах. Но она все равно набралась смелости, чтобы прямо посмотреть в его глаза и ответить:       — Он меня поцеловал. А я… не остановила его.       Регулуса словно оглушили. Он никогда не оказывался в таких ситуациях. И что ему делать? Конечно, в поцелуе нет ничего страшного. Возможно, он мог бы с легкостью закрыть на это глаза. Но его злило то, что за этим стоит. Своеволие Вэнс, надежды Фенвика. Хотелось голыми руками сердце из груди Фенвика вырвать. Но идти к нему на разборки глупо. Уж он-то точно ничего Регулусу не должен. А Эммелина… Не может же Регулус ей угрожать? Хотя в голове и мелькали картины, как он Фенвику руки или язык отрезает. На Кэрроу это подействовало. Может, и угроза ее дружку тоже бы на Вэнс подействовала. Но чего он этим добьется? Держать Эммелину рядом с собой силой? Ему такой вариант не подходит. А злость очень стремительно сменялась обидой. Почему она так поступила? За все время, что они вместе, у него даже мыслей не было о других. Может быть, в нем и правда что-то не так? Может, Фенвик действительно в чем-то лучше?       — Регулус… — несмело позвала Эммелина, во все глаза глядя на его лицо. — Прости, я… сама не знаю, что на меня нашло. Это вышло случайно…       — Случайно? — процедил он. — Вчера вы с ним случайно поцеловались, а завтра случайно в кровати одной окажетесь.       — Этого не будет, Регулус…       — Я как полный идиот вечерами торчал на месте нашей встречи, — вновь перебил, — пока ты с Фенвиком развлекалась!       Судорожно выдохнув, он отвернулся, пытаясь взять себя в руки. Может, он и вел себя как идиот, но ни к чему говорить об этом ей. Да и голос повышать — последнее дело. Но его переполняли злость, обида и непонимание.       — Можешь не переживать, я уже дала Бенджи понять, что мы просто друзья. Этого больше не повторится.       Пока она не видит, он позволил себе скривить недовольную гримасу.       — Пока ты со своим Бенджи на прогулки ходишь, он все равно будет надеяться на что-то большее, — выпалил Регулус, вновь поворачиваясь к ней. — Он все еще надеется! Ты не видела, с какой самодовольной рожей он говорил, что вечерами ты сейчас встречаешься с ним.       — Он… наверное, он просто хотел вывести тебя из себя…       В два шага сократив расстояние между ними, Регулус схватил ее за плечи, приближая к ней свое лицо.       — Почему? Почему ты не приходила, когда я просил?       — Потому что мы расстались.       — Чушь!       — Для тебя, может быть, — она упрямо смотрела ему в глаза, даже не делая попытку отстраниться. — Хочешь скрываться от всех, найди себе кого-то другого. А я на такое больше не соглашусь. Я хочу… хочу в открытую быть с любимым человеком. Не притворяться перед каждым встречным, не держать в голове десятки выдуманных историй и не врать своим друзьям.       — Ты не понимаешь, что все это ради твоей безопасности? — Регулус начинал терять терпение. — Ты и без того одна из целей Темного Лорда!..       — Да плевать мне на твоего Лорда! Меня и так нормальной жизни лишили! У меня ни семьи нет! Ни будущего! Ни настоящего!       На кристально-чистых голубых глазах проступили слезы, подсвечивая отчаяние и безысходность. Точь в точь, как у ее матери, когда она умоляла убить ее. Регулус отшатнулся, отпуская ее.       — У меня все отняли! И мне уже совсем не страшно. Умру завтра? Плевать. Но я не стану больше ни от кого прятаться и притворяться. Что-то не устраивает? Я тебя не держу.       Регулус смотрел на нее и не понимал: когда они решили «расстаться», она, пусть и нехотя, но поддержала его, а сейчас категорически против. Что она там себе напридумывала за этот месяц, что они не виделись? Он напротив видел сплошные плюсы в тайных и непубличных отношениях. Даже если бы угрозы никакой не было.       — Я знаю, что значу для тебя гораздо меньше, чем Сириус… чем твоя семья.       — Это не так, — перебил он. — Ты значишь ничуть не меньше.       — Чем София.       — А она здесь причем? — с непониманием спросил Регулус.       Эммелина зло усмехнулась, покачав головой.       — Ты меня обвиняешь, что я с Бенджи вижусь. Но разве ты не проводишь круглые сутки с ней?       — Мы живем в одном доме.       — Вот именно, — произнесла она с таким видом, будто это лишь ухудшало ситуацию.       Регулус на нее с недоумением смотрел. Она не могла знать, что творится у него глубоко внутри, а он эти чувства старательно не вытаскивал наружу, напрочь игнорируя их. Что бы он ни испытывал к Софии, Эммелина ему дорога, и она стоит ровно на той же ступени по значимости, что и все остальные его близкие люди, коих можно по пальцам пересчитать.       Таких, как Вэнс, он еще никогда не встречал. Эталон, который сочетает в себе ум, красоту и характер. Если бы он создавал идеальную женщину, он бы создал ее.       — Я знаю, что ты к ней все еще неравнодушен, — выпалила она.       — Ты же в курсе, что она официальная невеста моего брата?       — Когда она была твоей официальной невестой, Сириусу это не помешало любить ее.       — Эммелина, — терпеливо произнес он, — у меня к ней ничего нет. София мне как сестра. Да она буквально уже член семьи.       Вновь приблизившись к ней, он раздельно произнес:       — По крайней мере, я не хожу с ней по свиданиям и не целуюсь с ней. У меня даже мыслей таких нет и не было. В то время как ты… — он оглядел ее с головы до ног. — Кто бы мог подумать, что ты способна на подобную низость, словно какая-то…       Звонкое эхо пощечины отскочило от стен. Его щека вспыхнула секундной обжигающей болью. Регулус поднял на нее бешеный взгляд, но и Вэнс смотрела не менее испепеляющим.       — Попробуй на меня еще хоть раз замахнуться, — прошипел он, приближаясь к ней вплотную и хватая ее за плечи. — Я тебе еще первый раз не простил.       Он ожидал, что она его сейчас оттолкнет, но Вэнс лишь еще больше приблизила к нему лицо и в тон ему ответила:       — Не хочешь получить еще раз, уходи.       От неожиданности он усмехнулся.       — Прогоняешь меня из собственного дома?       — Дом, может быть, и твоя собственность. Но точно не я.       Наверное, Регулуса это злило больше всего. Ему не хотелось, чтобы у Фенвика даже капля надежды была на Эммелину. Пожалуй, только по этой причине он и готов был всем заявить, что она с ним, чтобы никто даже мечтать о ней не смел.       Возможно, именно из-за этого и ей не хотелось скрываться. Если она все еще ревнует его к Софии, ей наверняка хотелось, чтобы он признал ее своей девушкой, а не продолжал с ней прятаться и скрывать свое отношение к ней.       Не выдержав, он прижался к ее губам. Но тут же неожиданно натолкнулся на сопротивление. Она сжимала губы, пытаясь увернуться, руками вцепилась в его рубашку, в попытке отодвинуться. Только он ее крепко держал, за голову одной рукой прижимая к себе.       — От… стань! — она наконец вырвалась, отступая на шаг и глядя на него пылающим взглядом.       — Вот бы ты Фенвику так же сопротивлялась, — тяжело проговорил он, доставая палочку и невербально запирая дверь.       Но Эммелина, кажется, по своему расценила взмах его палочки, тут же выхватив свою.       — Брось, Эммелина, — Регулус снисходительно улыбнулся. — Знаю, ты очень хороша, но на меня можешь даже не пытаться напасть.       В глазах у нее гнев полыхал, но тут же промелькнуло и осознание.       — Внизу половина Ордена.       — И что? — насмешливо спросил Регулус.       — Я буду кричать.       — Очень на это надеюсь, — он многозначительно вскинул брови.       У Эммелины уголки губ дрогнули в полуулыбке, но она их сурово сжала. На щеках вспыхнул румянец. Палочку она опустила, хотя и все еще крепко сжимала в пальцах.       — Ты… придурок, — у нее предательски дрожал голос.       — Может быть. Но я всегда получаю то, что я хочу. Кстати, напомню, что ты сама же наложила заглушающие чары. Так что твои крики кроме меня никто не услышит.       Убрав палочку, Регулус вновь сократил расстояние между ними, на этот раз аккуратно притягивая ее к себе за плечи. Но она подняла на него решительный взгляд и отчетливо произнесла:       — Я не собираюсь менять свое решение, Регулус. Если мы «расстались», то это… не игра.       — Хорошо, — вполголоса отозвался он, ладонями опускаясь по ее рукам, переходя на ребра. — Мы обязательно это обсудим еще раз. Но неужели ты не соскучилась по мне? — он встретился взглядом с ее глазами, которые смотрели с обожанием, доверием. — Я скучал. Каждый день по тебе скучал. Приходил на наше место, ждал тебя. Надеялся хотя бы час провести с тобой.       Палочка из ее рук выпала, со стуком ударившись о пол. Она подалась вперед, падая в его объятия, оставляя поцелуи по всему лицу, пальцами путаясь в пуговицах на его рубашке. Легко подхватив ее на руки, он развернулся к кровати и бросил ее на мягкое покрывало, тут же нависая сверху.       — Я тоже скучала, Регулус, — проговорила она, продолжая его целовать. — Очень скучала.       — Знаю.              Солнце уже окончательно опустилось за горизонт, в темно синем небе зажглись замысловатые узоры огоньков; огарки свечей потухли. Сквозь распахнутые створки окон проникал лишь слабый лунный свет вместе с теплым ночным воздухом. Регулусу казалось, его сердце все еще бьется так сильно, что слышно над всем Блэкпулом. По крайней мере, Эммелина, лежащая на его груди, однозначно слышит. Она, все-таки, еще одну пощечину ему залепила. Прямо в процессе. А он даже разозлиться как следует не смог — она вытворяла такие вещи, о каких он только в особых книжках читал.       Ее коса совсем истрепалась, и он, стянув резинку, запустил пальцы в волосы, распутывая их. Он любил ее волосы — гладкие и тяжелые, черные, блестящие. Идеальные контраст с ее безупречной белой кожей, на которой даже родинок не найти, настолько она чистая.       Подтянув ее поближе к себе, Регулус устроился рядом на бок и подпер голову рукой. Любуясь ею, он пальцем провел по ее аккуратному носу, по линии четко очерченных губ, заставляя их дрогнуть в полуулыбке, и опустился на шею, сбегая пальцами все ниже.       — Ну что… ты согласна и дальше скрываться? — спросил он как можно мягче. — Это ради твоей безопасности, Эммелина.       Она бесконечно долгую минуту лежала, не раскрывая глаз. Потом повернулась к нему, мельком нежно улыбнулась и поцеловала. Регулус уже расценил это как положительный ответ, но тут она произнесла:       — Нет, не согласна.       Эммелина отвернулась, собираясь подняться с кровати, но Регулус перехватил ее за руку. Он с трудом утихомирил злость в груди. Он не может просто так ее отпустить, но и не может согласиться на ее условия. План мгновенно созрел сам собой.       — Я хочу познакомить тебя с семьей.       Она замерла на мгновение и медленно повернулась, устремляя на него напряженный взгляд.       — Для чего? Это не обязательно, Регулус…       — А я хочу, — перебил он. — Ты не веришь в серьезность моих чувств. Я хочу доказать обратное.       — Я им не понравлюсь, — усмехнулась она, мотнув головой. — Это и мне известно, и тебе. И мы все знаем причины.       — Ты уже прошла самый сложный этап: понравилась мне, — произнес он, не скрыв самодовольные нотки. — Так что, поверь, понравишься и им тоже.       Эммелина явно была не в восторге от этой идеи, заметно переживая.       — Они Сириуса назначили официальным преемником главы рода. Традиции нашей семьи ждут серьезные изменения. Так что самое время сообщить им и о моем выборе тоже.       Она на него с сомнением глянула, неуверенно пожимая плечами. Регулусу еще не доводилось видеть столько раздумий на ее лице разом. Но это именно то, что нужно: он покажет ей, что она необходима ему, что он настроен серьезно, а она согласится и дальше не афишировать их отношения.       — Я договорюсь о встрече, — уверенно сказал он. — Мама сейчас гостит у тети Кассиопеи, но в конце месяца должна приехать. Тогда и назначим ужин. Ну, а в выходные мы с тобой встретимся на нашем тайном месте. Договорились?       Еще мгновение на него в нерешительности посмотрев, она кивнула:       — Договорились.       Да, он всегда получает то, что хочет.