Чертёнок хочет поиграть

«Ну как-то так, — Антон снимает себя в зеркале, — собрался на свидание». Отправив кружочек в чат с подругами, он смотрит на часы, надевает верхнюю одежду и укутывается в вязаный шарф, присланный мамой в подарок на Новый год. Во время спуска по лестнице несколько раз проверяет телефон на наличие входящих сообщений, но это было зря: ничего нового он так и не нашёл. Конечно, уже хотел начать беспокоиться, но решил потерпеть до улицы. Там, выйдя за территорию общежития, он осмотрелся и снова достал мобильный, чтобы сделать телефонный звонок, но не успел: к нему тут же подбежали. — Боже, прости, меня таксист не туда привёз, — молодой человек пытался отдышаться. — Высадил хрен знает где, пришлось дорогу спрашивать. — А я уж начал беспокоиться, что ты не придёшь, — Антон улыбается, — ни звонков, ни сообщений. — Да чтоб я и не пришёл на встречу с тобой? — в ответ ему тоже улыбка. — Кстати, нам придётся немного прогуляться, такси всё ещё в соседнем дворе: не смог уговорить мужика подъехать сюда. — Да отпускай таксиста, давай до метро пройдёмся. Тут недалеко. — Нет уж, начали день с такси – такси и продолжим. Пойдём, — молодой человек хватает его за ладонь и тянет за собой в сторону, откуда сам только недавно пришёл. Антон начинает рассказывать о женщине со смешной собакой, которую увидел несколько минут назад, и под шумок вытягивает свою руку. Нехотя, конечно же. На самом деле, Антону даже пришлось пожалеть, что он согласился на эту спонтанную встречу в не совсем удобное для него время. Он одновременно хотел и не хотел на неё идти: не хотел запутывать себя и свои чувства ещё больше, но при этом осознавал, что это всё не просто так. Значит, для чего-то это нужно, что-то может решиться. Искренно и наивно верил, что после этого свидания он, действительно, сможет что-то осознать и что-то для себя решить. А ведь в прошлом даже и подумать никогда не мог, что когда-нибудь ему предстоит вот так метаться меж двух парней и, более того, даже не знать, кого из них выбрать. Нет, конечно, Антон уже всё знает и всё решил. Конечно, он просто боится, что его выбор неправильный, что его выбор только всё испортит и ему придётся пожалеть. Ни в чём не уверен. Девочки даже шутят, что лучшим решением будет распрощаться с обоими и найти кого-то ещё. Ну или просто жить одиноким волком, пока принц сам не найдётся. До такси они всё-таки дошли: экономный студент не смог убедить своего спутника, что тратить деньги на данный вид транспорта, находясь в Москве, — крайне нерационально. В пути они провели около получаса, чтобы добраться до ВДНХ, что было немногим меньше времени поездки на подземном транспорте. — Какая прелесть, — иронично улыбнулся Антон, когда они были на подходе к главному входу. На площади было очень много туристов, которые создавали разноголосый гул. Старики и дети, радостные китайцы и ворчливые москвичи, множество подростков в одинаковых красных курточках — они заняли всю аллею по пути к памятнику Ленину. Антон, пусть и сам являлся приезжим, никогда не любил посещать какие-то места, когда их внезапно решили посетить и другие приезжие: любил тишину и покой, особенно на ВДНХ, где этот покой должен соответствовать атмосферным павильонам. Через несколько метров, когда удалось невольно подслушать чужой разговор, выяснилось, что почти все эти люди приехали на Выставку из-за какого-то форума, что, в общем-то, не вызвало у парней никакого интереса. — Ничего, пройдём вглубь, за «Колос»: зимой туда мало кто доходит, — отозвался Никита после очередной недовольной фразы своего приятеля по поводу толпы. — Отличные познания для человека, который живёт в другом городе. В ответ неопределённо гмыкнули. Они решительно двинулись в сторону перехода к Ботаническому саду, понимая, что там сейчас в разы спокойнее из-за отсутствия каких-либо развлекательных павильонов: ну какой турист, не биолог, приедет в Ботанический, чтобы посмотреть на какие-то деревья и кустарники? — Может, тебе есть, что рассказать? — непринуждённо говорит Антон, в упор не замечая витавшего вокруг них напряжения. — Что, например? — тот смотрит под ноги, как будто держась отстранённо. — Что нового? — Да ничего, я ж просто работаю. Простые рабочие будни. — А-а, ну это скучно. А я вот недавно последний экзамен сдал, стал на ещё одну сессию ближе к противному диплому и выпускным экзаменам. — Что планируешь делать после выпуска? — Не знаю, пока не думал. Может, пойду сниматься в «Час суда», может, перееду в Питер, — он улыбнулся, отвлекаясь на пробегающую мимо собачку в забавном костюмчике. — В Питер? Зачем? От собачки пришлось отвлечься, чтобы непонимающе посмотреть на спутника: — Просто так. Захотелось. Тот спешно переводит тему, предлагая зайти в уличное кафе, чтобы выпить кофе. Они занимают столик в самом конце небольшого павильона, а петербуржец, узнав, что Антон в выборе кофе не принципиален, удаляется делать заказ, сказав, что на неделе как раз видел в соцсетях рекламу какого-то классного напитка. Молодой человек достаёт из кармана телефон, чтобы проверить входящие сообщения от друзей и дать ответ девочкам, и тут же замечает «сюрприз»: два пропущенных от Арсения. Шаст чувствует, как внутри что-то дёргается: что делать-то? Голову посетили мысли разных направленностей: либо просто написать, что занят, либо бросить всё и поехать в общежитие, либо просто проигнорировать эти пропущенные и продолжить наслаждаться вечером. Последний раз пришёлся по душе маленькому обиженному ребёнку внутри него: а пусть-ка помучается! — А это чего такое? — и Антон уже с интересом рассматривает сосуд, поставленный перед ним. — Кофе по-ирландски, прикинь. У них тут какая-то своя необычная подача, типа авторская, они туда ещё и какой-то секретный ингредиент добавляют. Пишут, что вкус улётный. — Ого-о, — отозвался он, уставившись на стакан с напитком: мысленно он уже переносился в день, когда всё начало идти по наклонной. Никита завёл разговор на какую-то далёкую от его понимания тему, который пришлось просто поддерживать формальными отвлечёнными фразами, особо не вникая. Антон заметно поник, стал молчаливым и ушёл в свои мысли, которые были забиты… ну да, Арсением и были. Только вот сам парень никак не мог понять, что испытывает: то ли ему просто хочется сейчас увидеть соседа из комнаты напротив и поговорить с ним, то ли ему хочется в очередной раз извиниться за своё свинское поведение, а то ли ему неудобно и даже стыдно за то, что он сейчас творит. А что творю-то? Вроде как всё в рамках разумного, но… может, зря я всё-таки не прервал все эти сомнительные связи сразу же, как у нас с Арсом всё начало налаживаться? Может, всё как-то лучше сложилось? Но почему я должен был всё прервать? Потому что это ненормально… Твою ж мать. Наворотил ты дел… На улице уже стемнело, а они по-прежнему бродили по длинным аллеям Ботанического сада, обходя его по основным дорожкам уже, наверное, в третий раз. Антон оживился, перестал думать о ненужном, и теперь темы разговора менялись одна за другой, их увлекательная беседа словно открывала второе, а там и третье дыхание, но всё это время Антону чего-то не хватало. Он пришёл к выводу, что не хватало как раз какой-то исповеди, какого-то откровения: хотелось вывалить все свои переживания, поговорить по душам и, наверное, тоже послушать что-то такое, но уровень их отношений пока что не позволял раскрывать все душевные терзания, что сильно огорчало – вот и приходилось лишь подбирать правильные слова и вспоминать правильные истории. Как же было хорошо душу изливать по интернету, не видя – вообще всё говорить можно, хоть в убийстве сознаваться. Когда они окончательно замёрзли (настолько, что кофе уже не спасал) и устали ходить — вышли через главный вход и начали думать, что делать. Точнее, у каждого уже был свой вариант дальнейшего развития событий: Антон уже готовился к возвращению в общежитие, а Никита считал, что шоу должно продолжаться. — Поехали ко мне. — А-а.. зачем? — Шаст почувствовал, что это предложение его не обрадовало. Почему не обрадовало? Просто его в детстве научили, что нельзя доверять чужим дядям и ходить с ними куда попало. Да, это не чужой дядя, а добрый товарищ из Питера, но как можно так просто поехать к нему? А вдруг на самом деле это самый страшный маньяк тысячелетия? Вдруг его заведут в подворотню, зарежут и выкинут в кусты, а потом покажут по НТВ в криминальных хрониках? А вдруг вообще изнасилуют в ближайшем подъезде, а записи выставят в Топор, где над ним вся Россия смеяться будет? Ну, учитывая все особенности своей жизни, Антон больше всего боялся как раз последнего: просто не хотелось как-то разочаровываться в человеке, которому так доверял и на которого так надеялся. — Не думай, конечно, что я какой-то глупый романтик, но мне просто хочется провести с тобой больше времени, — тот улыбнулся и посмотрел на дорогу. — О, представляешь, наш автобус! Это точно знак, что надо ехать. Погнали! Молодой человек хватает его за руку, даже не дав подумать и что-либо сказать в ответ, и затаскивает в открывший только что двери большой электробус. — А ведь то, что от места нашей прогулки ходит прямой автобус до твоего дома – это не случайность? — Антон улыбается, проходя в самый конец и занимая удобные места. — О, как ты мог такое подумать? — наигранно оскорбляется Никита, посмеиваясь. — Чистая случайность, чистая. Может, это как раз таки то, что мне нужно? Такая простая сопливая романтика, детская наивность и простой покой в приятной компании. Это просто какое-то чудо, что после всех виртуальных ночей, неловких тем в переписках, неудачной встречи мы сейчас можем вот так спокойно проводить друг с другом время, гулять и, кажется, будем очень хорошо отдыхать у него дома. Ну, как дома: в квартире, в которой он обычно останавливается, когда приезжает в Москву. — О, ладно, я тебе поверю, — Антон чувствует, что в кармане продолжительно вибрирует телефон. — Чёрт, Дима. — Что, прости? — А, да это я о своём. Нужно предупредить соседа по комнате, что меня не будет. Чтоб не волновался. На экране высвечивается пропущенный, а затем входящие сообщения в мессенджере: Поз, 21:38 Шаст, здарова Поз, 21:39 Пришёл сказать, что сегодня ночью меня не будет. Я еду к чёрту на кулички подготавливать сцену для Катюшкиных важных дел.

Вы (Антон), 21:39

Окей, понял тебя. Удачи тебе и Катюшке!

Он посчитал, что говорить о своём ночном отсутствии другу не стоит: а зачем? Последнее, о чём он будет думать, находясь в компании возлюбленной, - я и мои ночные похождения, а больше это никому знать не надо. Телефон издаёт «прощальную» вибрацию и выключается. Ну и к лучшему. — Давай по-быстрому покурим, а потом уже пойдём дальше, — предлагает Антон, как только они выходят из автобуса. — О-о, так ты у нас тоже зависимый. — Да я устал уже держаться! Столько времени не курить – это ж сдохнуть можно. — Так пойдём скорее, тут есть хорошее местечко, — Никита хватает его за руку и, ускоряя шаг, ведёт в только ему известном направлении. Они ещё недолго идут вдоль высокого забора, а затем сворачивают в тёмный двор. Прямо над головой пролетает птица, и Антону отчего-то становится не по себе. Он шмыгнул носом, достал из кармана пачку и вскоре закурил, не дожидаясь остановки. Впрочем, почувствовать себя Томасом Шелби, красиво курящем при ходьбе, не вышло: они остановились у первого фонарного столба и присели на очищенную от снега лавочку. — Почему именно этот район? Антон осмотрелся: за спиной остался неосвещённый двор, по бокам – узкая дорога, а спереди скромно стояла, по всей видимости, обычная средняя школа. — Почему я здесь снимаю? — в ответ тот угукнул. — Очень хорошее предложение. Случайно на него наткнулся, оно как-то зацепило и ничуть не разочаровало. Лучше уже не нашёл бы. — Так ты из везунчиков? — Возможно, — он улыбнулся. Дальше они молча курят. Над ними летает дым, под ногами трещит снег, а где-то вдалеке бегают уличные кошки. На редкость приятное завершение дня, как хотелось бы думать, но всё только начинается. Они посидели так ещё около пяти минут, пока кисти рук окончательно не замёрзли, и отправились в жильё Никиты. Нужный дом оказался в трёх минутах ходьбы; двор был освещён и выглядел очень прилично и ухоженно, в подъезде не было мусора и признаков посторонних, бродячих, личностей. Они по лестнице поднимаются на второй этаж, а как только Никита вставляет ключ в скважину – Антон сильно удивляется, услышав за дверью признаки живого. Это была собака. Белая, пушистая, средних размеров собака с пятном от зелёнки на лбу. Она радостно прыгала, бросалась в объятия, тявкала и лизала руки. — Знакомься, это Ева, — он целует собаку в нос. — Ева, это твой новый друг. Ева подходит к Антону, который опускается на корточки и осторожно протягивает ладонь, чтобы погладить. Она не дёргается, позволяет до себя дотронуться и втягивает воздух чёрным кожаным носом, привыкая к чужому запаху и запоминая его. — А ты чё не говорил, что у тебя собака есть? — Шаст выпрямляется и скидывает обувь. Никита к этому моменту уже успел раздеться, закрыть дверь и пройти на кухню, где, судя по звукам, уже нагревалась вода в чайнике. Антон как можно медленнее стягивает куртку и вешает её, стоит какое-то время возле двери и снова задаёт себе вопрос: «Что же ты делаешь?» Он слышит стук собственного сердца, тяжело дышит и старается настроиться на предстоящие события, и в конце концов уведомляет Никиту, что зайдёт помыть руки – ванную он уже увидел. Чайник уже отключается, когда Шастун входит на кухню. Никита стоит у окна и что-то печатает в телефоне. — Чаю? — спрашивает он, ещё немного постучав пальцами по экрану. — Давай. Всей квартиры студент увидеть ещё не смог, но кухня показалась ему достаточно большой и просторной – как будто бы можно было и поменьше. В воздухе словно витает неловкость, и Антону хочется достать телефон, чтобы немного успокоиться за пустым листанием ленты в соцсети, но сделать он этого не может. Повесить нос не успевает – в ногах уже крутится пушистая собака, которая забавно морщит нос, обнюхивая нового знакомого. Чай они тоже пьют в тишине. Никита задумчиво смотрит перед собой, кажется, мысленно вообще находясь в другом месте, а Антон просто его рассматривает. Ну вот красивый парень, весёлый, поговорить с ним можно, да и друг наверняка из него тоже хороший выйдет — что ж ты делаешь, дурак? Почему мысли твои о другом? Именно в этот момент и именно в этом месте он решил, что с мыслями об Арсении нужно что-то делать: больше портить свою личную жизнь он не хочет. Но почему-то получается это делать вновь и вновь. Вибрация телефона приводит в чувства двоих. Никита быстро читает сообщение и переводит взгляд на гостя: — Ты любишь обсуждать фильмы? Вопрос показался чересчур странным, учитывая, что фильмы они уже когда-то обсуждали; стал бы какой нормальный человек так много и увлечённо беседовать, если беседовать и не нравится вовсе? — Люблю. — Тогда включай телевизор и выбирай любой. Я пока займусь полуночным ужином. Гостиная оказалась небольшой, но очень уютной. Место, где они проведут ближайшие часы, попалось на глаза сразу же: плазменная панель была размером с четверть всей стены и очень удобно стояла на высокой тумбе напротив углового дивана. — А у тебя есть выпить? — повышает голос, нащупывая на диване пульт. — Ни капли, — незамедлительно раздаётся в ответ, — я всё хотел прикупить бутылочку на всякий случай, но не вышло. Шаст копается в онлайн-кинотеатрах в попытках найти хоть что-то интересное, но так ни за что не цепляется, поэтому решает, что проще пересмотреть какой-нибудь из понравившихся когда-то фильмов. — Выбрал? — Да! Ты смотрел «Шерлок Холмс: Игра теней»? — Это тот, что с Дауни? — Он самый. — Ой, не, там же Пол Андерсон играет. Я его терпеть не могу и стараюсь избегать работ с его участием. Это странно, конечно, но такой я человек. Антон задумчиво хмыкает, на некоторое время погружаясь в воспоминания, и говорит, что выберет что-то другое. Память подводит что ли? Через какое-то время, когда был выбран более нейтральный фильм, студент появляется в кухне, где сейчас творилось что-то интересное: на электрической плите стояла глубокая сковорода со слипшимися спагетти, видимо, уже доживающими свою жизнь, а на тумбе рядом стояла корзина с кучей пакетиков со специями, один из которых сейчас крутил в руках хозяин квартиры. — Покажу тебе сейчас обалденный рецепт или просто способ вкусно поесть старые макароны. Итальянцы будут плакать. — Итальянцы плачут от одного лишь упоминания спагетти как макарон, — Антон становится рядом. — Показывай. Рецепт оказался незамысловатым: к варёным спагетти нужно просто добавить карри, паприку, смесь восточных трав, соль и перец, затем отправить это всё жариться, а в процессе добавить два яйца, соус терияки и немного сахара. — Самое важное – не переборщить с сахаром, — Никита открывает шкафчик и достаёт пачку кускового сахара, — поэтому берём два куска и просто трём друг об друга. Самый действенный способ добавить в меру. Жарить, перемешивая, это дело нужно до момента, пока яйца не схватятся. По готовности можно добавить ещё немного соуса терияки, но это для больших любителей смеси острого и сладкого или в том случае, если изначально добавили слишком мало. — Я этот рецепт придумал на втором курсе: писал ночью курсовую и очень захотел есть. Пришлось выкручиваться, чтобы создать что-то сытное. Антон улыбается и включает чайник вновь: ну как хозяин уже, ей Богу. С Никитой было приятно разговаривать и просто находиться в одном помещении, но точно не молчать: во время тишины голова была забита не тем, чем должна быть забита. Заварив кофе, они взяли тарелки с полуночным ужином и переместились на диван в гостиной. К ним присоединилась и собака: она запрыгнула на диван и расположилась между ними. «Райан Гослинг в фильме «Драйв»», — раздалось из динамиков телевизора через несколько минут. — Ты специально выбрал фильм, где можно особо не следить за сюжетом? — Ага, — Шаст погладил Еву меж ушей, — иначе бы мы просто сидели и пялили в экран, а так можно поговорить. — Отличное решение, мне нравится. — Как тебе актёр? — Не мой типаж, — Никита пожимает плечами и ставит тарелку на деревянный подлокотник. — А какой твой? Молодой человек теперь смотрит на Шастуна. Свет от телевизора освещает левую сторону его лица; в комнате раздаётся лишь звук медленных шагов главного героя фильма, оба парня молчат. Антон рассматривает чужое лицо, и ему кажется, что он начал чувствовать резкий прилив нежности. Никита приподнимается и наклоняется в его сторону. Их лица находятся друг от друга на расстоянии нескольких сантиметров. Оба по-прежнему молчат – за них говорят глаза.