
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Антону двадцать с небольшим, он учится в одном из театральных вузов столицы, живёт в общежитии и, кажется, живёт хорошо, пока в его жизни не появляется петербуржец со странным никнеймом.
Примечания
Я не люблю менять возраст героев, так ещё существенно, но в этой работе мне пришлось это сделать. Но, стоит заметить, они тут старше привычного студенческого возраста: одни находятся в диапазоне 22-24 года, другие — 24-26. Предпоследний и последний курс соответственно.
Личные достижения: 03.06.22 – 50 лайков
Всё. Актив хуже, чем у пятиклассницы.
Посвящение
Всему импрофэндому и отдельно Aldark.
27. Не проблема
30 декабря 2024, 04:22
Утром Антон проснулся в плохом настроении и не смог вспомнить, как уснул. Телефон был разряжен под ноль, время посмотреть не получилось, поэтому он, поставив гаджет на зарядку, насыпал в турку несколько ложек молотого кофе и двинулся на кухню. Обычно по утрам он предпочитал пить растворимый, чтобы не совершать лишних телодвижений, но сегодня что-то подсказывало, что нужно по-другому. Сердце как-то странно покалывало, а голова неприятно гудела, пытаясь погрузить в события прошлого дня, чтобы он снова почувствовал вину за своё дурное поведение.
Впрочем, вину он начал чувствовать вовсе не из-за сердца или головы, а потому что увидел на кухне Арсения, который, наверное, и являлся причиной этого утреннего выхода из комнаты. Тот стоял у одной из плит, отвернувшись, и Антона точно не мог видеть, что сразу же натолкнуло того на размышления: «Что делать? Бежать или решать ситуацию?» У него была возможность быстренько уйти, избежать разговора, но сейчас он не придумал ничего лучше, чем, почти бесшумно поставив турку на тумбу, подойти к соседу и неуверенно обнять его со спины, прижимаясь своей щекой к чужой. Попов даже не дёргается, не выпускает из рук сковородку – в его поведении не меняется ничего, а сам он хладнокровно молчит.
Антону показалось, что ему стало лучше: в груди приятно затрепетало, на душе словно зацвели сады и застреляли фейерверки, и произошло это лишь из-за того, что таким плохим утром он снова увидел Арса, снова смог до него дотронуться и проявить нежность. Ему всегда нравилось проявлять нежность, особенно по отношению к людям, которых искренне – по-дружески и не очень – любил.
— Арс, ну прости, — Антон прижимается к нему всем телом, чувствуя, что сейчас поступить надо именно так и никак иначе. — Мне стыдно, я раскаиваюсь. Очень не хочу тебя терять.
Главная цель — вывести Арсения на разговор, обсудить их взаимоотношения и всё недавно произошедшее. Раз уж этим утром ему посчастливилось оказаться на кухне и встретить там Арсения — он воспользуется этим по максимуму, иначе точно пожалеет о своём бездействии.
— Я знаю, что постоянно творю херню, но я очень стараюсь стать лучше, я начинаю меняться. И ты должен понимать, как тяжело мне это даётся. Мне очень непросто, Арс.
Арсений по-прежнему молчит, долго молчит, и любой хоть как-то уважающий себя человек уже бы разозлился и ушёл, но отойти Антону не позволяет собственная гордость: он в который раз переступил через себя, начал действовать, своими руками разворачивать ситуацию в свою сторону, пытается уйти от образа «вечной жертвы» и сделает всё, чтобы в очередной раз не облажаться. Пора взрослеть, и начать лучше с простых взаимоотношений с близкими людьми.
— Простишь?
Антон не знает, сколько времени они так стояли, прежде чем Арсений дёрнул тумблер на электрической плите и повернулся в его сторону, заглядывая в глаза. Жаль, что читать мысли нельзя: Попов, по всей видимости, думал о чём-то важном – по крайней мере, об этом говорил его серьёзный взгляд. Он молчит ещё какое-то время, а затем выдаёт:
— Всё нормально.
— Правда?
— Правда.
Антон расплывается в улыбке, когда глаза Арсения из серьёзных и пугающих стали мягкими и улыбающимися. Он снова обнимает соседа, носом утыкаясь в оголённый участок кожи на обратной стороне шеи и прижимаясь к чужому телу, словно это последняя их встреча.
— Да тихо, тихо, — Арсений усмехается, поглаживая чужую поясницу, и настороженно смотрит на дверной проём. — Я тебя не узнаю.
— Всё-то тебе во мне не нравится.
— Я разве когда-то это говорил?
— Ещё не хватало, чтоб говорил, — он счастливо улыбается и прикрывает глаза, но расслабиться не успевает: Арсений резко отстраняется от него.
Кажется, от вида обеспокоенного соседа у него заложило уши; Антон бледнеет, нервно сглатывает и медленно разворачивается, готовясь к мощной взбучке от мимо проходящих парней, драке и ещё чему-то плохому, уверенный, что Арса так напугало появление кого-то из жильцов. Но как же ему хотелось материться, когда за своей спиной он увидел улыбающегося Позова. Всего лишь Позова, который буквально сиял от понятной только ему радости:
— А чё это вы тут делаете?
— Блять, Арс, — Антон обессиленно выдыхает, уткнувшись тому в надплечье. — Вот чё ты так пугаешь? У меня земля из-под ног ушла, а тут, мать твою, всего лишь Поз.
— Тише, — Арсений сжимает его пальцы в успокаивающем жесте, — я же не знал, что Диме такое видеть можно. Просто перестраховка.
— «Перестраховка», блять, — Шастун прикрывает глаза на несколько секунд, а затем хватает с тумбы турку и ставит её на плиту.
— О, Шаст, молодец: без кофейка сейчас точно не обойтись, — Дмитрий улыбается, переводя взгляд с разозлённого и смущённого Антона на спокойного Попова, — я щас с ума сойду.
Арсений кидает на Шаста беглый взгляд, берёт свою сковороду и спешно подходит к выходу:
— Хорошего утра, — и скрывается ровно в тот момент, когда в коридоре появляются какие-то парни с этажа.
Дима находится рядом с Антоном, пока тот стоит у плиты и ждёт, когда сварится кофе, но с разговором тянет до возвращения в комнату. Антон напряжён: прекрасно понимает, что сейчас будет происходить, и осознаёт, что морально к этому не подготовлен — не думал, что так быстро ему придётся рассказывать всю подноготную. Дмитрий, наоборот, этого разговора по душам ждал ещё с того момента, как заметил явные улучшения во взаимоотношениях своих друзей; конечно, он не привык вмешиваться в чужую жизнь и настойчиво расспрашивать обо всех подробностях, но послушать очень хочется, особенно узнать какие-нибудь детали, которые, возможно, его очень сильно удивлят и даже шокируют.
— А теперь расскажешь? — Позов, переступив порог комнаты, начинает снимать верхнюю одежду, пока Антон разливает кофе по кружкам и старается не паниковать. — Шаст, по твоей напряжённой спине я вижу твоё состояние. Не стоит так волноваться, в твоих чувствах нет ничего страшного. За твой выбор тебя никто не осудит.
Выбор? А сделан ли он? Разве можно считать выбором то, что произошло как-то случайно, даже необдуманно? Это же просто шаг, просто поступок, просто попытка исправить положение. М-да, эта попытка всё усугубила. Настолько усугубила, что я запутался ещё больше и теперь точно не знаю, как сделать так, чтобы не наговорить лишнего и не пожалеть о своих словах.
— Я не знаю, Дим, что именно тебе рассказать и с какого момента… Короче, всё сложно. Поцеловались пару — кхм — десятков раз, погуляли, туда-сюда и имеем то, что имеем.
Антон всё ещё стоял к другу спиной, нарочито медленно разбавляя кофе водой. Очень жаль, что говорить о своей личной жизни ему гораздо проще по интернету, а не с глазу на глаз: сейчас хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не позориться ещё больше. Однажды Ира сказала, что он слишком большое значение придаёт таким обычным вещам, как чувства и отношения: когда люди любят – они любят несмотря ни на что, и не нужно стыдиться своих неидеальных чувств к неидеальному человеку в неидеальных отношениях.
— Спали?
— Нет.
— Тогда вообще переживать не о чем, Антох: ну подумаешь, была у вас эта романтика вся, ну поцеловались пару десятков раз – что такого? Ты чего боишься-то? Осуждения, непонимания?
— Боюсь, проблема в том, что я люблю его. Думаю, что люблю, а там уж не знаю: подсознание может и наебать.
Позов загадочно улыбается и молча попивает напиток, пока Антон проходит к своей кровати, стараясь не поднимать глаз.
— А в чём проблема-то?
— Я сказал.
— Нет, Шаст, то, что ты его любишь – это не проблема. Это твои чувства, и это естественно. Ни один человек не отвечает за то, что происходит у него внутри, ни один человек не выбирает, что и когда ему чувствовать. Или дело в том, кого ты любишь?
— Я…
— Ага-а-а, — задумчиво тянет, — значит, дело в Арсении. Почему?
— Ну это же Арсений.
— Нет, Антош, Арсений есть Арсений. Такой же обычный человек, как ты или я. То, что он является каким-то «не таким», ты сам себе навязал, навязывал всё время вашего знакомства. Я не знаю, как можно это объяснить, но думаю, что всё твоё пренебрежение к нему вызвано банальной симпатией с первого взгляда. Ну типа ты его увидел, он тебе понравился, но сам ты понять этого не мог.
— Бред.
— Ну а подумай: было ли что-то необъяснимое? Может, ты что-то сделал вопреки своим желаниям? По типу «случайно поздоровался первым» или «отметил, что он сегодня хорошо выглядит».
Антон поджал губы, заметив, что внутри как будто что-то дёрнулось.
— М, Шаст? Было?
Было. Но разве могут находиться такие простые ответы на такие сложные вопросы прошлого? Как можно так долго не понимать, что человек тебе понравился? Как можно ненавидеть его, а потом так легко целовать? Как можно быть идиотом и не осознавать этого?
— Шаст.
— Дим, это пиздец.
Позов подходит к другу, становясь напротив, и медленно гладит его по голове.
— Я понимаю, что тебе непросто это принимать, но ты и не обязан. Это не ошибки. Это твой жизненный путь, от которого никуда не деться. Я тебе советую пока что не трогать эти размышления, лучше отложить до того момента, пока ты не будешь счастлив и спокоен на все девяносто процентов.
Антон лбом утыкается ему в грудь, закрывая глаза.
— Д-да, ты прав, наверное. Чувствую, эти размышления ни к чему хорошему не приведут. Тем более, сейчас моё счастье напрямую зависит не только от меня.
— Прости за то, что я сейчас скажу, но я, признаться, в ахере. Не думал, что «от ненависти до любви» – это про тебя.
— Бля-ять, Поз… Мне и так стыдно.
— Нашёл чего стыдиться. Стыдно, когда видно, а у тебя искренние чувства. Тем более, взаимные, да?
— Ну да, наверное… не знаю, мне никто не говорил, а я и не спрашивал… Бля, да не, там всё очевидно: всё круто и всё взаимно.
— Это ты так себя успокаиваешь?
— Поз!
Дмитрий смеётся:
— Прости, прости. Не смей думать об обратном, со стороны всё видно. Но я ещё понаблюдаю, так, на всякий случай.
— Спасибо, Дим, — он встаёт и обнимает соседа по комнате, — Дебильный вопрос, конечно, но я просто хочу узнать твоё мнение… Как ты думаешь, у нас получится?
— Я в этом уверен.
***
Серёга, 16:42 Так, братва, через двадцать минут встречаемся в коридоре Поз, 16:44 Окей, а чё делать будем? Серёга, 16:44 Стоять в коридоре Арсений, 16:45 Можно я буду стоять в другом коридоре?Вы (Антон), 16:45
Я бы тоже не отказался
Поз, 16:45 )))))) Серёга, 16:45 ? Серёга, 16:46 Короче, жду вас в пять. Забыли что ли, что мы собирались в «Кутузов»? Поход в бар они обсуждали совсем недавно, но Антон и это успел забыть: конечно, с Арсом-то останешься при памяти! Сегодня снова придётся делать вид, что ему комфортно в общей компании. Нет, безусловно, компания-то у них была приятная, просто все эти сборы всегда происходят в моменты, когда не всё гладко: если раньше он просто не хотел видеть Попова так близко в течение долгого времени, то теперь, когда у них уже любовь и помидоры, он не хочет ловить «подстёбывающие» взгляды Димы и непонимание Серёжи — тому точно знать ничего не надо, поэтому придётся по максимуму делать вид, что взглядов Димы он не замечает, а к Арсу по-прежнему не очень хорошо относится. Нужно искусственно возвращать неприятное прошлое, чтобы неприятное будущее не наступило так быстро. Через несколько минут они выходят из комнаты, обнаруживая, что в коридоре пока никого нет. Дима закрывает дверь на два оборота и шутит по поводу пунктуальности соседей, и ровно в этот момент дверь сто пятнадцатой комнаты распахивается и показывается Арсений, который дёргается от неожиданности: — Вы с ума сошли так пугать? Чуть не умер. — Арс, ну брось, не такой уж Шаст и страшный, — посмеивается Сергей, проворачивая ключ в замке. — Отставить умирать, у нас ещё весь вечер впереди! — Да уж лучше умереть, чем провести этот вечер в компании Матвиенко, — бросает в ответ Антон. — Можете умереть оба, — встревает и Дима, — и вам хорошо, и мы в покое жить будем. Серёжа поддакнул и хихикнул, уходя вперёд вместе с улыбающимся Позовым. Парни переглянулись и двинулись за ними, желая, чтобы Дима напился первым и принялся рассказывать о своей большой любви, а не шутить и стебаться над бедными влюблёнными: оба понимали, что бросать свои колкие фразочки он будет не со злости, а из желания напомнить обо всём, что было между ними раньше – это как раз таки вспоминать не хотелось. Попову, конечно, до этого всего ровным счётом дела нет, но сам Шастун готов был взвыть от осознания, что карма существует: иначе как объяснить то, что с ним происходит? Какая-то расплата за грехи, не иначе. Дорога в бар много времени не заняла, поэтому вскоре они сидели за столом в первом, тихом и спокойном, зале и ждали, когда официант принесёт им пиво. Этот вечер официально был объявлен вечером откровений и сводкой новостей за последнее время. Конечно, они могли спокойно посидеть в одной из комнат и точно так же поговорить, сохранив при этом деньги, но для этого бара деньги у них находились всегда: такая себе традиция, на которую не жалко и тысячи. Антон на несколько секунд прикрывает глаза, расправляет плечи и пытается расслабиться, но понимает, что в данной обстановке и при таких условиях сделать это весьма затруднительно. Но он попробует. — Так, у кого какие новости? — Серёжа ловит напряжённый взгляд сидящего напротив Антона, а затем кидает непонимающий взгляд на Диму, который лишь пожимает плечами. — Арс, что там у тебя с театром? — Да всё нормально, готовимся к премьере. Вы придёте? — О, я точно нет, прости, — Позов виновато улыбается. — Мы с Катюшкой уезжаем на ближайшие полторы недели, никак не сможем прийти. Хотя собирались, ты же помнишь. — Ого-о, а куда это вы с Катюшкой собрались? Под радостные возгласы и довольные улыбки друзей Дима поведал историю о внезапно появившейся возможности первого совместного отдыха: о том, как Катя написала ему посреди ночи и позвала к себе следующим вечером, как он, отменив все планы, приехал к ней, как она смущалась и целовала его, как рассказывала о приглашении друзьями на дачу под Тверь, как позвала его с собой. Счастье своё он тогда не мог выразить словами, но точно понимал, что счастлив безмерно — это счастье его друзья уловили и сейчас. — А ты? — Попов поворачивает голову и смотрит уже на соседа по комнате. — А я, — теперь очередь оправдываться пришла и Серёжи, — очень постараюсь, но не обещаю. Работа, братан, работа. Нужно и дальше думать о безбедном будущем. — Понимаю, конечно, — сильно расстроиться Арсений не успел: его взгляд сам цепляется за Антона; он чувствует какой-то странный прилив тепла и нежности, облегчённо расправляет плечи и едва заметно улыбается. — Ну ничё, Антоха и один справится в любовании тобой, — Дима, поймавший его взгляд, в очередной раз довольно усмехнулся. — А меня ты зачем приплетаешь? — Антон выглядел недовольным и каким-то злым. Головой он прекрасно понимал, что в этих словах нет ничего, кроме дружеского подкола, но сейчас хотел ругаться. Поведение друга ему очень не понравилось; тот своими фразами, улыбками и взглядами как будто старается по максимуму задеть Шастуна, припоминая ему и старое поведение, и старое мнение об Арсении, и всё, что увидел и услышал утром – конечно, сам Позов вовсе и не предполагал такое, но Антону всё равно обидно. Кроме того, он начал думать, что после таких подколов и «аккуратных намёков» об особенностях взаимоотношений Арсения и Антона всё станет известно и Серёже, реакцию которого предугадать не представляется возможным. — Да ладно, Шаст, не заводись, — задора в голосе Димы заметно приуменьшилось. — Я ж просто шучу. — Хуёвые шутки, Дим. Вечно ты, блять, хуйню какую скажешь, а потом оправдываешься. Заебал, — Антон подрывается с места, стягивает с вешалки куртку и двигается к выходу, по пути вынимая из кармана пачку сигарет. За их столиком повисает тишина. Позов задумчиво хмурится, пытаясь сообразить, что вообще происходит с его другом, и кидает взгляд на Арсения, который, немного подумав, поступает так же, как и Антон двумя минутами ранее, только без излишней экспрессии. — А это чё было? — Матвиенко непонимающе смотрит на спину удаляющегося соседа, а затем переводит взгляд и на Диму. — Что с Антохой? — Да настроение у него с утра хуевое, — на ходу придумывает Поз, не решаясь даже намекнуть на правду. — Не обращай внимания, покурит и вернётся. Шастун делает глубокий вдох, втягивая дым, и чувствует, как тяжелеет его голова. Он не привык, что его личной жизнью интересуются другие, даже если это близкий друг, он не привык, что это берут во внимание, что над этим шутят. Он не привык, что его слабости его же и душат. Он привык жить по своим правилам, и ему очень не нравится, что кто-то решает в эти правила вмешаться. Кажется, судьба решила надо мной поиздеваться… Почему всё так? Почему меня постоянно выводят из зоны комфорта, почему я вынужден что-то менять? Мне и так хорошо. Было… Арсений становится по левую руку от него и молчит, не находя нужных слов для начала разговора. Он хочет успокоить, хочет поддержать, хочет как-то подбодрить, но совершенно не знает, как это сделать уместно. Ещё осознаёт, что хочет обнять, но понимает, что сейчас сделать это точно не сможет. — Зачем он издевается? — негромко говорит Антон, стряхивая пепел на белый снег. — Я же ему доверяю, блин, как себе, а он так поступает. — Он не со зла, — так же негромко отзывается Арсений, — он не думал, что тебя это так заденет. Должен был думать. — Меня не задело. — Задело. Тебя это очень сильно задело, — пауза. — Ты не осознаёшь. Ты просто сам не знаешь, почему тебя это задело. Потому что в моей жизни есть ты, Арсений. Ты мешаешь мне жить, ты мешаешь мне учиться, ты мешаешь мне любить, в конце концов. И Поз об этом напоминает. Он не позволяет мне откинуть мысли о тебе на второй план, не позволяет впустить в сердце другого человека, потому что считает, что наши с тобой отношения – коих даже ещё нет (чего ты ждёшь?!) – не обречены. Он хочет, чтобы мы с тобой были вместе, были счастливы. Но предполагает ли наше «вместе» это «счастливы»? — Ничего подобного, — молодой человек двигается к нему ближе, — просто сегодня день такой. — Какой? — Хуёвый. — Да ну? А мне так не показалось. Утром тебя всё устраивало, — он говорил всё тише и тише. За их спинами ходят люди: кто-то становится неподалёку и быстро курит, кто-то входит в помещение с громким дверным хлопком, кто-то идёт на парковку в сопровождении приятного хруста снега под ногами. На улице темно уже достаточно долго, но свет над ними включается только сейчас. — Арс, — он тушит сигарету о фонарный столб и сминает бычок в руке, после поворачиваясь к Попову и глядя ему в глаза, — мы должны рассказать Серёже. — Рассказать о чём? — О том, что у нас происходит, — глаза Антона полны надежды: он хочет услышать что-то важное и мысленно умоляет мужчину сказать то, что он ждёт, то, что ему нужно. — А-а.. — тот замялся, — а зачем? Это только между нами. — Только? Пожалуйста, Арс. Пожалуйста, не делай мне больно. — А ты планировал афишировать, э-э, так скажем, некие особенности наших взаимоотношений? Словно обухом по голове; Антон почувствовал неимоверную тяжесть на душе вперемешку с зарождающейся паникой. Нервно сглотнув, он отвёл взгляд и вытянул из кармана ещё одну сигарету. — А почему бы и не рассказать, если уверен во всём происходящем? — нервно усмехается, прикуривая. — Я не вижу в этом никаких проблем, особенно если учесть, что рассказывать мы (но я так понимаю, что конкретно я) собираемся нашему близкому другу. Поз уже знает, так почему и Серёжа не должен? — Дай сигарету, пожалуйста, — Антон молча протягивает пачку, даже не смотря в его сторону. — А настолько ли ты уверен во всём происходящем? Что, если это всё настолько временно и несерьёзно, что даже не стоит тех объяснений перед близкими? Мы немного не в том положении находимся, чтобы так спокойно о своей личной жизни рассказывать. Думаю, хватит и того, что об этом знает Поз – да и то говорить ему я тоже не планировал. Молодой человек нахмурился и уставился на Арсения, разозлившись: — Арс, скажи мне, пожалуйста, одну вещь: ты охуел? После всей этой херни, после всех моих унижений ты мне говоришь о какой-то уверенности? Я, блять, тебе доверился, а в ответ что получил? — он старался сохранять самообладание и говорить как можно тише, но голос сорвался на крик как-то сам; пришлось взять себя в руки. — Пиздец. Это просто какой-то пиздец. Сука, ну как так-то? Это было последнее, чего Антон ожидал от этого человека. Даже, вопреки всем своим старым убеждениям, поверить не мог, что услышал такое из уст близкого человека. — Ладно, извини, не подумал, — тот заметно мрачнеет и отводит взгляд. — Да пошёл ты на хуй, — быстро скуренная сигарета брошена в сугроб. — Такой ты гандон, конечно. Я всегда это знал. Шастун заходит в бар, по дороге к столику стараясь прийти в себя, чтобы не смущать и без того ошеломлённых его поведением друзей. Внутри ничего не поменялось: за соседними столами сидели всё те же люди, официанты всё так же разносили заказы, ну а Серёжа с Димой по-прежнему мило болтали, ожидая возвращения ушедших. — Шаст, — начинает Дима, когда Антон занимает своё место. — Дим, не надо, — он не даёт Позову продолжить, — всё нормально. Проехали. — А где Арс? — Сергей оборачивается, высматривая соседа. — Сейчас придёт, — тихо отвечает парень, случайно встречаясь с Позом взглядами. Дмитрий, кажется, всё понимает. Не нужно быть каким-то одарённым, чтобы по подавленному состоянию друга понять, что они там любовными делами не занимались, а очень серьёзно их обсуждали. В подтверждение этой догадки Антон качает головой, грустно улыбаясь. Улыбка выходит ломанной и пропадает сразу же. Оставшееся время придётся заставлять себя веселиться. Арсений возвращается только через несколько минут, во время которых Позов изо всех сил старался отвлечь Матвиенко от странного состояния своего соседа по комнате, задавая какие-то глупые вопросы по учёбе. Когда компания была в сборе, они, наконец, выпили за совместным тостом, продолжая осуществлять общий план на этот вечер. Попов опустошает свой бокал залпом, не произнося ни слова для поддержания беседы. Обращается он только к проходящему мимо молодому мужчине: — Официант, а принесите водочки, пожалуйста.