Типичные будни нетипичных Петровых

«Ебануться», — мысленно выругалась Вэл, открывая задание по биологии. После хороших выходных, проведённых в компании парня, любимого старшего брата (здесь должна быть шутка про «единственного старшего», да) и, наконец, жизнерадостного отца возвращаться к учёбе было как-то удручающе. Поездка на поезде хоть и была непродолжительна, изнатно помотала девушке нервы и не дала выспаться перед учебной неделей. В результате постоянные проверочные по понедельникам от их, безусловно, великой биологички сегодня казались по меньшей мере пыткой. Впрочем, поучиться у собственного отца она тоже успела. Не дай бог. Не снова, увольте. Ян бросал на неё умоляющие взгляды через весь класс, но Вэл ничем не могла ему помочь. По крайней мере, пока. Она дождалась удачного момента, чтобы быстренько напечатать сообщение в «телегу», и вырубила экран ровно в тот момент, когда взор женщины остановился на ней. Вэл обезоруживающе улыбнулась, попутно изображая мозговую деятельность, и её, кажется, пронесло. Спустя несколько мучительно долгих минут она рискнула заглянуть в телефон снова. ~Кит~ первое мутуализм второе нахлебничество третье нейтрализм четвёртое паразитизм пятое хищничество последнее могла бы и сама

Вэл^

не бубни, бро

спасибо! лучший, люблю<3<3<3<3<3

Никита, разумеется, проигнорировал это, как и всегда, но продолжил что-то печатать, и это заинтересовало Вэл достаточно для того, чтобы она рискнула попроситься в туалет. Всё равно благодаря младшему братцу она решила этот мини-тестик на максимум, это сто процентов. К тому времени, как она умостилась на подоконник, сообщение от Никиты уже пришло. ~Кит~ Папа просил забрать Нелли из садика после школы Тебе удобно? Немногословно, как обычно. И так было не слишком интересно, так что Вэл набрала его, и после гудков пяти Никита-таки соизволил взять трубку. – Ты на уроке, — ни разу не как вопрос. Вэл хихикнула, покачивая ногой и заодно любуясь своим новым маникюром, сделанным в Мурманске перед отъездом домой. – Что случилось-то? — спросила она. – Зачем Нелльку так рано забирать? – Ей надо на приём в три, а папу вызвали по работе. Тяжело вздохнув, Вэл протянула: – Ты ведь и сам можешь сходить, Кит, ну? — немного драмы в голосе не помешает. – Я так хотела погулять со своим парнем, знаешь... – Ты провела с ним все выходные. Туше. Но как же было лень, господи... – У тебя уроки заканчиваются в два двадцать, как раз успеваешь, — продолжил Никита как ни в чём не бывало. – Но я... – Я скажу папе, что это ты доела его порцию цезаря. Вот ведь паршивец... – Только потому что ты помог мне сегодня, я не буду планировать месть. Этот лентяй выдавил что-то похожее на усмешку. – Если бы ты знала, как мне похуй, ты бы расплакалась. И сбросил. Потрясающе. Просто невероятно. Вэл вернулась в класс не в лучшем настроении, и даже Ян, пытаюшийся развеселить её на перемене, не сильно помогал. Она отправила его восвояси, присаживаясь к подружкам в столовой. Значит, после школы зайти за Неллькой (и на это уйдёт приличное количество времени, зная русские больницы), потом сесть за эссе по литературе... Или послать всё нахуй и всё равно пойти погулять с Яном? Тянуло пожаловаться отцу, но Никита после этого житья ей не даст. Не по-пацански привлекать родителей в их дела всё-таки. Как же тяжело жить с одними мужчинами в доме, это же просто кошмар. Им с Неллькой срочно нужно что-то с этим делать. Пока Вэл разделывается с отвратительным какао и жидкой рисовой кашей (а есть-то всё равно хочется, даже если это столовская стряпня), на горизонте маячит знакомая макушка, и она надеется, что младший брат её парня и лучший друг её младшего брата не захочет сегодня действовать ей на нервы. Но этого, естественно, не случается — Женя, встретив её взгляд, летящей походкой направляется прямо к ней, подмигивая её подругам, которые уже записывают кружочки. Боже, что за люди её окружают?.. Дуэт из Никиты и Жени грозится стать причиной её ментального срыва. – Привет, Вэл, — лицо юноши прямо-таки сияет. – Ты как всегда неотразима. Почему это происходит в её жизни? Этот школьник учится в восьмом классе, а уже с такой уверенностью щеголяет по коридорам и разбрасывается заигрывающими взглядами, что спустя год или два от него девчонок будет не оторвать... Впрочем, они, похоже, и сейчас готовы перед ним в штабеля укладываться, судя по долгим многочисленным томным вздохам, раздающимся ему вслед. Подружки хихикают, чуть не помирая со смеху, а Вэл скользит по идиоту незаинтересованным взглядом и кивает, отвечая на приветствие. Она сегодня не в настроении для этой ерунды. Девочки вскоре уходят, чего парень и дожидался, видимо, потому что его лицо принимает вдруг необычно взволнованное выражение, и он (неведомый ужас) жуёт губы, словно решаясь на что-то. Вэл это уже ой как не нравится. – Скажи, а вы с Яном уже трахались? Слава господу, в её горле нет ничего, чем можно было бы подавиться, потому что Вэл погружается в такой глубокий ахуй, что её дух покидает тело. Определённо, смущение от этого придурка — повод для паники. – Эм.. Что, прости? — может, ей послышалось? Но (ха, конечно) ползущий на лицо напротив румянец — это не просто повод для паники. Это пиздец. – Прости, наверно, не стоило так резко, да? Действительно, блять. – Жень, тебе четырнадцать... — Вэл пытается найти кусочки здравого смысла, заведомо зная, что не там ищет... Но, эй, она в отчаянии, ладно? Не каждый день какой-то пиздюк тебя спрашивает о твоей сексуальной жизни... – И что? — он ещё смеет звучать оскорблённо. – Ты думаешь, я не смотрел порно? Вэл не хочет этого знать... Она... Блять! Она не будет обсуждать секс с младшим братом своего парня! И ведь этому придурку столько же, сколько Никите, и... Нет, блять, пожалуйста, нет... Вэл не будет думать! – Это тебя не касается, — она старается вложить в голос немного твёрдости (или просто побороть ахуй, да). – Ясно, значит, ещё нет. Вэл жуть как хочется кинуть стакан ему в лицо. Этот пиздюк ещё будет её унижать?! – Какая тебе разница? — теперь она злится по-настоящему. – Если так хочется пообсуждать... это, то иди к своим дружкам или к Яну, на худой конец. Вэл, конечно, ожидала какого-то эффекта (почти никакого, если честно, потому что Женя не поддаётся законам логики), ну, хотя бы немножко пристыдить или отвадить от себя с этими тупыми и неуместными вопросами, но школьник удивляет её вновь, когда его лицо теперь выражает панику. Это... Это как называть?.. Катастрофой? Вэл страшно. – Нет, нет, Валька, прости, прости, — юноша машет руками и чуть не разбрызгивает её многострадальное какао. – Я не хотел тебя задеть, ну? Недоверчиво прищурившись, девушка спрашивает: – Тогда какого чёрта тебе надо? От меня ты ни слова не дождёшься, лучше сразу к Киту с такими вопросами иди, раз уж... В конце концов, школьникам всегда есть, что сказать на эту тему, да ведь? Серьёзно, почему Женя решил пристать с этим именно к ней? Женя покрывается красным ещё больше. Этот внешний облик на вечно уверенном школьнике можно заносить в такую же Красную книгу. – Ты не понимаешь, я не об этом, я... — Женя мнёт пальцами волосы и, боже, так явно нервничает, что это становится... любопытно. – Мне надо поговорить с девушкой. А ты мне почти как сестра, так что... Сейчас бы брату с сестрой светски общаться на темы секса, но да ладно, чему ей ещё можно удивляться. – Ты же не хочешь сказать, что будешь просить меня объяснить тебе, как устроено женское... Женя смотрит на неё, как на больную. Кто бы так смотрел, знаете ли... – Боже упаси, — ворчит юноша. – Зачем, в таком случае, ты спрашивал про секс, позволь узнать? – Чтобы... завести диалог? Блестяще. По крайней мере, Женя не совсем испорченный... Наверно?.. – Твои социальные навыки, Жень... – Ладно, всё, не бухти, — он выглядит нетерпеливым и взволнованным. – Я просто хотел спросить, мм... Ну вот... Э... Девушка пожалела, что не имеет привычки снимать всё подряд. Блять, она бы сняла это недоразумение, чтобы потом шантажировать... Или для личного удовольствия. А что? Когда живёшь в доме с пятью демонами (Нелли пока не в счёт, она невинный ребёнок... пока), на войне все средства хороши. Проявляя чудеса сдержанности, Вэл не торопит парня, чтобы тот, наконец, выдавил что-то из себя. – Вы же когда с Яном... — на предпреждающий взгляд Вэл он цокнул. – Да я не об этом, сказал же! Когда вы с Яном ещё не встречались, ты же... Не, ща... Ты же как-то намекала ему, что он тебе нравится? Вау. – Ну.. Допустим? — девушка не понимала, к чему он клонит, но это было пиздецки интересно. Перемена, правда, заканчивались, но да кому не похер? – Заебись, — он особенно сильно дёрнул себя за локон, бубня: – А как вот, как ты считаешь... можно намекнуть парню, что он тебе нравится? Очаровательно. Наверно, на её губах появилась эта дразнящая улыбка, потому что Женя ощетинился и сложил руки на груди. – Ты не подумай там ничего, слышь?! Ко мне просто, вроде, подкатывает одна... Хочу вот понять, кажется мне или нет... Ага-ага. Жене, который останавливался взглядом на девчонках только чтобы усмехнуться им или ответить на кокетливое хихиканье, вдруг стало не всё равно на их бесконечные признания в симпатии. Вернее, какой-то конкретной. Мммм. Сердечко сердцееда-таки растаяло под чьими-то флюидами? – Когда кажется, надо креститься. Женя посылает ей такие волны раздражённости, что она смеётся, больше не в силах сдерживаться. – И что же она делает? — говорит она, с восторгом наблюдая за сменой тысячи эмоций на лице юноши. – Не скажу. Какие мы буки. Но с Вэл не убудет, если она поможет этому дурачку, да? Хотя издеваться над ним слишком весело. (Как и ему над ней, очевидно) – Намекнуть можно по-разному, если не говорить прямо, — эту идею судя по всему, школьник не рассматривает, так как его глаза при этом наполняются чем-то похожим на скорбь. – Не знаю, я, например, всегда смеялась с шуток Яна, даже если они максимально тупые, просто потому что мне нравилось видеть, как он улыбается... Но ты ржёшь со всего подряд, тебе не понять. – Да уж куда мне, — сколько сарказма, мамочки родные. – Мне хотелось приодеться, выглядеть лучше, чтобы слышать комплименты именно от него. Если он говорил, что ему нравятся какие-то цвета на мне, к примеру... – Че так сложно? А если Ян брякал это просто, чтоб ты не обижалась? Что не было хорошо для Яна, если это правда. Хмм, а можно будет об этом поговорить... – Сейчас не об этом, — отмахнулась она. – Можно попроще что-нибудь? Не знаю там, поочевидней? «Намёк», ага. Тяжело Женьке будет с подружкой. Но почему нет, правда, Вэл сомневалась, что его воображаемая девчонка дойдёт до таких вещей. Но тем не менее... – Если она пришлёт тебе песню с практически прямым признанием в любви, можешь считать это намёком. – Типа... Эти кринжовые песни тиктокеров? – Ну, почему сразу тиктокеров? Песен о любви много... – Да знаю я... Но это тупо. – Зато «очевидно». Женя закатил глаза. – Если бы ты оправляла песню, то какую? Вэл задумалась на мгновенье, но ничего толкового не приходило ей в голову. Ей такой способ вообще не особо вкатывал, но раз сама говорила, надо дожимать. – Я бы что-нибудь с приколом отправила. Как бы вроде и признание, но всегда есть способ съехать. Школьник посмотрел на неё с чем-то похожим на благоговение. – Валька, ты гений! — девушка самодовольно улыбнулась. – Покорно благодарю, — Женя обернулся на кого-то, зовущего его, и скорчил гримасу. – Ладно, пойду я, — слава богу, — а то меня Сашка потеряла. – Почему ты у неё не спросил, кстати? Школьник замялся, и ушедший было румянец вспыхнул вновь. – Сашка.. Она слишком догадливая, — и выскочил из столовой под аккомпанемент трели звонка. Что бы это ни значило, Вэл надеялась, что Женька не пытался завуалированно назвать её тупой. А то она подключит сюда Никиту (благо что эти сплетники рассказывали друг другу обо всём), и, если удастся удачно с ним договориться, выпытает у него, что это за загадочная девчонка, которая подкатывает к Жене (если это вообще так)... И вот тогда она будет той, кто смеётся последней.

***

Больничные коридоры способны довести до самоубийства, но коридоры детского отделения... В аду не найдётся круга для этого места. Неллька развлекается со своей куклой, но её интерес постепенно угасает, и Вэл очень, очень надеется, что её сестричка не впадёт в состояние истерики в ближайший час, потому что позывы к этому имеются. Малышка потихоньку психует. Вэл вот тоже психовать хочется нереально. Талон на три? Детка, расслабься, ты просидишь на два часа больше, при условии, что люди приходят на записи каждые десять минут. Наверняка и папа, и отец уже освободились. Ну ничего, Вэл всем это припомнит... Она почти пропускает телефонный звонок, оглушённая рёвом карапуза, сидящего неподалёку от них. Как по цепочке, за ним приступают к ору и другие, но, слава Иисусу, не Нелли. Вэл подозревает, что звонит её непутёвый бойфренд, и, притягивая сестру поближе к себе, отвечает, не глядя: – Я ж сказала, что в больницу пойду. Чего тебе надо? На том конце (... будто баба на тонком конце... Блять, Вэл должна перестать слушать музыку Яна, пока её мозг не поплыл) молчат, а затем голос совсем не Яна мягко говорит: – Валентина? Неосознанно выпрямляя спину, Вэл сглатывает и, прочищая горло, отвечает: – Да, прости, мам. Не посмотрела, кто звонит. Женщина вздыхает, но чуть посмеивается. – Так ты в больнице? Что-то случилось? Тебе неудобно говорить? – Нет, всё в порядке, — только дети орут как черти, но это мелочи. – Со мной тоже всё хорошо, у Нелли недавно какая-то болячка была, вот, сижу с ней в очереди на приём. Мама молчит какое-то время. Вэл отчётливо представляет по ту сторону телефонной связи красивую, кажется, ничуть не изменившуюся со студенческих времён женщину с густыми длинными тёмными волосами и обворожительной улыбкой. – Нелли, — тянет мама с непонятной эмоцией, но почти сразу же её голос приобретает бодрые нотки. – Я на следующей неделе буду в Архангельске. Не хочешь прогуляться со мной? За выходные придётся разобраться со всей домашкой, если она не хочет утонуть в этих тупых заданиях... Им скоро выпускаться, когда от них уже все отстанут, в самом деле? – Я спрошу у отца, но думаю, что смогу. А Адам приедет? – Приедет, куда он денется, — она делает паузу, а потом выдыхает: – Зачем тебе спрашиваться? Антон запрещает тебе видеться со мной? – Не неси чепухи, ма. Я спрошу, потому что он мог уже что-то запланировать для нас. Там ещё мальчики должны ехать на какую-то экскурсию в Холмогоры, мы хотели напроситься тоже... Да и папа на охоту звал... – Охоту? И тебе это интересно? – Да не то чтобы, — со смешком. – Больше чтоб с папой потусить. Зато парню моему нравится очень, он как одержимый. И он без ума от папиных борзых. – Опасные собаки, — девушка легко может представить, как мама морщится. – Поосторожнее с ними. – На самом деле, они душки. И для охоты папа долго их воспитывал. Ты бы видела, как быстро они бегают, мам, это что-то с чем-то... – Надеюсь, мне не придётся с ними сталкиваться, — гнёт своё мама, но Вэл не расстраивается. Она знает, что та не жалует собак. – Если ты не придёшь к нам, не столкнёшься. Это та тема, которую Вэл хотелось бы развить, но которую так упорно не хотела развивать мама. Девушку очень давно мучил вопрос о том, почему мама отказывается навещать её непосредственно в их доме, а постоянно приглашает куда-то. Впрочем, каждый раз она получала один и тот же ответ. Как и сейчас: – Мне бы не хотелось видеться с твоим драгоценным папой. И не думаю, что Антон будет рад встрече. – Отец давно на тебя не злится, ты же знаешь, — чего нельзя было сказать о папе... Всё же. И мама тоже это понимала. – Не стоит, Валентина. Всё в порядке. Нелли начала издавать какие-то полувсхлипы, показывая, что эта жизнь ей абсолютно надоела, и Вэл коротко попрощалась с мамой, обещая сообщить, сможет ли встретиться с ней. – Крошка, прошу тебя, давай не будем плакать, ммм? — умоляюще позвала она, садя Нелли на колени. – Мне ску-ш-шно, — протянула девочка, куксясь. – Осталось ещё немножко подождать, обещаю. – Ты это уже говорила, — теперь хмуря тонкие брови. — Ты врушка. Этот мир жесток и несправедлив ко всему роду людскому... – Придём домой и порисуем, хорошо, Ли? Что думаешь? Правильно, в пизду эссе по литературе. Вэл должна успеть сделать его завтра перед школой. Нелли, эта манипуляторша, улыбается, как будто это не она готова была разреветься секунду назад. Стрелка часов, висящих на пошарпанной стене, ползёт к пяти. Вэл клянётся себе, что устроит Киту сладкую жизнь.

***

Автобус выплёвывает Вэл, но она беспокоится только о малявке, которой на толкучку было совершенно до лампочки, потому что она-то сидела на коленках какой-то доброй тёти, глядящей на девушку с сочувствием. Да и вообще, весь автобус посчитал своим долгом бросить на неё взгляд разной масти, а кто-то даже пробубнил что-то вроде: «Такая молодая, а уже залетела и родила». «Обязательно, — думала Вэл с пустым раздражением. – Да если б это было так, моего ухажёра уже бы в живых не было» Отдалённо она подумала о том, мама родила её примерно в том же возрасте, и прогнала эти мысли из головы. Эти бабки вольны болтать, что хотят. Неважно, что говорят крыски... Да, кхм, да. Она не до конца знала, какая история стояла за плохими взаимоотношениями папы и мамы, если отец давно перестал говорить о ней, да и Адаму (обворожительному пижону и по совместительству её сводному брату) всегда были рады в их доме. Тот был если не точной копией матери, то был просто чертовски на неё похож. Да и сама Вэл унаследовала черты лица матери, поэтому Адам и Вэл были очень похожи. И всё-таки характер, как всегда говорила мама, Вэл переняла от отца. Адам же в плане характера был чем-то уникальным. Вэл виделась с мужем мамы всего пару раз, но этого времени хватило, чтобы понять, что их сын отличался от них и одновременно с этим будто соединял в себе их отдельные черты. Вэл нравилось проводить время с Адамом, какой бы заразой тот ни бывал. Привыкла и к своим заразам, так сказать. Эти ворота перед домом когда-нибудь доведут её до белого каления. Естественно, Вэл снова забыла взять ключи от них, и ей приходится дозваниваться хоть до кого-нибудь в доме, чтобы её, как блудную кошку, запустили в тепло. Она ожидает, что ворота, как и всегда, ей откроет сердобольный Артур (единственный пример адекватного человека в их семье), и она почти роняет челюсть, когда видит хмурого Никиту. Где-то там на фоне в ошеломляющем лае заходятся борзые, изнывающие, как говорил папа, от отсутствия длительных прогулок. Интересно, дядя Алтан поедет с ними на охоту? Хотя отец относился к нему скептически, говоря, что он, цитата, «постоянно несёт пургу». А ещё он так смешно шепелявит... Вэл выныривает из своих мыслей, когда Никита почти кидает ей в лицо свой телефон, который Вэл ловит на чистых инстинктах. Она подталкивает Нелли к дому, тяжело вздыхая и понимая, что Кит не отвяжется. – Что? — бросает она, ещё не смотря на экран телефона брата. – Ты разговаривала с Женей, — говорит он так серо, словно сама мысль об этом преступна. – Саша сказала, вы разговаривали в столовой. Никите бы точно понравилось работать в КГБ... – И что? — нет, серьёзно, что сегодня с этими двумя? Вот так предъява. Издавая вздох бренности бытия, Никита кивает на горящий дисплей, и его глаза, обёрнутые в линзы, будто темнеют ещё больше. Первое, что видит Вэл, это открытый чат с Женей, подписанный как «Ленточный червяк», и... Ладно, не ей судить. Второе, за что цепляется глаз, кружочек всё от того же Жени, на который она, недолго думая, тыкает. На нём красуется загадочная морда Жени, напевающего (недурно, к слову) песню Кати Лель. И не просто напевающего, а заменяющего все «она» на «он». «Я горю, я весь во вкусе рядом с тобой», — на этих словах Женя обрывает кружочек. Вэл держит истерический смех только из страха быть закопанной в ближайший сугроб. Но Никита на то и Никита, чтобы заметить на её лице что-то, потому что он резво выхватывает свой гаджет обратно и глубоко дышит, сверкая недовольным блеском в глазах. – Что это за хуйня? — шипит он. Вэл отметила, что Никита ничего не ответил на феерический этюд Жени. Как очаровательно. – Откуда мне знать? — невинно улыбается она. – Не прикидывайся, — одёргивает. – Это какой-то розыгрыш или что? Вэл слишком в восторге от того, что «подружкой» Жени оказался самый каменный человек во Вселенной, чтобы здраво рассуждать сейчас. – Я тут не причём, — отнекивается девушка и, хихикнув, предлагает: – Может, отправишь ему кавер на «Мой мармеладный»? Никита непонимающе хлопает глазами. Проходит секунд пять, прежде чем он издаёт невероятный для себя по эмоциональности рык, и на её глазах записывает «Ленточному червяку» голосовое: – Я не знаю, какой пыли вы с моей придурошной сестрой вдохнули, но если я ещё раз увижу от тебя подобную херь, я отправлю тебе похоронный марш и продам твоё жалкое тело на органы, понял? Ничего более романтичного Вэл в своей жизни не слышала. Она наверняка улыбается во все тридцать два, ибо Никита по итогу что-то бормочет себе нос и уходит, топая ногами как королева драмы. «Весь в отца», — усмехается Вэл. По крайней мере, смертная казнь её миновала. А это значит, что можно, наконец, завалиться домой и скинуть куртку, в которой Вэл упарилась в этой чертовой больнице. Чтоб она пошла туда в обозримом будущем, она должна быть при смерти. По пути к кухне она отвечает на пачку сообщений от Яна и получает приветственный поцелуй в щёку от отца. Тот порхает у плиты, и в воздухе пахнет молоком и котлетами. Нелли виснет на папе, который при виде Вэл поднимает свою задницу с пола и подходит, чтобы взлохматить её космы. – Подставил я тебя сегодня, душа моя. – Ничего, пап, — это всё равно лучше, чем если бы папа узнал, что она доела его любимый цезарь... Но она случайно, ясно?! Папа хмыкает на это и, предоставляя Нелли самой себе, приближается к отцу со спины в намерении приобнять, но тот пихает его локтем и ворчит: – Не мешайся, Ром. – Давай я помогу с котлетами хотя бы, — неуверенно. Желудок Вэл при этих словах скручивается. Отец, похоже, разделяет её мысли и говорит: – Ни в коем случае! Это на всех, а не только нам. На самом деле, привычка родителей есть из одной тарелки казалась Вэл настолько милой, что у неё каждый раз щемило в груди, когда она видела это. Отец объяснял это тем, что ему просто жалко пачкать тарелки. Мда, Никита однозначно пошёл в него. Засмотревшись на парочку, Вэл пропускает момент, когда во время ужина Мэй тащит её котлету на пол. И точно так же пропускает, когда все огурцы с общей тарелки пропадают. Тройняшки поглощают их с невероятной скоростью... Но, как говорится, в большой семье клювом не щёлкают. Сегодня Вэл слишком занята мыслями о Никите, чтобы расстраиваться по этому поводу. Потянув папу за руку, чтобы он наклонился к ней, она спрашивает: – Пап, а у вас с отцом были какие-то намёки друг другу? Когда вы ещё не начали встречаться. Папа всерьёз задумывается над этим, и спустя какое-то время его губы растягиваются в тёплой улыбке. – Однажды он словно бы невзначай бросил мне одну фразу, после которой всё стало кристально ясно. – Что-то биологическое, да? — фыркнула Вэл. Папа кивнул и сказал: – Если мир сжалится над человечеством и превратит тебя в тлю, я стану муравьём, чтобы пасти тебя. Вэл хихикает, скрывая от пристально смотрящего на неё Кита свою широкую ухмылку. И пускай она не ас в биологии для понимания того, что сказал ей папа, она думает, что Никите можно в будущем попросить у отца совет. Если, конечно, чувства бедного Женьки окажутся взаимными.