Типичные будни нетипичных Петровых

В Багдаде всё спокойно, В Багдаде все спокойно… В Багдаде, может, и правда спокойно, но вот на душе у Никиты не спокойно ни капли. Вся надежда только на старый добрый Кармен, поющий из наушников. Впрочем, музыку он почти не слышит — надо же слушать двух придурков по дискорду. Когда подруга просит вас поиграть в какую-то поебень в вк, не повторяйте ошибок Никиты — не соглашайтесь на это дерьмо. — Ты будешь мне коктейль дарить или нет, еб твою мать? — с поломками связи и без того торопливая речь Жени звучит просто как треск мела по вымоченной доске. — У меня серебра ноль, — устало тянет Никита, борясь с желанием выйти из звонка. Каждую минуту он задаётся вопросом (одним и тем же) о том, почему он не шлёт своих друзей куда подальше, когда у него и других дел дохуя и больше? Рядом с экраном (прямо перед носом) лежит тетрадь с нерешенной задачей, и Никита ощущает перманентную злость, но закрыть чем-нибудь исчирканные тетрадные листы не может. Так он почувствует себя побежденным, а биологии (а уж тем более генетике) Никита проигрывать не привык, и удар окажется ниже пояса. По достоинству, так сказать. — Попроси у Саши, — добавляет он и ливает из клуба. Игра глючит так, как не глючил симс 3 на райских островах. Опять три всадника апокалипсиса врубили плойку, и теперь инет шлёт Никиту на три буквы. Классика. Идею назвать тройняшек так, чтобы первые буквы их имён складывались в аббревиатуру ГИА, Никита считал блестящей. И они вполне соответствовали тем эмоциям тоски и безнадеги, что вызывали ОГЭ и ЕГЭ у всего рода людского. Как хорошо, что еще год он может пинать хуи. — Куда съебал? — строго вопрошает Саша, и ее аватар уже прописывает нищеброду, за которого играет Никита, поджопник. Тот факт, что твои «приятели» и даже недруги могут без труда найти тебя в этой игре везде, куда бы ты ни пошел, кажется пугающим. — Давай, тебе надо копить на свадебный костюм. — Выйди за Женьку, какая тебе разница, — не оставляет попыток съехать с этих пыток. — За Женьку не солидно. — Вот так новости, — возмущение Жени не заставляет себя ждать: в ушах снова скребет пенопластом. — У Кита и в Аватарии, и в жизни денег нема, подруга. Из него ни копейки лишней не вытащишь. — А ты прям хозяйка Медной горы, — хмыкает девушка. — У Ника персонаж красивее. — Вот так всегда, — в голосе так и плещется вселенская грусть. — Вот тебе и в нищите, и в серебре. Только личико и подавай. Да и я объективно симпатичнее, Кит, без обид. — Никита такой загадочный. Как этот… Который в Клубе романтики… Женя и Саша (по совместительству его друзья с первого класса) затеяли какой-то дурацкий спор, в котором Никита, как и всегда, принимал сторону стороннего наблюдателя. И это при том, что спорили о нем же. Эх, годы идут, а эти двое не меняются. За это Никита их и любит. — Мне домашку делать надо, — прерывает он в какой-то момент, гипнотизируя черные записи в любимой толстенной тетради. — Ну какая домашка, емае, братан? — чуть ли не хнычет Женя. — Седня пятница, вечер, время слушать группу Пицца и гонять в Аватарию. Никита тихо смеётся, качая головой. — Это биология. Дело принципа. Друзья синхронно вздыхают, понимая, что в таком случае спорить бесполезно: Никита упёрт, как стадо баранов. — Блин, ты же тем более дома без родаков, — цокает Саша. — В компе сколько угодно сидеть можешь, никто на мозги капать не будет. Никита бы поспорил, потому что оставаться дома «без родаков» означало ворох других обязанностей, к которым Никита не хотел приступать. И эта ебучая задачка по генетике как бельмо на глазу… Но он уже мальчик взрослый (почти пятнадцатилетний), и предавать доверие родителей не входит в его планы на ближайшее будущее. В его ближайшее будущее входит ненавязчивая слежка за младшим потомством и помощь Ире, которую Никите было даже в какой-то мере жалко. Та после потрясения, сотрясшего, видимо, всю ее нервную систему, сбивчиво сообщила, что привезет сюда некоторые свои вещи и вернется. Хотя, честно говоря, если бы она не вернулась, Никита не стал бы ее винить. Отключившись и отбросив наушники, парень, хрустя шеей и потирая гипс, под которым всё чесалось, как тварь, подошёл к небольшой тумбе у противоположной стены и, стукнув по террариуму, взял щипцы и открыл нижний выдвижной ящик. Одной рукой, к тому же нерабочей, делать это (да вообще, всё, блять) было затруднительно, но кормежкой Генри занимался исключительно Никита — остальные стремались, а отец так вообще блевал… Но да ладно. Подцепив сверчка из маленькой пластиковой коробки, Никита локтем этой же руки толкнул крышку террариума (отчего уши сотряс грохот, но это мелочи жизни) и бросил уже замершей в «позе» змее. Вообще этот ленивый засранец днём почти не двигался, но как дело касалось жратвы — это пожалуйста. Наблюдающий за ними Ру потребовал внимания и к себе — закричал и застучал клювом. Иногда Никите казалось, что ревнивее существа на планете не существует. Этот «индивид» живой природы свою трапезу уже получил, но ему стало скучно. А то как же — его человек с кем-то сюсюкается прямо на его глазах. Беспредел. Улыбаясь своим мыслям, Никита открыл клетку, получая приветственные «кусачки» пальцев. Ру радостно запел его имя и закружил по комнате: наслаждался импровизированной (и спокойной) прогулкой, пока пиздюков нет. Пока Генри не устроил побег из Шоушенка (или курятника, но Никита всё-таки не такой тиран), парень хотел было закрыть единственный путь к отступлению, но, повинуясь порыву, позволил полосатой змее заползти по руке. Вообще надо бы покомить этого маленького дурашку по-нормальному, но пока нечем — дохлые мыши не такое частое удовольствие, знаете ли. Да и кормить змей нужно редко, с голоду не помрёт. Генри уже совершенно к нему привык и вёл себя, как паинька. Занимая привычное место на шее Никиты, пресмыкающееся приветливо дёргало длинным раздвоенным языком и собиралось подремать — Никита был только рад. Ему нравилось чувствовать приятную гладкость чешуи на своей коже, его это очень расслабляло. Ру был в состоянии развлечь себя сам какое-то время, но Никита мысленно сделал заметку обязательно скоро закрыть его в клетке. И проверить влажность в террариуме тоже, да. За год, что Генри сожительствовал с Петровыми, тот вымахал аж до метра в длину и со стороны (и при плохом зрении) походил на шарф, обмотанный на шее в несколько тонких колец. Однако Никита веса практически не ощущал. Он гордился тем, что в какой-то степени исполнил свою мечту — иметь такую же змею, как у Сульфуса, первого краша его детства (в чём он не признался бы даже на смертном одре). Ну а что, если старшая сестра все время просила смотреть с ней мультики на дисках? Единственное, что эта змея стоила, как папина зарплата в одно время, но это издержки производства… Вздыхая с завидной долей драматизма, Никита пододвинул к себе злосчастную тетрадь и пробежался глазами по условию задачи уже в миллионный раз. Знаете, есть такой удивительный эффект, когда после решения сложных вещей ты начинаешь стопориться и тупить на простейших? (Уравнение со звёздочкой в контрольной по математике, которое Никита решал в надежде выебнуться перед самим собой, и «три в квадрате равно шесть» в начале этого уравнения передают привет). Никите тогда было обидно почти до слёз. Боже, Никита для своего класса решал задачи уровня ЕГЭ и никогда не испытывал трудностей. Так какого хуя его нагнул второй закон Менделя?! (В задаче даже не сказан закон, а Никита и без того это знает, блять!) «Определите, какое будет потомство при скрещивании двух гетерозиготных карликовых растений пшеницы, если…». Никита скоро выучит это, ей богу. Здесь нет буквально ничего, в чем можно ошибиться: ни признаков, сцепленных с полом, ни решётки Пеннета, ни кроссинговера, ни птиц, у которых обозначение пола противоположно, ни-ху-я. Даже определять доминантные или рецессивные признаки не надо: всё и так, блять, обозначено. Никита вспоминает то видео про «сколько грибов в первом бочонке» и наконец понимает, что это не смешно от слова совсем. Это не просто мем, это теперь его жизнь. Генри грозится сунуть язык ему в ухо, и Никита чуть усмиряет его пыл. Из-за этой задачи он не может думать ни о чем другом. А ведь надо бы спуститься, проверить Нелли (пусть та и находится под присмотром Иры), помыть посуду (в порядке живой очереди)… Его нерадостные мысли прерывает короткий стук в дверь, и сразу становится понятно, что пришла Ира, ибо в этом доме понятия личного пространства размыты, как кисельные берега. Никита отвечает лаконичным: «Да». Девушка не успевает произнести ни слова, когда её рот испуганно приоткрывается, а глаза застывают на метровом чешуйчатом красно-чёрном животном. Но, стоит отдать должное, Ира быстро берёт себя в руки и настороженно спрашивает: — Он не кусается? Нет, целиком заглатывает. Что правда, в общем-то. Но, разумеется, вслух Никита говорит не это: — Их яд слабый, не опасный для человека, — к его удивлению, Ира как будто бы хочет подойти и дотронуться до змеи (это легко читается по загоревшемуся в её глазах любопытству), но Никита предостерегает: — Не стоит. Он может быть агрессивным. «Ко всем, кроме меня», — так и тянет добавить, но он сдерживает это ненужное хвастовство. В карих глазах девушки читается разочарование. Никита всё больше понимает, почему отец так взялся за эту, казалось бы, безнадёжную студентку. Её живой интерес побеждает всё остальное, а это главное — с этим можно работать. Спохватившись, Ира неловко улыбается. — Извини, просто зашла спросить, когда вы обычно ужинаете, — на вопросительно изогнутую бровь парня она поясняет: — Ну, мальчики пообедали, супа больше нет… Да и в принципе готового ничего нет, так что… О, и заодно скажи, может, вы чего-нибудь хотите? Я не повар со звездой Мишлен, но готовлю съедобные вещи, вроде… Сдерживать улыбку Никите становится всё труднее. — Мы поужинаем, когда позовёте, — отвечает он. — Может, вам помочь на кухне? — Нет, что ты, — отмахивается девушка. — Тебе неудобно же, наверно, будет, — указывая на сломанную руку. Что ж, тут и правда. Но его дело предложить, ибо готовить еду на всю семью в их доме — дело неблагодарное, благо что сейчас она практически в половинчатом составе. Мельком Ира то и дело задерживает взгляд на его глазах, и Никита борется с внутренними порывами отвернуться. Чёрт бы побрал эти линзы, которые не наденешь одной рукой (хотя попытаться можно, конечно, но парень не хочет остаться без глазного яблока). Из-за перелома ему мало того, что приходится сидеть дома и помирать от скуки (при всех имеющихся плюсах не ходить в школу), так ещё и приходится светить своими разноцветными фонарями. — Вор-р на кор-рабле! — извещает Ру, качаясь на специальной палочке, прикреплённой к потолку. Ира всё же вскрикивает, а Никита, дабы пернатый приземлился на его плечо, отправляет змею домой. Ру, не теряя ни секунды, садится на излюбленное место, и Никита ощущает себя диснеевской принцессой. Или Джеком Воробьём. Пардон, капитаном Джеком Воробьём. — Чего горланишь? — ласково зовёт Никита. — Это не вор, это Ира. Ру смотрит на него, наклоняя голову. Чтобы запомнить новое имя, попугаю понадобится какое-то время, но вот повторить что-то за хозяином тот всегда первый в очереди. — Ир-ра, Ир-ра. Девушка не скрывает своего восторга и хихикает. Ру щипает Никиту в шею и тут же ластится, бодая головой. — Как умудрился так? — спрашивает девушка. Никита понимает, о чём идёт речь. И вести разговор с ней легче, отвлекаясь на птицу и не смотря в глаза. — В стену врезался, — и он не врёт. — Хрупкие кости. — А волосы? — Что волосы? — Зачем покрасил? Никита на секунду выпадает и хмурится. — Захотел, — как будто это не очевидно. — Прости, я не понимаю, что несу, — лицо Иры отражает все её эмоции, и сейчас прекрасна видна степень её смущения. — Я просто… Я, правда, в шоке с того, что ты сказал. Мне надо это немного переварить. — И при чём тут мои волосы? — Ну, знаешь… Если бы мой двоюродный брат покрасил волосы, папа его бы убил, потому что это, ну… по-гейски… — Вас это не должно волновать, — голос мгновенно приобретает угрожающий и стальной тон. Ира дёргается, как от пощёчины. — Боже, я не имела в виду ничего такого, честно! Мне вообще всё равно. «То и видно», — едко думает Никита, но решает промолчать. — Режим питания висит на холодильнике, отец должен был сказать, — холодно говорит он, показывая, что тема закрыта. — Нелли на ужин обычно ест молоко с хлопьями, там это тоже написано. Если вам нужна будет помощь и если вы беспокоитесь о моей руке, можете попросить тройняшек, они не бесполезные. Да, Никита вспылил, и да, ему стыдно. В его молодом теле пылает и юношеский максимализм, и фатализм (дай бог, что не нигилизм), и вообще всё кипит. Наверно, это глупо — заводиться после слова «гей» вне зависимости от контекста, но Никиту, если честно, малость подзаебало, что обсуждений на эту тему вокруг него слишком много (чего следовало ожидать). Как-то раз Саша сказала, что если бы он был героем яой-манги, то точно был бы уке, и Никита взбесился не на шутку. И не разговаривал с подругой два дня (что считал триумфом). — Я не хотела тебя обидеть, — зовёт Ира, подходя чуть ближе, но держаясь на приличном расстоянии. Никита пожимает плечами и сам себя осуждает за то, что ведёт себя, как обидчивое чмо. — У тебя глаза очень красивые. Никита вскидывает голову и, проклиная выступающий жар и молясь, чтобы щёки не покраснели, бубнит: — Я сейчас спущусь. Посмотрю за Нелли. Прощаясь с Ру, девушка выходит, тактично прикрывая дверь, а Никита плюхается в кресло, вызывая недовольные крики пернатого. Остранённо Никита думает о том, что Ира понравилась бы Игорю, тому такие девчонки нравятся, но что-то ему с ними не везёт. Следом вылезает и обида на старшего брата, который, как уехал, больше их не навещал. Никита всё понимает: тот ведь уже взрослый, а у них в квартире другие пластинки, другие вопросы… Звук приходящего сообщения мгновенно приковывает взгляд. Видя отправителя, Никита усмехается, тыкая мышкой на мессенджер. Отец твой сильно злится? Формулировка веселит, как и всегда.

Очень

Вы не одни хоть? В двух словах обрисовав ситуацию, Никита закрывает ноутбук и собирается уходить, но решает дать задаче последний шанс. И понимает, что всё это время не дочитывал вопрос до конца, вот поэтому и ответы не сходятся. Ничего нового. Никита с остервенением переписывает решение, чуть не дырявя тетрадь. Да уж, в их так называемом Багдаде никогда не бывает спокойно. В их Багдаде только ебаный рот этого казино и какого-то хуя всё в другом порядке разложено.

***

Пол гостинной усеян железной дорогой, от которой Нелли в восторге, хотя видит это дело далеко не в первый раз. Детский смех перекрывает шум телевизора и перепалки тройняшек в борьбе за джойстик. На коленях Никиты вновь Мэй, и сладкое мурчанье расслабляет его бренную душу, как райский батончик. Ира, прижимая телефон к уху, выходит на кухню, и Ари провожает ту заинтересованным взглядом. Надо бы собаку покормить, конечно, но Никита занят (очень важным делом) игрой с ребёнком, а вот троих оболдуев вполне можно попросить заняться этим. Стоит Никите об этом подумать, как над ним нависает три тени. Легки на помине. Никита поднимает свой фирменный скептический взгляд, прекрасно понимая, что эти трое пришли договариваться о чём-то. Или устраивать шалость. Глядя на них, Никита всегда представлял тех хулиганов Шито, Крыто и Корыто из «Кошмара перед Рождеством». Несмотря на то, что в отличие от мультяшных антогонистов, его братья были похожи, как три капельки воды (не считая одежду). Впрочем, различать их между собой не составляло никакого напряга, особенно если те открывали рот. Но даже так многое бросалось в глаза: у Ильи все пальцы были красными, а руки усыпаны синяками, ведь тот каждый баскетбольный матч играл как в последний раз (даже если это была обычная тренировка); у Артура же подушечки пальцев были в разводах грифеля от мягких карандашей, ну а Егор… Егор это просто Егор, похлопаем. — Кит, — деловито начинает Егор, картинно прокашливаясь. — Тут такое дело… Короче, ты мог бы сказать, что на ужин тушёную капусту мы не хотим? Иногда так приятно чувствовать себя авторитетом, пусть даже в пределах младших членов семьи. Скрывая усмешку, Никита так же серьёзно уточняет: — А сегодня по расписанию капуста? Тройняшки кивают со скорбным видом. У отца уже давненько случился заскок на тему их питания, когда они все траванулись пельменями, и теперь от своеобразного сбалансированного рациона они отходят в очень редких случаях. А временами так хочется, что аж зубы сводит, но Никита отца понимает. Это вообще меньшее, чего можно от них всех требовать. Ещё ему, безусловно, льстит, что такой важный шаг, как воспользоваться возможностью откосить от режима, они доверяют именно ему. Потому что сами ссыкуют, очевидно, что отец узнает и навставляет пиздюлей (образных, но тем не менее). А Никита что, либо Никиту не жалко, либо Никиту скорее всего пожалеют. — И что вы хотите? Глаза младших школьников мечтательно вспыхивают. — Пиццу? — с вопросительной интонацией предлагает Артур. Два других восторженно подхватывают. — Я попробую, — соглашается Никита, который и сам не прочь поесть домашней пиццы. Не то чтобы они не ели пиццу, но домашняя — это другое. — Но что мне за это будет? — Мы неделю не будем подключаться к инету, — с готовностью отвечает Егор, словно они заранее это репетировали. — И отцу, если что, не спалим, — добавляет Илья. Это звучало бы заманчиво, если бы Никите было, во что играть на компе одной рукой, а позависать в социальных сетях он и с глючным инетом может. И как этот перелом невовремя, ну просто пиздец. — За то, что не спалите, спасибо, — со смешком говорит Никита. Ему в голову быстро приходит другая идея. — Как насчёт того, что вы под диктовку напишите мою домашку? Артур недовольно дует губы. — Тогда отдуваться буду один я. И это чистая правда — в свои десять Артур просто филигранно подделывал его почерк (да и не только его), чем они неоднократно пользовались. Никита это знает, поэтому бросает вдогонку: — Илья и Егор могут погулять с собаками. Неделю. Мальчики переглядываются, и Егор дёргает плечом. — Три дня, — говорит он. — Пять. И отдежуриваете за меня на кухне, — отрезает Никита. — Ладно, — с тяжёлым вздохом. Вот и решили.

***

Договориться с Ирой оказалось просто: девушка нисколько не возражала против пиццы. Встал вопрос с покупкой нужных продуктов, но и тот разрешился быстро, ибо Женя заныл в телеграме, что ему, цитата: «так скучно, что хоть на стенку лезь, Ян же умотал вместе с твоей систр, не с кем даже в кс погонять…»; и Никита, преследуя корыстные цели, пригласил его в гости и заказал целый список, предварительно переведя из своих скудных «карманных» денег. Женя примчался в рекордные сроки, будто сидел на низком старте. Он намеревался всё же включить свою группу Пицца (которая так подходит к их вечеру, что с ума сойти), но Нелли потребовала включить старые диски с «Друзьями ангелов», и им ничего не оставалось, кроме как исполнить этот каприз. Никита всегда верил, что младшая сестра вдохновится истинным искусством, а попсу они и в другое время могут послушать. И вот, телевизор был сдвинут так, чтобы его было видно из кухни; Нелли погрузилась в происходящее на экране, словно смотрела в первый, а не в десятый раз, Никита, пользуясь привилегией покалеченного, тоже залипал в телик, а все остальные хозяйничали на кухне. Всё-таки пицца сама себя не сделает. — Гоша, раскладывай аккуратнее, — ехидно протянул Женя, шинкуя помидоры. — Я просил не называть меня Гошей! — возмущённо пискнул Егор. — Почему? — удивилась Ира. — Потому что Гоша звучит, как говно. На это все снисходительно покивали головами. — Эй, друг, — подошедший к Никите Женя тыкнул его в плечо вилкой. — Боже, ты это видел миллиард раз. Поболтай с нами, смертными. — Если собеседник не знает, что паук — это не насекомое, крокодил — это не земноводное, а дельфин — это не рыба, мне не о чем с ним разговаривать. Ира, отвлекаясь от бесконечных расспросов тройняшек разной степени абсурда, вдруг рассмеялась, но тут же виновато улыбнулась. Женя только закатил глаза. — Что такое любовь? Что такое поцелуи? Казалось бы, простейшие вопросы… — с нарочито трагичной интонацией протянул Женя, и теперь рассмеялся уже Никита, пихая друга плечом. М-да, Женя будет стебать его за любовь к этому мультфильму про ангелов и демонов вечность, не меньше. Благодаря Никите, между прочим, Женя и сам знал некоторые диалоги из этого мульта практически наизусть (ведь Никита не оставил ему выбора, кроме покорного смирения). — Ты соврала про то, что боишься нарушить вето, да?! — Никита (актёр, вы только посмотрите на него) с нехарактерным для себя энтузиазмом в голосе завёл самый любимый диалог за всю историю всех фильмов, которые он только видел. — Нет… Нет! Ты мне правда очень дорог! — мгновенно подхватил Женя, и губы Никиты грозились треснуть от улыбки. — Дорог? Этого недостаточно. — Я люблю тебя! Никита распахнул рот, как в дешёвой мелодраме (а в голове так и пробежало красной строкой: «Да она не может любить меня!» — но это другой великий шедевр). — Да? Тогда докажи мне это. — Как? — Поцелуй меня, Раф. Всего один поцелуй. Пожалуйста! — Я не могу… — Я так и знал, что ты этого не сделаешь! Если бы этот спектакль видела Вэл, она бы всекла обоим. Сама Вэл при первом просмотре этой серии рыдала, как не в себя. Никита и Женя же сползли на пол, задыхаясь. — Бля, дружище, твоя помешанность на главном панке этой истории ненормальна. Прикусив язык в последний момент, чтобы с него не сорвалась неоправданная резкость, Никита хмыкает: — Не поверю, что у тебя нет детского краша на пацана. — Твоя правда, — Никита смотрит выжидающе, и Женя произносит: — Ну, допустим, Оскар. — Какой Оскар? — Оскар фон Ужасающий. Никита снова чуть не выплёвывает лёгкие от смеха. — Из «Школы вампиров?» — спрашивает сквозь выступившие слёзы. — Который боится крови? — Там ещё такой чёрт раздражающий был… Как его… Драко, ебаный в рот! Интересно, по ним фанфики есть? — По кому? — По Оскару и Драко, ну алло! Не про Драко Малфоя же говорим. — Оскар же влюблён был в кого-то… — Да кого ебёт, братан, это ж не главное. Мне, кстати, Сашка такой прикол скидывала, охуеешь, — с этими словами Женя достал телефон, принимаясь увлечённо листать галерею. — Прикинь, люди по Лунтику и дяде Шнюку фанфики пишут. Там такой треш… Никита отстранённо думает о том, что они слишком много общаются с Сашей — это не очень хорошо сказывается на их психике. — Идиот, — отдышавшись, бросает Никита. — Фёдор Михайлович Достоевский. — Братья Карамазовы. — Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребёнка. Ира, так и замерзшая рядом с ними, смотрит на них, почти не моргая. — Не обращайте внимания, — говорит Женя. — Это мы так в ассоциации играем. — Ага, — Ира отмирает, но всё ещё выглядит обескураженной. Никита надеется, что эта милая девушка не сойдёт с ума к понедельнику. — Как у вас тут духовка включается? После незамысловатых манипуляций пицца отправляется запекаться, собачка наконец-то получает долгожданную порцию корма, а представители людского вида подключаются к просмотру мультика. Ну, это громко сказано, потому что тройняшки срутся из-за того, у кого на куске окажется больше колбасы, а Ира неловко ютится на самом краю дивана и явно ломает голову над тем, как можно начать разговор. — Антон Борисович ничего не писал? — находится она с темой. — Нет, они же в поезде. Связи нет. Кивая, Ира утыкается взглядом в пол. Чувствуя себя придурком и ощущая укол вины, Никита говорит: — Простите, если нагрубил. Лицо Иры светлеет. — Что ты, я понимаю, всё в порядке. Женя испытующе смотрит на Никиту, явно ожидая пояснений, ну или в ожидании сплетен, но Никита его игнорирует. — Вы одноклассники, я же правильно поняла? — Так точно, — усмехается Женя. — Но знаем друг друга с доисторических времён. Мой брат собирается его сеструхе предложение делать. Породнимся, так сказать. Никита возводит очи к потолку. — Как круто, — искренне восхищается Ира. — А Вэл… Ну, её так зовут? — Валентина, — объясняет Никита, понимая замешательство девушки. — Скажи, атас, а? — восклицает Женя. — Батя у них прётся по «Игре Эндера» просто, вот и назвал дочь в честь одной из героинь. В глазах Иры есть узнавание, чего обычно не бывает. Блин, Никита проникается ей всё больше. Пока Женька и Ира обсуждают сюжет, Никита вслушивается в спор пацанов, не забывая периодически поглядывать на Нелли. — Первыми всегда идут ножницы! — Кто сказал? — Папа говорит, так принято! — А отец говорит, что это разводилово! Играй честно! — Ты че, офигел? Это ты жульничаешь постоянно! — Сам такой! Арти, скажи ему! Артур, скучающе смотрящий на двух своих копий, вяло отмахивается, продолжая чинно чистить апельсин. Ничего примечательного. — Ари — это сокращённо от Д’Артаньян, — продолжает расшифровывать Женя, явно обольщённый таким пристальным к себе вниманием. — Мэй, если честно, в душе не еб… Кхм, не помню. Это Вэл называла. — Точно, Мэй! — вскрикивает молчащий до этого Артур, и все вздрагивают. — Мы же хотели показать котят! Как по команде, все трое сматываются в соседнюю с гостинной комнату, где сейчас оборудована комната Нелли. Раньше там была комната Вэл, и она ни под каким предлогом не захотела снимать плакаты со своими азиатами, так что те до сих пор красуются там. Возвращаются они, держа каждый по визжащему комку шерсти, и Мэй выпадает в ахуй от такой наглости, начиная шипеть, но ребята не обращают на неё внимания. — Это Буба, Биби и Бобо, — гордо извещает Илья, как будто собственноручно их рожал. — Мой самый милый, — говорит Егор. — Он не твой, — цокает Илья. — Он наш. Где-то в этих жилах точно течёт кровь истинного коммуниста. Ира пищит не хуже котят, да и тройняшки окружают её со всех сторон, как эти самые котята. Они вообще не отходят от Иры весь день, как будто женщин не видали. — Дядь Рома-то когда приезжает? — интересуется Женя, тоскливо смотря на вечеринку, на которую его не пригласили. Животные его не особо жалуют. Никите вот тоже любопытно. Никита уши греть не привык и в перебранки родителей вслушиваться считал ниже своего воспитания, так что понятия не имел, что те по итогу решили со всей этой ситуацией. К тому же, отправленные сообщения висели непрочитанными уже несколько часов, и это начинало немного волновать. Как гром среди ясного неба, раздаётся звонок в домофон, и от сердца мигом отлегает, когда Никита слышит знакомый голос, искажённый динамиком. Ира заметно напрягается, но ничего не говорит. — Это папа, — бросает Никита, впрочем, зная, что это нисколько не спасёт положение. Что творится в голове Иры сегодня, ему страшно даже представлять. В коридоре всё гремит от хлопка входной двери, и тройняшки уже несутся туда. А Ира, видимо, на эмоциях, вновь выпаливает: – Да как же вы все получились?.. Никита смеётся, не таясь, и Женька отражает его эмоции. – Просто дядя Рома гидра, — прикалывается друг, и плечи его мелко дрожат. – Почему гидра?.. – Потому что гидры разможаются почкованием. Так-то гидра размножается не только почкованием, но сейчас Никита так счастлив, что ему даже не хочется занудничать. Ему хочется кинуться родителю на шею, как маленькому ребёнку, и накормить его пиццей, а то ведь тот устал с дороги поди. И лечь спать прямо на полу в гостиной, смотря, как Раф и Сульфус сосутся на фоне наступающего апокалипсиса.