Seven Deadly Sins

      Ничего подобного Хонджун никогда раньше не видел. Диджей, словно флейтист из сказки про мышей, удерживает целую толпу в едином ритме и едином настроении, свет крутится и мигает всеми цветами синхронно с музыкой, а если в поле зрения вдруг попадают ярко накрашенные девчонки со сцены, то точно могут подсказать новое движение. В какой-то момент Хонджуну кажется, что он может танцевать так вечно. Но ноги иного мнения, и вскоре бурное течение разнообразных танцующих тел выбрасывает его, ослабленного, но довольного, к одной из барных стоек. Услужливая девушка-бармен улыбается ему, протирая стакан белым полотенцем и ожидая заказ.       – Можно воды, пожалуйста! – перекрикивает музыку Хонджун, чувствуя, что подводят и лёгкие.       – И дайкири-и! – слышится рядом звонкий голос Чон Уёна. – Два!       Натанцевавшись, тот, расплывается по стойке, и счастливо улыбается, поблёскивая стойким макияжем в софитах.       – Ты один или Ёсана уже вытащил? – громко спрашивает Хонджун, склоняясь к его уху.       – Да он там в толпе, ему срочно нужен этот... – Уён пьяно смеётся, щуря глаза. – Разгон! Допинг!       Бармен ставит перед Хонджуном стакан с водой и уже замешивает коктейли, держа по шейкеру в каждой руке и пританцовывая в рабочем ритме. Стоит Хонджуну взяться за стакан, как в этот же миг Уён взмахивает рукой, заметив кого-то в толпе. Его локоть врезается в вазу с цветами, что стоит на краю стойки, и та опасно начинает шататься. Бросившись вперёд под обречённый взгляд девушки-бармена, что физически не имеет третьей руки, чтобы поймать падающий букет, Хонджун хватается за вазу, рассмеявшись. Уён неловко улыбается девушке, почёсывая затылок.       – О, я знаю эти цветы! – вскликивает Хонджун, разглядывая небольшие жёлтые бутончики в композиции. – На языке цветов они означают дружелюбие и доверие!       – Да что ты? – смеётся Уён, склонив голову набок. – Как мило со стороны Пак Сонхва! Как много он в себе прячет!       Они дружно хохочут, пока девушка по ту сторону стойки с улыбкой выставляет вперёд оранжево-красные коктейли.       – Ой, спасибо! – Уён заправски хватает бокалы и поднимает повыше, разворачиваясь к танцполу. – Разошлись, там человеку нужна срочная алкогольная помощь!       Естественно, его локоть снова чуть не сбивает многострадальную вазу, но на этот раз в неё вцепляются уже две пары рук.       – Я её сниму на пол, она меня достала! – в сердцах вскликивает бармен, провожая недовольным взглядом спину беззаботного Уёна.       – Подождите секундочку! – вдруг вскликивает Хонджун.       Он протягивает руку, вытаскивая из букета тот самый жёлтый цветок, что носит столь трогательное значение, жестом показывая облегчённо вздохнувшей девушке, что та может убирать фактор своего стресса подальше, и бережно прижимает стебель к груди. Маленькое солнышко цветка выглядит чем-то инородным среди вакханалии тусовки, подсвечиваясь разными цветами от ламп. Но всё же он здесь, как украшение и напоминание о красоте природы и искренних человеческих чувствах. Хонджун прикрывает бутон ладонью, словно свечку, и плавно вливается обратно в море танцующих тел. Идея приходит так же стремительно, как и понимание, кого этот цветок ему напоминает.       Напоминает радостную улыбку, беззаботный солнечный характер и простоту, что так мило сочетается с самым угрожающим голосом и внешним видом. Хонджун ищет в толпе Сон Минги. И находит по примелькавшейся красной шевелюре и самому радостному танцу с размахиванием рук над головой. Тот не видит ничего вокруг, отдаваясь музыке целиком и не зная усталости. И удивлённо открывает глаза, заметив перед собой вновь возникшего Хонджуна. Минги пытается что-то сказать, но музыка такая громкая, что его рот раскрывается, как в немом кино. И он осекается, вытянувшись в лице, когда Хонджун протягивает ему столь бережно хранимый знак доверия. Остановившись, Минги смотрит на цветок пристально и озадаченно, после чего медленно поднимает взгляд. Хонджун широко улыбается, чувствуя, как неумолимо краснеют щёки. Вокруг продолжают танцевать люди и светиться огни.       Он делает это слишком спонтанно. Признаётся безо всякого страха тому, кто первым посмотрел на него без презрения и жалости. Тому, кто первым назвал его имя. За музыкой они бы не услышали друг друга, но им и не нужно. На удивлённое лицо Сон Минги постепенно вылезает счастливая улыбка. Словно солнце выходит из-за кромки туч, вновь освещая землю и согревая всё живое своим теплом. Он берёт цветок из руки Хонджуна и отводит в сторону, свободной беря того за плечо и подтаскивая к себе. Хонджун едва не задыхается от смущения, но лишь утыкается лбом в свитер Минги, пока тот обеими руками заключает его в медвежьи объятия. От него пахнет не духами, но чем-то очень уютным и комфортным, во что хочется завернуться с головой. Впервые за слишком долгое время Ким Хонджун чувствует себя в полной безопасности.

* * *

      Поднявшись на второй этаж, Сонхва останавливается около широких перил с щедро налитым бокалом вина в руке. Свободную ладонь он опускает на гладкий мрамор, невольно отстукивая пальцами ритм композиции. Внизу плещется море голов и рук, заливаемых насыщенно-розовыми и бирюзовыми лучами. Играет то, что сам Сонхва может спокойно назвать главным бэнгером всего грядущего европейского тура. И то, что ему так примечательно обещал Чон Юнхо.       «Joli garcon, aime moi, ne dit pas, au revoir» – весело звучит припев под покачивание головы диджея. Хоть музыка и зажигательна, но текст про жизнерадостного парня, которого ещё и нужно уговаривать любить в ответ и не уходить, всегда казался Сонхва достаточно грустным. И тем не менее, себе-то он не может врать, что трек действительно его любимый из творчества этого диджея. Сонхва думает о том, сколько за сегодня услышал благодарностей за приглашение. Сколько положительных отзывов, восторгов, сколько внимания получил от девушек, от которых в частности и забрался так высоко, устав от заразительной назойливости среди женской части гостей. Танцовщицам тоже нравится эта композиция, и обе с улыбками переглядываются, синхронно прыгая по сцене и меняясь местами. Когда ошарашенный сюрпризом Сонхва спросил у Юнхо, не решил ли тот, часом, перевезти к нему в дом всю «Лилию» целиком, тот лишь ответил, что девчонки сами напросились, прослышав о приглашении диджея на частную вечеринку. «Сказали, что просто очень тебя любят, и просили дословно передать, что готовы скакать хоть всю ночь», – вспоминаются слова, сказанные с лукавой улыбкой. Сонхва не без удовольствия рассматривает энергично качающиеся бёдра девушек, что теперь то плавно приседают, то поднимаются на сцене. Предложение кажется слишком заманчивым, особенно когда одна из них лихо задирает ногу выше головы.       И в этот же миг особо яркий луч лампы под ногами выхватывает в толпе светлую кудрявую копну волос. Сонхва медленно ставит бокал на перила, взявшись за них обеими руками, и плавно нависает, не отрывая сосредоточенного взгляда. Глаза его не обманывают. Кан Ёсан, одетый в вызывающе полупрозрачную рубашку и непривычно разукрашенный, беззаботно двигается в глубине танцпола. Повернув голову, он кому-то улыбается, отпив из трубочки коктейль в руке. Внутри Сонхва кипятком бурлит обжигающая ярость. Он сжимает пальцы настолько сильно, что, кажется, мрамор пойдёт трещинами. Не помогает. Неприкрытое бешенство мешает думать, а глаза всё цепляются за детали гостя, за блестящие браслеты на запястьях, за абсолютно проклятые кожаные штаны, всё пытаясь убедиться в своей правоте. Сонхва ужасно хочет обознаться. Но Кан Ёсан развлекается на его вечеринке, проигнорировав свой личный запрет.       С трудом набрав в грудь воздуха и медленно выдохнув, Сонхва отрывается от перил, стремительным шагом направляясь к лестнице. Он не представляет, что произойдёт в следующий миг, но перед глазами уже пляшут картины, как он хватает Кан Ёсана прямо за чёртовы волосы, скидывает на пол, волочет через весь танцпол, стаскивает по лестнице и тащит вплоть до ворот. Челюсти сжимаются до предела, а руки подрагивают, когда он спускается по ступенькам. И в последнюю секунду перед ним с наигранно весёлым видом вырастает Чхве Сан.       – Эй, Сонхва! – Он машет рукой с виски в стакане. – Давай выпей со мной!       Глубоко вздохнув, Сонхва старается из последних сил взять себя в руки.       – Я прекрасно знаю, что твой брат здесь, Чхве Сан, – цедит он сквозь скрежет зубов. – И ты не выполнил мою просьбу.       Улыбка медленно сползает с лица Сана, сменяясь мрачной решимостью. Он не может ничего сказать, видимо, побаиваясь, но отступать не собирается.       – Мне нужен Юнхо, – уже чуть спокойнее продолжает Сонхва. – Видел его?       Призадумавшись на секунду, Сан мотает головой. В следующий миг Сонхва без колебаний отодвигает его с дороги и в очередной раз отправляется на поиски своего главного помощника, исчезнувшего с радаров в самый неподходящий момент.

* * *

      Юнхо в очередной раз выбирается к танцполу, решив все ситуативно возникшие проблемы на кухне и разогнав всех работать. Он придирчивым взглядом осматривает качающиеся головы, проверяя, всё ли в порядке на этом участке вечеринки. Похоже, все здесь крайне довольны, а значит, пришло время выходить на улицу чтобы поднапрячь курильщиков. За ворохом непрекращающихся задач Юнхо успел позабыть о том, что вытворял Ким Хонджун, сам того не ведая. И воспоминания об их с Минги сладкой парочке дёргают за нервы. Или же это просто усталость.       – Чон Юнхо! – слышится знакомый звонкий голос, и в следующую секунду из ниоткуда взявшийся Уён с лучезарной улыбкой повисает на его шее. – Скажи Сонхва, что вечеринка пр-росто отпад!       Улыбнувшись, Юнхо обнимает его в ответ, почувствовав минутное облегчение. Радость Уёна стабильна в любое время дня и ночи, и не портит его даже стойкий запах сладкого алкоголя, примешанный к привычным духам.       – Не скучаешь? – всё так же с улыбкой спрашивает Юнхо.       Тот, рассмеявшись, с расстановкой мотает головой, вдруг прижимаясь покрепче и заставляя наклониться.       – Скучаю только по тебе, – шепчет Уён на ухо и хихикает, отстранившись и с пьяной заносчивостью облизнувшись.       Юнхо многообещающе приподнимает брови и берёт того за руку, уже привычным жестом рассматривая свой подарок на запястье. Уён исправно носит браслет изо дня в день.       Удовлетворённо кивнув самому себе, Юнхо приподнимает чужую руку повыше и перехватывает поудобнее, чтобы поцеловать. И в этот же миг танцпол оглашает громогласная сирена. Лампы зажигаются красным, продолжая мигать синхронно и в такт нарастающему поверх семпла биту. Юнхо смотрит на танцпол, опуская руку Уёна обратно. Красный свет заливает пространство полностью. В глубине толпы, такая же красная, виднеется макушка Сон Минги. Тот с улыбкой кого-то обнимает.       – Что там? – весело спрашивает Уён, оборачиваясь через плечо.       – Ничего, – ровным тоном отвечает Юнхо.       Там стоит Ким Хонджун. Млея в чужих объятиях, он задирает голову и пьяно улыбается, то и дело не сдерживая хихиканья от каких-то комментариев точно так же смеющегося Минги. Они слишком близко непозволительно долго.       – Мне нужно идти.       Собственный голос звучит будто отдельно. Озадаченный Уён выпускает его, и через секунду ноги уже несут Чон Юнхо... куда-то. Он теряется в пространстве, пытаясь заново собрать воедино все пункты плана по вечеринке. Но те лишь рассыпаются обратно, пока незаметный крючок подозрительного взаимодействия этой парочки, подцепивший Юнхо в начале вечеринки, теперь норовит выдернуть из него остатки адекватности. В голове всё ещё гудит сирена, а мир словно весь приобретает красно-чёрные тона. Юнхо стискивает зубы, вваливаясь в ближайшую уборную, и с грохотом хлопнув дверью. Хочется схватить что угодно и со всей силы бросить о стену, но он сам же распорядился убрать на время вечеринки всё лишнее и спрятать под замок.       Злость не находит выхода. И злость перерастает в ярость, пока Юнхо уговаривает себя, что просто устал. Слишком устал. Он делает пару шагов вперёд, упираясь обеими руками к краям умывальника. На плечи давит странная тяжесть, и мышцы всего тела ноют от перенапряжения. А ярость не уходит, грозясь вытащить за собой и остальные эмоции. Юнхо глубоко вздыхает, низко склонив голову и невидящим взглядом рассматривая решётку слива. Потока эмоций не происходит. Он медленно моргает абсолютно сухими глазами, продолжая дышать. Колотящееся сердце постепенно приходит в нужный ритм. Сглотнув собравшуюся слюну, Юнхо прислушивается к собственному организму. Уговаривает пульс. Останавливает дрожь в пальцах. Ему нужно успокоиться любой ценой. До тех пор, пока его не начнёт искать Сонхва.       В голове зреет план, и постепенно именно это становится главной точкой его скорейшего успокоения. Юнхо всё больше убеждается лишь в одной вещи. Он, чёрт возьми, всей душой ненавидит Ким Хонджуна.

* * *

      Ёсан встряхивает залакированными кудрями и усмехается, пока Уён крепко держит его за руку и тащит показать «просто отвал всего». Тот протаскивает Ёсана через несколько просторных комнат, забитых тусующимися школьниками, и толкает тяжёлую дверь. Ёсан входит следом за ним в, судя по всему, столовую, куда перетаскали мягкую мебель из всего дома и оборудовали что-то типа чиллаута. Приглушённый свет действует успокаивающе и расслабляюще, а по углам расставленных диванов уже тихо переговариваются некоторые сбежавшие парочки. Уён продолжает вести его, озирающегося и рассматривающего высокие потолки, к одному из изящных окон с видом на задний двор. Через секунду Уён уже расслабленно падает на диван и вытягивает ноги с довольной улыбкой. Ёсан же, под благодарность собственных уставших ног, усаживается рядом и вопросительно кивает на оставленные на столике разноцветные коктейли.       – Наши, угощайся, – лениво тянет Уён, тут же спохватившись: – Эй, этот я хотел!       – Обойдёшься, – неожиданно для себя хихикает Ёсан, хватаясь за бокал с розово-белым слоистым наполнением и ощутив на языке клубнику и сливки.       – Дай хоть попробовать! – не унимается Уён, но когда Ёсан поворачивается и любезно отгибает трубочку в его сторону, то тот уже занимается чем-то в звякнувшем телефоне.       Увлёкшись поглощением неизвестно какого по счёту коктейля за вечер, Ёсан не сильно расстраивается временному отсутствию внимания. Хоть он и пытается исключить из головы факт, что праздник принадлежит Пак Сонхва, но всё равно радуется и знакомым лицам, и хорошей музыке, и абсолютно клубной атмосфере.       – Никогда бы не подумал, что от формата «вечеринка на все комнаты этажа» мы так быстро дорастём до... этого.       Ёсан вновь обводит блуждающим взглядом потолок с фигурной лепниной, прислушиваясь к приглушённым битам очередного популярного трека и одобрительным возгласам разгорячённой толпы. Уён же хихикает о чём-то своём, со стуком набирая сообщение в чате.       – Радость моя, ты не поверишь, – мурчит он сквозь широкую улыбку, вдруг вздёрнув голову на стук в окно.       Ёсан тоже оборачивается, встретившись взглядом с Сон Минги по ту сторону. Тот беззвучно смеётся, помахав телефоном, на что Уён отвечает таким же помахиванием и дружелюбно фыркает. Минги однако пристально смотрит на своего лучшего друга и жестами призывает того выйти на улицу, пока не сунул сигарету в зубы и не скрылся из виду.       – Ох, я тебе такое расскажу... – в предвкушении скалится Уён и подбирает ноги, после чего с кряхтением отрывает себя от мягких подушек. – Но надо детали выяснить, скоро буду!       Несмотря на общее впечатление «маленькости», поступь у Чон Уёна достаточно тяжёлая. Его шаги скрываются в конце столовой за скрипом двери. Ёсан же понимает, что коктейль его слишком сладкий, и отставляет обратно на столик. С почти облегчённым выдохом он полуукладывается на диване, запрокинув голову на спинку. Лепнина, всё же, отвратительна. По крайне мере, так считает Кан Ёсан. За всё это время он не успел даже издали увидеть хозяина вечеринки, чему несказанно рад, но красивый, монументальный и изящно украшенный дом носит эстетику всех своих жильцов. В том числе немотивированно пафосного Сонхва, от мыслей о котором желудок сводит от страха. Но под воздействием хорошей музыки, вкусного алкоголя и праздничной атмосферы Ёсан начинает верить, что большой и красивый дом его спасёт. Спрячет в своих бесконечных комнатах и тёмных углах, скроет от посторонних глаз. Возможно, Пак Сонхва и не заметит его присутствие до самого утра. Или же удавшаяся пати смягчит его, убедив сменить гнев на милость.       От последней мысли по плечам проходится лёгкое покалывание, переходя мурашками на открытую шею. Ёсан держит глаза открытыми, опасаясь слишком расслабиться и уснуть. Перед внутренним взором плавают не до конца вытесненные воспоминания прошлых недель. Надменный взгляд Сонхва, в котором мерцали малознакомые блики удовлетворения от стека, приложенного к щеке Ёсана. И ярость в этих же глазах, когда Ёсан задыхался от давления его тела.       Потолок намекающе двоится, и Ёсан прижмуривается. В столовой оказывается крайне жарко, и ему хочется пойти проверить парочку, что тусуется на заднем дворе за окном. Или найти новенького и подоставать по любому поводу. Или, всё же, отыскать уборную и хотя бы попытаться умыться, не заруинив при этом старательный макияж от Уёна. Ёсан берётся за подлокотник дивана и с трудом поднимается на ноги. Обычно он до последнего сохраняет способность держаться ровно, однако сказываются и усталость, и стресс, и только-только откативший ужас от влезания на балкон второго этажа. Всё же пытается уложиться в голове Сан, который впервые за долгое время улыбался ему, почти по-родному.       Добредя до двери, он чувствует привычную опустошённость, с которой научился мириться и воспринимать как что-то дружеское, анестезирующее от жгучей боли. Но на дне внутренней ямы появляется и нечто тёплое, живое. Успокаивающее. Ёсан выходит обратно в гостиную, с головой окунувшись в навалившийся звук, и почти сразу сталкивается со стайкой хихикающих девушек. Одна из них оборачивается, мягко проведя ладонью по его плечу, когда Ёсан целеустремлённо протискивается мимо. Он не обращает внимание. Перед глазами маячит пустынный коридор, и Ёсан вдруг осознаёт, что не помнит, как попал туда. И как долго по нему идёт, так и не поинтересовавшись ни у кого, где можно умыться. Голова кружится уже слишком сильно, и ему приходится остановиться, чтобы мягко привалиться к стене. «Коктейли – это сущее зло, дорогой!», – проносится в голове весёлая фраза Уёна. Обычно тот говорит её, надпивая пятый цветной стакан. На пробу Ёсан пытается повернуть ручку двери, на которую опирается. Та оказывается запертой. Однако неубиваемая упрямость сильнее любого головокружения, и потому он решает проверить так каждую дверь, пока не обнаружит искомое.

* * *

      Сан обеими руками придерживает свою партнёршу, что выгибается перед ним на танцполе, повернувшись спиной. Танцы уже давно стали отвязными в своей массе, да и авторская музыка сменилась привычными ремиксами на известные треки. Хоть атмосфера и заражает на то, чтобы покрепче схватить свою спутницу, отчего та обычно начинает ехидно хихикать, но Сану вообще не до того.       Тревожная мысль крутится в голове, заставляя невольно выискивать в толпе знакомые лица. Либо Ёсана, что пропал без вести, хотя совсем недавно вытанцовывал в самой середине. Либо Сонхва, чьё настроение Сану совсем не понравилось. Школьный принц исчез так же бесследно, и не нужно быть гением, чтобы подозревать неладное. Сан лишь терпеливо дожидается окончания трека, дежурно ухмыляясь партнёрше, когда та поворачивает голову. В который раз Сан думает, что она красивая, как кукла. И сейчас особенно явно понимает, что внутри та такая же пустая, начисто игнорирующая его заметную нервозность. Обычно это Сана устраивало. Теперь же начинает раздражать.       – На перекур пойду, – бросает он, склонившись над её ухом.       В ответ лишь кивок и та же самая развязная белоснежная улыбка. Почему-то Сан уверен, что девушка прекрасно найдёт, чем или кем себя занять. Он же, мрачнея, идёт к выходу на улицу, пока не выцепляет у входа Чон Уёна. Тот ругается себе под нос, пытаясь дотянуться до верхних крючков одной из высоких вешалок, при этом стараясь ещё и не завалить её на пол. Роста не хватает, и потому его упрямые попытки ужасно забавляют.       – Помочь? – подчёркнуто джентльменски интересуется Сан, с издевательской улыбкой подходя ближе и держа руки в карманах.       – Чёртов Минги, повесить повесил, а сам свалил... – бубнит под нос Уён и вдруг вскидывается, словно только заметив подошедшего. – Будто бы ты так высоко дотянешься!       Его глаза сужаются, то ли раздражённо, то ли игриво. Уже принятый внутрь алкоголь склоняется ко второму варианту. Сан, лишь с хрустом покрутив шеей, разминает плечи.       – Где твоя куртка? – залихватски спрашивает он, задрав голову.       – Вон то красное пятно на верхушке!       Примеряясь, Сан на пробу пошатывает ось вешалки, и тут же тянет её ладонью на себя. Та моментально тяжелеет, накренившись под весом накиданных вещей, но вторая рука без труда подпирает ось с другой стороны. Красная куртка опускается к лицу ошарашенного Уёна, который лишь хлопает глазами, послушно снимая свою петельку с крючка.       – Спасибо... – бормочет он удивлённо и, кажется, смущённо, пока Сан водружает вешалку на место.       Дурацкие флиртующие нотки в чужом голосе вновь наталкивают на дурное расположение духа. Сан вдруг резко спохватывается, вспомнив, зачем вообще шёл на улицу, и поворачивается к Уёну, что как раз оборачивает во второй слой вокруг шеи один из элементов рубашки.       – Сонхва знает, что Ёсан здесь, – с серьёзным взглядом произносит Сан.       Уён же будто и вовсе не придаёт этой новости особого значения, застёгивая куртку на пуговицы.       – Конечно знает! – Он усмехается. – Я же не зря полдня делал нашего Ёсана самым красивым!       – В смысле?! – щетинится Сан, резко фыркнув. – Я серьёзно, Сонхва в бешенстве!       В ответ Уён лишь закатывает глаза, рассмеявшись, и заканчивает продевать пуговицы в петли.       – И что он сделает? – Голос будто бы вновь звучит слишком пьяно, навевая воспоминания о требованиях покатать себя на байке. – Мы все на празднике, Ёсан никому не мешает, так что... – Уён уже откровенно хихикает. – Не парься! Может, комнату себе нашли уже...       От чужой бурной фантазии внутренний гнев лишь разрастается, и Сан нагоняет Уёна на пороге, схватив за локоть. Обернувшись, Уён вдруг резко отводит глаза и вновь улыбается, прикрывая рот ладонью.       – Отпусти, или, клянусь, я в таком состоянии, что перестану сдерживаться... – сквозь задыхающийся смех выдавливает он, слегка порозовев.       И Сан моментально отдёргивает руку, словно ударенный электрическим током. Внутри нечто всем естеством противится очередной провокации, но и неистово жаждет узнать подробности.       – Где Ёсан? – угрожающе спрашивает Сан, грозно сдвигая брови.       – Господи, да жив и цел! – Уён весело хохочет, порой переходя на ультразвук. – В чиллауте сидит!       Сан вопросительно приподнимает бровь.       – Ну, в столовой... – поправляет себя Уён, отдышавшись, и улыбается уже спокойнее. – Серьёзно, Чхве Сан, тебе не дзюдо необходимо, а чёртова йога!

* * *

      Минги с силой втягивает дым в лёгкие и выпускает так же резко, уже откровенно ленясь доставать неустанно вибрирующий телефон. Ничего принципиально нового, кроме издевательств и шакальных стикеров Уён не может ему прислать, когда прочитал новость в чате и пообещал лететь на всех парах. В голове у самого Минги плохо укладывается, как он пришёл к этому умозаключению. Конечно, само действие благодушно подстёгивает алкоголь, обещая ровно никаких последствий и обязательств. Но Минги всё равно боится решиться, прокручивая в голове одно и то же. Ким Хонджун явно посылает ему какие-то сигналы, которые понимают все. Что Уён, который будто видит будущее и предсказал это ещё пару дней назад, что даже Ёсан, который закатывал на них глаза будто бы даже больше обычного. Но Сон Минги почему-то нужно какое-то официальное подтверждение, что он понял всё правильно. Возможно, потому что не готов. Сомневается и в собственных порывах, и в намерениях крайне приятного и весёлого новенького, который в этот день выглядит особенно хорошо. Минги усмехается, вспоминая сияющие в софитах глаза, сияющую улыбку и сияющее лицо в целом, накрашенное, но без пошлости. Он не хочет портить искренний светлый момент между собой и этим удивительно похожим во взглядах и вкусах парнем.       А ещё Минги страшно. Внутренний голос с параноидальной настойчивостью подсказывает, что наблюдение за ним ведётся до сих пор. Что в какой-то момент он повернёт голову и снова встретится взглядом с внимательными глазами Чон Юнхо. Однако вместо этого Минги натыкается на горящий взгляд Уёна, который уже почти мчится навстречу.       – Ну что? – ещё на бегу с коварной широкой улыбкой выпаливает тот, но уже не может себя сдержать дальше: – Что за галантный юноша, он правда дарит тебе цветы?!       От неожиданности Минги давится дымом, что пошёл не туда, и с руганью роняет сигарету. На глаза выступают слёзы, и слова всё того же Юнхо про окурки вспоминаются весьма некстати. И даже чистоплотный Уён не отвлекается на его привычку мусорить, подскочив и заглядывая в лицо Минги, что предпочитает показательно отвести взгляд. Рандомная мысль о том, что он секунду назад снова думал о парне своего лучшего друга, подстёгивает всё же выпалить вслух совсем иное.       – Я не знаю, что мне делать! – вскидывается Минги, подавив желание лезть за следующей сигаретой. – Он просто...       – ...невероятный? – с издевательски хитрым прищуром встревает Уён. – Вежливый, симпатичный и просто очаровашка?       Ни с одним словом Минги не может не согласиться. И потому лишь смущённо выдыхает, фыркнув под хихиканье Уёна, что уже всем видом предвкушает занимательную историю во всех подробностях.       – Целовать его надо, вот что! – со знанием дела подмечает тот. – Но для начала...       Он вдруг осекается, резко запрокинув голову вверх на весёлый девичий смех. Минги озадаченно поднимает глаза за ним, но Уён уже делает несколько шагов назад, чтобы как следует разглядеть балкон второго этажа. Вместе с пучком света на его лицо вползает и немотивированно счастливая улыбка. Пройдя пару шагов за ним, Минги присматривается к происходящему.       Девчонка, в чьих длинных ногах безошибочно угадывается партнёрша Чхве Сана по танцам, сидит на краю перил и продолжает смеяться, пока её обнимает отнюдь не сам Сан. Парень с параллели, чьё имя Минги забыл, позволяет рукам немотивированно много действий, скользя по её талии и прижимаясь так, что рискует уронить её вниз. Минги вопросительно глядит на замершего рядом Уёна. Тот улыбается уже откровенно злорадно, видимо, продумывая в голове очередной хитрый план по соблазнению строптивого и пока что слишком закрытого Сана.

* * *

      Самые разные идеи крутятся в голове Уёна, пока он снимает куртку и сквозь музыку прикрикивает на Минги, чтобы тот не повторял своих ошибок.       – Чтоб без парня домой не возвращался! – вскликивает он и смеётся, пихая локтем в бок всё ещё нервного друга. – Или мне тебя просветить, как с ними целоваться?       – Ты можешь потише?! – в страхе шипит Минги и со всего своего роста невольно пригибается, озираясь.       – Ничего сложного! – издевательски продолжает Уён. – Так же, как и с девчонками. Главное, раньше времени не хватай его за чл...       Он вновь хохочет вслед Минги, который явно перестал выдерживать накал страстей и теперь быстрым шагом пересекает танцпол. Уёну же нужно выпить, чтобы провернуть собственный план. Предыдущий алкоголь то ли быстро выветрился, то ли коварно прячет седативный эффект под странным волнением. Чон Уён не может припомнить, чтобы его так сильно волновала чья-либо личная жизнь, но ему почему-то очень хочется вновь найти Чхве Сана и сообщить ему благую весть. Втечение вечера его партнёрша по танцам не отлипала от своего благоверного, милуясь всеми силами, и Уён объективно считает себя намного краше. Может, в наглости не дотягивает, но и там старается. Он всё силится понять, какой типаж нравится такому красавчику, чтобы добавить себе нужных черт, обострить шарм в нужных местах.       В конце концов, Уён мог сыграть всё, что желали его многочисленные партнёры. Даже перед Юнхо абсолютно гениально он ломает из себя вечно радостного пай-мальчика. Но Сан может предложить ему лишь дружбу. И Уён не верит в это.       Он шагает на танцпол и буквально сразу чувствует, как по руке мажет чья-то ладонь. Движется дальше, но незнакомец настойчивей хватает его за запястье, дёрнув на себя. Не успевает Уён опомниться, как натыкается на чьи-то губы и оказывается утянут в поцелуй с чрезмерным привкусом алкоголя. Низ живота отзывчиво дёргает на столь стремительное поведение, но всё настроение перебивает назойливый укол раздражения. Уён открывает глаза и выворачивается из объятий, узнавая в целующем то ли пятнадцатый, то ли шестнадцатый номер своего списка поражённых целей. Имени, увы, припомнить не может, но зато сам пристающий не унимается.       – Камон, давай потанцуем! – с нахальной ухмылкой тянет тот, всё пытаясь схватить Уёна за руки.       – Ради бога, ты пьян, отстань! – раздражённо бросает Уён, и всё же вырывается, продолжив свой путь.       Он старательно обводит взглядом толпу и балкон второго этажа в надежде не выцепить нигде внимательный взгляд Юнхо. Таких проблем Уёну не нужно. Он и не замечает, как с разбегу врезается в какое-то препятствие, коим оказывается нахмурившийся Чхве Сан. Ойкнув, Уён следит за его взглядом и вдруг понимает, что тот смотрит на незадачливого пикапера с параллели.       – Бежишь меня защищать? – Уён заливисто начинает смеяться.       – Нет, – даже слишком быстро отвечает Сан и переводит на него недовольный взгляд. – И Ёсана в столовой тоже нет.       Обиженно выпустив воздух, Уён закатывает глаза и снова взирает на почти угрюмую фигуру. Затем поднимает руку вверх, повертев окольцованным указательным пальцем, и тычет оторопевшего Сана им в грудь.       – Ты на брате не зациклился, случаем? – Уён хихикает, вдавив уже обе ладони в чужую грудь, про себя заново отмечая крепость чужих мышц. – Пойдём, выпьем! Мне нужно тебе кое-что рассказать!       Коварный план складывается сам собой, особенно когда Сан приподнимает бровь в недоумении, но всё же следует за ним к столам. Там, объединёнными усилиями трёх барменов, уже выстроились готовые коктейли, что потихоньку разбирают со всех сторон. Уён силится разобрать хотя бы цвет, но всё же берёт наугад большой бокал, пока Сан примеряется к шотам. Наконец, оба определяются и молча бьются стеклянными краями, принимаясь пробовать местные шедевры.       Атмосфера на танцполе уже давно перешагнула рамки приличия, и не только танцовщицы переходят к более плавным и сексуальным движениям, но и среди школьников повсеместно начинаются где грязные танцы, а где и прилюдные поцелуи. Уён медленно придвигается боком поближе к Сану, не сводя глаз с парочки поблизости, которая целуется с самым небывалым энтузиазмом.       – Чхве Сан... – протягивает Уён с улыбкой, склонив голову набок. – А ты знал, что твоя девушка... – Он перекатывает на языке с десяток эпитетов, но пьянеющий мозг упорно подсказывал самый верный. – ...шлюха?       Он силится не скосить глаза, чтобы пронаблюдать за чужой реакцией. Сан же отвечает незамедлительно.       – Я в курсе. – Он хмыкает, опрокинув в себя остатки шота.       Не выдержав, Уён поворачивается и в непонимании глядит на Сана. Его чересчур непривычное спокойствие выбивает из колеи и рушит весь коварный план.       – Ты об этом хотел поговорить? – на губах Сана играет ироничная усмешка. – Ну так не переживай, мне такие нравятся.       Уён озадаченно хлопает глазами, вдруг понимая, что Сан слегка накренился под гнётом алкоголя и оказывается достаточно близко.       – Я бы даже сказал, шлюхи – мой типаж.       Глаза Сана непрерывно смотрят прямо в глаза окончательно растерявшегося Уёна. И он постепенно перестаёт понимать происходящее.

* * *

      В который раз Чонхо приходится наблюдать за разгаром безумия вечеринки, будучи при этом абсолютно трезвым. Он сжимает в руке стакан с лимонадом, уже привыкнув к мигающим лампам, и задирает голову. Сквозь полуприкрытые веки каждый блик кажется фейерверком. Или же Чонхо всего лишь заразился лихим духом толпы, что уже теряет ориентиры и выпускает свою истинную натуру в самых разных проявлениях. Рядом неуёмно крутится Ким Хонджун, то и дело пытаясь поправить намертво залакированные волосы. Его и вовсе трудно узнать в новом модном образе, благо, характер остался тот же – весёлый и громкий, отчего каждое его слово легко перекрывает музыку.       – И я не знаю, что мне делать! – почти что в панике вскликивает Хонджун. – Как думаешь, он это как понял?!       – Что именно? – Чонхо поворачивает голову, окидывая друга ровным взглядом.       – Да цветок этот! – выпаливает Хонджун и осторожно берётся за голову обеими руками. – Я не знаю, меня как повело, и мы, и он... ушёл, я не знаю...       С тяжким вздохом Чонхо покачивает головой. Он может скрывать от других, но себе не врёт, чувствуя подступающее уныние от рассказа Хонджуна. Хочется и себе хоть каплю подобной смелости, ведь весь свой ресурс Чонхо израсходовал на отчаянную попытку пригласить Чон Юнхо хоть куда-нибудь. Он цеплялся за последнюю возможность, за соломинку, что могла спасти от перспективы унестись бурным течением от шанса не стать вновь кем-то вроде массовки. И Чонхо точно так же не знает, как это понял сам Юнхо. Хочется спросить об этом Хонджуна в ответ, но тот уже целеустремлённо скрывается за спинами танцующих в направлении напитков. Стоит пойти за ним и проследить, чтобы тот на нервах не накидался через край, но затягивающая трясина пригвождает Чонхо к месту, пока пати постепенно начинает терять весь свой шарм.       Чонхо не жалеет, что пришёл, но корит себя за то, что в такой короткий срок позволил фантазии настроить в единый воздушный замок массу дурацких ожиданий. Он снова забыл, что вера в судьбу – привилегия таких очаровательных везунчиков, как Ким Хонджун. Судьба не любит серые массы.       Со вздохом Чонхо ставит стакан на подоконник и бредёт в сторону коридоров к кухне и комнатам на первом этаже. Он уже запомнил, где находится уборная, пока несколько раз сбегал туда, чтобы слегка передохнуть от шума и суеты. Хочется и сейчас. Просто подышать и подержать руки под водой из крана. То, что всегда помогает, с тех пор, как старший брат всячески отучал Чонхо от дрожи в руках при хватке за оружие.       Вдавив ручку двери, Чонхо лишь в самый последний момент замечает, что свет в ванной уже горит. По чистой инерции он уже не может остановиться, проскальзывая внутрь и открывая дверь всё шире. Внутри кто-то есть. Высокая фигура упирается обеими руками на умывальник, а голова с каштановыми прядями волос вжимается в плечи. Чонхо моргает, лишь через секунду узнавая пиджак Юнхо.       – П-прости, я... – начинает он и вдруг замирает.       Как раз потому, что Юнхо резко поднимает голову. В отражении зеркала застывают его глаза, почти скрытые чёлкой. Глаза, полные сдавленной ярости. Глаза, полные ледяной ненависти. Чонхо чувствует подступивший к горлу ком, но никак не может сглотнуть. Ему с каждой секундой становится всё страшнее. Тёмные глаза плавно фокусируются на Чонхо в дверях, глядя на него всё так же через зеркало.       – Юнхо... – тихо выдыхает Чонхо, не узнавая собственный напуганный голос. – Что-то случилось?       По спине ползут мурашки, когда в ответ он слышит лишь с шумом втягиваемый воздух. Юнхо медленно выпрямляется, расправив плечи. Он плавно поворачивается лицом к Чонхо, отчего сердце и вовсе уходит в пятки. От извечной доброжелательной улыбки не остаётся и следа – Юнхо смотрит холодно и отстранённо. В голове мимолётом проскакивает мысль, что, может, тому стало плохо. Может, заболел, а может...       – ...может, помочь тебе чем-то? – робко спрашивает Чонхо, и еле сдерживается, чтобы не покрыться дрожью, когда Юнхо медленно мотает головой, сделав шаг навстречу.       Похоже, он собирается выходить, однако Чонхо так и не может двинуться с места. И прекрасно понимает, что не хочет. Хочется лишь схватить старосту в объятия. Лишь бы тот снова улыбнулся, лишь бы рассмеялся. И перестал внушать настолько откровенный ужас.       Юнхо глядит на него сверху вниз. Теперь у Чонхо отнимается ещё и язык. Хочется провалиться сквозь землю. Или же кинуться вперёд. Или же всё и сразу, отчего спасает лишь громкий звук шагов в конце коридора.       Знакомая чеканная поступь стремительно приближается, и Чонхо поворачивает голову в самый последний момент, чтобы выхватить ровную фигуру президента. Пак Сонхва, намереваясь промчаться мимо, вдруг резко тормозит, уставившись на Юнхо, и в немой злобе сузив глаза. Чонхо буквально замирает меж двух огней, аккуратно вертя головой и поглядывая то на одного, то на другого. Юнхо же почти моментально упирает взгляд в пол, не выдерживая давяще непроницаемое выражение чужого лица. Повисает настолько гнетущая тишина, что Чонхо кажется слишком громким даже звук собственного сердца.       – Живо за мной, – наконец, в холодной ярости бросает Сонхва в сторону помощника, стремительно ринувшись дальше по коридору.       В голову лезут непрошенные мысли. Похоже, действительно что-то случилось. Настолько серьёзное, что выбило из равновесия сразу два столпа верхушки власти академии. И Чонхо предчувствует неладное всей душой, когда рука Юнхо мягко отодвигает его с дороги, а сам староста в полном молчании устремляется за удаляющейся спиной Сонхва.