Seven Deadly Sins

      Хонджун неловко топчется перед лифтом, пока Кан Ёсан задумчиво смотрит на мигающие этажи спуска.       – А это точно хорошая идея? – осторожно спрашивает Хонджун, украдкой озираясь.       – Шикарная, – иронично протягивает Ёсан с лёгкой ухмылкой. – Поверь, он будет только рад.       Холл гигантского высоченного комплекса в самом богатом районе города намекает об обратном. Хонджун старается не смотреть в повсеместные гигантские зеркала, чтобы не устрашаться жалкого вида своих джинсов и куртки, и потому решает пристально изучать мраморный рисунок под ногами. Наконец, лифт звякнув, разъезжается дверьми. Внутри зеркала нет, что не может не радовать. Ёсан вразвалочку заходит, и привалившись бёдрами к поручням, нажимает кнопку последнего этажа. Хонджун же продолжает смотреть вниз, с каждым этажом нервничая всё больше.       – Я мог бы внизу подождать, а ты бы вынес просто что-нибудь, и... – неловко начинает он, осёкшись на недовольном цоканье языком.       – Да успокойся ты! – раздражённо сдвигает брови Ёсан, принимаясь со стуком набирать сообщение в телефоне.       Легче не становится. Этажи всё увеличиваются, отчего слегка кружится голова, но Хонджун старается взять себя в руки. Сегодня важный день. До официального начала вечеринки в доме Пак Сонхва остаются считанные часы.       Лифт вновь оглашает кабину перезвоном, выпуская их в пустынный коридор. Ёсан направляется к ближайшей двери и вдавливает кнопку звонка. И ещё раз. Стучит. Стучит громче. Подкравшийся Хонджун с недоумением наблюдает, как Ёсан прикладывает ухо к щели и закатывает глаза. С такого расстояния действительно можно услышать приглушённую музыку, да и дверь слегка вибрирует от накатывающихся басов. Хонджун моргает в ответ на напряжённый взгляд одноклассника, который смотрит вроде и на него, а вроде и в пустоту, продолжая прижимать ухо. Наконец, не выдержав, он вновь вдавливает звонок, не убирая большого пальца и усиленно попинывая дверь носком ботинка.       – Иду! – слышится с той стороны сквозь разрывающиеся трели.       Музыка приглушается, через пару секунд замок в двери быстро щёлкает, и та распахивается, являя обзору ярко улыбающегося Чон Уёна в мягкой жёлтой пижаме с подсолнухами. Хонджун не сразу его узнаёт с убранными ободком волосами и размазанной по лицу маской, но звонкий голос точно не может принадлежать никому другому.       – А кого это ты ко мне привёл, Кан Ёсан? – вскликивает Уён и тянет руку, не сильно хватая Хонджуна за щёку. – Ну что за маленький миленький котик!       Краска приливает к лицу уже рефлекторно. Вслед за Уёном из квартиры выходит и много сладких запахов всевозможных косметических средств, словно за дверью скрывается не квартира, а салон красоты.       – В жертву тебе, – хмыкнув, Ёсан перешагивает порог, поднырнув под чужую руку. – Страждущему нужен лук на пати, чтобы наш президент не позорился перед своими гостями. Он всё постирает, погладит и вернёт, конец цитаты.       – Вот оно как! – рассмеявшись, Уён перехватывает Хонджуна за плечо с подозрительно хитрым взглядом. – Проходи, зайчик, не стой!       Повинуясь давлению чужой руки, Хонджун шагает через порог и невольно оглядывается, приоткрыв рот. Просторный лофт с высоченными потолками имеет панорамные окна на город, где далеко внизу горят витрины магазинов, ползают автомобили и суетятся маленькие люди. Ким Хонджун такое видел лишь в кино.       – Кофе будешь? – бросает через плечо уже разувшийся Ёсан, топая к встроенной кухне.       – Н-нет... – еле выдавливает Хонджун, так и не согнав смущение с лица. – Я тут подожду и сразу уйду, чего мне...       – Да конечно! – раздаётся за спиной голос Уёна, что закрывает дверь обратно. – Снимай свою обувь, кстати, неплохие ботинки у тебя, оставим. И угощайся. Ёсан, сделай ему латте в машинке!       – Ты со своей химозной дрянью скоро весь в крапинку будешь! – огрызается Ёсан.       – Сказал человек, что сыпет себе растворимый! – вспылив в ответ, Уён тут же смеётся, проходя вглубь комнаты.       Поравнявшись с Ёсаном, он звонко шлёпает того по заднице и с высунутым языком спешит ретироваться за стол с зеркалом, где разбросаны всевозможные баночки, тюбики и ватные диски. Хонджун приседает на корточки, принимаясь разуваться, и уже едва сдерживает смех от едких комментариев Ёсана, что с достоинством выдержал удар и продолжил словесную битву. Прислушиваясь к энергичной музыке из телевизора на стене, где выплясывают какие-то айдолы, Хонджун проходит вперёд. Он вдыхает ароматы косметики вперемешку с кофе и чувствует себя, словно в каком-то храме. Крайне тёплом и уютном храме, где Кан Ёсан уже ведёт себя, как дома. Покопавшись в холодильнике, он доливает молока в кофе и приземляется в кресло неподалёку от кровати.       – Не стой, зайчик, садись! – вскликивает Уён, закончив стирать маску влажной салфеткой и теперь размазывая по лицу крем. – Я сейчас!       Хонджун старается не сильно вжимать голову в плечи, пока подыскивает себе место для укрытия. Уён же, вскочив, направляется в сторону раздвижной дверцы шкафа, перед тем оценочным взглядом окинув гостя с головы до ног. Открывая шкаф, хозяин квартиры, к удивлению Хонджуна, исчезает в нём полностью.       – Были у меня тут хорошие штанишки, новые! – слышится приглушённый гардеробом голос. – Только я там жопу свою недооценил, но ты ж у нас компактнее!       – Этому лишь бы про жопы, – хмыкает за спиной Ёсан, впрочем, тоже улыбаясь.       Хонджун же смотрит на припрятанный у гардероба белый синтезатор, поверх которого тоже частично набросаны вещи – Уён, видимо, до прихода гостей устраивал собственный показ мод с выбором наряда на вечер.       – Ты тоже играешь, Уён? – с любопытством спрашивает Хонджун, проводя пальцами по гладким клавишам.       – А? – слышится сквозь приглушённую возню. – А! Да нет, это мама оставила. Минги тут любит концерты давать на нём, на слух натыкает что-то, а потом орёт, мол, зацени, я как Юнхо! – Уён заливается звонким смехом. – Да он придёт скоро, сам тебе всё покажет!       Сердце неожиданно пропускает пару ударов, а кончики ушей вновь припекает от прилившей крови.       – Может я, всё же, пойду? – невольно бормочет Хонджун, нервно покусывая губу.       Пригибаясь под ворохом одежды, Уён выбирается на свет и сбрасывает всё на кровать.       – Даже не думай, что я отпущу тебя с такими волосами! – вскликивает он, тут же беря курс на столик с косметикой. – Красить времени нет, но на укладку хватит. Поедешь вместе с нами!       От смутного восторга действительно хочется присесть. Хонджун смущённо улыбается, почти влюблённо наблюдая за Уёном, что таращится в зеркало и сосредоточенно причёсывает брови маленькой щёточкой. Идиллию же нарушает Кан Ёсан, что показательно громко отпивает кофе, саркастично протянув:       – Тогда я пойду, раз тебя есть кому развлекать.       Щедро полив ватный диск прозрачной жидкостью из самой большой бутылочки, Уён угрожающе идёт на него, приподнимающего брови.       – Ты никуда не пойдёшь, Кан Ёсан, – с нажимом говорит Уён, пока одной рукой убирает с чужого лица светлые кудри, а другой протирает лоб от середины к вискам. – Разве что с нами всеми на пати. – Теперь рука отработанными движениями скользит по щекам от носа и вверх. – И наденешь мои кожаные штаны, это не обсуждается!       – Ты прикалываешься? – ошарашенно выпаливает Ёсан, выкатывая глаза. – У меня приглашения нет, сколько можно это обсуждать!       Хонджун наблюдает за ними, стараясь успеть за разговором. Чон Уён настолько уверен в своих намерениях, что это лишь подогревает интерес. Однако их возобновившаяся перебранка с перепуганным Ёсаном приобретает угрожающие масштабы, и нужно срочно что-то предпринять.       – Ёсан, да плевать на Сонхва, давай оторвёмся! – с улыбкой вскликивает Хонджун, подскакивая и хватая того за плечи.       – Умничка, зайчик, – довольно мурлычет Уён, которому становится заметно удобнее готовить чужое лицо.       Прикованный к креслу Ёсан в панике хлопает глазами и вдруг находит цель для своей вербальной агрессии в лице хихикающего Хонджуна.       – Не смешно нихрена, как ты себе это представляешь?! – вскидывается Ёсан, отфыркиваясь уже от неясно откуда взявшегося прозрачного геля на пальцах Уёна.       – Как ты там говорил? – усмехается Хонджун под одобрительные кивки новоявленного визажиста. – Что-нибудь придумаю.

* * *

      Выйдя из комнаты ближе к вечеру, Сонхва окончательно перестаёт узнавать собственный дом. Ещё вчера он прощался с родителями, что оставили сына всецело на хозяйстве, а уже с утра территория наводнилась самыми разными людьми. Грузчики таскали продукты и технику через двор, три инженера монтировали лампы на перилах второго этажа в просторной прихожей и под потолком гостиной, которые все вместе превращались в гигантский танцпол, а между всем этим хаосом с планшетом наперевес сновал Юнхо. Тот примчался ещё затемно и исчез под вечер лишь для того, чтобы переодеться. И теперь стоит рядом у настежь распахнутых дверей, неведомым образом за полчаса помытый, причёсанный и облачённый в чёрное. Цвет выбрали абсолютно не сговариваясь, и теперь отличаются лишь тем, что на Юнхо застёгнутая рубашка с узорами, а на Сонхва – расстёгнутая рубашка с полосками поверх водолазки. Важности добавляют и распечатанные списки приглашённых в руках, отчего прибывающие гости слегка тушуются, разодетые на все лады, кроме официального. Однако Юнхо расслабляет каждого, улыбаясь и перекидываясь приветственными фразами. Сонхва лишь кивает на слова благодарности в свою сторону и смотрит в список краем глаза. Половину он и так знает в лицо, ну а младшеклассниками занимается всецело его помощник.       – Я же сказал, вторая дверь налево, – вдруг меняется в голосе Юнхо, отчего Сонхва косит взгляд и понимает, что тот разговаривает через наушник в одном ухе. – Спускайтесь, там внизу весь алкоголь по ящикам.       От непривычно приказного тона даже самому Сонхва делается не по себе, и постепенно он начинает охотно понимать, как именно Чон Юнхо сбивает на всё цены.       – Они там подвал не могут найти, что ли? – вполголоса спрашивает Сонхва, потянувшись к свободному уху Юнхо.       – Полчаса назад вытаскивали из подвала вино, и теперь снова что-то нужно, – также вполголоса цедит Юнхо. – Узнаю, что разбили, я их... Добрый вечер!       Он моментально возвращается к благожелательному тону, здороваясь с шумной компанией гиперактивных парней с младшей параллели. Тем не дают покоя стайка прихорошившихся девушек с танцев, которые подходят проверяться к джентльменски улыбнувшемуся Сонхва.       – Проходите, угощайтесь, чувствуйте себя, как дома, – вежливым тоном говорит он, закончив проверять имена и отступая чуть в сторону, чтобы пропустить засмущавшихся дам.       Юнхо проделывает то же самое, но от внимательного взгляда не скрывается, как он то и дело раздражённо косится в сторону кухни.       – Успокойся, – почти благодушно говорит Сонхва, пока за спиной уже нарастает гул переговаривающихся гостей и звон бокалов. – Разобьют и разобьют, из платы вычтем. Ты и так сделал огромную работу.       Медленно выдохнув через нос, Юнхо рассматривает гаснущий розовый закат, пока мягкий свет заливает его разгладившееся лицо. Сонхва говорит правду, ведь, не узнав собственный дом, он весьма доволен результатом. Помимо освещения есть и цветочный декор, и столы с закусками, и дополнительно нанятые официанты, а уж о диджейской стойке на сооружённой с нуля мини-сцене и речи не идёт – хозяин вечеринки просто в восторге от светящегося пульта, который при желании может стать иллюминацией.       – Много там ещё? – буднично интересуется Сонхва, рассматривая свой список.       – Да вроде бы не... – устало начинает Юнхо, вдруг оживляясь: – Ого, кого я вижу! Новая звезда нашей ярмарки!       Сонхва поднимает взгляд, выпрямив спину. По двору шагает Чхве Чонхо, приветственно помахивая ладонью. С первого раза того не узнать: одетый в модную пятнистую куртку, он зачесал волосы назад и поблёскивает украшениями в полосах света, что вырывается из прихожей. Сонхва слегка приподнимает бровь, скосив взгляд на воодушевлённого Чон Юнхо.       – Как я рад, что ты пришёл! А так переживал... – Юнхо деловито сверяется по своему списку, где их класса нет и в помине. – Президент и хозяин вечеринки рад тебя приветствовать!       – Добрый вечер, – ровным тоном здоровается Сонхва, сверху вниз глядя на вежливый полупоклон гостя.       Чонхо же, выпрямившись, поворачивается к Юнхо и набирает побольше воздуха в лёгкие, прежде чем заговорить.       – Чон Юнхо, спасибо, что помог мне! – выпаливает Чонхо и склоняется вновь.       Юнхо удивлённо приподнимает брови, переглянувшись с недоумевающим Сонхва, и мягко рассмеивается, подмечая:       – Ты чего это? Не стоит благодарностей!       – Я... – вновь заговаривает Чонхо, не разгибаясь, – Я не успел вчера, и хотел бы... – Он глубоко вздыхает. – Хотел бы пригласить тебя на обед! Когда захочешь!       Продолжая посмеиваться, Юнхо тянет свободную от списков руку и слегка обхватывает чужие плечи, притянув к себе.       – Глупостей не говори, я же староста, это работа моя.       Сонхва чувствует всё более явно подступающее раздражение. Первые его колючие прутья обвили грудь на словах про новую звезду, а теперь же вовсю душат горло при виде неприкрытого счастья на лице поднявшего голову Чхве Чонхо, что едва достаёт рослому Юнхо до плеча. Сонхва старается сохранить невозмутимое выражение лица, внутренне стискивая зубы и выжидая, пока гость зайдёт внутрь. А тот всё не заходит.       – Так, прости... – Юнхо выпускает Чонхо из объятий и вновь прижимает палец к уху. – Что там? – Он слушает, глядя перед собой, и всё больше хмурится. – Ничего не трогайте, я сейчас приду.       Юнхо уже разворачивается, на ходу отдавая свои списки в руки Сонхва и одними губами проговаривая своё извечное «на пять минут». Руки сжимают картонные листы почти машинально, пока сам Сонхва уже плохо скрывает назревающую злость. Счастье было недолгим – ему уже хочется убить Чон Юнхо по первому же поводу, который найдётся. Он переводит тяжёлый взгляд на Чхве Чонхо, который остаётся растерянно стоять на пороге, и резким движением протягивает тому списки.       – Справишься? – ледяным тоном спрашивает Сонхва.       Тот медленно кивает, забирая листы себе и не отрывает настороженного взгляда.       – Чудесно.       Пытаясь наскоро взять себя в руки, Сонхва направляется на поиски бесследно исчезнувшего в толпе гостей Чон Юнхо.

* * *

      Юнхо заканчивает передвигать ближе к лестнице ящики с алкоголем, выгнав из подвала двоих официантов и бармена, и разрезает толстую плёнку канцелярским ножом. Катастрофически не хватает дополнительных рук, но бой элитного виски он бы точно не простил, и потому оперативно избавляет стафф от необходимости шарахаться среди палет в поисках нужного наименования. Оттерев пот со лба, он бросает нож на отвёрнутую плёнку и берётся за телефон. Сеть под землёй приказала долго жить, и неизвестно, что творится наверху в его отсутствие. Толстые стены заглушат всё, будь то даже пожар. Юнхо бросает взгляд на верх лестницы и медленно закатывает глаза. Он просил не закрывать дверь, но тщетно. Благо та не захлопывается наглухо, однако и света на ступеньки больше не падает. Юнхо включает фонарик на телефоне и принимается взбираться наверх, пока не слышит скрип и чьи-то шаги. Телефон в руке заново обретает связь, отвлекая внимание на себя перебивающими друг друга звуками сообщений от президента, и в этот же миг он в кого-то врезается на полном ходу. Слышится знакомое шипение, пока Юнхо от неожиданности едва не роняет телефон.       – Ловлю! – вскликивает он, понимая, что встречный человек оступился на одной из ступенек и стремительно теряет равновесие.       – Юнхо, твою мать! – рычит Сонхва, чьё злое лицо выхватывает фонарик, когда тот приваливается к его плечу. – Мне тебя точно вот здесь надо было искать?!       – Прости, – виновато улыбается Юнхо, возвращая президенту равновесие. – Поднимайся обратно, а то оба тут убьёмся.       В голове уже машинально мигает мысль, что вход остался без хостов. Некритично, ведь у охраны на въезде есть те же самые списки. Но невежливо. Сонхва поднимается наверх первым и распахивает дверь, вылетая в коридор. Успев перехватить дверь за ручку, Юнхо выбирается следом и отряхивается, тут же смахивая пару пылинок и с плеча злого Пак Сонхва, что смотрит на него, молча сдвинув брови.       – Что-то случилось? – миролюбиво спрашивает Юнхо, пряча телефон в карман. – Там внизу сети нет, я не сразу увидел, что ты писал.       Сонхва медленно выдыхает и стискивает зубы, зацедив:       – Ничего не случилось. Всё идеально, как и всегда. Меня всего лишь бесит необходимость ловить тебя по своему же дому, чтобы узнать ответы на какие-либо вопросы.       Юнхо выдыхает, улыбнувшись в ответ, и чувствует, как ноги от непрерывной беготни с самого утра начинают понемногу гудеть.       – Тебе не о чем волноваться, – всё так же доброжелательно отвечает он. – Отдыхай, пей и веселись, это же твоя вечеринка!       Решив не терять времени за паузой подбирающего ответ Сонхва, Юнхо вновь достаёт телефон и стремительно направляется по коридору к кухне. Сонхва, впрочем, моментально идёт за ним.       – А пожарную сигнализацию ты проверил? – на ходу придирчиво спрашивает он. – Двери нужные все на ключ закрыл?       – Сделал это ещё утром, и комнаты закрыл, кроме твоей, чей ключ у тебя, – невозмутимо отбивает Юнхо, копаясь во всплывающих чатах.       Сонхва замолкает, переваривая информацию. Когда же они почти подходят к кухне, где за приоткрытой дверью виднеется часть хаоса разливаемых бокалов и накладываемых закусок, президент вновь начинает:       – В таком случае, Юнхо, где наш диджей со смешным, но моим гонораром? – язвительно продолжает Сонхва за плечом. – Ты думаешь, что толпа школьников будет развлекаться под светский раут?       Вздохнув, Юнхо останавливается, плавно развернувшись. В полутьме коридора к подвалу, где лампочки светят не так ярко, Сонхва чуть вновь в него не врезается, едва успев притормозить.       – Принц Сонхва... – мягко начинает Юнхо, продолжая улыбаться одними губами. – Я обещаю тебе, что всё будет просто чудесно. Просто доверься мне и прекрати нервничать.       – Я не нервничаю, Юнхо, – машинально реагирует Сонхва, сдвигая брови. – И доверяю тебе, как себе. И контролирую.       – И говоришь несовместимые вещи. – Улыбка Юнхо становится ещё шире, и он чуть склоняется вперёд, вновь мягко повторив: – Успокойся. Диджей на месте, ждёт своего выхода. А ещё все его авторские треки будут. «Joli Garcon» тоже!       – С чего ты взял, что мне нравится этот трек? – скептично приподнимает бровь Сонхва, скрестив руки на груди.       Юнхо лишь выпрямляется, беззлобно тихо рассмеявшись, после чего назидательно заговаривает вновь:       – Мне нужна будет твоя помощь, чуть позже.       – И с чем же? – Сонхва подозревающе прищуривается.       Краем глаза Юнхо поглядывает в поднятый телефон.       – Расскажу потом. – Он усмехается, подмечая два новых всплывших сообщения в уведомлениях. – А пока что, наконец, приехал кое-какой сюрприз для тебя, потому иди в гостиную и ни в чём себе не отказывай.

* * *

      Ёсан сосредоточенно рассматривает себя в зеркале, пока беглые ладони Уёна старательно укладывают и фиксируют его волосы. Смирился он, в принципе, ещё на этапе, когда фея-крёстная достал хайлайтер и почему-то именно им решил покрыть чуть ли не всё лицо Ёсана. Быть жертвой косметических экспериментов не привыкать, и Чон Уён всегда это аргументирует фразой «ты красивый, я тебя при всём желании не испорчу». В собственную красоту Ёсан стал понемногу верить лишь ко второму полугодию первого класса старшей школы. До этого пришлось претерпеть сотни всевозможных процедур от этих самых рук, которым он со временем даже стал доверять. Сегодня же этими руками творится какой-то сюр.       – А почему моя рубашка такая прозрачная? – обречённо спрашивает Ёсан, наблюдая в зеркале за суетливым Уёном.       Тот уже при параде, надев рубашку с красными разводами и длинными полосами ткани от воротника. Те, по идее, завязываются в бант или другие фигуры, но донельзя раскрепощённый Уён обмотал их вокруг шеи, позволяя нескольким подвескам блестеть на выглядывающей груди.       – Ничего она не прозрачная, не ной! – возмущается Уён, тряся гигантский баллончик с лаком для волос и трясясь вместе с ним, позвякивая серёжками. – Твоя грудь в полной безопасности!       Ёсан так не считает, и охотно закрывает глаза по команде. Шипение лака перекрывает звук синтезатора, который закрывают спины Сон Минги и уже переодевшегося Хонджуна. Музыку Минги сочинил воистину дурацкую, семплируя клавиши с дикими эффектами клаксона и воздушной сирены, но новенькому нравится. Эти двое, кажется, не могут друг от друга оторваться ещё с тех пор, как заговорили о музыкальных вкусах. Но сам же Ёсан прекрасно заметил, как замер на пороге Минги, когда преобразившийся Ким Хонджун помахал ему с другого конца лофта. Нужно отдать должное Уёну – он таки смог совладать с волосами новенького, уложить его дикую чёлку и даже слегка завить. Ну а зелёная куртка со светлой футболкой и чёрными узкими джинсами лишь дополняют образ, на который Уён навесил и цепочку на шею, и на ремень, и на руки... В общем, Минги явно было сложно признать неожиданного гостя. И хоть сам Минги выглядит не хуже, наученный всё тем же Уёном носить плащи с вещами под горло, но он всё равно долго не мог сказать ничего вразумительного. И это очень забавляло. Хотя больше раздражало.       – Всё, готов, вставай! – вскликивает Уён, принимаясь сгонять Ёсана со своего места. – Мне ещё губы красить!       – Напомни, зачем нам всем вообще был нужен макияж? – Ёсан в безысходности рассматривает себя в зеркале за спиной Уёна, стараясь игнорировать обтянувшие бёдра кожаные штаны.       – А мне нравится! – весело встревает Хонджун, обернувшись и сверкнув скулами на свету. – Очень необычно, не как у девчонок!       Довольный собой Уён выводит кисточкой с красным тинтом по приоткрытым губам.       – Всё верно, зайчик! – он потирает губы друг о дружку и характерно причмокивает. – Истинная цель любого макияжа и есть неза...       Его прерывает оглушительный звук будильника, напугавший всех, включая подскочившего Минги. Выругавшись, Уён с размаху хлопает по нему ладонью и стремительно поднимается на ноги.       – Время пришло, все эвакуируемся вниз! – приказным тоном вопит он, засмеявшись. – Давайте, давайте, потом наиграетесь, мы не должны опоздать! Бросайте все дела!       Поднявшийся хаос уже трудно остановить. Ёсан лишь всё так же обречённо обувается, в душе не представляя, чем закончится сегодняшний вечер. Самым оптимистичным он считает вариант, где его просто развернут на входе, но команда по протаскиванию зайца на пати считает иначе. И туда уже охотно добавился Минги, разделяя всеобщий энтузиазм и обещая помогать. Вот только плана нет. Они обсуждают что угодно, от погоды до планов по количеству алкоголя в рамках вечеринки, пока всей толпой спускаются в лифте. Нет и идей, когда вываливаются на подземный паркинг и идут вдоль рядов дорогих машин.       – О, я так и думал, что это твой Шевроле! – восторженно вскликивает Хонджун, увидав белый автомобиль в углу, когда тот подмигивает фарами.       – Спроси его лучше, как он собирается и пить, и домой ехать, – бурчит Ёсан, ускоряя шаг.       – Меня Юнхо повезёт, душнила! – смеётся Уён за спиной. – Он сегодня пить не будет, иначе от усталости вырубится, дай бог ему сил.       – Ага, и уставшим сядет за руль под утро, – огрызается Ёсан и открывает дверь, забираясь на пассажирское кресло рядом с водителем.       Он уже не раз катался на Акуле, когда мать Уёна давала сыну ключи на пару дней, но никак не может свыкнуться с мыслью, что теперь и у лучшего друга есть собственный транспорт. Минги с Хонджуном с кряхтением лезут на задние места, пока Уён уже захлопывает водительскую дверь и даже чинно пристёгивается. Словив мрачный взгляд Ёсана, он резко протягивает руку, пристегнув и его тоже, после чего посылает воздушный поцелуй одними губами в ответ на кислую физиономию.       – Итак... – Уён втыкает болтающийся провод в телефон и ставит на держатель.       Он настраивает навигатор на дом Пак Сонхва, и когда маршрут простраивается, торжественно проворачивает ключ. Машина с тихим урчанием заводится, загорается приборная доска, но Уён не спешит стартовать с места. Тыкая пальцем по плееру, он включает музыку. Уже по одной обложке и первым звукам Ёсан понимает, что сейчас будет.       – Нет! – вскликивает он в ужасе.       – И правда, мы же на пати мчимся! – хохочет Уён. – Нам нужен клубный ремикс!       По салону проходится жирный бас и нарастающий бит, пока Ёсан мучительно зажмуривает глаза. Автомобиль бодро срывается с места вместе со стартом оглушительного ремикса на всё тот же трек.       – Минги! – оскорблённо орёт Ёсан через плечо, перекрикивая музыку. – Он опять свою Сайрус включил!       – Шикарный трек! – кричит Минги в ответ и заливается весёлым смехом, устраивая сидячую подтанцовку.       Ёсан тяжко приваливается к сиденью, глядя в потолок. Акула выворачивает из паркинга и, как истинный хищник, мчится по дороге на хорошей скорости. Держась за руль, Уён подпевает первому куплету, пока позади уже начинается всеобщая дискотека.       – Проще было меня убить... – страдальчески бормочет Ёсан, глядя на проносящиеся вечерние фонари.       – Джун-и, ты знаешь эту песню! – с энтузиазмом кричит Минги позади, удивительно милым образом сократив чужое имя. – Давай со мной! Не стесняйся, ты можешь!       В зеркало заднего вида виднеется широкая улыбка Ким Хонджуна, что задыхается от смеха. Песня же летит к припеву, отчего голос Уёна тоже становится громче.       – ...or is the music to blame! – от всей души заливается Уён, не отрывая взгляда от дороги.       – Who! Owns! My heart! – слышится оглушительный ор за спиной. – Is it love! Or! Is! It art!       Хонджун с Минги синхронно размахивают руками и качаются на заднем сиденье, чуть ли не плача от смеха и заражая веселящегося Уёна. И, что характерно, заражают даже Кан Ёсана, который хоть и привалился затылком к сиденью, но не может сдержаться от смеха с критическим градусом идиотии позади.       – Я вас всех ненавижу, – с самой гигантской нежностью говорит он, повернувшись к водителю.       – Это ещё что... – задорно отвечает Уён, по лицу которого проползает свет фар встречных машин. – Ты готовься морально, потому что последний квартал поедешь в багажнике!       – Какого... – искренне возмущается Ёсан, сдвигая брови.       Однако Чон Уён, похоже, совсем не шутит.

* * *

      Когда мимо чёрной тенью мчится Чон Юнхо, Сан отпивает виски из своего стакана и вальяжно бросает вслед:       – Правильно, беги, беги! А то стоите там, как престарелая женатая парочка...       Он усмехается под хихиканье своей партнёрши с танцев, которая тут как тут садится рядом с ним на подоконник в гостиной и закидывает ногу в коротких шортах и высоком плотном чулке на его бедро. Расслабленно потёршись о её нос своим, Сан свободной рукой хватает чужую ногу под колено и чувствует себя просто замечательно. Если бы только спустя минут двадцать не пританцовывающий Чон Уён, что улыбается окружающим и направляется прямо к нему. На периферии мелькает красная макушка Минги, который продолжает ошиваться в прихожей. Понимая, что не готов разговаривать с особо блядски разукрашенным Уёном на людях, Сан уже готовится стартовать с места, как вдруг тот останавливается рядом, прижав телефон к уху.       – Ага... – слышится его приглушённый голос. – В каких кустах? Тут везде одинаковые кусты, ты думаешь, я смотрел? Ох, ладно...       Невольно Сан прислушивается, пока партнёрша делает селфи на фоне его бицепсов.       – Сиди, короче, в своих кустах, а мы сейчас поднимемся и маякнём, – продолжает Уён, нервно постукивая больной ногой по полу. – Ну да, готово всё! Да это гостевая комната, уймись... Всё, давай!       Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что великий план Чон Уёна воспроизводится в действие. И на обрывки его диалога фантазия рисует безумнейшие картины, пока противоречивые мысли перебивают друг друга. Сан может прямо сейчас это прекратить и выдать незваного гостя Юнхо, или же найти и выдворить сам. Конечно, он обосновал бы это благими намерениями и заботой. И, конечно же, в очередной раз стал бы худшим братом на свете.       – Родная, отпусти ненадолго, – обращается Сан к улыбающейся девушке. – Напитки уже надо слить.       Партнёрша мелодично смеётся, игриво пихая его кулачком в плечо, и грациозно отодвигается в сторону. Сан поднимается на ноги и идёт следом за крутящимися бёдрами Уёна, пока тот уже уверенным шагом скрывается в прихожей. Развлекающиеся школьники не обращают внимание на то, как невозмутимо он принимается подниматься по лихо закрученной белой лестнице на второй этаж. Точно так же никто не обращает внимание на юркнувшего следом Чхве Сана. Взбежав по ступенькам, он оглядывается и вдруг натыкается на перепуганный взгляд Сон Минги. Тот стоит лицом к нему, пока перед ним виднеется спина и затылок Чон Юнхо.       – Если ты ищешь уборные, то они и внизу есть, – как обычно доброжелательно говорит Юнхо.       Сан на цыпочках делает шаг в сторону и еле сдерживается, чтобы не вырваться, когда чья-то рука хватает его за локоть из-за угла и дёргает на себя. Он врезается в Чон Уёна, что выкатывает глаза и прижимает указательный палец к губам.       – Да нет, мне именно сюда и нужно было... – мнётся Минги сквозь вымученную улыбку. – Я просто пока курил за домом, там со второго этажа ваза выпала, или типа того... Короче, решил сходить окно закрыть, а то вдруг ещё кому на голову...       – Покажешь, где упала? – серьёзным тоном перебивает Юнхо.       – Эээ, конечно! – вскликивает Минги, и тут же слышатся его скорые шаги. – Пойдём!       Уён осторожно выглядывает из-за угла. Сан повторяет за ним, провожая взглядом две рослые спускающиеся фигуры.       – Молодец, нашёлся, Сон Минги... – шепчет Уён, улыбаясь.       – Вы что удумали, шпионы?       Встрявший Сан заставляет его вздрогнуть и обернуться. Впрочем, растерянный взгляд Уёна быстро сменяется лукавым.       – Раз уж ты здесь, а Минги нет, то поможешь! – вполголоса отвечает Уён, и захихикав, стартует по коридору.       Недоумевающий Сан спешит следом, настигая того у одной из дверей. Уён с лёгкостью открывает её и пробирается внутрь, жестами приглашая Сана следовать за собой. Если бы кто вдруг видел эту картину со стороны, Сану пришлось бы его убить. Но коридор пустует, и потому через секунду он уже оказывается в просторной прохладной спальне, где словно побывала банда грабителей. Кровать расстелена, а простынь и пододеяльник – сняты. Тонкие шторы колышутся на сквозняке из-за открытого балкона. Уён уже стоит там, по телефону давая указания и вертя головой в поисках ориентира.       – Тут, блин, все окна одинаковые... Да вон я тебя вижу! – возмущается он, когда Сан выходит на балкон следом. – Голову подними!       Уён машет свободной рукой и смеётся в трубку, после чего сбрасывает вызов и принимается пихать телефон в задний карман протестующих тугих джинсов. Взгляд Сана падает на отыскавшееся постельное бельё, что уже связано в длинный канат и затянуто одним концом на перилах балкона. План становится ясен. Равно как и хаотичность этого плана. И Чхве Сан был бы в полном восторге, если бы по этой самодельной верёвке не предстояло карабкаться именно его брату.       – Мне помочь скорую вызвать? – хмурится Сан. – Или сразу похоронку?       – Тебе помочь вытащить его! – с умным видом подмечает Уён, и собирается уже перекидывать канат вниз, но его останавливают.       Продолжая хмуриться, Сан проверяет все узлы и затягивает потуже, напрягая мышцы рук до предела. Уён же украдкой машет, видимо, подошедшему Ёсану и отбирает канат, скидывая вниз.       – Как ты вообще эту комнату нашёл?! – в сердцах вскликивает Сан, будто это может остановить процесс самоубийственного плана.       – Мне Юнхо говорил, что гостевые будут открыты. Для таких неугомонных, как ты со своей подружкой, – смеётся Уён и перегибается через перила, махнув рукой. – Давай!       – Ой, кто бы говорил! – вскидывается Сан, но тут же цепляется обеими руками в канат, увидев, как тот опасно натягивается.       Хоть в Ёсане и больше вечного недовольства всем вокруг, чем килограммов, но упражнение оказывается сложноватым. Пыхтя, Сан тянет пододеяльник на себя и с трудом делает пару шагов назад.       – Спереди берись! – еле выдыхает он, зло глянув на Уёна. – И ноги расставь, как я!       Тот оперативно слушается, то и дело взволнованно оглядываясь, чтобы в точности всё повторить, и цепляется следом.       – Переднюю на себя тянешь под мой счёт, – командует Сан, – Потом заднюю руку ставишь впереди. И раз! – Он с усилием дёргает собственную переднюю руку на себя, отмечая, что с помощником действительно становится легче, и перехватывает верёвку спереди другой рукой. – И два!       Процесс пошёл. Сан же молится на всех хозяев дома, что решили не жадничать и дать гостям простыни из натуральных, а следовательно крепких материалов. А ещё старается лишний раз не думать о чужой упругой заднице, что прижимается к его бёдрам, когда Уён закономерно съезжает чуть назад. Отступать некуда. Самодельный канат ложится под ноги, пока, наконец, снизу балконных перил не показывается знакомая рука. Ёсан цепляется за выгнутые перила, пока Сан отдаёт команду держать до последнего. Запыхавшийся Уён лишь кивает, и Сан в один прыжок оказывается на краю балкона, протягивая руку. Побледневший от страха Ёсан вскидывает голову и едва не разжимает пальцы от неожиданности.       – Руку давай! – рявкает Сан, и через мгновение с облегчением чувствует чужую ладонь в своей.

* * *

      По правде говоря, Минги впервые обходит территорию директорского дома за всё время своего присутствия, и понятия не имеет, куда движется. Напрягшийся Чон Юнхо не помогает, вновь нацепив своё пугающее лицо. Или же сам Минги настолько привык видеть старосту улыбающимся, что теперь боится всего. И понятия не имеет, как будет выкручиваться. Он думает о словах Уёна всё это время. Не узнаешь, пока не попробуешь. И если на поверхности он абсолютно уверен, что на трезвую голову никогда в жизни не полез бы к парню своего лучшего друга, то маленькая подспудная мысль попросту выводит из себя. Ему интересно.       Вывернув за угол, Минги упирается взглядом в Кан Ёсана, что крадётся вдоль кустов, и тут же разворачивается обратно. Сердце колотится, как бешеное, а паника охотно подхватывает в свои объятия. Юнхо останавливается в шаге, удивлённо приподняв брови.       – Вот мы и пришли! – сияет улыбкой Сон Минги, внутренне силясь не закричать, и по-дурацки разводит руками.       – ...и где твоя ваза? – В недоумении спрашивает Юнхо.       Нужно или задержать его, или же деть куда угодно, но не за свою спину.       – Да видимо, убрали уже... – Минги смущённо чешет затылок. – Глупо получилось... – Он продолжает вымученно улыбаться. – Прости, я идиот, у тебя дел по горло, а я!       Юнхо же вдруг едва заметно хмурится в ответ. И есть в его лице что-то до странности непривычное, вроде понимания и скепсиса.       – Я знаю, зачем ты привёл меня сюда, – медленно говорит он, вонзив до остроты внимательный взгляд.       – Знаешь? – в панике переспрашивает Минги.       Он уже ничего не понимает. Сердце сбивается с ровного ритма. Неужели их раскрыли? Хочется сразу же сдаться с повинной, но не терпеть подобный накал ещё хоть секунду.       – Знаю, – всё так же серьёзно отвечает Юнхо, шагнув ближе.       По спине холодной водой течёт принципиально новое непонимание происходящего.       – Что же ты здесь один? – продолжает Юнхо, будто бы гипнотизируя своим неожиданно вкрадчивым голосом. – Где твои друзья?       Даже если Минги и хочется, то он всё равно не может разобраться с природой чувства, что, словно жгут, скручивает внутренности. Он до одури боится. И видит, что Юнхо его страх чувствует.       – Прости, что отвлёк! – выпаливает Минги, силясь не зажмуриться от стыда за себя, и делает шаг назад.       Дрожащими пальцами он достаёт из кармана брюк сигареты и нервно прикуривает, привалившись спиной к стене дома. Хочется поскорее влить в себя как можно больше алкоголя, но но ни в коем случае нельзя пропустить Юнхо дальше. А ещё Минги отдаёт себе отчёт в том, что одновременно не хочет брать в рот ни капли, чтобы трезво разобраться, что происходит в его собственной голове. Юнхо же не уходит. Скрестив руки на груди, он приваливается к стене боком. Дым его совсем не смущает, но всё норовит влезть не в то горло к самому Минги.       – Не нужно мне врать, Сон Минги, – с улыбкой проговаривает Юнхо.       Минги же упрямо смотрит вперёд, чувствуя на себе прожигающий взгляд и затягиваясь так неистово, что сигарета уже наполовину превращается в пепел.       – Я не понимаю, о чём ты говоришь.       – Понимаешь.       Он всё же зажмуривается, тяжело выдыхая. Голова кружится. Это ощущение беспомощного страха слишком знакомо, чтобы оказаться лишь сном разума.       – Минги! – вырывает из оцепенения громкий и весёлый голос. – Куда ты без меня курить пошёл?       Минги резко выглядывает из-за замершего Юнхо и видит стремительно приближающегося Ким Хонджуна.       – Привет, Юнхо, как дела? – Всё так же полный энтузиазма, Хонджун подскакивает к ним и со своего роста вынужденно задирает голову. – Минги, дай сижку! Ну пожалуйста!       – Не знал, что и ты куришь, – ровным тоном бросает Юнхо, отлепляясь от стены и выпрямляясь.       Теперь на него по-настоящему страшно смотреть, но Хонджун лишь хихикает и пихает Минги локтем в живот уж слишком настойчиво.       – Значит, скрываюсь я получше некоторых! – заливистый смех звучит так задорно, что паника начинает постепенно отпускать. – Оп, спасибо!       Минги машинально отдаёт ему пачку и зажигалку, заняв делом, а сам же попросту заставляет себя посмотреть в глаза Чон Юнхо. Те не выражают ничего.       – Возвращайтесь поскорее внутрь, скоро начнётся дискотека. – И даже привычный голос звучит, словно в записи. – И окурки не бросайте, там в беседке пепельница.       Хонджун послушно кивает, выпуская дым и переводя взгляд на Минги. Юнхо же разворачивается и с ровной спиной идёт обратно к парадному входу. Стоит ему скрыться за поворотом, как Минги тут же выглядывает за свой угол. Ёсана больше не видно, а Хонджун же натужно кашляет, отмахиваясь от дыма.       – Воу, воу! – рассмеявшись, Минги, хлопает того по спине. – Натурально как сыграл, не страдай уж! Ты откуда здесь вообще взялся?       – Спасаю тебя! А то чего этот Юнхо к тебе пристал? – еле выдавливает Хонджун, и даже сквозь кашель его голос звучит уж слишком претенциозно.

* * *

      – Ну пожалуйста-пожалуйста! Ну можно, ну можно?       Уён изо всех сил улыбается, хлопает ресницами, поправляет волосы, кусает губы и обтирает собой барную стойку, экспрессом охмуряя ошалевшего бармена. Тот не в восторге от перспектив отдавать целую бутылку Dom Perignon, что красуется на полках за спиной, и, видимо, та не предназначается для празднования толпы школьников. Возможно, он даже и не сходит со своего места, потому что должен её охранять.       – А, к чёрту! – не выдержав, бармен поворачивается спиной и бережно снимает шампанское с полки. – Держи и уйди с глаз моих!       Просияв счастливой улыбкой, Уён хватает увесистую бутылку за горлышко и прижимает к груди.       – Я тебе перезвоню! – лукаво бросает он, после чего подмигивает, быстро облизнув закрытую пробку.       Оставляя несчастного бармена в прединфарктном состоянии, Чон Уён стремительно мчится обратно в прихожую. На ходу он цепляет три пустых бокала с официантской стойки и теряется в толпе. Людей стало заметно больше. Повсюду слышится смех и обсуждение школьной жизни, рассказы бывалых про общежитие и дурацкие истории с прошедшей ярмарки от ученического совета. Не привлекать внимание проще простого, и Уён может незаметно юркнуть на лестницу вверх по уже отработанному маршруту. Он скребётся в дверь гостевой комнаты специальным шифром, который показал Сан, и тот незамедлительно открывает дверь.       – Зацени! – довольно вскликивает Уён, пихая бутылку в грудь Чхве Сана. – И открывай!       – Ого, неплохо... – тянет тот, одной рукой закрывая дверь и вертя бутылку в другой. – У президента тут пещеры с сокровищами?       – Скорее очень щедрый персонал, – хихикает Уён и подскакивает к поникшему Ёсану. – Ну солнышко, что случилось?       Тот сидит на разворошённой кровати, обняв себя за локти, и не реагирует даже на громкий хлопок шампанского в руках брата. Уён отдаёт ему бокалы и присаживается на корточки перед другом, поглаживая ладонями по острым коленкам и заглядывая в глаза.       – Похоже, я всю вечеринку проведу здесь, – мрачно подытоживает Ёсан.       – Ничего подобного! – возмущается Уён в ответ. – Мне Юнхо план пати рассказывал, тут сейчас такая дискотека начнётся, что всем станет плевать друг на друга! Даже твоему любимому Пак Сонхва!       – В смысле «любимому»? – мрачно встревает Сан, разливая шампанское по бокалам.       Уён медленно поворачивает голову, состроив самое коварное выражение лица.       – Самому любимому! – язвительно вскликивает он, рассмеявшись с возмущённого лица напротив. – Смотри не перелей!       – А ты его видел вообще? – уныло бормочет Ёсан, не оживая даже на подобные провокации. – Где он там ходит, чтобы я там не ходил?       Уён лишь громко вздыхает, опустив голову. С тех пор, как операция по втаскиванию безбилетника на королевскую пати прошла успешно, Кан Ёсан растерял остатки боевого духа и теперь боится выходить из своего ситуативного убежища. И от пережитого стресса вкупе с присутствием брата загоняется окончательно. Уён чувствует себя ужасно виноватым, что затеял это всё, пока Чхве Сан бросает на него лишь многозначительные взгляды. План удался, однако, может, стоило спросить у Ёсана согласие на участие?       – Солнышко... – тихо протягивает Уён, расцепив холодные руки Ёсана, беря в свои и сжимая. – Я просто хочу, чтобы никто не смел считать тебя хуже остальных. И чтобы ты повеселился, как и все!       От расстройства и стыда на глаза почти наворачиваются слёзы. Уён уже собирается извиняться, как вдруг слышит над головой многозначительное покашливание Сана. Тот стоит с двумя наполненными бокалами и протягивает им.       – Ёсан, ты что творишь? – вальяжно проговаривает Сан, прогулявшись до стола за своим бокалом и возвращаясь обратно. – Уён ради тебя на куски рвётся, а ты рожи корчишь!       Он усмехается. Уён же смущённо поднимается на ноги, молча переводя взгляд то на одного, то на другого.       – Вы теперь тоже спелись? – уныло отвечает Ёсан, задрав голову.       – Я только лишь хотел сказать, – с нажимом продолжает Сан, – Что очень рад, что у моего брата есть такой друг. Учись бороться с трудностями, Ёсан!       Внимательно глядя на Ёсана, Уён видит, как тот постепенно меняется в лице. И разделяет шок от переменившего своё мнение Сана.       – Звучит как тост! – вдруг опомнившись, смеётся Уён.       – И правда... – выдыхает Ёсан чуть мягче.       Он улыбается.       – Тогда поднимем бокалы! – вскликивает Сан.       – Как гром? – лукаво уточняет Уён.       – Как гром, – соглашается Сан, с широкой улыбкой зазвенев своим бокалом о протянутые.

* * *

      Постепенно прибывающих гостей становится всё меньше, и увлёкшийся пропуском Чонхо вновь начинает скучать. Появившийся в прихожей Пак Сонхва проигнорировал его и ушёл обходить свои владения, так что сложно понять, когда работа закончится. Прошедший мимо Юнхо занят разговором по телефону. И в какой-то момент лица даже начинают повторяться. Ким Хонджун и Сон Минги выворачивают из-за угла дома и поднимаются по белой лестнице, перебрасываясь какими-то шутками, пока первый не бросает взгляд на растерянного Чонхо со списками в руках.       – Одного понять не могу, ты что тут сторожишь? – смеётся Минги, хлопая Чонхо по плечу. – Или кого?       – Президент сказал гостей проверять... – Уныло помахивает листками Чонхо, опуская взгляд.       – Так все на месте! – Минги с силой похлопывает его по второму плечу. – Бросай эту херню свою, пойдём тусить!       – Вот это я понимаю! – одобрительно скалится Хонджун, отбирая списки из чужих рук и бросая на подоконник.       Они оба, заряженные доверху искрящейся энергией, потихоньку зажигают и Чонхо, который тоже слабо улыбается, отходя вглубь прихожей. Теперь у него есть возможность как следует рассмотреть интерьер. Белизна директорского дома режет глаз как снаружи, так и внутри, но монументальные колонны придают всему вид какого-то греческого храма, только с дорогими картинами и электрическими свечами на стенах. По кромке второго этажа по кругу идут балконные перила, ну а главным украшением является красивая закруглённая и, естественно, белая лестница. Под её пролётом и располагается диджейский пульт, пока что пустующий и переливающийся неоновыми разводами на экране лицевой части.       Минги оперативно занимается алкоголем, пока Хонджун налегает на закуски, давая экспертные комментарии с набитым ртом о том, что понятия не имеет, как оно называется, но оно ужасно вкусное. Не проходит и минуты, как сам Чонхо стоит с налитым бокалом лимонада и угощается, по мнению Хонджуна, самым вкусным из перепробованного. Настроение постепенно поднимается, и Чонхо не может поверить сам себе – он не прочь даже потанцевать. И в какой-то миг из повсеместно расставленных и развешанных в единой структуре колонок доносится сначала тихое цоканье языком для проверки микрофона, а после и весёлый голос Чон Юнхо.       – Добрый вечер! Добрый вечер, господа и дамы, гости нашего праздника веселья и молодости! – восклицает тот, взбираясь на несколько ступенек лестницы, чтобы быть повыше. – Пожалуйста, подходите все сюда! Собираемся, собираемся, младшая параллель!       Он тихо смеётся в радиомикрофон и выпрямляется, отбросив волосы со лба лёгким движением головы.       – Итак, прежде чем каждый из вас на одну ночь забудет об уроках, учителях и контрольных... естественно, только на одну ночь, вторая параллель! – уточняет он под громкий смех собственного класса. – Давайте все поприветствуем хозяина этого дома, организатора этой вечеринки и нашего лучшего президента! Пак Сонхва, выходи!       Первыми хлопают девушки, смеясь и выкрикивая одобрительные слова, но тут же присоединяются и все остальные. Чонхо тоже хлопает, пока за спиной Минги суетится и ищет, куда пристроить свой недопитый бокал под спешные шутливые комментарии вполголоса от Хонджуна. Сонхва выходит на второй этаж и машет всем присутствующим, улыбаясь отработанной улыбкой. Он с гордо выпрямленной спиной принимается спускаться по лестнице под всё те же аплодисменты, пока стоящий внизу Юнхо протягивает руку в торжественном жесте, указывая на главную фигуру вечеринки и представляя всем. Наконец, староста поднимается повыше и неожиданно чуть менее торжественно обхватывает Пак Сонхва свободной рукой за плечи.       – Ну что, академия? – чуть громче и задорнее спрашивает Юнхо в микрофон, обернувшись ко всем. – Начинаем пати?       Собравшаяся толпа взрывается одобрительными возгласами, но тут же умолкает, вместе с громким щелчком погружаясь в кромешную тьму. Слышится нарастающий гам неловких комментариев, что перекрывает всё тот же усиленный колонками голос.       – Так начинаем?! – с улыбкой всё накручивает ожидание Юнхо.       – Да! – вскликивает Чонхо вместе со всеми, понимая задумку и перестав волноваться.       – Пак Сонхва, командуй! – смеётся Юнхо в темноте.       – Начинаем, – слышится уверенный голос президента.       И в этот же миг свет включается обратно. А вернее, включаются абсолютно все осветительные разноцветные лампы, прикрученные вдоль второго этажа, а музыка бьёт по ушам глубокими басами, стартуя сразу с припева. Всё это происходит настолько одномоментно, что толпа теряется, однако тут же взрывается довольными криками и пускается в пляс. Испуганный Чонхо же замирает в оцепенении, силясь не дать волю панике, пока его не вырывает из транса громкий и радостный голос Сон Минги.       – Охренеть, я знаю этого парня, он в «Лилии» играет! – орёт тот, тыкая пальцем над плечом Чонхо. – У него европейская программа сейчас вышла и тур скоро, охренеть, он что тут делает?!       Видимо, воспользовавшись темнотой, диджей с ярко-зелёной светящейся шевелюрой уже стоит за пультом и не глядя машет довольному залу, занятый работой. Рядом с ним, чуть подальше, стоит невысокая девушка, чьим рукам, похоже, подчиняются крутящиеся и мигающие в такт музыке лампочки.       – Джун-и, он классный! – продолжает Минги за спиной. – Погнали танцевать!       Они протискиваются мимо на забившийся гигантский танцпол, пока уже чуть менее зажатый Чонхо смотрит на импровизированную невысокую сцену, где на экране пульта светятся ключевые слова композиции, а по бокам с задорными улыбками профессионально выплясывают неизвестно откуда взявшиеся две девушки в коротких шортах, топах и одинаковых кудрявых париках. Танцовщицы, похоже, становятся сюрпризом и для хозяина вечеринки. На ставшей затемнённой лестнице Пак Сонхва всё ещё стоит в обнимку с Чон Юнхо и указывает на девушек, смеясь абсолютно искренне и с восторгом оборачиваясь на абсолютно довольного старосту. Девчонки и правда танцуют слишком хорошо, моментально заводя толпу. Чонхо же смотрит не на них. Он продолжает наблюдать за тем, как Юнхо помахивает выключенным микрофоном и переговаривается с чуть успокоившимся президентом о чём-то своём. Теперь они смеются дружно, и Сонхва с энтузиазмом хватается за перила, глядя на радостную толпу танцующих и продолжая находиться в полуобъятиях. Чонхо не завидует. Двое спускаются чуть ниже по лестнице, после чего Юнхо перегибается через перила и жестом подзывает официанта, снимая с поднятого повыше подноса два бокала с шампанским. Он отдаёт один Сонхва, и оба торжественно бьются стеклянными краями.       Чонхо не завидует, и понимает, что никогда не сможет быть на месте того, от кого Юнхо не отходит ни на шаг.