Seven Deadly Sins

      – Как же здесь красиво!       Хонджун всё не может успокоиться, повиснув на деревянной перегородке крытой террасы и вертя головой во все стороны. Второе необычное занятие для богатеньких началось с самого утра, когда знакомый автобус собрал их класс прямо у ворот академии и полчаса вёз за город по извилистой дороге. И локация, на которой проходят занятия по верховой езде, приводит просто в сумасшедший восторг. Огромная территория с загонами, конюшнями, ипподромом и прочими необычными конструкциями оканчивается дивной красоты лугом и бесконечным смешанным лесом. В небе нет ни облачка, а солнце сияет так ярко, что напоминает о лете. Если бы только удивительно свежий воздух не был таким холодным.       – Ну почему я опять всё пропускаю без формы... – вздыхает Хонджун, повесив голову и перекинувшись через перегородку всем телом.       Чонхо, привалившись к ней рядом, лишь хмыкает со своим привычным спокойствием. Они стоят возле здания учебного центра, пока через стену доносятся голоса переодевающихся одноклассников. Хоть Хонджун и понятия не имеет, как даже элементарно подойти к лошади, но всё равно внутренне помирает от перспективы снова сидеть в одиночестве и завидовать всеобщему веселью.       – А ты чего ещё в форме? – спрашивает он у одноклассника, уныло положив щеку на плечо и продолжая скорбно висеть.       – У меня освобождение, – просто отвечает Чонхо, скучающе поглядывая по сторонам.       Весь в собственных рассеянных мыслях, Хонджун открывает было рот спросить о причинах, но закрывает обратно. Перед глазами встаёт картина вчерашнего вечера. Непохожий на себя Чхве Чонхо, бледный и дрожащий, его неадекватные реакции... Хонджун досадливо покусывает губу, продолжая ругать себя за собственную неловкость.       Мало ли, каким образом Чонхо может напугать такое сильное и непредсказуемое животное, как лошадь. Можно было и догадаться, что его не пустят с ними взаимодействовать.       – А... – тянет Хонджун в задумчивости, – Не проще было бы тебя дома оставить, чтоб не тащить сюда в такую рань?       Одноклассник довольно усмехается, загадочно отвечая:       – Мне тут оценки за другое ставят.       Расспросить дальше не получается, потому что дверь позади открывается, и знакомые лица в непривычных глазу одеяниях принимаются выходить наружу. Хоть в движениях и сохраняется непринуждённость, но всё же многие прислушиваются к обрывкам строгого мужского голоса из раздевалки. Похоже, учитель уже оставляет какие-то не ласковые напутствия тем, кто решил порассиживаться. К ним почти неслышно подходит Ёсан, и здесь уже Ким Хонджун не может себя сдержать.       – Ого! – иронично восклицает он, обходя хмурого одноклассника со всех сторон. – Это и мне предстоит такое носить?       Только теперь Хонджун сполна осознаёт, что такое тот самый костюм для верховой езды. Верх с галстуком похож на привычный, но серо-голубой пиджак явно обхватывает торс плотнее, но ещё лучше низ, где ноги обтягиваются эластичными белыми штанами с уплотнённой вставкой на внутренней стороне бедра, а обувью подразумеваются высокие чёрные сапоги до колена. Для полноты картины Кан Ёсан собрал передние кудри на затылке, отчего вся его фигура будто бы резко стала выглядеть выше и строже.       – Что? – раздражённо переспрашивает Ёсан, силясь не закатить глаза. – Конный спорт – это очень серьёзно, между прочим, так что убери от меня свои грязные фантазии, новенький.       – И думать не смею! – искренне смеётся Хонджун в ответ.       Их прерывает всё тот же строгий голос, что внезапно становится громче:       – Строимся, юноши, строимся!       Спохватившись, Ёсан устремляется на лужайку вместе со всеми. Хонджун оборачивается, провожая взглядом преподавателя, которым оказывается европеец средних лет с удивительно светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Он с ровной спиной проходит мимо, на ходу закатывая рукава своей рубашки. Одноклассники покорно выстраиваются в две шеренги, будто невольно стараясь тоже выпрямиться под суровым взглядом учителя.       – Рад вновь вас приветствовать, – здоровается тот, стоя перед шеренгами со скрещенными на груди руками. – Без лишних прелюдий: в этом году наши занятия проходят в точно таком же формате. Я выбираю себе двоих учеников и занимаюсь с ними, остальные же идут в конюшни и отправляются на прогулку. На сегодня мой выбор...       Хонджун отмечает его лёгкий акцент, похожий на немецкий.       – ...Чхве Сан и Чон Уён, – выбирает учитель под обрадованные вздохи одноклассников. – Остальным напоминаю правила поведения на прогулке: с дороги не сворачиваем, лошадей в галоп не пускаем, идём друг за другом, не растягиваемся и не отстаём. Двигаемся колонной, где первым идёт Чон Юнхо и выбирает для вас маршрут. Замыкает Пак Сонхва и следит, чтобы никто не отставал и не терялся.       – Учитель, а не проще ли поменять нас местами? – неожиданно подаёт голос президент. – Юнхо – староста нашего класса, он...       – Не проще, Пак Сонхва, – резко прерывает учитель. – И к этому разговору мы не возвращаемся.       Хонджун внутренне сжимается, заметив, как знакомо бледнеет от злобы Сонхва. Благо, никто больше этого не видит, боясь пошевелиться и глядя строго на преподавателя.

* * *

      Пожалуй, сложнее всего Сонхва даётся натягивание чёрных кожаных перчаток. Руки подрагивают от злости, но в остальном у него получается ничем больше не выдать, что замечание учителя хоть как-то его задело. А ещё получается лишь выцепить сочувственный взгляд Юнхо у конюшен, пока тот слишком занят построением начала колонны. Сам же Сонхва лишь парой взглядов оттягивает на себя привычную свиту и ставит их в конец. Теперь же эта свита откровенно скучает, плетясь в конце своеобразного каравана. Сонхва сосредоточенно держится в седле и вполуха слушает разглагольствования о том, как один из одноклассников хочет пустить свою лошадь в галоп. Следить за отстающими, а уж тем более за привычными неугомонными идиотами, нет никакого желания. Если уж кто из них решит умчаться прямо в лес – Сонхва со спокойной душой решит, что сама судьба распорядилась закончить жизнь этого идиота именно так. Раздражение копится и не находит выхода, что сказывается и на настроении коня, который то и дело взволнованно фырчит за чрезмерное натягивание поводьев.       И в этот же миг к реальности возвращают издевательские смешки одноклассников, кивающих куда-то вперёд.       – Смотри, кто там, – ехидно подмечает один из них.       Сонхва прищуривается, завидев круп лошади Кан Ёсана и его самого, заворачивающего за кромку деревьев вместе с дорогой. На лицо лезет улыбка. Возможно, слишком плотоядная, но свита разделяет настроение принца.       – Давай его напугаем? – слышится от другого. – Шуганём, чтоб с лошади упал!       Медленно выставив руку вперёд, Сонхва проделывает изящное движение кистью, молча благословляя эти бесчинства. С довольным смехом и свистом трое срываются с места под громкий топот копыт, умчавшись вперёд. Сонхва пришпоривает и своего коня, отчего тот бежит быстрее, и заворачивает на поворот. Там уже разгорается трагедия.       Лошадь Ёсана тревожно ржёт, когда путь ей преграждают трое довольных собой всадников апокалипсиса. Сам Сонхва, похоже, оказывается четвёртым, и так же неизбежен в своём приближении. Ёсан склоняется погладить животное по гриве и не замечает, как замыкающий равняется с ним и останавливается. Осознав же, что происходит, он выпрямляется в седле, забегав глазами.       – Я не отставал... – бормочет Ёсан, опуская поражённый взгляд.       – Да что ты? – встревает один из свиты. – А по виду, так стоишь на месте!       Трое дружно ржут, пока сам Сонхва притворно вздыхает и медленно отцепляет от своего седла лошадиный стек с кожаным наконечником. Он крепко берётся за ручку, и повертев, придирчиво разглядывает орудие, понимая, что абсолютно все взгляды сейчас прикованы к нему.       – Зачем тебе конкурный хлыст на прогулке? – доносится слабый голос Кан Ёсана.       – Я делаю всё, как сказал учитель, – садистично спокойным тоном отвечает Сонхва, не отрывая взгляда от поблёскивающей на солнце кожи наконечника. – Слежу, чтобы никто не отставал и не терялся.       Повисает пауза, нарушаемая лишь фырканьем лошадей и шумом ветра в многочисленных кронах леса. Наконец, Ёсан вновь подаёт голос:       – Я ничего не сделал, – удивительно, но в тоне его читается даже некое подобие вызова. – Вообще ничего, ты же просто ищешь повод, чтобы...       Он замолкает ровно в тот момент, когда Сонхва резко поворачивается в седле. Наконечник стека лежит на щеке Кан Ёсана, остановившись в последнюю секунду. Тот, замерев, не дышит, скосив к плётке испуганный взгляд. Сонхва снисходительно улыбается, ведя рукой. Наконечник исчезает под выбившейся белой прядью, проходится по уху, замедляясь и плавно спускаясь вдоль шеи. Двинув бровью, Сонхва делает ещё одно резкое движение, и Ёсан незамедлительно выпрямляется в седле, чуть приподняв подбородок. Теперь стек подпирает его голову, прижавшись к подбородку снизу.       – Видишь ли, это не тебе решать, – с долей яда отвечает Сонхва, расплываясь в самой очаровательной улыбке под смех свиты, довольной шоу.       – Сонхва, гляди! – вдруг спохватывается один из них. – Он краснеет?       – И правда краснеет!       – Точно!       Смех становится ещё громче, перерастая в издевательский хохот. Ёсан, кажется, из последних сил не шевелится, глядя строго вниз, на опасное орудие в не менее опасной близости. Присмотревшись, Сонхва замечает, как действительно по чужой шее к ушам и щекам неукротимо ползёт румянец. Он хмурится, одним движением убирая стек в сторону. Напротив вспыхивают глаза Ёсана, что спешно втягивает воздух, на секунду вонзая в Сонхва полный злобы взгляд, но тут же опуская его к земле.

* * *

      Юнхо стоит у пустующего загона, уперев кулаки в бока и выглядывая подъезжающих и спешивающихся одноклассников. Те берут лошадей за поводья и дальше ведут в сторону конюшен, жалуясь то на болящие ноги, то на кратковременность прогулки на свежем воздухе. Мысленно староста подсчитывает их всех, пока вдалеке не начинает маячить компания Пак Сонхва с президентом во главе. Увидев его, Юнхо выдыхает, улыбнувшись. Свита подъезжает первой, потянувшись за остальными. Сам же Сонхва не торопится, и Юнхо всё пытается хоть издали понять настроение президента. По бесстрастному лицу того сложно сказать, и потому приходится дожидаться его приближения.       – Ну что, принц Сонхва, – весело заговаривает Юнхо, щурясь на солнце. – Гневаетесь?       – Неистово, – иронично хмыкает сверху Сонхва, потрепав своего вороного коня за волнистую гриву.       Юнхо протягивает руку и помогает тому спуститься на землю, крепко держа за предплечье, после чего привычно вручает бутылку с водой. Сонхва с такой же привычной благодарностью берёт её, принимаясь открывать, пока староста отворачивается к толпящимся у лотка с продуктами одноклассникам. Кто после прогулки умирает от жажды, кто в лесу оголодал, но все ведут себя крайне шумно. Машинально поправив галстук, Юнхо опирается бедром о перегородку, задумчиво сложив руки на груди. Сонхва стоит рядом, напившись и оглядываясь по сторонам.       – А где учитель с жертвами сегодняшними? – спрашивает он, нахмурившись.       Это и правда подозрительно, ведь загон, где обычно наматывают круги различным бегом двое счастливчиков под строгим взглядом учителя, пустует. Юнхо пожимает плечами.       – Когда я подъехал, тут никого не было, – отвечает он всё в той же задумчивости.       Толпа одноклассников галдит и расползается по кучкам, кто с лимонадом, а кто на ходу жуя сэндвичи. Среди них действительно не хватает нескольких макушек.       – Юнхо, – строгий тон вырывает из размышлений, заставив обернуться к уже начинающему конкретно злиться Сонхва. – Я с кем говорю, ты меня слушаешь вообще?       – Что такое? – с примирительной улыбкой спохватывается Юнхо.       – Я спрашиваю, где учитель и Чхве Сан с Чон Уёном? – шипит Сонхва, сузив глаза. – Где Сон Минги? Где Чхве Чонхо и новенький? Где Кан Ёсан? – он презрительно фыркает.       Юнхо озадаченно хлопает глазами.       – Я тут староста этого класса или ты?! – окончательно заводится президент, отчего Юнхо сразу же примирительно поднимает руки в воздух.       – Хорошо, хорошо! – смеётся он. – Я найду их всех, Ваше Высочество. – И вновь косится на толпу, что всё норовит разбрестись по периметру, расширяя свой радиус. – Присмотришь пока за остальными?       С тяжёлым вздохом Пак Сонхва решительно снимает с седла болтающийся стек и похлопывает им по ладони в кожаной перчатке, рассматривая всё тех же расслабившихся одноклассников .       – Раз учитель сказал, – иронично тянет он, уже, впрочем, едва сдерживая улыбку, – То буду следить, как умею.       Юнхо благодарно улыбается в ответ и тут же направляется к большим зданиям конюшен, что закрывают собой обзор на остальной комплекс. Учитель мог увести свою парочку тренироваться на другие полигоны и забыть о времени. Что, к слову, не похоже на этого педанта, что всегда начинает и заканчивает свои занятия чуть ли не минута в минуту. Убрав растрепавшиеся волосы с лица, Юнхо уже собирается идти к ипподрому, как вдруг слышит громкие ритмичные звуки.       Выстрелы, что эхом разносятся по округе. Он останавливается, прислушавшись. Помимо любителей лошадей, комплекс занимает ещё и клуб охотников, облюбовавших местный густой лес. И пусть те обычно не пересекаются с занятиями школьников, но к подобным звукам Юнхо привык. Он проходит вдоль административного здания и притормаживает на углу. Там, близко к кромке леса, располагается стрельбище. Присмотревшись, Юнхо видит в траве знакомую серо-голубую форму.       Чхве Чонхо лежит животом вниз на подстилке цвета хаки, опираясь на локти и целясь в мишень из охотничьего ружья. Для тренировок обычно выдают варианты чуть ли не с игрушечными патронами, способными пробить лишь бумажную цель, но выглядит всё равно впечатляюще.       Отстреляв боезапас, Чонхо поднимается, согнув одну ногу в колене. Он быстрыми движениями открывает затвор оружия и перезаряжает патронами из кармана. Так же сидя, вновь целится, на этот раз прижав ружьё к плечу и удерживая практически навесу. Юнхо ловит себя на мысли, что смотрит слишком долго. Особенно когда Чхве Чонхо, почувствовав на себе пристальный взгляд, оборачивается и почти пугается, но взяв себя в руки, робко машет. Махнув рукой в ответ, Юнхо строит серьёзное лицо и показывает большим пальцем в сторону конюшен. Чонхо молча кивает. Собираясь с мыслями, Юнхо отправляется на дальнейшие поиски.

* * *

      Едва закрыв стойло за своей лошадью, Ёсан стремительно бросается прочь. Он старается не срываться на бег, и потому летит к учебному корпусу с окаменевшими плечами и неестественно ровными ногами. В голове смутно крутится издевательский смех одноклассников, и Ёсан хмурится, стараясь отогнать его подальше. Он стремительно проходит мимо раздевалки по длинному коридору к туалетам. Ранним, по меркам посетителей, утром корпус пустует, и тяжёлые шаги его сапог отбиваются от дальних уголков стен.       Позади с грохотом захлопывается дверь, когда Ёсан проделывает уже половину пути. От резкого звука он вздрагивает всем телом, пока с досадой не понимает, что сам же и распахнул дверь настежь. Он по третьему кругу проговаривает в голове все пятьдесят крайне остроумных ответов на реплики Пак Сонхва.       Жаль только, что придумал их все спустя двадцать минут. Кулаки сжимаются сами собой, и Ёсан громко выдыхает сквозь плотно стиснутые зубы. Не дойдя до уборной, он разворачивается спиной к стене и с тяжким вздохом приваливается к холодному покрытию. Чуть оттянув душащий галстук и прикрыв глаза, он принимается считать до десяти и обратно.       Никого не хочется видеть. В принципе стоит стереть себя из этого класса и школы, чтобы пропасть с президентских радаров. Бурлящие мысли теперь говорят настойчивым голосом брата. Один раз – случайность, два – совпадение. Три – тенденция. Школьный принц выбрал себе жертву, и Ёсану хочется расцарапать себе лицо лишь за то, что злой волей рока этой жертвой стал именно он.       Дверь сбоку открывается, и на свет показывается Сон Минги. Поначалу Ёсан даже не узнаёт его, настолько тот помятый и бледный.       – Привет, – выталкивает Ёсан через сухое горло, прокашлявшись. – Выглядишь отвратительно.       – И тебе не хворать, – мрачно отвечает Минги с примерно такими же симптомами в голосе и тащится по коридору мимо.       – Ну-ка стой.       Ёсан преграждает ему дорогу и придирчиво осматривает с ног до головы. Минги ничем не отличается от привычного Сон Минги после бурной пьянки, разве что даже не пытается изобразить что-нибудь клоунское в ответ на подколки.       – Где ты умудрился нажраться посреди учебной недели? – Ёсан скрещивает руки на груди и хмурится.       – Места знать надо... – отвечает Минги сквозь зевок. – Не изображай мне тут Уёна, дай пройти.       – Ты завтракал? – выпаливает Ёсан, прежде чем высоченная фигура одноклассника огибает его.       – Говорю ж, один в один!       Договорить Минги не успевает, так как внезапно пошатывается, и словив себя сам, упирается выброшенной рукой в стену. Ёсан закатывает глаза и подходит, ныряя под чужой локоть и обхватывая одноклассника за пояс. Под вялые возражения принимается вести к выходу, то и дело ловя себя на мысли, что этот идиот когда-нибудь доиграется и вылетит из академии за такие похмельные явления.       Вслух, впрочем, решает воздержаться от комментариев. Они выходят на свежий воздух, и Ёсан тут же ведёт пострадавшего от агрессивных воздействий алкоголя Минги на лавочку у стенки крытой террасы.       – Ты, дурак, ещё и прогулку всю откатал, – цедит он, усаживая Минги. – Я принесу тебе чего-нибудь, а ты сиди здесь, потому что до обеда точно грохнешься в обморок.       – А можно водички? – капризно интересуется Минги, сползая и вытягивая длинные ноги вдоль деревянного пола. – Пить так хочу, что скоро сдохну.       – Не сдыхай ещё пять минут, умоляю, – язвительно отвечает Ёсан и идёт обратно к конюшням.       Перспектива снова пересечься с Сонхва не радует, особенно если его компания уже успела разболтать о прогулке всему классу. Наконец-то вместо уныния появляется злость, и Ёсан ускоряет шаг настолько, что на повороте не успевает затормозить и с разбегу врезается в Чон Юнхо. Тот успевает поймать его за плечи.       – Тебя-то и ищу! – Улыбка старосты неизменно лучезарна. – Учителя не видел? Половина класса разбрелась, где вас всех ловить вообще?       – Учителя не видел, – неловко бормочет Ёсан, опуская взгляд, после чего замечает бутылку с водой в чужой руке. – Юнхо, там Минги возле учебки сидит, можешь за ним пойти проследить? И воды ему дать. Ну или приведи его к конюшням, если надо...       – А что с Сон Минги? – Юнхо слегка хмурится, опуская руки.       Ёсан стремительно прикидывает, стоит ли напрямую говорить старосте, что болван проиграл битву вчерашнему алкоголю. С другой стороны, Юнхо и сам всё быстро поймёт, но сдавать друзей не входит в принципы Кан Ёсана.       – Да у него там это... – Ёсан неопределённо поводит рукой. – Сахар упал или типа того. Короче, не позавтракал нормально, иду вот за бутером для него.       Поразмыслив пару секунд, староста вновь улыбается, похлопав Ёсана по плечу и весело подмечая:       – Это ты молодец. Горжусь такой ответственностью, Кан Ёсан!       Удивительно, но лишь пара подобных слов даёт целительный эффект на мрачное настроение. Ёсан слегка улыбается в ответ и даже выпрямляет плечи, но тут же спохватывается, продолжая свою спасательную миссию.

* * *

      Ветер свистит в ушах слишком привычно, раскидывая волосы и ударяя в лицо. Сан мчится в галопе, напрягая ноги и почти прильнув к шее своего коня. Живой мало чем отличается от железного и управляется, порой, даже легче, неся своего всадника только вперёд. Преодолевая очередной поворот, он быстро оборачивается, выцепляя взглядом Чон Уёна, что с коварным прищуром сидит на хвосте. До конца круга ещё далеко.       К старту нового школьного года учитель отвёл их на ипподром. Тренировочное поле такого размера в новинку, но Сан рад наконец-то выбраться из тесных загонов. И пусть большую часть времени они отрабатывали все аллюры, пока наставник ходил рядом и проверял, чтобы копыта лошадей шли след в след, однако под конец началось настоящее веселье. Учитель объявил гонки за дополнительные баллы. И как только прозвучал его свисток, Сан уже был готов побеждать. Первые два круга Уён не мог догнать его, всё уговаривая своего коня на нормальный галоп, однако на третьем они, похоже, договорились.       Финишная прямая приближается. Стиснув зубы, Сан понимает, что летит на пределе.       – Давай, красавчик! – одними губами шепчет он своему коню. – Сделаем их!       Пришпорив его, Сан с подступающей радостью чувствует, как неизбежно вырывается вперёд. Фигура учителя с красным флажком приближается настолько быстро, что Сан даже не видит, как этот флажок взлетает в воздух, знаменуя его победу. Но он это знает, громко и крайне победно издавая клич, пока делает небольшой полукруг для замедления. Сердце колотится от восторга, а руки сами собой подрагивают, вцепившись в поводья. Сан улыбается во все зубы и смеётся, похлопывая довольного коня по мощной шее.       Он и забыл, что это такое – вкус настоящей победы. Эйфория накрывает так сильно, что хочется промчаться ещё сотню таких гонок.       – Молодцы! – громко восклицает учитель, поворачиваясь вслед за их замедляющимся движением. – Лошадей не обижали, держались в сёдлах просто отлично!       Переводя своего коня на сокращённый шаг, Сан гордо выпрямляется в седле, пытаясь принимать бодибилдерские позы. Стремление дурачиться, как в детстве, никуда не делось, и даже строгий учитель не может сбить этот настрой. Сан слышит, что и пришедший вторым Уён беззлобно посмеивается за его спиной. От этого на душе становится как-то по-особенному тепло.       – Чхве Сан, слезай! – похоже, хорошее настроение передаётся и преподавателю, ведь он даже на какой-то момент перестаёт хмуриться. – А ты пока останься, Уён.       Вытащив ногу из стремени, Сан перекидывает её через круп и спрыгивает на землю. Мокрый лошадиный нос довольно тычется в его щёку, и Сан с улыбкой гладит длинную морду.       – Ты как мой Лорд, – тянет он, заглядывая в блестящий глаз с длинными ресницами. – Тот тоже набегается и лезет.       – Прекрасно, что вы подружились, – комментирует за плечом учитель. – Это практически залог успеха во всех последующих начинаниях.       – Ой да, – слышится сверху игривый голос Уёна. – На дружбу от Чхве Сана можно рассчитывать, подчеркну, только в лучшем случае!       Сан едва слышно цокает языком, узнавая собственные слова, но ответить не успевает, перебитый вновь строгим голосом учителя.       – Чон Уён, – говорит тот, скрестив руки на груди. – У тебя есть шанс добрать баллы, если сейчас покажешь нам чёткую рысь.       Тот спохватывается, стирая с лица веселье и нервно сжимая поводья.       – Уён, я уверен, что у тебя всё получится, – вальяжно тянет Сан, поглаживая своего коня по гриве примерно так же машинально, как и почёсывает шерсть Лорда на холке.       Брови Уёна ползут вверх от удивления, и он, тут же засияв довольной улыбкой и причмокнув губами, пускает своего коня обратно в движение. Сан остаётся стоять, наблюдая, как тот удаляется, постепенно ускоряясь.       – Наблюдай, с чем у тебя проблемы, Чхве Сан, – неспешно заговаривает учитель, точно так же неотрывно наблюдая за рысящим конём. – Конь у тебя как надо идёт, а сам шатаешься во все стороны. Смотри, как Уён стойку держит. Приподнялся, опустился, всё в ритм.       Сан смотрит неотрывно, сосредоточившись на движениях чужих бёдер в обтягивающих штанах и пытаясь отогнать непрошенные ассоциации.       – Несомненно, – и всё же, двусмысленные комментарии так и просятся наружу, – Чон Уён, знаете ли, прирождённый наездник.       Учитель решает никак не отвечать, и помахав рукой, подзывает Уёна обратно. Тот сияет, как второе солнышко, услышав размеренные аплодисменты от наставника. Сан досадливо усмехается, но молчит, наблюдая, как Уён подъезжает ближе и разворачивает коня, полностью останавливая.       – Великолепно, – комментирует учитель, делая отметки карандашом на ручном планшете. – Сегодня я вами очень доволен, юноши, и вы оба получаете высшие баллы. – Он поднимает голову, вновь привычно хмурясь. – Времени у нас осталось немного, потому спешиваемся и ведём лошадей на конюшни.       Преподаватель отходит к своему столику, принимаясь собирать инвентарь, однако Уён не торопится слезать, греясь в лучах солнца и похвалы.       – Ох, Чхве Сан... – тянет он, поднимая руки и потягиваясь в седле, отчего взгляд Сана снова упирается в напрягающиеся мышцы на чужих ногах. – Так хорошо вчера погуляли, что еле проснулся!       – Слезай давай, – мрачнеет Сан, подходя ближе. – Удивительно, как ты концентрацию не потерял. Давай, может, помогу?       Уён, лишь отмахнувшись, берётся обеими руками за седло, не без изящества перекидывая ногу и опуская вниз. Однако почти сразу же он испуганно вскрикивает. Как раз в тот момент, когда задумчивый Сан замечает, что чужая нога запуталась в стремени.       Он вскидывает голову и машинально расставляет руки, пока потерявший опору Чон Уён падает прямо на него.

* * *

      Не передать было шок Сон Минги, когда наутро, отбившись от всех будильников и звонков Чон Уёна, он поднялся с кровати и обнаружил за окном чёртов центр города. Реальность никак не вязалась воедино ни когда он принимал душ, обнаружив себя абсолютно голым, ни когда надевал обратно вчерашнюю одежду, аккуратно сложенную в кресле. Он не мог настолько сильно напиться, чтобы складывать свои чёртовы вещи, вот уж точно. А время подгоняло, не желая дожидаться, пока Минги настроит нейронную связь в голове. Туманное утро, где он ещё как-то возвращался домой за формой, благодаря небеса, что вся родня куда-то ушла, и мчался на такси на занятие... Туманное утро не рассеивается до сих пор.       Минги понемногу начинает дремать, мучаясь то головной болью, то неуютно крутящимся желудком, то попытками ломящего тела броситься в пот. Впереди предстоят ещё и уроки в академии, и он просто молит всё сущее, что географ или химик позволят отоспаться, не дёргая с ответами у доски. Минги крайне плохо помнит вчерашний вечер. Не сказать, что это принципиально новое состояние, и всё же шестерни в мозгу ворочаются особенно медленно. Как ему вообще пришло в голову поехать в отель, и кто в здравом уме сдал ему, несовершеннолетнему и пьяному, номер? Уён ещё с утра уверял, что Юнхо лично звонил ему и говорил, что довёз тело до дома. И Минги даже помнит, как сидел на лавочке, пока староста пытался смягчить беспощадный гнев Чон Уёна по телефону. Что подтолкнуло его не идти домой? Причин была масса. Но как он оказался в, мать его, отеле?       – Доброе утро болеющим, – слышится бодрый голос откуда-то сверху. – Держи воду!       Минги дёргается, разлепляя глаза и сгибая вытянутые ноги, и вползает обратно наверх по лавке, уставившись на стоящего над ним Чон Юнхо. Тот с улыбкой протягивает бутылку и буквально...       ...буквально графически неадекватный мозг дорисовывает к той же позе вместо бутылки блестящий стакан виски и льда, а за спиной старосты расползается бежевый интерьер гостиничного номера. Зажмурившись, Минги мотает головой, с трудом выдыхая под участившееся сердцебиение. Юнхо его отвёз. Чон Юнхо отвёз его в отель. Минги тяжело сглатывает и, не глядя, принимает бутылку из рук.       – Спасибо... – бормочет он, откручивая крышку и с жадностью прикладываясь к горлышку.       Слышится многозначительная и беззлобная усмешка со стороны Юнхо, что скрещивает руки на груди с лучезарной улыбкой.       – Кан Ёсан прикрывал тебя, как мог, – хмыкает староста. – Не будем же рушить его иллюзии.       – Ты о чём? – сипло спрашивает Минги, делая перерыв и прислушиваясь к бурлящему желудку.       Чон Юнхо качает головой, и вздохнув, осторожно спрашивает:       – Как много ты помнишь, Сон Минги?       Рассматривая горлышко бутылки, Минги почти мучительно пытается сложить в голове недостающие пазлы. Его отвёз Юнхо, договорился с администратором тоже Юнхо, выпивал виски с ним тоже Юнхо... Минги всё просил его остаться, но тот всё торопился свалить куда подальше... Минги хмурится.       – Блин, я только сейчас понял, почему не дома проснулся! – вскликивает он, расхохотавшись, но тут же умолкая и морщась от головной боли.       Юнхо иронично хмыкает, поинтересовавшись:       – Может, таблеток тебе найти? У меня в сумке были, могу поискать.       – Ой, нет... – кривится Минги. – А вообще, пойдём-ка со мной.       Он с трудом поднимается, невольно разминая затёкшие шею и плечи, и открывает дверь учебного корпуса, уверенно направляясь к раздевалке. Староста, удивлённо приподняв брови, следует за ним, пока Минги обшаривает карманы своей школьной сумки, которую повесил в углу среди вещей остальных одноклассников. Отыскав, наконец, бумажник, он открывает защёлку и придирчиво осматривает наличные купюры. Подумав, вытаскивает их все и разворачивается. И замирает.       Юнхо стоит слишком безмолвно. Сложно сказать, что выражает его лицо, на которое частями падает косой свет из окон под потолком. В полумраке раздевалки с выключенными лампами он то ли собирается вновь улыбнуться, то ли...       – Минги, – тихо проговаривает Юнхо. – В чём дело?       Его непонятное выражение лица сбивает с толку, равно как и странные ощущения, что он навевает. Нечто обжигающее, давящее, неизбежное стягивает грудь, а по спине ползут панические мурашки.       – Я помню, что ты за меня платил! – вдруг выпаливает Минги, широко улыбнувшись.       Он резко берёт старосту за руку, вкладывая купюры в раскрытую ладонь, после чего своей свободной ладонью заставляет Юнхо прижать деньги пальцами.       – Спасибо, – продолжает Минги, уже откровенно начиная нервничать от не меняющегося лица напротив. – Я не знаю, что б со мной сделали дома!       Он выпускает чужую руку и целеустремлённо направляется прочь из раздевалки в надежде, что суммы действительно хватит.       – Минги, – окликает его Юнхо вновь, когда тот уже переступает порог. – Ты уверен, что помнишь всё правильно?       Его растерянная поза с деньгами в руках вводит в недоумение, а странный тон путает мысли окончательно. Минги хмурится, глядя через плечо.       – Не уверен, – бормочет он, закрывая дверь за собой.

* * *

      Уён сидит в раздевалке, выставив одну разутую ногу вперёд, и агрессивно набирает сообщение в чат с Кан Ёсаном. Используя исключительно капс, он в красках обещает рассказать великолепную историю, просит срочно ответить и щедро поливает свой порыв диким количеством кричащих эмодзи. Нажав кнопку отправки, он тут же слышит вибрирующий звук из сумки Ёсана неподалёку. Закатывает глаза.       В этот же миг ручка двери ворочается, и Уён стремительно отбрасывает телефон в сторону, привалившись затылком к стене и прикрыв глаза. Входит мрачный Чхве Сан, потирая ухо, а прямо за ним и грозный учитель. Сан приземляется на низкую скамейку рядом, источая запах сигаретного дыма. Похоже, кого-то поймали. Учитель присаживается на корточки и берёт в руки разутую ногу, принимаясь вертеть лодыжкой в разные стороны. Тотчас же Сан подскакивает и помогает, крепко держа ногу под колено.       – Болит? – хмуро интересуется учитель.       Уён жалобно кивает и тяжко вздохнув, сдвигает брови домиком. Его полёт был незабываем, и прошёл бы просто отлично, упади он прямо в распростёртые объятия Чхве Сана без последствий. Но судьба ввела свои коррективы.       – Я, наверное, лодыжку вывихнул, – всё так же несчастно проговаривает Уён.       – Ему к доктору надо, – с вызовом открывает рот Сан, продолжая держать ногу на весу. – Почему у вас здесь медпункт не работает, это же элитный комплекс, как вы...       Он умолкает, когда учитель поднимается на ноги, но тот лишь достаёт из кармана брюк упакованный эластичный бинт. Уён, настойчиво подёргав ногой, возмущённо взвывает.       – Ай, Сан, ну больно же! – Он игнорирует недоумевающий взгляд Сана, который сделал буквально ничего, и продолжает выступление: – Мне к врачу надо, мне рентген надо!       – Давайте я его отвезу! – вскликивает Сан, кажется, понимая на ходу задумку пьесы. – Я на байке приехал, быстро домчим!       Продолжая хмуриться, учитель сосредоточенно перематывает бинтом лодыжку, и цедит:       – Вы здесь все под мою ответственность, юноши, не говорите глупости.       – Вот именно, что Вы ответственны за меня, учитель, – продолжает ныть Уён, слабо шмыгнув носом. – Тогда Вы меня отвезите. У Вас же есть машина? Отвезёте?       Мужчина медленно поднимает взгляд на привалившегося к стене Чон Уёна с приспущенным галстуком и расстёгнутыми верхними пуговицами рубашки и пиджака, растрёпанного, расстроенно вздыхающего и наивно хлопающего ресницами. В общем, Чон Уён старается. И хоть эмоций в арсенале учителя от силы штуки три, но Уён знает, что эффект достигнут. Учитель выпускает его перетянутую ногу, осторожно поставив на пол, и в задумчивости поднимается вновь.       – Я Вам адрес напишу, куда отвёз, – чуть спокойнее говорит Сан, что никак не может оставить бедро Уёна в покое. – Сфоткаю этого лошару там, если хотите.       – Сам ты лошара! – обиженно вскликивает Уён.       – Всё, довольно, – машет рукой учитель. – Я вам доверяю. Собирайтесь и езжайте в травмпункт.       С этими словами он смотрит на наручные часы и спешит прочь, оставив их с Саном наедине. Они переглядываются.       – «Лошара», значит... – ядовито и контрастно спокойно цедит Уён, вытирая нос тыльной стороной ладони.       – Ой, Сан, мне больно, умираю! – неестественно высоким голосом передразнивает его Сан в ответ.       Они синхронно разражаются сдавленным хихиканьем. Осторожно Сан ставит ногу Уёна обратно на пол, пока тот на пробу крутит лодыжкой и морщится.       – Повезло тебе, что я у тебя есть, – иронично подмечает Сан, принимаясь расстёгивать свои сапоги. – И полёт смягчил собой, и... – Недовольно рыкнув, он дёргает тугую застёжку.       – Да уж, точно великий спаситель! – смеётся Уён. – Пойдём после травмпункта поедим чего?       Кое-как они переодеваются обратно в форму и складывают вещи. Обуть уплотнившуюся от бинта ногу оказывается отдельным удовольствием, и в итоге показательно участливый Сан просто вытягивает из ботинка шнурки и складывает в нагрудный карман Уёна. Тот еле поднимается, перекинув руку через подставленное плечо, и старается особо не ступать на ноющую ступню. Если бы только не чёртово стремя... Но результатом Чон Уён почти доволен.       Они шатко доходят до железного коня Чхве Сана, что стоит в тени дерева у въезда на территорию комплекса. Сняв сигнализацию, Сан усаживает Уёна на сиденье и принимается пристёгивать их сумки к багажнику. Уён проводит ладонью по гладкой коже седла и не сдерживает восторженного вздоха. Байк и издали казался внушительным, но вблизи напоминает какого-то стального зверя из фантастических миров. Отвлекает от восторгов всё тот же Сан, что теперь протягивает ему мотоциклетный шлем.       – А ты? – с нажимом спрашивает Уён, приподняв бровь.       – А я, если что, привезу в травму человека с лодыжкой, а не по частям, – рыкнув в ответ, Сан нервно оглядывается. – Надевай, иначе сам на тебя натяну!       Разразившись хихиканьем, Уён принимается надевать шлем. Ветровое стекло поднято, и он всё ещё может свободно видеть недовольные гримасы своего спасителя.       – Таки Чхве Сан покатает меня на своём коне, – протягивает Уён, довольно ёрзая на сидении.       – К слову об этом... – мрачно заговаривает Сан, – Я сажусь вперёд, а ты руки держишь вот здесь. – Он показывает на место ровно под своей грудью. – Не выше. Не, твою мать, ниже. Уяснил?       – Твои эрогенные зоны? Уяснил! – Уён покатывается со смеху, на секунду даже позабыв о боевом ранении.       – Всё, свободен, – кряхтит Сан и одним размашистым движением опускает стекло шлема, похлопав сверху и вызывая оглушающий эффект внутри.       Уён отползает чуть назад, позволяя Чхве Сану протиснуться за руль, и послушно обнимает именно так, как и показывалось. Даже сквозь пиджак он прекрасно чувствует мышцы накачанной спины и старается думать об этом как можно меньше. Кто знает, какую реакцию даст тело, и не скинет ли его Сан на полном ходу за такие манёвры.       Байк заводится, утробно урча между расставленных ног и вызывая вибрацию по всему телу. Чувствуя полную эйфорию, Уён сцепляет руки покрепче, и прильнув к чужой спине, укладывает голову на широкое плечо. Железный конь трогается с места и выкатывается через открытую створку ворот, делая полукруг и стремительно набирая скорость.

* * *

      Чхве Сан появился в школе с разукрашенным лицом, а Сон Минги походил на живой труп. Между этими двоими крутился Чон Юнхо, что теперь что-то выясняет за дверью с Чон Уёном. Чонхо не стремится подслушать, но всё равно слышит почти весь разговор, стоя над огромным ватманом с отточенными чертежами. Что-то произошло между четырьмя одноклассниками накануне, и мозг против воли пытается проанализировать ситуацию. И мозг в принципе работает крайне плохо, когда жалобные речи Уёна про падение с коня резко утихают.       Чонхо не хочет думать о том, что происходит за дверью класса, но картинки в голове уже рисуются сами собой. Наверняка Юнхо сейчас обнял Уёна, наверняка поцеловал, прерывая поток страданий. Со вздохом Чонхо опускается на стул, окинув взглядом разложенные грифели и листы с теоретическими вычислениями. Ему решительно нечем заняться, ведь староста прервал объяснение проекта буквально на начале практики. Формулы не складываются никак, но Чонхо верит, что при работе с чертежами станет понятнее. И понимает, что в груди растёт смутное раздражение в сторону Чон Уёна. Тот всегда казался крайне глупым и не интересующимся учёбой, а теперь ещё и мешает учиться другим. От напряжения начинает побаливать голова, а следом разрастается привычное уныние. Крайне глупо пытаться ревновать Юнхо к Чон Уёну, когда с первым Чонхо и наедине-то пробыл не так долго. А в академии каждая собака знает, что эти двое встречаются с первого класса старшей школы, не ссорясь и не планируя расставаться.       Он медленно моргает. Уныние съедает изнутри, и Чонхо не успевает сообразить, когда староста возвращается в кабинет, решительно подходя к чертежу.       – На чём мы остановились... – Юнхо берёт в руки обточенный грифельный карандаш и примеряется длинной линейкой. – Я про сваи рассказал уже?       – Рассказал! – Чонхо вскакивает с места и обходит стол, чтобы лучше видеть.       Чертёж, а не красивые руки Чон Юнхо, что скользят по листу. Чонхо пытается убеждать себя в этом чтобы сосредоточиться.       – Рассказал про сваи, начал про перекрытия... – бормочет он, сконфузившись.       – Всё верно, но сваи – главное. – Юнхо покусывает карандаш, сдвигая линейку на необходимый миллиметр. – Я выделил тебе нужные физические законы в теории, выучи к ярмарке и всех интересующихся начинай сходу грузить этой темой. – Он усмехается, и его внимательный взгляд всё ещё прикован к деталям чертежа. – Ко второй минуте они уже будут понимать, что ничего не понимают, и просто поставят тебе галочку.       Потерев лоб, Юнхо тяжело вздыхает, добавив:       – Не успел дома чертёж доделать, прости. – Он сосредоточенно доводит ещё одну линию. – Пара штрихов осталась, и будет конфетка.       Раскрыв рот, Чонхо наблюдает, как на глазах спроектированный мост обретает объёмные очертания на бумаге. И извинения старосты ввергают его в ещё больший шок.       – Юнхо, что в этой жизни ты не умеешь? – ошарашенно спрашивает он, заставив старосту с лёгкой улыбкой поднять голову. – И почему извиняешься, когда я в этом проекте вообще ничего не сделал?       Чонхо молится, чтобы щёки не покраснели в самый неподходящий момент. Улыбающийся Чон Юнхо смотрит на него с такой теплотой, что живот сводит от судорог. Или же Чонхо просто кажется.       – Твоя роль иная, – весело подмечает Юнхо, опуская взгляд и вновь принимаясь за чертёж. – Я дам тебе флешку и адрес, на выходных сходишь и закажешь там 3D-распечатку нашего детища. И будешь собирать по чертежу! Поверь, там такой конструктор, что до ярмарки дел хватит. Но если вдруг не получится, то...       – Получится, – выпаливает Чонхо, вдруг ощущая небывалую решимость.       Он не может подвести Чон Юнхо, что сделал буквально всё и даже больше ради оправдания безуспешных попыток Чхве Чонхо вытащить баллы по физике традиционными методами. И, судя по теням под глазами старосты и общему уставшему виду, тот ради этого активно жертвовал сном и прочими земными радостями.       – Я обязательно справлюсь, Юнхо, – всё больше заряжается воинственной энергией Чонхо, склоняясь над проектом. – Прошу, расскажи мне больше про составные части, я правда постараюсь понять!       В ответ Юнхо беззлобно смеётся, кидая на подопечного короткий, но гордый взгляд, весело заговорив:       – Ну хорошо, значит смотри...       Знания даются крайне туго, и Чонхо задаёт гору уточняющих вопросов, каждый раз со скрежетом зубов уговаривая себя, что они не дурацкие. И Юнхо отвечает на все одинаково легко. Говорит и говорит, приглушённо и размеренно, объясняя на примерах и даже просит рассказать, как Чонхо понимает ту или иную мысль. И чем больше времени проходит, тем больше Чонхо убеждается, что мог бы стать отличником. Если бы Чон Юнхо вёл все предметы.       Наконец староста объявляет, что на сегодня они успешно поработали, и принимается собирать вещи. Не без сожаления, но трепетно и бережно, Чонхо сворачивает готовый чертёж и прячет в тубус. Тот всё не хочет проходить, как надо, и приходится заглянуть внутрь. Чонхо извлекает на свет ещё один чертёж, поменьше, но с планировкой комнат. Это план частного дома в несколько этажей с приусадебным участком и парковкой.       – Юнхо... – неловко бормочет Чонхо, – А это что?       – А это то, что я как раз искал, спасибо! – вскликивает Юнхо, протянув руку.       Чонхо послушно отдаёт чертежи, пронаблюдав, как староста прячет их в сумку.       – Это план директорского дома, – усмехается Юнхо. – Там через неделю будет самая грандиозная вечеринка, и моя задача сделать её таковой... И ты, кстати, приглашён!       Неожиданный испуг от такого внезапного поворота событий перебивают только впечатления от тона, с каким Чон Юнхо говорит о подготовке. Чонхо понимает, что теперь его смутно раздражает ещё и Пак Сонхва. Кажется, каждый в этих стенах пытается что-то взять от попросту святого старосты, но ничего не даёт взамен.       – Юнхо, а ты уверен, что мне стоит приходить? – растерянно спрашивает Чонхо, всё же вяло пакуя чертёж. – Мне и алкоголь нельзя-то, чтоб понормальнее стать и не портить праздник.       Он поднимает голову и понимает, что староста уже стоит в шаге и продолжает улыбаться. Красивая рука ложится на плечо Чонхо, заставляя замереть от волны паникующего стеснения.       – Ты абсолютно нормальный, Чхве Чонхо, – миролюбиво проговаривает Юнхо. – В празднике главное не напиться, а получить удовольствие.       Похлопав Чонхо по плечу, он разворачивается к двери. Щёки начинают понемногу гореть, не столько от близких контактов, сколько от сказанных слов. Чонхо не верит, что он нормальный. Он точно не нормальный, раз готов сойти с ума от счастья после такого признания.       – Я готовлю этот праздник и для тебя в том числе! – вскликивает Юнхо уже у двери. – И очень обижусь, если ты не придёшь.