Seven Deadly Sins

      Хоть Хонджун не пробыл в академии и десяти дней, но уже сроднился с её стенами, желтеющими плакучими ивами и пусть и своеобразным, но понимаемым народом. На школьной скамье и в одинаковой форме они все равны по статусу. Ну а иерархия... Иерархия везде.       И когда в кабинет заглядывает завуч, прямо посреди урока химии, позвав с собой учителя, Хонджун первым делом оборачивается, выискивая глазами Пак Сонхва. Тот уже о чём-то рассуждает со старостой, отчего гул в классе лишь нарастает. Президент начал – значит можно всем. Посверлив взглядом макушку Юнхо, что помахивает телефоном в руке, Хонджун перегибается через проход, подёргав за рукав своего соседа, по совместительству первого друга в этих стенах.       – Чонхо! – на лицо лезет дьявольская улыбка. – Ну как прошло твоё вчерашнее свидание?       Тот, выронив ручку, быстро сглатывает, гневно зыркнув в ответ, и с трудом из себя выдавливает:       – Н-нормально. – Чонхо нервно приглаживает волосы. – Поговорили, пообсуждали, расписали план...       – Романтично-то как, ну сказка! – слышится мрачный и раздражённый голос Ёсана, что сидит за Чонхо, улёгшись на скрещенные локти.       Захихикав, Хонджун вместо своего потерянного друга отвечает дежурное «а ты не подслушивай», и бросает в Кан Ёсана колпачок от ручки. Тот, запутавшись в светлых волосах, вызывает ответную жажду к бою уже у Ёсана. Выпутав колпачок, он воинственно прищуривается, занеся руку, и целится. Хонджун со смехом пригибается, но колпачок всё равно попадает ему в ухо и летит на пол. Не успевает Ёсан отпраздновать победу, как получает этим же поднятым колпачком в нос. Завязывается битва. Чонхо, улёгшись на парту, игнорирует свист снаряда над головой. В конце концов, Ёсан не выдерживает, и закрыв свою тетрадь, совершает бросок кобры, чтобы влупить новенькому по затылку.       – Ёсан, как ты мог... – сквозь смех пытается драматизировать Хонджун, изображая смерть на поле брани. – Я думал, ты не такой, как они!       – Думалка не выросла! – шипит Ёсан под одобрительные смешки со стороны задних парт, но не обращает на них внимание.       Он вновь ложится на локти и хмурится, глядя в одну точку на спинке стула Чонхо. Хонджун приглаживает волосы и морщится, вспоминая, что с утра опять пытался их уложить с помощью геля – теперь те сухие и колючие.       – Ёсан, случилось чего? – чуть спокойнее интересуется Хонджун.       – Ничего не случилось, – бубнит тот в локоть, недовольно засопев.       Хонджун лишь пожимает плечами, и вновь теребит плечо Чонхо, сползая в проход и садясь на корточки. Тот устало косится, когда новенький складывает локти и подбородок на его парту, лукаво глядя снизу вверх, и тут же мурлыча:       – Ну, кто великий колдун и маг?       – Отстань, – тяжко тянет Чонхо.       – Пойдём после уроков опять в общагу залезем? – заговорщически шепчет Хонджун снова.       – А вы чё, ещё туда лазили? – слышится всё такой же недовольный бубнёж Кан Ёсана.       Нацепив на лицо порицание, Хонджун, высунувшись из-за чужой спины, осуждающе взирает на Ёсана, что отвечает стойким пофигизмом в упёртом взгляде.       – С нами небось хочешь? – вновь усмехается Хонджун, прищурившись.       Ёсан хмурится, покусывая губы изнутри, и косится то в одну сторону, то в другую.       – Может и хочу, – переборов себя, наконец выдыхает он.

* * *

      Скрипка плавно выдаёт ноту за нотой, пока Сонхва выводит фигуры смычком, положив подбородок на край деки. Инструмент давно стал его продолжением, а произведение сотни раз отрепетировано и отыграно. Его волнует звук. Как говорит отец, пиликать на скрипке может каждый, а вот играть – единицы. Скрипка в руках Пак Сонхва не пиликала никогда.       Он останавливается, а через секунду останавливается и Юнхо, сидящий за фортепиано, и оборачивается через плечо. На его лице повисает немой вопрос, и Сонхва хмурится, тут же потребовав:       – Дай мне «до».       Юнхо нажимает на клавишу, а сам Сонхва зажимает струну и проводит смычком. Звук сливается в один.       – Хорошо... А теперь «фа».       Звук снова сливается. Сонхва опускает скрипку с плеча и привычно разминает шею, задумчиво глядя в окно.       – Ну и у кого из нас расстроен инструмент? – риторически тянет он, смыкая губы в линию.       Пройдясь пальцами через клавишу, Юнхо выводит несколько аккордов через арпеджио и пожимает плечами.       – Вроде не расстроено...       Поизучав рассеянным взглядом крышу пустого общежития в окне, Сонхва лёгким движением возвращает скрипку на плечо, но в этот миг Юнхо закрывает крышку фортепиано и поднимается с места.       – Ну всё... – Он поправляет пиджак и принимается собирать ноты в папку. – Мне уже пора.       – Куда? – озадаченно спрашивает Сонхва. – Ещё полчаса репетиции, Юнхо.       Тот лишь улыбается, пряча папку в шкаф, заставленный всевозможными сборниками классических произведений.       – Я ведь скидывал тебе расписание утром... – проговаривает он, не поворачиваясь и продолжая поправлять конструкции на полках.       – Я подумал, что ты ошибся, – с нажимом отвечает Сонхва, буравя немигающим взглядом чужой затылок.       Юнхо же поворачивается всё с той же улыбкой и подхватывает свою сумку.       – Полчаса, Сонхва, не гневайся... – укоризненно тянет он, мягко рассмеявшись. – Извини, я уже опаздываю.       Не успевает Сонхва ответить, как дверь мягко щёлкает, скрывая собой спину друга. Так же непоколебимо, словно вторя прозвучавшим словам. Сонхва несколько секунд смотрит на дверь, после чего обводит взглядом кабинет. Портреты композиторов смотрят, кто куда, а мелкая пыль искрится, кружась в проникающих лучах вечернего солнца. Сонхва переводит взгляд на пюпитр, где разложены его ноты. Придавив подбородком деку, он поднимает смычок, принимаясь играть с самого начала. Музыка льётся, звуча оттенками соло, и эхом отбивается от высоких стен, рассеиваясь под потолком. Сонхва предельно сосредоточен на игре, извлекая мягкий и глубокий звук, но целостность теряется, когда нет размеренных волн аккомпанемента – таких незаметных, но формирующих фундамент для солирующей скрипичной партии.       Доиграв до конца под ритмичный счёт в голове, Сонхва вновь опускает скрипку и кладёт её на стул у фортепиано, аккуратно устраивая рядом смычок, и отходит к окну, уже незаметно для себя потирая надавленные кончики пальцев. Периферийный взгляд выхватывает внизу фигуру Чон Юнхо, что бодрым шагом удаляется в сторону ворот академии. На углу его догоняет Чон Уён, обнимая за руку, и они продолжают путь уже вместе. Сонхва, лишь дёрнув уголком рта и поджав губы, предпочитает вернуться к скрипке.

* * *

      Наобнимав Чон Уёна после долгой разлуки длиной в час, Юнхо с улыбкой берёт того за плечи.       – Ну-ка повернись... – проговаривает он, сам разворачивая Уёна и любуясь.       Тот звякает украшениями, охотно вертясь в руках и показывая свой гений модельерской мысли в виде образа с бежевыми штанами, таким же бежевым свитером под горло и белой джинсовой курткой.       – Нравится? – игриво спрашивает Уён, отставляя бёдра в разные стороны и принимая модельные позы.       – Бесподобен, – улыбается Юнхо и достаёт телефон из кармана.       Они разъехались после школы, чтобы переодеться, и теперь стоят около остановки посреди тихой уютной улочки. Машины здесь ездят настолько редко, что можно услышать тихий щебет птиц в желтеющих кронах деревьев.       Уён, прильнув к Юнхо, поглаживает пальцами в кольцах его грудь под мягким светло-коричневым пиджаком, и мурлычет:       – Ты сегодня тоже хорошо выглядишь... – Он цепляется пальцем за ворот. – Тебе очень идут эти чёрные джинсы. Я бы душу продал за такие длинные ноги!       Юнхо весело смеётся, отвлекаясь от телефона, чтобы вновь склониться и поцеловать тянущегося Уёна, чей рост кончается ровно около его плеча.       – А Сон Минги где? – продолжая улыбаться, спрашивает он.       Уён, спохватившись, оборачивается на витрину продуктового магазина, где снуют местные и вьются привязанные у входа собаки.       – Я его оставил и пошёл тебя встречать. – Он чешет подбородок. – Надеюсь, купит хоть что-то, кроме алкоголя.       Хмыкнув, Юнхо отходит к остановке и присаживается на лавочку, открывая в телефоне сайт доставки. Уён подходит следом, но садиться не торопится, принимаясь виться вокруг.       – Ну Юнхо-о... – протягивает он, обнимая его за шею со спины и прижимаясь щекой к макушке. – Ну скажи, к кому мы идём в гости!       – Это сюрприз, – мягко и непоколебимо отвечает Юнхо, проматывая список меню.       – Ненавижу эту интригу... – бубнит Уён и сползает щекой вниз, прижимаясь ею уже к шее и заполоняя всё пространство своими сладкими духами. – Ой, а можно четыре сыра ещё?       Добавив ещё одну пиццу в корзину, Юнхо оформляет заказ и прячет телефон. Одна из рук Уёна всё ещё обнимает его за шею, вторая же гладит по волосам.       – Я в любом случае очень рад, что мы с тобой куда-то выбрались, – мурлычет он на ухо, слегка его прикусив. – Всё жду, когда твои вечные дела с...       Уён вдруг замирает.       – Погоди, мы ж не к Пак Сонхва идём? – в страхе бормочет он, видимо, приготовившись давать по телефону тревогу Минги, чтобы бросал всё купленное пиво.       Рассмеявшись, Юнхо берёт его за руку и принимается рассматривать подаренный браслет, всё ещё гордо блестящий на тусклом осеннем солнце. Прижимается губами к запястью, вызвав удовлетворённый вздох над ухом, и отвечает:       – Вечеринка у Пак Сонхва будет примерно через неделю. Плюс-минус пару дней.       – Да ладно, – хихикает Уён, почёсывая его шею кончиками пальцев. – Что ж я не слышал?       – Узнаёшь одним из первых, – примирительно подытоживает Юнхо, откинувшись затылком на чужое плечо, и устало прикрывает глаза.       Тело, которое он теперь ощущает всей спиной, уже нетерпеливо переминается с ноги на ногу, а пальцы скребут его плечи.       – Ух, я уже думал, что без общаги всё веселье кончится! – довольно воркует Уён, вдруг выпрямляясь. – Минги, иди сюда!       Юнхо, открыв глаза, видит красную макушку одноклассника в тон горящему светофору. Тот тащит в одной руке огромный пакет, а в другой джентльменски держит под мышкой пачку чипсов. Светофор сменяется, и Минги, бодро прошагав переход, приближается, поставив пакет на землю, отчего тот точно так же бодро звякает.       – Что и требовалось доказать! – возмущается Уён, убирая руки с плеч и, видимо, скрещивая их на груди. – Ты что есть собрался, умник? Что б мы вообще делали без Юнхо? Он хоть...       – Юнхо, привет! – переводит дух Минги, и протягивает руку.       Поднявшись, Юнхо отвечает на крепкое рукопожатие, пока Чон Уён шарахается между ними, как между башнями-близнецами, заглядывая в пакет и показательно громко цокая языком. Минги мотает воротом полурасстёгнутой рубашки из толстой фланели с размашистым клетчатым узором.       – Я смотрю, ты в зимнюю форму пока не собираешься, Сон Минги, – усмехается Юнхо.       – Горяч снаружи... – Минги подёргивает бровями, продолжая выравнивать дыхание, – ...горяч внутри! Куда тащить это всё хоть, далеко?       – Сам накупил, сам и потащишь! – слышится откуда-то снизу возмущение Уёна, который, впрочем, уже обнимает щедрую бутылочку Бейлиса и шарит рукой по пакету в поисках ещё чего-нибудь интересного.       В кармане дзинькает сообщением телефон, Юнхо вновь вытаскивает его, ставя на беззвучный, и собирается убирать обратно, как вдруг тот принимается вибрировать входящим вызовом.       – Совсем немного идти, – уверенно проговаривает он, принимая звонок от оператора доставки. – Дай мне тоже каких-то бутылок, вместе дотащим!

* * *

      Ёсан ждал этого дня, казалось, всю жизнь. Когда он проснётся не от гремящих через стену гитарных риффов, когда не будет сто лет маяться у ванной, дожидаясь, пока та освободится. Когда не будет всё утро слушать о том, какой Чхве Сан молодец, в исполнении либо родителей, либо самого виновника, либо всех и сразу. Он искренне ждал, когда просторная светлая комната брата станет его комнатой. И можно будет посдирать со стен плакаты FFDP, повыкидывать весь оставшийся спортивный инвентарь, вымести весь срач и расставить... всё. Книжки. Фигурки. Стопки комиксов. Свои любимые вещи, что приходилось прятать в шкафу и письменном столе маленькой комнатки. На всех стеклянных полках такой желанной обители, где раньше стояли отполированные награды Чхве Сана, теперь обязаны стоять Мстители в полном составе. Кан Ёсан мечтал об этом дне. Но его брат снова всё испортил.       – Почему ты его забрал?! – вскликивает Ёсан в спину удаляющемуся Сану, что раздражённо спускается по лестнице из курилки, где был снова пойман.       – Потому что, – безапелляционно заявляет Сан, не оборачиваясь.       – Я же просил! – От обиды хочется плакать, но Ёсан держится, не отставая от спешащего брата. – Верни его обратно, я буду его любить!       Сан, громко цокнув языком, сворачивает в пустой коридор третьего этажа, засовывая руки в карманы, и дотошно протягивает на ходу:       – Братишка, ты можешь приходить ко мне в гости и видеться с Лордом.       – Я люблю Лорда больше, чем ты! – в сердцах выпаливает Ёсан.       Глубоко вздохнув, Сан останавливается, круто развернувшись, отчего брат едва не врезается в него. Ёсан затихает. Они смотрят друг на друга. Сквозь тишину прорезается приглушённый звук скрипки за закрытой дверью.       – Давай честно, братишка, – выдыхает Сан, приподнимая бровь в пронзительном взгляде. – Как часто ты с ним гуляешь? Купаешь? Бегаешь? Он любит бегать, ему надо. И дрессировать его надо, Ёсан, командам учить. Собака – это ответственность, а не одна из твоих игрушечек.       Ёсан прикусывает губу изнутри, силясь не закричать снова. Похоже, брат замечает что-то в его глазах, и немного смягчившись, продолжает:       – Заведи свою собаку. Хоть точно такую же, если справишься. Будет твой личный самый лучший друг.       – Мне нужен Лорд... – с трудом выдавливает Ёсан.       – Это моя собака, а не твоя.       Сан отрезает со слишком внезапной агрессией, дёрнувшись вперёд и сжимая кулаки. Немея от страха, Ёсан резко присаживается, закрыв голову руками. Ничего не происходит.       – Тьфу ты... – слышится сверху. – Обабился совсем со своей гееватой подружкой. В себя приди.       Ботинки Чхве Сана разворачиваются, исчезнув из поля зрения. Ёсан, шмыгнув носом, быстро поднимается на ноги, наскоро вытирая глаза. Несколько раз глубоко вздыхает, поднимая взгляд к потолку. Нужно успокоиться. Может, поговорить с родителями. Может, маму уговорить. Что-то сделать. Он пытается уцепиться хоть за какую-то успокаивающую мысль, но все их топчет безысходная паника. Не его комната. Не его родители. Не его собака. Всё, что есть у Кан Ёсана, ему не принадлежит.       Дверь с тихим щелчком открывается, проливая свет на профиль замершего в коридоре Ёсана. В проходе стоит Пак Сонхва. Ужас накатывает с новой силой. Ёсан, кажется, забывает, как дышать, пока лицо Сонхва остаётся непроницаемым, хоть в глазах его и искрит явное замешательство. Должно быть, Ёсан выглядит действительно потрёпанно.       Периферийным взглядом он замечает за плечом местного принца какое-то движение в окне. На крыше общежития, что находится достаточно близко, показываются две знакомые фигуры. В полной прострации Кан Ёсан узнаёт своих новых друзей.       – С дороги, – наконец командует Сонхва, и почти поворачивается, чтобы закрыть за собой дверь.       – Сонхва, подож...       Ёсан так стремительно бросается вперёд, что врезается в него, тут же отпрянув и зачем-то схватив за локти. В руке у президента футляр со скрипкой, а на ошарашенном лице быстро проступает гнев.       За его спиной Хонджун на крыше каким-то чудом замечает, что происходит в музыкальном классе, и падает на живот, дёргая за собой затупившего Чонхо. Барахтаясь, они отползают подальше, исчезая из виду. Сонхва же, дёрнувшись всем телом, оставляет руки Ёсана держать воздух, и хватает его за запястье свободной от футляра ладонью, сжав до боли, и рывком разворачивает голову к окну, прорычав:       – Что ты там увидел?       – О-окно... не закрыл... – в ответ еле выдавливает Ёсан, чувствуя, как заново подступают слёзы.       – Я закрыл окно... – вкрадчиво проговаривает Сонхва, медленно возвращая прищуренный взгляд на Ёсана, и сжимает его запястье ещё сильнее.       – Значит, показалось... – на одном выдохе шепчет Ёсан и вновь втягивает воздух, силясь не заплакать от страха.       И Пак Сонхва его выпускает, отшвырнув руку от себя, как нечто крайне мерзкое. Ёсан, тут же отпрянув в сторону, хватается за запястье и прижимается к стене боком на каких-то древних рефлексах самосохранения. Выпрямив спину, президент выходит в коридор, прикрывая за собой дверь.       А Ёсан готовится проводить взглядом его пугающе ровную осанку, но Сонхва вдруг поворачивается к нему, вытянув вперёд руку с футляром.       – Бери, – вновь командует он. – Уронишь – и тебе конец.       Покорно и вконец ошарашенно Ёсан берётся за ручку обеими ладонями, перехватив футляр поудобнее. Во время игры на концертах, лёжа на плече у президента, скрипка не казалась такой тяжёлой. Пак Сонхва ровным шагом направляется к лестнице. Идут они молча, и полная сосредоточенность на том, чтобы не зацепиться футляром за какой-нибудь угол, помогает Ёсану прийти в себя. Он готов убить своих новых друзей. Но прежде, он должен убить себя, понимая, в какую идиотскую ситуацию попал.       Не сбавляя темпа, Сонхва выходит во двор, проходя вдоль главной аллеи к воротам. Успевать за ним становится всё сложнее, а скрипка с непривычки тянет к земле, и потому Ёсан понемногу пыхтит, заново начиная паниковать. В основном потому, что когда-то Пак Сонхва должен остановиться и повернуться к нему снова. Может, стоит на всякий случай снова извиниться? За то, что упал к нему в ноги на танцах, или какие там ещё были гениальные причины для придирок. Вместе с паникой понемногу нарастает злость. Они подходят к припаркованному такси, и Ёсан догадывается подхватить футляр снизу, чтобы президент беспрепятственно взялся за ручку и бережно положил скрипку на заднее сиденье.       А затем Сонхва вновь окидывает его презрительным взглядом с ног до головы. Вся копившаяся злость внутри Кан Ёсана моментально испаряется, уступив место безысходности, пока в ушах оседает привычно ледяной тон школьного принца:       – А теперь пошёл вон.

* * *

      Ещё не добравшись домой, Сан понимает, что ни черта не успевает. Оказавшись посреди частичного хаоса после переезда, он и вовсе теряется, шастая из кухни в спальню и обратно. Под руки попадаются разные вещи, которые необходимо хоть когда-нибудь раскидать по шкафам и полкам, а время неминуемо бежит вперёд. Телефон звонит в заднем кармане просторных джинсов, застав Чхве Сана запихивающим блендер вглубь верхнего кухонного шкафчика. Не так он себе представлял взрослую жизнь, но надо это терпеть.       Откинув волосы со лба, Сан принимает вызов от Юнхо, который предпочитает держать имена гостей в тайне. Авантюра та ещё.       – ...чёт я нихера не успел, Юнхо. – Сан чешет затылок и задумчиво двигает стаканы на стойке. – Вы там хоть в магазин зайдите, еды купите, я потом переведу, сколько надо.       – Мы всё устроим, дружище! – доносится весёлый голос Чон Юнхо. – На подходе уже.       В это же время из прихожей доносится мелодичный звук дверного звонка. Сан, обернувшись, озадаченно спрашивает в трубку:       – Вы чё, пришли уже?       – Нет... – настороженно отвечает Юнхо.       Не отнимая телефон от уха, Сан уверенно подходит к двери. По пути хочется захватить с собой бейсбольную биту, любовно приставленную к полкам для обуви, но время сейчас вполне детское. Потому он после нескольких щелчков звонка открывает дверь, уставившись на стройный ряд коробок с пиццей.       – Надо позвонить Ёсану и сказать, что в городе теперь работает Спайдермен, – хмыкает Сан.       – Если ты про доставку, то забирай!       Или Сану кажется, или он слышит голос друга с двух сторон одновременно. Приближающийся шум на лестнице подтверждает догадки, и Сан, сбросив вызов, с улыбкой выцепляет знакомые макушки на площадке.       Запыхавшийся Минги тащит пакет, Юнхо же обнимает три бутылки с колой и одной из них пытается помахать на ходу.       – Забыл вам сказать, что лифт сломан, – усмехается Сан. – Тренируйтесь, лохи!       Он переставляет связанные коробки с пиццей в коридор и приваливается к косяку, наблюдая, как по мере подъёма и приближения парни всё больше вырастают над ним. Сан рад такой компании, улыбаясь всё шире.       – Давай сюда, страдалец, – тянет он, отбирая у Сон Минги пакет, а тот, запыхавшись, упирается рукой в стену. – А ты неси, халявщик! – хитро прищуривается в сторону Юнхо. – И тренировки не пропускай.       Не успевает вспотевший Юнхо что-то ответить, как по лестнице эхом разносится голос, который Чхве Сан не хотел бы слышать вообще нигде. Но узнал бы из тысячи.       – ...прикалываетесь просто. Алло, великаны, подождите меня!       Улыбка медленно сползает с лица, пока взгляд упирается в одну точку. Он мог бы догадаться.       – Так, пропустили! Я должен знать, ради кого так...       Прорвавшийся между двух высоких спин, Чон Уён едва не спотыкается о чью-то ногу и замирает, медленно поднимая взгляд. Они смотрят друг на друга, кажется, целую вечность. Сан мог бы догадаться.       – Ого... – вырывается у Уёна с каким-то странным восторгом.       И Сан мог бы догадаться, что этот мерзкий тип начнёт жрать взглядом его руки и плечи, что видны под просторной майкой. Буквально рядом с Чон Юнхо. Гнев постепенно застилает глаза, а пришедший в себя Сон Минги откашливается, в панике встрепенувшись.       – Привет, Чхве Сан... – с трудом натягивает улыбку Уён.       – Да, привет, Чхве Сан! – подхватывает Юнхо и, воспользовавшись моментом, пропихивает чуть ли не упирающегося Уёна вглубь квартиры прямо мимо её хозяина.       У Сана слегка отвисает челюсть, но и Минги теперь с клоунским видом пробирается внутрь, начиная разуваться и громко разглагольствовать на пару с Юнхо о том, как здорово иметь свою жилплощадь. Это всё походит на какой-то дурацкий сон. И вишенкой на торте становится надвигающийся звук из спальни, неукротимо несущийся по коридору на четырёх лапах. Моментально придя в себя, Сан заскакивает в квартиру, готовясь дать команду. Но в этот же миг на ошарашенного Уёна налетает огромный хаски, который сразу же упирается передними лапами тому в плечи и принимается облизывать лицо.       – Ого, кто тут такой биг бой? – звонко хохочет Уён, порой переходя на ультразвук и подхватывая пса под лапы, чтобы не пригибаться под его весом. – Кто тут такой пушистый волчара?       – Лорд, я же воспитывал тебя бойцом... – трагично выдыхает Сан и проводит ладонью по лицу, стараясь собраться с мыслями.       Те не хотят строиться, особенно когда к хаосу переезда добавляется ещё и хаотичная парочка из Минги и блядского Уёна, которые, кажется, за секунду успели разуться и оккупировать кухню, утаскивая туда пакеты, гремя стаканами, открывая воду и чувствуя себя просто отлично. Лорд, виляя хвостом, восторженно вьётся между ними, расцепляющими большие пластиковые стаканчики. Чхве Сан наблюдает за этим цирком, всё ещё потерянно стоя у двери. В голове вьётся лишь мысль, что его пёс, видимо, перепутал Барби с таким же барбиподобным Ёсаном. Рядом Юнхо аккуратно ставит свою обувь к стене, и педантично закончив вешать пиджак на плечики, остаётся в чёрной футболке.       Зажмурившись, Сан встряхивает головой. Через секунду он уже воинственно берёт Чон Юнхо в захват, оттаскивая вглубь коридора.       – Он не сказал нам, к кому мы идём! Только сказал, что новосёлу очень нужна хорошая компания! – слышится с кухни громкий смех Минги. – Пощади его, Сан!       – Лови в ухо, – шипит Сан и, когда его друг прикрывает голову предплечьями, бьёт кулаком тому в живот. – Какого хера, Юнхо?!       Тот согнувшись, стискивает зубы в вымученной улыбке, и обнимает Сана за плечи одной рукой, слабо протянув:       – Какой староста не захочет уладить конфликты в коллективе?       – Коллектив пусть ищет нового! – тихо рычит Сан, замахнувшись вновь, но уже больше для вида.       Юнхо, с усилием разогнувшись, оттирает пот со лба, продолжая одной рукой опираться на его плечо, похлопав по нему и выдохнув:       – Дай мне шанс, Чхве Сан. Я привёл тебе тех, с кем любая вечеринка пройдёт просто отлично.

* * *

      Следуя инструкциям Сана, Минги нащупывает за шкафом выключатель. Вся комната загорается разноцветной неоновой подсветкой под восторженные возгласы Уёна.       – Не отвлекайся! – рявкает Сан, покрепче схватив джойстик.       Они с Уёном сидят на коврике перед широкой плазмой, уже полчаса выясняя все разногласия с помощью неистового боя в Mortal Kombat. Если бы Сон Минги мог присудить Нобелевскую премию мира, то отдал бы её Чон Юнхо за это гениальное предложение. Весь стресс атмосферы как рукой сняло, и теперь эти двое переругиваются под звуки ударов игровых персонажей, периодически отпивая из стаканов и явно получая удовольствие.       Пошарив рукой под шкафом, Минги извлекает на свет женский бюстгальтер и хохочет, тут же прикладывая к своей груди и поворачиваясь.       – Господа, как вам? – вальяжно интересуется он.       Сидящий на диване Юнхо как раз отпивает из своего стакана, тут же поперхнувшись, пока Уён заливается смехом и едва не роняет свой джойстик на пол.       – Положи, где взял, и найди себе свой... – цедит Сан сквозь улыбку. – Уён, жми уже старт!       Подняв брови, Минги отбрасывает лифчик в сторону, плюхнувшись на диван. Возможно, это был первый раз, когда Чхве Сан назвал Уёна по имени, и за такое стоит выпить. Щедро приложившись к своему стакану, Минги откидывается на спинку, что вибрирует басами мощного метала, который хозяин квартиры врубил с компьютера.       – Са-ан... – тянет Минги. – А может, чего попсовее включим, а?       – Отвали, отличная музыка!       Похоже, этот вечер действительно полон удивлений, потому что фраза принадлежит Чон Уёну. Тот как раз ожесточённо борется против соперника с помощью женщины в маске и фиолетовом бикини.       – Чхве Сан, такая песня хорошая, – лукаво продолжает Уён, уставившись на экран и яростно клацая комбинации. – А слова какие! Самый брутальный гимн ЛГБТ-прайда!       – Что... В смысле? Ты дурак что ли, это про львиный прайд! – взрывается Сан. – Закрой рот, я из-за тебя проигрываю сраной Милине!       – I will not be forgotten, this is my time to shine... – довольно подмурлыкивает припеву Уён, пока «сраная Милина» снимает маску, отгрызая куски от соперника.       Минги, всё так же полулёжа, поворачивает голову к Юнхо, усмехаясь:       – Честное слово, Юнхо. Сидим тут, как два родителя.       – Я, в таком случае, крайне гордый родитель, – улыбается Юнхо в ответ, достав телефон. – Друзья, всем улыбнуться!       Он отворачивается, делая групповое селфи. Уён показывает сердечко двумя пальцами, лица Сана Минги не видит, ну а сам старается скорчить самую идиотскую физиономию, надувая щёки. Давясь смехом, Юнхо усаживается обратно, уткнувшись в телефон.       – Отметить не забудь, – усмехается Минги, допивая остатки виски с колой, и с кряхтением опускает стаканчик на журнальный столик.       На экране плазмы тем временем начинается новый бой под не менее эпичный саундтрек, пока Сан доказывает, что в предыдущем раунде Уён победил, потому что трезвее, а сам Уён спешит это опровергнуть, с издевательским хихиканьем прикладываясь к стакану. Юнхо рассеянно поднимает голову, отрываясь от экрана телефона, и тут же смягчается, отключая его и откладывая подчёркнуто подальше в сторону.       – Я в соцсетях только профили совета веду, – выдыхает он, устало потерев переносицу.       Не скрывая сожаления, Минги тянется, чтобы похлопать старосту по плечу.       – Ты когда-нибудь вообще отдыхаешь? – сочувственно интересуется он, чувствуя, как язык уже понемногу заплетается.       – Ну... – Юнхо разводит руками, смущённо улыбаясь. – Похоже, сегодня мой первый выходной.       И тут же поднимается, заметив, что стаканы гостей пустеют. Подобным рефлексам Минги не удивляется, вспоминая, сколько раз в прошлом году Юнхо был барменом на общажных вечеринках и какие крутые фокусы творил с бокалами. Вот и сейчас староста разливает виски абсолютно набитой рукой, показывая чудеса сноровки и скорости.       – Юнхо! – вдруг громко вскликивает Минги, хватая свой стакан. – А ну иди сюда, давай пацанский брудершафт!       – О нет... – загадочно тянет Уён сквозь улыбку. – Я должен это видеть!       – Что вы там делаете?! – в панике орёт Сан, понимая, что не может отвернуться посреди раунда.       Присев рядом, Юнхо со смехом берётся за стакан, как показывает Минги, и оборачивает руку вокруг его руки. Отпивая до половины, Минги, поставив стакан на стол и положив руку на чужой затылок, заставляет их стукнуться лбами, склонив головы.       – Та-ак... – с важным видом тянет Минги, опуская руку. – А теперь не отлепляйся и крутись влево!       Прыснув, Уён всё же оборачивается, и свалившись на спину от смеха, наблюдает, как два огромных парня, стукнувшись лбами, синхронно крутятся с дурацкими лицами. Сидящий рядом Сан прикрывает лицо рукой, но под ней смеётся так же неизменно.

* * *

      Зашнуровывать ботинки с таким количеством алкоголя в крови кажется Уёну непосильной задачей, но он очень старается. Пока он корячится на корточках на полу, остальные с шутками обходят его в коридоре, унося посуду и мусор из комнаты.       – Юнхо-о... – жалобно тянет Уён, когда тот проходит мимо с коробкой из-под пиццы в руках. – Ну почему мы так рано расходимся?       – Потому что завтра никто не отменял уроки, – включается староста, и едва не спотыкается о порог кухни, вызывая пьяный смех одноклассников.       Даже навеселе с его авторитетом никто не решается спорить, но судя по довольному прищуру Сана, тот и так остался удовлетворён своей мини-вечеринкой.       – Ну и ладно... – Наконец, шнурки поддаются, но Уён продолжает сидеть. – Но перед этим мы все дружно идём гулять с самым-самым хорошим псом на свете!       Лорд всё это время сидит рядом, гордо распушив чёрно-белую холку и высунув язык. Уён зарывается пальцами в его густую шерсть и обнимает, на фоне алкоголя вдвойне умирая от счастья.       – Лорд, нам предстоит разговор, – раздаётся над головой шутливый голос Сана, а затем его рука похлопывает по плечу. – Ну-ка подвинься!       Уён поднимается на ноги, в то время как Сан, склонившись, ловко цепляет к ошейнику пса поводок. Тот облизывается, вновь открывая пасть, вывалив язык, и довольно поглядывает на хозяина. Выпрямившись, Чхве Сан внимательно смотрит на Уёна, сжимая в руке смотанную толстую ленту поводка, и серьезно спрашивает:       – Справишься, удержишь?       Уён же слишком сильно отвлекается на голые мышцы его руки. То, что Чхве Сан ходит по академии в форменных рубашке и пиджаке, стоит объявить преступлением. Сжав губы, Чон Уён кивает настолько серьёзно, насколько может, и принимает поводок в руки. Лорд у ног неистово виляет хвостом, пока остальные заканчивают притаскивать пакеты с мусором к двери.       – Давайте я тоже что-то понесу! – Храбрится Уён, потрепав пса между ушей.       – Каждому как раз по пакету, успокойся! – слышится голос Сана из ванной.       – Ну как же... – Уён склоняется над картонной коробкой, что неприкаянно стоит у двери. – У тебя и до нас тут...       Он осекается, отогнув край коробки и увидев содержимое. Сваленные в одну кучу, там небрежно лежат золотые кубки разных размеров, перемотанные ворохом лент таких же золотых медалей. Уён озадаченно моргает, пока Лорд непонимающе обнюхивает его замершую руку. Дверь ванной хлопает, и Уён резко выпрямляется.       – Мы тогда с Лордом вперёд пойдём! – изо всех сил просияв, Уён держит поводок, застёгивая белую куртку.       – Ты точно уверен? – всё так же настойчиво переспрашивает Сан, подходя и размашисто натягивая бомбер, чем провоцирует внутреннюю истерику от бугрящихся мышц на своих руках.       – Открывай давай! – только смеётся Уён.       И Сан открывает. И Уён бежит. Вернее – летит вниз по лестнице, кое-как успевая переставлять ноги за несущимся вперёд Лордом. На подскочившем адреналине в голову врываются вполне трезвые мысли, что он в любой момент может споткнуться и свернуть себе шею, но Уён упрямо не отпускает поводок, пока не дотаскивается до входных дверей на первом этаже. Лорд с ангельским видом сидит под ними, в ожидании повиливая хвостом. Переведя дыхание, Уён прищуривается, глядя псу прямо в глаза.       – Лорд, будь хорошим мальчиком, – назидательно говорит он, пригрозив пальцем. – Не заставляй меня позориться перед твоим хозяином.       Пёс сохраняет невозмутимый вид.       – Ну пожалуйста, – жалобно добавляет Уён, открывая дверь.       Как ни странно, Лорд, его послушав, выбегает наружу уже в умеренном темпе, принимаясь обнюхивать всё вокруг. Уён вдыхает вечерний воздух следом за ним, делая пару шагов. Чхве Сан действительно живёт в очень тихом и мирном районе, что никак не вяжется с его отвязным характером. За этот день Сан вообще многократно удивил своей адекватностью и такой щемяще милой ответственностью за пса, которого вознамерился выгуливать в любом состоянии.       Умиротворение вечера понемногу усыпляет бдительность, как вдруг воздух разрезает громкое издевательское «кис-кис-кис». Уён оглядывается, выискивая источник звука.       – Эй, киса! – слышится наглый пацанский голос с тротуара через дорогу. – Работаешь?       Там, скрытые тенью деревьев, в развязных позах останавливаются двое. Уён, закатив глаза, улыбается во все зубы самой стервозной улыбкой, звонко воскликнув:       – Мальчики, сегодня не ваш день!       Ответом становится довольный хохот. Позади же слышится писк двери, и наружу со смехом высыпает остальная компания, дружно направляясь к мусорным бакам. Увидев хозяина, Лорд, встрепенувшись, весело лает, топая лапами по земле, но уже показательно крепко удерживаемый за поводок. Уён вцепляется в ленту обеими руками, силясь принять как можно более расслабленный вид.       – Ой, ну началось, пять минут не виделись! – тянет Сан, вальяжно подходя к псу и принимаясь трепать того за навострённые уши.       Юнхо и Минги останавливаются за его спиной, один – в телефоне, второй – подкуривая сигарету. Уёну хочется сфотографировать этот момент – когда он видит таких разношёрстных парней в подобной гармонии, но ни одно фото не смогло бы передать его ощущения.       – Кисуль! – волшебный момент со звоном стекла бьётся. – Так скажи хоть, по каким дням работаешь?       Нахмурившись, Сан замирает, подняв голову в сторону звука. Живот Уёна скручивает от поганого предчувствия, когда он видит, как на чужой шее плавно проступают венки, а и без того острые скулы Чхве Сана заостряются ещё сильнее от сжатых зубов.       – Похвально, что сразу троих берёшь! – не унимается неизвестный под издевательский смех собрата. – Нас хватит!       Сан срывается с места, угрожающе быстро переходя через дорогу.       – Слышь, сука! – орёт он, сжимая кулаки и выгибая плечи. – Сюда иди!       – Какие проблемы, чел?       Насмешливый голос прерывается громким свистом и громогласным:       – Лорд, фас!       Уён чувствует как земля уходит из-под ног. С громким рычанием, оскалившись и плотно прижав уши к голове, Лорд срывается с места на такой скорости, что Уёна протаскивает по асфальту несколько метров, пока он не догадывается разжать руки. Поводок исчезает из виду, а воздух разрезают крики, ругань и звуки ударов вперемешку с агрессивным лаем. Лёжа на боку, Уён в панике переворачивается на живот и видит, как пёс вцепляется в руку одного из парней примерно их возраста, пока Сан с невиданной ловкостью уклоняется от ударов второго и, уличив момент, пинает того ногой в живот. Уён, обернувшись назад, холодеет ещё больше, видя, как Юнхо ловит шатающегося Минги, на которого с размахом бульдозерного шара срабатывает правило сигареты и очевидно сшибает с ног. А сам Чон Уён лежит ровно посреди дороги и теперь уже благодарит небеса за мёртвое движение машин в этой части города.       Вскочив на ноги, и ринувшись к дерущимся, он не думает. Уён понятия не имеет, чем может помочь, но у него нет времени размышлять – неизвестный задира пропускает удар за ударом, получая молниеносные серии то по почкам, то по голове. И в какой-то момент его кулак всё же попадает по лицу Сана, отчего тот отлетает, врезавшись в Уёна, но сразу же больно отталкивает его за плечи. Сузившиеся глаза Чхве Сана полны настолько чистого гнева, что кажется, будто он сейчас убьёт каждого, кто встанет на его пути. Уён, отпрянув, делает то, что считает самым логичным в этот момент. Он достаёт телефон, заверещав во всё горло:       – Я звоню копам!       Выставляя телефон перед собой, он изображает набор неотложного номера на потухшем экране, после чего переводит бешеный взгляд с опешившего Чхве Сана, по чьей щеке струится кровь, на неизвестных и обратно.

* * *

      Второй раз за день Чонхо поднимается по винтовой лестнице во флигель, что выходит на крышу общежития. Правда, теперь в узкие окна не попадает солнечный свет, и тени под ногами пляшут от скачущих огоньков фонариков на телефонах в руках Ёсана и Хонджуна.       – Лучше вырубите, а то засветимся, как ёлка новогодняя, – уныло тянет он, нащупав ручку двери.       – Вы уже засветились, идиоты! – шипит за спиной Ёсан, у которого это было основной темой последний час. – Мозгов не хватило подумать, что тут Сонхва скрипку терзает сутками? Повезло хоть, что без Юнхо!       Чонхо дожидается, пока на лестнице воцарится темнота, и открывает дверь, выходя на плоскую крышу, негромко подытоживая:       – Если он не терзает скрипку, то терзает Юнхо, так что...       – Сегодня он терзал меня! – оскорблённо встревает Ёсан, взмахнув несколькими журналами с комиксами. – У Юнхо что, выходной? Квоты на унижения?       Комиксы он вытащил из своей комнаты, пока вся компания дружно шарилась по первому этажу, дожидаясь темноты. Ким Хонджун продолжал рваться на крышу, и теперь медленно обходит её по периметру. Чонхо же, устав, бросает сумку около стенки флигеля, усаживаясь рядом. Ёсан, боязливо озираясь, следует его примеру.       – Как думаешь, Чхве Чонхо, – говорит он вполголоса, не сводя глаза со спины новенького, – Он догадывается, что с этой крыши Минхёк и упал?       – Мне пришлось ему сказать, – вздыхает Чонхо под недовольное сопение. – Крайне подозрительный несчастный случай был бы, если бы Минхёк трагически выпал из окна первого этажа.       Ёсан хмурится, подбирая колени и обхватывая их руками.       – Нам запретили говорить другим об этом, помнишь? – он нервно постукивает подбородком по коленной чашечке.       – Считаешь его другим?       Хонджун замирает спиной к ним в десяти шагах и поднимает голову, рассматривая небо с первыми звёздами. Ёсан накручивает белокурую волну на палец, продолжая вздыхать, и наконец выдаёт полушёпотом:       – Он необычный... Лезет везде. Вроде наш, но столько неуёмного энтузиазма. Зачем ему вообще Минхёк и та мутная история?       – Говорит, Минхёк знакомый его был.       Они замолкают. Вскоре Хонджун разворачивается и подходит к ним, полный какой-то маниакальной решимости. Опускаясь перед одноклассниками, он скрещивает ноги, подпирая подбородок кулаками.       – Правильно ли я понимаю, – тянет Хонджун, переводя пытливый взгляд с одного на другого, – Что сейчас стоял на том же месте, откуда упал Минхёк?       Неприятное чувство ворочается в животе Чонхо, подозревая, что новенький слышал перешёптывания за спиной, но отступает вместе с мыслью, что Ким Хонджун просто прикинул расположение комнат. Кивнув, он подавляет не вовремя полезший зевок.       – Отлично. – Хонджун покусывает губы. – Ну, то есть, отличного мало, просто мне хочется прикинуть всю картину.       – В следователя играешь? – насмешливо спрашивает Ёсан, убирая лезущие кудри за ухо.       – Типа того... – на редкость серьёзно отвечает Хонджун и внезапно опирается на ладони за спиной, подняв голову. – Как же красиво тут, чёрт возьми. Кому придёт в голову лететь вниз, когда хочется лишь вверх?       Чонхо цепляется за эту мысль, тоже поднимая взгляд на звёздное небо. Ему хочется лететь вверх от одной лишь мысли, что уже завтра Чон Юнхо снова останется с ним в каком-нибудь классе. Что будет говорить лишь для него, улыбаться лишь ему. Чхве Чонхо так сильно хочет наверх, но кто, как не Минхёк своей кончиной подтвердил, что чем выше вылезешь, тем больнее падать.       – Что бы вы сказали о нём? – тихо спрашивает Хонджун.       – Тихоня, – отвечает Ёсан, что тоже увлёкся созерцанием звёзд. – Он под второе полугодие вообще нелюдимым стал, из комнаты только на уроки выходил. И ладно бы учился, так и оценки хромали во все поля. Юнхо с ним намаялся, кстати.       – Да, – соглашается Чонхо, – У нас есть болваны, что всегда такими были, но Минхёк просел на ровном месте. А ведь литературу знал лучше всех.       – Ох, у нас и образцово-показательный класс... – иронично тянет Ёсан, обратившись уже к новенькому: – Не охренел ещё от перспектив занять такое почётное место за выбывшего?       Хонджун молчит, задумчиво моргая и покачивая головой. Непривычно видеть его, вечно шутливого и гиперактивного, таким серьёзным. Понемногу Чонхо ощущает стыд. В основном оттого, что думал сейчас о своём прекрасном будущем, а не о трагическом прошлом своего одноклассника. И ещё немного оттого, что, кажется, только новенькому нужнее всех услышать побольше о том, кто в один вечер просто исчез из жизни их класса.       – Ким Хонджун, я его мало знал, потому прости, – неожиданно говорит Чонхо, потупив взгляд к своим ногам. – Я бы хотел, чтобы тебе стало легче, но ничего не знаю.       Хонджун, встрепенувшись, удивлённо моргает. На его лицо сама собой лезет знакомая открытая улыбка, после чего он перекатывается вперёд, хлопнув одноклассника по плечу.       – Не переживай, Чонхо, – самоуверенно проговаривает новенький, глядя ему в глаза, – Я сам докопаюсь до истины.