Seven Deadly Sins

      Большой фиолетовый автобус походит на обычные школьные, разве что будто весь покрыт ещё не замылившим глаз флёром роскоши. Блестящие зеркала, начищенные стёкла, примелькавшийся герб академии – корона в обрамлении двух лавровых ветвей.       – Давай залезай, – слышится голос Чонхо, который уже поднимается по ступенькам.       Хонджун, опомнившись, спешит следом, проходя в салон, пахнущий чем-то подобным запаху в брендовых бутиках. Сегодня будет первый из «необычных» уроков богатеньких школьников – бальные танцы, и выяснилось, что для этого им всем нужно отправиться в высшую академию искусств.       Чонхо устраивается подле окна, и, видимо, по привычке начинает разглядывать парк через дорогу. Хонджун садится рядом, нервно сцепив руки в замок. За всеми событиями он не успел даже подумать, какие пытки кроются за этим с виду безобидным занятием. Первый школьный друг успел сообщить, что занимаются богатенькие мальчики с женской частью факультета танцевального мастерства. Танцевать. С девушками. Бальные танцы.       Одноклассники потихоньку заполняют автобус, переговариваясь и копаясь в телефонах. Хонджун же храбрится как может, и даже провожает взглядом через окно рычащий байк с Чхве Саном верхом.       – Ты смотри, какой царь, куда нам, смертным, – язвительно проговаривает Хонджун.       – Почти все на автобусе ездили, пока в общаге жили, – бормочет Чонхо в ответ. – А сейчас, видимо, разрешили своим ходом для тех, у кого транспорт есть.       Автобус, всё же, набивается прилично. Когда в дверях мелькают знакомые светлые кудри, Хонджун вдруг вскакивает, загородив проход. Витающий в своих мыслях Ёсан фокусирует на нём взгляд и собирается что-то сказать, но Хонджун уже благополучно берёт его под локоть и за плечо, усаживая на своё место.       – Ну-ка подвиньтесь! – с озорными искорками в глазах Хонджун лезет на то же сидение.       Озадаченный Ёсан оказывается зажатым с двух сторон и сосредоточенно моргает. Покосившийся на него Чонхо вновь отворачивается к окну.       – Ну что, Кан Ёсан? – ухмыляется Хонджун. – Ах, не благодари, ведь это мы тебя спасли!       – Вы о чём? – сдвигает брови Ёсан       – Ну как же! – Хонджун поворачивается к нему, чуть выдвинувшись в проходе. – Героически нашли твоего брата...       – ...кто-то получил люлей... – мурлычет Чонхо тем же тоном, легко усмехаясь.       – ...героических! – поднимает палец Хонджун, довольно улыбнувшись. – Сказали ему, что тебя надо спасать, а он пошёл и спас, потому ты теперь нам должен!       Переваривающий информацию Кан Ёсан хмурится всё сильнее, пока не издаёт адской тяжести вздох.       – Так это вы его позвали?.. – бормочет он, всё же закатив глаза. – Жесть, да вы оху...       Прерывает Ёсана сам Хонджун, но не специально – его в спину толкает чья-то сумка, заставляя навалиться на кряхтящих друзей. Он оборачивается как раз в тот момент, когда мимо протискиваются ягодицы Чон Уёна, обтирая его плечо.       – Ой, я тебя задел? – воркует сам Уён откуда-то сверху, и ласково пробегается ладонью по его по волосам. – Прости, малыш!       – Да-да, прости! – слышится смешок Сон Минги, чьи длинные ноги легко переступают колено Хонджуна, а ладонь взъерошивает всё те же волосы.       Озадаченный Хонджун поворачивается к соседям по сиденью.       – Уён... малышом меня назвал? – бормочет он, чувствуя, как к щекам приливает лёгкий румянец.       – Ага, – цедит Ёсан. – Отвратительно.       Последнее он специально произносит погромче и вполоборота, чтобы показать Уёну язык. Тот наверняка делает то же самое с задних сидений. Хонджун, прыснув, закрывает лицо руками. Такое внезапное внимание от кого-то, кроме публики на его сиденьях, крайне смущает и выбивает из бравадной колеи.       Автобус заводится, шипя закрывающейся дверью, и плавно трогается с места.       – Так вот, – продолжает раздражённо Ёсан, покачиваясь от движения транспорта между двумя одноклассниками. – Вы, умники. Никогда больше не приплетайте брата к моим делам! Можно подумать, я бы сам не решил с Сонхва свои вопросы.       – Решил в итоге-то? – бесцветно интересуется Чонхо, скосив взгляд от окна.       Ёсан молча поворачивается к нему, лишая Хонджуна возможности оценить весь спектр эмоций на своём лице. Повернувшись обратно, Ёсан коротко вздыхает, поджав губы:       – Надеюсь.       Хонджун же оглядывается по сторонам, замечая, что ни местного принца, ни старосты с ними нет, и спрашивает вполголоса:       – А где он, кстати?       Ёсан, громко хмыкнув, тянет:       – Президент со свитой испокон веков использует директорскую служебную машину.       Разговор постепенно сходит на нет. Ёсан, уткнувшись в телефон, просматривает уведомления, а Чонхо окончательно растворяется в пейзаже за окном. Есть что-то действительно уютное в общем невнятном гаме голосов, приглушённом урчании мотора и сереющем небе за окном. Они проезжают район за районом, приближаясь к центру города.       – Ёсан, – отвлекает одноклассника Хонджун, нервно теребя штанину. – А чё там, на танцах-то? Сложно?       Приподняв брови, Ёсан почти отечески усмехается, сложив руки на груди вместе с телефоном.       – У меня две ассоциации с уроками танцев. Что там в буфете, без преувеличений, самый вкусный кофе города. И что мои одноклассники превращаются в стадо половозрелых обезьян, –поймав удивлённый взгляд, он добавляет: – Девчонки же!       Хонджун постепенно возвращается в круге моральных страданий на исходную позицию. Он понятия не имеет как танцевать, и абсолютно не готов позориться перед девушками, но всё равно несётся навстречу своей неизбежной погибели.

* * *

      Сонхва отпускает водителя тонированного чёрного автомобиля и остаётся внутри греться. Небо снаружи крутит серыми тучами в раздумьях, обрушить ли водопад на здание высшей академии искусств, а порывы холодного ветра периодически треплют флаги на её шпилях. Пусть место и намеренно строилось в стиле старинных университетов Европы, но всё равно выглядит натурально. И в тепле салона из-за этого по-своему уютно наблюдать, как по двору шатаются студенты, а к парковке выворачивает школьный автобус.       Одноклассники высыпаются на площадку и разбредаются: кто в уборную, кто в буфет за кофе, а кто – курить за угол. К служебной машине вдруг отходят Чон Уён и заметно нервный Кан Ёсан, оглядывающийся по сторонам.       Иррационально Сонхва напрягается, когда эти двое начинают тереться рядом, загораживая ему обзор, но не видя его самого из-за тонированного стекла.       – ...ну всё, его тут нет! – приглушённо тараторит Ёсан, дёрнув друга за рукав. – Пойдём за кофе, пока не скупили!       – Сейчас, погоди! – Уён роется в своей сумке, пока не выуживает бальзам для губ.       Он склоняется к стеклу, видимо, глядя на своё отражение и намазывая губы стиком. А Сонхва нажимает кнопку в двери, и стекло медленно ползёт вниз, демонстрируя его непроницаемое лицо. Уён озадаченно моргает. За его спиной Кан Ёсан превращается в размытое пятно, настолько стремительно убираясь из поля зрения.       – Ой... – бормочет Уён, очаровательно улыбаясь. – Сонхва, привет, а где Юнхо?       Сохраняя ту же мину, Сонхва молчит. Улыбка постепенно сползает с лица Чон Уёна, а рука с бальзамом опускается вниз.       – Кыш, – шипит Сонхва, придав таким образом ускорения и второму обнаглевшему однокласснику.       Он поднимает стекло обратно, ёжась от залетевшего ветра, но радуясь вновь воцарившейся тишине. Атмосфера высшей академии нравится ему – но без людей в поле зрения.       Вскоре с другой стороны автомобиля слышатся шаги, и дверь щёлкает, вновь впуская в салон холод, шум улицы и Чон Юнхо с двумя стаканчиками кофе.       – Ох как тут тепло... – Он ёжится, стремительно закрывая дверь изнутри, и улыбается, сразу же протягивая один из стаканчиков в руку Сонхва. – Пора надевать зимнюю форму, или рано, как думаешь?       Сонхва неопределённо шевелит рукой в воздухе, и по привычке надменно приподняв бровь, бросает:       – Сливки взял?       Юнхо отвечает ему молчанием и почти виноватым взглядом. Нахмурившись, Пак Сонхва готовится открыть рот, но замечает в поднятой руке Юнхо из ниоткуда взявшиеся два сцепленных маленьких контейнера со сливками, которые тот теперь ловко перекатывает между пальцами. На лицо друга лезет довольная ухмылка. Не выдержав, Сонхва выбрасывает руку вперёд, и отобрав сливки, тут же их вскрывает, выливая в стакан.       – Фокусник... – бормочет он, всё же улыбаясь.       Рассмеявшись в ответ, Юнхо прикладывается к своему стаканчику, и приваливается к спинке сиденья, отогреваясь, после чего спрашивает:       – С чего бы сливки, Ваше Высочество?       – Настроение хорошее, – всё так же сквозь улыбку отвечает Сонхва, борясь со вторым контейнером и таки побеждая.       Он вновь окидывает пейзаж за окном, отпивая самый вкусный кофе в городе, но мысли теперь занимает лишь идиотская история у клуба. Чон Юнхо ничем не выказывает, что что-то произошло. Сам Сонхва помнит слишком смутно, ограничиваясь лишь собственными криками в ушах и свистом проносящейся мимо фуры.       А ещё его не покидает гложущее чувство вины. Быть может, Юнхо действительно заслуживает каких-то извинений?       Алкоголь делает Пак Сонхва вспыльчивым, и это известно давно. И он хотел бы извиниться, но не может себе позволить.       Юнхо же, всё с той же лёгкой улыбкой, ковыряется в телефоне, озвучивая по ролям самые тупые реплики из чата совета учеников. И Сонхва несказанно рад, что Юнхо рядом – но сказать это не может себе позволить всё так же упрямо. Он хмурится, пытаясь уложить мысли в голове.       – Что там совет, идеи на ярмарку собрали? – спрашивает Сонхва, изучая шпили здания и поглаживая пальцем пластиковую крышечку.       – С креативом вообще беда, но стараются хотя бы холл декорировать нормально. – Слышно, как Юнхо со щелчками клавиатуры набирает ответ в чат. – Передать им угроз от тебя или пусть живут?       Сонхва ухмыляется, отпивая кофе:       – Передай, что буду сжигать по одному на каждой неделе, если не будут работать.       После отправки сообщений от секретаря президента чат разом утихает. Обменявшись смешками и шутками про то, что, наконец-то ученический совет занят делом, они затихают. Сонхва, глянув на часы, заставляет друга вынырнуть из планшета.       – Юнхо, – произносит он, наконец глядя тому в глаза. – Знаешь ли, мне после выходных нужна нормальная вечеринка.       Подчеркнув именно нормальность, Сонхва следит за реакцией. Он должен убедиться, что Чон Юнхо не в обиде, и тот лишь приподнимает брови в ответ.       – Общежитие закрыто, где ты собираешься...       – У меня, – отрезает Сонхва, усмехнувшись. – Через две недели родители на выходные уезжают из города. Весь дом в моём распоряжении.       Юнхо озадаченно чешет ухо, скосив взгляд и размышляя, после чего вновь глядит на принявшего величавую позу президента.       – А кого звать собираешься?       – Всех.       Прикрывая глаза, Сонхва наслаждается собственным планом. Слова матери всё никак не выходят из головы. Он должен быть ближе к народу – так пусть же народ восторгается его величием. Такие мысли успокаивают. Посмаковав момент, Сонхва вновь устремляет взгляд на своего лучшего помощника.       – Самая глобальная вечеринка которую видел наш поток, – почти торжественно объявляет он. – Справишься, Чон Юнхо?

* * *

      Стоит Юнхо выйти из уборной вуза, где всё ещё есть высокие нелепые потолки с лепниной, как откуда-то сбоку слышатся быстрые шаги, переходящие на бег. В него врезается Чон Уён и тут же обнимает, издавая какие-то невнятные кошачьи звуки. Приобняв того за плечи в ответ, Юнхо улыбается.       – Ну хоть в туалет вы не вдвоём ходите! – возмущённо пыхтит Уён, тут же потянувшись за поцелуем, который сразу и получает.       – Чего не сказать о вас с Кан Ёсаном, – подмечает Юнхо всё с той же улыбкой. – Не топчись, идём в зал, чтоб не опаздывать.       Он высвобождается из рук Уёна и сопровождает того по коридору с высокими заострёнными окнами. Похоже, сам Уён рассчитывал на большее, потому закономерно надувается, но тут же взяв себя в руки, говорит привычным весёлым тоном:       – Кстати, Юнхо, а ты знаешь, что моя мама хочет, чтобы я сюда поступил, и я тоже хочу, и если ты, пожалуйста-пожалуйста, пойдёшь на приём, то там будет один из проректоров, и... – он выдаёт информацию так быстро, что получается по пять слов на один шаг.       – Кем же ты хочешь быть? – всё так же дружелюбно интересуется Юнхо.       – Актёром! – возглас радостно рассеивается по уголкам высокого потолка.       – Разве ты хороший актёр? – с улыбкой продолжает Юнхо, пока не понимает, что идёт вперёд уже один.       Остановившись и обернувшись на застывшего Уёна, что смотрит взглядом, полным жгучей обиды, он вздыхает. Плавно подходит обратно, слушая, как на стёкла наконец-то обрушивается стена осеннего дождя.       – Прости... – мягко начинает Юнхо, кладя руки на чужие плечи. – Я не понял, что сказал. Мне очень жаль...       – Чон Юнхо... – бормочет Уён, отводя часто моргающий взгляд и машинально поправляя одной рукой волосы. – У нас точно всё в поря...       Он осекается, когда Юнхо перехватывает его руку, позволяя знакомому браслету звякнуть на запястье, и не без удовольствия рассматривает, как камни играют блеском поверх серо-голубого рукава и кусочка белой рубашки.       – Носишь мой подарок? – вполголоса спрашивает Юнхо, и мягко прижимает чужую руку к своему плечу, переплетая пальцы.       Лёгкий румянец застилает щёки Уёна, равно как и взгляд его моментально подёргивается пеленой. Юнхо приподнимает его подбородок свободной рукой.       – Мне приятно... – И коротко целует. – Прости. У меня так много дел, что голова совсем не варит.       Уён примирительно выдыхает сквозь приоткрытые губы и поднимает всё тот же туманный взгляд.       – Ты не видел Чхве Чонхо? – спрашивает Юнхо ровно тем же убаюкивающим голосом, пока выпускает размякшего Уёна из рук.       Ответом становится лишь ворчание вперемешку с мурлыканьем, где вычленяется только про подоконник рядом с залом. Пока они идут к месту назначения, Чон Уён уже способен только висеть на руке Юнхо, чтобы затем отбыть в зал в самом радужном настроении.       Чонхо действительно сидит на высоком подоконнике рядом с дверью и допивает свой кофе, болтая с Ким Хонджуном, стоящим спиной. Тихим шагом Юнхо подходит к новенькому сзади, и под недоумевающий взгляд Чонхо, опускает ладони тому на плечи. Хонджун, осёкшись на полуслове, в панике оборачивается, снизу вверх глядя на своего старосту.       – Что? – тут же выдаёт он. – Я был в ателье, форма будет в конце недели, я...       – Ты оставишь меня с Чхве Чонхо, потому что мне надо с ним поговорить, – перекрывает его размеренным тоном Юнхо, и сжимает чужие плечи в длинных пальцах.       Тотальное недоумение оказывается заразным, но Юнхо почему-то улавливает во взгляде Хонджуна какие-то подозрительно хитрые искорки. Тот, кивнув, молча скрывается за дверью, с непривычки хлопнув так громко, что эхо разлетается по всему коридору. Чонхо опускает взгляд, разглядывая свой стаканчик, и бормочет:       – А... что я сделал?       – Скорее, чего не сделал. – Юнхо бодро улыбается, скрестив руки на груди. – Ты не получил личный проект для ярмарки талантов, Чхве Чонхо. И спешу тебе сообщить, что тебе досталось проектирование моста в рамках курса по физике.       Начиная понимать, чего от него хотят, Чонхо отмирает и чешет тыльную сторону шеи, вяло протянув:       – Но Юнхо, я ж ничего в физике не понимаю, я не справлюсь...       – ...и потому, – подхватывает Юнхо, выводя унылый пассаж обратно в бодрую ноту. – Этот проект с тобой делаю я. Работы у нас много, будем оставаться после уроков дважды в неделю, но оценки тебе подтянем!       По лицу Чонхо сложно сказать, как он отреагировал на эту новость. В основном он моргает, осторожно сползая с подоконника.       – Здорово... – бормочет он, старательно отводя взгляд. – Я пойду тогда?.. Ладно?       Он поворачивается к двери спиной и пятится назад, смотря на старосту настороженным взглядом.       – Иди, я свяжусь с тобой вечером, – всё так же бодро машет рукой Юнхо, провожая взглядом хлопнувшую дверь.

* * *

      Ёсан топчется в знакомом просторном зале для танцев, где с одной стороны высоченные окна, а с другой – такие же гигантские зеркала. Повсеместные балетные станки навевают мысли о тяжком труде, но школьников здесь щадят и, в силу малого количества занятий, сосредотачивают лишь на танцах. Не щадят Ёсана только все друзья, решившие его побросать по самым разным причинам. Уён смотался охотиться на своего мега-занятого бойфренда, Минги – курить, ну а Хонджун с Чонхо всё никак не могут допить свой кофе снаружи зала, ибо учительница строго карает за стаканчики в классе. Самой преподавательницы пока не наблюдается, зато начинают подтягиваться девочки. И это уже плохо.       – Быстрее, спрячь меня! – шепчет он вполголоса наконец подплывшему от дверей крайне довольному Уёну.       Не успевает тот выяснить, в чём причина, как Ёсан ныряет за его спину, слегка присев. Начинается новый учебный год, и начинается новый виток охоты его партнёрши по танцам до славы её подружки. Подружка ездит с Чхве Саном на его байке, партнёрша же попросту не даёт Ёсану прохода, желая чего-то подобного.       – Как много в себе отрицает этот юноша... – мечтательно тянет Уён, но с места не сходит, надёжно прикрывая тылы.       Даже ругаться на него не хочется. Ёсан, выдохнув, замечает, как в дверь проскальзывает щуплая фигура Хонджуна. Почему-то без Чонхо, да и новенький продолжает топтаться у двери, прикладывая ухо к щели. Что-то происходит, и нужно аккуратно подобраться поближе.       Ёсан, уже успевший переобуться в бальные туфли, притворяется будто потуже затягивает шнурки. Одноклассники потихоньку перемешиваются с девушками в платьях с длинными облегающими рукавами и подолами до колена, сочетающимися с серо-голубой формой. Слиться с толпой становится всё легче, и потому он прибавляет ходу.       Дверь вдалеке открывается, пропуская Чхве Чонхо. Тот выглядит, мягко говоря, не очень, побледнев донельзя. Ёсан пытается ускорить шаг, и земля вдруг резко уходит из-под ног. Его носок налетает на внезапную преграду, а локоть пребольно встречается с начищенным паркетом. Зашипев, Ёсан переворачивается на бок, держась за ушибленное место и морщась. Вокруг продолжают ходить его одноклассники. Ёсан понимает, что его падение проигнорировали они все. Ещё понимает, что подножку поставил кто-то из них. А ещё – прекрасно понимает, для чего это затевалось.       Перед глазами оказываются чьи-то начищенные туфли и останавливаются перед носом. Дёрнув головой, Ёсан видит замершего над ним Пак Сонхва, что как раз убирает невидимую пылинку со своего пиджака.       – То ли в ноги бросаются, то ли мусор не выносят... – с лёгкой ухмылкой проговаривает Сонхва, старательно переступая через плечи свернувшегося на полу Ёсана, даже не взглянув вниз.       Ёсан сопит от боли и жгучего унижения, кусая губы и стараясь успокоиться. Ничего нового, кроме всеобщего наплевательства от близстоящих одноклассников. Он тяжело вдыхает и выдыхает. Нужно просто немного потерпеть.       – Тоже мне... – скрипит Ёсан сквозь зубы и старается подняться, но внезапно чувствует чью-то ладонь на своём затылке.       Кровь моментально леденеет, его бросает в холодный пот. Постаравшись дёрнуть головой, он чувствует, как цепкие пальцы лишь сильнее хватаются за длинные светлые волосы. Сонхва опускается на корточки за его спиной, держа слишком крепко. Хоть пару секунд назад Ёсан и хотел, чтобы ему помогли, но теперь он молится, чтобы никто не увидел этого позора. Даже дёргаться больше не стремится, смиренно ожидая своей участи. Рука тянет его за волосы вверх, заставляя приподняться и опереться на болящий локоть. На глаза пытаются навернуться слёзы, но Кан Ёсан... терпит.       – Держи свой язык за зубами, когда я рядом, – шипит Сонхва над самым его ухом, и резко выпускает из захвата, попутно ткнув ладонью в затылок, так, что голова резко дёргается вперёд, и кудри закрывают весь обзор.       Ёсан глубоко вздыхает, подрагивая от обиды и бессильной злобы, после чего осторожно поднимается на ноги. Никто так и не смотрит в его сторону, но все смешки – определённо – несутся именно по этому направлению.

* * *

      Зажиматься по углам академии искусств всегда было делом особенным. Это напоминает Сану первый класс старшей школы, когда он буквально в этом же месте подловил свою партнёршу по танцам и смог налапать так, как ему хотелось, а не как требовала преподавательница. Вкус ментоловой жвачки, которую она жевала пару минут назад, придаёт их поцелую перечный вкус, и это раздражает. И побуждает. И заводит. И Сан задирает подол её платья для танцев, подхватывая длинную ногу в белом чулке.       – Когда у тебя свободный вечер? – смазано шепчет Сан, стараясь сильно не отрываться от припухших губ.       – Сегодня, – лукаво шепчет она в ответ, обнимая его за шею и по-танцевальному обхватывая поднятой ногой бедро.       – Ммм...       Звук выходит многообещающий. Однако, партнёрша уже выворачивается, ловко, словно змея, и звонко хихикает, когда Сан хватает её то за руки, то за талию, прижимая обратно.       – Я сегодня за тобой заеду, – шепчет он, уже и сам подстраиваясь под игру, то выпуская девушку из рук, то ловя снова.       Та не отбегает далеко, продолжая маняще смеяться и дожидаясь, пока парень нагонит и снова схватит, сжав все мягкие округлости.       – Да ты что? – пропевает она, пойманная в очередной раз. – Тебе уже есть, где?       – Конечно, – с гордостью отвечает Сан, и через секунду уже провожает взглядом её кружащееся платье, пока партнёрша балетной постановкой забегает за угол.       Слышится её неловкое «ой, добрый день» и знакомое вежливое «здравствуйте, леди». Сан выворачивает на поворот, когда партнёрша исчезает за дверью, которую придерживает Чон Юнхо. Тот замечает и Сана, и улыбается, продолжая держать тяжёлую створку. Сан останавливается, смерив старосту напряжённым взглядом с головы до ног. Юнхо приподнимает бровь в немом вопросе, но тут же оказывается захваченным локтем за шею, невзирая на разницу в росте.       – Джентльмен херов, а ну идём! – Впрочем, Сан играется, как играются львята, и сильнее ухмыляется, отводя кряхтящего Юнхо в сторону окна. – Разговор есть.       Оправившись от нападения, Юнхо приваливается к подоконнику, и в привычном жесте старосты скрещивает руки на груди.       – Чего тебе надо, террорист? – хмыкает он, но точно так же несерьёзно.       Сан же до скрипа стискивает зубы, нервно почесав бровь со свежевыбритой полоской, и уставляется на Чон Юнхо принципиально новым взглядом.       – Да я... – он осекается, прикусив язык.       Что? Видел, как твой парень внаглую подкатывал ко мне? Сана передёргивает, и пусть он и игнорировал всегда эти дебильные сплетни, и некоторым говорливым парням даже разбивал носы за слишком длинный язык...       Юнхо всё так же вежливо молчит, дожидаясь сути разговора. А Сан не верит, что его лучший друг может встречаться с парнями. Особенно с такой шлюхой, как Чон Уён. Но образ пьяных глаз и наглой улыбки последнего отпечатался в мозгу так плотно, что Сан считает это личным. И обязан как-то донести это до Юнхо. Но, хоть убей, понятия не имеет, как это сделать, чтобы не оскорбить никого, в том числе и себя. Если кто из троицы Уёна, Минги и Ёсана решит трепаться про то, что Чхве Сан почти покатал Барби на байке, то Сан поубивает их всех. Да и Юнхо жалко. Ведь вдруг...       – Чон Уён, блин... – скрипит Сан сквозь зубы, чувствуя, что начинает злиться не только на себя, но и на всё вокруг.       – Что Чон Уён? – терпеливо переспрашивает Юнхо.       Да хранят все боги терпеливость этого человека. Если бы Сан встречался с мерзостью по имени Уён, то точно бы придушил. Внутренности опять передёргивает от такой крамольной мысли.       – ...да блин, бесит меня.       Не смог. Злость клокочет, адским огнём разливаясь по телу, но Сан не может выдавить и слова, ограничиваясь лишь глубоким вдохом.       – Ладно, забей, – цедит он под ироничный смешок друга. – Есть дело и поважнее. Мне на этой неделе нужна пати, а пацаны на выходных где-то уже так нахерачились, что ничего не хотят. – Он гневно фыркает, и уперев руки в бока, глядит в сторону. – В общем... мне нужны люди на новоселье.       – Да я так погляжу, астрологи объявили меня главным организатором тусовок! – смеётся Юнхо, вдруг спохватившись: – Погоди, так у тебя теперь квартира своя?       – Нет, это ты погоди... – Сан хитро щурится, растягивая губы в ядовитой усмешке. – Колись, это какая такая ещё тусовка намечается, м?

* * *

      Минги мчится по коридору высшей академии искусств со всех ног, поскрипывая ботинками по натёртому полу и периодически в панике оглядываясь через плечо. Его страх становится понятен, когда следом из-за угла балетной походкой выворачивает преподавательница бальных танцев, чеканя шаг, как хищник на охоте.       – Я не опаздываю! – задыхаясь, вскликивает Минги.       – Беги, Сон Минги! – сурово прикрикивает та. – Беги!       Со стороны это, должно быть, выглядит комично: высоченный плечистый парень и миниатюрная женщина, что едва достаёт до его груди. Но Минги не до шуток, когда он с разбегу врезается в дверь, с трудом нащупав ручку.       – Добрый день... – вымученно улыбается он, любезно открывая дверь перед подошедшей преподавательницей.       Та останавливается, окинув его суровым взглядом, и ловко выворачивает руку, хлопнув Минги по спине и заставив выпрямиться.       – Живо переобуваться, – командует женщина и входит в зал, оглашая каждый уголок своим чётким и требовательным голосом. – Добрый день, класс!       На силу переводя дух, Минги заходит следом и топает мимо спин одноклассников, что уже хором здороваются и выстраиваются по парам с партнёршами для лёгкой разминки. Девушка, что танцевала с Минги в прошлом году, машет ему рукой через плечо, получив в ответ виноватую улыбку.       Минги, плюхнувшись на скамью, бросает сумку и выуживает мешок с обувью для танцев. Он так устал от бега и покалывания в боку, что не сразу замечает одиноко сидящего новенького подле себя. Хонджун смотрит на шеренги с лёгкой тоской, сжимая в руках край скамьи.       – Чего сидишь, новенький? – пыхтит Минги, скидывая ботинки и пяткой заталкивая поближе к стенке.       – Обувь не получил ещё... – вздыхает тот. – Мне Ёсан только сейчас сказал, что без неё никак. А преподавательница строгая, не разрешит.       Минги фыркает, влезая в один туфель и дёргая шнурки на себя, чтобы затянуть поплотнее.       – Как по мне, то особой разницы нет! – в шутку подмечает он, отбрасывая со лба красные пряди. – Что в туфлях, что без, всё равно буду стороны путать.       Ко внутреннему удовлетворению Хонджун хихикает, и его быстрый смех тонет в классической музыке, что разлетается по залу из спрятанных по углам динамиков. Её перекрывает командный голос преподавательницы, показывающей разминочные движения для шеи, рук и спины – ученики повторяют под громкий счёт. Минги заканчивает переобуваться и с облегчением приваливается спиной к стене. Бежать на разминку не хочется, да и дыхалка подводит, до сих пор восстанавливаясь от незапланированного забега. Остаётся молиться, что учительница не заметит его тунеядство.       Хонджун вдруг поворачивается к нему с хитрой улыбкой, опираясь локтем на колено и подпирая подбородок кулаком.       – Ну а ты чего сидишь? – интересуется он.       – Так я с тобой танцевать буду! – вскликивает Минги и смеётся, довольный собственной шуткой.       Похлопав глазами, Хонджун смеётся в ответ, прикрывая рот пальцами – видимо, сдерживаясь от ответной колкости.       – Ну давай... – лениво тянет Минги, ухмыляясь и скосив взгляд. – Не держи в себе, покажи класс.       – В ориентации тоже стороны путаешь? – сквозь рвущийся смех спрашивает Хонджун, лукаво щурясь.       Картинно подняв брови, Минги чешет подбородок, внутренне радуясь, что его клоунада всё больше забавляет единственного зрителя.       – Хм, знаешь... – Он поднимается, нависая над новеньким и устраивая ноги поудобнее в непривычной обуви. – Пойду спрошу об этом у своей партнёрши. Вдруг у неё от меня секреты?       Минги весело подмигивает, после чего, быстро склонившись, со смехом отвешивает Хонджуну лёгкий щелбан. Не дожидаясь мести, он спешит к одноклассникам, что уже закончили разминаться и теперь окончательно расходятся по парам с девушками.

* * *

      Преподавательница танцев проходится вдоль рядов, окидывая пары ястребиным взором. Уён в который раз чувствует себя будто в армии, и уверен, что своих студентов эта женщина в принципе не щадит. По крайней мере, когда он спрашивал об этом свою партнёршу, та лишь морщила носик и кривила печальную гримасу. Теперь же он стоит в первом ряду, провожая командиршу настороженными глазами.       – Итак, студенты... – она поправляет себя: – То есть, ученики, и, надеюсь, никогда не мои студенты. Все вы прекрасно знаете, что ближайшая сдача моего экзамена – это Зимний бал.       Она останавливается, повернувшись лицом ко всем, и выдерживает паузу.       – ...и в этом году он будет особенным, а потому выступить хорошо должны абсолютно все. Да-да, не шепчемся! – прикрикивает учительница задним рядам. – И, судя по тому, что я видела на церемонии закрытия в прошлом году, подавляющему большинству из вас постоянно что-то мешает.       По толпе прокатываются сальные смешки.       – И это что-то я оторву, если на Зимнем балу будет то же самое!       Ученики, нервно притихнув, прячут взгляды. Преподавательница грозно втягивает воздух, раздувая ноздри и фыркая.       – Что ж... – продолжает она, – Прежде, чем мы начнём наше занятие, я хочу, чтобы вы посмотрели, как действительно правильно танцуется вальс. И вам это покажут те, кто в прошлом году выступили хорошо. Пак Сонхва...       Уён рефлекторно косится на недрогнувшего президента, что гордо смотрит прямо перед собой.       – Чон Уён...       По груди разливается приятное тепло, а щёки моментально вспыхивают, пока Уён улыбается и переглядывается с довольной партнёршей.       – ...и Чон Юнхо, что будет им аккомпанировать. Не переживай, Юнхо, ты тоже в списке призёров, просто я ужасно устала без живой музыки. Сыграй нам вальс, пожалуйста!       Кажется, Уён впервые видит её улыбающейся и машущей руками, пока Юнхо с ответной улыбкой выходит вперёд. Он направляется к белому роялю у громадного окна, на ходу разминая длинные пальцы, а преподавательница уже командует разойтись всем, кроме названных пар. Уён вновь косится на Пак Сонхва и взволнованно переводит взгляд на партнёршу. Это всё смутно напоминает какие-то соревнования. Сев на стул без спинки и открыв крышку рояля, Юнхо синхронно ставит обе руки на клавиши. Раздаются ноты, пока что не напоминающие нужный ритм – он разыгрывается.       В этот же миг Сонхва резко сходит с места и чеканным шагом встаёт перед своей партнёршей, склонившись в полупоклоне и протягивая руку ладонью вверх. Уён, спохватившись, повторяет то же самое со своей соратницей, почувствовав её маленькую ручку в своей ладони.       – Уён, веди партнёршу! – командует преподавательница. – Все внимательно смотрим, как правильно вести партнёршу, неучи!       Уён с важным видом закладывает свободную руку за спину и поднимает локоть другой, увлекая девушку за собой, и полукругом отводя её в сторону, пока не слышит команду стоп. Встаёт напротив и, не размыкая их сцепленных рук, располагает вторую на талию. Всё же, партнёршу ему подобрали идеальную как по росту, так и по характеру.       – Ну что, перетанцуем их? – храбрясь, шепчет Уён и кидает взгляд на вторую пару.       – Кто нам запретит попытаться? – ехидно хихикает девушка.       – Юнхо, только давай им что-то в темпе, ммм... – Преподавательница отходит к толпящимся одноклассникам, но продолжает командовать: – Аллегретто или около того!       Уён прерывисто втягивает воздух, невольно сжимая свою помощницу в руках. Он помнит, что точно бояться стоило на «аллегро», но похожее слово не внушает доверия. Слышится знакомый трёхдольный ритм, отбиваемый по клавишам. Пугающе быстрый, но ноги сами несут его, подчиняясь волшебству, что приносит тот самый ритм вальса. Уён улыбается, придерживая партнёршу за поясницу. Пока что всё идёт неплохо.       – Второй вальс Шостаковича! Отличный выбор! – слышится довольный голос учительницы, перешедший на неожиданную команду. – Круг!       Хорошо, что она хотя бы не додумалась называть фигуры на каком-нибудь итальянском, а говорит достаточно простым языком. Иначе Чон Уён сошёл бы с ума. Он движется по кругу, уводя свою пару от уже надвигающегося Сонхва, и следует остальным указаниям. Наклон влево. Наклон вправо. Остановились. Разошлись. Партнёрша прокручивается вокруг своей оси, держась за его поднятую руку. Сошлись. Снова круг. Всё тело отдаётся музыке, льющейся из рояля. Уён прикрывает глаза, наслаждаясь. Юнхо всегда хорошо играет. Когда Уён застаёт его за этим занятием, то, кажется, видит что-то таинственное, недоступное никому.       – И смертельный номер! – доносится голос преподавательницы. – Вращение по кругу!       Сердце бьётся ещё чаще, но Уён покорно прижимает соратницу покрепче к груди, начиная шаг за шагом резче разворачивать вокруг себя и продолжая движение вперёд. Вокруг всё сливается в единую размытую картину.       – Крепко держим партнёршу! – Команды доносятся всё слабее. – Не роняем, как Кан Ёсан!       Уён выцепляет взглядом Юнхо, что в порыве вжимает пальцы в клавиши, вдохновлённо прикрыв глаза. Ещё поворот. Сонхва закрывает собой рояль, и их взгляды скрещиваются, как клинки, высекая искры. Поворот.       Немигающий взгляд Чхве Сана, что следит за ним неотрывно. Мысли расплываются, а взгляд теряет фокусировку, пока Уён не чувствует, как чужие ногти до боли впиваются в его ладонь.       – На меня смотри! – шепчет партнёрша. – Голова закружится!       И финальные аккорды прерывают его мучения, позволяя наконец остановиться. Преподавательница хлопает, а вместе с ней и все остальные. Стараясь контролировать дыхание, Уён улыбается в поклоне, пока его партнёрша делает изящный реверанс.

* * *

      Холл академии искусств постепенно пустеет, выпуская на волю стайки студентов и впуская порывы холодного ветра с улицы. Чонхо сидит на лавочке у стены, уставившись на собственные ладони и раз за разом прокручивая в голове одни и те же картинки.       Юнхо, что стоял перед ним. Юнхо, что смотрел на него. Слова про проект. Совместные занятия... Неподалёку Хонджун и Ёсан затеяли свой урок танцев, где последний активно объясняет и пытается показать движения из вальса.       – Я веду, а значит, делаю шаг вперёд, – менторским тоном проговаривает Ёсан. – Ты делаешь шаг назад противоположной ногой. Давай... раз! Вторую тоже назад, два! Приставил, три!       Чонхо молча поднимает взгляд, понимая, что это ему точно не приснилось. В голове образовывается какое-то сплошное желе, не дающее мыслить рационально.       – Раз, два, три, раз, два, три... Руки убрал! Я тебе ноги показываю! – слышится окрик Ёсана.       Повернув голову, Чонхо наблюдает, как Хонджун тут же вздёргивает руки обратно к чужим локтям и извиняется сквозь смех. Не успевает Ёсан дежурно закатить глаза, как вскликивает уже Чонхо:       – Ким Хонджун! Ты колдун?       Замерший Хонджун поворачивает к нему голову и резко хохочет, цепляясь за локти своего партнёра.       – Конечно колдун! – сквозь выступившие слёзы проговаривает он. – Что, приворожил тебе старосту, а?       – Это не смешно! – всё так же взволнованно выпаливает Чонхо и сбивается в дыхании, чувствуя, как заново поднимается пульс.       Опешивший Ёсан выпускает чужие руки и потирает переносицу, помотав светлыми кудрями, словно стряхивая с себя что-то.       – Так, перерыв, танцоры... – проговаривает он, и оба одноклассника приближаются к Чонхо.       Хонджун приземляется на скамью рядом, Ёсан же садится на корточки перед ними и подпирает подбородок ладонями.       – Чё у вас происходит, рассказывайте, – бесцветным тоном говорит он, переводя всё же любопытный взгляд с одного на другого.       – У него этот глаз на шее, он... – выдыхает Чонхо, нервно кусая губы, но Хонджун его перебивает.       Новенький, засмеявшись, хлопает Чонхо по плечу и выуживает из-за воротника подвеску, от которой теперь неслабо коробит, чтобы показать Ёсану.       – Фу, позерство, – морщится тот. – А Юнхо тут при чём?       – Юнхо сегодня выгнал меня в зал, – хихикает Хонджун, коварно щурясь. – И прижал нашего Чонхо к стенке, настойчиво предлагая совместный проект!       Кровь стучит в ушах ещё сильнее, вдруг схлынув, отчего по всему телу идёт холод.       – Это неправда... – бормочет Чонхо едва слышно, и чувствуя, что ему не хватает дыхания. – Не предлагал, перед фактом поставил, и...       Хонджун откровенно ржёт, обнимая его рукой за плечи, и выпаливает:       – То есть про стенку я угадал?       Теперь мозг решает устроить блэкаут и отключить все функции тела, начиная с разговорной. Чонхо открывает и закрывает рот, как рыба, пока Ёсан устало трёт лицо.       – Послушай, Чонхо... – тянет он, наконец отлепившись от ладоней и мрачно-иронично приподняв брови. – Не обманывайся зря, Юнхо тебе не светит.       Хонджун возмущённо шикает на него, пока в ушах Чонхо начинает постепенно пищать. Он отключается от реальности за этими невменяемыми разговорами, не понимая, как найдёт в себе силы добраться до дома.       – Ты чего злой такой?! – вскликивает Хонджун, размахивая свободной рукой.       – Я не злой, я объективен! – возмущается Ёсан в ответ, размахивая руками не меньше. – Скорее я начну с Сонхва встречаться, чем это произойдёт!       Его передёргивает с ног до головы, пока Хонджун уже сгибается от смеха пополам. Нарастающий уровень идиотии помогает Чонхо сохранять рассудок, и он тоже слегка улыбается, выровняв дыхание.