Сокровище

MARINA – Fear and Loathing🎶

Жизнь – череда нескончаемых выборов, и каждый из них влечёт за собой последствия. Иногда это слишком напрягает. Каждый день приходится обдумывать «за» и «против», моделировать различные ситуации и оценивать риски. Сложные мыслительные процессы выматывают, осечки заставляют пожалеть, а взгляды общества давят. Когда жизнь в очередной раз упирает тебя носом в тупик тяжелейших решений, приходится брать в расчёт слишком много нюансов и мелочей, чтобы потом не потонуть в грязи. Борьба эгоистичных желаний и морали, силы и слабости, которая никогда не заканчивается. Уёну это надоело. Он правда устал держать на плечах весь тот груз, который оказался на него сброшен в студенческие годы. Проблемы с клубом, непонятные операции, людские смерти – всё это вытрепало нервы и довело до некого предела. Вишенка на торте – абсолютно странные отношения с чёртовым президентов не менее чёртовых «СМН». Хочется проклинать тот день, когда клубы пересеклись, и в голове вертится мысль о том, что надо было умирать на войне – выход был где-то там. С последней встречи с Саном прошла почти неделя. Во дворе неказистым пятном стоит подаренный харлей, а у Уёна разрывается телефон. Момент, когда они оказались в точке невозврата, был безответственно упущен. Уён загнан в тупик, не может подобрать ответы на вопросы и не знает, как принять финальное решение. Он игнорирует все сообщения уже дня три точно, и трубку тоже железно не берёт. Отвечать – значит соглашаться с тем, что происходит, а Уён явно не доволен сложившейся ситуацией. Наверное, он даже над выбором университета и названием клуба не думал так долго, сколько он ломает голову над фактом существования в своей жизни Чхве Сана. Глупо скрывать и открещиваться от собственных чувств, здесь Уён признался сам себе, проблема другая – в реальном мире есть тысяча и одна причина, способная помешать любви. Это расстраивает, обижает, связывает органы в узел и обжигает тело изнутри. И, к сожалению, за эти факторы Уён не в состоянии отвечать. На одной чаше – эгоизм. Личное счастье и детская, искренняя радость. Там согревающие душу чувства, вечерние свидания, улыбки, прикосновения и кучи эмоций. В этой непорочности бушуют запреты и ограничения, кровь и убийства, страх и недоверие. Чаша в любой момент готова переполниться и выпустить из себя водопад слёз, проблем и сожалений. За любым преступлением следует наказание, и запретная любовь вернётся в них бумерангом боли и страданий. В лучшем случае – Сан лишится клуба, в худшем – один их них лишится жизни. На другой – мораль. Уже знакомое одиночество, привычное спокойствие и размеренная жизнь. Здесь нет никаких рисков, лишь полное чувство безопасности и уверенность в завтрашнем дне. За такой выбор никто не осудит, а нужды молчать и прятаться и вовсе не будет. Но, кроме этого, чашу наполняют тоска и воспоминания, в которых можно смело утопиться. Время безусловно лечит, но самые яркие моменты будут вечно царапать душу и напоминать об упущенном счастье. В очередной раз на экране загорается глупое «сан смн» – так и не дошли руки переименовать. Уён бросает телефон на другой конец кровати и продолжает цедить чёрт знает какую по счёту кружку растворимого кофе без сахара: противно до одури, но от своей же бесхребетности ещё противнее. Он просто устал. Ему не хватает сил сказать ни да, ни нет, да даже просто молчать выходит с огромным трудом. Хочется выдирать волосы с корнем и бить посуду о стены, прямо как в тот день, когда он вызвал Сана на войну: опять мысли приходят к проклятому однопроцентнику. Справляться с этими муками в одиночестве невыносимо. Совесть жрёт изнутри, перекусывает кости и рвёт ткани. От этого невозможно защитить, но это давление можно ослабить. И именно поэтому, когда уставший телефон перестаёт отправлять волны слабой вибрации по кровати, Уён тянется к нему. В этой ситуации лишь один контакт в состоянии помочь и хоть как-то поддержать, ведь этот человек прежде всего руководствуется разумом и всегда настаивает на верном выборе. Уён знает, что Хонджун никогда не поддаётся зову сердца, если он противоречит логике. К сожалению, Уён не знает всего о лучшем друге. Несколько быстрых нажатий по экрану – и вызов улетает в другой конец города. Гудки тянутся, кажется, целую вечность, и слишком сильно манят просто положить трубку. К сожалению, это недоступный вариант, ведь такая ситуация сама собой не рассосётся. – Давно тебя не слышал, где пропадал? – звучит голос Хонджуна, как только монотонные гудки перестают мозолить ухо. – Тонул в муках выбора и дрался с угрызениями совести, – стонет Уён, уткнувшись лицом в подушку. Кружка кофе была оставлена где-то на тумбочке. – И какой итог? – интересуется друг. – Да никакой! – продолжает наводить шум и панику Уён. – Я, на самом деле, для этого и звоню. – Давай тогда менее абстрактно, что случилось? – очень правильно уточняет Хонджун, уже готовый надеть на себя роль психолога – вполне обычная ситуация для этих двоих. – А ты не догадываешься? – отвечает вопросом на вопрос Уён, не имея никакого желания озвучивать причину своих трудностей. – Догадываюсь, но хочу услышать от тебя, – настаивает на своём Хонджун. – Ну почему ты такой, – недовольно протягивает Уён и не замечает, как глаза закатываются сами собой. Собравшись с силами, он выпаливает на одном дыхании: – Да, случился Сан, и я собираюсь, наконец, обсудить это с тобой, потому что я не понимаю, что мне делать. – А я уже успел подумать, что это будет первой проблемой, которую ты решишь сам, – по-доброму смеются на другом конце провода. – Ну Хонджун! Перестань! – продолжает скулить Уён, вкладывая в голос весь спектр доступных ему эмоций. – Я зайду к тебе на работу сегодня, ладно? – С глазу на глаз спокойнее? – не может успокоить своё желание цепляться к мелочам Хонджун. Он делает это так уверенно и непринуждённо, будто сам и близко не осознаёт всей серьёзности ситуации друга: хорошо скрывается. – Ага, жди ближе к ночи, кладу трубку. Перед тем, как сбросить вызов, Уён успевает краем уха уловить тихое «пока». В какой-то степени ему совестно заваливать друга собственными проблемами, но, с другой стороны, он прекрасно знает, что Хонджун привык. Привык к тому, что ни одно важное решение в жизни Уёна не происходит без его участия. Возможно, это проявление собственной слабости.

***

И вновь Уён заходит в ненавистный клуб. Он недовольно фыркает из-за громкой музыки, пачкает кедами пол и проклинает эти стены. Чувствует он себя паршиво, ничуть не лучше, чем было утром, и это душит. Душит голыми руками до появления тёмно-синих гематом. Сообщения от Сана заставляют искать выход, вести диалог с собой и расставлять приоритеты. Гнилая атмосфера, в которую приходится погрузиться, лишь усугубляет и без того поганое состояние, и шаг непроизвольно замедляется. В этих стенах отвратительно всё: и рвущий уши шум, и флёр табака, и сидящий где-то внутри Сонхва.   Чёрт бы побрал Уёна притащиться именно сюда. Он плевался всю дорогу по пути, и лишь переступив порог кишащего людьми зала понял – полноценно их с Саном история началась здесь. В тот день, когда его втянули в то самое дело, впервые защитили от нападок Сонхва и взяли номер телефона. Выбор места встречи с Хонджуном явно был сделан подсознательно, а не просто потому, что он здесь работает.   Пьяные тела начинают бесить сразу же. Уён хмурит брови и демонстративно морщится, протискиваясь через кучки увлечённых алкоголем людей. Путь он держит к бару, и, к счастью, уже скоро оказывается там. Несмотря на приличное количество посетителей, Хонджун кажется свободным, и это не может не радовать. Уён падает на высокий стул и громко ударяется локтями о столешницу: замки потёртой косухи привычно звенят. Бармен быстро замечает друга и с легкостью читает в знакомом лице грусть и усталось, которые выдают всю паршивость ситуации. Хонджун тут же подходит ближе и, наклоняясь, опирается руками на ставшую родной барную стойку. – Ты ведь не нальёшь мне ничего, даже если я сильно попрошу? – с самым жалобным взглядом спрашивает Уён. – Что-то я не припоминаю, чтобы ты любил выпить, – протягивает Хонджун, приправив диалог кривой ухмылкой. – Я и не люблю, просто сил уже никаких нет, – Уён опускает голову, постукивая ногтями по барной стойке. – Понимаю, но ты за рулем, поэтому могу только сока за свой счёт налить, – смеётся Хонджун и тянется за первым попавшимся стаканом. – Лей, чёрт с тобой, – плюёт байкер, продолжая изучать взглядом столешницу. – Так что, обсуждать твою проблему будем? Хонджун подводит к нужной теме при первой же возможности. Он, конечно, не занят, но это явление временное, а прерывать решение действительно важного вопроса не слишком хочется. Ананасовый сок наполняет до блеска вычищенный бокал, и Хонджун опускает его под носом друга – теперь его взгляд утопает в жёлтой жиже. – А у нас выбора нет, – подмечает Уён и переносит ладонь на стакан. – Я думаю, ты и без меня всё понимаешь. Есть Сан, есть свод правил «СМН», и есть я, вляпавшийся в это дерьмо. – Всё и без меня прозрачно, разве нет? – в лоб спрашивает Хонджун так, будто не понимает, насколько это гложет. Делать вид, что у него самого совсем не такое же «дано», выходит искусно. – Я игнорю его уже несколько дней и прекрасно знаю, что пора заканчивать с этим общением, но, понимаешь… – Уён осекается на середине фразы тяжело вздыхает, недовольно цыкнув. Он поднимает стакан и делает глоток, после чего продолжает: – Это сложнее, чем кажется. – Он так тебе нравится? В глубине души Уёну хочется крепко стукнуть Хонджуна по голове за такие отвратительные вопросы. Как будто необходимости в этом нет, все и так всё понимают, но кивнуть приходится. Они официально в одной лодке – два идиота, влюблённых в убийц-однопроцентников, и лишь Хонджун об этом знает. Ему хотелось до последнего оттянуть момент, когда придётся задуматься об этой проблеме, встать перед выбором и определить будущее, но Уён этого не позволил. Возможно, так даже лучше. Возможно, так все соучастники преступления меньше пострадают. – Сан чхать хотел на все эти правила, я уверен. Ему не впервой нарушать всё, что вообще можно, – эмоционально вспыхивает Уён, переключаясь на более громкий тон. – Я не смогу с таким справляться! Я буквально чувствую, как после каждой встречи с ним рискую проснуться с шилом в заднице! – К сожалению, так и есть, – соглашается Хонджун, теряя остатки улыбки. Каждое слово замечательно подходит и к его жизни, и ему это безумно не нравится. – Нет, я, если честно, много думал над тем, что самое время рискнуть, но я совсем не готов к чему-то настолько кардинальному. – Это не оправдает себя. Рано или поздно вам придётся столкнуться с последствиями, – озвучивает грызущие мысли бармен и принимается натирать и без того чистые бокалы, чтобы успокоить нервы. – Сан не сможет спасать тебя вечно. – Его бы кто спас, – Уён звонко опускает стакан с соком. – Он такой дурак. – Его жизнь – его выбор, и он всегда может сам себя спасти. Да, этот выбор безусловно был чем-то смотивирован, но никогда не поздно устраивать перемены. – Почему перемены должен устраивать он, а не я? – задаёт логичный вопрос Уён. Логичным, правда, он кажется только ему. – Потому что твоя жизнь и без него была нормальной, и все проблемы тебе принёс он, – произносит Хонджун и невольно замирает. Они оба на себе прочувствовали, чем оборачивается участие в делах «СМН», они оба видели смерти и знают, сколько сложностей скрывает членство в этом мотоклубе. – Любые отношения должны делать жизнь лучше, а не усложнять её. – Ты хочешь сказать, что мне нужно закончить всё это? – Уён, наконец, переводит уставший взгляд на бармена и заглядывает ему в глаза. Чужие зрачки напряжённо вздрагивают, а руки крепче сжимают очередной бокал – это кажется странным. – Я хочу сказать, что тебе нужно поговорить с ним и объяснить, почему ты не будешь так рисковать, – с трудом проговаривает Хонджун и записывает на подкорке мозга напоминание о сложнейшей задаче: поговорить с Сонхва. – Скажи честно, – у Уёна сами собой начинают блестеть глаза, а губы ломаются в грустной полуулыбке, – ты действительно поступил бы так же, будучи на моём месте? Этот вопрос больно бьёт по рёбрам и заставляет пропустить вдох. Ему придётся поступить так же, это вынужденная мера, но Хонджун не хочет знать, какими словами он будет объяснять перед этим Сонхва. Сонхва, который держал его за руку, обжигал шею горячим дыханием, ронял чистейшие слёзы и открывал своё беззащитное сердце. Хонджун жалеет о том, что не смог сдержать себя в ту ночь и зашёл слишком далеко. – Да, – как бы ни было больно, приходится отрезать положительный ответ. – Подскажи тогда ещё вот что, – Уён напряжённо сглатывает и вновь роняет голову, опуская глаза вниз. Сегодня он изучил каждый сантиметр барной стойки, – как задавить чувства? Оба замолкают и растворяются в шумной музыке. Хонджуну самому хотелось бы получить помощь с этим, но он вынужден быть опорой для друга: ему нужнее. Правильный ответ теряется в недрах пространства, и как бы глубоко ты не копал, выудить его на поверхность не удаётся. Хонджун крупно вздрагивает и чувствует, как горят губы и шея, на которых отпечатались порочные следы от прикосновений однопроцентника. Разум говорит, что ещё не поздно всё оборвать, сердце разбивается с криком о том, что они опоздали. Спасением становится пара постоянных посетителей, которые, словно из воздуха, появляются у стойки. Хонджуну приходится переключить внимание на них. – С этим мы разберёмся позже, – бросает бармен и переносится на другой конец рабочего места. Уёну остаётся бросить короткое «спасибо» и проглотить колючий ком в горле. Сделанное ранее решение было подтверждено Хонджуном, и, возможно, теперь ему станет легче. Как минимум он знает, что его в этом поддержат, как максимум он даже не представляет, насколько. Стянув себя с высокого стула, Уён уверенно направляется на выход. Он не оборачивается и не смотрит по сторонам, создаётся впечатление, что его больше ничего не интересует. Покидая помещение, он пытается выбрать нужные слова для будущего разговора и сложить все мысли в кучу. Смириться с этим решением сложно, но оно – единственное правильное. Уён не будет рисковать своей жизнью, и он хочет верить, что его поймут. Уён сделал свой выбор, остальное будет за Саном. Оказавшись около парковки, Уён достаёт телефон и проверяет количество уведомлений на нужном диалоге – цифра внушительная. Он обязательно ответит завтра и договорится о последней, решающей встрече. Телефон вновь улетает в карман, а судьба решает разрушить все планы. Горло резко обжигает холодный металл. Кто-то крепко зажимает рот Уёна рукой и пытается оттащить в сторону. Мгновенная паника вызывает дрожь и заставляет выворачиваться из мёртвой хватки. Это мало помогает ситуации – нож лишь крепче прижимается к коже и чудом не режет. Где-то над ухом звучит недовольное «прекрати». Жизнь поставлена на таймер, и счёт идёт на секунды. Уён слабо понимает, почему это происходит именно с ним, и совершенно не знает, как спасти собственную шкуру. Времени на размышления нет от слова совсем, и поэтому он глупо кусает неизвестного за руку. К удивлению, это помогает, хватка ослабевает, и Уёну чудом удаётся оттянуть от себя нож и вывернуться. Он мгновенно срывается с места и, спотыкаясь, бежит к мотоциклу. Он не хочет смотреть назад и пытается не обращать внимание на агрессивные выкрики, но всё его тело продолжает трястись. Ключ попадает в замок зажигания со второго раза, и Уён до упора жмёт на газ, чтобы как можно быстрее скрыться за поворотом. Осматривается он лишь когда мотоцикл резко останавливается у подъезда, до которого он долетает за считанные минуты – это точно была рекордная скорость. Уён судорожно вертит головой, в поиске маньяка, но обнаруживает лишь пустую улицу. Это никак не успокаивает, сердце продолжает бешено колотиться, и он тут же срывается с места: даже по лестнице Уён бежит сломя голову. Спустя несколько долгих минут он закрывает дверь на все возможные замки и падает на пороге квартиры. От шока трясутся руки, а на щеках начинают блестеть слёзы. Ровно дышать совсем не получается, из-за чего Уён заходится сильным приступом кашля. Всё молниеносно меняется, и роковой диалог встаёт на второе место в списке важных дел. Если это покушение было умышленным, есть лишь один человек, который поможет со всем разобраться. Сейчас глубокая ночь, и Уён набирает нужный номер, до скрипа сжимая в руке телефон.