𝐌𝐞𝐭𝐚𝐧𝐨𝐢𝐚

      Микаса наблюдала за тем, как неохотно он обувался, и выражение его лица напомнило ей о том, каким он был раньше. Его брови слегка сдвинулись, а пальцы чуть подрагивали, словно он сильно волновался. Когда-то совсем давно Эрен неохотно уходил из этого дома. Не потому, что ему нужно было кого-то искать, и он устал. А потому, что хотел провести с ней все время мира. Аккерман натянуто улыбнулась ему, медленно закрывая входную дверь. Мысль о том, что он так сильно убивался ради ее дочери никак не хотела покидать ее голову. Может, если бы все сложилось иначе… Он был бы хорошим отцом? Теперь эта мысль казалось единственной позитивной в ее голове. С его уходом дом казался еще более пустым, чем раньше. Нужно было убраться, проветрить детскую. Но Элли не любила, когда Микаса убиралась в ее комнате сама, и всегда жаловалась, что ничего не могла найти. И сейчас Аккерман не смела ступить и шага внутрь. Она лишь рассматривала рисунки, прикрепленные к белой деревянной двери, и никак не могла собраться. Ну и пошла к черту эта уборка! Почувствовав внезапно накативший прилив злости и безысходности, Микаса завалилась на свою кровать. Треснувшая краска на потолке, которую она прожигала взглядом каждую ночь, тоже отчего-то раздражала. Нет ничего хуже, чем жизнь в неизвестности. Если бы она наконец узнала правду… Аккерман поджала губы. Что бы она сделала, если бы узнала, что Элли больше нет? Единственное, что она смогла бы сделать — убить похитителя. К черту закон, даже если придется за это всю жизнь сидеть в тюрьме, она бы все равно так поступила. Размышляя о таком, она и не заметила, как провалилась в сон.

❖

𝟏𝟗𝟖𝟕

             Теплый летний воздух медленно пробирался в дом сквозь распахнутые настежь окна. Микаса стояла у неработающего камина и рассматривала старые семейные фотографии. Папа ушел, и после него не осталось ни одного доказательства, что он был рядом на самом деле. Мать вырезала его отовсюду. В какой-то степени это было обидно. Да, отец оказался мерзавцем. Но ведь он ее отец. Мика имела право хотя бы на одну уцелевшую фотографию! Но теперь вместо него на всех снимках — только безобразный силуэт. Ее первый день рождения, семейный день на пляже, первая поездка в большой город… Каким было его лицо в тот день? На пляже. Был ли он счастлив? Или недоволен? Аккерман годами рассматривала эти фото, но, стоило маме взять те злощастные маникюрные ножницы в руки, как он исчез и из ее головы на совсем. Это феномен, который, наверное, всю жизнь будет ее удивлять.       — Мики? Ты готова? — обеспокоенно спросила мама только вышедшая из ванной комнаты.        Микаса глубоко вдохнула, а затем выдохнула. Ей не хотелось идти куда-либо. Ей скорее хотелось провалиться сквозь землю или скрыться от всех в какой-нибудь еще большей глуши. Лето, жара, пляж. Конечно, наверняка ее ровесники радовались бы тому, что выбрались хоть куда-нибудь. Мать смотрела на нее взглядом, лишенным каких-либо мыслей, и явно ожидала ответа «да».       — Да. — Подхватив с дивана плетенную сумку, Аккерман неохотно поплелась за своей теперь удовлетворенной мамой.       Ванесса была в каком-то смысле суровой женщиной, не терпящей предательства. К сорока годам она уже обрела пару седых локонов и морщин у глаз, но все еще оставалась очень даже привлекательной. Пляж — ее первая инициатива сходить куда-нибудь с тех пор, как он ушел. И даже если она усердно пыталась скрыть свое разочарование в жизни, Микаса видела ее насквозь. Такое не скроешь за маской женщины, которую интересует лишь работа. Солнце неприятно ударило в глаза, и сумасшедшая волна жара окатила лицо Микасы, стоило им выйти на улицу. Самый жаркий день лета наступил, и это была отличная возможность искупаться. Хоть она и не горела желанием.       Сейчас все готовились к переезду. Большинство ребят, которых она знала, поступили в другие штаты. Некоторые даже умудрились поступить своими силами в престижные университеты. Она же… Не поступила. Точнее, только на платной основе. И даже со стипендией ее мать не могла заплатить за нее. К тому же… Есть одно «но». Микаса нервно выдохнула и опустила взгляд на свой живот. Уже на пляже солнце, чей жар слегка подавлялся прохладным бризом, приятно грело кожу. Он все еще был ровным. Ничего не выдавало в ней того, что она в скором времени сильно усложнит им с матерью жизнь. Аккерман перевела взгляд на плескающуюся в воде вместе со своей подругой мать и поджала губы. Она никогда в жизни не разрешит ей сделать аборт. А если об этом узнает Эрен… Он бросит учебу и останется здесь. Это был тяжелый выбор. К тому же, сейчас они постоянно ссорились. Так ли ей это нужно? Может, совсем никому не сказать? Или договориться с его отцом? Он все равно ее не любил и сделал бы что угодно, лишь бы избавиться от такой обузы. Но так ли это справедливо?       Ведь это их с Эреном ребенок. Может, стоило все-таки попробовать поговорить с ним об этом? Может, у него получится взять ее с собой? Неприятный ком застрял в горле. Она такая же обуза, как и этот ребенок. К чему ему вообще возиться с ней? Какую пользу она внесет в эти отношения? Даже ее собственный отец считал семью тяжким грузом. И наверняка он тоже рано или поздно так посчитает. Их прошлая ссора посеяла в ней только больше сомнений. К тому же… Они не виделись уже неделю. Да и их семья была обеспеченной, и даже с тем, что Карла была с ней мила, Микаса понимала — ей среди них не место. Она всегда будет белой вороной среди них. Пытаться спасти отношения беременностью точно будет глупым решением. Все наверняка подумают, что она сделала это специально. Обида неприятно кольнула сердце. Больше всего на свете ей хотелось бы вернуть то время, когда они с Эреном были друг для друга опорой.       — Искупайся, Мики! Не кисни под зонтом! — крикнула ей вдруг взбодрившаяся Ванесса. Теперь здоровый румянец покрыл ее лицо, и мама снова выглядела так, как когда-то совсем давно. — Загар — хорошо, но вода замечательная!       — Хорошо… — Микаса нехотя поднялась, скинула с себя легкий халат и отложила очки в сторону.       Сейчас на пляже было много людей, и она чувствовала себя неловко, выходя в свет в открытом купальнике на котором настояла ее мать. Тем более здесь были они. Ребята со школы, с ними она редко общалась; и Саша с Нико, которые явно были на свидании и находились в самом отдалении от всех. Хотя, когда-то ей говорили, что в той компании один из парней был в нее влюблен. Только кто? Войдя в приятную воду по колено, она заинтересованно взглянула в сторону, где все играли в волейбол. Кажется, это был тот долговязый русый парень, с которым у них была общая биология. Он ей не нравился, и Микасе было жаль, что он ею вообще заинтересовался. Сейчас он сидел в стороне, в роли судьи. Самодовольно развалившись на пластиковом стуле, он смотрел на нее сквозь солнечные очки и улыбался. Почувствовав прилив отвращения, Микаса вошла глубже в воду и расслабленно легла на нее спиной.       Какой бы жизнь ни была тяжелой, природа всегда находила способ хоть немного, но успокоить нервишки. Теперь она понимала почему именно ее мать стала выглядеть такой живой. Дрейфуя где-то рядом с ней, Микаса наконец хоть на несколько секунд почувствовала себя в относительном умиротворении. Чайки беспокойно летали высоко в небе, пытаясь поделить пончик, который умудрились украсть у кого-то на пляже. Отсюда было прекрасно видно весь город и то, как сильно возвышался над ним лес. Напитанные влагой после недели дождей листья приобрели сочно-зеленый оттенок и источали приятный аромат, что смешивался с соленым океаническим бризом и оказывал какой-то странный и успокаивающий эффект.       — Ты какая-то рассеянная в последнее время, — обеспокоенно шепнула мать, подплыв к ней ближе. Микаса настороженно взглянула на нее и поняла: вот и конец успокаивающему эффекту. — Что-то случилось? Может, вы с Эреном поругались? Он давно не приходил к нам…       — Мы поругались. — Аккерман звучала раздраженно. Ей не нравилось обсуждать с матерью свои отношения. То ли ее советы казались ей глупыми, то ли Микаса просто чувствовала себя неловко. И сейчас раздражение подкреплялось тем, что ее сессию единения с природой прервали. — Какая уже разница? Он уезжает через две недели. А я ему больше не нужна. Брось эту тему, ма!       — Может, ты беременна? — вдруг спросила она. Лицо Ванессы не отражало никаких эмоций. Скорее, она пыталась прочитать реакцию дочери и понять, подтверждались ли ее подозрения или нет. Микасу словно окатило ледяной водой.       — Что?! Нет! — шепотом возмутилась Микаса, прекрасно понимая, что такая реакция только больше ее выдавала. Но сейчас, кроме агрессии, она никак не могла ничем ответить. Отвернувшись от нее, она продолжила: — Я не беременна! Просто жизнь паршивая, вот и без настроения.       — У тебя грудь больше обычного, — продолжала она. Микаса тут же повернулась к ней и раздраженно сжала губы, предупреждая. Но мать все гнула свою линию: — Послушай, если вдруг тебе есть что мне сказать…       — К черту! Я иду домой. Мне надоело выслушивать какой-то бред и обвинения. Ты притащила меня сюда ради этого?! Так и знала, что ты просто хочешь выведать что-то, а не просто провести со мной время! — Микаса тут же поплыла в сторону берега. — К тому же, без меня тебе веселее. Вообще всем лучше без меня, даже собственному отцу.       — Мики…       Но Микаса не стала слушать. Схватив с лежака свой халат, она недовольно зашагала к дому. Дорога была долгая, нагревшийся из-за солнца асфальт обжигал стопы, но Мика на удивление быстро добралась до дома. Возможно, она была настолько зла, что и не заметила как проворчала половину пути. И только вернувшись поняла, что забыла свою сумку и очки. Отчаянно взвыв, она плюхнулась на диван и начала визжать в декоративную подушку. Ну что за жизнь?! Поругалась с парнем, он уезжает. Похоже, что они расстались. К тому же она беременна от него, и в жару забыла свои вещи на пляже после того, как ее мать удивительно быстро раскрыла ее секрет. Как вообще такое было возможно? Она чувствовала себя просто отвратительно и одиноко. Это была именно та проблема, которую она не могла решать одна. Ей нужна была поддержка матери, но… Она сбежала. Может, стоило признаться во всем? Тогда она наверняка бы поддержала… Или нет? В дверь постучали. Микаса удивленно взглянула на входную дверь. Неужели мать пошла за ней? Если и так, то нужно было собраться. Сейчас она признается ей, и они вместе придумают, что делать. Только бы унять хоть немного свои эмоциональные порывы… Неохотно поднявшись с дивана, она дернула ручку на себя.       — Эм-м-м, ты?.. — неловко протянула Микаса. Ей хотелось увидеть мать, а не странного парня с пляжа. Что он вообще забыл здесь? Жан, кажется. Опустив взгляд, она заметила свою плетенную сумку и очки и почувствовала какой-то неестественно огромный прилив счастья. — Боже, спасибо тебе, святой человек! Я бы не пережила путь обратно, а мама бы точно забыла ее. Ты меня очень выручил, серьезно!       Не сдержавшись, она радостно обняла его. Пах он невкусно, и объятья ощущались не так комфортно, как это было бы с ним. Но ей сейчас нужно было, чтобы хоть кто-нибудь ее обнял и не донимал вопросами о беременности или прочей глупостью. Даже если это толком незнакомый ей человек. Даже если ей через несколько секунд станет стыдно за свою эмоциональность.       — Да ладно тебе, Микаса. Мне было несложно. Я же на велике сюда приехал. — Он кивнул в сторону неаккуратно брошенного на лужайке велосипеда и улыбнулся. — Ладно, не забывай так больше ничего. Да и, наверное, мне пора уже. Ты, кстати, сегодня выглядела круто на пляже!       Крикнув это уже ближе к своему транспорту, он сразу же смущенно умчался прочь. Комплимент не доставил ей радости, так же, как и странные щелчки, которые она слышала из леса. Чья-то макушка мелькнула в кустах на холме, и Микаса быстрым шагом направилась туда. Босые ноги неприятно холодила еще влажная, невысохшая из-за бесконечной тени земля, и сердце билось слишком быстро. Кому вообще нужно фотографировать ее дом?! Некоторое время она шла медленно, а затем сорвалась на бег, как только поняла, что действительно преследовала кого-то. Обогнав его через короткий путь, Микаса наткнулась на взволнованного Гришу, озирающегося по сторонам. На его груди висел дорогущий фотоаппарат, и на шее повисла лента от шляпы.       — Что Вы здесь делаете? — раздраженно спросила она. Лицо Йегера скривилось, и он отступил на шаг, словно пытаясь сбежать от неприятного разговора. — Следите за мной? За моим домом? Вы что, ненормальный?       — Много на себя берешь, Микаса! — тут же рявкнул он, не желая больше ничего об этом слышать. — Я вышел на прогулку. На фотоохоту. Я фотографировал птиц и решил вернуться по трассе. Твой дом был ближе всего.       — И что, много кого сфотографировали над моим домом?! — Ближе подошла она и скрестила руки на груди. Гриша раздражал ее и был совсем не кстати в этот особенно дерьмовый день. Зная его, он мог выставить против нее даже то, что голубь сделал свои дела на ее лужайке.       — Нет, но поймал тебя за изменой! — Самодовольно хмыкнул он. Гриша сжал свой фотоаппарат и улыбнулся, словно наконец получив самое желаемое. — И давно ты с этим несуразным парнем?       — Что?! — взвизгнула Микаса и едва сдержалась от того, чтобы не начать драку. — Да он вернул мне вещи, которые я забыла на пляже! И все! Что Вы такое говорите вообще? Да как я могу изменить Эрену?!       — Не думаю, что Эрен поверит тебе, Микаса. Особенно после того, насколько интимным получилось это объятие на фото.       — Да в каком месте оно интимное? Я просто обняла его по-дружески! И что Вы вообще хотите от меня? — Теперь уже расстройство окончаельно накрыло ее. — Почему вы меня ненавидите? Я же ничего плохого вашей семье не сделала совсем.       — Ничего личного, Микаса. Я лишь хочу лучшего для Эрена. А теперь ты дашь ему уехать, а я не покажу ему фото. Все будут в плюсе, и тогда у него будет жизнь, которой он достоин. Может быть, после окончания университета ты будешь ему еще интересна. Но меня это уже касаться не будет.       Микаса больно прикусила нижнюю губу. Ей не хотелось, чтобы Эрен ее оставлял. Не хотелось надеяться, что после университета она может быть будет ему еще интересна. Особенно в таком положении. Однако, зная его импульсивность, и зная упрямство его отца… Он даже не станет с ней говорить, а Гриша точно не упустит возможность поделиться фотографией. Но ведь его отъезд и так значил расставание… Гриша просто не оставил ей выбора. Как же глупо. Все это так глупо! Ей даже не оставили выбора обсудить с ним что делать с ребенком. А если Гриша узнает? Он же заставит ее сделать аборт.       — Но мне нужно с ним поговорить! Это очень важно.       — Важнее его будущего? Его счастья с другой, более успешной пассией? — Гриша явно звучал расстроенно. Микаса тяжело вздохнула. Он знал, на что давить. — Микаса, не надейся на что-то лишний раз. Подростковая влюбленность проходит быстро.       — Наверное, Вы правы. Это не важнее его будущего… Скорее, это мое будущее. И раз уж вы вместе уже все решили, то и я тоже. До свидания. — Она отвернулась от него и побрела в сторону дома.       Злость на них неприятно отравляла мысли. Почему она вообще должна считаться с мнением человека, который даже будущее с ней планировать не стал? К черту его. И даже если ей придется в дальнейшем испытывать трудности из-за ее решения… Это все равно будет ее выбор. Сидя у выхода к дороге на пне, она думала обо всем. У нее же все равно не получится поступить в университет. А с такими ценами… Ей нужно будет работать четыре года без выходных. Может, родить окажется действительно не такой уж и плохой идеей? С детьми она всегда ладила, и у нее есть у кого спросить совета. Или это окончательно испортит ей и матери жизнь? Этот выбор был чертовски сложным, и он уж точно не должен был быть в таком юном возрасте. Тяжело вздохнув, она поднялась. Ей нужно было возвращаться. И нужно посоветоваться с кем-то, кто действительно будет в ее жизни самой главной опорой.

❖

      Накрывшись одеялом с головой, Эрен ощущал, как дыхание становилось чаще, воздух гуще. Если лежать так долго в жару, то можно потерять сознание. Пришлось вытащить руку, оставив небольшое отверстие для кислорода. Эрен злился. Уже больше недели он не видел Микасу, не говорил с ней, и это выводило из себя по многим причинам. Они никогда еще не ссорились на такое долгое время. Всегда находился компромисс, общение возобновлялось. Но не в этот раз. Им обоим следовало немного успокоиться, он понимал. Но в то же время не находил себе места вдали от нее. Может, плюнуть на все и прийти к ней, раз уж совсем скоро ему уезжать? Попробовать поговорить еще раз… Бесполезно. Она все равно не согласится с его рассуждениями. К чему тогда это все?       По дому расползался аромат ужина. Отец опять что-то старался приготовить или принес из больничной столовой? Уж лучше бы поужинать с Микасой и ее мамой… Вот чем ей не нравился его план? Да, у нее не получилось поступить в этом году. Но он поступил, теперь оставалось только собрать вещи и заселиться в арендованную отцом квартиру, втянуться в учебный процесс, найти работу… И после этого можно будет отказаться от обеспечения отца. Всего-то каких-то полгода. Или чуть побольше, если совсем не повезет. Конечно, это совсем другой конец страны, но ведь для этого и существуют телефоны! И он собирался после этого забрать Микасу к себе. Ведь в противном случае отец не выделил бы ни цента на проживание, им пришлось бы ютиться в общаге, считать центы… Эрен никак не мог себе позволить привозить девушку в такие условия проживания. Она достойна лучшего. Но каждый раз натыкался на какое-то непонимание с ее стороны. Она будто постоянно боялась, что он найдет себе там кого-то за это время, разлюбит ее… Ну как вообще ей приходили такие мысли в голову?! Это обижало, ведь ему совсем никто не был нужен. Он выбрал ее, выбрал отношения именно с ней. Почему вдруг должен был отказываться от того комфорта, который испытывал каждый раз, просто находясь рядом? Почему она не могла просто подождать?       Стиснув крепче подушку, Йегер нервно скинул одеяло и распластался по кровати, смотря в потолок. Может, стоило найти другой вариант? Подумать еще немного… Хотя он и без того уже затягивал свой переезд, из-за этого отец недовольно ворчал, что провоцировало новое раздражение. И как только донести до Микасы, что, кроме нее, ему никто не интересен? Должен ведь быть способ. Даже который мог бы показаться самым глупым. Сделать ей подарок? А если подарить тот мамин кулон на красивой витой цепочке? Небольшой круглый камешек — достаточно символично для обещания оставаться верным только ей?       Найти его в родительской спальне, пока отец был занят, не составило особого труда. Все вещи мамы были бережно убраны, и на какое-то время Эрен опустился на пол, смурнея, перебирая старые снимки, украшения… Даже флакон с духами так и остался на своем месте. Он видел, как отец иногда пшикал на постельное белье в шкафу, чтобы поддерживать то, как раньше здесь пахло. Что-то закололо в глазах, и Эрен резко поднялся, тут же убирая все на место. Однако в кармане штанов остался тот самый кулон. Теперь только заставить себя собраться наконец и быть мужиком — пойти к Микасе и поговорить. Нужно уже что-то решать, чтобы не быть таким козлом в ее глазах.       — Пап, я скоро вернусь! — бросил он, заходя на кухню, чтобы прихватить с собой бутерброд и съесть по дороге. Кажется, он не ел со вчерашнего вечера…       — Лучше бы начал уже собираться вещи, Эрен, ты такими темпами пропустишь всю учебу. Что тогда? — Как и всегда — не упустил момента, чтобы напомнить. В ответ получилось только закатить глаза и проворчать что-то невразумительное, дожевывая тостовый хлеб с маслом. — В самом деле, иначе…       Гриша не оборачивался, говорил что-то и говорил, пока Эрен пялился на фотографии, на которые случайно упал взгляд. Дом Микасы. Она сама. А рядом?.. Кто находился рядом с ней, так уж отвратительно интимно обнимая ее, будто она какая-то одинокая девушка, а его — Эрена — и не существовало вовсе?! Мотнув головой, Йегер поднял плечи и поспешил из дома. Уши будто заложило, а в голове стучало лишь «я больше ей не нужен?». Перед глазами потемнело, руки задрожали, и теперь Эрен пялился на них, ощущая, как участилось вновь дыхание, словно снова оказался спрятанным под одеялом, а весь мир вокруг приглушился, затянулся дымкой. Может, он как-то ошибся? Спрашивать отца насчет этих фото — бесполезно. Нет, неправильно! Лучше уж получить ответы у самой Аккерман. Ну и пусть уже какой день ему в уши вливал Гриша, что это их расставание явно не просто так. Эрен не верил. Как и не верил, что все могло вот так глупо разрушиться.       Дорога до дома Микасы в этот раз стала быстрее, но давалась с ужасным трудом. Словно каждый шаг вбивал невидимый гвоздь в адекватное мышление. Случайность? Просто дружеские объятия? А если… Если и впрямь она настолько разочаровалась в Эрене, что решила уйти от него? Что он не так сделал? Так сильно обидел своими размышлениями об учебе и необходимом отъезде без нее? Тогда… Да плевать тогда! Если ей это было настолько важно, то, может, наступить себе на горло и все-таки рискнуть? Пусть придется работать и учиться уже сейчас, пусть работа будет совсем невыгодной, но они же будут вместе в таком случае. Да и перерыв в год, если отказаться от поступления сейчас, тоже неплохой вариант. Только бы не терять Микасу. Только бы не испытывать вновь это все еще незабытое чувство, какое поселилось острой болью после похорон мамы.       Вот и ее дом. Еще несколько шагов и… Эрен замер. Замер, а сердце рухнуло, трескаясь и разлетаясь на части. Словно ожившая фотография оказалась перед ним. Микаса краснела, заложив руки за спину, как делала, когда волновалась, а рядом… Чертов Жан! Ревность колола глаза, толкая вперед, заставляя сорваться и выбить из этого придурка любое желание приближаться к его девушке. Как вообще хватило смелости прийти сюда?! Все в округе прекрасно знали о том, что Микаса встречалась именно с Эреном. Что они любили друг друга. Но и знали об их ссоре. В таком маленьком городке сложно утаить хоть что-то. Иногда казалось, что если сказать даже, находясь в душе, какое-нибудь слово, то к вечеру об этом будут знать абсолютно все.       Только вот сейчас Эрен так и не двинулся с места. Он никак не мог сообразить, что же лучше предпринять. Выдать свое присутствие или… Нервно проведя ладонью по горячему лицу, он развернулся и пошел прочь. Сколько же сил требовалось, чтобы унять порыв набить морду уроду, возомнившему, что способен вот так приходить сюда. Но это Жан. Он раздражал Эрена всегда. Но Микаса… Как она вообще могла, если судить по фотографиям, уже несколько раз допускать его на порог своего дома?! Как она могла во время непростого периода принимать какие-то нелепые ухаживания? Йегер слышал, как закрылась дверь дома, но так и не обернулся. Впустила Жана к себе?! От такой мысли запекло в груди, пальцы не слушались, когда он попытался пригладить волосы. Поэтому она даже ни разу не позвонила? Поэтому, когда он как-то раз увидел ее со стороны, показалась немного другой, будто стала еще красивее? Это потому, что она приняла решение расстаться и начала встречаться с другим? Поэтому?!       Эрен чувствовал себя самой ненужной вещью во всем этом гребаном мире. Словно все его чувства растоптали за короткие секунды и с насмешкой вышвырнули. Как получилось добраться до дома и начать собираться, Йегер не смог бы себе ответить. Вопросы отца проходили стороной, он что-то отвечал ему невпопад, держась на каком-то чуде, чтобы не зарыться лицом в подушку. Вот так все и закончится? Все, что они выстраивали… Горечь подступала к горлу, и Эрен болезненно сглотнул. Микаса выбрала не его. Что ж. Значит, и она ему не нужна в таком случае.       Утренний поезд — единственный выход из всей этой гадкой и разъедающей ситуации. К этому времени она, может, уже и узнает, что Эрен уехал. Будет ли волноваться за него? Вряд ли. У нее теперь есть другой. Она сама выбрала так. Сама нашла иной выход. Получалось, что Микаса судила по себе, когда выказывала ревность? Но это же Микаса… Она не могла так… Эрен одернул самого себя. Он уже принял решение. Пути назад больше не было. Останься он там, черт только знает, что мог бы натворить. Пусть сбежал, как трус, лишь бы не видеть этого дурацкого смущения на лице Микасы, вызванного совсем другим парнем. Лишь бы не знать, что ей стало лучше с кем-то другим, не с ним. А он… Как-нибудь уж переживет. Мамин кулон висел на его шее. Как напоминание, насколько хрупко может быть доверие.