Чушпаны

Начинается всё с того, что в один из обычных учебных октябрьских дней Марат (в очередной раз споткнувшись на ровном месте и разбив себе лоб) объявляет, что настала пора очищать свою карму. Андрей разумно предлагает попробовать есть чаще, чем раз в три дня – глядишь, и синяки быстрее, чем за две недели заживать начнут, - но вместо этого Суворов решает, что во всём виновата тёмная аура Табачникова, который вместе с гениальным предложением научиться создавать штрих-коды в экселе, по-Маратову мнению, ещё и наслал на него порчу. - Собираешься сходить в церковь? – интересуется Андрей, параллельно ломая голову над тем, стоит ли идти на все четыре пары алгоритмизации завтра. Марат этим вопросом не задаётся, решив всё для себя накануне: «В РОТ ЕБАЛ Я СОСТАВИТЕЛЕЙ ЭТОГО ГОВНА»

«вежливее, Марат»

«ПОШЛИ ОНИ НАХУЙ, Я ДОМА СПАТЬ БУДУ» « :) »

«…»

«достаточно вежливо???»

«пойдёт»

- Ещё чего. У меня получше идея есть. Таким образом, Андрей в кои-то веки на пары тоже не идёт, и вместо них слушает планы Марата для «вывода своего аркана в плюс». Он отныне и до скончания веков – недели, иначе говоря, на большее его не хватит, - решает брать все газеты в переходах метро, которые ему только предложат беспомощные бабули и дедули. Андрей крутит пальцем у виска и, к своему величайшему несчастью, вскоре становится невольным заложником анекдотов и гороскопов из журналов не самого лучшего качества. - Итак, что у нас сегодня для львов… Эмоциональное противоречие создает консервативный посыл сохранить статус-кво, настоятельная потребность в новаторских переменах. – Марат с умным видом разглагольствует, играя пальцами со своей новой чёрной серёжкой уже в другом ухе. - Разумный консерватизм в начале недели будет весьма предпочтителен, не следует им пренебрегать. - Как скажешь. – Андрей даже не поворачивает голову. Лабораторная по физике сама себя не допишет, а пытаться заткнуть Марата – дело гиблое. - Осень этого года обещает неожиданный поворот в любовном сюжете. Возможно, в жизни Льва появится человек, который заново разожжёт старые искры. - Замечательно... – расчёты не сходятся в четвёртый раз, и вместо максимально допустимой погрешности в пятнадцать процентов у него неведомым образом выходит сто тридцать. Он готов рыдать. - К концу года Льва ждет настоящий триумф в любви. Он найдет то, что искал, и возможно, даже больше. - Какие хорошие новости. – Андрей отчаянно догрызает карандаш, пытаясь понять, ошибся он в какой-то из формул, или неправильно перевёл данные в систему исчисления. - Этот год закончится для Вас новой вехой в личной жизни, будь то предложение руки и сердца или начало чего-то совершенно нового и захватывающего. Понял? - Да уж. – Андрей в сотый раз пересчитывает момент инерции, который вызывает наибольшие подозрения. Снова лезет в калькулятор, снова бьётся головой об стол – погрешность после перерасчёта, который должен был хоть как-то спасти ситуацию, теперь составляет двести одиннадцать процентов. Он обречён. - А ещё у вас хуй отгрызут. - О как. – Делать нечего, и Андрей идёт перепереперепроверять всю работу с самого начала. - Дай штрих, пожалуйста. - Ты меня вообще не слушаешь? – Марат обиженно кидает замазку ему в спину и сопит, раскинувшись звёздочкой на полу у них в комнате. Андрею со вздохом приходится повернутся к нему: - Я доделываю то, что мы не успели сделать в универе по твоей вине. - С чего это – по моей? - Ах, точно, как же это у меня вылетело из головы, что именно я всё занятие вместо лабы сидел в телефоне и проходил онлайн-тесты? Это была работа в парах, к твоему сведению. - Ты просто обиделся, потому что из всех сырков оказался «Красной ценой». – Марат упрямо скрещивает руки на груди, отбрасывая очередную газету. - Это не я все девяносто минут ныл о том, что в тесте «Вейпер ты или казак?» не выпал ни тот, ни другой. Где ты его вообще нашёл? - Неужели тебе не кажется несправедливым создавать тест и не давать обещанного результата? Это было мега-сильным ударом по мне. Может, я всю жизнь метался между вейперами и казачеством?.. - Ты если не помогаешь, то не мешай хотя бы, Господи. - Хочу мешать – буду мешать. У меня тут ещё колонка с анекдотами есть, я спасаю тебя от перенапряжения мозгов. Андрей вздыхает, берёт исписанную тетрадь, переступает через ноющего Марата и решает, что даже на обычно многолюдной кухне будет поспокойнее. Бросает напоследок, чтобы занять его хоть чем-то: - Тебя же там Турбо что-то просил на конкурс снять? Вот и иди снимай. - Ой, ну и пожалуйста. – Суворов кидает сделанный из страницы с рекламой самолётик, который предсказуемо не пролетает и сантиметра. - Больше хороших гороскопов не получишь. Ненужные обещания Марат держит - хороших гороскопов Андрей и вправду больше не получает. Наступает черед плохих. Финансовый крах в понедельник, неудачи на жизненном поприще – вторник, расставания – для среды, завал на учёбе ему предрекают в пятницу, и смерть от несварения желудка – как десерт на выходные. Чего ему только не вычитывают. Или скорее придумывают на ходу, потому что сам Андрей боковым зрением на пожелтелых страницах видит только предречения продуктивной недели. Возможно, Марат всё же обладает даром провидца. Или профессионально умеет каркать. Внезапно начинается череда неудач. Мать ни с того ни с сего переводит ему пятнадцать тысяч на карту. Андрей ранним утром спросонья трёт глаза, думая, что ошибся, и лишний нолик ему просто привиделся. Ложится спать дальше. Просыпается от назойливого будильника, выполняет свою обычную рутину помыться-поесть-подумать-об-отчислении-одеться. Вспоминает о пришедшем уведомлении, и лезет в приложение банка. На счету вместо обычной тысячи находится шестнадцать. Андрей весь свой рабочий день находится в смятённом состоянии, задаваясь двумя вопросами: зачем мать перевела ему так много, и откуда вообще нашла такую немаленькую для их семьи сумму. Учитывая то, что у неё два невыплаченных кредита, взятые в годы после развода. Не разумнее ли было бы потратить эти деньги на их погашение? Или на Юлю, как вариант. Он же русским языком просил не беспокоится о его финансовом положении, неужели так сложно хоть раз ему поверить? Вечером Андрей, выйдя с подработки раньше, чем планировал, решает позвонить матери, чтобы разобраться с этими внезапными, и ненужными для него деньгами. Заранее готовясь к тонне жужжащего беспокойства и нытья по поводу его непутёвой и бессмысленной жизни вдали от дома, он набирает знакомый номер. Идут слишком долгие гудки. Звонок остаётся без ответа. У близких ему людей нынче флешмоб по игнорированию начался? Мать-то где пропадает? Он перезванивает, но и этот вызов остаётся непринятым. Андрей начинает беспокоиться. Обычно в это время она уже выходит из больницы. Обычно она берёт телефон сразу же. Он пишет Юле, и она через некоторое время отвечает, что мамы дома ещё нет, а где она может быть, сестра понятия не имеет. Неужели всё-таки решила устроиться на вторую работу? Снова начала брать себе кучу ночных смены в больнице?.. Как бы там ни было, он перекидывает деньги обратно, и оставляет сообщение с просьбой перезвонить. На следующий день мать откликается злой смс-кой, сетующей на неблагодарность Андрея за переведённые ему премиальные и его вопиющую несостоятельность. Переводит деньги обратно, и в нём снова начинает проявляться начавшее было понемногу стираться за месяцы вне дома зудящее раздражение. Андрей снова дожидается вечера, потому что в другое время мать скорее всего будет на работе. Звонит, и наконец ему отвечают: - Почему так шумно у тебя? – ни привет, ни как дела. Хоть что-то в этом мире неизменно. – Ты на улице сидишь? - Привет. Да, вышел ненадолго. - Во что одет? Там же холодно у вас очень, я по интернету смотрела погоду. - Целых плюс десять, между прочим. - Ты куртку надел? А шарф? Заболеешь, как всегда, кто тебя лечить будет? Заходи быстро в общежитие, пока не простудился. - Мам, - перебивает поток её негодований Андрей. – Не начинай хотя бы сегодня. - Я разве что-то плохое говорю? Ты вечно меня не слушаешь, а потом кучу денег на лекарства отдавать приходится. - О, вот. Я как раз по поводу них и звоню. Ты зачем мне так много скинула? Я же говорил, что мне своих хватает. - Глупости не говори. Я что, родного ребёнка обеспечить не могу? – журит его мать на том конце провода. Что-то в её голосе заставляет Андрея насторожиться, становится тревожно. – Вчера вроде бы тебе всё расписала, а ты снова начинаешь. - Мам, мне не нужны они. Я обратно перекину. - Только попробуй. И так на фотокарточках весь зеленый, скоро совсем ведь исхудаешь! Сколько весишь сейчас? - Не знаю… - Вот, сходишь анализы сдашь на эти деньги. Мне кажется, у тебя опять анемия начинается. Ты яблоки хотя бы ешь? Обязательно по яблоку в день надо. А комнату проветриваете? - Мама. Я перекину обратно. Со мной всё хорошо, ничем помогать не нужно. Останусь в голоде и холоде – попрошу перевести сам, хорошо? - Ужасно! Ты мать за дуру-то не держи – всё хорошо у него! Ещё раз повторяю – не дай Бог обратно перекинешь, я самолично приеду и в руки тебе всучу. Заодно и уборку проведу у вас в комнате, такой свинарник, должно быть… - Ладно. – желание повесить трубку перевешивает стремление спорить с матерью. Тем более спор этот заранее обречён на провал, и только ухудшит его нежелание общаться с ней. – Пока. И он отключается. И переводит деньги обратно – не нравятся ему они. Так проходят ещё несколько дней, утро начинается с того, что Андрею находит у себя на счету пятнадцать тысяч, вечер – Андрей возвращает их. Что-то не даёт покоя, за ощущением того, что его опять не признают за самостоятельного человека, не нуждающегося в постоянной опеке. - Из шестьдесят девятой комнаты не приходили ещё? - комендантша стоит около турникетов, болтая с охранником, и Андрей при входе сразу же вылавливает эту фразу. Ему бы промолчать и пройти мимо, но он решает - может, важное что-то? Неужели шкафы наконец выделили? Или решили починить неоткрывающееся окно? - Здрасьте. - говорит он ради приличия Евгении Васильевне, и даже пытается улыбнуться, чтобы подавить рвущееся изнутри отвращение вперемешку с неприязнью. - Я из шестьдесят девятой, что именно случилось? - Он ещё и спрашивает! - она не церемонится, и, видя его знакомое лицо, начинает наезжать сразу же. - Соседи твои где пропадают? Андрей смотрит на неё, как на умалишенную. - На учебе, наверно? Вы время видели? Даже двух нет, он и то с третьей пары ушёл, чтобы на смену успеть. Логично, что большинство ещё в универе или только из него выходят. - А ты мне не груби. - она подходит ближе, и ядовитые духи заползают в ноздри. Презрительно смотрит на него свысока, хотя сама и ниже на пару сантиметров. Цедит через зубы. - Зови немедленно всех и бегом ко мне в администрацию. Андрей отступает на шаг, чтобы вылетающие из её рта слюни не попали ему на лицо. Совсем съехала крыша у тётки. Охранник за её спиной сочувственно качает головой. - Так а что случилось-то? Зачем? За что? - Я русским языком сказала - в администрацию, быстро! Разбираться там будем с вами. - Ладно. Хорошо. - видимо, ничего хорошего его не ждет. - Это надолго? Мне просто на работу через пол часа, а я как бы перекусить ещё планировал... Она хватает его за руку и нагло встряхивает, проталкивая через турникет: - Сколько надо, столько и посидишь. И вообще, ты учиться приехал или работать? Умный какой нашелся. Обойдется твоя работа. Андрей от дерзости такой немеет и тупо следует за комендантшей. Администрация представляет собой просторную светлую комнату с низкими потолками. Пара рабочих столов с компьютерами расставлены вдоль стен больничного цвета. В пяти метрах, напротив самого большого, за который грузно присаживается Евгения Васильевна, стоят три потрепанных низеньких креслица, спаенных между собой. Андрей собирается было взять взглядом указывает - твое место на тех трёх убогих недомерках. Делать нечего - не стоять же ему прямо перед ней, точно провинившемуся школьнику, право слово. Андрею присаживается, и ему становится неуютно - слишком уж атмосфера комнаты напоминает полицейский участок, где раньше неоднократно приходилось бывать. Будем честны - воспоминания не самые светлые. Он предпочёл бы о них больше не думать. Кроме них в комнате находятся ещё две женщины среднего возраста, с которыми Андрей не знаком. - Итак?.. – он теребит в руках телефон, поглядывая на время. Ещё пять минут, и ему придется идти на смену голодным. Но коменда, видимо решив вытрепать ему все нервы, начинать беседу не планирует. Вместо этого она вальяжно достаёт свою раскладушку, набирает кого-то и начинает болтать с ним, демонстративно игнорирую Андрея. Оставшиеся женщины тоже молчат, не поднимая глаз от компов. У него из-за скрюченного положения начинают болеть сначала ноги, а затем и спина. Он от скуки и небольшого волнения Андрей лезет в чат комнаты.

Вы

«Ребят, а что происходит?? Меня тут выловила Евгеша и такая а где остальные ваши из комнаты?? Ща разбираться будем!!»

«Сижу в кабинете жду казни»

Вахит «афигеть мы идем но минут через 15 только будем, напиши, если до этого времени сидеть все еще останешьсч» Туррбо «пиздец» «за микруху???»

Вы

«Я не знаю.. Она по телефону пока болтает, на меня не реагирует от слова совсем»

Туррбо «она типо ждёт когда мы придём или что?»

Вы

«кто знает..»

«Мне на работу надо бы к двум. Но я чувствую, что живым отсюда так скоро уйти не смогу»

«Хелп»

Вахит «ща уже из метро выхожк стараюсь как могу» Проходит ещё несколько минут, живот Андрея, не получивший за сегодня ничего, кроме хлопьев в шесть утра, жалобно урчит, и Евгения Васильевна наконец заканчивает трепаться по телефону и устремляет свои маленькие злые глазёнки на него. Андрея передёргивает. - Ну? – начинает женщина, продолжая сверлить его взглядом. Баранки гну. Андрей ели сдерживается от того, чтобы закатить глаза. Почему нельзя быстро обо всём рассказать и отпустить его с миром? - Что – ну? - Постановление общежития читал? – коменда выгибает нарисованную бровь, и та крючится, точно глист. Правду говоря, о существовании какого-то «постановления общежития» Андрей узнает буквально только что. Правила проживания – читал, технику пожарной безопасности – тоже, даже правила внутреннего распорядка студенческого общежития за 2010 – и с теми на сайте ознакомился. - Вы правила проживания имеете ввиду? - Я имею ввиду то, что я говорю. Ещё раз спрашиваю – постановление общежития читал? - Читал. – Андрей врёт, но ради благой цели. Поесть пусть и не вышло, но он хотя бы успеет на смену. Тем более, менеджер сегодня Настя, отношения с которой у него не ладятся последнюю неделю. То выговор сделает, то придерётся по мелочи совсем незначительной. - Тогда почему нарушаем? - Вы можете для начала сказать, в чём вообще к нашей комнате претензия? - Это ты мне скажи, как вы, поганцы, смеете порочить честь нашего общежития?! – она снова начинает повышать голос, краснея от наполняющей её желчи, и Андрея пробивает нервный смех. Он кашляет в кулак, стараясь скрыть рвущуюся улыбку. - Да мы ничего не позорили, вроде. Если только замаскированная микроволновка под столом, неизвестно почему запрещенная по правилам, не позорит общежитие. Наверное, Андрей просто чего-то не знает, и на самом деле администрации от такого срама никогда не отмыться. Ещё на ум в качестве оскорбления чести приходит попеременное присутствие Марата в их священной обители, но тут уж ничего не поделать – придётся писать повинную или яро отнекиваться и открещиваться. Андрей ещё не выбрал, собирается ли он выгораживать Марата, говоря, что ноги его здесь не было и вообще – кто такой этот ваш Марат? Или же он просто скинет на него всю вину, обвиняя во взломе с проникновением и хищении в особо крупном размере – столько нервных клеток никто, кроме родной семьи, у Андрея не крал. - Какая невозможная наглость! – она даже привстаёт со своего роскошного кресла. Ядовитые слюни в этот раз до Андрея не долетают, да и запах старого комода не чувствуется так ясно – недочёт со стороны Евгении Васильевны в планировке, конечно - зря стол так далеко поставила. - Вы посмотрите, он ещё и улыбается! – Андрей на замечание сжимает губы, стараясь сплющить улыбку в одну точку. Ему надо продержаться до прихода соседей, и он будет свободен от этой противной карги. Он оправдывается. - Это всё нервы. - Нервы? Правильно делаешь, что нервничаешь. Но улыбаться мне тут не надо, ничего радостного для тебя, Васильев, я ещё не сказала. - Мне плакать начать или что? - Заплачь. – чеканит она наипротивнейшим заискивающим тоном. Андрей слышал, что коменда в последнее время совсем распоясалась, и даже несколько девочек до слёз довела, но чтобы настолько отбитой быть – это надо постараться. – Давай, заплачь. Господи, за что ему этот цирк. Он массирует висок, стараясь не начать грубить в ответ. Жить на улице ему пока не хочется. - Что мы сделали? Я правда не понимаю. - Не понимаешь, значит? Правду говорить мать не научила? – шипит Евгеша, печатая что-то на компьютере. – Сидит, рожу мне тут крючит. Андрей упоминания матери переносит не очень хорошо. Упоминания матери с целью его задеть – его хуже. Упоминания матери, когда она и без того целый день на уме, сверлит ему черепушку своими нравоучениями – хуже втройне. - Скажите уже, с какой стати вы прикопались. Я и так из-за вас кучу времени потерял, вы тут ещё и спектакль разыгрываете. - Хам! Ты как со старшими разговариваешь?! - Ладно, ладно. – он поднимает руки в защитном жесте. – Скажите пожалуйста, уважаемая Евгения Васильевна, что приключилось? - Уступки мне делать не надо. Я тут решаю, когда извиняться будешь, а когда молча слушать. Ко мне подходим. – она подзывает к себе, и Андрей со вздохом поднимается с неудобных стульев. На экране её допотопного моноблока виднеется лицо Марата. «Чем бы это ни было, я его прибью» - думает Андрей. Оказывается, то, что Марат здесь не проживает и находиться права не имеет, они пока не выяснили. Оказывается, Евгеша собирается демонстрировать ему непонятное видео. - Всем привет, и это рум-тур по самому комфортному и уютному общежитию нашего университета! – начинает вещать максимально радостно Марат, улыбаясь во все тридцать два. Андрей вспоминает, что, кажется, именно о конкурсе видео-эссе про самую лучшую комнату Вахит и говорил. Просил припахать Марата («Мы с его ораторским талантом такое заебашим!!!») – Андрей и припахал. От призового халявного тортика с нынешним положением дел он бы не отказался. – Сегодня мне хотелось бы поведать о самой уютной комнате этого корпуса – комнате шестьдесят девять!! И для начала, хочется поблагодарить нашу заведующую за такой просто невероятный шкаф и чудесное пространство для хранения! – на фоне играет дикий фонк, и Марат обводит руками их самодельную вешалку, собранную из остатков какой-то кровати, которую им удалось выпросить у слесаря. Вещи висят на ней из последних сил. Ногой поправляет валяющиеся рядом ботинки Турбо. – Всё по полочкам, всё аккуратно лежит, ну не чудо ли? Далее мы двигаемся к наипрекраснейшим спальным местам. Широкие и комфортные, спать на них – одно удовольствие. – Марат параллельно с повествованием дергает прутик, отваливающийся от железной решетки, составляющей опору кровати. – Еще нам выдали замечательное покрывало расцветки гуччи. Конечно, главное – уделить внимание правильному хранению личных вещей. – Он снова мило улыбается, обводя кучу чемоданов под кроватью, и продолжает под недовольное сопение коменды. – Успешные люди нашего университета хранят вещи так, и никак иначе. Конечно, вся утварь не помещается под кровать, но мы не отчаялись, и приспособили под хранение ещё и подоконник! Спасибо строителям, что сделали его таким большим и уютным. – Марат мечтательно поглаживает пожелтевший под солнечными лучами пластик. - Само окно, разумеется, не открывается – но это сделано только ради нашей безопасности: так мы точно не выпадем из него во время сквозняка, дующего иногда через щели! Земной поклон им за такую предусмотрительность. Единственным минусом нашей комнаты можно было бы назвать появившийся в середине октября стол, который мешает теперь собираться всем вместе за дружной трапезой на полу, но как же без ложки дёгтя в огромной бочке отборнейшего мёда, правда? В общем и целом, так уютно жить – просто кайф! Внезапно на экране появляется ещё и Андрей, с отчаянным лицом смотрящий в тетрадь на кухне. В какое время его только успели заснять? - А это мой лучший друг, единокровный брат, мать, отец, сваха, сосед и тёща в одном лице. Андрюха, как тебе наше общежитие? Андрей отрешённо показывает большой палец, и Марат снова переводит камеру на себя. - Администрация университета, просто огромная сердечная благодарность от нас за всё, что вы делаете! И спасибо за ваше внимание, это мой первый раз в съёмках… Я так горд, что поступил в этот университет, и мне выделили это прекрасное общежитие. – Марат вытирает несуществующие слезинки. Актёр с большой буквы. Стучит ладонью по груди и отправляет воздушный поцелуй в камеру, подмигивая. – Я люблю вас, Евгения. Спасибо за лучшие ночи, проведённые в лучшем корпусе… Запись заканчивается. Воцаряется гнетущая тишина. - Ну… видео-то в целом забавное вышло... – мямлит Андрей, боясь взглянуть в лицо комендантше, особенно после любовного признания этого дегенерата. - Васильев. – его фамилия из уст Евгении Васильевны звучит самым нецензурным словом на планете, за которое в средневековье бы сжигали на костре. - Да? - Для тебя это забавно? Тебе это кажется смешным? - Эм. – Вообще-то кажется, и ещё как. – Немного есть. - Ясно. – она сжимает алые когти у него на предплечье. Холодно и злорадно произносит. – Значит, я ставлю вопрос о твоём выселении. Вот мать обрадуется, что права была. И полугода не прошло, как его уже гонят прочь. - Чего? – Андрей шокировано смотрит на женщину. Какое ещё выселение посреди бела дня? – За простое юмористическое видео? В котором я появился на секунду? - За то, что в нём вы нагло и непростительно осуждаете деятельность нашего общежития! - Да там ведь не слова осуждения! Ни слова жалобы! – Андрей выкручивается, как может. – Он только хвалит, вы же сами слышите. - Больше ничего обсуждать с тобой не собираюсь. – она встаёт, смотрит своими крысиными глазками прямо в его душу. – Вы-се-ле-ни-е. Точка. Тем более, ты давно на это напрашивался. - Она снова грубо встряхивает Андрея, грозясь ногтями оставить несколько глубоких ран на коже. - Я ничего плохого не делал! – Андрей зло смотрит в ответ, пытаясь высвободить свой локоть. - И для начала, покажите-ка мне эти пункты, в которых запрещается осуждать универ с общагой. Что-то я ни разу нигде ни их, ни постановление общежития само не видел! - Ты сейчас ещё и до отчисления договоришься! Женщины, всё это время сидящие в кабинете, всё ещё не реагируют на происходящее, и Андрею не остаётся ничего, кроме как бессильно беситься на вопиющий беспредел, творящийся здесь. На его счастье, раздаётся стук, и в дверь заходит запыхавшийся Вахит, а за ним и Турбо: - Здрасьте. – картавит он. - Мы тут припозднились немного, надеюсь, ничего важного не упустили?.. Женщина тут же отпускает Андрея, обращая своё внимание на них. Андрей сердито растирает место захвата, мельком смотрит на телефон и охает – он безбожно опаздывает на работу. - Сумасшедшая! Андрей крутит пальцем у виска, коротко обозначая положение дел ребятам, и поскорее ускользает за дверь, надеясь, что они-то и без него разберутся. - Куда?! – только и кричит ему Евгеша вслед. На этом, к сожалению, неприятности в тот день не заканчиваются. По приходе на смену, он обнаруживает свой шкафчик открытым нараспашку, без рабочей футболки и штанов. Ключ он вчера в спешке забывает забрать, торопясь успеть к комендантскому часу, появившемуся неизвестно откуда, - и вот, до чего это доводит. Будь проклята эта несчастная Евгения. Как итог, кроме сумасшествия в общаге добавляется ещё и возмущение от Насти, готовой растерзать его на месте за утерю формы. Объяснения о том, что вещи украли Настя даже выслушивать не хочет и ставит ему ультиматум – либо он находит форму до завтра, либо катится ко всем чертям собачьим и платит штраф в размере тысячи рублей. И гонит его прочь с работы, не желая выдавать запасную форму столь безответственному человеку. Уставший от такого количества негатива, Андрей бессильно выходит из ресторана и падает на ближайшую лавочку в парке. Говорил ему Марат – ретроградный Меркурий всю неделю, ретроградный Меркурий... И тут накаркал. Он лезет в группу комнаты, чтобы проверить дела на полях: Вахит «в общем мы тут разрулили более менее» «со всех объяснительные и свободны» «вроде» «но я бы тебе дня два хотя бы советовал бы ей на глаза не попадаться……. у неё к тебе личные счёты кажись» Туррбо «пизда тебе крч если явишься»

Вы

«как я могу не попадаться ей на глаза, если она в общаге 24/7 торчит??»

«и почему это я виноват, если там Марат всё видео снял????»

Туррбо «да хз» «зря сбежал, она бы поорала и успокоилась» «а так просто дня два где-нить пооткисай, пока она отходить будет» Так Андрей оказывается у Марата, решая лишний раз не беспокоить Наташу, хотя выговориться на этот несправедливый мир хочется, да ещё как. Зато теперь появляется опция поорать на косвенного виновника его бед. - Вот честно, ты с какой стати решил это им на официальную страницу выложить? – вопрошает Андрей, сидя у Марата на кухне. - Турбо с Зимой попросили запилить им бомж-эстетику – не в обиду тебе будет сказано, я запрос выполнил. – Почему мне не показал хоть? Тот пожимает плечами, невинно глядя в ответ: - Ты занят был, страдал ерундой своей физической. - Это не ерунда, это учёба. Которой ты, между прочим, тоже должен заниматься. - Но не в таком же количестве? Да и вообще, тебе разве не понравился мой шедевр? Он больше всего лайков набрал, не хухры-мухры. Я ради тебя старался, между прочим. – Ещё одно упоминание того, что стараются ради Андрея, хотя он этого не просит – и Андрей начнёт убивать. - Думал, вам этот тортик нужен был. - Мне теперь вместо тортика только отчисление грозит. Ты с чего взял, что меня в кадр пихнуть – это классная идея?! И, господи, зачем надо было вставлять последние фразы? - Вышло недостаточно уёбищно, и я решил, что надо добавить добивку. Она заценила, да? Насколько красным было лицо? - Всё, ты меня окончательно достал. Андрей, чтобы никого не травмировать, уходит в другую комнату. С утренней смены по расписанию его выгоняют. Всё та же Настя, сегодня ещё и не выспавшаяся, зло смотрит на Андрея без формы, и принципиально шлёт куда подальше и подольше. Как хочет. Пусть мучаются без персонала. Не его проблемы. Он не находит ничего лучше, чем написать Ясмин с просьбой образумить менеджерку, но та находится в отпуске и не отвечает. Вадима в ресторане тоже нет. Что ему сейчас делать – чёрт знает. Отвратительно сильно болит голова. Он не находит себе места, и отвлечься от клокочущей внутри обиды на несправедливость этого бренного мира помогает только шебуршащий рядом гиперактивный Марат, на которого Андрей переводит теперь большую долю своего внимания. Заняться всё равно нечем – все долги по учёбе он дописал на топливе злости ещё вчера ночью. Сегодня Марат предлагает бросить всех несчастных людишек по типу Евгеши и Насти, открыть завод по производству доноров-хомяков, которых они будут разводить, а потом продавать органы нуждающимся сородичам, чтобы те жили дольше и радовали глаз. О моральной составляющей этого предложения Андрей даже не заикается, зная, что совести у Марата нет и не будет, а значит и взывать там не к чему. Он переходит к денежной стороне вопроса, пытаясь втолковать, что органы хомяков никому и даром во всем мире не сдались. Тем более трансплантационные. - Нет, ты не понимаешь всю мою гениальность. – горячо спорит Марат, в очередной раз забросив написание шифра Цезаря в экселе (опять же - долгих лет жизни и геморроя под старость лет Табачникову, такого бреда в качестве домашки они ещё не получали никогда). – Просто никто ещё до конца не осознал, насколько сильно это нужно домосидческим грызунам на всей планете. А вот как только мы с тобой запустим наш завод-клинику, так к нам сразу побегут, ты увидишь. У меня на это чуйка. - Ты дурак? Проще нового хомяка просто купить, чем такой ерундой страдать. - Где твой энтузиазм, Андрюша? – Марат теребит его за колено своими холодными руками. Лак на них наконец выглядит прилично – Андрей сегодня постарался привести его ногти в божеский вид. Марат отнекивался и отбивался, но по итогу сдался, и притихнув, с подрагивающими руками и перерывами на замечания по типу «здесь слишком неровно» смирно сидел, думая неизвестно о чём. – Мы станем первопроходцами! И вообще, производство безотходным сделаем – оставшиеся шкурки на шубы пустим, а? Или лучше завод по производству конины открыть?.. - Живодёр. - Предприниматель. И тебе звонит кто-то. Только не мать. Для полного счастья только её голоса и не хватало. Андрей уже чувствует подступающую тошноту. - Ало. – он берёт телефон с мигающим на нём контактом, и выходит из Маратовой комнаты, чтобы ненадолго запереться в ванной и спокойно (насколько такие разговоры вообще можно назвать спокойными) с ней поговорить. Дойти он не успевает, потому что кричать на него начинают сразу же, заставляя замереть в прихожей. - Андрей!!! – истерически верещит мать. – Сколько это может продолжаться?! И где ты находишься?! Почему мне позвонила твоя комендантша с просьбой провести воспитательную беседу?! Что ты там устроил, почему в общежитии не появляешься третий день?! - Ничего я не делал. – Андрей опирается о стену. – она себе сама придумала какие-то правила неизвестные, и начала меня за их нарушение теребить. Но всё нормально, пока я у друга на ночёвку остался. Мам, правда. - От тебя ни слова правды не дождёшься! – он сжимает зубы, борясь с желанием разбить телефон об кафель. – Евгения Васильевна – чудесная женщина, даже видео мне показала. И это ты называешь хорошими условиями, скажи? Ты говорил, что у вас есть шкаф, что тумбочки выдали, что кровати нормальные поставили и окна отремонтировали! Где это всё?! - Так это старое видео, уже давно сняли, просто сейчас только выложили… - Хватит, Андрей. Замолчи. – Андрей в её голосе слышит истерическую улыбку, и это даже хуже, чем если бы она плакала. Он ненавидит, когда мать начинает разговаривать с ним так. – Это ты меня так отблагодарить решил за заботу о тебе? Хочешь сказать, что мать из меня никудышная? - Да причём здесь это?.. Она смеётся: - И деньги ему не нужны, и помощь ему не нужна. А мама родная тебе вообще нужна, скажи мне? Он закрывает глаза и садится на пол, стараясь отстраниться от происходящего. Она перебесится, всё пройдёт. И коменда перебесится, и Настя перебесится, и всё будет терпимо. - Значит так, - истерика в её голосе набирает обороты. Раскручивается, точно ножи в мясорубке. - Или ты принимаешь те деньги, которые я перевела, или я приезжаю, забираю твои документы отовсюду, и ты наконец, как разумный человек возвращаешься и не мучае… Телефон замолкает, теряя последние проценты. Батарея на нуле. Андрей вертит потухшее устройство в руках. Ковыряет разбитый экран, проходясь пальцами по каждой трещинке. Смотрит на своё блеклое отражение, которого почти не видно из-за царящего полумрака. Свет фонарей вскоре просачивается через дверь на кухне, и он медленно поднимается с пола. Тихо заходит обратно к Марату. Тот смотрит в ответ, точно извиняясь глазами. - Всё услышал? – спрашивает Андрей, садясь на кровать. Копившаяся месяцами усталость накрывает его с головой. - Я не специально. Она просто очень… эмоциональная у тебя. Конечно, он не специально. Марат вообще ничего специально не делает. Никто не делает. Это всё Андрей виноват. Он спрашивает: - Что думаешь? - Ты бы мог, ну, не знаю, оставить деньги, например? Нет? Как сговорились. Знал бы он, как неприятно Андрею об этом думать. Марат просто не понимает, что деньги эти определенно важнее и нужнее будут дома. Объяснять ему не хочется. Весь рассказ можно будет посчитать жалобой на тяжкую жизнь сиротинушки и его бедной во всех смыслах семьи. Одиночка-мать с кредитами, потрепанная однушка на окраине города, отец в могиле, а отчим в тюрьме. Как прекрасно. Андрей ещё не настолько жалок. - Зачем мне её деньги? Пусть на себя тратит, я что, зря работаю? - Тебе просто легче будет, пахать меньше придется. Дают бери - бьют беги, слышал? И она волноваться не станет. - Отстань. - Правда, какая Марату разница? - Не нужны мне они. - Ты с утра до ночи либо на учебе, либо на работе. Зачем так сильно уставать, если ты можешь, скажем, дополнительный выходной взять? - Я не устаю. - упрямится Андрей. Марат подъезжает на кресле ближе к Андрею: - Ты боишься? - Чего это? - Не знаю, может ты решил, что автоматически будешь считаться лохом, если деньги себе оставишь? Что все подумают, что без материнской помощи жить не можешь? - Все, хватит. - слова Марата неприятно откликаются где-то внутри. Он не прав, определенно нет. И Андрей вопреки просьбе матери лезет в приложение банка, чтобы перекинуть деньги обратно. Вспоминает, что телефон без зарядки. Измученно вздыхает. - Ну и зря. - снова влезает Марат, перехватывает его пальцы. - Тебе русским языком сказали не беспокоится, разве нет? - У меня. Есть. Деньги. - Андрей кидает красноречивый взгляд в его сторону с просьбой поскорее закрыть свой рот. - Мне не нужны лишние. Я сам могу себя обеспечить. - Куда ты так рвешься к независимости? - это же говорила ему и Наташка, когда предлагала не мучиться с общагой, а просто пожить с ними. - Сдалась она тебе. Я сам-я сам. Маман сказала, чтобы ты взял и точка - так забей хуй, правда, Андрюш. Не парься лишний раз. - Так нельзя. - Андрей злится, отгоняя от себя инфантильность Марата. Как у него все легко выходит. - Она и без того много работает, и у неё Юля к тому же. - Хочешь показать, что ты весь такой самостоятельный? Она ведь переживает. - Я хочу помочь. - Он знает, прекрасно знает, что своим переездом сгубил огромную кучу нервов. С другой стороны - просил ли он так сильно волноваться? Никогда. Но повлиять на характер родительницы Андрей никак не может. Поэтому пытается загладить отъезд хотя бы сокращением расходов на себя. - Я ведь знаю, что ей тяжело. Марат садится рядом, пристраивая свои тощие ноги, обернутые безразмерными дырчатыми балахонами джинсовых брюк, позволяя рассматривать худые колени, выпирающие из прорезей и ощущать прижимающееся к бедру тепло своего тела. Тихонько спрашивает, заглядывая ему в глаза: - А тебе? - Что - мне? - Тебе легко? Андрей стопорится. Марат все так же серьезно продолжает смотреть на него. - Какая разница? - Лично я бы не хотел, чтобы мой ребенок бездумно тащил все на себе, не принимая никакую помощь. - Лично я бы не хотел, чтобы моя мать контролировала каждый мой шаг, хотя даже со своей жизнью нормально разобраться не может. - зачем-то выдыхает Андрей, сжимая ладони. И, прежде чем Марат что-то скажет, настойчиво выплевывает. - Я так не могу. - Почему нет? Ты не грабишь свою семью. Твоя мама не умрет с голоду без них. Сестра тоже переживёт. Андрей трет лицо, собирая разрозненные мысли в строй. - В том то и дело, что я тоже - не умру. Марат, ради Бога, давай закончим. Нет - значит нет. Не лезь куда не просят. Я непонятно объясняю, может? - Ты ничего не объясняешь, начнем с этого. - У тебя учусь. Он поднимается с кровати, игнорируя горечь, заполняющую чернильные глаза, и начинает собираться на выход. Если гора пристает к Магомеду, то Магомед предпочтет сбежать от горы. - Андрей, тут же совсем другое... - Марат поднимается следом, кладет свои ледяные ладони ему на плечи, разворачивается лицом к себе. Руки обжигают его кожу: - Совсем другое, как я не додумался...Ты смеешься? С какой стати ты ко мне прикопался? - Я же вижу, что тебе хуево. - Ты хочешь сказать, что я не справляюсь? - Андрей сейчас взорвется или взорвет чью-то дурную голову, не умеющую вовремя замолчать. - Я же как лучше хочу. - Перехоти. Как из спокойных посиделок в редкий свободный час это превратилось... в то, что превратилось? Ужасно раздражающее, заставляющее крепче стискивать зубы и бессильно злиться. Марат несмело и неловко улыбается. Улыбка эта - блеклое подобие бывшего Солнца. - Давай мы просто спокойно это обсудим, а? Ты можешь рассказать, если тебя это волнует - а тебя это явно волнует. Эмпат недоделанный. Почему абсолютно никто не хочет слушать Андрея, но при этом все хотят, чтобы Андрей слушался их? Он пытается стряхнуть с себя чужие руки. - Последний раз тебе говорю – отстань. Тема закрыта. - Не отстану. Это становится последней каплей на весах его терпения. Ладно. Раз так - око за око. - Хорошо. - ядовито выдыхает Андрей и накрывает пальцы Марата своими, слегка сжимая. - Хорошо, давай поговорим о том, что меня волнует. Марат светлеет, ослабляя хватку на его плечах. А затем на лице его застывает испуг, и он отшатывается, врезаясь в дверной косяк, из-за того что Андрей за долю секунды оттягивает его ворот тёмной водолазки, не покидающей гардероб Марата третью неделю, и хватает его за заднюю часть шеи, большим пальцем при поднимая подбородок. - Меня волнует это. - пальцами второй руки он очерчивает до сих пор не исчезнувшие гематомы. Один синяк, второй, третий – незажившие отпечатки чужих рук. Чужой кадык дёргается под его пальцами. - Что ты делаешь?! - голос звучит надломлено и разгневано. Марат пытается вырваться, но из-за разницы в росте и силе Андрею удаётся удержать его на месте. - Делюсь переживаниями. Ты разве не этого хотел? Руки Андрея переходят на твердые выступающие ребра, и он продолжает: - Меня волнует это. - тело под руками натягивается струной, готовой лопнуть в любой момент, но Андрею все равно. Господи, до чего же Марат худой. Хуже некуда. - Меня волнует это. - Он перебирается к чужим запястьям, оттягивая ткань и обнажая глубокий поперечный шрам с буковкой "А" поверх. Подносит его к застывшему лицу Марата, и тот сжимает губы буквально до побеления. - Достаточно? Или мне продолжать? Андрея накрывает неконтролируемым гневом, и он, приподняв брови, ожидает ответа от Марата. - Мы договаривались... - дрожа хрипит он спустя несколько секунд длинною в вечность, смотря на Андрея, точно на Иуду. - Мы договаривались, что я не буду задавать вопросов. Я не задал ни одного. Но могу начать. Он знает без единых сомнений, чувствует всеми клеточками тела, ощущает это в воздухе, ясно видит в графитовых глазах - пора немедленно остановиться. Пора встать на колени и просить прощения, и никак иначе. Этого достаточно - этого уже чересчур много. Но злой Андрей - не Андрей вовсе. Он ненавидит себя в такие моменты, но ненависть эта приходит гораздо позже, чем стоило бы. Стоп-кран не срабатывает, поезд слетает с рельс, все пассажиры мертвы. Он и не собирался этого делать, честно. Он не то чтобы влезать в тайны Марата, даже подслушивать сиротливые разговоры во сне не собирался. Просто так вышло. Просто ему захотелось, чтобы Марат от него отстал. Становится слишком поздно, когда Андрей произносит то, что, видимо, не стоило произносить никогда: - Может, ты хочешь поговорить об Айгуль? - Откуда ты?.. - Марат застывает гипсовой статуей, теряя враз все остававшиеся до этого момента краски. Андрею кажется, что даже сердце его перестаёт биться. И, прежде чем Марат выйдет из ступора, Андрей хватает свою упавшую сумку, быстрым шагом покидает комнату, обувается и вылетает на улицу. Иногда гороскопы не врут.