Чушпаны

- Салам, - появляется как ни в чём не бывало Марат следующей солнечной средой на последней паре. За окном, для справки, наблюдается только сереющее от беспощадно набирающей обороты осени небо, и солнечным этот день становится только из-за его улыбки, буквально излучающей ультрафиолет. И это ни в коем разе не комплимент. Сегодня Андрей настроен ненавидеть солнце. Ненавидеть его ослепительную яркость, от которой только и хочется что ослепнуть, ненавидеть его вредное излучение, вызывающее рак, ненавидеть горячие лучи, оставляющие ожоги на щеках. Марат – его олицетворение, онкология, катаракта. Марат пропитан запахом обшарпанных подъездов и балконных курильниц. А ещё он цепляет на себя тёплую водолазку с высоким горлом и принимается отстукивать непонятный ритм у Андрея на плече, как только падает на стул рядом. - Что на этот раз? - Но я тысячу раз обрывал провода, сам себе кричал ухожу навсегда… - начинает напевать Марат в такт с раздражающим стучанием пальцев. - Я про это. – Андрей выразительно обводит глазами ободранные до крови костяшки на руках. В прошлый раз было не так сильно. Он поднимает глаза на лицо Марата, и цепляется ещё и за рваную ранку на месте привычной красной серёжки. – Жесть, а с ухом у тебя что? - С ухом? – Марат заторможенно тянет пальцы к ещё не зажившей ране, обводит её с таким выражением, будто замечает впервые. – А. Это… Там весело, ща расскажу. Андрей подпирает голову рукой, готовясь внимать очередной нелепой истории, произошедшей с Маратом. - В общем, помнишь я говорил, что по приколу установил приложения, для нянек которое? Когда мы поспорили, что меня сиделкой никто не возьмёт, а ты сказал, что меня к детям подпускать опасно. - Помню. - Я всё ещё обижен, кстати. - Я был прав, кстати. – передразнивает Андрей и закатывает глаза на обиженную морду Марата. - А вот и нет! Нам тогда никто не написал и на заявки ни один не ответил, но зато! Мне потом всё-таки позвонила одна женщина и такая – здравствуйте, Марат, не могли бы вы посидеть с моей дочерью пару дней, пока мне срочно нужно будет уехать в другой город? - Здесь сразу не верю. – перебивает Андрей. - Это с хуя ли? - С какой стати ей просить посидеть с ребенком левого мальчика с сайта, если там хороших сиделок навалом? Я бы тебе даже кота своего не доверил. Сначала сам с голодухи помрёшь, потом и животное откиснет. – Андрей и вправду не понимает, как Марат с таким режимом питания все ещё может функционировать. - Во-первых, теперь я обижен в два раза больше. Во-вторых, нет, не помру, и кот твой жив-здоров похлеще котов Борисов всяких будет, и котят сам нарожает ещё. И похуй, если он кастрированный. - А то что это кот, тебя не смущает? - Не перебивай, Андрюш. – Марат подносит указательный палец ему к губам, и у Андрея возникает непреодолимое желание плюнуть ему в глаз. - В-третьих, той женщине нужно было уезжать прям на следующий день, а написала она мне ночью, и найти никого не успевала. Что-то ультра-мега-супер срочное и внезапное. Так что на следующее утро – вот он я, вот Юлия Львовна и где-то там в глубине квартиры голос Даши. Такая чудесная девочка, ты не представляешь. – Андрею страшно представлять, какого ребенка исходя из своих жизненных ценностей Марат считает чудесным. – Захожу я значит за порог, там на всю мощь играет Федерико Фелини – тут я чуть не развернулся и не убежал честное слово, - из туалета высовывается голова и такая – Мама, я покакала!!! Совести, у Марата как обычно не наблюдается, и орёт он это на всю аудиторию. Одногруппники, уже успевшие прийти к началу пары с обеденного перерыва, странно на них смотрят. Ещё не привыкли, бедные. Андрей тяжело вздыхает и легонько бьёт Марата под рёбра. Тот болезненно шипит и крючится – актёр несчастный; - А вот сейчас возьму и не буду рассказывать дальше ничего. - Слава богу. - А вот сейчас буду. В общем, её мама бежит к ней, она там с голой жопой начинает пуще прежнего орать - я как Федерико Фелини, Юлия Львовна закрывает дверь, и Даша начинает ругаться там сначала с ней, потом сама с собой, потом узнаёт, что я уже пришёл и кричит – всё, вы мне больше не друзья, убирайтесь!! - А можно упустить всю часть с этой девочкой и перейти к истории про ухо? - Какой ты скучный, аж противно. Мы с ней играли в Леди Баг, я был Антибаг и Бражником в одном лице, и Даша решила, что акума у меня в серёжке. И, ну, выдрала мне её? Конец. Андрей хлопает глазами. Марат хлопает по спине: - Да что ты так сразу, супер-милая девочка! Когда не таскает за волосы и не дерётся. Я её кувырки делать научил. - Господи боже. Костяшки ты тоже у неё сбил, пока отстаивал честь Парижа? - Да ну тебя. – отмахивается Марат. – На кулаках решил поотжиматься. Значит, про это он говорить не собирается. Гиблое дело - выспрашивать. Выпытывать правду, вытягивать из него хоть что-то. Проще со Сталиным через спиритическую доску, чем с Маратом словами через рот, когда он этого не хочет. Андрею, возможно, совсем немного, самую малость – игольное ушко, неприятно. Иногда так и хочется выплюнуть жужжащее на языке – ты мне доверяешь? Как сам Марат непринуждённо-бессмысленно спрашивает – ты меня любишь? Ничего не значащее для него, но раз за разом сжимающее что-то внутри Андрея. Он ведь просил после первого раза, по-человечески попросил просто предупредить, если он снова соберётся пропасть. Его раздражает жить под палящим солнцем. Но жить без него?.. Жить и знать, что в один день его просто вычеркнут из списка достойных, и наступит вечная полярная ночь, без всякого северного сияния в утешение страждущим. - Ты хоть помнишь, что мы должны сделать доклад по истории? Он сегодня, если что. По глазам Марата и бледнеющей улыбке он ясно видит – даже и не вспоминал. - Ой. - Если бы ты потрудился хоть раз взглянуть на входящие сообщения, сейчас бы не ойкал. – Андрей не может удержаться и всё же предъявляет Марату негодования. Не в той форме, в которой хотелось бы, но всё же. Андрей не собирается признаваться себе, и тем более говорить ему, что чувствует себя нечестно брошенным. Особенно когда наступает очередной день, и Марат появляется, будто бы ничего не случалось. А Андрей только и может смотреть на те же сбитые костяшки и думать – что ты собираешься поведать мне в этот раз? – Зайди сейчас хотя бы. Я тебе текст скинул, за перерыв подготовишься, надеюсь. Презентация тоже есть. - Я говорил, что ты мой ангел хранитель? Мать Тереза, лучший мальчик на свете. – Марат строит глаза-сердечки и лезет обниматься, за что получает подзатыльник. Тут же исправляется. – С меня блок-схема ко второй лабе. - А матпостановка? - И матпостановка. – смиренно соглашается он. Привычно растекается по парте, свешивая свои лапищи. Водолазка так и мозолит глаза, особенно сейчас – так явно облепляя его худощавую спину. Андрей задумывается о том, чтобы переименовать Марата в списке контактов, и вместо «Суслика ободранного» записать его Кощеем. – По инглишу много прошли? - Да не, она врубила какой-то сериал, и мы всё занятие его смотрели. На дом просто тесты задала. - Гениальная женщина. – Марат пинает его ногу под столом. - Пошли завтра ко мне после пар? Ты мне тесты порешаешь – я тебе алгоритмизацию. - Не могу. – Андрей пинает его в ответ. Марат смешно хмурится: - Это почему? - Я работаю до десяти. - Ты на работу успел устроиться?! – удивлённо спрашивает Марат, приподнимая брови. – И ведь даже меня не позвал с собой, беспредел и предательство века. - Не то, чтобы я хотел видеть тебя ещё и на работе. – Не то, чтобы он даже имел возможность сообщить ему об этом ранее, не будучи проигнорированным. – Может ещё и с медицей расстался за это время? - Не дождёшься. – хмыкает Андрей. По неизвестной ему причине, Марат Ирину на дух не переносит. В первые недели он ещё был более-менее приветлив с ней и даже пытался таскать ей букеты, сорванные с грядок перед универом, рассчитывая на новые халявные справки для побега с пар. Но Ирина осталась холодна и даже глазом не повела, когда Марат в отчаянии стал декламировать ей свои стихи о пользе медицины. Между ними установилось безмолвие. Андрей начал встречаться с Ириной. Марат пришёл и снова чуть не упал в обморок после таких новостей. И с тех пор на упоминания Ирины он забавно бесится, раз за разом предлагая поскорее её бросить. - Братву на сиськи не меняем. Неужели тебе недостаточно меня, Андрюш? Ирина в ответ предлагает бросить Марата. - Не нравится он мне. Ты и сам прекрасно знаешь, что он до добра не доведёт. Ни тебя, ни себя. Андрей никого бросать не собирается. Идиллия, в общем. - Так а куда устроился-то в итоге? – интересуется Марат на следующий день, провожая Андрея до общежития, как только заканчивается учеба. - Помнишь кафешку рядом с парком? Там ещё заправка неподалёку стоит. - Спрашиваешь ещё, конечно, помню! Я ж там летом работал! Работа и Марат в голове Андрея являются параллельными прямыми, которые пересекаться в обозримом будущем вовсе не планируют, поэтому он с неверием смотрит на Суворова. Тот кажется вполне обеспеченным, и к тому же немного избалованным и ленивым. Возникает закономерный вопрос: - Зачем? Марат пожимает плечами: - Да летом скучно было дома сидеть, я и попёрся. Ребята суперские, платят нормально. И думать про лишнее времени не остаётся – красота, да и только. - Я предполагал, что думать про лишнее – твоё любимое занятие. - Не очень, если честно. Поэтому и устроился… - Марат неуклюже теребит горло водолазки и отводит глаза. - Хочешь, пошли сегодня со мной? – прокашливается Андрей, переводя тему. – Ну раз ты просишь… - Марат ластится к нему, томно хлопая своими темными ресницами, - Пошли! Как раз давно не виделся с пацанами. Гаврик работает ещё, а? Они ненадолго заскакивают к Андрею, и пока Марат рассказывает про свои стычки с клиентами, он быстро перекусывает оставшейся с утра гречкой. Спрашивает, проглатывая с отвращением провонявшую насквозь холодильником кашу. - А почему сейчас не работаешь, кстати? - Так вышло. – Марат сидит рядом и вяло жуёт предложенное ему яблоко. – Паре менеджеров надоело то, что я постоянно типа не соблюдаю технику безопасности, плюс ещё пошутил не совсем удачно, и меня – хоба – внезапно решили уволить. Андрей предполагает, что из-за несоблюдения правил Марат успел как минимум кого-то поджечь, как максимум – убить, но тот это упорно отрицает. - Да там реально ничего серьёзного, зуб даю. Просто люди с заморочками попались, решили перестраховаться на всякий случай. Для твоего же блага, для твоего же блага… Ссыкло. И Марат замолкает, залипая в ленту тик-тока. Ладно. Андрей сам потом выяснит, что у них приключилось. Возможно, действительно ничего особо криминального. Учитывая то, что, когда они заходят в кафешку, Суворову давно работающие радуются, да ещё как. Обычно уставшие лица озаряют улыбки, и все лезут делить внимание новоприбывшего Марата и делиться новостями. Андрей в это время стоит в сторонке. - Братан! – из «пацанов», с которыми раньше общался Суворов, на смене оказывается один лишь Даня, которого он тут же лезет теребить за отросшие волосы, с таким же воодушевлённым возгласом. - Когда работать выйдешь, эй? – с кухни кричат Давуд с Никитой. - Что за шум, а драки нет? О, Маратик! – приятно удивляется даже обычно угрюмая менеджерка смены Настя, пришедшая на шум. – Неужели вспомнил про нас? Какими судьбами? - Заглянул на огонёк за компанию. – лыбится он. - Смотрю, персонала наконец хватает? Столько лиц незнакомых. - Кто увольняется, кто устраивается… Как обычно, но немного получше. Ты-то сам как поживаешь? Ни слуху, ни духу. Мы с Жёлтым уж решили, что ты коньки всё-таки отбросил. - Что было, то прошло, милочка. – на крошечную долю сереет ранее безоблачное лицо Марата. Секунда, и туч как не бывало, но Андрей успевает заметить. Тот снова начинает привычно кривляться, принимая одну модельную позу за другой. - Сейчас цвету и пахну, ты только посмотри! Красив, как чернослив. Хоть дурень, да фигурен. - Ну-ну, я вижу, задохлик ты наш. Зайди в менеджерскую на секунду тогда, как раз с Вадимом повидаешься, пока он на собрание не уехал. - Да я, в общем-то, не хочу тревожить человека. Работает и работает, зря, что ли, директором назначили. – начинает тараторить Марат, слащаво улыбаясь и медленно отступая за спину Андрея. – Как-нибудь в следующий раз забегу к вам на чаёк. После закрытия, там, или утром. А сейчас и людей куча, вдруг запара начнётся? Так что и ты не утруждайся, разойдёмся с миром. - Чего ты так сразу, обижаешься до сих пор? - Прощённый за предательство один раз, будет предавать тебя всю жизнь, сестра. - Я так надеялась, что эра волчьих цитат прошла… - Она пройдёт, если отпустите гордого волка на свободу. Но Настю уже не остановить, и она хватает Марата под локоть, а затем точно на буксире тащит внутрь помещения. Марат в очередной раз молящими глазами побитого жизнью уличного кота смотрит на Андрея в надежде на спасение, но тому слишком интересно послушать предстоящую беседу между директором ресторана и ним. Планы его рушит всё та же Настя: – Чего стоим, кого ждём? Смена через пять минут начинается у тебя, а ты ещё не переоделся даже. Шагом марш. Андрей, делать нечего, закатывает глаза и понуро идёт в раздевалку, пока Марата с видом мученика затаскивают в тесную менеджерскую и закрываются там на ключ. Рабочий день течёт довольно спокойно. Он всё ещё проходит обучение, под надзором инструктора собирает заказы, разливает напитки, и сейчас даже радуется тому, что не сбежал в первый же день стажировки, хотя вполне мог. Тот день был сущим адом для непривыкшего к такому количеству стресса Андрея. Ясмина поставила его первую смену на пятницу – с тех пор он пятницы в общепите ненавидит и вспоминает с содроганием. Хаос и суматоха окружили его с начальных секунд, на него наорали буквально все – начиная с Ясмины, пытавшейся подобрать ему штаны по размеру, которого он не знал, заканчивая мужиком за прилавком, который просил немедленно переделать ему коктейль, потому что цвет был недостаточно насыщенным. А потом запустил этот коктейль в Настю. И она тоже наорала на Андрея – за компанию. Не сбежал он только потому, что из еды в холодильнике оставалось последнее яйцо, а сбережения на карте таяли на глазах. А тут – обеды бесплатные. Тем более, теперь появилась возможность узнать побольше о Марате. Андрей пытается поспрашивать хоть что-то у Дани, но тот машет ручкой и убегает домой, счастливо вещая об окончании мучений на сегодня. К кухонникам он пока не лезет, потому что познакомиться нормально ещё не успел – видел раза два, да и всё. Спустя минут тридцать появляется Марат. Выглядит он неважно – немного осунувшийся и побледневший, то нервно теребит рукава водолазки, то сдирает оставшийся чёрный лак с ногтей. Старательно не смотрит ни в сторону идущего рядом с ним Вадима, ни сканирующего взглядом Андрея. - Пока, ребят! Приятно было повидаться. – кричит Давуду с Никитой. – До завтра. – только и бросает тихо уже ему, выходя из здания. - Вы что с ним сделали? – Андрей вылавливает Настю, тоже собирающуюся уходить. Она с непониманием на лице холодно смотрит в ответ: - Что мы с ним сделали? - Он ведь сам не свой после разговора с Вадимом вышел. Грустный до смерти. - Я бы не советовала тут именно это выражение употреблять. Сплюнь лучше. И иди на позицию давай, чего прохлаждаешься опять? Андрей порывается было продолжить свой расспрос, но Настя только отмахивается от него, точно от назойливой мухи с навозной кучи. - Задерживаешь меня, Васильев. И Вадима задерживаешь тоже, мы с ним на собрание опоздаем. Давай, чао-какао. И сбегает, оставляя Андрея ни с чем. Вадим, выходящий следом, порывается было ему что-то сказать, но затем, видимо передумав, просто машет рукой на прощание и уходит. Вместо них двоих вскоре появляются Кира, которая работает немногим больше, чем он сам, и ничего о Марате не знает, и Святослав, который явно что-то знает, но Андрею это не помогает от слова совсем. Святослав – источник максимально подозрительный и недостоверный. Ты пойди и разберись, что из сказанного хоть немного приближенно к правде, а что представляет собой бред сивой кобылы с помесью температурных снов шизофреника. Тут они с Маратом два сапога пара. - Откуда мне знать, что он вытворил опять? – говорит Святослав, - С ним что ни день, то праздник был. Работал-то нормально вроде, и продажи у нас на кассе космические были с ним – рожу его расчудесную видел? Видел, можешь не отпираться. Ой как глазки-то засияли. - Да иди ты, - скорее отворачивается Андрей от лезущего заглянуть ему в лицо Свята, скрывая теплеющие щёки. – Уволили-то его за что, раз хороший такой был? - Я ж говорю, хуй знает. Я в отпуске был в это время, приезжаю – а его след простыл. Может, опять что-то на кухне натворил. Или гостям на кассе морду бить полез. Или с Жёлтым посрались по поводу пропусков его вечных. Всё может быть, я не уточнял. И без него дел хватает. - Он с гостями до этого дрался? – удивляется Андрей. Может, не зря он чего-то такого от Марата и ожидал. Святослав беззаботно пожимает плечами: - Да я так, к слову. Прям драк не было, но всяким мужланам хамил он часто. В первые дни работы особенно. Кто знает, может к концу лета совсем кукуха слетела от переработок. - Он ещё и перерабатывал? - Суровые времена рождают сильных котят. – наставительно произносит Святослав, пальцем тыча ему в нос. – Этим летом совсем беда с персоналом была, Марата твоего и пихали в расписание так часто, как могли. И вообще, к чему расспросы, кстати? Тоже на мордашку милую запал, м? - Тоже?.. – Андрея передёргивает - даже слышать о таком противно. Последнее дело – в чучело это влюбляться. – Господь упаси. У меня девушка есть. - Не признаёшься, значит? Ну-ну. Голубку своему привет передать не забудь от меня. – хитро щурит свои серые глаза Святослав и отправляет злого Андрея в зал, протирать столики. После смены он, уставший от шести часов беспрерывного стояния на ногах, устало бредёт в общежитие, по пути заскакивая в магазин. Тот, на счастье, располагается в трёх шагах. Мысли о том, чтобы лечь спать голодным заставляют грустно урчать желудок, и он решает взять недорогой йогурт – сил на готовку чего-то нормального не остаётся. Стоит ли попробовать расспросить самого Вадима? Или кого-то из других менеджеров, раньше работавших с Маратом? Нужно ли ему вообще что-то выяснять? Вряд ли же от него самого дождёшься нормального объяснения... Столько головной боли от этого отбитого. Либо Андрей думает о Марате слишком много в этот день, либо на нём сказывается непривычное переутомление, но при входе в комнату он сначала замирает, затем с силой трёт глаза и чешет нос – ничего не меняется. На кровати так же вместо ожидаемых соседей валяется Суворов, а на столе стоит свежеприготовленный ароматный плов. Андрей, слишком уставший от всяких подозрительных личностей и их упоминаний, неряшливо кидает сумку рядом с самодельной вешалкой в углу. - Я брежу? - Да. – потягивается Марат и широко зевает. – Как смена? - Ты что здесь делаешь? – игнорирует его вопрос Андрей и начинает стягивать кеды. - Лежу. – кеда летит ему в лоб. – Эй! Я тебе плов приготовил, между прочим. И что получаю вместо благодарности? Несчастный грязный ботинок в светлую голову? Никто меня не ценит по достоинству… - И вот это вот, по-твоему, называется «до завтра»? - Сюрприз? – неуверенно тянет Марат, кряхтя спрыгивает с кровати. – Я думал, ты обрадуешься. - Рыдать ещё начни. Где остальные? - Зима с Турбо? Ушли куда-то, просили до пятницы в комнате не ждать. - А ты чего? - Ну, я подумал-подумал, и решил – зачем сидеть дома и страдать от скуки, когда я могу принести пользу обществу и накормить любимого уставшего Андрюшу. Где мой поцелуй в награду? Ему и раньше не особо нравились излишне наигранные чувствоизлияния Марата – не любит он лишние бессмысленные прикосновения и тупые подкаты, что поделать. Плюс сегодня к этому добавляются слова Святослава о влюблённости, и его начинает натурально подташнивать. Он решает игнорировать бесячего гостя, и вместо этого садится наконец нормально поесть. Марат приземляется рядом, притаскивая хлеб. Плов, на удивление, оказывается съедобным. Более того – вкусным. Не этого Андрей ждал от человека, у которого дома каждый раз из еды только повесившаяся крыса в холодильнике. И заплесневевшее варенье на десерт. - Вкусно? – Марат смотрит на его трапезу, самодовольно улыбаясь. С набитым ртом говорить Андрею не нравится, и он ограничивается ёмким «отфтань». Марат послушно замолкает, и даже отсаживается обратно на кровать. Тишина рядом с ним напрягает даже больше, чем безостановочная болтовня. Андрей молча доедает последний кусок хлеба, лезет в сумку за йогуртом. Натыкается на тревожные глаза Марата, сидящего излишне прямо. До этого момента Андрей и не подозревал, что он так умеет. Что с ним происходит сегодня? - Что? Выходит чересчур недружелюбно, и Марат выпрямляется ещё сильнее: - Ты… злишься? Андрея интонация вопроса ставит в тупик. Несвойственная Марату робость заставляет замереть посреди комнаты. - Злюсь? С чего это я должен злится? Вообще-то есть из-за чего – целый список негодований накопился, но Андрею хочется услышать предположения самого Марата. Тот снова неспокойно колупает остатки лака, то и дело облизывая потрескавшиеся губы: - Тебе Жёлтый всё рассказал, да? Если что – там ни слова правды, и вообще я не специально. Честное пионерское, больше не буду. - А больше и не надо. – Андрей всё ещё не понимает, о чём речь. – И кто этот ваш Жёлтый? - Ты не в курсе? Вадим который. Директор. – шмыгает Марат. – Много он тебе наболтать успел? Хотя зря, что ли, ты злишься. Видимо много. - А что именно он мне рассказать должен был?.. – осторожно спрашивает Андрей, пока Марат продолжает бормотать себе под нос. - Погоди-ка, он не рассказал? – затыкается Суворов, светлея в лице. - В какое время? Я только со Святом нормально поговорить смог, Вадим с Настей сразу после тебя ушли. - И Жёлтый тебе совсем ничего не сказал, правильно? - Я тебе сейчас врежу. Из Марата будто вытаскивают разом все кости – он падает на скрипучий матрас безвольной тряпичной куклой: - Бля-я. – выдыхает он. - Я думал у меня сердечный приступ сейчас случится. - Да из-за чего, Господи? Ты хоть что-нибудь нормально сказать мне можешь? Ты всё-таки кого-то убил, и Вадим тебя покрывает? Об этом он мне рассказать должен был? Марат расслабленно смеётся: - Он разве похож на лидера группировки бандитской? Разве я похож на убийцу? - Марат, пожалуйста. – Андрей закрывает глаза, страдая от дурачеств. – Хоть раз нормально можешь мне всё рассказать? - Давай ты мне сначала расскажешь, что тебе Святик наплести успел? Сказал, что я случайно отрезал себе пол руки, пока был на кухне? Или зарезал кого? - Ничего такого. Сообщил, что ничего не знает, потому что в отпуске был. - Заебись. Как хорошо сегодня жить… - Ну так что там с Вадимом и твоим увольнением? – снова начинает злиться Андрей. – Или мне лично к нему сходить и попросить аудиенции? - Не-не-не-не-не-не. Сиди. – вскакивает Марат, испуганно хватая рядом стоящего Андрея за руку. Он падает рядом на спину, не успев выпустить из рук баночку йогурта, и Марат угрожающе нависает над ним. – Уговор. Ты не слушаешь Вадима, а я честно – реально честно, голову на отсечение, руку на женитьбу, сердце в кипящее масло, - рассказываю тебе всё что хочешь. Но попозже – когда разберусь со…всяким. Ферштейн? - Клянёшься? – Андрей завороженно смотрит в глаза цвета беззвёздной ночи напротив и думает, как же до такого докатился. - Слово пацана. - И если случится что-то серьёзное, ты мне об этом скажешь. А ещё предупредишь, если снова соберёшься испариться. Марат на секунду мнётся, но Андрей смотрит в упор, и ему приходится сдаться: - Лады. - Договорились. А теперь, будь любезен, слезь с меня. Заключив это странное соглашение, Андрей продолжает свой поздний ужин, а затем они вместе садятся за скопившуюся домашку. В двенадцать Марат начинает копошиться. Запихивает разбросанные тетради обратно в сумку, ищет пропавшую ручку, идёт к выходу и принимается обуваться. - Ты куда? – интересуется Андрей, сонно следящий за ним полуоткрытым глазом. - Домой. Иначе выспаться нормально не успею. Вот так новости. - Ты разве не ночуешь здесь сегодня? Я думал, останешься как обычно. Тем более Турбо нет, храпеть никто не будет. - А я…футболку с собой не взял, переодеться не во что. - Возьми одну из моих. – приподнимает бровь Андрей на столь очевидную отмазку. – Они тебе малы не будут. Вон, из той кучи достань. - У меня дома цветы не политы, зачахнут к утру. – настаивает Марат. - Дурак? У тебя из цветов только кактус на подоконнике. И то высохший давно. - Я забыл выключить утюг?.. - Конечно. Марат, ерундой на ночь глядя не страдай. Сейчас-то что? Он сжимает губы и пару секунд в сомнении смотрит на входную дверь. Говорит: - Про уговор помнишь? - Ну. - Вот реально, как друга прошу, все вопросы как-нибудь потом. И не кривись слишком сильно. И не шугайся, со мной всё в порядке. Честно. - Ладно… Пока Андрей раздумывает о том, к чему сейчас было это вступление, Марат со вздохом берёт одну из его домашних футболок вместе с шортами и выходит из комнаты, чтобы сменить одежду - при Андрее он не переодевается. Ещё одна странная привычка, о которой причинах возникновения которой он не спрашивает. Через несколько минут, за которые он практически успевает уснуть, тихо отворяется дверь, внутрь просовывается макушка Марата и командует: - Никаких вопросов. Потом протискивается остальное туловище, и Андрей ели сдерживается от вскрика. - Не бледней так сильно, я предупреждал. – легко говорить, когда это не ему приходится лицезреть несколько крупных темнеющих синяков, ожерельем оплетающих тонкую шею. Несколько пятен спускаются ещё и на руки, и его охватывает мелкая дрожь. Слишком знакомым оказывается представший перед ним образ. – Если я скажу, что это засосы, тебе легче станет? - Заткнись. – перед глазами начинают друг за другом возникать безобразные картинки – разбитые бутылки, вырванные клочки волос, капли крови на белоснежном платье, и точно такие же следы от мозолистых рук на чужой беззащитной шее. А ещё – крики, мольбы, плачь, плачь, плачь… - Замолчи. Марат воспринимает испуг и отвращение в глазах Андрея на свой счёт, и не зная, куда себя деть, мнётся рядом с вешалкой. - Может, я всё же лучше домой?.. - Какой же ты всё-таки отбитый. – сипит Андрей внезапно севшим голосом, пытаясь выкинуть из головы уродливые образы. Он поднимается с кровати, подходит к выключателю и гасит слепящий свет, чтобы больше не различать ничего, кроме очертаний тощего, неестественно замершего в углу силуэта. - Не спрашивай, я не собираюсь отвечать. И он ничего не спрашивает. Проглатывает рвущиеся буквы вместе с вязкой слюной, чувствуя их металлический вкус. Подходит ближе. - Терпеть тебя не могу. – шипит на ухо вздрагивающему Марату. И аккуратно сжимает в объятиях, стараясь не задеть гематомы. Нос из-за разницы в росте утыкается в жёсткие волосы. Лопатки под ладонями напрягаются ещё сильнее, и ему приходится невесомо провести по ним холодеющими пальцами, успокаивая, и одновременно боясь спугнуть, точно стаю белокрылых мотыльков. - Я тебя тоже. – спустя несколько медленных секунд наконец расслабляется Марат, утыкаясь головой своей бредовой ему в плечо. – Я тебя тоже. Ночью им обоим снятся кошмары. Андрей просыпается во втором часу под грохот своего сердца. Пытается отдышаться и отогнать от себя кровавое пятно, отпечатавшееся на сетчатке. Он долго лежит и смотрит в потолок, пока проезжающие во дворе машины светом фар переплетаются с рыжими лучами фонарей. Затем кровь перестаёт стучать у него в ушах, и на фоне мерно гудящего холодильника он различает тихие всхлипы. - Марат? – шёпотом зовёт его Андрей, но тот, видимо, крепко спит. Не отзывается. Андрей долго колеблется, но в итоге решает не будить. - Прости меня, прости меня… - слышит он тихие мольбы, обращённые не к нему, прежде чем снова закрыть глаза и провалиться в зыбкий сон. Они не говорят об этом ни на следующий день, ни через неделю. Жизнь возвращается в привычное русло, не считая того, что теперь Марат проводит с Андреем меньше времени из-за его подработки. Но каждый раз смотря на него, Андрей возвращается к вопросу всё о том же банальном доверии. Со скрипом решает всё же оставить ненадолго крутящиеся в голове вопросы и тонны беспокойства, надеясь, что хуже от этого их взаимоотношения не станут. Если Марат пока что хочет не поднимать эту тему – пожалуйста, он не будет лезть. Потому что с другой стороны – а стал бы Андрей сам рассказывать что-то такое ему? Смог бы прямо сейчас – когда Марат беззаботно играет рядом в «Растения против зомби», солнечно вещая о своих гениальных стратегиях – взять и рассказать, скажем, как однажды ему чуть не перерезали сонную артерию в пьяном угаре? Андрей не знает. Или боится признать, что нет - не стал бы. А значит и Суворов имеет полное право об этом (чем бы это ни являлось) не говорить. Но он же обещал? Насколько можно верить его словам Андрей тоже не может сказать. А ещё в его жизнь возвращаются ночные кошмары, и ему приходится ежедневно отгонять мысли о том, чтобы вернуться домой как можно скорее и проверить, всё ли в порядке. Все ли живы. За несколько относительно спокойных лет он отвык от леденящих сердце видений, и их возобновление совсем не обнадёживает. Ему бы поделится своими переживаниями хотя бы с Наташей, но расстраивать и нагружать своими глупыми мыслями ещё и её не хочется. Тем более сейчас, когда она буквально светится от счастья: - Ты представляешь, - говорит она во время совместной небольшой прогулки в воскресенье, - я наконец смогла уговорить Вову сделать операцию! - Правда?! – приятно удивляется Андрей. – Я думал, он со своей тростью до гроба собирается ходить. Чудо. - Сам ты – чудо. Всё лично моя заслуга! Почти два года с ним ругались об этом. И он только сейчас смирился с тем, что инвалидность его выдуманная не навсегда. - Я в тебе никогда не сомневался. - То-то же! – Наташка звонко смеётся. – Теперь осталось денег накопить, клинику я давно присмотрела. - Дорого стоит? – Андрей думает о том, что смог бы хотя бы немного помочь. Поэкономить немного на себе, поработать чуть больше, чем планировал. - Дорого. – сжимает она губы. – Но это же ради Вовки, правильно? - Правильно. Ради него не жалко. Андрей будет рад, если будут рады Наташа с Вовой. Они заслужили.