Чушпаны

Когда Андрей вечером воскресенья просматривает сформированные старостой списки групп и видит Марата в своей, он сначала отбрасывает телефон на вторую половинку кровати – защитная реакция. Тот неловко подпрыгивает к краю и свешивается на проводе от зарядки. Андрей с опаской подтягивает телефон к себе и снова смотрит – Марат Суворов с экрана никуда не пропадает. Андрей долго сидит и думает, какие непростительные грехи успел совершить в прошлой жизни. Может быть, это и не тот Марат вовсе? – греет он себя мыслями. Хотя как -греет. Мысли выходят тухлыми и просыревшими, точно их «новый» холодильник, который Турбо и Вахит заносят накануне и, пока он днём сидит на собеседовании в Ростелекоме, они записывают ему радостные кружочки в телеграмм. То ли он ещё недостаточно познал все прелести общажной жизни, то ли они уже преисполнились в своём познании, но их счастье он разделяет только наполовину. И только лишь потому, что отмывать холодильник приходится не ему. - Покупаем шампанское, теперь нам есть, где его хранить! – весело вещает Турбо в начале своего мини-обзора. – Ну как там, Зима? - Работает - не работает, я честно сказать не могу. Но чистить его придётся шо пиздец. – Вахит тоже улыбается в камеру, будто отмывать сибиреязвенный скотомогильник (иначе его не назовёшь - судя по виднеющейся субстанции на стенах этого чуда) это лучшее занятие в его жизни. - Андрей, если успеешь прийти раньше семи – захвати с собой перчатки с масками. И что-то ядовитое. - Да зачем они нам, и так оттереть получится. – закатывает глаза Турбо. - А я говорю, без перчаток мы это трогать не будем. - Будем. - Не будем. - Параноик. - Не параноик, а биолог. По приходе он успевает уговорить Вахита пока воздержаться от сатанинских наклеек на дверцу, и очень этим гордится. Утром понедельника холодильник всё ещё работает. Обрадованный таким поворотом событий, Андрей надеется, что и день сегодня пройдёт чудесно. Он кидает в сумку тетради, пару ручек, находит потерявшийся было студенческий и бежит в университет. С опаской огибает тернистую дорожку у входа и молится, чтобы не случилось никаких метеоритных дождей. Ступенька, вторая – почти входная дверь. Спокойный голос звучит за его спиной: - О, опять ты. Какое совпадение. Андрей поворачивается и видит, как к нему неспешно подходит та медсестра, которая благородно вручила ему сумку со справкой в медкабинете. Он неловко переминается с ноги на ногу. - Здравствуй…те. Она на секунду улыбается, поправляя сумку на плече. - Вижу, заживление идёт полным ходом. Андрей в непонимании смотрит на неё, когда девушка подходит ближе, закатывает глаза и невесомо касается его виска. - Решил, что гематомы красят мужчину? – следом она обводит область под левым глазом, и тут Андрей понимает, что совершенно забыл о фингале. Какой кошмар. – Чего ты так глаза округляешь сразу? - Да я как-то не вспоминал о нём даже. Только вот после того, как вы сказали… - Даёшь. На пары так же идти собрался? - А разве теперь выбор есть? Они проходят турникеты, и Андрей наконец замечает обращённые в его сторону взгляды редких студентов. Становится неуютно. - Пойдём. – медсестра тянет его за собой в злосчастный кабинет, усаживает на кушетку. Пока она роется в своей сумочке, Андрей от нечего делать осматривается и волей-неволей вспоминает ещё и про Марата. Надо же, видимо он вдобавок забыл и про его футболку. За-ме-ча-тель-но. - На твоё счастье, у меня консилер с собой. Сиди ровно. Она склоняется над ним, легкими и быстрыми движениями, в отличие от Вовиных кривоватых потуг, наносит кремовую субстанцию. Сегодня от девушки приятно пахнет гладиолусами, и Андрей старается не засматриваться на льдистые радужки глаз. Отводит взгляд на ровный пробор темных волос. Почти того же цвета, что и у Марата. - Дыру скоро прожжёшь у меня в голове. – строго произносит девушка, отодвигаясь от Андрея и осуждающе скрещивает руки на груди. Он тушуется. - Простите… - Шучу. – она снова секундно улыбается, и садится рядом. - Не пугайся. И можно на ты. Ирина. Девушка протягивает изящную тонкую руку, и Андрей скованно её пожимает чуть влажными ладонями: - Андрей. - А где второй дружок у тебя? - Сгинул, наверное. - Будем надеяться на лучшее. Что именно она имеет ввиду под «лучшим», Андрей не уточняет. Они сидят рядом и общаются ещё пару неловких минут, и появившаяся коллега медсестры выгоняет его из кабинета ровно в тот момент, когда он уже было решается позвать Ирину на недавно вышедший мультфильм в кино. Он заходит в аудиторию с молитвой о здравии – тащиться на пятый этаж пешком – это определенно не то, чего жаждет сейчас его организм. С напряжением в ногах и мантрой «только-не-Марат-только-не-Марат-Господи-только-не-Марат» на устах он заглядывает в кабинет. И – о чудо – и правда никакого Марата. Пара девочек в углу: рыжая, вроде бы староста Соня, ещё с тремя он не знаком. Несколько очкариков с засаленными волосами, которые определённо являются гениями в сфере информатики. Бугай Эдик, с которым он успел поссорится на линейке. Он выпускает вдох облегчения, но расслабляться не спешит. С Марата станется проспать и опоздать – на пять минут или на пол часа. Да он всю жизнь проспит, если пожелает – Андрей, почему-то, в этом не сомневается. Он здоровается с Соней, отдаёт ей справку и проходит к незанятой парте рядом с окном. Усаживается поудобнее, готовясь внимать преподавателю и ничего не понимать – физика, всё-таки. Спустя двадцать минут Андрей всё ещё стойко держится, стараясь не уснуть под монотонный бубнёж старого преподавателя. - Материя существует в пространстве и времени. Все явления природы происходят в определённой последовательности и имеют конечную продолжительность… Точно по часам, в девять тридцать в класс врывается темная макушка. Скрипят дверные петли, и вслед за ними в унисон натужно скрипят зубы Андрея, вместе играя похоронный марш для его спокойной жизни. Он обречён. Говорила мама… - Я подсяду? – Марат, напрочь игнорируя выражение лица, которое буквально кричит – не влезай, убьёт, - падает на стул рядом с Андреем. – Как жизнь? - Пока ты не пришёл, всё хорошо было. Выглядит он хуже, чем в пятницу. К оливково-серым синякам прибавляются ещё и мешки под глазами, а короткие волосы торчат во все стороны. К тому же от Марата теперь воняет сигаретами. Он улыбается своей кривой, как сотни разбитых зеркал, улыбкой и хлопает его по плечу: - Смирись и расслабься, Андрюш, смирись и расслабься. Под этим девизом проходит первый месяц в университете. Во-первых, смириться приходится, конечно, с перманентным присутствием Марата рядом. Тот, словно паразит, на удивление быстро успевает занять буквально большую часть его страдальческой жизни. Это происходит против его собственной воли, и с этим ничего не поделать. - Сегодня мне снилось, что твоя тётя привезла из Африки стеклянные жёлтые ботинки. По мне так цвет мочи, но тебе понравились, ты радостный потом за медицей в них бегал. Ну, для счастья ума не надо, не зря же говорят. – Примерно так теперь начинается каждое утро Андрея. С выслушивания бредовых снов не менее бредового Марата. Ему бы в отместку начать рассказывать свои, но он забывает их сразу же, как встаёт с кровати и открывает глаза. Вместо снов он начинает жаловаться на события, происходящие у них в общежитии (второе по списку, с чем он смиряется) – то в полпервого ночи соседи соберутся на кухне, чтобы устроить соревнования на самую громкую отрыжку, то трупы мышиные по всем этажам разбросают, то в лифте кнопки повыдавливают. Делает он это зря, потому что Марат рассказами вдохновляется и напрашивается к Андрею в гости. - Как раз футболку мне отдашь, ну. С соседями твоими познакомлюсь, коменду заценю. Ну пожа-алуйста, Андрюш? Ты меня разве не любишь? - У тебя пропуска нет – не пройдёшь. – он отлёживается на полу в комнате Марата, пропуская надоедливое ты-меня-не-любишь мимо ушей, пока Суворов снова отвлекается от домашки по английскому. Делать там нечего – переписать текст да исправить пару глаголов, но неспособности Марата концентрироваться можно только посочувствовать. Тут даже контроль со стороны Андрея не поможет – даже если бить, каждый раз, когда он переключается на что-то другое, ничего не выйдет. Проверено опытным путём. Так что он сушит волосы после душа, отдыхает от тяжелого учебного дня и утреннего разговора с матерью, слушая играющую на фоне песню из плейлиста Марата, пока тот, согнувшись в три погибели над тетрадью, грызёт свою ручку и щенячьими глазами смотрит на Андрея. - Ой, да я этот твой пропуск на раз-два подделать смогу. Он ведь даже не электронный – так, бумажка. Зачем ещё мы на программистов учимся, а? Или ты в меня не веришь? - В тебя даже Табачников не верит, куда уж мне. - В тебя тоже. - Справедливо. Препода по основам информационных технологий они успевают достать знатно. Занятия с Маратом в целом проходят нескучно, но тут отдельная тема. В первый раз Табачников опаздывает на половину пары, и Марат на это возмущённо пыхтит – почему, мол, ему можно, а мне на матеше сразу эн-ку влепили и на занятие пускать не хотели? Беспредел, Андрюш. Их усаживают за компьютеры, Табачников Степан Васильевич выглядит как дешёвая версия Славы КПСС с пивным животом и затяжной депрессией и вещает о том, каким образом можно сделать курсив в ворде, а занятия с ним обещают быть очень информативными. Первая их лабораторная – написать небольшой реферат о чем-то из сферы компьютерных наук, и выделить в нём основные цифры и аббревиатуры. - Если что не понятно, - говорит Табачников, почёсывая локоть, - можете обращаться. Марат воспринимает это как вызов, и Андрею только и остаётся наблюдать за тем, как каждую минуту-две его рука поднимается вверх, и Суворов слезливо просит помощи: - А вот я не понимаю, как здесь можно абзац новый сделать? Я вот жму-жму, а оно на новую строчку не переходит. - Можете подойти? Я хотел файлик сохранить, а теперь открываю у нас на сайте, а он не сохранился, что мне делать теперь? - Извините, я хотел с сайта скопировать этот кусочек, а он мне не даёт. Сделайте с этим что-нибудь, пожалуйста. Как это - не можете… А вы ведь даже не попробовали, подойдите, пожалуйста. - Тебе его не жалко? – спрашивает Андрей, чьи щёки под конец пары уже болят от постоянной улыбки. - Жалко у пчёлки, а он алкаш бесполезный. Ты же чувствуешь, как от него перегаром прёт, - только и кривится Марат, пока Табачников на несколько минут уходит из аудитории. Андрей к пьяницам относится с той же брезгливостью – хватило, спасибо. – Или тебе нравится в тишине под звуки сверчков форматировать текст? Так и скажи, мазохист ебучий. - Сам ты. - Ну так давай, присоединяйся. - Пф, смотри и учись, чучело. Табачников возвращается и замирает, даже не доходя до своего стола - Андрей жалостливо тянет руку, крючит бровки домиком и застенчиво произносит: - П-простите, Семён Викторович, а можете ко мне тоже подойти? К-кажется, я перепутал курсив с подчёркиванием. Исправьте, пожалуйста… Новоявленный Семён с позором сбегает, закончив пару на двадцать минут раньше. На следующие занятия он предусмотрительно приносит с собой кружку с непонятным содержимым, но даже это его не спасает от нервных тиков. - Там точно не чай, - сообщает им Соня во время перерыва, - я когда с журналом к нему подходила, за версту алкоголем пахло. - Мы знаем, - отвечает Марат. – по нему видно. В общем, некоторые преподаватели становятся следующим, с чем приходится смириться. На физике с историей они спят, на вышмате страдают, об алгоритмизации предпочитают говорить только шёпотом и за закрытыми дверьми, а вот английский Марату на удивление нравится. Он совершенно не разбирается в грамматике и пишет только с Божьей помощью, зато какое произношение… К тому же, он устанавливает мысленную связь с англичанкой в возрасте, которой заходят все его занимательные истории из жизни. Она и сама… занимательная. - Всю домашку – мне на почту. Света 757. Знаете, почему 757? Потому что 777 занято было. Запоминайте. Кто спросит, почему не 666 – выставлю двойку автоматом. - У нас же на сайте ВУЗа специальная почта для преподавателей есть, почему мы туда не можем отправить? Мне кажется, так удобнее будет… - говорит мальчик с первой парты. - Когда кажется, креститься надо. Слишком умным тоже двойка автоматом. - Мы с ней подружимся. – восхищённо шепчет Марат. И чтобы не падать лицом в грязь перед любимой Маргаритой Николаевной, он просит Андрея подтянуть его знания в иностранном. Зря он, что ли ЕГЭ сдавал. - А взамен что? – скептически хмурится он. - Я, конечно, ни на что не намекаю, но у меня дома есть нормальный душ и человеческая ванна. – Марат знает его больные точки и загадочно поигрывает бровями. Андрей бы послал его куда подальше… Но нормальный душ – не стрёмный общий, где суровые мужицкие мужики моются без шторок, а об обработке полов остаётся только мечтать – звучит до смерти заманчиво. Тем более, не доставать же этим Наташку каждый раз – он и без того часто с ней пересекается, как-то неудобно. - По рукам. Так что теперь он наведывается к Марату, пока отец того в очередной затяжной командировке, и помогает хоть немного понять всякие Паст Симплы и Презент Континиусы в обмен на возможность спокойно насладиться благами цивилизации. - Так у тебя с собой этот пропуск-то? - С собой, - вздыхает Андрей, и лезет под чехол телефона за потрёпанной бумажкой. – На. - Сенк ю вери мач, май диар френд. Он сканирует пропуск, прифотошопливает свою фотку вместо лица Андрея, печатает, старательно вырезает, мнёт в руках, немного рвёт, имитируя потёртости, и гордо демонстрирует ему: - Вуаля. Сегодня провожаю тебя прямо до общаги! – радуется Марат, как будто он не делает этого и так: живут они довольно близко – минут двадцать ходьбы. – Пусть соседи ждут гостей! Охранники, за две недели ещё не успевшие запомнить всех проживающих по лицам (да и к тому же студенты всё ещё продолжают заселяться) спокойно пропускают их внутрь девятиэтажного здания. Марат присвистывает, оглядывая просторный холл с цветочками в горшках и недавно появившимися диванами для гостей. Андрей скорее проталкивает его к лифту. - Песенки шик. Нам в лифт тоже таких надо. – пританцовывает Марат под ковбойские мелодии, звучащие из динамиков, пока они поднимаются на пятый этаж. В комнате их радушно встречает Турбо – щедро заваривает пачку Ролтона и предлагает разделить трапезу. Знакомство его с Маратом проходит на ура, потому что Суворов из своей сумки вытаскивает им на стол банку солёных огурцов и ещё одну с компотом: - Бабушка из деревни передала, а мы всё равно столько съесть не успеем. Вот я и подумал, может вам пригодится… Подлиза - думает Андрей. Но огурцы ест. - Ты, кстати, мог и через душевые залезть. – говорит потом Турбо, посмеиваясь и изучая самодельный пропуск. – там для этого специально окно открытым держат. Марат кивает, и благодаря обещаниям принести ещё чего-нибудь из солений на благо голодающих студентов, Андрей добавляет его в чат общежития – следить за актуальными новостями. Теперь его имя мелькает ещё и там, а сам Марат на пару дней заваливается на ночёвку к нему: – Всё равно ведь у вас кровать одна свободная имеется, - говорит он, - хочу познать все прелести спартанской жизни. Андрей в отместку иногда ночует у него в квартире – устраивается в теплой нескрипящей кровати, прогоняя Марата на диван – чтобы жизнь мёдом не казалась. Раза два Марат пропадает из виду: не появляется в универе, не шлёт нелепые стикеры в группу, не присылает голосовые, игнорирует звонки... Андрей не волнуется, нет. Подумаешь, захотелось побыть одному, с кем не бывает. Тем более, он Андрею ничего не должен, а опекать Марата он не намерен. Вместо тревожных мыслей (наследие от родительницы) и мониторинга соцсетей Суворова он предпочитает переключится на что-то другое. Андрей, наконец, решается позвать Ирину на свидание. Они идут на несмешную комедию, затем в соседний ресторанчик быстрого питания, где дружно уминают картошку фри и пару бургеров. На следующий день она зовёт его на концерт небольшой инди-группы, и ему правда нравится так спокойно проводить своё время. Не переживая ни о чём. - Можешь, пожалуйста, перестать проверять свой телефон каждые пять минут? - Устало улыбается Ирина, когда он провожает её до метро. Стоит теплый сентябрьский вечер, и пурпурно-розовое небо красиво перекликается с её щеками. Андрей виновато засовывает телефон в карман, сжимая губы. – Тебе написать кто-то должен? - Да нет, просто… - Он не переживает, правда. Но вдруг решит позвонить мама? Или Юле что-то срочно будет нужно? Мало ли. - Прости, больше не буду. - Хорошо. Они подходят к станции, и Ирина легко поднимается на носочках, чтобы чмокнуть его в щёку. - Спасибо за вечер. Дальше не провожай. До встречи! - Пока… Руки тянутся снова написать Марату, и он сжимает кулаки. Не будь навязчивым, как мать. Суворов взрослый человек, что с ним может случиться? (Его собьёт грузовик, он от недосыпа устроит пожар и сгорит, провалится в канализационный люк...). Вместо этого Андрей лезет в приложение для поиска работы, чтобы ответить на появившиеся там за день сообщения. То, что работать ему придётся с первого курса, он знал ещё перед поступлением. Семья его несметными богатствами похвастаться не может, да и матери, работающей в больнице и содержащей в одиночестве двоих детей, должно быть нелегко. На переезд и первое время проживания ему хватает денег от продажи навороченного синтезатора, который ему на двенадцатилетие подарил Ильдар. Раз человеком он оказался гнилым, и на инструменте Андрей после музыкалки играть не собирался, он решает продать дорогую вещь. Немного грустно, но что поделать. Мама по утрам теперь звонит с ещё более тревожным голосом – как он там, совсем без денег, без нормального жилья, и не ест нормально ведь. Давай у тёти Лены денег займу? Может, мне устроиться на вторую работу, Андрей? Как раньше работала, так и начну. Иначе совсем загнёшься. Андрей глотает ком в горле, вспоминая те времена, и говорит – не сходи с ума, мам. Я тут репетиторством подрабатываю, стипендия шесть тысяч (он врёт – две, но как с ней иначе? Андрей привык врать), обещают повысить, если научные статьи писать буду и волонтёрить. Так что не надо никаких вторых работ. Пожалей Юлю. И себя пожалей. Меня не надо. Найти работу оказывается сложнее, чем он предполагал. В Ростелекоме нужны люди на постоянную основу, да и платят за процент продаж. Вот у Марата бы вышло, у него – вряд ли. Плюс штрафы, - жалуются в отзывах. Он идёт на собеседование ещё в начале месяца, и ему совершенно не нравится. В следующий раз он пробует сходить в кофейню рядом с универом. Но для неё у него совершенно не подходит время учёбы, и вариант тоже приходится откинуть. Зато под конец месяца ему приходит приглашение на собеседование в тот ресторанчик, где они были в прошлый раз с Ириной. Он удобно располагается практически под боком общежития, да и график обещают свободный, подходящий для него. Бог любит троицу – решает Андрей, значит в этот раз точно должно повезти. И пока Марат снова пропадает неизвестно где - как он может доставлять столько неприятностей, даже не отшиваясь рядом, - Андрей находит себе первую работу. Начальница Ясмина кажется ему довольно хорошей девушкой. Ему проводят небольшую экскурсию, знакомят с некоторыми работниками – в основном тоже студентами. И атмосфера царит дружеская, веселая. Поэтому Андрей решает, что хочет попробовать поработать здесь. Наташа с Вовой его затею поддерживают, и обещают ничего матери не говорить. Он хочет поделится новостью и с Юлей, но не решается – вдруг проболтается. Они, вроде бы, мирятся, после того как Андрей обещает приехать на праздники и клянётся, что Юлю он не бросал и не собирается. Но она в последние дни снова начинает тосковать, а потому и обижаться. - Когда ты приедешь? - Я же говорил, постараюсь на праздники ноябрьские. - Ты в октябре обещал… - Знаю, но в октябре не получится. – Билеты стоят дорого, и ему жаль тратиться. Ради Юли можно было бы, но видеться с матерью так скоро? – нет спасибо. - Мама плачет постоянно. – она шмыгает носом. - И Лютик по тебе скучает. - Я постараюсь приехать побыстрее, Юль. – Андрей сдирает заусенец с пальца, и продолжает расковыривать кровоточащую рану. Глаза неприятно щиплет. - Обещаешь? - Обещаю. - А я тебе не верю. – она молчит несколько секунд, почесывая толстого кота за ушами. Шепчет обиженно, и шёпот этот мелкими иголками впивается ему в сердце. - Зачем ты уехал? - Так надо, Юль. Так надо. Так легче – ему. - А мы с мамой? Ты нас больше не любишь? - Не задавай глупых вопросов. Конечно люблю. - Тогда зачем уехал? – повторяет Юля, сжимая дрожащие губы. - Прости. – он не знает, что ещё можно сказать. Как можно объяснить всё Юле. – Так надо. Не обижайся на меня, ну? Нормально всё будет, обещаю. - Не верю. В ту ночь он не спит – ворочается с одного бока на другой, пытаясь удобнее устроиться в своём теле. Руки кажутся лишними отростками, и ощутимо тянет под рёбрами. Через пару часов он сдаётся, и решает прогуляться по ночному городу. Бабье лето подходит к своему концу, и северный ветер продувает его лёгкую футболку, пробегаясь по костям. Андрей мелко дрожит, шагая по тротуару. Он поднимает голову вверх, чтобы посмотреть на звёзды, которых было поразительно много в предыдущие дни. Но не сегодня. На их месте – тяжелые тучи. Начинается дождь.