Прекрати мою боль

      

***

      Чимин, Чонгук, Хоби и Юнги идут к общежитию.       Чимин никак не может остановить слёзы и до сих пор не лёг на асфальт только потому что его за руку крепко держит и ведёт Чонгук. Нередкие прохожие то и дело оглядываются на них, но никому из четверых нет до этого дела.       Чонгук ничего не спрашивает, ничего не говорит, просто размеренно идёт, будто никого кроме них на улицах нет. Ему хочется поскорее добраться до дома.       Хоби с Юнги идут впереди и не решаются обсуждать что-либо. Итан пробил дно там, где должно было быть ядро Земли, слова по описанию всего этого на сегодня исчерпаны.       Компания, наконец, проходит пропускной пункт и оказывается на территории общежития, привлекая немало внимания других студентов.       – Мы пойдём к себе, доберётесь сами? – Спрашивает Юнги.       Чонгук кивает:       – Позвоните всем Кимам, пусть знают, что мы уже вернулись. Тэхён за весь путь позвонил мне семь раз, – заглядывая в телефон, говорит Чон.       – Хорошо, – кивает Хоби и подаётся к Чимину, чтобы мягко обнять его, потирая спину. Тот уже более-менее успокоился и отпускает руку Чонгука.       – Мы будем защищать тебя что бы ни случилось, Чимини, – говорит Хосок, от чего парень крепко обнимает его, громко всхлипывая.       Затем очередь Юнги понежничать:       – Считай, что мы вынесли мусор. Ни к чему думать о нём и его словах, хорошо? Он не имеет значения, – говорит Мин вкрадчиво и обнимает Чимина со всей своей скромной искренностью.       – С-спасибо, – еле выговаривает Чимин. Его сильно трясёт от рыданий, он почти обессилен.       – Идите отдыхать, – говорит Хосок и они с Юнги уходят к себе, в пятый корпус.       – Пойдём, – кивает Чонгук и вновь берёт Чимина за руку. Тот испуганно оглядывается, осознавая, что они на территории общежития.       Чонгук мягко тянет его за собой, показывая, что ему глубоко плевать на людей.       В прихожей парней встречает темнота. Дверь за Чимином захлопывается, и он обессиленно садится на корточки, начиная откровенно рыдать от облегчения.       Чонгук включает свет и с болью смотрит на разбитого парня, который сегодня смог выдержать встречу с тем, что не давало ему жить уже очень долгое время.       Чон разворачивает Чимина, усаживая на чистый пол, снимает его ботинки и, осторожно стянув с плеч пальто, поднимает на руки, чтобы внести в комнату.       Чимин калачиком ложится в кровати и плачет, пока сосед садится рядом и просто гладит его по голове и плечам, позволяя вылить всю боль.       Столько времени Чимин цеплялся за Итана, пытался смириться с его предпочтениями, тихо плакал по ночам, испытывая откровенное отчаяние от того, насколько безвыходным ему всё казалось. Он верил, что его любят, боялся уйти, ведь думал, вряд ли найдёт кого-то ещё в своей жизни. Чимин так боялся одиночества, а оказалось, цеплялся лишь за красивую когда-то, но пустую картинку, как собирательный образ, сгенерированный искусственным интеллектом.       Чонгук приносит стакан воды, салфетки и остаётся рядом, без слов утешая. Он так хотел выбить из Итана всю дурь, растоптать его соизмеримо с тем, как тот поступил с Чимином, уничтожить, но это будет слишком благородно. Итана все равно накроет кармой, такие люди как он, не будут счастливыми.       Почти через полчаса вспыхивающих и затухающих рыданий, Чимин более-менее успокаивается и просто лежит, обессиленно смотря на своё окружение.       В комнате выключен основной свет, горит только настольная лампа за изголовьем кровати, здесь тихо и спокойно. Чонгук так и сидит на уровне его живота, положив ладонь на плечо.       – Чонгук.       – М?       – Просто, Чонгук, – произносит тихо Чимин и берёт его за руку, переплетая пальцы.       Сердце ноет не только от боли, но и от того, насколько сильно оно заполнено благодарностью и любовью к милому парню, который без сомнений вытащил его из самой глубокой и поглощающей темноты, когда надежда уже иссякла донельзя.       За спиной валяется горстка использованных бумажных платков, нос чист, хоть и ещё немного хлюпает.       – Ты меня поцеловал.       Чонгук краснеет со смущённой улыбкой и тихонько кивает.       Чимин садится в кровати, скрестив ноги и сокращает расстояние между их лицами до пары сантиметров. Он вновь плачет, но со всей любовью смотрит в глаза напротив.       Чонгук тихо охает, когда ладонь Чимина ложится на его шею, даря самые приятные мурашки на этой планете. Он весь краснеет и еле смотрит в ответ.       – Ты не должен был меня целовать, после всего, что узнал, – говорит Чимин, морщась от слёз. Подбородок дрожит, горло сводит, он наверное совсем распух от своего состояния.       – Я так не думаю, – мягко положив ладони на щёки Чимина, тихо говорит Чон.       Он подаётся ещё ближе, почти касаясь губ парня, но ждёт, пока тот сам сделает этот шаг навстречу.       Чимин шумно выдыхает и, наконец, целует Чонгука нежно и мягко, медленно исцеляя себя, позволяя то, о чём боялся и мечтать.       Чонгук совсем неумело отвечает и нервничает, задерживает дыхание, затем пытается сделать вдох, но не сумев, смущённо отстраняется и опускает взгляд. Ему становится стыдно за то, что он совсем не умеет.       Чимин устало улыбается и обнимает его, делая вывод, что Чонгук, наверное почти и не целовался в своей жизни.       – Прости, я не целовался ещё ни с кем... – подтверждает догадки Чон.       Чимин улыбается:       – Тебе не за что извиняться. Это безумно мило.       Чонгук издаёт обиженный вздох, но только сильнее обнимает всё ещё дрожащего парня. Внутри всё трепещет от шока, он только что целовался с парнем, который ему нравится.       Родители уверяли, что его ориентация неправильна, что однополая любовь мерзкая и только больные позволяют себе подобное. Чонгук проглатывает ком в горле и подавляет эмоции, успокаиваясь от тёплых объятий. Он в порядке. Больно, но он в порядке.       Чимин целует его куда-то в скулу, неосознанно утешая обоих. Здесь так хорошо, совсем спокойно, это только их мир, когда они рядом друг с другом.       Сейчас сложный и долгий день подошёл к концу, вымотав их обоих. Чимин ещё некоторое время, безусловно, будет чувствовать боль из-за того, что узнал, но точно больше не останется один.

***

      На следующий день, несмотря на апатию и припухшее, после вчерашних рыданий, лицо, Чимин идёт на учёбу, чтобы поскорее вернуться в обычные будни.       Конечно, он замечает жалость в глазах многих студентов и издёвку в глазах некоторых, но теперь дышать стало легче. Никто не скажет о нём ничего, что он о себе бы не знал.       – Тэхён, я не болен, хватит меня закармливать... – произносит Чимин во время обеда, когда Ким то отдаёт ему своё кимчи, то кладёт в тарелку с рисом дополнительные кусочки мяса.       – Не ной, – бурчит Тэхён, на что Чонгук тихо смеётся.       – К тебе никто не лез? – Спрашивает Хосок.       Чимин мотает головой и улыбается.       – Юнги, спасибо за вчера. Когда ты выговорил ему всё, мне стало намного легче.       Парни удивлённо переводят взгляд на их милого цундере-котика, на что тот смущённо фыркает:       – Моему терпению тоже приходит конец. На самом деле я еле усидел...       Хосок только жмётся к другу, чтобы с шуточной издёвкой произнести:       – Наш милый-милый Юнги показал себя во всей красе!       – Руки убрал, – сквозь зубы произносит Мин, отводя от себя навязчивые "щупальца".       Парни по-доброму смеются.       – Вчера все постарались. Так что сегодня идём к Хёнам в кафе, – объявляет Чонгук.       Чимин удивлённо смотрит на младшего, на что Чон пожимает плечами:       – Я обещал, что закажу столик, и мы спокойно поедим в зале. А с компанией будет ещё веселее.       Чимин улыбается и расслабленно кивает.       – Да, ты уж больше всех постарался, – обнимая брата за плечи, говорит Хоби, он находит себе новую жертву. – Твои губы прямо больше всех старались. Я там чуть не откинулся.       Чонгук краснеет и опускает взгляд, на что Чимин мысленно кричит от умиления, хоть и тоже очень смущён.       – Что? В каком смысле?! – Реагирует Тэхён, откладывая телефон на стол.       – В прямом. Прямо там, при этом отбитом. Я моргнул, а Чонгук уже впечатался в кое-чьи губы и стоял утешал по полной программе. Даже не думал, что мой милый Чонгукки главный по поцелуйчикам в их парочке.       – Хоби, прекрати! – Пыхтит Чонгук.       – Вы, ребята, просто нечто... – радостно улыбается Тэхён.       Чимин чувствует чуть ли не головокружение от всех положительных эмоций. Чонгук всю ночь проспал с ним в одной тесной кровати и из жалоб у того была только претензия к будильнику.       – Не хочу расстраивать, но его мама написала, – оповещает Юнги, заглядывая в телефон.       Чимин грустно улыбается, ничего удивительного, странно, что она не написала вчера.       Все парни заходят в мессенджер, Юнги же просто передаёт смартфон Чимину.       "Чимин, ты мог не афишировать подобное и поговорить с ним один на один. Это ненормально, выставлять такое на всеобщее обозрение, что бы между вами не происходило. Мой муж в бешенстве от того, насколько это всё распространилось. О чём ты вообще думал? Что ты хочешь? Давай встретимся и поговорим."       Чимин поджимает губы. Примерно что-то подобное он и ожидал от родителей Итана. "Что ты хочешь?", стоит читать, как - "Сколько тебе нужно?"       Чимин переводит дыхание и принимается печатать ответное сообщение.       "Миссис Лин, позавчера во многие аккаунты студентов было направлено это видео (приложен файл), после того, как я вновь проигнорировал сообщение Вашего сына с просьбой встретиться. Но я не мог решиться, потому что боюсь его. Вчерашняя рассылка является просто равноценным ответом моей беспомощности. Я три месяца просил Итана прекратить преследовать меня и донимать слухами, которые он распространил по институту. Мне не нужно ничего, кроме спокойствия. Вчерашнее видео обличает не только его, но и меня, но у меня не было другого выбора. Вчера я встретился с Итаном и, я надеюсь, он оставит меня в покое. С рассылкой я уже ничего не могу сделать, но это был мой единственный шанс рассказать всем правду. Если Итан не остановится, я обращусь прямиком в полицию."       Более-менее внятно излагает Чимин и отправляет сообщение, после чего все его друзья и Чонгук читают послание с явным одобрением.       – Пусть лучше отведёт Итана к психиатру, чем будет разговаривать со мной... – бурчит Чимин, продолжая есть.       Юнги кивает и блокирует телефон. Они решили, что некоторое время Чимину лучше остаться без своего основного аккаунта. Он завёл другой, где есть только его родители и шестеро замечательных парней.       Утром Джин написал, что ему звонил Дядя Хао и сказал, что он и его единомышленники основательно поговорили с Итаном и тот вряд ли рискнёт подходить к Чимину снова. Что скрывалось за "основательно поговорили" он не уточнил, но заверил, что сами Якудза в безопасности и ничего плохого они не делали.       Если вчера действительно всё удалось, то теперь Чимину просто нужно полностью оградить себя от Итана и всего, что с ним связано. Но это "просто" только на словах.       Утром, когда Чимин открыл глаза в объятиях Чонгука, он ещё несколько минут просто лежал и пытался убедить себя, что вчерашний день не был сном. Сейчас ему даже страшно окончательно расслабляться и давать волю назревающему облегчению.       Поэтому остальные парни из их немаленькой компании как можно явнее пытаются подбодрить его и поддержать.

***

      Вечером того же дня Чимин впервые за долгое время входит в кафе "Два Кима" с парадного входа. На него почти и не обращают внимания посторонние люди. Кажется, здесь уже всё стихло.       Может у Чимина и не так много смелости, чтобы убедиться в этом, парни помогают ему забыть обо всех страхах и недавних проблемах, погружая его сознание в размеренные весёлые разговоры.       Мир будто преображается, в что-то более дружелюбное и радующее.       Джин с Намджуном периодически подходят к их столику, так как всё-таки не могут оставить посетителей и кухню без присмотра. Каким-то образом у них получается понемногу участвовать в любом поднятом разговоре.       Джин то и дело смешит всех своими дедушкинскими шутками, Намджун отвечает за более интеллектуальные разговоры касательно дизайна и картин для кафе родителей Чимина.       Вот эти два парня, с точки зрения Чимина, стали отправной точкой для его нового начала. После переезда в Сеул он приходил в это кафе, чтобы ощутить себя принадлежащим лишь себе. Он ел вкуснейшую еду, наблюдал за разными посетителями, поглощал царящую атмосферу, напоминающую ему родное кафе в Пусане.       Неосознанно "Два Кима" стало ниточкой к обретению былой свободы, которой Чимина лишил Итан. Наверное, если бы не Намджун и Джин единственным выходом было бы возвращение в Пусан, из-за чего Чимин потерял бы всё, к чему стремился долгие годы, а это тоже своеобразная клетка.       Чимин смотрит на Джина и смеётся из-за очередного анекдота, рядом с ним закатывает глаза Намджун, слышащий это чудо юмора в пятидесятый раз.       Чимин с любовью улыбается и переводит взгляд на другую свою "ниточку", яркую и важную. На того, кто притянул в его жизнь потерянное спокойствие, разбередив душу.       Почему-то Чимину теперь кажется, что Чон Чонгук это ритм биения его сердца.       Милейшая улыбка, сводящая с ума, большие яркие глаза, смотрящие в самое сердце с бесконечным теплом. Сколько недоверия было в начале и насколько близким стал Чонгук сейчас.       Всё потихоньку меняется между ними и Чимин старается научиться доверять заново, искренне пытается изменить своё сознание.       – Чимини, мы уезжаем к бабуле на этих выходных, Гордон тоже уедет в Японию, ты сможешь присмотреть за домом как раньше? – Говорит Джин, вспоминая о такой важной новости.       Пак отвлекается от тающего во рту крема и удивлённо поднимает взгляд:       – А только я могу остаться?       За столом замирает тишина.       – Нет, можешь позвать и Чонгука, вы ведь соседи, – пожимает плечами Намджун, мысленно умоляя Джина не говорить ничего колкого.       – Отличная идея! – Встревает Тэхён.       Конечно, куда уж там. Не спасло, не сохранило. У них ведь теперь есть, третий, маленький Ким, не настолько маленький, чтобы быть сыном Сокджина, но будто его младшим братом точно.       Чимин смело смотрит на Чонгука, они ведь и так живут вместе, так что ничего такого в том, что он хочет пригласить его.       Чонгук вдруг краснеет, рассыпая к чертям все внутренние убеждения Чимина.       – Я не против. Это надолго? – Всё же говорит Чон.       Чимин стыдливо опускает взгляд.       – Где-то на четыре дня, я думаю. Не дольше, – удивительно спокойно, с точки зрения Намджуна, отвечает Джин. Оба понимают, что Чимину тяжело осознавать, что кто-то подумает о чём-то большем, чем просто спать вне стен общежития, – Чонгук, мы постелим тебе в комнате, чтобы ты не убил свою спину на диване.       Чимин издаёт тихий вздох облегчения.       – Хорошо, спасибо, Джин-хён, – уже более расслабленно кивает Чонгук.       Тэхён, кажется, хочет добавить что-то ещё, но Хосок взглядом просит его не разжигать огонь намёков, которые явно вертятся у того на языке.       Чимин и Чонгук не та пара, с которой стоит делать намёки на то, чем по идее должны сопровождаться романтические отношения.       Они целовались два раза, если всё-таки считать то прикосновение губ у ресторана поцелуем. Больше ничего, кроме объятий не было и не назревает.       Чимин не решается целовать его вновь, боится, что не сможет удержать себя от ассоциаций и страх захлестнёт его, лишая рассудка.       Через пару часов весёлых посиделок Чонгук, Чимин, Хосок, Юнги и Тэхён, с благодарностью за прекрасный ужин, покидают уже любимое ими кафе и идут к общежитию.       Немного нетрезвый и от этого румяный Хоби стискивает в объятиях младшего брата:       – Можно мы с Юнги погуляем ещё? Пожа-а-луйста...       Чимин с Тэхёном смеются, смотря на это умоляющее лицо. Будто Чонгук тут хён.       – Хён, ты и так прилично выпил. Вон, посмотри на Юнги, он будто и не пил ничего, что не скажешь о тебе. Ещё пара шотов и завтра ты будешь полдня жалеть о сегодняшнем решении, – хмурится Чонгук, недовольно мотая головой.       – Ну, Чонгукки-и, обещаю не звонить и не ныть!       – Если Юнги тоже напьётся, а он напьётся, то за вами некому будет присмотреть, я буду волноваться.       – Чонгук, но всё-таки, мы ведь взрослые люди, ничего не случится, – встревает Юнги, шепелявя чуточку сильнее, чем обычно.       Чонгук недовольно смотрит в сторону друга. Эти двое просто обожают выпивать вдвоём.       – Давай, я пойду с ними? – Предлагает Тэхён.       – И ты туда же...       – Нет-нет, я пить не буду, мне нельзя. Просто с ними весело, а в комнате скучно. Придём в общежитие вовремя, я прослежу.       Хоби делает пару шагов и обнимает теперь Тэхёна:       – Ты мой герой, Тэ-Тэ!       Чонгук закатывает глаза и останавливается:       – Хорошо, лучше возьмите такси на обратном пути. У тебя есть деньги?       – У нас есть, я оплачу, – отвечает Юнги.       Хоби с любовью берёт за руки Юнги и Тэхёна, теперь они похожи на кучку детсадовцев, которым разрешили остаться в парке ещё на часик, покататься на карусели и поесть сладкую вату.       – Ладно, идите. Тэхён, ты за старшего и пиши мне периодически об их состоянии.       – Есть! Доставлю в целости и сохранности.       Чонгук, фыркнув, улыбается:       – Берегите себя, мы пойдём, – говорит он и кивнув Чимину, продолжает путь, пока старшие с Тэхёном уже поворачиваются к мясному ресторанчику, так удачно расположившемуся возле них.       – Люблю вас, мои Чигуки! – Восторженно кидает Хоби им вслед.       Чимин удивлённо открывает глаза и густо краснеет, поглядывая на Чонгука. Они смущённо смеются и продолжают свой путь к общежитию.       – Ты точно не против пожить со мной у хёнов? – возвращаясь к той же теме, спрашивает Чимин.       – Конечно, нет. Тем более, я всё ещё хочу провожать тебя до учёбы и обратно.       – Тебе не обязательно. Дядя Хао ведь сказал, что Итан больше не...       – Итан тут не причём. Я просто хочу гулять с тобой вот так, – перебивает парня Чон.       Чимин кивает, царапая зубами губу.       Они уже подходят к пропускному пункту общежития.       – Я не спросил тебя. Ты не хотел остаться с Хёнами и Тэхёном? – Вдруг задумывается Чонгук.       Чимин устало улыбается:       – Нет, я хотел домой.       Чонгук облегчённо выдыхает, и вскоре они входят в свою комнату, приветствующую их темнотой.       Дверь захлопывается раньше, чем Чимин понимает, что лампочка в прихожей так и не загорается после нажатия на включатель.       – Кажется, она всё-таки перегорела, – кликая ещё пару раз, делает вывод он. Та ещё на днях периодически начинала моргать.       – На кухне были запасные. Переоденемся и поменяю, – спокойно произносит Чонгук и наклоняется, чтобы снять ботинки.       Чимин тоже развязывает шнурки и чувствует, будто Чонгук очень близко. Желая подвинуться, чтобы не мешать, он нечаянно наступает на развязанный шнурок и чуть ли не летит лицом на крючки нижних вешалок, несуразно крича со страху.       Чонгук вовремя успевает схватить его под грудью и тянет на себя, прислоняя спиной к торсу.       – Ты не поранился? – Шумно дыша с испугу, спрашивает он.       – Кажется, нет... – отвечает Чимин, неосознанно крепко цепляясь за удержавшую его руку и выпутываясь из объятий.       Чонгук тут же отпускает его, опомнившись.       – Прости.       – Нет, это просто привычка... спасибо, что поймал, – произносит Чимин с нервной улыбкой. В какой-то мере он даже рад, что нет света, ведь совсем не хочет видеть разочарование на лице Чонгука.       – Хорошо, – ощутимо спокойно улыбается Чон и снимает ботинки.       Чимин вдруг останавливается, ориентируясь на еле различимый силуэт, кладёт ладони на плечи выпрямившегося Чонгука и делает шаг навстречу.       Вся вселенная его мыслей провоцирует этот порыв, потому что он хочет вновь почувствовать эти губы дрожащие от неумелости, но такие мягкие и податливые.       Они слышат дыхание друг друга, Чонгук нервно облизывает губы, понимая, что сейчас его опять унесёт на задворки сознания. Чимин чувствует мурашки, когда парень мягко обнимает его на уровне рёбер и тоже придвигается ближе.       Сложно сказать, кто подаётся первым, их губы осторожно соприкасаются, сливаясь в почти слепом поцелуе.       Чонгук млеет от радости, когда Чимин обнимает его за шею и прислоняется к нему прохладным пальто. Теперь он немного смелее смакует пухлые губы Чимина, чуть твёрдые в некоторых местах, где медленно заживают болячки.       Чимин тёплый, чарующе нежный и безумно уютный прямо сейчас. Хочется прижать его ближе, целовать и обнимать часами, слушать тихое дыхание.       Пак открывает глаза, в темноте пытаясь разглядеть Чонгука, чтобы не терять связь с реальностью и не представлять то, что не хочется представлять. Он моргает, потом снова, и ему видится совсем иное, от чего мышцы будто стискивают тело и он резко отстраняется, ощутимо толкая Чонгука в грудь.       Чон шокировано отступает и видит, как Чимин скидывает с себя пальто и убегает в ванную комнату.       Это тяжело воспринимать, подсознательно обидно, но Чонгук понимает, что самому Чимину намного больнее и тяжелее.       Он снимает верхнюю одежду, вешает пальто Чимина и спокойно включает везде свет, после чего двигается на кухню, чтобы найти запасную лампочку.       ***       Чимин тяжело дышит, смотря на своё отражение. Он умыл лицо холодной водой три раза, и теперь испепеляет ненавистью своё сознание.       Чонгук не сделал ничего, что могло бы ранить, он так бережен с ним, будто это у Чимина совсем нет опыта в романтических делах. Но мысли нескончаемо ведут к боли, которая почти всегда сопровождала его, когда дело доходило до подобного физического контакта.       Чонгук не Итан! Чонгук не Итан! Чонгук не...       Мысленную мантру прерывает стук в дверь:       – Чимин, я вхожу, – спокойно произносит Чон и заходит.       Чимин опускает взгляд, продолжая стоять упираясь руками в раковину.       – Всё в порядке, – вновь звучит в комнате.       – Не в порядке, Чонгук. Всё не в порядке, – шёпотом тараторит Чимин и, с поникшими плечами и разбитым взглядом, поворачивается к парню.       Чонгук ёжится от дискомфорта, понимая, что Чимин будто бродит по краю обрыва, где там, внизу, всё также кипит зовущее его отчаяние и каменные пики одиночества.       – Ничего страшного не произошло, Чимин. Я всё понимаю, я понимаю твои страхи и, что тебе ещё сложно полностью доверять. Это не твоя вина и я спокойно отношусь к этому. Тебе не нужно ломать себя и торопиться, я никуда не уйду.       – Но на сколько ещё хватит твоего терпения? М? – Со слезами на глазах спрашивает Чимин.       – Мне нет надобности терпеть, это не боль, а просто желание, – отнекивается Чонгук.       "Разве не боль? Разве, когда тебя отталкивают во время нежнейшего поцелуя, это не больно?!"       – Какое желание? – Озвучивает совсем другой вопрос Пак.       Чонгук краснеет и выдаёт:       – Желание взаимного доверия, Чимин.       Колючки на сердце расплетаются, не касаясь бьющегося в трепете органа и отпускают Чимина, пока он устало выдыхает, желая исчезнуть от стыда.       Чонгук пользуется его замешательством и мягко заключает в свои могучие объятия.       – Прости, что оттолкнул, – всё ещё ощущая себя тем ещё ничтожеством, сжавшись, говорит Чимин.       – Расслабься, это был самый лучший третий поцелуй в моей жизни, – улыбается Чонгук, наслаждаясь запахом духов Чимина, он освежающий, немного сладкий и мягкий, как кожа Чимина на щеках.       Пак издаёт смешок и действительно расслабляется, переставая изображать камушек из Стоунхенджа. Он обнимает Чонгука и прижимается всем телом, позволяя себе отпустить тревогу.       Сейчас он победил гнетущие мысли с помощью своего рыцаря, но их там ещё много и с каждой рано или поздно придётся сразиться.