Прекрати мою боль

      Ближе к выходным Чимин и Чонгук пишут заявление об отсутствии в общежитии на четыре дня, чтобы заведующие не подняли шум недосчитавшись количества ушедших и вошедших на территорию студентов перед закрытием на ночь.       Утром субботы парни собирают необходимое минимальное количество вещей, зная, что в любой момент смогут зайти в общежитие, и добираются до "Двух Кимов".       Джин и Намджун устанавливают некоторые обязанности, например, поливать растения, встретить поставку чая и кофе в воскресенье, кормить появившихся рыб в аквариуме зала и другие мелочи.       Раньше Чимину уже приходилось оставаться здесь одному и присматривать за всем, чтобы на время отсутствия хёнов, и кафе, и дом были в порядке.       Свет в кафе выключен, на двери весит табличка "Извините, закрыто до среды", зал освещён холодным осенним солнцем из панорамных окон. Мимо проходят спешащие по своим делам люди, пока кафе вынужденно спит.       Чонгук как заворожённый смотрит через стекло на грациозно нелепых цветных карпов Кои во внушительно большом новом аквариуме у стены зала, пока Чимин расслабленно выходит из ресторанной кухни, поедая нежный кофейный тортик.       – Понятно откуда тебя будет не отлепить все эти дни. Вечером будет ещё круче, вот увидишь! – Говорит Чимин. Он уже заходил к хёнам пару дней назад, восторженно встречая их новых "сотрудников".       Чонгук усмехается, оборачиваясь на парня и идёт к нему. Чимин ответственно вручает ему вторую чайную ложку, предлагая доесть торт вместе с ним, потому что Джин сказал, что надо съесть все приготовленное, иначе испортится.       Чонгук сначала по-кроличьи нюхает кусочек с ложки, пробует тающий во рту десерт и хмурится от чрезвычайно удовлетворяющего рецепторы вкуса.       Чимин с улыбкой прослеживает за всем от начала до конца.       – Не хочешь сходить со мной по магазинам?       Чонгук тут же кивает.       Сегодня необычный день и чувствуют они себя так же, потому что в общежитии несмотря на изолированность их комнаты, много других комнат, много студентов, раз в пару дней заглядывает управляющий, нужно следить за временем, чтобы успеть вернуться до закрытия. А здесь тишина, полная свобода, от которой внутри будто что-то трепещет, потому что ничто на них не давит.       Чонгук хочет гулять с Чимином допоздна, разговаривать, бродя по пестрящим цветными вывесками улицам и пробовать что-то новое из еды.       – Тогда доедим и будем собираться, – чуть смущается Чимин.       У него есть планы на Чонгука этим вечером. Он настроил себя на то, что должен двигаться дальше, бороться с самим собой и стараться, пока ворота его замка не падут. Конечно, с Чонгуком он это не обсуждал, потому что у него нет столько храбрости.       Парни переодеваются, параллельно разбирая сумки, чтобы не возиться с этим вечером.       Чонгук разговаривает о планах на обед, который хотел бы разделить с Чимином в одной из популярных пиццерий торгового центра, в который они собрались. Несмотря на то, что они в разных комнатах, через открытую дверь и коридор они прекрасно друг друга слышат.       Чимин тоже чувствует свободу, будто безграничную, сейчас. Итана нет в его жизни, хотя Чимин периодически вздрагивает, когда на телефон приходят сообщения от друзей или родителей. Его жизнь постоянно находилась в тисках, в воспоминаниях о моментах, которые хочется перечеркнуть, об образах своего тела, покрытого следами этой боли. Сложно поверить, что каких-то три-четыре месяца назад он с ужасом возвращался в место, которое называл домом.       Чонгук громко смеётся, отвлекая его от мыслей не о боли, а об обретённой свободе. Теперь уже, да.       – Что такое?       – Прочитал сообщение от Тэхёна.       Чимин тоже его получил и, поэтому, смеётся с полным пониманием.       "Меня просили заткнуться и отстать от вас, но всё-таки, если нужно будет помочь с уничтожением десертов, позовите меня тоже, пожалуйста...Т^Т"       – Зайдём по пути к нему и занесём то тирамису? – Спрашивает Чонгук.       – Да, давай.       Похоже у них нет выбора, иначе их друг-сладкоежка потеряет сознание от разочарования и нехватки сахара в сиропе своей крови.       

***

      Через час, проведённый в общежитии в бесконечных восхвалениях от Тэхёна, Чонгук с Чимином направляются в торговый центр, собираясь прикупить что-нибудь повседневное со скидкой и бытовые вещи для их комнаты.       Парни узнают друг друга ещё ближе, смеясь, примеряя одежду, рассказывая о своих вкусах и любимых фасонах.       Чонгук предпочитает тёмное и грубое, часто носит оверсайз, чтобы выглядеть менее мило (провальное мероприятие). Чимин предпочитает носить светлое, любит всё мягкое, но иногда его клонит к открытым и соблазнительным образам, которые пока только в мечтах и на сцене.       Чимин покупает себе тонкую рубашку серебристого цвета с характерным металлическим отливом, только потому что увидев его в ней, Чонгук засмущался так, что уши раскраснелись и тот тут же спрятался в своей примерочной кабинке, переводя дух. Эти ключицы, сильная и утончённая шея, небольшие серьги-кольца в ушах в сочетании с атласной рубашкой с расстёгнутыми верхними пуговицами превратили сознание Чона в кашу растерянности.       А затем пришла очередь Чимина смущённо отводить взгляд, когда Чонгук надел белую майку с огромной клетчатой рубашкой поверх. Чимин разглядел весь рельеф его торса, из-за чего его сердцу чуть не понадобилась реанимация.       Сложно быть в здравом уме, когда оба восхищаются и привлекают друг друга во всех смыслах.       – Это свидание? – Тихо спрашивает Чонгук, смотря как Чимин макает кончик пиццы в соус во время обеда.       Чимин поджимает губы:       – А похоже?       – Да.       – Тогда, да.       Чонгук краснеет. Это его первое официальное свидание, даже если они вышли из одного дома и, в целом, очень много времени проводят вместе.       Со всеми проблемами в общении с родителями по поводу его ориентации, он и забывал думать о том, что встречаться с кем-либо в его возрасте — нормально, строить отношения, тоже, даже если мама с папой говорят, что стыдятся тебя.       – Пойдём в кино? Хочешь? – Предлагает Чимин. Он пытается взять инициативу в свои руки, так как Чонгук заметно стесняется. Удивительно, что каких-то несколько дней назад тот поцеловал его прилюдно и вёл за руку до самой комнаты.       – Да, я буду рад, – улыбается он и опускает взгляд.       – Ты нервничаешь, да? – Спокойно спрашивает Чимин.       Чонгук кивает:       – Если мы наедине, всё по-другому. А когда на меня смотрят незнакомые люди, кажется, что они видят всё насквозь. Меня и мои мысли...       – А ты думаешь о том, как убить кого-нибудь?       – Нет, конечно, – хмурится Чонгук.       – А может ты мечтаешь совратить тут кого-нибудь?       – Ну, нет!       Чимин с сочувственной улыбкой накрывает своей ладонь Чонгука:       – Тогда о чём ты думаешь?       Чонгук экстренно оглядывается, чуть дёрнув рукой, но спокойствие Чимина мягко обволакивает его, да и сейчас никто на них не смотрит, все заняты собой и своими компаниями.       – О своих чувствах к тебе, о том, что иногда еле дышу от эмоций, – совсем тихо отвечает Чонгук.       – И это неправильно?       – Я... я так не думаю. Не хочу, я, на самом деле, очень счастлив... – еле сохраняя спокойствие, признаётся Чон.       – Это из-за мнения родителей тебе так тяжело?       – Да, немного сложно.       – Хочешь поговорить об этом дома? Может тебе станет легче.       Чонгук кивает, облегчённо выдыхая.       – Все заняты собой, Чонгук, и о твоих мыслях знаю только я, – с улыбкой говорит Чимин.       Чонгук смущённо улыбается и кивает, продолжая есть. Он ведь здесь с Чимином, от этого сильно легче.       Парни заканчивают с едой и направляются прямиком в кино, на ближайший сеанс заинтересовавшего их боевика.       Чонгук, после их небольшого обсуждения его эмоционального состояния, становится более спокойным.       Позже, покинув кинозал, по завершению сеанса, они заказывают в кафе два безумно красивых милкшейка, обсуждают фильм, смеются, уделяют внимание зоне игровых автоматов со "стрелялками", гонками и другим платным весельем. Чон чувствует головокружение от того, насколько свободным ощущает себя сегодня.       

***

      Ближе к семи парни возвращаются в дом-кафе, где непривычно тихо. Они переодеваются и сразу же направляются в зал.       Чимин закрывает панорамные окна роль ставнями и заставляет Чонгука усесться прямо перед аквариумом:       – Закрой глаза и не подглядывай.       Чонгук исполняет, немного нервничая.       Пак включает подсветку, заливая светом весь аквариум.       – Открывай.       Чонгук распахивает веки, напрямую смотря на большой аквариум с парящими в нём рыбами. Пузыри от фильтра, сияя, поднимаются, кои плавают размеренно, переливаясь чешуйками и плавниками.       – Безумие. Я будто в океанариуме, – восхищённо произносит Чонгук и складывает губы в маленькую "о", от чего Чимин с умилением смотрит на него, садясь рядом.       – Они здесь на год или два, потом отправятся с Гордоном в пруд при храме в Японии. Их бывший хозяин умер и их не знали куда деть. Думали, даже, отпустить в дикую природу, где они бы умерли.       – Очень красивые. Хорошо, что они попались Хёнам.       Чимин кивает и кладёт ладонь на колено Чонгука:       – Давай поговорим?       Чонгук выдыхает соглашаясь.       – Не знаю, с чего начать...       – Как ты относишься к своим родителям? – Задаёт наводящий вопрос Чимин.       – Я люблю своих родителей.       – Даже если они не принимают тебя?       Чонгук сначала пожимает плечами, теряется в своих противоречиях, но в итоге кивает.       – Не сказать, что они часто проявляли ко мне свою любовь. Они не особо обнимали нас с Хоби или говорили, что любят, но заботились о нас, по-своему. И я помню, что в детстве они были более эмоционально открытыми, до того, как стали активно развивать бизнес.       – Но когда ты признался, всё стало намного хуже, да? – Чимин аккуратно пытается подвести к эмоциональному состоянию парня.       Чонгук тихонько кивает:       – Мы с ними никогда не говорили об ориентации. Как и большинство родителей, они и не предполагали, что мне могут нравиться парни. Когда я рассказал Хоби о своих переживаниях по поводу моих ощущений, он основательно поговорил со мной. Мы разговаривали всю ночь, и он принял меня, – улыбается по итогу Чонгук, с любовью вспоминая поддержку брата.       Ничего другого от Хоби и не следовало ожидать, он прекрасен, так что Чимин лишь убеждается в этом в сотый раз.       Чон продолжает:       – Через некоторое время я понял, что незнание родителей очень меня беспокоит. Тогда я рассказал им. Мы с Хоби и не думали, что они так негативно это воспримут, были готовы к некоторому непониманию, но не к абсолютной ненависти.       Чонгук уже не скрывает свои слёзы, постепенно рассказывая всё. Чимин берёт его ладонь в свою.       – Мой мир будто рассыпался, вместе с надеждами и мечтами. Мама с папой долго говорили, насколько разочарованы, насколько омерзительны мои чувства, насколько я неправильный... Хоби тогда много кричал, защищая меня, это был какой-то ужас.       Чимин пытается поглотить его боль, окружая утешением. Чонгук сильный физически, и очень эмоциональный и ранимый на самом деле. Поэтому Чимин понимает, что добрый Чонгук только и делал, что впитывал все оскорбления от любимых родителей.       – Ты стал винить себя?       Чонгук сглатывает саднящий комок в горле, тихонько кивая.       – Пытался убедить себя, что я всё просто надумал, и когда я встречу подходящую девушку, у меня обязательно проснутся чувства к ней. Я мечтал быть таким, каким хотели меня видеть родители, но ночью много плакал от безысходности. Мне было так страшно.       Чимин не может сдержать слёз, представляя себя на месте ещё совсем подростка Чонгука, который верил родителям и ненавидел свою природу.       – Сейчас ты ведь понимаешь, что они неправы?       Чонгук кивает:       – Я не смог. Просто не смог пересилить себя и остаться в отеле на ночь, когда встретился с одной из девушек, с которыми знакомила меня мама. Она была старше года на четыре, мы нормально пообщались, потом пошли в номер, она ушла в душ, а я просто сбежал. Я так много плакал тогда, скитался почти всю ночь по городу, пока меня не нашёл Хоби. До сих пор не понимаю, как он это сделал, но он очень злился из-за того, что я всё-таки согласился на это свидание. Он кричал, но я думал только о том, насколько я бы возненавидел себя, если бы остался в том номере.       Чимин в шоке смотрит на всхлипывающего Чонгука, которого откровенно трясёт. Его мама. Мама!       – Идём! – Приказывает Чимин и тянет парня за собой наверх. Тот растерянно встаёт и плетётся за ним, в комнату.       Чимин чуть ли не толкает его на кровать, заставляя своими резкими действиями в сомнениях отползти к стене.       На что звучит категорически мягкое:       – Я буду обнимать тебя, пока ты не отпустишь всё. Иди сюда.       Чимин ложится рядом и легонько хлопает себя по груди, на что Чонгук нерешительно укладывает на неё свою голову, пристраиваясь как греющийся от тепла котёнок.       Эти объятия чувствуются так правильно, так защищающе, что Чонгука совсем прорывает на слёзы в флисовую кофту Чимина.       Он не делал ничего плохого, чтобы его ненавидели родители, а просто хотел быть собой. Это слишком много?       Пак чувствует ноющую боль в сердце, не представляя, как вообще можно было так искалечить душу Чонгука, такую чистую и искреннюю. Самые близкие люди причинили ему эту боль.       – Когда-нибудь они поймут, что это было самой большой ошибкой в их жизни, а твоя ориентация самой маленькой "проблемой", – шепчет Чимин, утешающе перебирая волнистые чёрные пряди.       – Как жаль, что я не способен ненавидеть их так же, как они меня. Может мне не было бы настолько больно.       Чимин утыкается носом в линию роста волос:       – Ты создан, чтобы любить, Чонгук, и твои чувства обязательно сделают тебя счастливым. Мне жаль твоих родителей, потому что они лишают себя самого важного.       Чонгук приподнимает голову, чтобы посмотреть заплаканными глазами на такого же расклеившегося Чимина.       – Мои чувства привели меня к тебе, – тихо произносит он.       Чимин шумно вздыхает от того, что сердце бешено колотит по лёгким. Он кивает и жмурится, выпуская слёзы, прежде чем поцеловать Чонгука в лоб, бережно стирая влагу с его щёк.       Становится по-уютному спокойно.       Чонгук приподнимается, утерев нос рукавом, и смотрит во влюблённые глаза Чимина. Тот моргает в знак согласия и Чонгук накрывает его губы своими, целуя медленно и нежно, даже не сбивая их дыхание.       Чимин копит напряжение, даже когда его щёку ласково потирают. Но поцелуй не углубляется, не разгоняется как болид, а потихоньку затухает, заканчиваясь парой улыбчивых чмоков.       Чон смотрит с той же любовью и вновь ложится головой на грудь Чимина, чтобы слушать биение его сердца, поглаживать открытые участки его рук, питаться теплом и безмолвно оберегать от отрицательных потрясений.       Чимин немного шокирован тем, что Чонгук будто остановился именно в тот момент, когда внутри только начал зарождаться страх.       – Почему ты остановился? Как ты понял?       – Когда тебе становится страшно, ты на долю секунды задерживаешь дыхание и делаешь либо более быстрый вдох, либо короткий выдох, – переплетая их пальцы, отвечает Чон.       Чимин только сильнее обнимает его, безмолвно благодаря за всё.

***

      Ночью Чонгук переворачивается на бок в выделенной ему кровати и сквозь сон слышит недолгий шорох. Его глаза чуть приоткрываются и видят полосу света из коридора на подушке.       Он поднимает голову, пытаясь сфокусировать внимание и слышит звук плескания жидкости в бутылке, а затем еле уловимый всхлип. Помимо этого чувствуется запах алкоголя. Всё это заставляет только сильнее насторожиться.       Рукой Чонгук тут же тянется к включателю лампы на тумбочке рядом и озаряет комнату приглушённым светом.       Он садится и оглядывается, встречая у края кровати знакомую светлую шевелюру, которая наклоняется, чтобы утереть слёзы.       – Что случилось? – Хрипло спрашивает Чонгук и прочищает горло.       Чимин поворачивается, натянуто улыбаясь, и отвечает:       – Ничего, – делая глоток из бутылки. Похоже на ликёр.       Чонгук откидывает одеяло, встаёт с кровати и садится перед Чимином на корточки:       – Расскажи, Чимин.       Тот опускает руки, несильно ударяя донышко бутылки об пол.       – Ты хочешь меня?       Чонгук вспыхивает смущением, весь краснеет и молится, лишь бы это было просто сном.       Чимин чуть ли не смеётся в голос, когда видит, как тот резко щипает кожу на своей руке.       – Есть неправильные ответы? – Поняв, что это реальность, хмурится и уточняет Чонгук.       Чимин развязно мотает головой:       – Кроме "Я хочу тебя изнасиловать и сломать", все ответы жизнеспособны.       Чонгук на секунду холодеет от этой фразы, но вскоре отвечает:       – В этом плане ты меня тоже привлекаешь, Чимин. Но пока, всё что происходит между нами, наши разговоры и привыкание друг к другу намного важнее.       – Тебе крылья не мешают спать на спине? – Весь в слезах спрашивает Чимин и делает новый глоток.       Чонгук просто хочет кричать от страха и убежать. Что он должен сказать, чтобы успокоить его? Что случилось? Да, Боже, лучше бы вообще не спал...       – Чимин, прекрати пить. Объясни нормально, что тебя гложет?       Чимин слушается и оставляет стеклянного "друга" на полу, обнимая свои колени.       – Я хотел пристать к тебе...       – Как? В каком смысле?       – В смысле осознанного ненавязчивого домогательства.       Чонгука посещает секундное желание воспользоваться стеклянным "другом", вдруг поможет протрезветь.       Ладно. Хорошо. Чимин хотел к нему пристать.       – А почему в итоге сидишь и пьёшь?       – Я не смог. Пытался, подходил три раза, потом сходил к бару и ещё шесть или семь попыток.       – Чего именно ты испугался?       – Что ты либо откажешь мне, либо согласишься и всё пойдёт дальше...       Чонгук поджимает губы: ну, тут как бы, нет других вариантов, кроме этих двух.       – И тебе больно из-за того, что ты так и не решился?       Чимин вытирает слёзы и кивает.       Чонгук находит на полу крышечку, закрывает бутылку и прислоняется к кровати, садясь рядом с парнем       – Я бы отказал тебе, – признаётся он.       – Потому что у меня было плохое прошлое и тебе противно, или потому что боишься меня ранить? – Периодически икая, спрашивает Чимин.       – Точно не первое. Немного второе, но по-другому.       Чимин путается в ответе и непонятливо хмурится. Чонгук обнимает его, прислоняя светлую голову к своему плечу, и отвечает:       – У меня совсем нет опыта во всём этом. Я не хочу всё испортить, поэтому хотел бы сначала всё обговорить, потому что точно не готов идти до конца в ближайшее время.       Чимин успокаивается от нежного тепла и чуть отпускает накатившее напряжение:       – Но ты тоже хочешь? Чисто гипотетически?       Чонгук тихо смеётся:       – У меня мурашки от того, насколько ты завораживающий. Так что никаких гипотез. Я мечтаю о близости с тобой.       Чимин смущённо улыбается, пряча улыбку в пижамной рубашке Чонгука.       – Но не сейчас?       Чонгук поджимает губы, не в силах скрыть улыбку.       – Хочу, чтобы ты был трезвым на всех этапах, так будет правильнее.       Чимин поджимает губы, но кивает. Он пил для храбрости, но чем больше пил, тем сильнее стал понимать, что так будет только уязвимее для страха.       – Давай завтра? Всё обговорим и попробуем вечером? – Предлагает Чонгук, кажется, разделяя нетрезвое сознание.       Чимин поднимает удивлённый взгляд и встречается со смущённым, но спокойным выражением лица Чонгука.       – Мгм, – кивает он и обнимает парня с выдохом облегчения.       "Мы поговорим. Обсудим что можно, а что нельзя. И он не хочет идти до конца. Мой Чонгукки не готов," - тихонько соглашается пьяное сознание.       – Ляжешь со мной? – Поднявшись с пола, спрашивает Чонгук и протягивает руку.       Чимин принимает помощь, но мотает головой, опуская взгляд:       – От меня несёт и...       – И?       – Я тревожно сплю и часто просыпаюсь, когда лежу рядом с тобой. Не из-за тебя, конечно. Я просыпаюсь, понимаю, что это ты, обнимаю тебя и засыпаю вновь, пока не покажется ещё какой-нибудь страх. Прости.       Чонгук хмурится. Он не знал, что Чимин спит плохо, когда они в одной кровати.       – Не извиняйся. Я всё понял. Тогда, почисти зубы и я полежу с тобой у тебя, пока ты не заснёшь.       Чимин поднимает виноватый взгляд и обнимает Чонгука, вдыхая запах чистой мягкой пижамы. Он сказал всё, что так боялся произнести и ничего плохого не произошло.       – Мне стало легче, – тихо говорит он.       Чонгук крепко обнимает в ответ. Ему тоже.       

***

             Даже после того, как Чимин уснул, Чонгук вернулся в свою кровать и пролежал около часа, не в силах отключить воспалённое мыслями сознание.       Чимин хочет его. Пытался "пристать"! Этот потрясающе красивый парень, танцевавший о любви к нему, милый и добрый Чимини, который любит обниматься. Вселенная, СПАСИБО!       Немыслимо.       Поэтому на утро Чонгук не выспавшийся, но бодрый, приготовил завтрак, позаботился о болючей, после выпитого, голове Пака, покормил рыбок и вот сидит за барной стойкой, где поникший Чимин ковыряется вилкой в салате.       – Тебе стыдно? – Угадывает Чонгук.       – Не представляешь как...       – Но мы поговорили. В твоих желаниях ведь нет ничего странного.       Чимин устало тянет уголок губ, и протирает лицо ладонями, под конец топорща и без того взъерошенные волосы.       – Все равно стыдно.       – Я потом долго не мог уснуть, пытаясь осознать факт твоей тяги ко мне. Тоже стыдно об этом говорить.       Чимин тихо смеётся, то, что Чонгук такой же влюблённый дурачок, как и он, успокаивает.       – И у нас будет стыдливый вечер?       – Стыдливый вечер, – смеётся Чонгук.       Сейчас об этом даже легко шутить, но оба понимают, что на деле будет сложно разрушить внутренние барьеры.       – Давай, пока, отпустим всё это и просто проведём день, как запланировано, – пытается разрядить обстановку Чонгук.       Чимин кивает и морщится от головной боли. Лекарство ещё не подействовало.       День действительно расписан. Сначала Чонгук проводит Чимина на танцы, купит кое-какие продукты и вернётся в дом, чтобы дождаться поставку кофе и чая, которую должны привезти на день раньше. Затем Чон приготовит поесть, Чимин вернётся с танцев и они вкусно пообедают.       Но это не всё: тренер Чонгука по боксу позвал Чимина на их занятия. А вот это уже то, что Чон прочитал сегодня утром, похоже не он один плохо спал, потому что сообщения от Тэнсу были отправлены около часа ночи.       – Твой тренер, он хороший человек? Почему он позвал и меня? – интересуется Чимин, немного настораживаясь.       – Он очень добрый и справедливый, – кивает Чонгук. – До него тоже доходили слухи и, когда он спросил меня, я сказал, что пытаюсь защитить тебя, но от меня ни так уж много толка. Тогда он сказал, что что-нибудь придумает.       Чимин поднимает удивлённый взгляд:       – И что он придумал?       Чон пожимает плечами:       – Не знаю. Но тебе нечего бояться, ему точно можно доверять. Тем более, я буду с тобой.       Чимин кивает, тогда всё в порядке.

***

      "Я буду с тобой," - прекрасная фраза, которая в реальности возымела совсем другой подтекст, когда Чимин позже, не рассчитав силы, откровенно ударил Чонгука в рамках тренировки приёмов самообороны.       Хван Тэнсу это огромный мужчина с внушительной грудой мышц, кое-где покрытой татуировками. Его тело стало результатом любви к своей семье, спорту и, конечно, к подопечным. Несмотря на "пугающий" вид, его улыбка оказалась настолько доброй, что Чимин почти сразу преисполнился доверием к нему.       – Чонгук, ты в порядке? – С виновато нахмуренным лицом спрашивает Чимин, когда тот нагнувшись сильно жмурится.       Они занимаются в общем зале, поэтому во взглядах многих, мельком наблюдающих, прыгают смешинки: "Чонгуку надрали зад!"       – Я в порядке, – смеётся Чонгук, выпрямляясь. Он сам попросил Чимина не жалеть его, и при этом опрометчиво расслабился, думая, что особого урона не последует.       – Прости... – с сожалением хмурится Чимин.       – У тебя отлично получается! – подбадривает Тэнсу. Ему всё отчётливее начинает казаться, что он смотрит какую-то романтическую дораму про бокс...       Чонгук просто весь светится, ловит каждую улыбку Чимина, помогает корректировать движения и объясняет суть приёмов, пока сам Тэнсу отходит к другим подопечным.       – Он поддаётся, – фыркает Чимин.       – Я просто не ожидал!       Тэнсу быстро переключает их внимание, сподвигая повторить технику снова.       Он поспрашивал у некоторых учеников про Чимина, ознакомился с недавними рассылками и решил предложить ему базовые, и не очень, приёмы самообороны. Это должно помочь чувствовать себя увереннее в строящейся заново жизни.       Ещё час они втроём отрабатывают некоторые техники защиты, смеются и немного ругаются, но Чимин с Чонгуком остаются такими же счастливыми и увлечёнными.       – На сегодня всё. Идёмте, хотел поговорить с тобой, Чимин, – говорит Тэнсу, кивая в сторону своего кабинета.       Парни переглядываются, но следуют за мужчиной, пока тот просит другого тренера временно подменить его.       Чонгук заостряет внимание на всём: от настроения тренера, до малейших эмоций на лице растерянного Чимина. Чон тоже не знает, о чём хочет поговорить Тэнсу, поэтому совсем немного, но настораживается.       Парни садятся на стулья перед столом тренера и переглядываются, чтобы получить поддержку друг друга.       – Чимин, Чонгук ведь в курсе всего, я могу обсудить твою ситуацию при нём?       – Да, – растерянно кивает Чимин.       Чонгук заметно напрягается, пытаясь прочесть хоть что-нибудь на лице тренера, но тот спокоен.       – Как ты себя сейчас чувствуешь?       Чимин расслабляется: его, кажется, не собираются ни за что отчитывать:       – Мне лучше. Даже иногда не верится, что можно встать утром без ноющей боли в сердце, – с чуть краснеющим от неконтролируемо накатывающей влаги в глазах, отвечает Чимин.       – Этот парень, он отстал? Вы поговорили?       – Да, меня очень сильно поддерживали Чонгук и друзья. Разговором, конечно, это было сложно назвать, но я каким-то образом пережил тот вечер.       – У моей сестры была подобная ситуация с её бывшим мужем. Это то, из-за чего я пожелал стать сильнее когда-то. Мне до сих пор очень сложно принять некоторые вещи, на которые я так и не смог повлиять, – поясняет Тэнсу с заметной горечью в голосе.       Чонгук узнаёт его взгляд, в нём боль и сожаление, острое и обречённое. Что-то, что съедало душу Тэнсу. Такой же взгляд часто проскальзывает, когда он наблюдает за Чимином, даже прошлой ночью.       – Но нам во многом помогли. Мы ходили к одному психотерапевту, если хочешь, я могу договориться с ним о встрече, – дополняет мужчина уже более бодро.       Тэнсу смотрит на Чимина, наблюдая за тем, как тот сначала задумчиво опускает взгляд, а потом смотрит на Чонгука, будто решая для себя что-то.       – Да, я бы хотел попробовать, – решительно отвечает Чимин.       Чонгук даже вздрагивает, растерянно смотря на него. Это хорошо, но слишком неожиданно. Откуда столько уверенности?       Тэнсу кивает с улыбкой облегчения.       – Ты не обязан ходить к нему, если почувствуешь, что это не твой специалист. Я запишу тебя на консультацию, а потом ты сам решишь, стоит продолжать с ним или нет.       Чимин кивает, а сам пытается отогнать и заткнуть навязчивую тревожность. Ему могут помочь, даже если нет никаких гарантий. Он и сам мельком задумывался об этом, но идти к абсолютно незнакомому человеку, основываясь на горстке отзывов в интернете, не казалось такой уж хорошей идеей.       – Сколько лет Вы знаете этого специалиста? – Спрашивает Чонгук.       – Больше десяти. Мы иногда видимся, он очень хороший и сексуальная ориентация или факты о прошлых отношениях ни в коем случае не будут восприняты им как что-то стоящее осуждения, – обращает внимание Тэнсу, понимая, что это очень важно.       Чимин облегчённо выдыхает, будто скидывая бóльшую часть тревожности:       – Хорошо, это именно то, что я хотел услышать.       Чонгук дважды кивает, также заметно расслабляясь.       Тэнсу не всё равно, он хочет помочь Чимину и Чонгуку преодолеть хотя бы некоторые трудности, которые в любом случае будут преследовать их какое-то время или всегда.       

***

      Переодевшись и попрощавшись с тренером Чимин с Чонгуком направляются в дом-кафе, совсем не торопясь. Дело потихоньку движется к вечеру, на часах уже шесть.       На улице пасмурно, но как-то уютно. Уже редкие листья на деревьях пестрят желтизной, пока графичные молнии ветвей устремляются к небу. Включено освещение парка, через который идут парни, но тусклые лампочки особо не выделяются на фоне серости неба и не раздражают глаза.       Здесь не так уж людно, от чего становится совсем спокойно.       – Будем считать, что тебе понравился бокс, – выносит вердикт Чонгук после очередного обсуждения показанных приёмов.       Чимин смеётся:       – Конечно, понравилось! Выплеснуть энергию в таком виде очень необычно для меня, но не менее вдохновляюще, чем танцы.       Чонгук рад. Он боялся, что Чимину будет настолько неуютно в новом окружении, что тот и вовсе не сможет расслабиться.       – Я удивился, когда ты так быстро согласился на предложение тренера, – подводит к волнующей его теме Чонгук.       Чимин кивает, он и сам не ожидал. Но он желает этого не только ради себя, а ради них обоих.       – Может это поможет мне оставить прошлое и не бояться ступать дальше. Я хочу спать рядом с тобой без страха к своим мыслям.       Чонгук краснеет, опуская взгляд в зеркало лужи впереди. Они идут домой. Уже совсем скоро наступит их стыдливый вечер.       – Хорошо. Я буду рядом, если захочешь, – говорит Чонгук, подразумевая возможную терапию.       Чимин кивает:       – Хочу, чтобы и ты на меня полагался, когда нуждаешься в этом.       – Я теперь всегда нуждаюсь в тебе, – тихо отвечает Чонгук, не останавливая порыв взять Чимина за руку на несколько долгих секунд.       Чимин улыбается, потирая холодные пальцы в ответ.