кожура.

Между лекцией Валентиновича и возможной потасовкой, Аня без сомнений выбирает первое и остаётся в опустевшем зале. Нет желания быть причастной к конфликту, даже как косвенный свидетель. Ничего хорошего обычно не ждёт, лишь стресс, потраченные нервы и перебитые морды. Она недолго смотрит вслед ребятам и отворачивается: Эдуард Валентинович остался стоять посреди сцены, неловко перебирая страницы книги, а Ленка продолжила безразлично пялиться в экран. Интересная компания, не поспоришь. Спустя пару минут Матвеева поднялась с сидения и взгляд Эдуарда Валентиновича обратился к ней. — Я в столовую… Перерыв вроде, — растерянно показала большим пальцем в сторону выхода и дождавшись одобрительного кивка, вышла из аудитории. Перепрыгивая через ступени, Аня спускается на первый этаж и застывает от неожиданности, увидев бывшего преподавателя по физкультуре. Он спешит куда-то в противоположную сторону, и Матвеева быстро позабыв о нём, шагает в конец длинной очереди, протянувшейся до середины обеденного зала. Урок начался несколько минут назад, а перед Аней стоят ещё трое. Она стучит пальцами по бедру и не перестаёт следить за недовольной буфетчицей, которая будто специально тормозит. Взгляд перемещается с женщины на настенные часы, которые висят прямо над ней и обратно. Наконец, очередь доходит до Матвеевой, она кряхтит, тяжело дышит от возмущения, но всё же протягивает купюру и забирает последнюю московскую плюшку с витрины. Тотчас Аня выскакивает из столовой, и, не оборачиваясь по сторонам, спешит на занятие, проводимое директором, из-за отсутствия преподавателя по данной дисциплины. И её почти сносят с ног, когда из-за нужного поворота вылетает уже знакомый силуэт. Но за секунду до столкновения он успевает замедлиться и произнести: — О, Матвеева, стой. Аня застывает. Она делает глубокий вдох и, переведя взгляд, несколько раз растерянно моргает. — Здрасте, Антон Вадимыч! — кивает она. — Значит мне не показалось. А вы чего тут? Вас же уволили вроде, — вспоминает и задумчиво глядит на преподавателя. Давит прямо на больное. — Да… — растерянно чешет затылок Ковалёв, — как уволили, так и вернут обратно, — гарантирует он и пожимает плечами. — Я вот как раз с новостями хорошими, — улыбается он, выпячивая грудь. — Какими? — скептично, с большим недоверием, интересуется Аня. — На физкультуре расскажу, — обещает Антон Вадимович. — Кстати… Почему вы не на уроке? Случайно, не знаешь, где все остальные? — немного тише вопрошает он и подаётся вперёд. — Конечно знаю, — фыркает Матвеева, — они в алкомаркет побежали, он недалеко, — говорит Аня и неопределённо машет рукой. — Понял, спасибо, — собирается сбежать Ковалёв, как резко останавливается и спрашивает вновь, — Стоп. А зачем? — Там долгая история. На физкультуре расскажу, — отзывается в той же манере Матвеева, касаясь плеча преподавателя. Она качает головой, на секунду прикрыв глаза, и удаляется прочь. Ковалёв не обманул. Действительно вернул одногруппников, потому и спешил похвастаться директору. Он шёл следом за Германом Алексеевичем и не переставал что-то говорить, активно жестикулируя. Тот, видно, устал от болтовни учителя, часто закатывал глаза и хмурил брови, но сохранял молчание. Группа Б (уже в полном составе) расположилась на игровом поле. Аня нехотя поднялась с прохладного покрытия из каучуковой крошки, заметив приближение преподавателей, и отряхнула штаны. Ребята выстроились в линию, довольно кривую, но тем не менее это было достижением. Первым и, казалось, последним на сегодня. — Вы у нас теперь футбольная команда! — Видимо, та самая новость, о которой говорил Вадимович. Он восторженно посмотрел на ребят, ожидая бурной реакции, однако её не последовало. Одногруппники недоумевая переглянулись и вопросительно уставились на учителя. — Уу, — протянул Герман Алексеевич и схватился за голову, — Понятно всё, Ковалёв. Ты здесь ненадолго, — хлопнул его по плечу директор и развернулся, забирая с собой Валентиновича. — Так, ну… Будем тренироваться, — растерянно проговорил Вадимович, дёргая плечами, и стал раздавать парням указания. — А нам что делать? Мы тоже участвуем или как? — решила уточнить Аня, сделав несколько шагов вперёд. — Нет, просто не мешайте, — бросил тренер, сразу потеряв всякий интерес. Но услышав скорые возражения, крикнул, — для особо недовольных: пять кругов вокруг центра, — улыбнулся он, положа руки на пояс и явно довольный собой. Аня рассмеялась ему в лицо. — Не, я лучше посижу, — мотнула подбородком она и прошла мимо Ковалёва. — Это касается всех, Матвеева, — осведомил учитель и дунул в свисток, на что Аня не обернулась, а лишь отрицательно помахала в воздухе рукой. Она заняла скамейку немного поодаль от ворот. И усевшись в небрежной позе, стала внимательно наблюдать за футбольной горе-командой. Матвеева жмурилась от солнца, но не упускала ребят из виду. Первым вызвался Никита. Ему нужно было поскорее отстреляться и спокойно докурить. Он не отличался особой осторожностью или балансом. Кажется, и с внимательностью у Бойко было туго. Он вовсе не следил за препятствиями и сбивал один за другим. В конце заряжая по мячу так, что тот отлетел в неизвестном направлении. Ковалёв обречённо что-то промычал и подозвал следующего. Платонов мало в чём превзошёл Никиту. Но сбитых конусов оказалось меньше. Всё по той причине, что Егор их перепрыгивал, словно обжигался об них. Немного перепутал задание, видимо. Но в ворота он попал. Ребята разинули рты, а Егор, словно и не ожидал другого исхода, победно развёл руки, приподнял подбородок и гордо поклонился. Аня захохотала и несколько раз хлопнула в ладоши. Каждое выступление сопровождалось вздохами и возмущёнными возгласами Ковалёва. Команда казалась безнадёжной, но он не переставал верить, что из подростков получится что-то вылепить. На поле показался Белов, с привычным ему, самоуверенным выражением лица. Но сегодня оно было небезосновательным. Фил превосходно справился с поставленным заданием за считанные минуты: обошёл все конусы и забил гол. Услышав похвалу тренера, он, сдерживая улыбку, удалился на скамейку, уступая Аверину. — Так, а… — Замешкался Вадимович, заметив поврежденную руку, — как ты играть будешь? — Так у меня же рука травмирована, играть ногами планировал, — повёл бровями Илья, — правила уже забыл? — съязвил он и приступил к обводке под боязливым взглядом тренера. Илья прошёл к импровизированной полосе препятствий, осторожно начал вести мяч, постепенно ускоряясь и обретая уверенность в движениях. Не задевая, Аверин обошёл инвентарь и остановился. Сделал три шага назад, и разогнавшись, нанес контрольный удар. Гол он не забил: мяч попал в штангу и отрикошетил в сторону, однако Ковалёв был более, чем доволен результатом. Матвеева услышала знакомые голоса где-то позади себя и обернулась. К футбольному полю неспеша направлялись по-прежнему хмурый Герман и, уже вместо школьного психолога, Вероника Александровна — спортсменка, комсомолка и просто преподавательница МХК и изобразительного искусства. Последняя выглядела довольно смущённой. Обычно при виде Ковалёва сразу отводила глаза и изменяла темп речи, никогда не давала себе волю посмеяться над глупой шуткой Антона или даже улыбнуться. Такие перемены в поведении были заметны и со стороны тренера, что стало ещё одним поводом для подколов. — Так, не останавливаемся, — хлопнул Вадимович и переключил внимание на коллег. Дальнейший диалог был не особо интересен Матвеевой, очередные замечания и споры о том, какой Ковалёв хуёвый учитель. Ничего нового. Смотреть на балующихся ребят, воспользовавшихся отвлечённостью тренера, Аня находила более занимательным. Платон изрядно учился балансировать, вставая на мяч и пытаясь не свалиться. Дрочер и Макс подсчитывали, сколько раз получится отбить головой. Фил где-то в стороне отрабатывал чеканку, а Аверин и Бойко — удары. Они гоняли мячи, а потом лупасили по ним так, что те оказывались в совершенно разных частях центра. Какой-то остался у ворот, другой попал в клумбу с тюльпанами, а один вовсе улетел за территорию центра. Обрывки фраз Ковалёва всё же доносились до Ани, потому она развернулась и стала вслушиваться в разговор: «Команда… Турнир… Заявляй конечно!». Судя по распахнутым глазам Вероники Александровны, и пары ребят, стоящих неподалёку, они были поражены не меньше Матвеевой. Возникало слишком много вопросов, ответов на которые не было. И пока Матвеева старалась найти их, прикидывая варианты, из раздумий её выдернул глухой удар. Голова тут же запульсировала. С правой стороны лба заныло. Разум помутнел, время замедлилось настолько, что секунда начала казаться часом. Перед глазами в случайном порядке появлялись тёмные пятна. В моменте стало так тихо, будто кто-то нарочно убавил громкость. Аня больше не слышала хохота, возгласов Антона Вадимовича, лязга ворот и навязчивого стука мяча, лишь тихий звон, который усиливался с каждой секундой. Подоспевшие Вероника Александровна, а затем и Ковалёв, настойчиво повторяли что-то, активно махая руками. Аня с усердием пыталась читать по губам, но выходило плохо. — Всё нормально, — неустанно твердила Матвеева, вне зависимости от поступающих вопросов. И, пока, преподаватели продолжали гневно препираться между собой, возобновляя личную драму, Матвеева поднялась со скамейки и повесив помятый рюкзак на плечо, поковыляла в сторону центра. Аня осторожно касалась лба, ощупывая ушибленное место. Понимала: шишака не избежать. Но как-то предотвратить боль и нарастающий отёк было необходимо. Потому, пришлось вернутся в столовую и уговорить повариху дать чего-то холодного. Прикладывая крупный кусок заледенелого мяса к лицу, пальцы быстро онемевали, потому Ане часто приходилось менять держащую руку. Она сидела на деревянном стульчике возле прилавка под надзором работниц центра, тревожащихся за свиную тушку, и со скуки играла с ними в гляделки. Матвеева давно пришла в себя, но уходить не спешила. Отёк спадал слишком медленно, да и на следующий урок не хотелось. Поэтому просидев где-то половину времени, когда мясо уже начало оттаивать, Аня поднялась с места и поплелась в нужный кабинет. Оставшиеся два занятия пролетели довольно быстро. Ученики покидали заведение, а Аня задерживалась. Учителям было необходимо узнать о её самочувствии, а ей — о сроках закрытия долгов. Матвеева выходила одной из последних, взгляд упал на воркующих Фила и Лену. Аня закатила глаза и отвернулась. Ей невыносимо хотелось курить, а всё остальное являлось второстепенным. Тем более разбираться в любовной лирике этих двоих не было смысла. Всё равно итог один. По дороге к общей курилке, Матвеева рыскала по карманам в поисках мятного «Морриса», недоумевая куда тот делся. — Будешь? — Аня вздрогнула от прозвучавшего баритона и подняла взор. Илья, не поворачивая головы, протягивал открытую пачку с тремя оставшимися папиросами. — А ты чего тут? Я думала, все наши ушли уже. Время-то, — удивилась Матвеева, показав на невидимые наручные часы. Она вытащила бежево-белую сигарету и уселась на небольшой выступ слева, подле перил, достала зажигалку и прикурила. — Да вот, — махнул Илья в сторону одногруппников, — смотрю и оторваться не могу. Аня усмехнулась. — Достали, честное слово. Целый день косые взгляды от Ленки ловила, — вдруг призналась Матвеева и выдохнув дым изо рта, продолжила, — сами в себе никак не разберутся, только нервы трепят. И других втягивают в свой любовный многоугольник. То Никиту, то меня, — сердилась она. — А сейчас у Филиппа ещё девчонка появилась, то ли Карина, то ли Катя…— защёлкала пальцами она. — Кристина, — напомнил Аверин. — Точно! — протянула Матвеева, — думаю, несладко этой Кристине придётся, но может от нас отстанут. Понять ещё не могу, раз вступил в новые отношения, чё ж тогда от Ленки всё не отвяжется. — Или она от него, — пожал плечами Илья, выдвигая своё предположение. — Или она от него… — медленно закивала Аня, тупо вглядываясь в случайную точку на асфальте. — Не знаю, Фил — ровный парень. Но эту беготню, я не поддерживаю. Даёт ложные надежды обеим девчонкам, да ещё и колебается. Ничем хорошим это не закончится, потеряет обеих, вот и всё, — Илья выдохнул клубок дыма и затушил бычок о крышку мусорного ведра. Он убрал руку в карман джинс и поудобнее прислонился к изломанному поручню, чуть запрокинув голову, — главное, он это понимает, но принимать отказывается. Надеется сухим из воды выйти. Аня продолжала хмурить брови и пялиться на дорогу, пропуская мимо ушей чужие речи, всё больше погружаясь в транс. Она совсем позабыла о невесомой дотлевающей сигарете меж пальцев, вот-вот стремящейся обжечь тонкую кожу, но сразу ощутила больное покалывание и дёрнула рукой, едва не угождая Аверину по лицу. — Ты чё руками машешь? — успел отшатнуться он и перевести взгляд на Аню. — А? Илья на секунду прикрыл глаза и махнул ладонью. — Пойдём уже, — мотнул он в сторону высоких ворот, — тебе в какую сторону? Уже смеркалось. Лучи убывающего светила обжигали до мурашек. Солнце плавно опускалось к горизонту и пряталось за унылыми многоэтажками, слабо подсвечивая нависающие тучи малиновым цветом. Ветер лениво раскачивал ветви деревьев. Птицы неспешно затихали, оставляя редкий гул и шуршание крыльев. А сверчки, наоборот, начали громко исполнять любовные серенады. Приятели не торопясь шли по безлюдной улице, что было удивительным в тёплый осенний вечер, перекидываясь глупыми анекдотами, случайными историями и ничего не значащими фразами. — А куда мы идём вообще? — крутанула головой Матвеева и замерла в незнакомом дворе. Илья также остановился и растерянно уставился на спутницу. — Я за тобой шёл. — Отлично, — закачала головой Аня, положив ладони на пояс. Она огляделась, припомнить ранее пребывание здесь она едва могла. Дома плохо различимы, а лица редких прохожих Аня видела впервые. Видно, далеко от центра ушли. Заболтались. — Ладно, пошли сядем. Я устала, — указав на ближайшую лавочку возле подъезда хмурой пятиэтажки, Матвеева поплелась в её направлении, стараясь не упускать Илью из поля зрения. Он рыскал рукой в рюкзаке, как вдруг произнёс: «мощно тебе мячом зарядили, конечно. Голова как, не болит?» Матвеева плюхнулась на скамейку и пару секунд молчала прежде, чем дать ответ. — Да норм, не оторвалась. Жить буду, — повела плечами она и дотронулась до лба, — Боюсь, ток шишка останется, — делилась Аня, пока Аверин доставал две белых «Мальборо». — Да уж… — с заметным дискомфортом протянул Илья, пытаясь разбавить атмосферу. И через пару секунд добавил, — извини, случайно вышло. С Никитой не уследили, — неловко признался он, указывая в область ушиба. Матвеева ахнула и распахнула глаза. — Так вот оно что! Ну, ты и зараза, Аверин, — засмеялась Аня, забирая учтиво предложенную сигарету, — задобрить решил. — Как вы могли подумать только, Анна Юрьевна, — бросил осуждающий взгляд Илья и показательно покачал головой, — лишь искренний посыл, не более. Аня хмыкнула и обратила внимание на надвигающийся в их сторону сгусток чернющих облаков: «бля…», — лишь вырвалось из уст. Илья тут же перевёл взгляд, куда сосредоточенно всматривалась Матвеева. А после, вытянув ладонь и проверяя на наличие капель, подытожил: «ливанёт, походу».