На рассвете я сгорю

      От прохлады раннего утра искусственная кожа Узи была покрыта мурашками, но рассветное солнце согревало её ровно настолько, чтобы она могла стоять перед зеркалом, не дрожа.       Узи опустила руки от своего экрана и замерла, разглядывая отражение в зеркале. Её уродливую рану с подтеками застывшего герметика теперь закрывал серый бинт, который, как ей думалось, смотрелся гораздо лучше. Зрение от такого украшения пострадало не сильно, потому что и раньше оно было не очень хорошим, но по правую руку от себя она видела гораздо хуже: вместо двух оптических сенсоров работал лишь один, а он не успевал обрабатывать и передавать информацию так же быстро, как раньше. Узи поправила рукой непослушные фиолетовые волосы, накинула куртку, надела шляпу и отвернулась от зеркала, ища взглядом свое оружие. Взяв с тумбочки кобуру с револьвером и надев её на пояс, она пошла к своей лошади. Разбойница погладила кобылу по голове и начала отвязывать ее от заборчика, когда сбоку послышался тихий цокот копыт, хорошо различимый в утреннем безмолвии. Она повернула голову, не отвлекаясь от узла.       Хан на своем коне приблизился к дочери. В его рту была сигарета, одна рука свободно лежала на бедре, пока вторая управляла поводьями.       – Собралась? – спросил он у Узи, остановившись рядом.       – Да, уже все.       Она откинула поводья на шею лошади и села в седло.       – Поехали, – сказал Хан, прищелкивая коня. Узи поехала за ним.       На выезде из лагеря стояли двое часовых, которые уважительно кивнули им обоим. Хан даже не повернул голову, а Узи улыбнулась и коснулась шляпы в знак приветствия.       Поначалу они сравнялись и ехали рядом, но затем, когда относительно редкая рощица сменилась густым лесом, отец выехал вперёд. Узи наклонилась ближе к шее лошади, чтобы не задеть головой низкие ветви. Она слушала дыхание кобылы и думала о предстоящей работе. Сенсоры запаха щекотало: поблизости были заросли тиама. Бандитка наслаждалась прохладой леса, зная, что вскоре они окажутся на дорогах, вдали от тени, а солнце уже через час-полтора начнет жарить чуть ли не в полную силу.       Хан свернул с протоптанной дорожки на другую, едва заметную тропку. Петляя меж высоких сосен и вековых дубов, Узи глядела в ровную спину отца и думала: почему же он так ревностно отнёсся к той посылке? Что такого в ней было? Разбойница слышала от знакомых людей, что у них, там, на материке и особенно на островах, есть какие-то травы, которые они перетирают в порошок и всасывают его носом или делают самокрутки. Им это нравится, но они почему-то решили ее запретить. Так или иначе, они все равно её продают, только втайне, и можно было бы подумать, что именно такой груз лежал в посылке, если бы не одно но: людей в Нью-Коппере было крайне мало, так что торговля травами невыгодна. Тогда что́?       Оружие? Его производят и продают практически свободно, так что нет смысла так заморачиваться.       Масло? В умеренных количествах оно только полезно для дронов, поэтому его дают пить даже детям. Им нельзя пить масло с истекшим сроком годности, которое бродило в определенных условиях и вызывает странные ощущения, но и оно продается без ограничений.       Вдруг Узи поняла: разгадка очевидна! Коробка, полупустой дом... Это ведь наверняка была взрывчатка! Отец истратил почти все запасы банды на то большое дело с тремя банковскими хранилищами, поэтому он наверняка хотел их восполнить и купил у своих поставщиков ещё. А его перехватила та странная девушка-шериф.       Узи хотела было вспомнить ее внешность и подумать о той встрече подробнее, как вдруг Хан негромко прикрикнул:             – Осторожно!       Выдернутая из своих мыслей, она резко посмотрела на дорогу и едва успела схватиться за поводья, чтобы лошадь перескочила через поваленное дерево.       – Господи! Откуда оно здесь? – слегка напуганно воскликнула девушка.       – Неделю назад была буря с грозой. Может, молнией свалило или ветром, – откликнулся отец.       Больше Узи от поездки не отвлекалась. Вскоре впереди показались светлые равнины, деревья поредели, и всадники выехали на дорогу. Теперь они наконец-то сравнялись.       Солнце было слева, на востоке, и Узи, ослепленная лучами, поневоле подумала, что лучше бы пуля попала ей в другой глаз. Длинные тени прыгали по придорожной траве и кустам вслед движениям путников. Разреженные облака лениво ползли по небу. Рядом стрекотали жуки, а слева тянулась роща. Несколько минут прошли в молчании. Украдкой разбойница смотрела на отца. Его жесткое лицо не выражало эмоций, кроме, разве что, раздражения, но она знала, что у него всегда такая гримаса. Может, это из-за всех этих лет управления бандой, а может, он родился уже озлобленным на весь мир.       – Так куда мы сначала едем? – Узи осторожно нарушила тишину. Ей казалось, что отец всё ещё сердится на неё за провал с посылкой, поэтому она побаивалась много болтать.       – На аванпост рядом с Бэй-Вэлли, – ответил ей Хан, не поворачивая головы и смотря на горизонт.       – Мы там редко бывали, да?       – Обычно этот лагерь посещает Август, да. Но у него сегодня выходной.       – Он раньше говорил мне, что у него никогда не бывает выходных.       – Он прав, – с лёгкой ухмылкой Хан утверждающе кивнул. – Выходной – это когда он сидит в лагере, следит за порядком и занимается бумажными делами.       Узи усмехнулась.       – Я смогу прогуляться по берегу, пока ты занят делами? – спросила она.       – Нет. Ты наказана. Я тебя сегодня ни на метр не отпущу, – твердо ответил ей отец.       – Ладно...       Она знала, что это не просто слова. А ещё она знала, что спорить с ним было бессмысленно. Хан не внимал к мольбам, обидам или уговорам.       – Что за повязка? – спросил он.       – А, это?.. Ну... Э-э... Я подумала, что так я буду привлекать меньше внимания.       – Это же примета.       – От нее легко избавиться, а в городах многие ходят с пластырями или повязками. Жизнь-то неспокойная…       Немного поразмыслив, Хан все же кивнул.       – Правильно.       Узи почувствовала облегчение. Ей очень не хотелось, чтобы отец заставил её снимать повязку.       – А мы точно не светимся посередине пустой дороги? – слегка неуверенно спросила она, обернувшись за спину. Никого.       – В такую рань патрули бывают редко. Кроме того, мы вдалеке от торговых трактов. Эта дорога соединяет окраинные поселения и два крупных города на разных концах штата.       Узи кивнула в знак согласия, но из осторожности всё-таки сняла с шеи белую бандану, сложила её и сунула в карман куртки.       – Куда мы после того аванпоста? – спросила она.       – В лагерь под Крауфут-Хиллз.       – Знакомое название...       – Я там впервые учил тебя стрелять, когда ты ещё была маленькой.       – Правда? – Узи удивлённо повернула голову на отца. На его лице скользнул намёк на нежность.       – Да. Как только ты смогла держать револьвер. Тебе было... Сколько, десять лет?       – Может, и десять.       – Для своего возраста ты неплохо с ним обращалась. А через два года я подарил тебе твой собственный.       – Да...       Бандитка вынула оружие из кобуры, проверила предохранитель и покрутила револьвер на пальце. Он выглядел хорошо даже сейчас, спустя почти десять лет. Узи ухаживала за ним с особой тщательностью.       – Неплохо, – послышалось со стороны Хана. Разбойница повернулась к нему, но тот уже не смотрел на неё. Она украдкой улыбнулась и убрала револьвер обратно.       – А как твой?       Хан вытащил оружие из кобуры. Сталь не блестела, выглядела потертой, но надежной: ни одно пятнышко ржавчины не портила корпус.       – Меня за ним ещё твоя мать учила ухаживать, – сказал он вдруг, убрав револьвер. Узи навострила слуховые сенсоры. – Я за ним никогда не следил. А однажды он дал осечку. Первую и последнюю. Запомнил я её навсегда...       Заметив, что он как-то сильно разговорился, Хан резко замолчал.       – Неважно. Давай-ка поскорее, а то мы и до полудня не доедем.       Он прищелкнул языком, и конь перешёл на кентер. Узи сделала то же самое. Теперь её голова была занята мыслями о матери. Бескрайние желто-зеленые равнины вокруг, изрезанные кое-где кривыми линиями рек с илистым дном, располагали к размышлениям.       Когда дроны вырастают, они накапливают в своей голове всё больше различной информации, но при этом объем полезной памяти в них ограничен. К определенному возрасту ни один дрон не помнит никаких событий из своего детства. Бывают исключения, но они крайне редки – и это не был случай Узи. Свои детские годы она помнила лишь краткими отрывками и единичными ощущениями: аромат различных трав, звон украшений в доме, запах столярного клея в отцовской мастерской…       Хан когда-то рассказывал ей, что раньше, ещё когда мама была жива, она занималась делами по дому, воспитанием Узи и работала в саду, когда та засыпала или спокойно играла в комнате, а сам он проводил почти весь день в своей столярной мастерской. У Хана была небольшая компания, которая производила двери. Работал в ней в основном он и ещё пара его старых приятелей, которым он честно платил за труд. Вечером, после целого дня строгания, пиления, подбития, установки и подгонки Хан приходил домой и пару часов уделял семье. Узи смутно помнила, что жизнь тогда была хороша и приятна, хоть и не очень богата.       А о Нори – так звали мать Узи – отец рассказывал редко. Если так подумать, то она вообще мало что о ней помнила. У нее не было ни фотографий, ни памятных вещей – ничего.       Узи сжала в руках поводья. Она глядела в чистые черные волоски лошадиной гривы и размышляла о прошлом. У нее отчего-то было стойкое ощущение, будто бы она упускает некую крохотную, но такую важную деталь… Что-то, о чем отец не рассказывает, а она сама не помнит.       Дорога под ногами коней плавно вела их на север, петляла меж холмов и пригорков, а изредка заставляла помочить копыта в броде реки. Все это время Узи думала… нет, не думала: крохотный процессор в ее голове тихо-тихо проводил вычисления, восстанавливал битые воспоминания, как мозг восстанавливает давно забытые связи между нейронами. Узи двигалась в прошлое по ассоциациям… Так странно было вновь возвращаться в те годы, когда она была маленькой, а мир вокруг – огромным. Она тянется к столу, она вдыхает новые, чудны́е запахи, вокруг снуют люди… Она смотрит вверх – и рассматривает, изучает, запоминает… Синее небо над головой, верхушки деревьев, широкие долины – все это осталось таким же, лишь она сама изменилась. Лишь она сама забыла то, что никак, никогда не должен забывать ни один нормальный дрон… И лишь помнит: она тянется, тянется, тянется вверх – к солнцу…       Узи вдруг встряхивает головой и прищуривается, глядя на солнце, поднявшееся из-за горизонта. От всех этих дум её голова перегрелась. Она вынула из сумки на лошади походную флягу и хлебнула оттуда немного масла. Сколько времени прошло? Час или два?..       – Почти на месте. Я думал, мы будем там позже, – отозвался Хан, будто читая её мысли. – Сейчас свернём к лесу, немного проедем вглубь и выйдем к реке. Там будет аванпост.       – Поняла, – быстро ответила Узи.       Лошади перешли на рысь, и через метров пятьдесят странники повернули на тропку к роще, окружающей реку. В зелени Узи почувствовала себя получше – лесная прохлада приятна и дронам, и людям. Вскоре, пропетляв меж деревьев, они свернули к реке, как и говорил Хан. Под ногами вместо травы и веток начался известняк, а затем и песок, когда они поехали вдоль берега.       Ещё несколько минут пути, и у воды показались четыре бесхозные удочки на стойках, а чуть поодаль – и корзина с грязным бельём. Не успели отец с дочерью спешиться, как из леса вышла женщина-дрон с глубокой царапиной в области левой щеки.       Она сперва нахмурилась, но затем, узнав их, воскликнула с улыбкой:       – А-а, бугор приехал! Здравствуйте, гости дорогие… Милости прошу к нашему шалашу! Я белье стираю, а Дерек у себя сидит. Хорошо, что вы его застали: он как раз в город выехать планировал.       Договаривая, она опустилась на колени перед водой; в одной руке у нее был зажат брусок мыла, а другой она подтянула к себе корзину, вынула оттуда какую-то рубаху и стала ее стирать.       – Спасибо, Джанет, – кивнул в ответ Хан.       – Да не за что! – быстро улыбнулась та, не отрываясь от своего дела.       Он спешился, и дочь слезла с лошади вслед за ним. Животных они привязали неподалеку от берега, чтобы те могли попить после дороги. По тропинке бандиты поднялись вверх от реки и совсем вскоре вышли к небольшому лагерю. Тут и там были расставлены палатки, прикрытые для надёжности и маскировки листвой и ветвями; с двух сторон лагеря были две землянки. Хан, видимо, знал, куда идти и сразу же пошел к той, что была слева от него. Узи молча последовала за ним.       Спустившись по дощатым ступеням вниз, под уютную бревенчатую крышу, она увидела за открытой дверью дрона с пышными накладными бакенбардами, хмуро сидящего при свете свечи за столом, заваленным книгами и бумагами. Тот посмотрел на посетителей, осмелившихся загородить ему солнечный свет и тут же вскочил при виде главаря.       – Честь имею, начальник!.. Вы по какому поводу в нашу глушь забрались?       – Здорово, Дерек, – мужчины пожали друг другу руки. – Ничего особенного, просто взял дочь развеяться и посмотреть на наши лагеря, – он улыбнулся, похлопав Узи по плечу. Та слегка неловко улыбнулась вслед за отцом.       – А ты, кажется… Узи, да? – слегка прищурился бандит, вспоминая имя девушки. Когда та кивнула, он произнес:       – Ну и ну! Так быстро растут дети… Помню тебя ещё во-о-от такой малышкой, – Дерек показал рукой на уровень пояса. – Ты все хотела у костра помогать пули лить.       – Да, помню, – усмехнулась Узи. – У меня получалось?       – Ну-у… когда вы уезжали, мы обычно расплавляли их обратно, – засмеялся управляющий. – Однако ж довольно прелюдий. Вы, Хан, чем-то конкретным хотели поинтересоваться?       – Хотел, ещё как хотел, – кивнул главарь. – Например, как идёт сбор зелени. В города отправлены посыльные?       – Уж давно! Вы разве сами не заметили? Половина ребят уже в ближайших клоповниках, бродит по тавернам и проулкам. В лагере всего несколько людей осталось…       – Кстати о людях, – прервал его Хан. – Черт его знает, какие указания вам отдавал Цезарь или Пёс, но в последних двух притоках с вашей территории сорок процентов были людьми.       – Указания были вполне четкими: набрать новых головорезов, побольше и чтоб со своим оружием. Проблема в том, что дроны не очень-то желают уходить из городов, куда Макар телят не гонял. Вы не рассматриваете расширение в города?..       – Нет, – сразу отрезал главарь. – Это исключено.       – Ну вот и результат, – разводит руками Дерек. – Людям в природе непросто, но дронам – ещё сложнее. Недавно проезжал путник из северо-восточных – какой там пост, я уж позабыл, то ли Бриксен, то ли Боксен, что-то такое – так у него половина тела проржавела от влаги!       – Ну так меняйте тактику! Убедите их, что у вас теплые палатки, что никто не останется без деталей, что масло в открытом доступе… Врите, если потребуется. Мне вас учить выполнять свою работу?       – Как раз про детали, Хан, я с вами и хотел поговорить, – сомкнул ладони управляющий. – Последнее поступление было слишком давно, и у нас вновь возникла потребность.. я бы даже сказал, нужда…       Узи стало скучно. Она повернула голову и стала осматривать нехитрое убранство землянки. Здесь было тесно, но бревенчатые стены создавали впечатление уюта. С потолка свисала масляная лампа, но она не была зажжена, и освещалась комната лишь свечой на столе. Стол был крупным, тяжёлым, дубовым, с ящиками, в каждый из которых был врезан замо́к. На столе были грудой навалены книжки, письменные принадлежности, один револьвер и половина бутыли масла.       Закончив свой осмотр, Узи вновь заскучала. Она попыталась выйти из скромного жилища Дерека, но Хан резко приказал ей:       – Стой на месте, ты наказана!       Ей стало обидно: зачем позорить её перед чужими? Но отцу перечить было нельзя, и девушка послушно встала рядом с ним и запустила во внутреннем интерфейсе пасьянс.       Переговоры затягивались. Дерек требовал деталей, инструментов и продовольствия либо денег, чтобы купить все это в городе. Хан закономерно отмечал неудовлетворительную работу Дерека и его подчинённых. Наконец-то все вопросы удалось утрясти, и бандиты вновь отправились в путь.       Узи тихо вздохнула. Ещё час сидеть в седле.       Что ж, ей не впервой.

***

      Ви достала из кармана потрепанную карту и быстро нашла обведенную в кружок область. На сонные лощины опускался вечер, кое-где уже стрекотали сверчки. Горные пики, окружённые лесами, перемежались с зелёными пастбищами, на которых лежали крохотные деревушки. Говорят, что это единственные места в Нью-Коппере, где ещё остались люди – местные, те, что были на этом континенте тысячи лет. Аборигены, почти истребленные целыми поколениями стальных машин, пришедших с небес…       Кобальт шагал вперёд, спускаясь вниз по холму. Каменистая дорожка была нелегкой, но конь-богатырь с ней справлялся. Ви слегка беспокоилась, как бы они здесь не навернулись и не упали вниз, в ущелье, поэтому она выбирала дороги пошире.       Они пересекли ложбину, взобрались на холм и вновь спустились вниз; пересекли вторую, вновь взобрались на холм и вновь спустились вниз. Над камнями и скалами кружил орёл, а в небе сгущались тучи. Ви обеспокоенно глядела вверх. Как бы им не попасть под ливень! Она уже давно надела поверх своей куртки теплое пальто, специально припасенное для зимних месяцев или вылазок в горы. В горах всегда прохладно. Хотя летом кое-где можно и перегреться. Ви чувствовала себя очень утомленной после целого дня езды на лошади по обходным дорогам, но близость цели манила охотницу за головами и придавала ей сил. Оставалось лишь надеяться, что он ещё там живёт и что её соперница о нем не знает.       Ви остановилась на возвышенности и сняла шляпу, проветривая волосы и рассматривая окрестности. Из глубины леса, простёршегося под ними, валил едва заметный дымок. Кто-то топил печь.       Ви вновь достала карту, посмотрела на нее, затем вновь посмотрела на лес; затем она подняла голову и огляделась, обращая особенное внимание на горные пики вокруг. После же она слегка прищурилась, вновь глядя на схему местности.       – Поехали, Кобальт, – сказала она наконец, убирая карту в карман. Конь понес ее вниз по холму, к горному серпантину, по которому можно было спуститься вниз. Ви была уверена, что найдет здесь тропу, и не прогадала. Из горы за ее спиной протекал родник, а вкусить чистой минеральной воды было невозможно без подъёма выше.       Они спускались по узкой, извилистой дорожке. Один раз перед ними прошмыгнула лисица, заставив Кобальта слегка всхрапнуть от неожиданности. Камешки от его копыт осыпались вниз и скатывались в самую глубь ущелья. Ви потянула поводья, чтобы замедлить темп спуска. Спешить ни к чему.       В лесу было ещё холоднее, чем на высоте. Ви поежилась. Из-за деревьев впереди была одна лишь темень. Ви достала из сумки миниатюрный масляный фонарь и зажгла его – скорее для Кобальта, нежели для себя. Она-то в темноте видела прекрасно.       Неровный рыжеватый свет плясал по стволам деревьев. Редкие шорохи кустов могли бы напугать слабонервного путника, но Ви уже давно не обращала на них внимания. На дронов звери не нападают. А если и нападают, то для них это обычно заканчивается печально.       Дорога становилась все шире и все более прочищенной от травы и крупных камней, пока наконец впереди не показались старые бревенчатые стены. Ви потушила фонарь, убрала его в сумку и слезла с коня. Прижав левую руку к груди, некоторое время она постояла в молчании. Затем она глянула куда-то на горизонт, привязала Кобальта рядом с лошадью, стоящей у хижины, подошла к двери и громко постучала в неё.       В доме послышалось движение. Из-за двери гаркнули:       – Кто здесь?       – Старый друг. Открывай!       – Ви, это ты?       – А кто ещё заберется в такую даль?       Хозяин дома сдвинул засов, и дверь отворилась. Перед Ви предстал дрон, явно прошедший сквозь многие годы. Киберкожа давно утратила белый цвет, став грязновато-серой; стальные руки проржавели и потеряли гибкость; дисплей светился тускловатым светом и был покрыт царапинами. Накладная борода была длиной до самой шеи.       – Проходи скорее, – буркнул он. Ви зашла внутрь. Здесь было тесновато, но уютно. На стене висело ружьё, на полу перед дверью лежал маленький коврик и стояли две пары сапог; в печке у стены трещали поленья, а внутри стоял котелок с каким-то варевом.       – Сколько лет, сколько зим… – протянула она, окидывая взглядом горное убежище. Ее глаз сразу же зацепился за огромное полотнище в половину стены. Искусно вышитый гобелен, казалось, освещал всю комнату лучше любого огня. На нем было изображено яркое, алое солнце, словно пылающее пламенем, несмотря на то, что оно сделано из ткани. Поднимаясь над холмами между двумя горными вершинами, оно заливает светом все, что перед ним и по бокам – лес, деревни, города и реки, и отблески огня пляшут на морской глади – даже она уместилась в изображение.       Сразу под гобеленом стоял стол с двумя табуретками. На той, что справа, лежали две подушечки. На столе был глиняный кувшин и деревянная кружка.       – К гостям готов не был, уж прости, – произнес старик, запирая дверь за посетительницей. Та сняла пальто; хозяин взял его и повесил у двери. Ви села на стул и вытянула изящные ноги. Так приятно наконец-то быть не в седле!       Дрон открыл шкаф, стоящий в углу рядом с печью, и достал оттуда ещё одну кружку. Сдунув пыль, он поставил её перед Ви и вынул из шкафа черпак.       – Я не буду, – покачала она головой.       – Подкрепилась бы хоть с дороги, – укоризненно глянул на неё мужчина. Та лишь скривила уголок рта и снова покачала головой. Её собеседник убрал кружку обратно в шкаф, а затем вынул из печки котелок и поставил его на стол.       Сев напротив Ви, он прикрыл глаза и поднял голову вверх, к потолку. Та понимающе отвернулась. Неприлично глазеть на молящегося. Через полминуты старик спросил:       – Зачем пожаловала?       – Прям так сразу? – подняла бровь девушка.       – Ну не навестить же старого друга ты приехала, – хмыкнул он.       – И то верно, – соглашаясь, качнула та головой. – Хотела узнать, не помнишь ли ты кого-то из наших.       – А я знал, что ты придёшь.       Он посмотрел на нее, довольный тем, что смог предсказать ее прибытие, а затем черпаком налил себе в кружку варева из котелка. Цвет у этой смеси был буро-черный; она была густой и пахла на всю комнату какими-то травами.       – Как ты можешь пить эту бурду? – поморщилась Ви. – Переехал бы в город или деревню какую-нибудь, пил бы нормальное масло. Может, проживёшь ещё пару десятков лет.       – На этих чертовых заводах в масло заливают все подряд… – произнес он и закашлялся. Оправившись от кашля, он продолжил:       – Откуда мне знать, что намешано в бутылке? А это я сам варю, никакой химозы.       – Оставь эти рассуждения людям. Это им в желудок даже уксус заливать вредно.       – А они заливают! – вплеснул рукой дрон.       – А они заливают, – согласно кивнула Ви. – Откуда знал-то про меня?       – Думаешь, ты одна меня помнишь? – усмехнулся тот. – Не-е-ет. Я слышал, как ты наших отлавливаешь по одному да допрашиваешь. Скажи спасибо, что не пристрелил я тебя на месте за такие дела.       – У тебя бы рука не поднялась, Рауль.       – Мои руки ещё много чего могут! А ты давай не зарывайся, будь повежливее в гостях.       – И что же тебе про меня наплели?       – Много чего интересного… – уклончиво ответил ей хозяин дома. – И про Тома, который Хэнкс, и про Яна, и про Жанну…       – Если бы они не сопротивлялись, остались бы в порядке, – фыркнула девушка. В ее позе читалось напряжение, будто она защищалась от собеседника.       – Послушай, Ви… – покачал головой Рауль. В его глазах появилась почти отцовская забота. – Ты же знаешь, что тогда было. И ты знаешь, как это выглядело для остальных…       – Я никого не предавала! – резко перебила она, нахмурив брови.       – Я знаю! Дело в том, что другие-то не знают. Они считают, что ты тогда спелась с законниками и накрыла весь Рассвет вместе с ними, – он хлебнул из своей кружки. – Хотя, как по мне, всё-таки мутная это была история… Ты тоже что-то недоговаривала.       Ви раздражённо ответила:       – Потому что договаривать было нечего. Я пошла против своей судьбы, вот и все.       – Слушай, слушай.. я тебя пустил не для того, чтобы мы это дерьмо мусолили, – он поморщился и помахал рукой. – Мне плевать. У меня новая жизнь. И у тебя, как вижу, тоже.       – Да.       – Только вот я своей доволен. А ты?..       Рауль с любопытством прищурил глаза, глядя на охотницу за головами. Та слегка неловко смотрела в стол.       – А это уже не твое дело.       – Знаешь, что я тебе скажу?.. Забудь все это, дорогая моя, и вернись-ка к нормальной…       – Нет! Нет! Боже, нет!       Ви сердито вскочила со стула и ударила по столу.       – Так и знала! Вот так и знала! Я приеду, а ты будешь сидеть и с умным видом читать мне нотации!       – Зачем ты так цепляешься за прошлое? Что в нем такого было, что ты пять лет бомжуешь по всему штату? – недоуменно воскликнул Рауль.       – Потому что… Да не твоего ума это дело, просто дай мне имена и всё!       – Ничего я тебе не дам! Ты одержимая, Ви! Вон, бешеная какая сталась!       Она схватилась за виски, помассировала их, закрыла глаза и устало села обратно на табурет.       – Ладно… Да, ты прав. Я погорячилась. Не надо мне на тебя кричать. На друзей не кричат.       – У тебя и друзей-то не осталось, кроме меня, – хмыкнул Рауль.       – Это-то ты откуда знаешь? – подняла на него взгляд подруга.       – Просто понял, и все, – пожал тот плечами. – Несчастная ты душа…       Минуту старик тихо пил своё домашнее масло, а Ви глядела на дождь за окном. Как там Кобальт?..       – И всё-таки, если мы правда друзья, скажи мне хотя бы адреса пары человек.       – Не могу, дорогая, никак не могу, – покачал головой старик. – По совести не могу. Мне в письмах писали, ко мне приезжали – десятеро, не меньше. Страдают от тебя наши.       – Это ради высшей цели.       – Да какая там цель… – махнул он рукой. – Так, блажь.       – В смысле?       – А тебе не говорили? – приподнял он бровь. – Обелиск, желания… Это все выдумка. Не существует его.       – Существует, – упрямо ответила Ви.       – Ну, я вот до мастера дослужился, и ни разу не видел никакого подтверждения. Ни бумаг, ни документов, ни зарисовок. Ни-че-го. Только легенды и истории для новичков…       Ви промолчала. На Кобальте, в седельной сумке, в трёх потайных карманах лежали и несколько зарисовок, и два письма высших членов культа, и одно распоряжение Князя Зари – личное, касающееся именно Обелиска.       – …Так что зря ты за этим гонишься, – с лёгкой улыбкой вновь глотнул напитка Рауль.       – Ладно. И всё-таки…       – О-о-о-ох-х-х… – тяжко вздохнул старик, покачав головой. – Грех на душу беру.       – До заката клонюсь.       Он задумчиво пошевелил ртом, отведя взгляд, а потом медленно произнёс:       – Рик. Рикки. Человек. Жил рядом с… Бэлл-Вэлли, кажется?..       – Бэй-Вэлли? – уточнила Ви. Она уже искала на карте нужный город.       – Да, верно, – кивнул тот. – В пригороде. Дом не помню, но сам он рыжий был.       – Рыжий? А-а, это тот…       – Да, тот самый.       – Надеюсь, он меня помнит. У людей с памятью проблемы.       – Только, прошу, помягче с ним. Не бей его. Он же ничего тебе не сделал.       – Посмотрим, как пойдет. Ви сложила карту, убрала ее в карман куртки и встала с табуретки. Поправив одежду, она посмотрела на дверь, а потом повернулась к Раулю и сказала:       – И ещё кое-что.       Тот вопросительно посмотрел на неё. Ви опустилась перед ним на колени, сняла шляпу и склонила голову. Старик встал перед ней, дотронулся до её головы и произнес:       – Заря да пребудет с тобой до трёх закатов. Ви встала и надела шляпу.       – Спасибо, – кратко сказала она. Подойдя к двери, она сняла пальто с вешалки и стала его надевать. Пока Ви делала это, Рауль с усмешкой бросил ей в спину:       – А всё-таки ты одна из последних, кто верит. Я видел, как ты спросила дозволения войти. Может, солнце и впрямь говорит с вами, обожженными.       Ви молча отперла засов и открыла дверь. На секунду она задержалась в проеме, повернула голову и через плечо сказала:       – Пока, Рауль.       Она подошла к Кобальту, отстегнула его и забралась в седло. Прищелкнув языком, она развернулась и кентером поскакала обратно в сторону серпантина.       Старик глядел ей вслед, наблюдая за тем, как фигура бывшего рыцаря-избранника растворяется в ночной темноте, проходя сквозь стену дождя.       Затем он вздохнул и закрыл дверь. Капли барабанили по крыше и маленьким окошкам.

***

      Эн устало вздохнул.       Он стоял на улице и смотрел на солнце, заходящее за огромные горы вдалеке. Ему хотелось присесть, но скамеек поблизости не было, а на крыльцо дома нельзя – младший шериф всё-таки.       Только что он вышел из дома одного из пострадавших от серийного убийцы, чтобы вновь перепроверить показания. Все свидетели говорили вразнобой совершенно разные вещи: одни утверждали, что видели рядом с местом преступления девушку-дрона с голубыми глазами, другие – что глаза были желтыми, третьи – что девушка вообще была парнем, а четвертые – что это всё людские происки, а не дело чьих-то белых керамических рук. К последним утверждениям Эн относился с гораздо большей деликатностью и вниманием, нежели к остальным. С самого начала осторожной дружбы между двумя видами всегда находились те, кого это не устраивало. Эн был уверен, что найдутся любители покачать лодку, которые решат воспользоваться возможностью очернить людей. Джей ещё несколько месяцев назад лично выслушивала указание губернатора о том, чтобы в штате нигде не позволялось любое ущемление человека. Несколько раз шерифам приходилось лично разгонять массовые драки и пресекать другие случаи насилия, но сейчас, кажется, все стало более-менее тихо. К тому же для экономики Нью-Коппера и Фарленда было бы выгодно сотрудничать с материком.       Тем не менее, сейчас им нужно было найти убийцу, а с такими разрозненными показаниями сделать это было трудно.       Эн раскрыл свой блокнот и стал записывать свои мысли и предположения. Может, каждый раз маньяк меняет свою внешность? Учитывая некоторую андрогинность у дронов и накладную конструкцию любых волос, такой вариант отметать было нельзя. Однако дроны-рабочие не имеют идеального ночного зрения, так что они запросто могли и ошибиться. Особенно учитывая проблему с запчастями: старые были изношены, новые работали не так хорошо, как хотелось бы, а кустарные… что ж, о них и говорить нечего.       Запчасти… Эн поднял голову от записей и постучал ручкой по керамической щеке. Надо будет обойти местные мастерские и заводы. Они могут быть к этому причастны…       Вдруг взгляд шерифа упал на какое-то столпотворение рядом с одним из домов напротив. Дроны собрались у дверей и пытались протиснуться внутрь, хотя там и так было тесно. Даже издалека было видно суету и взволнованность горожан.       Эн убрал блокнот и ручку и быстрым шагом пошёл ко зданию. Завидев его, некоторые дроны расступились.       – Что происходит? Дайте пройти! – громко сказал он, заглядывая поверх голов в открытые двери и рассматривая лица присутствующих.       – Вот, вот шериф! Ща он разберётся! – крикнул кто-то изнутри. Горожане прижались к стенкам и разошлись в стороны, а Эн кое-как пролез мимо них внутрь дома.       – Там тело на втором этаже… Лучше сами взгляните, – нервно произнес какой-то парень с эспаньолкой в шляпе-котелке.       – Тело?.. – нахмурился Эн. Он поднялся вверх, по дороге осматривая здание. Это была небольшая гостиница: внизу кухни, ванные, служебные комнаты, а сверху – номера.       Постояльцы испуганно выглядывали из-за дверей своих комнат. В конце коридора стояли любопытные дроны. Эн прошел к ним и увидел открытую дверь в номер.       – Всем гостям оставаться в номерах! – приказал он. – Остальные – на первый этаж.       Конечно, убийца мог задержаться в толпе, но он наверняка давно ушел. Или покинул здание прямо сейчас, увидев шерифа.       Эн зашёл в комнату, закрыв за собой дверь. У стены напротив лежало – вернее, сидело тело. На нем были ужасные увечья: все пальцы с рук были вырваны или отрезаны, живот был распорот, а из груди выступал погнутый стальной скелет, будто бы завитки лепестков изящного цветка. Только в картине перед Эном не было ничего изящного.       Экран давно погас, но на нём не было ни трещин, ни царапин. Рот был раскрыт, и из него струйкой вытекало масло. Ночное зрение позволило шерифу разглядеть что-то в его глубине…       Эн достал из куртки перчатки, которые не было жалко, надел их и сунул пальцы в рот трупа. Ладонь не помещалась в него полностью, и второй рукой он слегка оттянул нижнюю челюсть, стараясь ничего не сломать. Наконец пальцами он нащупал что-то мягкое.       Подцепив предмет указательным и средним пальцами, он аккуратно выудил его из горла и развернул. Это была тряпка, полностью вымоченная в масле – видимо, она там “мариновалась” некоторое время.       Отложив улику в сторону, Эн вновь посмотрел на убитого. Его внимание привлекли продольные царапины на шее трупа. Складывалось ощущение, что убийца хотел вскрыть ее, но у него почему-то не вышло. Разглядев шею повнимательнее, шериф понял причину: она была заменена на фабричную, сделанную из какого-то твердого материала. Похоже, не поддалась ножу.       Картина уже начинала складываться. Эн рассматривал труп как можно внимательнее… Он чуть наклонился и заметил, что корпус в области живота, разрезанный пополам и выгнутый убийцей наружу, выглядит помятым. Мысленно согнув его обратно, шериф понял, что вмятина получилась от удара. Но чем? Ногой или каким-то твердым предметом? Стандартные запчасти непросто пробить так глубоко голыми руками. Хотя с этим мог бы справиться некто сильный и тренированный. Или с фабричными сервоприводами – причем новейшего производства, более совершенными в техническом плане…       Таких страшных убийств в городе практически не было. Это никому не нужно… кроме того маньяка, которого Эн пытается поймать. Он наклонился к телу ещё сильнее и стал рассматривать его внутренности. Ядро, помпа, резервный хард, все платы и остальные запчасти были на месте. Странно… Зачем же убивать дрона с такой жестокостью?       Эн поднялся на ноги и огляделся в номере. Кровать не заправлена, в двери изнутри вставлен ключ.. но не провернут. Шторы задернуты. На полу лежит рубашка и галстук, рядом с телом – шляпа… Это подтверждает пол убитого. Накладных усов или бороды у него не было, а волосы были довольно длинными.       Бросив последний взгляд на место преступления, Эн вытер перчатки об носовой платок и сложил их обратно в куртку. Затем он вышел из комнаты и спустился вниз, к администратору отеля. Тот стоял за своей стойкой в окружении других дронов.       – Мне нужно вас допросить, – сказал ему шериф. – Тут слишком людно. Пройдёмте в задние комнаты.       – Разумеется, – кивнул тот. Вид у него был взволнованный.       Они ушли за стойку, в служебные помещения и закрылись на кухне. Эн подвинул администратору стул, стоявший неподалеку, а сам встал рядом и достал блокнот.       – Итак, когда это случилось? – спросил он прежде всего.       – Совсем недавно… Я хотел напомнить гостю про оплату комнаты, открыл дверь и увидел его. Мертвым.       – Хорошо, но когда именно? – уточнил Эн.       – Где-то… десять минут назад? Сначала я искал техника, потом мы пытались как-то спасти его, а потом уже поняли, что ничего не получится. Бедняга истек маслом, так сказал механик, – покачал головой служащий отеля.       – Да, жаль, что так вышло… Кем был этот гость?       – Да никем особенным, – пожал тот плечами. – Выглядел бедновато, комнату снял на два дня. Не очень много разговаривал.       – Это было подозрительно?       – Нет, ничуть… Вполне приятный мужчина. Но мне он не уделил какого-то внимания, просто оплатил комнату, зашёл внутрь и всё.       – А вы вообще видели что-нибудь подозрительное?       – Нет, ничего, – отрицательно помотал головой администратор.       – Хм..       Эн дописал показания, взглянул в блокнот, размышляя, а потом поднял глаза к свидетелю и произнес:       – Пока что это все, спасибо. Позже мы зададим вам ещё несколько вопросов, но сейчас вы свободны. Оставьте свое имя и домашний адрес.       – Бен Пайпер, живу на Митч-стрит, дом 19, квартира 5.       – Спасибо.       Администратор вышел из кухни и пошел обратно к своей стойке. Эн некоторое время постоял там же, где и был, размышляя над словами свидетеля, а затем убрал блокнот и поднялся обратно на второй этаж.       Он постучался в одну из комнат наугад. Дверь ему открыла девушка-дрон в изящном длинном белом платье, богато украшенном кружевами и рюшами.       – Слава богу, что вы наконец-то здесь! – воскликнула она. – Я уж думала, эти зеваки будут вечно тут стоять… От них столько шума!       – Это моя работа, – со сдержанной улыбкой кивнул Эн. – Итак, я задам вам несколько вопросов. Отвечайте честно и прямо, вам ничего не угрожает. Хорошо?       – Разумеется! Я всегда рада помочь доблестным служителям порядка! – дама с энтузиазмом закивала.       – Для начала: вы знали убитого мужчину?       – Нет, не знала. Я его даже не видела, потому что либо была в своей комнате, либо ходила по магазинам с мужем.       – Мужем? – переспросил шериф. – А где же он?       – Временно отлучился в салун. Сказал, что там часто бывали его старые друзья. Хоть бы он не наткнулся на какую-нибудь шлюху…       – Пардон?..       – Ну, знаете, в районе так много проституток… – она смущённо и раздражённо раскрыла веер, который до этого держала в руках, и помахала им на себя. – Я надеюсь, что он сохранит мне верность. Когда уже вы что-нибудь с ними сделаете?!       – Как только губернатор объявит проституцию вне закона, – пожал плечами Эн. – Пока что мы ничего не можем поделать.       – Хм! – возмущённо вздернула нос дама. – Так или иначе, это все, что я знаю. Вернее, я ничего не знаю, и это все, что я знаю.       – Хорошо, все равно спасибо вам. Доброго дня.       – И вам тоже, шериф.       Напоследок она всё-таки улыбнулась и закрыла перед уходящим Эном дверь. Тот же постучался в следующую комнату. Там никого не оказалось, и ему пришлось постучаться в другую.       Дверь открылась, и за ней оказался мужчина-дрон с большой накладной бородой в нательной рубашке и домашних штанах. Он вынул сигарету изо рта и выдохнул дым в сторону, после чего произнес:       – День добрый, детектив. Пришли задать пару вопросов?       – Здравствуйте. Верно. Вы не против? – Эн раскрыл блокнот на следующей странице.       – Ничуть. Я и сам раньше рейнджером был, знаете ли, – он едва заметно улыбнулся.       – Приятно встретить коллегу, – кивнул шериф.       – А мне приятно встретить кумира, – глаза мужчины блеснули. – Я с детства вами восхищался. Потому и законником стал.       – Оу.. это довольно неожиданно… – смущённо произнес Эн.       – Не спорьте! Ваша работа – тяжкий труд. Спасибо вам за порядок в городе… Но я что-то разболтался. Отвечу так подробно, как смогу.       – Благодарю. Итак, вы знали жертву?       – Не особо. На вид нормальный мужик был. Мы чуть-чуть поговорили, когда курили на улице. Он сказал, что приехал навестить кого-то… то ли мать, то ли тётку. Что долго не задержится. Теперь, как видите, задержится… – вздохнул бывший законник.       – Хорошо, мы найдем его родственников, – кивнул шериф. – А он говорил что-то про, например, врагов, неприятелей или вроде того?       – Нет. Да он и сам был простым работягой. Говорил, что служит на какой-то там фабрике в городке на западе.       – Вы сегодня замечали что-нибудь подозрительное?       – Ничего. Но, знаете… – тут мужчина вдруг задумался. – Совсем недавно я вышел из магазина через дорогу и увидел, как он идёт с какой-то девахой в гостиницу. Я сам её особо не разглядел, но это точно была женщина. Дрон, рыжие волосы, колготки в сеточку, юбка до колен… я бы не сказал, что она выпускница института благородных девиц.       – Хм… Может, вы помните о ней ещё что-нибудь? – медленно произнес Эн. Та девушка в другом номере тоже говорила про проституток.       – Э-э… На самом деле, ничего. Я ее увидел-то только из-за волос. Ну, знаете… люблю рыжих… – он слегка ухмыльнулся и подмигнул шерифу. Тот понимающе улыбнулся в ответ. – Как по мне, тот парень просто захотел хорошо провести время.       – Спасибо, это важная зацепка. А вы не слышали каких-то звуков из номера?       – Знаете, стены тут довольно толстые. Если бы там была какая-то борьба, я бы её услышал. А так – ничего. Когда я вышел из магазина, я открыл свежую пачку сигарет и покурил несколько минут на улице, наслаждался тихим деньком. Потом пришел в свой номер и уже ничего не слыхал.       – А что вы делали в своем номере?       – Читал книгу, – он отступил в сторону и показал на кровать. Там действительно лежала раскрытая книга. – У меня встреча с приятелем через час, а до этого времени делать мне нечего.       – Понятно… И, говорите, никаких звуков?       – Вообще никаких, – мотнул головой мужчина. – Слышал шаги в коридоре, но это мог быть кто угодно. Звуков двери не слышал.       – А вы не выходили из номера после этого?       – Лежал и читал, пока не услышал суматоху рядом с комнатой.       – Когда вышли, никого подозрительного не видели?       – Неа.       – Пока что это все. Спасибо за ваши сведения. Мы ещё увидимся для новых вопросов.       – Не проблема, но я в номере буду только часов в девять вечера.       – Учту, – кивнул Эн. – До свидания.       – Берегите себя.       Бывший законник отдал честь двумя пальцами и закрыл дверь. В тишине Эн услышал, как он идёт назад к кровати и ложится на неё.       Он вновь подошёл к номеру убитого и попытался тихо открыть и закрыть дверь… затем ещё, ещё и ещё раз. Дверь действительно можно было сдвинуть бесшумно, но ровно до определенного порога, за которым следовал скрип. В щель до этого порога мог пройти кто-то небольшой и юркий – например, дрон пониже ростом. Например, дрон женского пола.       Эн быстро дописал в блокнот: “Вероятно, девушка. Волосы взмжн рыжие. Проверить прост-ток”.       Затем он подошёл к следующей двери и вновь постучался в нее.       Вопросы, ответы, записи. Шериф никогда не отдыхает. Впрочем, как и преступники.

***

      На прерии опускалась ночь.       Засыпали люди и звери, ложились на зарядку дроны. Ветер раскачивал деревья, и вся листва казалась одним огромным зелёным морем, по которому то и дело проходили волны. И море бушевало. А темное небо над морем затягивалось ещё более темными, тяжёлыми тучами.       Узи глядела вверх, сунув руки в карманы куртки, и думала о том, что скоро будет дождь, и что ей придется мокнуть в чистом поле вместе с отцом, и что скоро (а вообще не скоро) они вернутся в лагерь, и что там ей не удастся посидеть у костра, и что ей придется проводить остаток вечера в палатке… А может, она вообще приедет и сразу же ляжет на зарядку, потому что будет слишком поздно. В любом случае ей было слегка грустно, что весь день ушел на эти разъезды с отцом, на выслушивание чужих просьб и на натянутые улыбки лидерам других аванпостов. Все эти дроны не производили на нее никакого впечатления – все, как один, были похожи на уркаганов и уголовников, каким-то образом поднявшихся на ступень выше. И все они заискивали перед Ханом.       Вот и сейчас она сидела снаружи, рядом с потухшим очагом, в котором ещё тлели угли, пока отец стоял в какой-то палатке и обсуждал очередные “рабочие” вопросы.       Узи взяла палку, лежащую рядом, и пошевелила угли. Те затрещали и испустили последний дымный вздох. Разбойница смотрела в них, уткнувшись подбородком в свои руки и приобняв свои ноги, согнутые в коленях. На улице было прохладно и тихо.       Вдруг Узи услышала, как сзади кто-то мягко ступает по земле. Она повернулась. К очагу подошла женщина-человек в странном наряде, наклонилась и пошерудила руками прямо в углях. Она выбрала один из угольков, подняла его и выпрямилась.       Заметив на себе взгляд Узи, она посмотрела на нее в ответ и улыбнулась. Та удивилась необычным чертам лица женщины: она выглядела не молодо, но и не старо; черные брови пересекали смуглую кожу лица, а темные глаза внимательно смотрели прямо на Узи, будто гипнотизируя её.       – Скучаешь? – произнесла та с лёгким акцентом. Узи слегка смущённо кивнула: она не была уверена, как вести себя рядом с незнакомкой. – Это ты бугровая дочка?       – Я, – подала наконец голос разбойница.       – Ай, молодец! Хороший папка у тебя. Орёл!       Узи не совсем поняла, при чем тут птица, но снова кивнула.       – Ты не стесняйся, – женщина улыбнулась, обнажив золотой зуб, – я не кусаюсь, не зверь какой. Хочешь, домик свой покажу?       Узи сама не поняла, почему кивнула: то ли от скуки, то ли от гипнотизирующего взгляда. Женщина подала ей руку. Та ухватилась за нее и встала от очага, а затем ее повели к одной из палаток – той, что была цветной и разукрашенной.       Незнакомка подняла полог, вошла сама и позволила войти Узи. Та стала оглядываться вокруг и рассматривать необычное убранство жилища женщины. Посередине комнаты стоял стол; на нем было блюдце с прозрачной, чистой водой. Вокруг него были расставлены свечи, от которых шел какой-то чудной аромат. Вся палатка была наполнена новыми запахами; Узи чувствовала тиам, мяту и ещё с десяток других трав и благовоний. Рядом со входом была полка, уставленная книгами, а перед книгами стояли всякие вещицы: заспиртованный глаз, заячья лапка, причудливые амулеты, обереги и кольца.       – Ты присаживайся, дорогая, нечего стоять; в ногах правды нет.       Узи очнулась и послушно села на стул в центре, за столом. Женщина переставила блюдце на тумбочку неподалеку, ту, что была рядом с нехитрой циновкой. Свечи же остались на месте. Пока она хлопотала, Узи разглядывала ее одежду: длинное, пёстрое платье, браслеты, фенечки, венец из каких-то незнакомых цветов на голове, бусы на шее, пальцы, увешанные золотыми кольцами…       Женщина села напротив Узи и спросила с улыбкой:       – Погадать тебе?       – Это как? – чуть настороженно отозвалась та.       – Ты в бога веришь?       – Не особо…       – А в судьбу?       Не дожидаясь ответа, она продолжила:       – У каждой твари, у каждого зверька своя судьба есть. Как тебе на роду написано, так оно и будет. И у людей так, и у вас, машин. Сердце у вас механическое, а вот душа поживее, чем у многих.       – Душа?       – Душа, душа. Любите вы сильно и ненавидите так же сильно. А ты, гляжу, и любишь, и ненавидишь…       Женщина взяла Узи за руку и медленно стала водить ей пальцем по керамической ладони, чуть прикрыв глаза.       – Два волка в тебе сражаются, две силы. Создание вижу и разрушение… Ты убийца и спасение, страх и смелость.       Узи молчала, не в силах что-то возразить или сказать. Ей казалось, что сейчас нельзя разговаривать.       – Молодая ты, вся жизнь впереди. А какой она будет? Узнать хочешь?       – Хочу… – еле слышно произнесла та.       Будто из ниоткуда, в руке незнакомки появилась колода карт. Она перемешала их, ловко прищелкнула, дунула на рубашку; затем разложила карты веером на столе, сложила их обратно, ещё раз перемешала и положила перед Узи, прямо на середину стола.       – Клади руки. Обе, обе, не бойся.       Девушка послушно положила ладони на колоду.       – Почувствуй свою внутреннюю энергию… Направь её в руки. Почувствуй власть, силу, ответственность, свои чувства почувствуй, да?..       Узи кивнула…       – Снимай.       Бандитка убрала руки и положила их на колени. Она была в некотором замешательстве: ей было непонятно, что происходит и зачем она здесь. Они будут играть в карты?..       Женщина сдвинула колоду в сторону, взяла сверху одну карту и положила ее перед Узи. На ней была изображена красивая окантовка, а внутри не было ничего, лишь белая пустота.       – Пустая карта, – озвучила женщина. – Смутное у тебя будущее, неопределенное. Что сделаешь, таким оно и будет… Энергии много, очень много. Большие силы впереди. А может, бог тебя спасет – он тоже за тобой смотрит, ты гляди-ка… Дальше гадаем?       Узи решительно кивнула. Ей стало интересно, что ждёт ее дальше. Незнакомка достала ещё одну карту и положила ее рядом с пустой. На этой же была изображена башня, в которую бьёт молния. С башни падали маленькие человечки. Как назло, снаружи где-то вдалеке прогремел гром.       – Башня… – после краткого молчания произнесла женщина. – Плохо, дорогая. Плохо. Что-то плохое впереди, большое… Изменения резкие, быстрые, большие. Скоро что-то очень плохое у тебя произойдет. Дальше?       Узи медленно кивнула. В сердце нарастало тяжкое чувство неотвратимости каких-то плохих событий – как и сказала женщина…       Та же вновь вытащила карту и протянула ее к остальным. На ней был изображён всадник в черных доспехах на белом коне. Под поднятым забралом виднелся оголенный череп, а в копытах коня лежали люди в простой и разукрашенной одежде. Узи мысленно прочла надпись под картой, и та, как молот, ударила ей в виски, ещё долго отзываясь в голове…       – Смерть.       Незнакомка с тихим вздохом покачала головой.       – Ох, дорогая…       Узи подняла на нее глаза.       – Помрёшь ты скоро.       – Что?.. – слегка дрогнувшим голосом переспросила она.       – Смерть, дорогая. Впереди смерть… – повторила женщина. – Белая карта и башня. Сомнений нет. Мне очень жаль…       – Но… Но мне же всего ничего… И вообще, я всегда с папой, и с бандой, и…       Она нервно засмеялась.       – И вообще, у вас еще тридцать карт лежит! Достаньте еще!..       – Нельзя ещё! – зашипела вдруг женщина, сделав страшные глаза. – Нельзя! Несчастной будешь, ой, несчастной… Больше трёх нельзя вытаскивать, а то горе тебя ждёт! Побойся!       – Хочу ещё… Не может быть все так плохо!.. – замотала головой Узи.       – Точно хочешь?.. – женщина поджала темные губы, поднесла руку к колоде и посмотрела на бандитку из-под черных бровей. Та кивнула.       Ещё одна карта ложится повыше остальных – с жёлтым кругом и лицом в нем, под которым две собаки – серая и рыжая.       – Луна, – произнесла гадалка. – Враги у тебя, дочка… Скрытые враги. Друзей своих бойся, предадут они тебя и не почешутся.       – Как это?..       – А вот так. Предательство тебя впереди ждёт. Ну, все, будет…       – Давайте ещё карту!       – О-о-ох, неверящая…       Женщина с недовольным видом подняла ещё одну карту и положила ее рядом с прошлой. На ней был нарисован человек в луже крови, а в спину его вонзили множество клинков…       – Десятка мечей. Смерть, бедствие, крах, кризис!..       – Да не может быть! – воскликнула Узи. – У меня все хорошо, не будет ничего такого!       – Карты не врут, – сказала вдруг женщина тихим голосом. И посмотрела на девушку так, что та вмиг поняла: незнакомка искренне в это верит. И что карты правда не врут. – Заканчивать пора. Ты и сама все видела: беда тебя ждёт. Готовься к кончине, завершай все свои дела, с друзьями увидься. Тебе недолго осталось.       – Ещё одну. Мы всего пять вытащили…       – Нельзя ещё одну! Если вытащишь шесть карт и все плохие, шесть лет бедствий будет у тебя! – воскликнула гадалка. – А если умрёшь раньше, то не будет покоя тебе шесть веков ни в этом мире, ни в том…       – Все равно хочу.       Узи упрямо посмотрела на нее. Женщина недовольно покачала головой, и серьги-кольца в ее ушах качнулись вместе с ней.       Она медленно поднесла руку к колоде, медленно вытянула сверху ещё одну карту и показала ее Узи, отвернув от себя. Та задержала дыхание…       – Читай.       На потрёпанной карте была нарисована девушка, стоящая одной ногой в реке, а другой – на земле. В один кувшин она набирает воду, а из другого – льет в траву. За ее спиной – дерево с птицей на верхушке. А над её головой, высоко в небе…       – …Звезда.       Гадалка медленно положила карту к остальным и провела над ними рукой – мол, вот, посмотри.       – У тебя впереди много испытаний. Очень много, – заговорила она. – Ты найдешь новых друзей и, возможно, потеряешь старых. Твое будущее туманное, неопределенное, но тяжкое. Готовься к лишениям и потерям. Очень возможно, что ты умрёшь или будешь на грани смерти. Но есть кое-что поважнее: надежда. У тебя есть надежда. Все зависит от тебя. А теперь тебе пора, Узи.       Узи подняла на нее глаза и хотела что-то сказать, но тут снаружи раздался мужской крик:       – У-у-у-зи-и-и!       Она быстро слезла со стула и подбежала к пологу палатки. На секунду бандитка задержалась, повернулась через плечо и произнесла:       – Спасибо!       Затем она выбежала наружу, к отцу, прямо под дождь.       – Где ты была? – недовольно произнес тот. – Я же сказал тебе никуда не уходить!       – Прости, – быстро ответила ему дочь. – Я тут недалеко была. Поехали?       – Ещё бы. Плащ надень.       Они пошли к лошадям, а Узи все размышляла над своей судьбой… Лишь одна хорошая карта. Под силу ли ей исправить свое будущее? И откуда вообще та женщина знала ее имя?..       Девушка забралась на свою лошадь, и они поскакали обратно в лагерь. Узи не отпускали тревожные мысли. Скоро что-то случится…