Принц и кролик

***

      Раннее утро в аэропорту, толпы сонных людей, пытающихся не врезаться ни во что и не потерять вещи, детей, вторую половинку (кому что дороже), и с написанной у большинства на лице вселенской скорбью (потому что они любят спать, спать явно тоже их любит, а самолетам на это пофиг). Чонгук, зевая во весь рот, вышел из основного здания и начал неторопливо оглядываться, ища глазами машину Намджуна. Уже подозревая неладное, достал телефон.       — Намджун-хён! Доброе утро! — бодро начал он, как только на том конце ответили на вызов, уже таким привычным и практически родным ворчанием и матом.       — Твою мать, Гук-и! Ты, блять, опять перепутал время? Сколько тебе объяснять, что у меня тут не обед, как у тебя в Штатах? Я тебе шею сверну рано или поздно, — Намджун вяло бурчал в трубку, явно находясь в полусне.       — Хён… Я-то как раз ничего не путаю. А вот почему у тебя сонный голос? — Чонгук заинтересованно ждал ответа.       — А какой он у меня должен быть в шесть утра? Радостный, что ли? — недоуменно вопросил телефон голосом Намджуна.       — Э… Хён, а вот ответь-ка мне на один простенький вопросик. Сегодня какое число? — в голосе Чона явно проскальзывало плохо скрываемое ехидство.       — Гук, ты достал! Ну, допустим, двадцатое августа, и что?       — А что ты должен был сделать двадцатого августа, хён? — намекающе так.       — Забрать тебя из аэропорта… Блять!!! — судя по звуку, Намджун шлепнул себя по лбу, заставляя Чонгука заржать.       — В общем, я прилетел, о мой забывчивый хён. Ладно, я вызову такси и приеду сам. Хотя бы проснись к этому моменту, — Чон сбросил звонок и хмыкнул. В этом мире если и было что-то постоянное, так это умение Намджуна косячить.       Он вызвал такси и начал лениво оглядываться. Недалеко от него стояли двое парней, и у Чонгука перехватило дыхание. Один был невысоким, с выкрашенными в ярко-розовый цвет волосами, глаз не было видно за большими солнечными очками, зато красивые пухлые губы можно было разглядеть даже издали. Голубые джинсы, продырявленные по самое не балуйся, обтягивали красивые стройные ноги, белая шелковая рубашка навыпуск скрывала верхнюю часть тела, но зато открывала вид на острые ключицы.       Он залип и облизнулся. Но тут парень, видимо, сказал что-то смешное, и его собеседник рассмеялся. У Чона подкосились ноги от этого мягкого бархатного смеха. Блять, люди так вообще не должны уметь смеяться, за такое надо в суд подавать, он же сейчас тут чуть дуба не дал.       Немного придя в себя, начал разглядывать обладателя самого красивого смеха, который он слышал за всю жизнь, и вот тут понял, что точно помер и попал в рай. Потому что таких красивых с его точки зрения людей просто не могло быть. Высокий, стройный, с прямой, даже какой-то надменной осанкой. Одна рука вальяжно засунута в карман синих брюк, вторая в этот момент расстегивала вторую по счету верхнюю пуговицу на белой с синим узором рубашке, и Чонгук, не особо ранее верующий, был готов молиться кому угодно, лишь бы тот расстегнул их все (и желательно прямо сейчас).       Чон завис на пальцах этого принца (он сам настоящих принцев вживую никогда не видел, но был убежден, что именно так их руки и должны выглядеть) — тонкие, длинные, идеальные, он уже представил их и на себе, и в себе, в общем, по-всякому по-разному.       Неожиданным контрастом к довольно классическому стилю одежды оказались чуть кудрявые волосы, выкрашенные в насыщенный голубой цвет (Чонгук в этот момент очень надеялся, что голубые у него не только волосы, ах, мечты…). Отсмеявшись, чудо с голубыми волосами снова стало похоже на прекрасную ледяную статую.       Сглотнув и кое-как отлипнув взглядом от руки, которая, к его безумному сожалению, все же перестала оголять тело с красивым золотистым загаром, он наконец разглядел лицо. Сердце ёкнуло, а потом забилось как сумасшедшее, кажется, он внезапно влюбился! Большие карие глаза, опушенные длинными ресницами, идеальный прямой нос и главное — пухлые губы с капризно опущенными уголками.       Чонгук практически решился подойти, но тут к ним подрулила розовая (прямо в тон волосам невысокого парня) Ламборгини, из нее выскочил водитель, с поклоном передал ключи и ретировался, а объекты его жгучего интереса запрыгнули в авто и умчались в рассвет, оставив в одиночестве сожалеть о своей тормознутости. Тут подъехало такси и тоже его умчало, жаль, что не туда же. Он сидел в нем, задумчиво глядя на проплывающие мимо пейзажи, но видел совсем не их. Его губы беззвучно шептали: «Холодный принц».

***

      — Гук-и, первое время поживешь у Мин Юнги. У меня сейчас только маленькая студия, прости, но тебя мне девать там некуда. А у Юнги своя трехкомнатная квартира прямо рядом с институтом, и он согласился тебя приютить. Вести себя скромно, тихо, а не как обычно, ты меня понял? - серьезно вещал Намджун, пока вез его знакомиться с новым жильем и тем, кто его предоставит.       — Ой, хён, да я сама скромность и милота!       — И кому ты тут заливаешь? Да эти слова в одном предложении с твоим именем вообще ставить нельзя!       Дверь им открыл слегка хмурый парень, ниже Чонгука почти на полголовы, с обесцвеченными до снежной белизны волосами и практически такого же цвета белоснежной кожей, худой, но почему-то резко подумалось, что драться он бы с таким не рискнул. Веяло от него чем-то таким… Заставляющим лишний раз подумать, прежде чем открыть рот или, не дай боги, решить почесать кулаки.       — Юнги-хён, привет. Вот, привез тебе твоего нового жильца, — Чонгук отметил, что парень перед ним старше Намджуна, хотя если судить по внешности, он бы так в жизни не подумал.       — Я — Чон Чонгук, приятно познакомиться, позаботьтесь обо мне, пожалуйста, — вежливо поклонился и протянул руку, которую тотчас же крепко пожали.       — Джун, ты не говорил, что твой друг такой красивый, — глаза Юнги хитро сощурились и буквально огладили фигуру Чона от макушки до пяток. Тот аж поежился. Не то чтобы он был против флирта как такового, но парень однозначно был не в его вкусе, да и принц с голубыми волосами намертво впечатался в сознание.       — Ни фига себе! Юнги, ты внезапно решил плюнуть на свою мечту охмурить ангелочка, и переключился на вот это вот мускулистое недоразумение? — Намджун изобразил на лице ужас.       — Не поминай Чимина всуе. Он — мечта, недостижимая (пока), прекрасная, типа как Эверест — многие любуются, но хрен кто на него заберется.       — Понял, принял, осознал, заткнулся! Так ты нас впустишь, или и дальше на пороге будем болтать?       Юнги хмыкнул, молча развернулся и ушел вглубь квартиры. Намджун подтолкнул застывшего Чонгука внутрь и прошептал:       — Не дрейфь, ты ему понравился. Первый раз в жизни вижу, чтобы хён таким разговорчивым с незнакомцем был.       — Но… И как я с этим «понравился» жить-то буду? Я все понимаю, он классный, но блин! Как к нему жопой-то теперь поворачиваться?       — Вы там уже нашушукались или как? — из недр квартиры раздался недовольный, слегка шепелявый голос. — Если да, то харэ морозиться и заходите уже. И да, Гук, жопа у тебя, конечно, охрененная, но у меня на нее не встанет.       Парочка в дверях смущенно переглянулась и наконец зашла в квартиру, затаскивая несколько чемоданов и сумок.       — Гостиная общая, гостей звать можешь, но согласовывай со мной. Справа дверь в мою комнату, зайдешь без стука — яйца на уши натяну. Слева твои апартаменты, там можешь делать, что душе угодно, единственное условие — тихо! Уборка, готовка и прочее — по очереди, там определимся. Все устраивает? Все устраивает. Вопросы есть? Нет вопросов. Вот и славно, вот все и порешали.       Чонгук застыл ничего толком не понимающим сусликом, Намджун, как более подготовленный, спокойно потащил свою часть поклажи по указанному направлению, а Юнги, протараторивший все это на одном дыхании, просто стоял и лыбился.

***

      Чон стремался хозяина квартиры аж дня три, пока тому это не надоело, и они не устроили алкоподружательный вечер. (Это когда после определенного количества спиртного люди, особенно мужского пола, начинают ощущать друг друга как минимум братьями).       В гостиной работал телевизор с каким-то смешным ситкомом, судя по раздававшемуся время от времени из динамиков смеху якобы зрителей. Они сидели на полу, привалившись спинами к мягкому дивану, перед низким столиком, заваленным закусками, бутылочками соджу и банками пива.       Когда у Чонгука уже изрядно заплетался язык, он решился задать вопрос:       — Хён, а ты веришь в любовь?       Юнги покрепче сжал в пальцах свой стакан и уставился в него, как будто именно там, где-то на дне, был ответ на этот важный вопрос. Так и не дождавшись реакции, Чон продолжил:       — Я вот раньше не верил, понимаешь, хён. В секс — да, в дружбу — тоже. Секс по дружбе тоже ничего так.       — И тут на тебя снизошло озарение? — Юнги немного скептично хмыкнул.       — Айщ, хён, не издевайся. Оно не снизошло. Оно, судя по ощущениям, просто ебнуло меня, как кувалдой по башке. До сих пор от него в трансе.       — Встретил какую-то куколку? — наконец-то в тоне Юнги прорезались заинтересованные нотки, он даже придвинулся ближе.       — На такое я бы не запал. Куколки, как ты это называешь, мне приелись еще до Америки. Терпеть не могу пустоголовых. Нет, если нажраться в клубе и подцепить такого на одну ночь, то это еще куда ни шло. А потом утречком слинять по-бырому. Но тут все совсем по-другому. Это был настоящий принц! Словами не описать. Его видеть надо, — Чонгук взлохматил собственные волосы, хотя там и до этого было уже настоящее воронье гнездо, и тяжело вздохнул.       Где теперь искать его чудо с голубыми волосами? Свалило в рассвет, и сиди теперь, мучайся без него. Чон очень сильно надеялся на свою удачливость и на то, что городок тут маленький, авось, за углом встретятся. Но это ожидание встречи сводило с ума.       Так хотелось прикоснуться к нему, узнать, насколько мягкие у него волосы, зарыться в них всей ладонью, перебирая пальцами прядки, мягко прикоснуться к восхитительно пухлым губам, лизнуть, прося впустить, и, наконец, ворваться языком в притягательный рот и вылизать его полностью. От представления этой картины член в штанах ощутимо шевельнулся, низ живота напрягся, когда его омыло горячей волной. Он сглотнул полный рот слюны и постарался дышать глубоко и ровно, успокаивая себя.       Тут только он и Юнги, и вот совершенно не нужно, чтобы хён что-то заметил и, не дай бог, не так понял. Он немного нервно дернулся, когда хозяин квартиры вдруг заговорил:       — Кувалдой? Это я могу понять. Есть у нас, знаешь ли, в универе одна троица. Стервы, шокапец, от бога просто. Ну или в их случае — от дьявола, не меньше.       — Девушки? Ну это часто встречается. Странно, что всего три, — Чонгук хихикнул.       — Если бы. Стервозных баб у нас немеряно, как и везде. Это парни. И вот я тебе честно скажу, Гук-и, лучше бы с ними вообще не встречаться. Особенно таким, как мы.       Губы Чона тронула усмешка, одна бровь приподнялась. Весь его вид говорил о том, что он уже ну очень сильно хочет познакомиться с такими интересными людьми. Не в его характере спускать кому-либо хоть что-либо, да и поразвлечься очень хотелось. А развлекаться за чужой счет было любимым занятием.       — Познакомь меня с ними, хён, — усмешка стала откровенно кровожадной.       Юнги только фыркнул, больше они к этой теме не возвращались.

***

      Утро началось с дичайшей боли. Слава богу, только в голове. Чонгук проверил на всякий случай, тщательно обследовав собственный зад. Ну, Юнги вообще крутой чувак и все такое, но случайности случаются. Особенно после того количества соджу с пивом, которое они вчера в себя залили. Белье и даже штаны были на месте, никаких странных или неприятных ощущений не ощущалось, а сам он был заботливо уложен на подушку и даже закутан в мягкий плед.       Он слабо помнил, что именно происходило вечером. Последнее, что запомнилось, это его попытки выговорить что-то среднее между «Ты меня уважаешь» и «Юнги, ты такой классный», запинаясь почти на каждой букве.       Заплетаясь и путаясь в собственных ногах, он с трудом доковылял до душа, и только там прохладные струи немного сгладили пульсирующую боль в висках и привели его в чувство. Вытирая голову одним полотенцем, а второе просто повязав на бедрах, он бодро потопал в сторону кухни, мечтая о крепком кофе, и замер на пороге.       — Чего стоим? Кого ждем? Садись, — ворчливый и более хриплый, чем обычно голос разорвал тишину.       Юнги уже проснулся и сидел за столом, выжидательно приподняв одну бровь. Перед ним стояли две порции рамена, явно только что сваренного, и две чашки, судя по аромату, показавшемуся сейчас божественным, с крепким кофе.       Чон так и не двинулся с места, подсознательно ожидая, что это все неспроста. Неужели он вчера что-то такое разболтал, за что его сейчас ждет серьезный разговор с хёном? Память по-прежнему отказывала, так что он не мог с уверенностью утверждать, что ничего такого не было. Только бы он не лез вчера к хёну в плане секса! Его аж передернуло, как только он представил себе ждущие в этом случае последствия. Он продолжал стоять и настороженно смотреть на угрюмого Юнги, поглощавшего свою порцию, пока тот не выдержал:       - Просто сядь и поешь. На привидение похож. Бесишь.       Чонгук чуть не прослезился от накрывшей его волны благодарности, о нем так давно никто не заботился. Подавив отчетливое желание упасть перед хозяином квартиры на колени с воплем «Юнги, ты мой идеал!», он аккуратно устроился на стуле и придвинул к себе еду. Такого потрясающего утра в его жизни еще ни разу не случалось.       Юнги оказался немного грубым, сильно ворчливым, фонтанирующим сарказмом и издевками, но при этом бесконечно заботливым парнем. Жить с ним было и ярко, и комфортно. Чон был доволен и постоянно улыбался, не забывая кидать ответочки на все подначки, да и самому стебать хёна по любому поводу.       Не успел он оглянуться, как наступил учебный год.