Принц и кролик

***

      Как сладко…              Сквозь густой туман опьянения Тэхён ощущал, как чьи-то горячие губы выцеловывали узоры на его груди. Так нежно и приятно, что хотелось мурлыкать. «С кем это я здесь?» — первое, что пришло в голову. Немного пугало, что он ничего не видел, постарался напрячь память — пусто. Следующая мысль была ещё интереснее: «А здесь — это, собственно, где?». Под головой подушка, и по ощущениям, он явно лежал на мягкой кровати с шелковыми простынями. Значит, он не дома… Ладно… Голова тяжёлая и соображает крайне плохо. Ещё и эти мягкие губы, которые прямо сейчас нашли его сосок и целуют. Почему так темно? Нет, ну понятно, наверное, ещё ночь. Но почему не видно ничего вообще? Боже… к губам добавились зубы, которые теперь покусывали затвердевшую вершинку. А потом ещё и язык, который нежно зализывал укусы.       Тэхён непроизвольно выгнулся и застонал. Кто бы это ни был, она явно знала, что делала… Он не помнил, где её подцепил, да и вообще ни черта не помнил, но прямо сейчас был неимоверно горд собой — все же найти действительно горячую девочку в состоянии пьяного полутрупа — это реально джек-пот! Увидеть ту, что так умело ласкала уже второй сосок, очень хотелось. И тут пришло первое осознание — глаза чем-то завязаны! Он хотел потянуться рукой, чтобы снять мешающую вещь, и наступило второе осознание — обе руки заведены за голову и чем-то зафиксированы! В затуманенной выпивкой голове прозвенел тревожный звоночек… Он ощупал одной рукой запястье другой и тут же наткнулся на широкую кожаную полоску. Наручники? Но не как у полицейских, больше походило на игрушку для секса, а такие обычно застегиваются на пряжки, которые можно открыть. Воодушевленный, он быстрее заскользил пальцами по вещи и разочарованно застонал, наткнувшись на свисающий с изделия небольшой замочек. Дернул его изо всех сил, но сломать или открыть не получилось. Послышался смешок, и он разжал пальцы.       — Что происходит? — его голос прозвучал хрипло и невнятно.       — Мой холодный принц очнулся? — раздался в темноте сладкий шёпот. И вот тут Тэхёна догнало третье и самое интересное осознание — голос-то мужской!       — Ты кто такой?! Как я тут оказался?! Какого хрена тут, блять, вообще происходит?! — на самом деле орать было очень сложно из-за жуткого сушняка и довольно больно, потому что собственный дикий вопль так ударил по гудящей после выпитого голове, что парень тут же замолк. Но в душе продолжал орать во весь голос. Он еще ни разу не попадал в подобную ситуацию, стало страшно, да так сильно, что в голове немного прояснилось и получилось расслышать, что же ему говорят.       — Ну чего ты так разнервничался? То стонешь, то вопишь. Ты уж определись, — шёпот исходил уже откуда-то из области пупка. Язык, вычерчивая на коже узоры, явно спускался все ниже…       Только было замеревший Тэхён снова забился, пытаясь вырваться. Но руки крепко что-то удерживало, а голые ноги (какого черта они голые и где брюки?!) зафиксировал кто-то неизвестный, просто усевшись на них. Через пару минут яростных попыток освободиться, у Тэхёна закончились силы, в голове гудело, и он затих. Хотелось прямо сейчас сбежать отсюда, но не получалось. Им медленно овладевала паника, ужас давил на грудь, зрачки невозможно расширились, сердце колотилось в груди как бешеное, тело замерло под действием адреналина.       — Ты успокоился, мой холодный принц? — сидящий на его ногах наклонился и прошептал ему прямо в ухо, опаляя горячим дыханием.       Тэхён судорожно пытался понять, чей это голос, но в голове шумело, и ни язык, нежно вылизывавший ушную раковину, ни мягкие губы, игравшие с его сережками, явно мыслительной деятельности не способствовали.       — Кто ты? Чего тебе надо? — помня о последствиях предыдущего вопля, Тэхён проговорил намного тише.       Но все, что получил в ответ, это тихий смешок и ощущение поцелуев, которые цепочкой прошлись по шее, ненадолго задержались на ключицах, а затем начали спускаться все ниже и ниже. А потом (Господи, только не это!) он почувствовал, что чужая ладонь обхватила через белье его полностью стоящий член, который не упал даже от осознания, что рука-то ни разу не женская! Такой подставы от собственного организма он никак не ожидал. Как не ожидал и тихого стона, который сам же и издал.       Что за хрень? Ему хотелось заорать, сбросить с себя чужое тяжёлое тело и свалить отсюда подальше. Однако все, что у него действительно прекрасно получалось — это тихо и сладко стонать от чужой руки, которая уже пробралась под резинку трусов и водила по его члену. Это все было ужасно неправильно! Такого вообще никак не могло с ним произойти. Но… это происходило. И ему было дико стыдно за свое тело, которое упрямо наслаждалось, не обращая внимание на голос разума.       В принципе, он мог бы, наверное, закричать и привлечь чье-то внимание, но это было еще более позорно. Если его застанут в таком виде — беспомощного, практически голого, да еще и под неизвестным мужиком, от такого не отмыться всю оставшуюся жизнь. Да и музыка, которую он теперь отчетливо слышал, как и крики веселящейся молодежи, перекрыла бы его зов о помощи.       Он почувствовал, как с него быстро стянули белье, буквально на несколько секунд освободив от тяжести, придавливающей ноги. Все произошло так быстро, что он не успел среагировать и постараться как следует пнуть незнакомца. И вот тяжелое тело снова полностью его обездвижило. Он попытался хотя бы возмутиться:       — Ч-что ты делаешь? Пожалуйста, перестань… Не на-а-а-ах! — он подавился собственным стоном, когда чужой язык прошелся по его головке, слизывая выступившую смазку, а потом неизвестно чей рот вобрал его член сразу до середины, обволакивая мягким, влажным теплом так невыносимо приятно, что прояснившийся было разум снова заволокло туманом.       В голове мысли о неправильности происходящего медленно таяли, как снег под дождём, смываемые просто невероятными ощущениями. Ему делали минет, и не раз. Но такого он никогда раньше не испытывал. Чужой рот, так правильно обхватывавший губами, так потрясающе вылизывавший ствол язык, дарили просто нереальное удовольствие. Голова стала совершенно пустой. Тело дрожало и выгибалось. Бедра дергались в попытках получить ещё больше кайфа. С губ непрерывным потоком слетали сладкие стоны.       Завтра он обязательно себя возненавидит. Он ведь не такой. Он натурал. Он вообще терпеть не может геев. Ему просто ну никак не может быть не то что так охуенно от прикосновений другого мужика, а вообще никак приятно быть с мужчиной не может. Ему должно быть противно.       Но… Он подумает об этом завтра. А пока чужая голова все быстрее двигалась на его члене, то почти полностью выпуская его изо рта, то опускаясь почти до основания. Чужие пальцы гладили поджавшиеся яички, мяли, массировали. В животе все скручивалось узлом. В ушах шумело, а перед глазами мелькали цветные вспышки. Чужой рот насадился на его член полностью, неизвестный парень застонал и мягко сжал в горле его головку. Так туго, так потрясающе. Он не выдержал и толкнулся сам. Его действиям не противились, наоборот, он услышал явно одобрительное мычание.              Собственные ощущения полностью завладели рассудком, влажные хлюпающие звуки сводили с ума, он толкался все резче, совершенно не думая об удобстве того, кто делал ему настолько приятно. И тот, наконец, на особенно сильном толчке подавился, горло на члене крепко сжалось, сдавливая головку. От такого у Тэхёна поджались пальцы на ногах, все тело скрутило, и он громко простонал, кончая прямо в горячий рот. Сквозь марево наслаждения все же расслышал, как парень рядом с ним шумно дышал и откашливался, но на это было так пофиг.       — До скорой встречи, мой сладкий холодный принц, — прошептали ему на ухо, пока он лежал в полузабытьи, а в руке вдруг оказался кусочек металла. Тэхён рефлекторно сжал его в кулаке, попытался понять, что же ему дали, прошелся подушечками пальцев по предмету, стараясь не уронить, и тут дошло — это ключ. Сознание резко прояснилось.       Он торопливо ощупал свои путы, другой рукой, кое-как наощупь открыл замок и сорвал с себя повязку, чтобы узнать, кто все это с ним сделал. Но все, что увидел — это захлопнувшуюся дверь.       Он подорвался с кровати, натянул валяющееся рядом на полу белье и вылетел в коридор. Оказывается, он был в одной из комнат на втором этаже дома, в котором проходила очередная вечеринка. Музыка орала уже не внутри, как было в начале вечера, а снаружи. Видимо, все были у бассейна. Рядом никого не было. Он не понял, куда мог подеваться этот парень, и что ему вообще теперь делать. Поэтому тихонько вернулся обратно и начал искать свою одежду. Голова все еще очень плохо соображала, снова накатило чувство опьянения вкупе с усталостью до сих пор подрагивающего от удовольствия тела. Не желая ни с кем встречаться, он аккуратно спустился на первый этаж, так и не попав никому на глаза, и по-английски ушел домой.       В покинутую им комнату, быстро прошмыгнул высокий парень, бережно поднял валявшиеся на подушке кожаные наручники, тщательно отделанные изнутри мягкой тканью и соединенные длинной цепочкой, аккуратно засунул их в карман и удалился, довольно насвистывая.

***

Три месяца назад

      Первые робкие рассветные лучи солнца с трудом проникали сквозь полупрозрачные кремовые занавески. Ранние пташки начали петь утренние песни. Ночные цикады давно уже замолкли. Спокойное мирное утро прервала громкая трель телефонного звонка. Ворох одеял на кровати зашевелился, и из его недр послышалось невнятное бурчание вперемешку с отборным матом. После недолгого копошения из-под одеяла высунулась рука и начала шарить вокруг в поиске источника беспокойства.       Случайно задетый светильник, только что спокойно стоявший на прикроватной тумбочке, печальным звоном откуда-то с пола, сообщил о своей гибели, в ответ на это с кровати раздалось раздосадованное шипение. Однако длинные красивые пальцы все же нащупали, до сих пор трезвонящий гаджет, и схватили его.       В кровати продолжили шипеть разъяренной коброй, на свет божий из-под одеяла появилась черная взлохмаченная шевелюра, потом сонные глаза, пытающиеся разглядеть что-либо на экране телефона. Спустя несколько секунд окончательно выбравшемуся из-под одеяла парню удалось навести-таки фокус, и он разглядел имя звонившего: «Гук-и», и время 04:23. Ну действительно, а кого еще он мог ожидать почти полпятого утра? Если честно — никого, но кого это волнует, да?       — Твою мать… — все, что ему удалось промычать в трубку.       — Доброго дня, Намджун-хён!!! — радостный вопль разорвал тишину и ударил по барабанным перепонкам, заставляя полностью проснуться.       — Чон, мать твою, Чонгук! Чтоб тебе неделю ебущиеся ёжики снились! Ты на время смотрел, придурок?!       — Ну… эээ… полдень? — радости в голосе стало ощутимо меньше, ибо чья-то жопка почуяла подвох.       — Полдень где?!       — Ну… В Лос-Анджелесе… А что не так, хён?       — Гук-и, долбанный кролик-переросток, ты что-нибудь слышал о разнице во времени?! У меня тут рассвет!       — Оу… — послышалось крайне виновато и расстроено, и это немного снизило градус негодования. В конце концов, за столько лет можно было уже и привыкнуть к взбалмошному, резкому тонсену.       — Нам, у меня проблемы.       — О, чувак, у тебя реально проблемы! Потому что я надеру твой зад за сегодняшнюю выходку, как только тебя увижу!       — Хён, это меньшая из моих проблем. И моя задница в твоем полном распоряжении. Только помоги, а! — голос Чонгука зазвучал действительно тонко и жалобно.       — Фу-у-у! Чонгук! Отставить грязные намеки! Мне твоя задница и даром не нать!       — Я в курсе, чья задница не дает тебе покоя, хён. Но давай все же вернемся к моим проблемам, а попку несравненного Джин-и оставим на сладкое, — в голосе Чонгука явственно прослеживались ехидные нотки.       — На «никогда», Гук-и, просто на «никогда».       Намджун окончательно выполз из одеяла, под которым стало уже кошмарно жарко (и как он этого во сне не почувствовал), поудобнее устроился на кровати, опираясь спиной о мягкое изголовье, и приуныл. Все в его жизни было абсолютно традиционным: и воспитание, и семья, и образование, даже волосы он оставил натурального черного цвета. Только одно выбивалось из этого царства упорядоченности и правильности — недостижимая мечта с восхитительным именем Ким Сокджин.       Нет, Намджун не был геем. Наверное. Он был не по мальчикам, он был исключительно по Ким Сокджину. Но мечта оставалась мечтой уже долгие годы, и, видимо, предстояло просто смириться с невозможностью ее достичь. Он вздохнул, отметая эти мысли, и сосредоточился на разговоре. При всей своей импульсивности Чонгук никогда не будет дергать его по пустякам. Да и голос был слишком уж встревоженным.       — Рассказывай. Я окончательно проснулся и готов выслушать, во что на этот раз вляпалась твоя неугомонная жопка.       — Хён! Нормальная у меня задница! Хочешь фото пришлю?!       — Спасибо! Обойдусь! — уже несколько лет только фотографии этого монстрокроля заставляли Намджуна регулярно ходить в зал и поддерживать форму. Вспыльчивый и скорый на раздачу люлей при любом несогласии с его мнением, Чонгук из маленького и худенького агрессивного подростка за последние годы вырос в качка, при этом не утратив своей любви по любому поводу настучать в бубен за что угодно. И это, знаете ли, стимулировало. Да! Как минимум, быть таким же по габаритам. В общем, инстинкт самосохранения у Намджуна цвел и пах.       — Ладно, проехали. В общем, Намджун-хён, спаси меня!       — Звучит потрясающе… А можно больше подробностей? Я как бы по идее «за», но хотелось бы конкретики, — Намджун устало вздохнул, внутренне готовясь в очередной раз разгребать проблемы младшего.       — Ну… В общем, отец прознал про меня и Минхёка… И меня срочно забирают обратно в Сеул, приставляют няньку, определяют в универ под боком, и живу я остаток своих дней под чутким контролем и навязчивой опекой. Это, если вкратце перевести на корейский, тот матерный монолог, который отец выдал мне вчера вечером…       — Чувак, ты попал, — Намджун потер переносицу. Опять у Чона неприятности, и опять именно ему нужно спасать эту наглую задницу. Как же это задолбало. Нет, они с детства прикрывали друг друга, это факт. Но у Намджуна проблемы обычно были гораздо меньших масштабов. А вот Чон если и умудрялся влипнуть, то обязательно феерично.       — Я в курсе, хён. Ну, ты меня спасешь или как?       — И что именно в этой ситуации по-твоему я могу сделать? По-бырому придумать машину времени, вернуться в прошлое и вставить тебе мозги на место, чтобы не афишировал свой голубой окрас на публике?       — Предложить себя на роль моей няньки, - прозвучало в ответ максимально мягким и просящим голосом.       От предчувствия грядущих неприятностей внутри у Намджуна все ощутимо сжалось.

***

      Намджун уверенной походкой вошел в кабинет своего двоюродного дяди, Чон Джихёна, отца Чонгука. Он просто излучал спокойствие и уверенность одним своим видом. Намджун действительно выглядел как человек, на которого стоит равняться: высокий, стройный, но с развитой мускулатурой, с серьезным взглядом и хорошо подвешенным языком. Ну и, разумеется, его репутация. Куда ж без нее. А у Намджуна она была безукоризненной, потому что, в отличие от некоторых, он давно и качественно научился подчищать за собой.       — Ким Намджун, сто лет тебя не видел! Как дела? Что тебя сюда привело? — хозяин кабинета вежливо кивнул и приветливо улыбнулся вошедшему.       — Господин Чон, доброго дня, — Намджун поклонился и подошел ближе.       — Ой, ну когда ты уже прекратишь эти формальности? Я сто раз просил тебя называть просто дядей, хоть мы и не близкие родственники. Проходи, садись, хочешь кофе или чай? — Джихён пронаблюдал, как Намджун усаживается на диванчик рядом с его столом.       — Мне звонил Чонгук… — нерешительно начал Намджун и продолжил уже более уверенно, заметив нахмурившиеся брови старшего: — И у меня возникла идея. Вам ведь понадобится кто-то, чтобы присматривать за ним. А я этим занимался с самого его детства вплоть до его отъезда в Америку. Возможно, я бы мог и сейчас вам с этим помочь.       Старший Чон задумчиво крутил в пальцах ручку, взятую со стола, и усиленно размышлял. Семьи Ким и Чон состояли в родстве, дружили, дома стояли рядом, их дети общались практически с самого рождения. Не сказать, что они были прям «не разлей вода», но спокойствие и здравомыслие Намджуна вполне себе уравновешивало некую безалаберность и эмоциональность Чонгука, а способность второго выходить сухим из воды в любой ситуации часто прикрывала катастрофическую рукожопость первого, способного сломать любую вещь, просто находясь с ней рядом.       — Напомни-ка мне, а где ты учишься? — голос Джихёна зазвучал заинтересованно, и Намджун воспрял духом.       — Международная школа бизнеса Солбридж, факультет управления бизнесом, третий курс.       — Это в Тэджоне? Я рассчитывал на Сеул, но заведение весьма неплохое, весьма.       — Дядя, это даже хорошо, что не в Сеуле. У Чонгука просто не будет возможности лишний раз загулять, — Намджун говорил уверенно. Ведь действительно, большинство столичных развлечений в Тэджоне было недоступно. Хотя, кто знает, может, кто из студентов и готов был проехать почти сто семьдесят километров ради зачетной тусы. Окрыленный решением проблемы с надзором за любимым чадом, Джихён быстренько договорился о зачислении чада на второй год бакалавриата и отправил будущего няня искать подходящую жилплощадь сы́ночке.

***

      Намджун ехал обратно в Тэджон и параллельно пытался осознать, на что же конкретно он подписался и как именно сделать все максимально хорошо и с минимальными потерями для себя, любимого. И тут его озарило! Он быстренько достал телефон и позвонил контакту из "избранного".       Прошли гудки, пошли секунды разговора, но ни единого звука слышно не было. Намджун вздохнул, давно привыкнув к странностям своего друга.       — Привет, Юнги-хён.       — Джун-и, просто скажи, что мне не надо никуда срочно мчаться и что-то чинить, — из динамика раздался усталый, слегка шепелявый голос.       — Ну, хё-о-он… — Намджун застонал в трубку, заливаясь краской.       — Что «хён»? Девять из десяти твоих звонков именно об этом, — в голос собеседника добавились ворчливые нотки.       — Не в этот раз. У меня к тебе просьба. Помнишь, я рассказывал тебе о Чон Чонгуке? — Намджун решил соскочить с неудобной для себя темы.       — М-м-м… Кролик-переросток с отвратным характером и потрясающей способностью попадать в неприятности? Ну, допустим, помню. И что? Он во что-то вляпался? Ты во что-то вляпался? Я явно чую подвох! — ворчание Юнги стало даже немного заинтересованным.       — Никакого подвоха. Я просто хотел попросить тебя приютить у себя Гука ненадолго. Он скоро прилетает доучиться здесь, в Солбридже. И… я хотел попросить тебя помочь мне за ним присматривать…       Трубка молчала, и Намджун решил воспринять это как знак согласия.