На что похож пожарный гидрант

Прайс окинул взглядом своих парней. Все, как один, крепкие, сильные, выносливые, надежные. Конечно, работая в пожарной части, им приходилось поддерживать форму. От силы, выносливости и физических возможностей каждого из них зависели жизни: и тех, кого они спасают, и их собственные. Он искренне гордился тем, что несет свою службу в таком сплоченном, слаженном и крепко сколоченном коллективе, который, без всякого сомнения, можно было назвать семьей. Когда в 141 пожарной части появился Саймон Райли, смены были тяжелыми. Пусть Майлз и уволился по своему желанию, но они вместе проработали не один год… прощаться было сложно, как и принимать нового, незнакомого человека в свои ряды. И этот новенький… Райли был слишком непохож на того, на замену кому пришел. Да и вообще ни на кого из коллег. Он был другой – молчун, нелюдим. Крупный, светловолосый: то ли рыжий, то ли русый. Лицо и тело в шрамах, что наводило на определенные мысли о его совсем не простом прошлом. Прайс навел, конечно, справки о нем по своим каналам. И не удивился, узнав о его военных подвигах: половина парней расчета имели за своими широкими плечами воинский опыт. Но то, что он прочел в пухлом досье, доставленном ему курьером... В общем, Райли вызывал уважение и опасение. Прозвище “Гоуст” – Призрак – подходило ему неимоверно. Поначалу он дико напрягал молчанием и взглядом в одну точку… и тем, что напяливал порой свою жутковатую балаклаву. Однако, смена за сменой, он доказывал всем, что не зря попал в 141, образцовую, пожарную часть. И пусть он был не новичком в пожарном деле, но “испытывали” его как новичка, заставляя выполнять “наряды вне очереди” на кухне, натирать хромированные детали на пожарной машине или драить комнату отдыха. Райли не вступал в споры и конфликты, безропотно принимая правила. Делал все молча, четко, без суеты. Вскоре к нему привыкли и отстали: ну есть у человека свои заморочки, но кто из нас без греха? Но, что удивительно, его дежурства по кухне полюбили все. Он умел приготовить из нехитрых продуктов потрясающе вкусные обеды. При этом после первой же смены запомнил, кто что не ест, и подбирал блюда так, чтоб никто не оставался голодным. И порой приносил стряпню из дома. Тогда многие задумались. Нередко кто-то из части притаскивал домашние кексики, печенье и булочки. Выпечка была одним из способов справится со своей “темной стороной”, тем, что первым делом советуют на групповой терапии. Вопросов никто не задавал. Ни к чему. На работе Райли был бесстрашным, смелым и исполнительным, выполнял приказы и вел себя профессионально, чем, шаг за шагом, заслужил уважение к себе. И, что немаловажно, доверие. Было видно, как меняется отношение к нему у остальных коллег: они перестали его задирать и “поручать” как новичку какие-то задания. А потом вернулся Мактавиш… Как-то так повелось, что в их части приживались только те, кто выдерживал весь спектр эмоций, выдаваемый Мактавишем за смену. Его – иной раз чрезмерная – веселость утомляла, выбешивала и не всегда была к месту. Язык как помело, ирокез на голове, и веселые, синие, как небо в Арктике, глаза. Насмешник и приколист. Вот что из себя представлял Джон Мактавиш. В общем, без мыла в любую… недаром его называли Соупом. А Мактавиш привык и даже не обижается. Но вместе с тем он был умный, отличный тактик и непревзойденный профессионал, который тут же оставлял свои сомнительные шуточки, едва дело начинало “пахнуть жареным”. Конечно, когда острый момент проходил, все возвращалось на круги своя. Мактавиш познакомился с Райли позже всех, потому что сперва отлеживался в больничке, а после сразу ушел в отпуск. И когда Мактавиш вышел на работу, остальные уже вполне привыкли к нюансам общения с Гоустом, как его стали называть и в части. А вот Джон из кожи вон лез, пытаясь вывести Саймона хоть на какие-то эмоции. – Вливайся! – Джон хлопнул Райли по плечу в их первый совместный выезд на пожар и окатил водой. Саймон тогда только снял каску и маску, и вода попала на лицо и противно стекала по телу под защитной курткой. Он зло и холодно посмотрел на Мактавиша, но тот, растягивая губы в ухмылке, развел руками. – Что? Это же традиция! В первый выезд новичка на пожар окатывать его водой! Традиции нельзя нарушать! – Это не первый его выезд! – прогудел Кёниг, лейтенант расчета. – А со мной первый! – хмыкнул Джон и провел рукой по ирокезу. Прайс искоса взглянул на Райли, но тот вытер с лица воду широкой ладонью, обтер ее о куртку с вызовом смотревшего на него Мактавиша и пошел сматывать пожарные рукава. – И все? – возмутился Джон, разведя руки. – Ты чутка перегнул, Соуп! – буркнул Киган. – Райли нормальный парень… Тот день был богат на выезды. Едва они приехали в депо, разделись, как тут же новый вызов. Николай сел за руль, и машина стартанула по новому адресу. У них всегда было так: лучше быть во всеоружии и готовиться к худшему, и этого самого худшего не случится, чем не готовиться и облажаться. – Мэм, еще раз, где вы слышали… – Мактавиш расправил блокнот и прочитал, – … “душераздирающие котячьи крики”? Все-таки работа пожарного – не только тушить пожары и спасать людей из завалов, но и, в немалой степени, взаимодействовать с людьми и проявлять чудеса дипломатии. Опиравшаяся на клюку маленькая старушка, которая макушкой едва ли дотягивала Тавишу до груди, сухонькой лапкой махнула в сторону небольшого сквера у заброшенного и заросшего старого дома, этакого “прыща” на чистой и светлой улочке: – Там!.. а сейчас затихло… то ли сдохла, тварь, то ли затихарилась! Орала так, что хотелось шею свернуть этой мрази! Мактавиш даже моргнул пару раз, пытаясь не выглядеть сильно изумленным. Все же ожидать от бабуси – божьего одувана такие ругательства не приходилось. – Ненавижу мерзких кошек! Исчадия ада! – ворчала старушенция, поворачиваясь к своим, таким же божьеодуванчиковым, подругам, стоявшим поодаль. Потом стукнула клюкой по ноге Джона. – Что уставился! Иди, спасай!! Даррмоеды. Джон только увидел, как широко ухмыльнулся Райли, перед тем, как, прихватив топорик, направиться в указанном направлении. Походив-побродив по лужайке, он не увидел и не услышал никаких кошачьих криков. Уже возвращаясь к машине, услышал сдавленное мяуканье. Он присел у ливневки, сунул туда руку, но только кончиками пальцев смог нащупать влажное пушистое тельце. Райли махнул рукой, привлекая внимания. – Что там? – спросил подошедший Мактавиш. – Не вижу, то ли щенок, то ли крупная кошка. Отсюда не достать, надо через колодец, – не стал игнорировать Соупа Райли. – Вот и проверишь, – велел Кёниг. И ткнул Мактавишу пальцем в грудь. – А ты – страхуй. На причитания Мактавиша о злобных бабках и дурацких кошках никто не обратил внимания. Крышку люка сняли в считанные секунды, закрепили страховку. – Я туда не полезу! – заявил Мактавиш, поджав губы. Райли пожал плечами и, стянув огнеупорную куртку, полез вниз. Было даже удивительно, как такое огромное тело может протиснуться в такой скромный с виду колодезный лаз. Как бы то ни было, страховочный трос натянулся. – Ты как там? – крикнул Мактавиш, присев на корточки и внимательно прислушиваясь к доносившимся из-под земли звукам. – Щас… Нашел! Бл… Вот тварь!... – послышались возгласы в рацию. – Поймал! Парни загудели, заухмылялись. Джон встал на коленки и схватил за шкирку протянутый ему комок шерсти и грязи. Кошак прижимал уши к голове, шипел и рычал. – Вот так котик! – хмыкнул Мактавиш. – Да это не котик, это, бля, исчадие ада! Права была бабка! – Ты его пугаешь, – прогудел появившейся рядом Райли. Кот, видимо, в подтверждение сказанному, извернулся и впился зубами зазевавшемуся Джону в руку. Тот дернулся, разжал пальцы, и кот, плюхнувшись на асфальт, рванул рыжей молнией в сторону заброшенного дома. Проезжающий мимо велосипедист едва успел увернуться от метнувшегося ему под ноги живого снаряда. Дом, который много лет стоял никому не нужный, застонал от наглого котячьего вторжения, что-то хрустнуло, и здание слегка завалилось. Кот теперь орал, не прекращая. – Его, наверно, придавило! – Райли, Мактавиш! Вперед! Достаньте уже это животное!! – рявкнул Кёниг. *** – Из-за этого чертового пиздюка нас чуть не завалило!! – ворчал Мактавиш, потирая свеженаложенную на покусанную руку повязку. Они ехали в машине до депо, надеясь, что успеют перехватить хотя бы пару бутербродов до следующего вызова. – Не надо было его пугать! – проворчал Райли, держа на руках завернутого в его толстовку кота. – Ему лапы проволокой обмотали и запихнули в слив. Если бы не достали его до дождей, он бы захлебнулся. Джон резко заткнулся. Такой смерти и врагу не пожелаешь. – Его разрешат оставить при части? – спросил Райли. Он знал, что обычно найденных и спасенных животных отдавали в приюты, а те потом уже искали им хозяев. Но этого засранца отдавать категорически не хотелось. – С капитаном сам будешь разбираться, – хмыкнул Кёниг. – Какого кота? Вы с ума сошли? – взвился Прайс, глядя на комок рычащей шерсти, завернутый в черную толстовку. – В раздевалках, кажется, завелась мышь, сэр! – вышел вперед Мактавиш. – Мышеловки не помогают, капитан, – подхватил Николай. – Глядишь, прогрызет все наши костюмы, сэр! – подхватил Киган. – Сговорились, значит, – огладил бакенбарды Прайс. – Ладно! Будет гадить где ни попадя – сдам в приют! – Вот Пиздюк! – рассмеялся Мактавиш, поливая душем истошно вопящего кота, который намертво вкогтился в Райли. Тот, казалось, не испытывал особого дискомфорта. Он намылил животное своим гелем, тщательно вспенив, и подставил под струю воды. Вдвоем с Мактавишем они справились с приведением в божеский вид несчастного зверя. В это время Газ побежал в магазин: было его дежурство по кухне, заодно он и коту купил необходимое: горшок и корм. Все “обитатели” части не поскупились и скинулись на общего питомца. Завернув животное в свое полотенце, Райли обработал ему кровавые потертости от проволоки на лапах и пошел в раздевалку. Мактавиш как раз снимал мокрую насквозь после мытья Пиздюка футболку и, скомкав, бросил ее в шкаф. Саймон замер, глядя на цепочку с жетонами, висящую на крючке на дверце шкафчика. Очень характерными жетонами. – Однако… – буркнул он, хотя понимал, что в этом не было ничего удивительного. То, как двигался парень, наводило мысли о его прошлом. – Спасибо за помощь, – сказал он и, развернувшись, ушел в комнату отдыха. Газ как раз насыпал щедрую порцию корма в миску, когда снова прозвучала сирена.

***

После этого вызова они вернулись в часть ближе к полуночи, уставшие, измученные и голодные. Газ пошел на кухню смастерить хотя бы бутерброды, Николай пошел следом - помочь. Остальные потянулись кто к спальням, кто к телевизору в комнате отдыха. – Что за пиздец?? – рявкнул Райли, глядя на огромную жирную мышь, лежащую на его койке в самом углу комнаты. Тут же с утробным рычанием на кровать запрыгнул Пиздюк, неся в зубах еще одну. – Подкармливает тебя, видимо! – хохотнул Мактавиш, заглядывая Гоусту через плечо. Посмеиваясь, он направился в сторону душевых. Впрочем, когда он вышел и направился к своей койке по соседству с Райли, то увидел, как рыжее чудовище спало у того на груди. А Райли чуть гладил его пальцами под подбородком. Стоило Джону подойти ближе, как Пиздюк зарычал. – Да я к своей койке иду, комок шерсти, – оправдываясь буркнул он и, стараясь производить поменьше шума, юркнул под темно-синее одеяло. Впрочем, Пюздюк, поняв, что выгонять его не собираются, прекратил складировать добычу на кровати Райли. Очень скоро он раздобрел, позволяя гладить себя и кормить вкусняшками. Относился ко всем ровно, кроме Мактавиша, глядя на того с извечным скептическим прищуром. Но кого он действительно боготворил, так это Райли, косплея пушистый воротник, стоило тому появиться в зоне видимости. А все вокруг умилялись, как здоровяк Райли чухает толстые рыжие котячьи бочка и бормочет что-то, уткнувшись носом в теплую шкурку. Смены шли друг за другом бодрой вереницей. Райли влился в команду и стал “своим”. Не на словах, не на подписанных бумагах. А душой. Он стал частью семьи, где человека принимают полностью со всеми его заморочками. Хотя, надо сказать, Мактавиш не упускал случая подергать спящего тигра за усы. Впрочем, к его такому поведению все уже привыкли давным давно. А Саймон и вовсе старался не обращать на Джонни внимания в свободное от работы время.

***

Летняя погода сменилась осенью с ее листопадами, дождями и болячками. По пожарной части прошлась волна простуд, и то тут, то там раздавались чихи, кашель или шмыганье. Брусничный и клюквенный морс стали самыми популярными напитками после кофе. И вот так незаметно подкрался Хэллоуин. – Ненавижу тыкву, – ворчал Соуп, ковыряясь ложкой в тыквенно-рисовом нечто, приготовленном Николаем на завтрак. – Надеюсь, на обед не будет никакой больше тыквы. Остальные ели и не выкаблучивались, а Соуп, отодвинув от себя тарелку, откинулся на спинку стула и провел руками по лицу. Смена только началась, а он уже устал. В этом году им везло, как никогда. Все праздничные даты выпадали на их смену. Как бы они ни ворчали, но, по статистике, на следующий день после праздника количество несчастных случаев, требующее их вмешательства, было минимальным. Поэтому был велик шанс, что их не дернут сразу после смены на всеобщий глобальный пиздец, куда вызывают всех свободных, включая добровольцев. – И Хэллоуин не понимаю… – продолжал ворчать Мактавиш, отпивая ароматный крепкий чай. В начале смены он предпочитал именно этот напиток, изменяя привычному кофе. Каждый, кто хоть чуток знает Джона Мактавиша, как молитву заучивает, что голодный Мактавиш – злой, ворчащий и совершенно невыносимый Мактавиш. Точнее еще более невыносимый, чем обычно. Он начинал нудеть, ныть и жаловаться на все и всех подряд. Доставал он этим всех до трясучки. И тут на стол перед Мактавишем приземлились пачка печенья и шоколадка, брошенные сильной рукой Райли. Соуп расплылся в широкой улыбке и тут же разорвал упаковку, засовывая печенье в рот. Но вот блаженство на лице Джона сменилось недоумением и, наконец, отвращением. – С праздником, Соуп, – ухмыльнулся Райли, сунул одно из тыквенных печений в рот и встал из-за стола. Первым не выдержал Газ и начал хохотать в голос, следом сдался Кёниг и, хлопнув Мактавиша по плечу, проговорил: – Тебя – твоей же монетой! Общее веселье прервала сирена. – Все поели? По машинам! – проорал Прайс в спину бегущим в гараж парням. Обиженный Соуп, сидя в машине, шуршал шоколадкой. – Молчаливый Мактавиш – горе в семье, – закатил глаза Крюгер, но на его слова не обратили внимания: они подъехали к месту. Горело большое складское помещение, состоящее из нескольких больших залов, разбитых перегородками, и офисов, расположенных вдоль стен. Обычный пожар класса А, хоть и с большой площадью возгорания. Было вызвано несколько машин, но они прибыли первыми. Началась привычная работа, к которой каждый уже привык и не ждал команды на каждый шаг. Прайс держал связь с другими бригадами. Лейтенант Кёниг уже распределил задачи. Шестеро вошли внутрь: необходимо было проверить помещение и вывести людей. Разбившись на пары, они начали обходить залы, тут же передавая по рации информацию. – Трое в офисах. Вывожу, – доложил Райли в рацию. – Проверю остальные, – буркнул Мактавиш. Людей там быть не должно было, однако всегда есть место для “но”. Секундный взгляд друг на друга – и они расходятся в разные стороны. Спасенных передали в руки парамедиков. Райли огляделся. Куча народа: пожарные, медики, телевидение, зеваки. Соупа видно не было. Заскрипело, громыхнуло. Брызнули осколками вылетевшие окна, и повалил дым. – Сэр! Мактавиш еще там! Он проверял дальние офисы! – Мактавиш! На связь!! – Прайс огляделся. Все были в движении: разматывали пожарные рукава, подключали их к цистерне, готовили лестницы и багры. – На связь!! – Я за ним! – коротко сказал Саймон. – Отставить! Здание сейчас сложится! Я не хочу потерять двоих вместо одного! – жестко сказал Прайс. Они не были наивны. Никто из них. И, выходя на смену, каждый отдавал себе отчет, что может не вернуться. Тут как на войне… В их 141 части собрались те, кто “нюхнул пороха” в реальной боевой обстановке. Еще до того, как прийти работать в пожарный департамент. И сам Прайс, и Райли, и Ник - их водитель, и Газ, и даже балабол Мактавиш, который сейчас, возможно… об этом думать не хотелось. Саймон знал, что идет против прямого приказа. Но… – У тебя 3 минуты, – крикнул в спину Прайс. Вбегая в погибающий, горящий склад за Мактавишем, он запомнился всем таким: мощным, сильным, бесстрашным. Минута. Две. – Райли, на связь! – Прайс быстро обтер лоб. – Мактавиш! Райли! На связь. Застонав, заскрипев, обрушился угол склада, с которого, судя по всему, и началось возгорание. Прайс бессильно сжимал кулаки, глядя, как работают пожарные: без суеты, четко. Но двое его ребят было там. – Больше нет времени ждать! – проорал капитан 94 части, махая рукой своим. – Там двое! Они же обварятся, если сейчас заливать!! – кажется, это был Киган. Тут ожила рация. – Мы с северной стороны здания, капитан! Медиков сюда, – послышался голос Мактавиша. И все закрутилось.

***

В гараж они въехали только в 17:40. Едва вышли из машины, как Прайс, ткнув пальцем в Райли, скомандовал: – В мой кабинет! Быстро! Мактавиш, который, несмотря на произошедшее, почти не пострадал, пошел следом. Однако у входа в кабинет был остановлен Кёнигом. – Не стоит злить капитана еще больше… Райли спокойно зашел в кабинет. Прайс орал так, что жалюзи колыхались на закрытых окнах. Саймон смотрел прямо, не отводя взгляд. Прямое нарушение приказа каралось как минимум серьезным выговором. Но даже если бы была возможность отмотать время назад и переиграть все, он не изменил бы своего решения. – Свободен! – рявкнул Прайс, махая рукой, когда уже начал повторяться в высказываниях. А потом тихо добавил: – Молодец. Саймон услышал, хмыкнул и вышел, притворив за собой дверь. Джон стоял неподалеку, подпирая стену. Увидев Райли, поднял вопросительно бровь. Тот ухмыльнулся, и они, не сговариваясь, пошли в комнату отдыха, где обоих встретили улюлюканьем и хлопками. Никому не нужны были ни объяснения, ни разговоры. Каждый из них пошел бы в огонь за напарником, за “своим”. Мактавиш, бросив взгляд на перевязанную руку Райли, покачал головой. Он сходил до шкафчика, взял из сумки скетчбук и карандаш и уселся на диванчик. – Началось… – закатил глаза Алехандро, один из добровольцев в их части. Мактавиш, не отвлекаясь, показал средний палец и сделал погромче телевизор. Саймон недоуменно поднял бровь, и Кёниг кивнул ему на свободный стул рядом. – Каждый раз, когда у нас случается какой-нибудь проёб, он, блядь, рисует схемы, расчерчивает планы и моделирует разные ситуации. Можно ли было что-то сделать иначе, чтоб избежать произошедшего. – Серьезно… – уважительно буркнул Саймон и, взяв еще одну банку содовой из холодильника, уселся на диване рядом с Джоном. Тот, не отрываясь от своего блокнота, принял открытую банку, сделал пару глотков и… – Нет! Вот тут дверь, но в этом кабинете не было окон. И ты не мог предвидеть слабое перекрытие... – начал неспешно вносить правки в расчерченную схему Райли. Они так и не рассказали никому, что случилось там, на складе. Это было и не нужно. Но Соуп навсегда запомнил то отчаяние, которое почувствовал, когда его зажало балкой и он не мог даже пошевелиться, а отлетевшая в угол кабинета рация лишала последней надежды вызвать подмогу. Саймон появился тогда как хренов ангел, а за его спиной расправлялись огненные крылья пожара. Джон запомнил, с каким трудом Райли смог освободить его, как прикрывал его, когда они выбирались со склада. И как тому прилетело обломками. Должно быть больно до сих пор. Соуп посмотрел на Райли: – Как ты? Обезбол? – Норм, Джонни, – ухмыльнулся Саймон. Алехандро, который услышал последнюю фразу, сказал: – Я бы не рискнул называть Соупа “Джонни”! Соуп оглянулся и смерил его холодным взглядом: – Тебе и не надо. Не рискуй. Это можно только Гоусту. Никто и не подумал прокомментировать эту фразу – молчание было красноречивей. Не прошло и десяти минут, как они снова сорвались по сирене: сработал датчик дыма в одной из квартир. – Время уже пять утра! Нам вообще есть смысл ложиться? – проворчал Крюгер, стягивая куртку. – Счастливого Хэллоуина, – проорал Киган, снова залезая в машину под рев сирены.

***

Соуп с трудом разлепил глаза, рассматривая незнакомую обстановку. Стены цвета детской неожиданности, какие-то рамки развешанные. Странный белый стеллаж и приглушенная музыка. Голова болела так, будто там трудолюбивые гномы месили стены кирками и искали драгоценности. Джонни казалось, что от этого стука сбежали даже последние тараканы. Во рту было сухо и ощущался оочень знакомый запах свежайшего перегара. Из колонки в углу комнаты раздавалась музыка, а из-за темной занавески - странное жужжание. Над ухом всхрапнули, и Соуп повернул голову. Он, оказывается, спал на плече у Райли. Тот дрых, запрокинув голову на спинку дивана. Закатанная на лоб черная балаклава белела смятым рисунком. Разило от него таким же выхлопом, что и от Мактавиша. Джонни попытался выпрямиться, но рука Райли, лежащая у него на плечах, тут же прижала его обратно. Саймон щекой потерся о его ирокез и продолжил сопеть. Соуп провел рукой рукой по лицу, пытаясь стряхнуть сонливость: – Что за?... На его правой руке был массивный плетеный браслет из нержавейки с небольшой табличкой. Приглядевшись, Джонни с удивлением прочел на ней надпись – “Ghoap”. Тряхнув рукой так, что браслет съехал по руке и табличка перевернулась другой стороной, он увидел гравировку: забавный маленький призрак, держащий кусок мыла. – Ахуеть! Джонни опустил глаза на Саймона. У того на левой руке такой же браслет. С такой же надписью. На поверку украшение было намертво запаяно прямо на руках, и снять его возможности не было никакой. – Саймон… – потряс он мужчину, но тот только тесней прижал Мактавиша к себе. Это было хоть и довольно смущающе, учитывая обстановку, но очень мило по сути. – Сай… Райли встрепенулся и повторил буквально в точности то, что делал Джонни минуту назад. Огляделся, поморщился от вида стен, заценил обстановку. Уставился на свою руку с браслетом. Посмотрел на руку Мактавиша. – Так!.. – начал он. Встряхнулся, как большой пес, и тут же попытался в деталях вспомнить, “что вчера было-то”. – Мы вчера с мужиками пошли в бар… – Да… К нам еще пара парней из добровольцев присоединились, – подхватил Соуп. – И мы засели в “Долг зовет”. И нажирались там… Действительно, выпивка шла, как вода. Давненько они так не напивались. Это был вечер “ахуительных историй”, где каждый вспоминал забавные случаи на работе и в личное время, делились эмоциями, смеялись. Под конец вечера они уже едва стояли на ногах. Расходились кто на такси, кто пешком. Прайс, перекатывая во рту сигару, командным голосом велел отправляться отсыпаться, прежде чем сесть в такси к Николаю и совсем расклеившемуся Газу. А Джонни и Саймон в компании Купера – добровольца в их пожарной части – в тату-салон, который тот держал вместе с парой своих друзей. – Пришли в себя? Чудно! – хмыкнул заглянувший за занавеску Куп. Плечом отодвинул тяжелую ткань и прошел вперед, протягивая парням два высоких стакана кофе из соседней кофейни. – Приходите в себя и будем восстанавливать цепочку событий, чтоб не осталось недопониманий. Купер по-честному старался не ржать над парнями, но несколько хмыков все же проскользнуло. Ну вряд ли кто-то еще видел этих двоих в таком компрометирующем состоянии. Да и сейчас они сидели рядышком, что было не похоже на обычную дистанцию между ними. – Чтоб не плодить сомнений, вот… – он потыкал пальцем в телефон, включил видео и повернул к ним экран. Изображение немного “скакало”, чем тут же вызвало приступ тошноты у обоих. – А ты рисуешь, да? Я тоже умею! – улыбался пьяной и счастливой улыбкой Мактавиш. – А давай я тебе набросаю экси… эскэс… киск.. бля… эскиз? И сразу набьем татуировки! Одинаковые нам с ним!! Гоуст стоял рядом и придерживал за плечо веселящегося Мактавиша. Купер пожал плечами: – Парни, давайте вы завтра зайдете, когда протрезвеете! Тогда и сделаете татуировки! Соуп задумался и картинно приложил палец к подбородку. Правда, промахнулся, и попал в нос. Впрочем, этот досадный промах его только развеселил. – Да не настолько мы и пьяны… А ты зачем?.. Это видео, что ли? – Джонни тут же настороженно ткнул пальцем в камеру. – Считай, это съемка для хроники… – хмыкнул Купер за кадром. Гоуст уважительно кивнул: – Компромат… Я тебя запомнил… – и ткнул в Купера пальцем. Камера опять немного дернулась. Несколько движений, и они заходят в, судя по цвету стен, как раз в это помещение. Как оказалось, это тату салон. Парни плюхнулись на диван, и Соуп, запросив карандаш и бумагу, принялся что-то сосредоточенно выводить, высунув язык. Гоуст в это время делал скупые глотки из бутылки виски и тут же, пихая по локоть Джонни, передавая бутылку ему. Парни отвлеклись от видео и заприметили в корзине для мусора давешнюю бутылку, пустую. – Вот такой узор!! Гоуст, ты согласен? – Джонни пытался одновременно передать рисунок Куперу и заручиться согласием собутыльника. Райли что-то нечленораздельно забубнил, и были слышны только отдельные слова: – …размер рисунка!! .. мыло надо больше! А может так обойдемся… я иголок боюсь!.. Джонни опять отвлекся от видео и удивленно посмотрел на Райли: – Вот уж не знал, что ты иголок боишься… – Со службы еще, – закатил глаза тот и сделал внушительный глоток остывшего кофе. – …Но ради нас с тобой я могу и потерпеть! – продолжал Саймон. – Если боишься, значит не будем! – сказал, как отрезал, Мактавиш. – Раз иголок боишься, давайте позовем моего друга, который делает украшения под заказ!! – влез Купер. – Не… Какие цацки… Надо такое, чтоб всегда было при себе!! А тату бы не смылось, – расплылся в пьяной улыбке Мактавиш. – А мы сделаем так, чтоб не снималось! Садитесь, парни, сейчас все организуем. Видео сместилось буквально на пару минут. А когда Купер вернулся, неугомонные, допив бутылку и утилизировав пустую тару самым приличным образом – в урну, спали, откинувшись на спинку дивана. – Сейчас я вам и второе видео включу! – хмыкнул Купер, наблюдая за эмоциями парней. – Они нам головы не отвернут? – спросил незнакомый голос, обладатель которого одевал один из браслетов Райли на руку. – Не знаю… – голос Купера чуть звенел от напряжении и, судя по видео, он сделал пару шагов назад. – Самому любопытно! – Подставщик, – шепнул первый. Закрепив второй браслет, он накрыл обоих парней пледиком, и оба вышли. Саймон крутил браслет на руке и с каким-то нежным сожалением поглаживал пальцем табличку. – Они реально несъемные? – грустно спросил он. Купер и Джонни удивленно уставились на Райли, будто у него три головы выросло. Куп кашлянул, привлекая внимание: – Мы ж знали, что вам на службе нельзя украшения. Вот смотри… Тут потайной замок… Сможете снимать перед сменой… Я не знаю, парни, что между вами происходит, но, видимо, это важно, раз вы пьяные хотели татухи бить. Джонни расплатился за украшения, извинился за вчерашний нелепый визит, и в глубокой задумчивости мужчины покинули гостеприимный тату-салон. Постояв на улице, жмурясь на утреннем солнце, они попрощались и разошлись. Им обоим было о чем подумать.

***

Не сказать, чтоб Райли и Мактавиш сторонились друг друга после той незабываемой пьянки, но провести вместе время не на работе им не удавалось. То один уезжал, то второй, то вызывали на дежурство в соседнюю часть. А обсуждать что-то впопыхах на работе, когда в любой момент может понадобиться все бросать и впрыгивать в форму, не хотелось. Доверять разговоры телефонам не любил ни тот, ни другой. Дни тянулись за днями. На улице становилось все холоднее и рано темнело. На какой-то момент в пожарной части наступило затишье. Конечно, выезды были, куда без них: то сработает пожарная сигнализация, то вызов на ДТП, которых с приближением зимы становилось все больше. Но, тем не менее, смены считались “легкими”. Джонни обзавелся упаковкой дорогих немецких цветных карандашей и нарисовал на каждого “обитателя” пожарной части забавный шарж. Прайса с извечной (пусть и не зажженной) сигарой в зубах, Кёнига с плюшевым мишкой в обнимку, Николая – фактически бессменного водителя их, верхом на игрушечной пожарной машине. Райли он нарисовал с Пиздюком на плече и огромным стаканом какао с маршмэллоу. Однако затишье рано или поздно должно было закончиться. Третья неделя ноября выдалась очень непогожей. И в тот день дождь вперемешку со снегом не прекращался уже несколько часов. А вкупе с сильным ветром еще и превращал дороги в скользкие полосы обледенелого асфальта. Мактавиш, вбегая в пожарную часть, отряхнулся, как большой взъерошенный пес, и, ворча, поплелся к шкафчику, на ходу кивнув парням. – Вы с Райли в одной ювелирке, что ли, украшения выбирали? – спросил Газ, стягивая свитер и поправляя задравшуюся футболку, кивая на руку Соупа. У каждого были свои маленькие ритуалы перед сменой. Киган, например, стучал трижды по деревяшке, что болталась на шнурке на дверце его шкафчика. Кёниг снимал кольцо с пальца и одевал его на маленькую пирамидку. Хоранги пальцем тер замок шкафчика. Крюгер щелкал по экрану наручных часов, прежде чем сунуть их в левый боковой карман своего рюкзака. Вроде бы обыденные вещи, которые уже въелись в подкорку. И Газ, заметив, что теперь и Райли, и Джонни снимали похожие браслеты и убирали их в шкафчики, не преминул озвучить эти мысли. И если Саймон уставился долгим, тяжелым взглядом в одну точку на лбу спросившего, аккурат между глаза, что отбило всякое желание интересоваться, то весельчак Мактавиш, который бурчал на погоду, представился Газу более легкой “добычей”. Он даже подошел ближе, пытаясь рассмотреть, что за узор был на небольшой блестящей табличке. Джонни, пребывающий в своем самом отвратительном “голодном” настроении, захлопнул шкафчик перед любопытным носом и устремился на кухню в надежде раздобыть перекусить. Сегодня дежурный по кухне был Крюгер, а это значит, он сможет разжиться хотя бы печеньем. Газ шел по пятам, наседая с вопросами. На кухне, возле кофеварки, колдовал Райли, который поприветствовал остальных скупым кивком. – Ну давай, Соуп… Расскажи!! – ныл Газ. – У тебя завелась подружка? Потипу той пышногрудой знойной цыпочки… Розалинды, кажется?.. Джонни закатил глаза, налил полную кружку кофе, решив изменить привычному утреннему чаю, и булькнул в него сладкого сиропа. – Есть такой русский анекдот, – улыбнулся широко Мактавиш, делая глоток живительного напитка. – Внук подходит к бабушке с дедом и спрашивает: вы уже столько лет вместе, как же у вас получается жить душа в душу и не ругаться? А бабка говорит: забрал меня дед из отчего дома, повез к себе. Лошадь, которая тянула нашу телегу захромала и стала спотыкаться. Дедушка сказал РАЗ. Лошадь снова споткнулась, да так, что телега чуть не завалилась. Дедушка сказал ДВА. Когда лошадь опять споткнулась, дедушка сказал ТРИ и пристрелил клячу. Я начала кричать: зачем ты убил нашу лошадь? Как же так? Как мы теперь доберемся до дома? А дедушка сказал РАЗ… Райли, который прислушивался к разговору, коротко хмыкнул и отошел в сторону. Газ, поняв столь прозрачный намек, спал с лица и больше не приставал к Мактавишу, моментально растеряв все свое любопытство. Несмотря на юмор и довольной легкий нрав, слова с делом у Джонни не расходились. А проверять границы его терпения Газ был не готов.

***

Смена выдалась нелёгкой. Несколько “пустых” вызовов: сработал датчик дыма или орущие кошки на деревьях, а потом, уже под утро, сложный пожар в многоквартирном доме на последнем этаже. Кёниг пострадал – пусть и не сильно, но вряд ли в ближайшее время выйдет из больницы. Мактавиша едва не завалило обрушившейся крышей, и тот успел выбежать, вытаскивая из комнаты и Газа буквально в последний момент. И всё это натянуло нервы в струну. То самое состояние: въебать или выебать. Райли кипел как никогда. Обычно яркие эмоции сглаживались, обтесывались... Но сегодня! Едва они приехали в часть, как он пихнул Мактавиша в сторону зала. – Ты что там вытворял, мать твою! – рыкнул он, толкая Джонни к стене. Тот брыкнулся в ответ. – Не ори на меня, как женушка, – взвился тот в ответ, отталкивая Саймона. Гоуст рыкнул, прижал Мактавиша к стене, не позволяя ему дернуться. – Меня бесит, что ты подставляешься! – выдавил он сквозь зубы. – Ой, да заткнись! – закатил глаза в ответ Джонни, смял в кулаке его футболку, дернул на себя и впился поцелуем. Злым, безнадежным, сладким. И возликовал, когда почувствовал отклик: такой же ядреный коктейль эмоций. Они отстранились друг от друга, тяжело дыша, когда у дверей спортзала раздались голоса Газа и Николая: пора было сдавать смену.

***

– А где Райли? – нахмурился Джонни, идя к шкафчику. Он чуть задержался, зайдя в кабинет к Прайсу по рабочим вопросам. – Улетел, как на пожар. Кто-то позвонил, и он сорвался, – хлопнул его по плечу Николай и, застегнув куртку, пошел к выходу. Мактавиш быстро оделся и пошел следом, хмурясь и поджимая губы. Не выдержал, достал телефон и настрочил смс: *и ты оставил меня после такого засоса в зале? негодяй* “пршлось ухать к югозападному. друг проздом. служили вместе” ответил Райли. И тут же прислал еще сообщение. “вечером буду и мы пговорим))” Джонни, расшифровав корявые сообщения, улыбнулся: как раз до вечера он успеет выспаться и прибраться в квартирке. Хотя бы соберет носки по углам и помоет посуду. Едва зайдя в квартиру, Мактавиш плюхнулся на диван не раздеваясь, завернулся в плед и вырубился.

***

Райли ехал в такси на встречу с сослуживцем. Особой дружбы они не водили, но каждый раз, когда у кого-то возникала возможность повидаться, пользовались ею. Их, выживших, осталось не так много, чтоб пренебрегать редкими встречами. Саймон убрал телефон в карман и улыбнулся: невыносимый шотландец, кажется, будет не против их странных отношений, которые, кажется, переходили в разряд романтических. Райли задумался, как оно все-таки сложится. Мактавиш был не его типом ни внешне, ни по характеру. Но он прикипел к нему неуловимо, но накрепко. И если придется отрывать, то только с мясом. Это Саймон понял еще тогда, когда пошел за ним в огонь против приказа. Лупящий в лобовое стекло дождь расслаблял. Райли был рад, что не полез на переднее сиденье, как делал обычно, а устроился сзади. Откинувшись на спинку мягкого сиденья, он задремал, и его мало тревожило, что машина была старая, вся звенела и скрипела: ему доводилось спать и в худших местах. А потом все перевернулось вверх дном. Машину стащило с трассы потоком воды, грязи, комьев земли и кусков бетона и закрутило в немыслимой круговерти. Саймон тут же мобилизовался, стараясь сохранять спокойствие и пытаясь удержаться внутри машины. Брызнуло разбитое стекло, машину здорово тряхнуло, и все, вроде бы, закончилось. На мгновение все замерло. Саймон повел плечами, оценивая свое состояние: легкие ушибы, но переломов нет. Провел рукой по лицу - кровь, но немного. За окнами ничего не было видно, а лобовое было пробито каким-то штырем. Одного взгляда на водителя оказалось достаточно, чтобы понять, что тот не жилец. Райли напряг память, вспоминая учебку и что необходимо делать в подобных ситуациях. Он чуть пошевелился, и машина, скрипнув, спозла вперед. Они, скорее всего, были на склоне. В боковое окно ударило, и Саймон понял, что борт машины зацепил мопед. Прижатое комьями земли к окну тщедушное тельце подростка в мотошлеме шевельнулось. – Блядь! Твою мать!! – заорал Райли, пытаясь без резких движений переместить центр тяжести, чтоб открыть окно и попытаться втащить человека внутрь. Судя по всему, подростка спасло только то, что он был в экипировке. Двигаться мог, голова в плотном шлеме. Машину снесло буквально минуту назад, а значит, запаса воздуха у него вряд ли много. – Сейчас, парнишка! Все будет! – Райли, стараясь игнорировать появляющиеся перед глаза флэшбэки его прошлой, военной службы, сосредоточился на настоящем. Размеренно дыша, он дотянулся до ручки стеклоподъемника, возблагодарив богов, что был в старом дешманском такси. – Вот так! Не дергайся! Райли быстро закрыл окно, через которое вовсю заливалась жижа вперемешку с песком и комками земли. Такси скрипнуло и съехало со склона на несколько метров. С трудом совладав с ремешком шлема на подбородке подростка, он стянул его. С удивлением увидел две легкомысленные белокурые косички, завязанные розовыми бантиками. – Девчонка! Обалдеть! Ты как? Девчонка затрепетала у него в руках, задергалась, судорожно дыша. – Успокойся! Да успокойся ты! Она повернулась и, увидев исчерченное шрамами, потеками крови и грязью лицо Райли, зашлась криком и рванула в сторону. Еще миг – и машина опять заскользила вниз. – Отдышись. Все хорошо! Ты живая, ты справилась! – уговаривал Райли, придерживая подростка так, чтоб она не трепыхалась и не раскачивала машину. Когда такси в очередной раз съехало по склону, девчонка перестала, наконец, вопить и смотрела на спасителя глазами испуганного олененка. Райли, стараясь не пугать ее еще сильнее, постарался улыбнуться. Когда на глаза девушки навернулись слезы, Гоуст махнул на любезности рукой. – Меньше шевелись. Если машина поедет дальше по склону, мы, скорее всего не выживем. Поняла? – Райли намеренно выводил девушку на диалог, чтоб бесконтрольная паника отпустила, и она начала соображать. И слушать. Девчонка кивнула. Сверху на машину что-то упало, и крыша ощутимо промялась. – Надо выбираться отсюда, согласна? Снова кивок. Машина опять съехала вниз, и Саймон завертел головой, просчитывая варианты. И вот тут он чуть не заорал от облегчения. В заднее окно он увидел то ли старый тоннель из тех, которые делают под дорогами, то ли водопропускные трубы. Судя по всему, они были “глухие”, заложены с противоположного конца. Но тоннель был стабилен, и в нем можно было укрыться, пока не расчистят завалы. – Сейчас я постараюсь выбить окно. Может посыпаться грязь и начнет заливаться вода. Но не много. Твоя задача быстро проскользнуть и укрыться в трубе, поняла? Даже если машина поедет вниз, ты не должна бояться, оглядываться. Просто двигайся вперед. Девчонка кивнула и улыбнулась. Райли снял с головы балаклаву и натянул на нее. – Чтоб грязи не наелась. – А ты? – голос у девушки был на удивление красивый. – А я пойду следом. Райли стянул с себя тяжелую кожаную куртку и начал шарить по карманам на спинках сидений в поисках чего нибудь тяжелого. Выбить стекло голыми руками он даже не пытался. – Вот так подарок!! – хмыкнул он, демонстрируя странный прибор. – Видимо водила подрабатывал обворовыванием машин или угоном . – Что это? – удивленно спросила девушка. – Этой штукой разбивают окна при ДТП, например. Чтоб достать человека, – пояснил Саймон. Через минуту он уже выламывал из покореженной рамы обломки стекла, чтоб девчонка не поранилась, вылезая. Он аккуратно подсадил ее, когда машина, качнувшись, поползла вниз. – Только вперед, – рявкнул он, буквально выталкивая девчонку из машины. Машина поползла вниз, и Райли, неловко отталкиваясь ногами, полез следом. Ему не повезло так, как ей. Он успел вылезти из машины наполовину, лег грудью на землю и пополз вперед. Однако машина уже начала “стекать” по склону вниз. На нее сверху рухнула глыба из асфальта и бетона и, смяв крышу придала скорости. Осколками и покореженным металлом ему ударило по ногам так, что он едва не вырубился от боли. – Держись! Пожалуйста, держись!! Маленькая девчонка, которую он смог выпихнуть вперед себя, захлебываясь плачем, умудрилась схватить его за руку. И это маленькая узкая ладошка стала тем самым светом в конце тоннеля. Тем маяком, на который в данный момент ориентировался Саймон, спасая свою жизнь.