Пёс и Тигр

      Гювин складывает руки на груди.       Пойти с ними? Неизвестной девчонке, которая демон-знает-как смогла пробраться в захваченный Цветущей Пустошью Город? Ну уж нет. То ли непринятие происходящего в Бояне сыграло свою роль, то ли на внутреннем уровне заклинатель не способен проникнуться доверием к неизвестной, да только итог остается один. Гювин ни за что не согласиться брать с собой эту Цзы Лу, сколь бы честна девчонка не была в своих словах. Им предстоит отправиться назад к войскам, которым угрожает сила темных заклинателей, и слабая, хрупкая ученица будет лишь мешаться под ногами. Более того: почти каждый ими встреченный заклинатель легко оказывался союзником Пустоши, так что же мешает Цзы Лу стоять с предателями в одном ряду?       Абсолютное ничего! Девчонка может быть просто замечательной актрисой, мастерски притворяющейся дурехой.       — Нет, — отрезает Гювин, не дожидаясь реакции Шен Гуанчжуя. Он почти уверен, что друг его поддержит. — Барышня Цзы, нам предстоит важная и опасная миссия. Мы не можем себе позволить ставить под угрозу жизнь юной девы.       Глаза Цзы Лу ярко и недобро блестят перед тем, как девчушка подскакивает на месте, уткнув кулаки в бока. Ее лицо выражает искреннее недовольство ответом, к тому же, полное неуважение к весьма вежливому тону Зодиака. Гювин изо всех сил сдерживается, чтобы не послать деваху к черту, а его еще и награждают протестом столь прямым, словно его слова ничего не стоят! Да как ему, Зодиаку…       — Я понимаю твою обиду, барышня Цзы. Ты на самом деле помогла нам своими знаниями, — деликатно произносит Шен Гуанчжуй. — Боюсь, что Тянь-Гоу прав: наше путешествие полно опасностей. И без того мы соблюдаем высокую осторожность, чтобы выжить. Коль твоя судьба также возложится на наши плечи, в первую очередь Цветущая Пустошь окрестит тебя своим врагом — а это, барышня Цзы, самое страшное, чего в наше время можно ожидать.       — А я не боюсь! — решительно восклицает Цзы Лу. Собранные в «ушки» волосы забавно подпрыгивают, выдавая детскую непосредственность, рьяно скрываемую за самоуверенностью ореховых глаз. — Герои! Я правда сильнее, чем кажусь. За свои пятнадцать лет мне удалось овладеть почти всеми техниками Ордена Юцзымао, и запас ци в моем теле высок. Мои наставники обучили меня на совесть! Я… готова принять, что слабее вас, герои. Но и даже так, в бою моя роль незаменима! К тому же, я не прошу вас брать ответственность за мою жизнь. Мне нечего терять, и я хочу быть полезной! Я хочу отомстить Цветущей Пустоши за то, что она сделала с моей семьей!       «Как же знаком мотив,» — думает Гювин, отводя взгляд прочь от Цзы Лу, у которой на последних словах в глазах заблестели слезы. Сколько же семей разрушила Цветущая Пустошь? Сколько разрушить способна? Сколько на их свете детей, которые живут лишь надеждой, что однажды смогут восстановить честь своих родителей? Или, напротив, сколько безутешных родителей, потерявших детей из-за темных сил? Наверняка миллионы. Гювин понимает каждого из них. Он и сам долгое время был одержим желанием мести, бесконтрольной яростью, которую в итоге смог обуздать и сделать своей силой. Юная заклинательница пока застряла в своем гневе: пальцы Цзы Лу плотно сомкнуты, губы дрожат, а взгляд — что хищный, непоколебимый. Гювин видит себя в девчушке, но доверять не может.       Видал он достаточно подобных взглядов, да и навыками уличения людей во лжи, как история показывает, не обладает. Сердце заклинателя стучит быстрее в противоречии чувств, благо, рядом с ним есть верный друг, от опыта жизни своей совсем не подчиненный чувствам. В этом и заключается одно из главных оружий Шен Гуанчжуя: что бы ни происходило, всегда им будет владеть лишь логика и выводы, сделанные при глубоком анализе ситуации.       Раньше Гювина это настораживало. Сейчас он Шен Гуанчжую бесконечно благодарен, да и за особенность эту друга полюбил.       — «Нечего терять» — это дерзкое изречение. Барышня Цзы, ты ведь сама говорила об оставленных в Личене братьях — почему бы тебе не вернуться к ним? Даже если сейчас они в безопасности, никто не может дать гарантии, что Цветущая Пустошь не вернется и за ними, — Шен Гуанчжуй говорит холодно, но Цзы Лу так и не роняет слез, выслушивая наставления. — Спасти одну жизнь лучше, чем построить семиярусную пагоду. Иногда лучшее, что мы можем сделать — это не помочь не миру, а человеку.       Цзы Лу долго молчит.       Гювину кажется, что тон героя прозвучал несколько иначе. Привычно себе Шен Гуанчжуй обращался с поучениями крайне строго и твердо, быть может, иногда не скупясь и каплей нежности, как обязуется покровительство Бай-Ху; сейчас же мысли его прозвучали как-то… лично. Или, быть может, Гювину только показалось.       — Вы правы, — грустно улыбается Цзы Лу. — Мудрость Зодиака дарована Чжу-Цюэ, однако и Бай-Ху, вижу, не грешит ее использованием… Спасибо вам за все, герои. Доброго пути. Орден Юцзымао будет надеяться на вас.       Этот разговор оставляет на Гювине легкое, неприятное чувство. Винить можно только их с Цзы Лу схожести. Если бы не Шен Гуанчжуй, Гювин бы сдался и согласился на просьбу юной заклинательницы. Возможно, это и хорошо, что такого не произошло.       Они встают на мечи в том месте, где из земли прекращают вырастать дома и рыночные лавки. Гювин последний раз оглядывается на свой город-призрак и, сдавшись, принимает решение расстаться с Бояном навсегда. Всё, что они могут сделать сейчас — это уничтожить Цветущую Пустошь, из-за которого пострадало столь огромное число людей. Бояном оно не ограничивается.       Прохладный ветер оповещает о приближении холодного сезона. Высоко над Бояном двое заклинателей молча совершают путь свой на мечах. Пока они лишь набирают высоту. Чем выше поднимутся заклинатели, тем ниже риск внезапного нападения: напасть смогут только с низов или с боков, но никак не сверху. Шен Гуанчжуй глубоко о чем-то задумывается: это заметно по чуть нахмуренным бровям и довольно отстраненному взгляду. Вскоре он нарушает мертвенную тишину, перебиваемую лишь шумом ветра в ушах, вопросом:       — Не кажется ли тебе это странным, бродяжка?       — Что именно? — уточняет Гювин, поправляя стойку. Изменив поступаемый в оружие поток ци, он замедляется, но летит ровнее. Так говорить будет проще.       — Цветущая Пустошь не просто так оповестила нас о том, что собирается захватить Орден Юцзымао. Они должны были предполагать, что именно я и ты выдвинемся на проверку, потому что мы оба в какой-то степени связаны с Бояном. Потом мы расправляемся с нашествием темных существ, что не могло доставить Зодиаку больших неудобств. Мало похоже на ловушку. В конце же мы встречаем Цзы Лу…       — Ты не веришь ей, милый друг?       Гювин тоже принимает мрачное выражение лица. Шен Гуанчжуй говорит, что на этом их «западня» не могла закончиться. Даже если целью Цветущей Пустоши были оставленные без ведущей силы войска, странно считать, что Пустошь просто оставит без внимания двух полученных в свои владения Зодиаков. Что-то не сходится…       — Я никому не верю, — объясняет Шен Гуанчжуй. — Те, кто имеют дело с Зодиаком, чаще всего оказываются обманщиками. Каждый скрывает демона в себе, когда в игру вступает сильный союзник-соперник. Я склонен считать, что даже если Цзы Лу не соврала о том, что произошло, многое она укрыла по какой-то причине. К тому же, уговорить ее остаться было слишком просто. Если верить ее словам и тому, что нам уже известно, Орден Юцзымао пал не так уж и давно, а значит и рана ее свежа. Однако благоразумия в ней больше, чем во многих умелых заклинателях, которые давно должны перерасти свою ненависть и желание мщения…       — Ты сейчас обо мне?       — Отчасти, — наконец-то мечи выпрямляются, и движение заклинателей ускоряется. Гювин наблюдает за бело-золотым силуэтом по правую руку. Шен Гуанчжуй в ответ и толики взгляда не посылает.       Поняв, что от Гювина ожидают ответа, он вздыхает и нехотя отворачивается. Вдалеке, на уровне их глаз, блестят снежные пики горной цепи. Холод окутывает с головы до ног, но тело, согретое большим зодиакальным запасом ци, ничуть не мерзнет.       — Мне тоже кажется это странным, — соглашается Гювин. — Наверняка ловушка будет ожидать нас на выходе из Бояна.       — И это самый очевидный вариант, — кивает герой. — Поэтому атаки стоит ожидать уже сейчас. Нужно спуститься.       — Мы только набрали высоту! Неужели ты…       И не успевает Гювин договорить, как меч Шен Гуанчжуя меняет угол наклона, вместе со своим хозяином разворачиваясь вбок. Не будь герой столь умелым заклинателем, легко свалился бы, уворачиваясь от посланного в них темного сгустка ци. Далеко внизу стелется лишь зеленая трава, усыпанная редкими цветами. Нападавшего не видать.       Заклинатель хмыкает и, который раз убедившись, что мнение Шен Гуанчжуя ошибочным быть просто не может, вслед за героем давит на меч правой ногой, чтобы тот со свистом сменил направление. Краем уха Гювин улавливает непонятный шорох и, вздрогнув, давит сильнее. За его спиной пролетает такой же черный дымок, скопившийся в шарик наподобие ядра. Гювин рукой ухватывает низы лезвия, прижимаясь к Цзыде ближе, и свободной ладонью выпускает наружу некоторое количество светлой ци, которой достаточно, чтобы создать вокруг него небольшой защитный купол. Шен Гуанчжуй же взмахивает рукой, и в воздухе взрывается талисман, из-за действия которого новый заряд иневской энергии взрывается, не успев добраться до героя. Так происходит и с последующими двумя.       Светлая энергия способна защитить владельца от повреждений, однако уберечь от тряски, вызванной постоянными столкновениями двух ци — нет. В какой-то момент Гювин почти падает с меча, но, к его счастью, от земли остается лишь чуть больше одного жэня, и потому заклинатель спрыгивает с оружия самостоятельно. Оглянувшись по сторонам, Гювин понимает, что Шен Гуанчжуй еще остается в воздухе: белыми вспышками он маневрирует меж частых «выстрелов». Заклинатель хмурится: почему бы его другу не опуститься на землю и продолжить бой здесь? Краем глаза Гювин подмечает возникнувший новый заряд в тот момент, когда он лишь начинает собираться. Он летит со стороны небольшого склада местных фермеров…       «Так он специально!» — догадывается Гювин и, мысленно поблагодарив смекалку друга, поступью «Листопада», прыткой и летящей, перемещается к домишке. Меч в руках гудит от посылаемой в него энергии. Из-за увеличения объема ци в теле Гювина Цзыде тоже приходится привыкать к новым способностям владельца, который часто пронизывал свое оружие исключительно темной энергией; сменив ее на чистейшую светлую, Гювин поставил в порядком трудное положение и себя, и свое верное лезвие.       Нападавший явно замечает приближение врага, потому что новый заряд темной энергии Гювин буквально перепрыгивает и, приземлившись, наскоро посылает ответный. Взрыв от него благополучно разрушает стену хлипкой постройки. Чутьем заклинатель ощущает новую угрозу и вынужденно отступает назад. Гювин цокает: на них напали не в одиночку, однако других противников сложно обнаружить, несмотря на довольно пустынные территории Бояна.       За его спиной приземляется Шен Гуанчжуй, ловко перебрасывающий свой меч в ведущую руку.       — Пока нам стоит отступать и наблюдать, — быстро сообщает герой. — Важно понять местонахождение каждого противника.       — Сложно это с выпитой нами отравой, — хмыкает Гювин, но поступает так, как ему и сказали: он вновь отпрыгивает, перекатившись по сухой траве, краем глаза замечая, как герой просто отступает на шаг, и перед лицом его мелькает темная энергия. Вот уж кто точно в боях видалый! Благо, из-за навыков героя беспокойство за его сохранность в бою спадает.       Гювину удается узнать, что атака ведется с пяти разных сторон: значит, и недругов по меньшей мере пятеро. Нет смысла долго думать, к какой семье заклинателей они относятся. Черно-лиловая инь прекрасно свидетельствует о принадлежности их к Цветущей Пустоши или хотя бы маленьким кланам, которые всецело подчиняются Яньло-Вану. Таких ничтожно мало по цзянху, и угрозу они обычно представляют малую, однако при должном уровне подготовки способны разнести в пух и прах небольшое войско. Темная ци хитра, как подобает «кодексу» энергии инь, и использование ее ведет к совершенно другим техникам. Искусны мастера способны легко скрыть свое тело в любой обстановке, если правильно направят ци по духовным каналам и будут перемещаться достаточно быстро. Для Гювина это знание дарует только чувства неприятные. Если его теория верна, нападавших может быть в десятки раз больше пяти, или оказаться он может всего один.       В какой-то момент они снова пересекаются близко с Шен Гуанчжуем. В глазах героя Гювин видит привычное понимание. Он и сам догадался, что к чему.       — Не пора ли нам начать контратаку? — «подсев» под очередной выброс инь, вопрошает Гювин. — Мы так до скончания времен можем вертеться. Достаточно одного выброса ци…       — Нет, — Шен Гуанчжуй огибает изящным движением ловко провернутый в воздухе шар. — Ночью ты уже совершал выброс светлой энергии. Повторная атака затратит все твои силы. Если она не уничтожит тех, кто находится поблизости, — уворачиваясь, — против нас встанут те, кто прячутся вдалеке. Цветущая Пустошь легко прощается со своими людьми из-за их многочисленности и готовности отдать жизнь за Его Величество.       — И ты предлагаешь?       — Выброс ци совершу я, — кивает Шен Гуанчжуй. — Приготовься.       Тремя белыми вспышками силуэт Шен Гуанчжуя промчался к предполагаемому центру событий, от которого на равном расстоянии скрываются враги. Гювин, засмотревшийся на удивительный цигун, почти пропускает атаку Пустоши и, ругнувшись, выпускает маленькое количество энергии в фермерский склад, который, жалостливо промычав, разваливается в щепки. Как и ожидалось, и следа темного заклинателя там не оказывается.       Несколькими движениями, заученными впопыхах в Клане Хуа Ци, Гювин собирает недолговечный защитный барьер вокруг друга. Никто не собирался спокойно дать Зодиаку совершить знакомый Цветущей Пустоши прием, и количество инь, направленных на Шен Гуанчжуя, лишь возрастает. Сталкиваясь с барьером, темные ядра лопаются, рассыпаясь пыльной дымкой. Не медля более и мгновения, Шен Гуанчжуй ударят концом Шэньхуаня по земле. Гювин чуть ли не падает от той силы, которую высвобождает Зодиак.       Неподалеку Гювин слышит крик и, с трудом балансируя в условиях порожденного чужой силой землетрясения, видит, как падает фигура воина Цветущей Пустоши. Это поражает: выпущенная Шен Гуанчжуем ци даже не рассеялась по воздуху. Одного проникновения по земле стало достаточно, чтобы расправиться с, — Гювин успел насчитать! — десятком противников, которые не успели убежать прочь. Завороженный, Гювин наблюдает, как поднятый уверенным ударом ветерок поднимает в воздух белые пряди, и как ясно блестят золотые глаза, когда Шен Гуанчжуй, сконцентрированный только лишь на атаке, завершает верный маневр.       И все-таки Небожители потеряли слишком много, не обернув этого человека Божеством сразу. Статуи с четкими, заостренными контурами лица могли бы украсить любой храм.       Не успевает Гювин выдохнуть и окликнуть вытянувшего резким жестом меч из земли друга, как в спину его ударяет выброс инь. Не ожидавший столь резкой атаки заклинатель морщится. Внешних повреждений он не получил точно, но он может ощутить физически, как вздрогнуло мирное течение ци в меридианах. Хоть без внутренних ран обошлось…       «Да сгони вас всех Нефритовый император! Какого черта?!»       Времени на раздумья нет. Гювин посылает в Цзыде больше светлой энергии и прорезает им воздух в нескольких элементах клановой техники. Траекториями, которыми меч очерчивал пространство вокруг, энергия мчится в направлении врагов. Очередной приспешник Пустоши рисуется замершим силуэтом и тут же падает замертво.       Короткий взрыв за спиной вынуждает заклинателя отвлечься. Шен Гуанчжуй, угодивший под заряд инь, слабо покачивается в бок, третьей точкой опоры используя воткнутый вновь в землю Шэньхуань. С абсолютным, даже пугающим самообладанием он сплевывает подле себя кровь. Гювин хочет ринуться на помощь — дорогу преграждает материализовавшийся воин Цветущей Пустоши. Заклинатель яростно взмахивает мечом, желая как можно скорее разобраться с противником, когда за спиной рисуется еще один.       — Десятки на двоих — не честно! — восклицает Гювин.       — На троих! — вторит визгливый девичий голос. Обернувшись, Гювин видит, как одним взмахом тяжелого копья девчонка разгоняет сразу пятерых приспешников Цветущей Пустоши. Шен Гуанчжуй вынимает из земли меч и, на посланный ему Цзы Лу взгляд, благодарно кивает.       Гювин испытывает изрядно противоречивые чувства. Эта чертовка их преследовала, но, как итог, помогает. Фыркнув, заклинатель возвращается к бою, успокоенный тем, что на стороне героя есть хоть кто-то… пускай и не особо внушающий доверия. Периодически Гювин продолжает озираться, убеждаясь, что сражение идет гладко.       Они одерживают победу общими усилиями.       Все заканчивается сравнительно быстро. Трое заклинателей оказываются близ друг друга, когда последний человек в маске падает замертво. Совсем скоро каждый труп обратится пеплом, развеянным над мертвыми степями Бояна. Гювин прячет меч в ножны и оборачивается, хмуро разглядывая своих союзников. Дыхание удается восстановить с трудом. Все прыжки, маневры и техники затратили немало физических и духовных сил.       — Как ты? — обращается сначала он к Шен Гуанчжую. Герой вынимает из рукава небольшой платок и, утерев с лица кровь, кивает. Гювин еще раз окидывает его взглядом с ног до головы. — Уверен? Внутренние раны — тоже раны, и сяо у меня с собой. Лечение много времени не займет.       — Времени у нас нет, — напоминает Шен Гуанчжуй строго. — То, с чем мы столкнулись сейчас, может оказаться лишь первой волной.       Громкое «кхм!» перебивает открывшего рот для протеста Гювина. Цзы Лу прокручивает тяжелое копье в воздухе и прячет его за спину, перетягивая через пояс ханьфу и закрепляя заученным жестом. Эта ученица, как оказалось, весьма недурно владеет чи, что особенно странно для ее хрупкого, совсем девичьего телосложения. Она отряхивает ладони одну об другую и упирает руки в бока, окончательно привлекая к себе всеобщее внимание.       — Я беспокоюсь о травмах не меньше вашего, уважаемый Тянь-Гоу, — с каплей уважения произносит Цзы Лу. — Давненько я не сражалась… Я к чему! Драться я умею, сами видели. Теперь-то вы позволите мне пойти с вами?       — А что же твои братья?       — Они в безопасности. За это я ручаюсь. Не подумайте, что я просто ослушалась воли Зодиака, однако… Шестое чувство подсказало мне, что я буду полезна героям, если проследую за ними. Как видите, все взаправду!       Гювин устало трет лоб. Да о каком «шестом чувстве» может идти речь, когда говорится о юной деве?! Ощущать «потаенное» заклинатели начинают как минимум на высоком уровне мастерства, или же это оказывается природным даром, как случилось в ситуации с Ли Юнцинем, учеником из Цяней. Цзы Лу же, широко улыбающаяся и слишком решительная, ну уж точно не может так просто заявлять о вещах, требующих долгих, упорных тренировок!       Или это типичное подростковое желание заведомо стать великим, на деле не обучившись и половине того, что нужно для соответствующего уровня силы.       — Навыки владения чи барышни Цзы заслуживают похвалы, — Шен Гуанчжуй выходит чуть вперед перед Гювином — значит, «уважаемому Тянь-Гоу» больше слова не дадут. Гювин поводит плечом, что, впрочем, игнорируется всеми. — И это, как ты сама можешь догадаться, заставляет насторожиться. Мы благодарны тебе за помощь, но и мотивы и цели твои нам тоже стоит узнать.       Цзы Лу кивает и закидывает руку за спину, проводя пальцами по копью, словно гладит любимого питомца.       — Видите ли… Техникам сражений на мао обучались большинство учеников Ордена. Оно легче, чем другие копья, и благодаря нему цигун Юцзымао отличался особенной скоростью и изворотливостью, несмотря на то что копье само по себе куда больше порой даже двуручного меча. Однако, как и у любого другого ордена, у Юцзымао были пару… побочных ветвей. В числе них были и те, кто изучали чи, — Цзы Лу громко вздыхает. — Я укрыла это лишь потому, что такая информация могла бы вызвать у вас лишь больше подозрений.       — Почему это? — спрашивает Гювин, чуть склонив голову в бок.       — Побочная ветвь Ордена Юцзымао, изучающая владение чи имеет дурную славу в Личене, — объясняет Шен Гуанчжуй, не сводя взгляда с Цзы Лу. — Насколько мне известно, их слава там схожа со славой разбойников-головорезов.       — Верно, — Цзы Лу усмехается и отмахивается. — Враки все это… Хотя правда и то, что часть изучающих владение чи пошла не по тому пути. Многие в Личене винят именно мою родовую ветвь в бедах, произошедших с Бояном, приписывая нам сговор с Цветущей Пустошью. Все враки! Вы могли убедиться в этом только что, когда я…       — Тогда зачем тебе, барышня Цзы, мы? — перебивает девчонку Шен Гуанчжуй.       Пыл Цзы Лу уменьшается и она, потупив взгляд, опускает руки. Всем своим видом Цзы Лу так и кричит: «Виновата! Принимаю этот факт!»       Гювин так и не может рассудить, является это хитрой уловкой маленькой обманщицы, или так искреннее раскаяние и должно выглядеть. Но, когда заклинатель замечает слезы, застывшие в девичьих глазах, осознает он большее. Возможно, став Тянь-Гоу, ему следовало бы быть менее восприимчивым к чужим эмоциям, однако слезы на глазах детей всегда пробуждали в Гювине неимоверную жалость. Да даже у Юджина! Сколько бы ученик не плакал, Гювин делал все, чтобы выдерживать эти эмоциональные порывы. А вот с девчонкой, да еще и второй раз за день…       — Я хочу стать сильнее, — утерев скатившиеся по щекам слезы костяшками, заявляет Цзы Лу. — Месть — то верно, я говорила о ней не зря и не лгала, и все-таки… Теперь, когда мой орден пал, а те, кто выжили, носят дурную славу, мои дни самосовершенствования сравнимы с Диюем! Я должна признаться: я знаю все о том, что Зодиак собирает войска заклинателей разных семей, чтобы подготовить атаку на Цветущую Пустошь. Именно моей рукой велась переписка! Я признаю это! И мне бесконечно жаль за обман… Но, прошу, поймите меня. Я совсем слаба и мало чего умею, но я хочу учиться! И как учиться иначе, если не на практике?       Шен Гуанчжуй хмыкает и оборачивается к Гювину. До сего момента заклинатель не особо следил за тем, какие эмоции выказывает, а потому и со взглядом друга столкнулся в настроении, похожим одновременно на замешательство и неприязнь. Дернув головой, Гювин спешит исправиться и пожимает плечами, дескать, он сохранит нейтралитет.       — Возьмешь себе второго ученика, бродяжка?       — Второго учени… Что, прости? — Гювин выпрямляется весь и с ужасом глядит то на героя, то на еще ярче заулыбавшуюся Цзы Лу с красным носом и полными слез глазами. Ученицу? В пару к Юджину? — Почему же я, милый друг? Ты ведь сам без учеников.       Шен Гуанчжуй расправляет рукава и гордо отворачивается.       — Воспитывать тебя — хуже, чем любого ученика. Цзы Лу показала неплохие навыки боя. Вам обоим будет полезно поучиться друг у друга. Это не значит, что я запрещаю обращаться за помощью ко мне.       Цзы Лу, просиявшая как никогда, падает на одно колено в уважительном, низком поклоне, вытягивая вперед сложенные ладони. Сколько же надежды могут вселить в бедный детский ум пара слов от высокопоставленного чина! Не поднимая на оторопевшего Гювина головы, она громко, так, чтобы уж точно на самом пике Тайшаня было слышно, кричит:       — Я, Цзы Лу из Ордена Юцзымао, прошу Тянь-Гоу, Зодиак, принять меня в ученицы! Я клянусь в вечной верности и обязуюсь во всем слушаться наставника!              Шен Гуанчжуй, в придачу ко всему ужасу, буравит Гювина выжидающим взглядом. Герой в самом деле хочет, чтобы Гювин пристроил у себя второго ребенка? А не слишком ли этого для того, кто со дня на день отправиться в Звездные Вершины, покинув обоих? С другой стороны, то, что Шен Гуанчжуй настаивает, говорит о многом. Его друг на удивление слабо склонен к ошибкам, почти никогда их не совершая, — во всяком случае, в те месяцы, сколько они друг с другом знакомы. Гювин раз пять проклинает этот день и все ему сопутствующие события и, в конце концов, сдается.       — Пускай… Не думай, что я не буду строг, лишь потому что не являюсь Верховным Зодиаком! Будешь тренироваться так много, что все тело болеть будет! Ничего легкого!       — Спасибо! — Цзы Лу вскакивает на ноги и почти бросается к дернувшемуся Гювину в объятия, но вовремя отступает и продолжает глупо улыбаться. — Спасибо, я… Шифу! Спасибо! Я буду учиться прилежно!       Гювин со стоном прячет лицо в ладонях. Угораздило же! Шен Гуанчжуй усмехается и кивает бесконечно счастливой девочке.       Так у Гювина появляется второй ученик. Юджин, робкий и мнительный, в корне отличается от Цзы Лу. Девчонка, стоило ей получить согласие наставника, принимается не замолкая щебетать что-то про свой стиль боя, спрашивать, умеет ли старший также владеть чи, раз согласился, и когда она вообще сможет подняться в Звездные Вершины? У Гювина пускай и начала болеть голова, улыбки сдержать он не может. В конце концов, став Тянь-Гоу, важно и обзавестись разными последователями, особенно — верными учениками, для которых наставник стоит в одном ряду с родителем.       Тем более: что Юджин, что Цзы Лу — оба остались без родной семьи. Если все пройдет гладко, то, быть может, новый Клан Медного Листопада будет воздвигнут не одним только Хан Юджином, но и новой, весьма амбициозной ученицей Тянь-Гоу.       Втроем они покидают Боян на мечах. Цзы Лу, как оказывается, контролирует свою ци на достаточном уровне, чтобы подстроить копье под полет, и Гювин мысленно отмечает, что с ней он уж точно никогда не соскучится. Уже будучи в воздухе, он ровняется с Шен Гуанчжуем, наказав новоиспеченной ученице держаться чуть поодаль, — взрослым надо поговорить! — и глядит на пребывающего в наилучшем расположении духа героя. Вот уж кому любой расклад событий хорош — ни учеников, ни бесконечных вопросов. За исключением гювиновых.       — Так значит, ты стал ей доверять, уважаемый герой? — вскинув брови, спрашивает Гювин.       — Вовсе нет.       — Тогда зачем подтолкнул девчонку стать моей ученицей? Знаешь же, как рискуем! И что я тебе перечить не буду тоже знаешь! — недоумевает Гювин. Шен Гуанчжуй слабо улыбается.       — Нельзя поймать тигренка, не войдя в тигриное логово. Мы поступаем крайне рискованно, позволяя Цзы Лу присоединиться к войскам. Однако, — Шен Гуанчжуй переводит на спутника взгляд, — именно тебе решать, как с этими рисками отныне справляться, бродяжка. Я не отказываю вам всем в своем покровительстве, и все-таки хочу посмотреть на то, как ты становишься самостоятельнее.       — Да ты… Я что, ребенок? — Гювин, несмотря на возмущение, улыбается. На кого угодно, но уж точно не на Шен Гуанчжуя он способен злиться. — Пускай, Шен-сюн, пускай. Я еще бесконечное количество раз покажу тебе, каков из меня наставник! Вот увидишь. Только не обижайся, когда я и мои ученики тебя превзойдем, Бай-Ху.       — С нетерпением буду ждать этот день, — беззаботно соглашается Шен Гуанчжуй, но после его взгляд тускнеет, стоит опустить его к простирающимся под ними просторам Цисяня, изрезанным горными вершинами горной цепи. Герой отпускает талисман, который довольно спешно приносит тот же ответ, что получали они в Бояне: ни души.       Точно также, как и в Бояне, талисманы не способны обнаружить присутствия светлой ци.       — Снижаемся, — оглашает герой, надавливая на кончик меча.       Армия заклинателей к этому моменту должна была начать восхождение на Тайшань. То, что их не могут найти талисманы, объясняется отравляющей водой; однако даже тел или силуэтов многочисленной толпы не разобрать. Дурной знак.