Пёс и Тигр

      Сегодняшняя ночь особенно тиха и прекрасна. Волны под выступом шумят глухо, перешептывая древние мелодии, а холодный лунный свет окрашивает даже самую загорелую кожу мерцающей бледностью. Су Жуйци, стоящая под длинными ветвями ивы, схожа с неким древним призраком, застрявшим в истории тушью на фреске. Гювин невольно поглядывает и на своего спутника. Глаза Бай-Ху сияют ярче звезд, а лунный свет теряется в белых прядях. Ночные часы определенно красят лик Белого Тигра. За слишком долгий взгляд Гювин не получает и встречного — герой игнорирует его существование, наблюдая за движением ночных теней.       Они обмениваются приветствиями и втроем отправляются вниз, к пляжу. В ночной тишине говорить не хочется, а сон проходит, так и не перехватив дневную усталость. Прохлада умело справляется с предоставление бодрости, роль свою играют и силы бессмертного Тянь-Гоу. Зодиак умеет подолгу не спать и в отдыхе не нуждаться, и способность эта медленно подчиняется и своему новому владельцу. Помногу спать умел только Зодиакальный кролик, но спал он весьма чутко. Тем не менее последний раз такой возвышался около двух тысяч лет тому назад. В конце концов, его сила была в меньшем приоритете, ведь остальные в Зодиаке сами по себе осторожны, а лишних предсказаний судьбы им не желается.       Знает ли Шен Гуанчжуй кого-нибудь еще из вторичного Зодиака? Гювина неимоверно заинтересовал этот вопрос. Став частью своеобразной «семьи», Гювин понял, что с удовольствием познакомился бы со всеми братьями и сестрами; да что там, ему бы сблизиться хотя бы с Цин-Лун, Чжу-Цюэ и Сюань-У! Покончат с Пустошью, и Тянь-Гоу обязательно займется этим. Осталось ведь совсем немного.       Заклинатели останавливаются под глубокой тенью каменистого склона. Су Жуйци тихо выдыхает, поглядывая в сторону морской глади, а после оборачивается к героям.       — Уважаемые герои сообщили, что благодарности не требуют, однако то, чем я могу поделиться, может стать для вас полезным, — тихо, но внятно произносит девушка. — Я потеряла память, и точно сказать не могу, откуда взялся этот предмет. Его содержимое же может быть полезно для вас и для цзянху.       Заклинательница достает из широкого рукава некий свиток. Дорогая, чуть смятая от влажности желтая бумага скреплена алой лентой. Шен Гуанчжуй принимает свиток в свои руки и хмурится, отрывая от него взгляд.       — Письмена пропитаны темной энергией. Барышня Су, темная ци вас не коснулась?       — Темной энергией? — девушка щурится, разглядывая свиток в чужих руках. — Прошу меня простить, я ее даже не ощутила… Вероятно, все из-за отвара из Морских Лилий, который я принимаю ежедневно. Мне очень жаль, если это навредило уважаемому герою.       — Не беспокойтесь, — Шен Гуанчжуй утешительно, но не слишком радушно улыбается. — Зодиаку не страшны легкие яды.       Шен Гуанчжуй вытягивает из рукава талисман, который накладывает на письмена. От бумаги вверх вздымается несколько маленьких облачков дыма, после чего только герой раскрывает свиток. Гювин становится ближе, чтобы разглядеть содержимое.       …Коим оказывается указ о захвате Ордена Юцзымао.       Юцзымао — единственная школа заклинателей, оставшаяся в Бояне нетронутой. Все из-за образа жизни ее заклинателей: они редко собираются вместе, а их резиденция — это кочующие от места к месту лагеря. В каждом уголке Бояна есть люди Ордена Юцзымао, а потому местные жители оберегаются ими из тени. Связь с заклинателями-кочевниками потому и складывалась с трудом, ведь бедные почтовые птицы тратили дни, чтобы выловить главу Ордена. Цветущая Пустошь и в прошлом пыталась настичь этих заклинателей, но все без толку. Насколько Гювину известно, лишь один раз Пустоши удалось изловить кого-то из Юцзымао, и то был дряхлый старик, который давно оставил свой путь самосовершенствования и хотел заделаться в монахи, проведя достойную и благостную жизнь. Кончил он где-то на вершине горного хребта, когда Пустошь так и не смогла получить новой информации об ордене.       Орден Юцзымао должен стать полезным союзником. Как и люди Клана Хуа Ци, в правильной местности они неуловимы. Подобно Клану Тысячи Троп, расчетливы. Подобного Клану Медного Листопада, свободолюбивы и упорны. Пускай не связанные по крови, ученики этой школы были дружны, и действовали сообща, как действует рой пчел при единой угрозе улью. В свитке же говорилось, что Цветущая Пустошь хочет вовсе выжечь весь Боян, чтобы уничтожить изворотливых заклинателей.       Укладывается в голове это плохо.       Как правило, Цветущая Пустошь умышленно избегала столкновений с простыми людьми, рассчитывая на них, как на своих будущих солдат. Много людей без способностей желают силы, а потому и ряды Пустоши никогда не останавливают роста. Боян — огромная территория, где люди уже единожды разочаровывались в Клане Медного Листопада, и с охотой могли подчиниться Цветущей Пустоши. Указ о потере такой ценной единицы войск говорит о двух возможных вариантах: либо Цветущая Пустошь ненавидит Орден Юцзымао настолько, что не жалеет жизней человеческих, либо все люди Бояна уже подчинены воле Пустоши. Оба предположения вызывают табуны мурашек по телу.       — Уверены ли Вы в том, что не знаете, как у вас оказался данный указ, барышня Су? — не без подозрения вопрошает Гювин. Девушка качает головой.       — Вы в праве не верить мне, но можете довериться лекарям рода Су, которые проверяли наличие моих воспоминаний. Я нашла этот свиток за книгами в шкафу моего дома, и поспешила передать его в ваши руки почти сразу. Мне неизвестно, почему Цветущая Пустошь передала это послание мне.       Шен Гуанчжуй хмурится и сворачивает письмена.       — Благодарю, барышня Су, мы обсудим ценность этого свитка сегодня же. Вам стоит отправиться ко сну: время нелегкое, а час стоит поздний.       — Как будет угодно уважаемому герою, — девушка кланяется. — Доброй вам ночи. В случае чего я готова ответить на все ваши вопросы, однако память не позволит мне сказать многое…       Лишь когда Су Жуйци удаляется, заклинатели отправляются дальше от Клана Хуа Ци. Гювина не покидают сомнительные мысли насчет врученного им «подарка». Стоит им остановиться у самой окраины ближайших окрестностей, где начинается полоса диких кустарников, он поворачивается к другу всем телом и ненароком вновь цепляется за чужие желтые глаза. Как же все-таки сложно вести беседы с Шен Гуанчжуем с тех пор, как взгляд его стал столь пронзителен!       — Это может быть ловушка, — предполагает Гювин. — Слишком странно то, что такой важный документ оказался в руках обманщицы. Изначально Су Жуйци и Вэнь Чжэ действовали так, чтобы играть в угоду света. Какой дурак в Пустоши позволил бы им заполучить такого рода указ?       — Меня тоже беспокоит этот факт, — соглашается Шен Гуанчжуй. — Утром узнаем подробности у Ли Юнциня. Этот ученик и был занят Кланом Хуа Ци… В любом же случае, нам стоит отправиться в Боян как можно скорее.       Гювин вскидывает брови.       В Боян-то? Он верит в Шен Гуанчжуя, — тем более в Белого Тигра! — и именно это наводит на чувства странные. С одной стороны, именно Зодиак способен ликвидировать угрозу быстро и чисто, даже будь это ловушкой. Их силами обратилась в пепел армия, состоящая из более чем сотни человек, а Гювин и усталости слишком сильной не ощутил. С другой же, без их силы здесь, в Лайю, где собираются заклинатели для объединения усилий, риск поражения возрастает. С Зодиаком рядом заклинатели находятся под охраной и целостно; без них подвергают себя опасности. По уму лишь одному из них двоих стоит отправиться на разведку в Боян, вот только оставлять друга Гювину и вовсе не хочется. Эгоистично ли? Вполне, но и согласовано с его обещанием! Зодиаком или нет, Гювин поклялся защищать жизнь бессмертного, однако, Шен Гуанчжуя, а вместе с тем и Бай-Ху!       Скрепя сердцем Гювин так же легко признает, что ему хочется повидать родной край, но то дело последнее. После уничтожения Пустоши он сможет посещать Боян свободно, без всяких странных посланий под подушками лишившихся памяти дев.       — Я сомневаюсь, — признается заклинатель в итоге. — Рассуди сам, Шен-сюн. Можем ли мы оставить людей, нуждающихся в нас, в столь значимый момент? В наших силах ликвидировать угрозу в Бояне. Так же просто мы можем и потерять часть сил здесь, в Лайю. Неизвестно, в какую сторону ведет эта ловушка.       — Проверить Боян необходимо, — не соглашается Шен Гуанчжуй. — Ранее я бы поручил эту задачу кому-то столь же умелому, как Зодиак, однако сейчас… Бродяжка. Как складывается обучение у Юджина?       — Мой ученик растет с каждым днем. Пламя почти ему подчиняется… Подожди, — Гювин останавливает себя почти вовремя. — К чему же ты спрашиваешь? Предлагаешь отправить его в Боян? Исключено!       Шен Гуанчжуй цокает. Гювин уверен: будь герой чуть менее сдержан, ударил бы его по затылку. Заклинатель предусмотрительно делает короткий шаг назад, что другом игнорируется.       — Напротив. Я предлагаю довериться навыкам Юджина и собравшихся заклинателей, пока мы с тобой отправимся на разведку. Путь туда на мечах не займет много времени, и, как ты уже отметил, наших совместных усилий будет достаточно, чтобы избавиться от угрозы. Даже если ждет нас ловушка.       — А если нападет Цветушая Пустошь вновь, что тогда? Смогут ли собравшиеся в Лайю заклинатели отразить атаку, не имея ни главнокомандующих, ни силы Зодиака? — Гювин вопрошает чуть резко, но не привычно себе нервно. С тех пор, как темная ци покинула его, некоторые эмоции стали притупляться и искажаться, как и сейчас. Он на перепутье моральной дилеммы, и легкой тревоги это вызывает больше, чем злобы. — Я не хочу звучать глупо, но ведь… В Бояне живут в основном люди, верящие в темные силы. А Орден Юцзымао умеет убегать лучше кого-либо другого в мире. Даже если Цветущая Пустошь нападет, то здесь, в Лайю, находится армия, неприкосновенность которой ценнее жизней предателей. Понимаешь, к чему я, Шен-сюн?       Шен Гуанчжуй утешительно улыбается и отворачивается к тихому морю. Его слова звучат поучительно, лишенные укора.       — Кусочек поля стоит кусочка неба. Даже если народ Бояна предал цзянху и не верит в силы заклинателей, — их взгляды пересекаются, — их жизни в равной степени важны с жизнями людей в Клане Хуа Ци. Более того — порой жизнь простого человека равна жизни Зодиака. Именно поэтому мы боремся за мир, покуда сами ему и принадлежим.       Гювин ощущает себя ребенком, который стоит перед мудрейшим бессмертным наставником. Это не далеко от правды: Бай-Ху в будущем обучать его и будет, ровно как и Сюань-У, Чжу-Цюэ и Цин-Лун. Тянь-Гоу совсем юн, и напоминанием об этом становится возникшее в груди сильное восхищение, трепещущее и могущественное, сравнимое с восхищением Небесами. Шен Гуанчжуй друг для Гювина, но Белый Тигр наставник для Небесного Пса. С этим могло быть сложно ужиться, если бы Гювин не проникся к герою сильным уважением изначально. Заклинатель послушно кивает.       — Я понимаю, о чем ты говоришь, милый друг. И все же нам стоит дождаться утра. После разговора с Ли Юнцинем главное решение и примем. В любом случае! Куда пойдешь ты — туда проследую и я.       — «Куда пойдешь ты — туда проследую и я», — задумчиво повторяет Шен Гуанчжуй. — То-то и бродяжка.       — Эй! Ты что, посмеялся надо мной только что?       А Шен Гуанчжуй вновь улыбается. Гювин невольно улыбкой заражается, повторяя за другом и забывая про секундное возмущение. Им предстоит сложное решение, скорее всего — тяжелая битва, и в целом сейчас никак не до смеха. Однако то тепло, что распространяется по телу при едином взгляде на спокойную улыбку на лице этого человека, стирает все тревоги и заботы, как стаскивает с берега ракушки прибывающая волна. Гювину спокойно от одного присутствия Шен Гуанчжуя — чего уж бояться кровопролитной войны, если рядом будет стоять некто столь надежный?       Глубокой ночью Гювин к этой мысли возвращается и вздрагивает, понимая, что вновь невольно начинает глупо улыбаться. В самом же деле не до смеха! Да и смеяться не хочется. Гювин слишком давно такого не ощущал. Раньше он бы поссорился с героем, сказав, что тот неправильно взвешивает чаши добра и зла, и что на войне приходится жертвовать чем-либо, а сейчас безропотно позволил себя поучать, и с абсолютной глупостью слушал наставления так, словно… Словно что?       Гювин хмурится и приподнимается на локтях, глядя в кромешную темноту их с Юджином комнаты. Его сердце бьется неестественно быстро, так, словно заклинатель успел пробежать пару кругов вдоль территории Клана Хуа Ци, при этом неподвижно лежа на месте. Он прикладывает руку к груди и сглатывает, поглядывая в сторону двери, силуэт которой едва различим в столь поздний час.       Раньше подобные чувства Гювин складывал в шутку, не более. Сейчас стало вовсе не до шуток.       И откуда, демон его дери, в нем снова берется эта острая тревога?!       

— — —

             — Мне ничего не известно об этом указе, — признается Ли Юнцинь, вновь перечитывая содержание свитка. — Я даже не знал о его существовании… Уважаемые герои, откуда это у вас?       Они расположились в одном из читательских залов библиотеки Клана Хуа Ци. Остальные ученики вовсю поглощены тренировками, а заведующий помещением позволил собравшимся уединиться. Гювин постукивает пальцем по колену и мычит, пытаясь подобрать угодный им вариант ответа и не выдать личного разочарования. Если свиток принес не фальшивый посланник Цветущей Пустоши в лице Ли Юнциня, то природа его появления становится абсолютной тайной. Можно было бы спросить у Вэнь Чжэ, да бедняжка продолжает страдать помешательством… Вэнь Ечень и вовсе об этом ничего не знает.       Значит свидетелей у них нет.       — Довелось найти в одном из уголков Клана Хуа Ци, — принимая свиток в руки, отвечает герой. — Благодарю, Ли Юнцинь. Если тебе доведется что-нибудь узнать — сообщи нам.       — Конечно, — ученик Клана Цянь поднимается. По его выражению лица заметно, как сильно ему хочется спросить больше, но вежливость и учтивость не позволяют.       «Этот малый уж точно далеко пойдет», — заключает мысленно Гювин.       — Доброго вам дня, — кланяется Ли Юнцинь. — Я вернусь к тренировкам.       — Ступай, — кивает Шен Гуанчжуй.       Гювин вздыхает. Вот и настал момент истины: если они собираются отправиться в путь, лучше сделать это как можно раньше. Для начала нужно сообщить об их уходе собравшимся семьям заклинателей и назначить временную «верхушку» — вновь Дун Сычен и наверняка кто-нибудь из Клана Джинцзы.       Новостей из Ордена Юцзымао не приходило. Часть заклинателей прибывают в пути в Лайю, и примерное время их появления равняется предстоящему часу обезьяны. Пока даже время завтрака не наступило.       — Стоит ли нам дождаться людей из Юцзымао? — вопрошает Гювин. Шен Гуанчжуй садится напротив заклинателя, оказываясь по другую сторону маленького стола.       — Полагаю, нет. Я отправлял талисманы этой ночью в сторону их пути. Не получилось найти ни единой души, приближающейся к Лайю с Северо-Запада.       Пальцы руки, которыми Гювин постукивал, замирают.       — Но глава Ордена Юцзымао сообщал в последнем письме, что они уже выдвинулись в путь, — Гювин выпрямляется. — Неужели они не смогли уйти далеко?       — Вероятно, что так. Ранее я считал, что талисманы не находят приближающийся орден, потому что Юцзымао могут от них скрыться. Этой ночью я выслал куда больше поисковых заклинаний, и результата не было вновь. Я склонен считать, что в пути что-то произошло с нашими последними гостями.       — О, Небеса, — вздыхает Гювин. — Эти твари никогда не знают покоя.       — Пойдем. Нам стоит сообщить всем об уходе. Собери представителей каждого клана на общее собрание. В течение получаса я буду всех ожидать в чжэнтин.       — А сам ты куда?       Гювин остается, как всегда, без ответа. Выбирает вновь не злится и, поднявшись с места, отправляется на созыв их союзников.       Как и было условлено, в течение получаса представители семей заклинателей занимают свои места в просторном зале. Шен Гуанчжуй восседает по праву во главе стола. Ожидая оставшихся приглашенных, собравшиеся негромко перешептываются. Помещение окутывается весьма напряженным настроением. К этому часу собраний не планировалось, а потому самосовершенствующиеся чувствуют приближение нехороших вестей от их руководителей. Зодиак терпеливо молчит. Среди старших за столом расположился и Юджин, смущенно поглядывающий на окружающих и часто останавливающий взгляд на наставнике. Остальные ученики продолжают тренировки, и этому ребенку вовсе странно от того, что он был вызван, да еще и так коротко и непонятно, что ученик смеет предполагать о собственном ошибочном нахождении в чжэнтин. Гювин старается взглядом удерживать Юджина на месте и даже слабо ему кивает: все так, как и должно быть. Ему придется повзрослеть слишком рано.       Гювин же вовсе прекратил испытывать тревогу. Если Шен Гуанчжуй уверен в их действиях, то все сложится правильно. Герой не ошибался, и даже то, что произошло в Клане Хуа Ци, не было результатом ошибки. Простые заклинатели не могли бы столь просто обмануть Цветущую Пустошь, которая рано или поздно уличила бы их в грязной игре. Даже Ли Юнциня подозревали в обмане: что уж там говорить о принявших книгу заклинателях?       Наконец в дверях появляются золотые одежды Клана Джинцзы. Среди подоспевших к назначенному времени Гювин узнает и нового главу, спокойно проходящего к местам, выделенным для их семьи. Одно его появление заставляет собравшихся замолчать.       На то и милость королей — лучше прийти вовремя, чем заранее.       Шен Гуанчжуй смотрит на друга и коротко кивает. Гювин улыбается в ответ, и тогда герой встает с места, приветствуя всех присутствующих.       — Спасибо, что смогли найти время собраться даже в условиях спешки. Я понимаю, что каждый из вас работает не покладая рук, чтобы подготовиться к войне. Однако, — Шен Гуанчжуй расправляет рукава, — сложилось обстоятельство, из-за которого мы с вами не сможет лицезреть представителей Ордена Юцзымао. Нам удалось заполучить сведения о том, что Цветущая Пустошь готовит нападение на Боян — с вашего позволения я умолчу источник, ведь и мы не можем говорить точно о его достоверности.       Шен Гуанчжуй кратко пересказывает сложившиеся обстоятельства. Гювин терпеливо внимает, разглядывая серьезные лица заклинателей. Никто не смеет перебивать или терять концентрацию внимания, с упоением внимая голосу Зодиака. С той поры, как Шен Гуанчжуй принял свою истинную форму, уважение, вызываемое им и ранее, стало абсолютным. Никто не смел перечить воле Небес. Поэтому заклинатели, услышав распоряжение о временной смене главнокомандующих, пускай и помрачнели, но не воспротивились.       — Вам предстоит самостоятельно отправиться к Храму Даймяо, — продолжает герой. — Я и Ким Гювин окажемся там не более, чем через три дня после вашего прибытия. В лучшем случае вернемся мы в сопровождении Ордена Юцзымао. Мы рассчитываем на вашу веру и силы и надеемся, что ваш путь пройдет спокойно и сложенный нами план придет к своему полному исполнению.       — Кто же станет новыми главнокомандующими, уважаемый герой? — спрашивает мужчина в золотых одеяниях. Новый Глава Клана Джинцзы — юный и с горящими глазами, вовсе не похожий на своего предшественника. Насколько Гювину известно, новый Глава не поладил с Цянь Куном, и пускай общались они вежливо, но чересчур сдержанно, меняясь лишь короткими, отчасти сухими фразами.       Оно и ясно — Глава Цянь прибывает на четвертом или вовсе пятом десятке, пока самоуверенный и желторотый Глава Клана Джинцзы едва достиг тридцатилетия. Бессмертными, однако, являются оба. Но что-то во взгляде юного главы не нравится и Гювину. Такие люди в целом мало с кем ладят, предпочитая искать выгоду для своей семьи в первую очередь, а после — славу и известность; сотрудничество же становится делом приходящим.       «Мало ему пойдет роль главнокомандующего, пускай ум у него горячий,» — мысленно рассуждает Гювин.       — Я предлагаю вернуть должность Дун Сычену, Главе Клана Тысячи Троп, — отвечает Шен Гуанчжуй. — Вторым же главнокомандующим, в большей степени помощником Главы Дун, мне кажется правильным выдвинуть кандидатуру Цай Бин, некогда Главы Ордена Инин.       Гювин чуть не давится неосторожным вдохом, но вовремя останавливает себя, утыкаясь взглядом в какую-то точку напротив. Ему нельзя подавать виду — но хочется ужасно! Цай Бин?!       Из всех умелых заклинателей, объединивших усилия для единой цели, из всех доверенных лиц, Шен Гуанчжуй указал на ту, кто с удовольствием почти разодрал его на куски?! На ту, кто пытал Юджина?       Ученик напоминает бледное приведение в черных одеждах. Юджин не двигается и не моргает, а ужас на его лице смешивается с искренним непониманием. В целом спокойными остаются лишь приверженные порядку Клан Цянь и знающие манеры Клан Хуа Ци. На лицах остальных же отражается ступор от выдвинутого Зодиаком решения.       Собрание продолжается еще около получаса для закрытия всех возникших вопросов. Гювин старается отвечать и удерживать желание самостоятельно возмутиться произошедшим, но удачно справляется со своей ролью вплоть до момента, когда он и Шен Гуанчжуй собирают дорожные небольшие свертки вещей. Немного сушеной рыбы, твердый хлеб, неприготовленный рис… Гювин завязывает узелок и в конце концов не выдерживает:       — И все-таки. Цай Бин? — Шен Гуанчжуй отрывается от сортировки скляночек в рукавах, обращая взгляд на друга. — Я верю в твою мудрость, но… Почему именно эта плутовка?       Шен Гуанчжуй приподнимает уголки губ.       — Тот же вопрос мне задал Глава Цянь, когда мы покидали чжэнтин. Все просто, — герой разводит руками. — Став второй главнокомандующей, Цай Бин будет под особым присмотром Дун Сычена, и вместе с тем на глазах у всех заклинателей. Даже если у нее остались некоторые фокусы в рукаве, став ведущей в войсках, выкинуть их Цай Бин не удастся.       — И что же делает тебя столь уверенным в этом?       — Скажем так, парочка не самых чистых талисманов.       «Не самых чистых?» — повторяет Гювин и хмурится.       — Ты владеешь темной ци?       — Не в ней дело. Просто предпочитаю не расходовать рисунки столь мощные на кого-либо. Однако в отношении барышни Цай это было единственным правильным методом подхода, — Шен Гуанчжуй поправляет спрятанные в рукаве лекарства. — Если я утолил твое любопытство, бродяжка, тебе стоит попрощаться с твоим учеником. А-Джин выглядел изрядно напуганным, слушая мою речь ранее. Я буду ждать тебя внизу склона.       — Сам попрощаться не хочешь? — спрашивает Гювин, глядя в спину удаляющемуся герою. Вновь он остается без ответа, и заклинатель по-доброму усмехается.       И все-таки нрав у Шен Гуанчжуя не лисий, а поистине кошачий.       Шен Гуанчжуй быстро покидает Клан Хуа Ци, отвесив несколько поклонов по дороге, и, оказавшись под тенью склона, заворачивает в нее глубже, скрываясь в ней целиком: только желтые глаза проглядываются за густой растительностью и высокой каменистой возвышенностью. Герой тяжело вдыхает и опускает руку к грудной клетке, снова объятой режущей болью.       Быть носителем яда в самом деле мучительно и зачастую накладно. Шен Гуанчжуй фыркает, опускаясь ближе к земле.       Боль приходила вспышками, причины которых выявить было весьма сложно. Яд «Дыхания Дракона» особо остро проявлял себя при возникновении у носителя негативных эмоций; Шен Гуанчжуй оказался ему сильным противником, не испытывающим ярких эмоциональных всплесков любого характера. Поэтому в первые дни он и не ощущался почти. Боль была слабой и ноющей, не несущей за собой никаких последствий. Шен Гуанчжуй предполагал, что просто скончается в один день, так и не приняв наказания в полной мере.       Нарастать боль стала после новости о смерти Вон Кунхана.       Шен Гуанчжуй сознательно запретил себе горе, однако текущую в венах отраву обмануть не смог. Ежедневно он ощущал слабость, а после грудная клетка и даньтянь вспыхивали огнем. Терпимо — то верно, проходил он и через худшее, но после того, как его ненароком вывернуло кровью впервые, герой предпочитал искать укромные места, где мог бы приступы пережить.       Яд ощущается в теле физически. Он жжется, подобно огню, и тело, желая от него избавиться, провоцирует новый приступ кровавой тошноты. Шен Гуанчжуй успевает убрать волосы дальше с лица и сплевывает на землю сгустки черно-красной жидкости. Говорят, земля, где проливается кровь Зодиака, будет благословлена Зодиаком долгие годы — Шен Гуанчжуй тихо усмехается. Благословил, ни дать, ни взять.       Боль медленно отступает, и дрожь в руках унимается. Ему удается откупорить одну из склянок с лекарствами и закинуть в рот пару круглых шариков. Яд «Дыхания Дракона» может и неизлечим, но вот симптомы его можно временно сдержать. Двух таблеток, — ежедневной нормы, которую превышать Шен Гуанчжуй пока не собирается, — хватит на пару дней, и принять новую придется лишь при новом приступе.       Он еще какое-то время приводит дыхание в порядок. Дух усмиряется, силы, — то, что от них осталось после очередного жжения, — вновь текут по меридианам. Должно хватить на путь до Бояна — после он разберется.       Шен Гуанчжуй поднимается с места, подмечая, что стоит он тоже без всякой дрожи. Он спокойно выходит из своего укрытия, замечая Гювина в отдалении.       Тот, завидев друга, чуть ли не подпрыгивает и, вспомнив, что их могли видеть скрытые воины из Хуа Ци, прочищает горло и старается придать лицу серьезность. Да Гювин, не найдя героя, почти с ума сошел! В итоге он, правда, пришел к выводу, что Шен Гуачнжуй мог наведаться в дом Чжоу Цзыюй, — что сомнительно с любой стороны рассмотрения этого вопроса, — и беспокоиться не о чем. Но о Шен Гуанчжуе не беспокоиться выходит пока с трудом. Даже с силой Зодиака, Гювин по привычке желает оберегать героя, как в то время, когда силы его были ограничены.       — Я уж думал, что милый мой друг решил отправиться в Боян без меня, — шутит Гювин. Он осматривает Шен Гуанчжуя с ног до головы: выглядит нормально. Значит переживать в самом деле было не о чем. — Наведывался к барышне Чжоу?       — Любовался морем, — отвечает Шен Гуанчжуй и обнажает Шэньхуань. Меч жадно перехватывает солнечные лучи, отбрасывая блики на сырую землю, обсыпанную песком.       — Мы обязаны вернутся в Лайю, когда все закончится, — улыбается Гювин, проделывая то же самое с Цзыде. — Дивный край… Если выдастся взять перерыв в работе Зодиака, на месяц-другой я бы здесь и остался.       Шен Гуанчжуй не отвечает и молча встает на меч, послушно стоящий под весом хозяина. Гювин усмехается: пускай молчание будет знаком согласия! В любом случае, налюбоваться цветущим Лайю им удастся вдоволь с высоты птичьего полета.