Надежда на её любовь.

Небо на востоке только-только начало светлеть, когда Себастиан проснулся. Даже не открывая глаз, он улыбнулся до ушей, чувствуя в своих объятиях тёплое, податливое во сне девичье тело. Констанца. Да, было у него пару раз, когда он не мог вспомнить имени девушки, с которой проснулся в одной постели. В этих случаях он старался встать как можно тише, до испарины боясь разбудить случайную пассию, и без сожалений и прощаний быстро уходил, одеваясь практически на ходу. Открыв глаза, Себастиан прямо перед собой увидел чуть приоткрытые розовые губы, подрагивающие во сне длинные и тёмные ресницы. Она была такой красивой, что у него стало тесно в груди. Себастиан подумал, что хотел бы просыпаться вот так каждое утро, видя перед собой лицо Констанцы, чувствуя её тепло, вдыхая её запах, зная, что она — его. Он очень аккуратно отвёл от лица девушки тёмно-каштановую прядь и подумал, что хотел бы лежать вот так долго-долго и к чёрту всё — бесконечные перелеты, съёмки, одинаковых девиц с пустыми глазами. Когда Маргарита стала такой же? Он не заметил. Осторожно приподнявшись на локте и бережно уложив Констанцу на подушки, Себастиан провёл рукой по карманам, отыскивая телефон, но они были пусты. Надо было хотя бы узнать, который час. Наверное, он оставил его на кухне вчера. Поднявшись на ноги, Себастиан потянулся всем телом, и вдруг заметил телефон прямо рядом с ногой Констанцы — должно быть, выпал вчера. Словно почувствовав его взгляд, телефон засветился и на экране появилась фотография Риты. «О, чёрт», — подумал Стэн. Мужчина схватил телефон, зажав пальцами динамик, и поспешил вон из спальни. — Да, Рита? — выдохнул он, оказавшись на крылечке и дрожа всем телом. Констанца уже проснулась, но глаза открывать не спешила. Она вытянула одну руку вперёд, чтобы прикоснуться к Себастиану. Но вместо этого девушка потрогала пустое место рядом с собой. Флореа сразу же откинула мысль о том, что мужчина уехал с самого утра от неё. Она считала, что Себастиан не мог так поступить с ней. Встав с кровати, она сразу же подошла к окну, высматривая мотоцикл, который спокойно стоял на месте, а значит мужчина всё же здесь. Девчонка отправилась на кухню, чтобы сварить кофе. Здесь было всё упрощенно. Кофе сразу покупался молотый. Констанца засыпала кофе в турку, залив в неё воды, и поставила на газ. Пока напиток готовился на медленном огне, Флореа решила сполоснуть бокалы из-под вина и убрать закрытую, и недопитую бутылку вина в холодильник. Пока девушка помешивала кофе, то она услышала голос Себастиана на террасе. Разлив готовый, но не настоявшийся кофе по кружкам, Флореа взяла одну в руки, чтобы передать её мужчине. Она медленным и тихим шагом вышла на террасу, смотря в спину Стэну. — Господи, Себастиан, — причитала плачущая от радости Рита. — Неужели это правда? Мне просто не верится, что через две недели я вернусь домой.. к тебе! Ты рад? — Конечно, я рад, — ответил Себастиан, обрывая с куста бутоны только-только зацветающего жасмина. — Мне тоже не верится, что скоро я увижу тебя. Новость о финале съёмок Маргариты была подобна грому среди ясного неба. Рита что-то радостно кричала в трубку и смеялась, а он не слышал ничего — и только сердце мучительно больно ворочалось в груди. — Себастиан, а давай, когда я вернусь, сходим в тот рыбный ресторан, помнишь? Там еду подают на деревянных тарелках, — спросила Левиева. — Конечно, помню, — отозвался Себастиан и даже сумел улыбнуться. — Сходим, если найдём для этого время. — Себастиан… — протянула Рита и хихикнула. — Ну не всё время же мы будем настолько заняты… Ты так соскучился по мне, малыш? Себастиан вздохнул, закрывая глаза. Честно говоря, он уже начал забывать, как выглядит его «официальная» девушка. Зато Констанца — он помнил каждую её ресницу. — Конечно, я соскучился по тебе, родная. Я так мечтаю поскорее тебя увидеть, любовь моя, обнять и не отпускать больше никуда, — проговорил мужчина, улыбаясь, чтобы его голос казался не совсем грустным. — Ой, Себастиан… — начала Маргарита. За спиной Себастиана вдруг раздался громкий звук разбивающегося стекла, и он круто обернулся, по-прежнему прижимая к уху телефон, в которой Рита что-то ворковала. Остановившиеся глаза Констанцы, широко распахнутые и вопрошающие, заслонили собой весь мир, и у Себастиана в лёгких не стало воздуха. Она ведь не ослышалась? Она не могла ослышаться. Это сейчас говорил всё Себастиан, или ей всё же послышалось? Да не могло ей ничего послышаться. Мужчина сейчас стоял напротив неё, держа телефон возле уха. Кому он это говорит? Почему он это говорит? У девушки было до кучи много вопросов. Но ей категорически не хотелось получать на них ответ — потому, что Флореа и без них всё поняла. Он говорил ей такие же слова, как и той, с кем сейчас разговаривает по телефону. Поджав губы в тонкую нить, Констанца сразу же развернулась, вбегая в дом, хлопая дверью и закрывая её на всевозможные замки, чтобы нога Себастиана не перешагнула порог дома. — Какая же я дура… — проговорила она себе, а после этих слов из её глаз потекли слёзы. — Как я могла так… — девушка сразу же отправилась к себе в комнату, падая на кровать, будто сил хватило на то, чтобы дойти до постели. Всё вокруг происходило словно в замедленной съемке. Глаза Конти, заполняющиеся слезами и ярко-красные осколки разбившейся чашки на каменных ступеньках. Грохот за хлопнувшейся двери был подобен взрыву. — Себастиан, что у тебя там? Ты что-то опять разбил? Какой ты всё-таки нескладный у меня… — проговорила Маргарита. «Я уже не у тебя, Рита. Прости, но я не твой, прости…», — мысленно подумал Стэн, но не стал ничего подобного говорить вслух. — Прости, мне надо идти… — сказал мужчина. — Себастиан! — возмутилась на том проводе девушка, явно не желая так быстро отпускать Себастиана. — Мне надо помочь маме, она уронила… — выпалил Стэн первое, что пришло ему в голову. — Ой, предавай Джорджете привет, — начала Левиева. — Как у неё… Не дослушав, Себастиан прервал звонок. Плевать, пусть перезванивает, пусть орёт. Он бросился к двери в дом, за которой мгновение назад скрылась Констанца, и схватился за бронзовую ручку и что было сил дёрнул на себя. Констанца запёрлась изнутри. Задыхаясь от ужаса, боли и вины, Себастиан что было сил ударил по резной деревянной двери обеими ладонями. — Конти! — отчаянно крикнул он, надеясь, что она сейчас откроет ему дверь. Флореа никак не могла поверить в происходящее. Неужели её так предали? Как же хорошо, что вчера она не наделала глупостей, о которых бы сейчас жалела. Слёзы текли, как вода с водопада. И всё это время у него была девушка? Он работал на два фронта? Это, получается, Себастиан приглашал девушку на свидание, в кино и имел другую девушку у себя. Как же это низко. Всё-таки Констанца была права, что популярность меняет людей. И девушка теперь категорически не хотела никак контактировать с мужчиной. Лучше бы он не приезжал сюда. Или лучше бы она никуда сейчас не выходила? Нет, она должна была узнать об этом. Взгляд заплаканных глаз упал на толстовку мужчины, которую девчонка была готова порвать или выкинуть. Но Флореа просто не имела никаких прав на то, чтобы испортить его вещь. Сейчас ей было очень больно и обидно, что она была всё-таки запасным и вторым вариантом, размерной монетой в этом городе, пока та девушка находится явно не здесь. — Конти, пожалуйста, открой! — продолжал Стэн, стоя возле двери. Себастиан понятия не имел, сколько времени уже стоит и барабанит в эту чёртову дверь. Слева в груди что-то больно сжималось и разжималось, мешая дышать. Себастиан в который раз пытался вдохнуть поглубже, и не мог. — Конти, открой, дай мне объяснить… — чуть громче говорил мужчина, чтобы девчонка услышала его. А вдруг она сейчас откроет дверь и потребует объяснений. И что тогда ему сказать? Что он хочет всеми силами избежать публичного разрыва с Ритой? Что он пытался справиться с чувствами к ней, чувствуя себя последней сволочью как по отношению к ней, так и по отношению к Рите — пытался, но не смог? Что он, наконец-то, был так счастлив и влюблён, что забыл про всё на свете? «Я солгал ей, сказав, что свободен», — мысленно говорил мужчина, поджав губы. «И она поверила, подпустила, открылась…». Себастиан прислонился лбом к двери, закрыл глаза и тяжело дышал, так, словно только что бегом забежал на пятнадцатый этаж. Перед его мысленным взором стояли глаза Констанцы, полные слёз; это было так больно, что Себастиан не замечал, что по его лицу тоже катятся горячие и солёные капли. Девушка слышала стук в дверь и слышала, что говорит мужчина. Он ей был противен. Она не хотела больше иметь с ним ничего общего и даже выходить сейчас. А ей надо будет позже уехать, когда приедет мама, и как же Констанце не хотелось, чтобы Лилита видела её заплаканной. Флореа не сдерживала громких всхлипов. Она хотела, чтобы он уже уехал отсюда и вообще уехал к своей любимой девушке, и чтобы они больше вообще никогда не виделись. Ей хотелось поплакаться матери в плечо, выговориться. Но в тоже время она не хотела нагружать этим маму. Констанца не представляла, как будет работать после такой ситуации. В изнеможении Себастиан прислонился к двери боком и сполз по ней, усаживаясь прямо на каменные ступеньки. Под его ногами хрустнули осколки разбитой чашки, и он подумал краешком мыслей, что это очень близкая аллегория происходящего. Он разбил Констанце сердце — и сам сейчас буквально разваливается на куски. Над Мангарой стояло прекрасное летнее утро; в листве деревьев шумел свежий ветер, он трепал и развевал волосы Себастиана, швыряя их ему в лицо, но он ничего не замечал. В глазах противно щипало; досадливо поморщившись, Себастиан поднял ладони к лицу, чтобы вытереть слёзы, и только тут заметил, что разбил кулаки в кровь, пока стучал. На миг ему показалось, что за дверью послышались осторожные шаги, и он мгновенно поднялся на ноги, снова стукнув в дверь кулаком и простонав: — Конти, ну пожалуйста… Умоляю, открой! — Уходи… Уйди, Себастиан, отсюда, — проговорила Констанца сама себе, вытирая слёзы со своих щёк. Она даже и не старалась кричать, чтобы это услышал мужчины. Флореа вообще не хотела разговаривать с ним больше никогда в своей жизни. И сейчас Констанца была рада тому, что они не обменялись номера. Не иначе он бы сейчас писал ей и пытался дозвониться. Девушка даже не знала, что чувствует мужчина: больно ли ему или обидно за то, что он потерял запасной вариант, с которым мог развлекаться. Телефон в кармане захлебывался вибрацией, но Себастиан игнорировал его судороги, как Конти — его мольбы. Он снова прижался лбом к двери и тяжело вздохнул. Всё бесполезно. Бесполезно звать её, стучать в дверь — она не отзовётся, не откроет, не станет слушать. А может быть, сейчас она просто включила музыку в наушниках, и действительно его не слышит? «А вдруг Конти что-то с собой сделала?», — подумал мужчина. Едкий и липкий, словно кислота, внезапный ужас скрутил Себастиану всё нутро так, что он весь взмок. Но как проверить свою догадку — он не знал. Если только посмотреть в окно. И если это, не дай бог, окажется правдой — его не удержат никакие замки и двери. Спустившись с крылечка — под ногами снова хрустнули осколки разбитой кружки — Себастиан прикинул, где находится окно спальни Конти и направился туда. Он увидел её сразу же, и тут же отпрянул от окна, чтобы она не заметила его. Она сидела на постели, уткнувшись лицом в ладони, и её хрупкие плечи вздрагивали от плача. Себастиан со стоном закрыл руками лицо, разрываемый виной, стыдом и любовью. Он любил её больше всего на свете и потерял, и виноват был в этом сам. Ему было противно от самого себя. Она не откроет и не выйдет, пока он здесь. Но общение с отставным разведчиком, который два месяца безостановочно учил его скрытности для роли Баки, не прошло даром. Кошка уходит и прячется, чтобы мышка поверила безопасность и высунулась из норки. Стиснув зубы и сжав кулаки, Себастиан сглотнул противный комок в горле — для этого пришлось приложить немало усилий — и на ватных ногах отошёл от окна, вышел за калитку и подошёл к мотоциклу. Мотор Харлея взревел, как дракон, и Себастиан рванул с места, подняв в воздух целый фонтанчик из земли и камушков. «Я всё равно доберусь до тебя, Конти, чего бы мне это ни стоило», — мысленно проговорил Стэн, уезжая от дачи девушки. Девушка услышала звук мотора, а затем вскочила с постели, подходя к окну, смотря, как мужчина уезжает. Так она этого и хотела. Только почему теперь ей стало так пусто на душе? Хотя, казалось бы, куда пустее, если из неё словно высосали жизнь и вырезали сердце. Флореа не совсем хотела, чтобы Себастиан уезжал. Она хотела, чтобы ему было больно, как и ей, чтобы он сходил с ума сейчас от незнания чего делать. Но Констанца была уверена, что ему ничуть не больно, ибо такое отношение к девушкам у него в крови. И она считала, что у него не только та девушка, а есть и ещё. Флореа решительно отошла от окна, вытерев слёзы об футболку, идя на кухню, доставая бутылку вина, которую она ранее убрала в холодильник. Не мелочась, Констанца вытащила из горлышка пробку, прикладываясь к нему губами, делая несколько мощных глотков. Ей нужно встретить маму и отправиться на вокзал, чтобы уехать обратно в город. Девушка не представляла, как проведёт этот день одна в четырёх стенах. Себастиан знал, что из посёлка на станцию вели две дороги: одна асфальтированная, но долгая, и вторая — грунтовая и проселочная, пыльная, но зато вдвое короче. Подъехав к развилке, он притормозил, оперевшись ногой на землю, и на мгновение задумался. Какую дорогу выберет Конти? Вряд ли она вызовет такси, чтобы добраться до станции, а значит пойдёт пешком, и вряд ли девчонка пойдет по длинной дороге. Констанца пойдёт среди трав и цветов, а он подождёт её где-нибудь недалеко. Себастиан свернул на просёлок, продолжая напряженно размышлять. Даже если он и не ошибся в своих предположениях, и Констанца действительно пойдёт этой дорогой — она не станет с ним разговаривать. Пусть и не разговаривает. Пусть хотя бы просто даст ему объясниться, выслушает. «Выслушает, что?», — подумал он. Себастиан понятия не имел, что будет говорить и как оправдываться, потому что его поступку в отношении обеих девушек не было названия. Как и хоть каких-то оправданий для него. Только любовь. Но для Констанцы она не имеет значения. Она не поверит ему и в этом только его вина. Себастиан выругался сквозь сжатые зубы и сбросил скорость. Так погано он себя не чувствовал уже очень давно. Причём не только душевно, но и физически — его в прямом смысле мутило, словно перед приступом рвоты. Заглушив мотор, Стэн достал из седельной сумки бутылку с водой, сделал пару глотков и поморщился. Вода была тёплой. Вот здесь он её и подождет — под этой огромной и старой липой. Сейчас время двигалось иначе — слишком быстро. Но Флореа этого не замечала. Констанца поставила бутылку с вином на столик, а сама решила выйти на улицу, чтобы убирать разбитую кружку, и чтобы у Лилиты не возникло вопросов: что случилось? Сейчас девчонка не особо хотела говорить об этом. Аккуратно убрав стекло, она выкинула его в мусорный пакет. Всё так плохо получается. У неё теперь приличное количество мест, где она не хочет находиться, и которые несут за собой воспоминания с Себастианом. Пляж — но туда она и не собиралась больше ездить. Торговый цент — вряд ли девчонка пойдёт туда. Дача — с которой она уже хотела убежать. И собственный дом — где был Себастиан. Кажется, ей было бы проще уехать в Польшу. Но здесь мама, которая ждала встречи со своим ребёнком. Да и родитель здесь совершенно не причём, что некоторые мужчины ведут себя, как козлы. — Привет, милая, — проговорила Лилита, заходя на кухню, смотря на девушку. — Привет, — ответила Флореа, посмотрев на маму. — А который уже час? — За двенадцать, — ответила женщина, замечая стоящую на столе бутылку вина. — Как ты здесь без меня? Не скучала? — Да нет, как видишь, — с лёгкой улыбкой ответила Констанца, указав на бутылку вина. Ей не было страшно, что мама будет ругать её за то, что она уже днём распивает алкоголь. — Вижу, — проговорила Лилита, встав возле холодильника. — Может, мне тебе что-нибудь приготовить? — Нет, спасибо, мам, — ответила Констанца, отрицательно покачав головой и взяв свою нетронутую кружку с кофе, выливая содержимое в умывальник. — Я уже планирую уехать в город. Нужно готовиться к завтрашнему дню. — Хорошо, — изрекла Лилита, качнув головой. — Погода просто шикарная… Надо было идти пешком, а я решила на такси доехать. — Всё хорошо с росписью? — поинтересовалась Конти, допив остатки вина из бутылки. — Да, только лишь панику разогнали и вытащили меня, — с усмешкой ответила Лилита, смотря на дочь. Она не была против того, что её ребёнок употребляет алкоголь. Хорошо, что Констанца не скрывает этого. Но женщину насторожило то, что девушка делает это днём. — У тебя всё хорошо? — Да, всё отлично, — соврала Флореа, не решаясь честно ответить на вопрос матери и рассказать, что здесь был Себастиан. — Я тогда пойду собираться и надо будет идти на поезд. — Хорошо, — с теплотой в голосе ответила Лилита. — Тебя проводить? — Нет, спасибо, я прогуляюсь по дороге через поле, — ответила девчонка, заходя в комнату и переодеваясь. Она упаковала свои вещи в рюкзак, переоделась в лёгкие и летние вещи по погоде: в светлый сарафан и босоножки с ремешком. Волосы Констанца решила убрать в пучок, чтобы из-за тёплой погоды не вспотела её шея и спина. Флореа вышла на улицу вместе с мамой. Констанца шла по выложенной плиткой дорожке, а её ноги едва ощущали под собой опору. Она была готова упасть от воспоминания того, что здесь произошло. Как же это ужасно. Девушка остановилась возле калитки, понимая, что в таком состоянии она вряд ли дойдёт до вокзала. — Что такое? — спросила Лилита, осторожно положив свою руку на её плечо. — Я, наверное, поеду на такси, — ответила девушка. Флореа не особо переживала, что не сможет пройти через поле и подышать свежим воздухом, который ей сейчас был очень нужен. Время тянулось невыносимо медленно. Солнце поднималось всё выше, а Констанцы всё не было, и это начало выводить Себастиана из себя. Конечно, злился он не на девушку, а исключительно на себя самого. Мужчина сам себя загнал в тупик, в лабиринт, из которого нет выхода. Стрелки на часах Себастиана перешли за полдень, а Конти так и не появилась. Первым порывом Себастиана было решение немедленно вернуться в посёлок, но тогда он рисковал разминуться с Конти, если она решила добраться до станции на такси или с попутной машиной. Значит, нужно было как можно скорее добраться до вокзала и перехватить девчонку там. Может быть, присутствие других людей не даст ей опять надавать ему пощечин. Может быть, она не пошлёт его куда подальше — во всяком случае, сразу — и она его всё-таки выслушает. Бег времени вдруг словно ускорился, и Себастиану нужно было что-то решать — в противном случае Констанца снова сбежит, и на этот раз он её не найдет. Тряхнув головой и коротко выдохнув, Себастиан завёл мотоцикл и устремился в сторону станции. Харлей летел, как стрела, как гепард, как ветер — а Себастиану от нетерпения казалось, что он еле-еле тащится. Наконец вдали показалась застеклённая крыша вокзала, сверкающая на солнце, и Себастиана немедленно затрясло от волнения. Сбросив скорость, он аккуратно подъехал к тротуару рядом со знаком парковки, заглушил низко рокочущий мотор и тут же услышал восхищённый свист. Чуть поодаль стояла кучка подростков с пивными бутылками в руках и смотрели на мотоцикл, разинув рты. Как хорошо иметь такие простые мечты — пиво, заводная и безотказная подружка, и Харлей под задницей. Чуть приподнявшись, Себастиан закрутил головой во все стороны сразу, высматривая Констанцу. Больше всего сейчас он боялся не её гнева или презрения, он боялся упустить её. Вдруг один из парнишек громко воскликнул: — Смотрите, это же этот, Себастиан Стэн, да? — Баки! — тут же взвизгнула стоявшая рядом девчонка с розовыми волосами, а Себастиан в тот же миг увидел Констанцу, выходящую из ярко-жёлтого такси. Лёгкая, воздушная, в белом платье в мелкий и чёрный цветочек — она была прекрасна даже с бледным и заплаканным лицом и потухшими глазами. — Конти! — Себастиан спрыгнул с мотоцикла. В сутолоке и гомоне она, конечно, его не услышала, а может, не захотела услышать. Цокая каблучками, она направлялась в сторону касс, и Себастиан устремился за ней, но его тут же окружили подростки и загомонили все разом. — О, Себастиан Стэн, круто! — проговорил один из присутствующих парней. — Себастиан, как дела? Хочешь пива? — спросила девчонка. — Нет, благодарю, простите, мне некогда… — отозвался он, пытаясь обойти неожиданную помеху и стараясь не потерять Констанцу из вида. — Баки, а где твоя рука? — снова спросила та девчонка. — А как енота научили разговаривать? А ходить на задних лапах? — Земо — козёл! — проговорил парнишка. — Да, спасибо, извините, — улыбаясь одними губами и едва понимая, что говорит, Себастиан всё-таки разошёлся с ребятами и бегом помчался в ту сторону, куда ушла Констанца. Добежав до касс, Себастиан закрутился на месте, как волчок, высматривая Конти и её белое платье, но время было безнадежно упущено, и её нигде не было видно. — Поезд через Констанцу… с первого пути… — искаженный эхом и помехами голос диспетчера огласил зал ожидания, и Себастиан даже закрыл глаза, застонав от отчаяния. «Конти уже на перроне, не иначе, а без билета туда не попасть», — подумал мужчина. «Как бы не так!» Недолго думая, Себастиан перемахнул через турникет — благо, охранник куда-то отвлёкся — и во весь дух побежал к поезду. Вон оно, белое платье и каштановые волосы. — Конти… Конти, подожди! — кричал Стэн, а она снова не услышала или снова не захотела. Ни миг Себастиану показалось, что она сейчас посмотрит на него, но этого не произошло. Констанца поднялась в вагон по железным ступенькам, а Себастиану, подлетевшему к дверям на несколько секунд позже, путь преградил рослый проводник. — Ваш талон? — спросил мужчина, смотря на Себастиана. — Какой? — он опешил. — Послушайте, там девушка, которую я… — Нет талона — нет девушки, — медвежьим голосом сказал проводник, равнодушно глядя на Себастиана. Диспетчер снова что-то проговорил про поезд и город с именем девушки, которую Себастиан любил больше всего на свете, и локомотив, тяжело и низко прогудев, медленно пополз вперёд. Стэн снова услышал откуда-то своё имя, произнесённое восторженным женским голосом — но ему было уже всё равно. В груди было пусто и одновременно с этим так больно, что он даже не заметил, что по его щеке снова скатилась слеза. Поезд тронулся. Девушка ощущала, как очень сильно щемит сердце. Ей хотелось уже побыстрее оказаться дома, чтобы скрыться ото всех, словно в домике. Флореа считала то, что сейчас другие люди видят её боль и видят её состояние. Был бы у неё пакет, то она бы с удовольствием надела его себе на голову. Поезд разогнался ещё сильнее и за окном уже были лесные пейзажи. В голове у девушки не укладывалось: как он так умело справлялся с ними двумя? Это же столько моральных сил нужно, чтобы с каждой девушкой общаться, и чтобы она ни о чём не догадалась. «Мне не нужно было давать шанса», — мысленно проговорила Флореа. «Я ведь чувствовала, что будет что-то не то. Всё было слишком хорошо. Я, слишком доверчивая, когда есть чувства». Лилита в это время готовила себе лёгкий перекус с дороги. Она решила зайти и прибраться в комнате у девушки, поправить её постель. Зайдя внутрь, женщина подошла к окну и открыла его, чтобы проветрить комнату. Подойдя к кровати и поправляя одеяло, она заметила светлую кофту, которая лежала на кровати. Лилита взяла её в руки, расправляя перед собой. По размеру было понятно, что это вещь не её дочери. Так ещё от одежды исходил запах мужских духов. Ей было интересно: откуда здесь мужская кофта? У Констанцы были гости? Но почему тогда она ничего не рассказала ей об этом? Лилита отметила про себя, что обязательно поговорит об этом с дочерью. «До города на поезде почти два часа пути, потому что он тормозит возле каждого дерева», — думал Себастиан, решительным и широким шагом возвращаясь на парковку, где так опрометчиво бросил мотоцикл. «Плюс ей нужно будет ещё добраться от вокзала до дома. Итого два часа с половиной — три». Если Себастиан постарается, то доберется до дома под номером тридцать семь по улице Ионеску часа за два. Подойдя к мотоциклу, он с изумлением увидел, что на нём сидит давешняя девчушка с розовыми волосами. Увидев Себастиана, она широко улыбнулась и сказала: — Я решила посторожить твоего железного коня, пока ты не вернёшься, Баки. Ой, то есть, Себастиан. — Спасибо, — хмуро буркнул Стэн, глядя на неё. — Если ты не возражаешь, я хотел бы… — Да, конечно, — девчонка спрыгнула с седла мотоцикла и с сожалением вздохнула. — Классный у тебя мотоцикл, и ты тоже. — Спасибо, — снова отозвался Стэн, вставив ключ в замок зажигания и повернув его до упора. Мотор немедленно рыкнул, и девчонка восторженно взвизгнула, захлопав в ладошки. — Ух ты. Как круто! Меня, кстати, зовут Сандра. Счастливого пути. И я надеюсь, ты успеешь, — проговорила она. — Куда? — Себастиан нашёл в себе силы удивиться. — Туда, куда так спешишь! Только осторожно, — крикнула девчонка и помахала ему сразу двумя руками. — Ты классный! — Ты тоже, — Себастиан тоже махнул девчонке рукой и рванул с места, оставив на асфальте чёрные и дымящиеся следы. Он летел по трассе вперёд, выжимая из мотоцикла всё, что только было можно. Всё-таки Раду механик от Бога. Мотор низко ревел, ни разу не чихнув, и чёрный сверкающий зверь послушно мчал Себастиана в Констанцу. Он старался сосредоточиться на дороге и управлении, старался не думать о Конти; но если с первым трудностей не было, то второе не получалось абсолютно. Вместо руля в руках Себастиан чувствовал её тонкие пальцы и хрупкие плечи. Вместо ветра, летящего в лицо, мужчина чувствовал её тёплое и нежное дыхание, а цветы пахли точь-в-точь как её волосы. У Себастиана внутри всё сжималось до боли при мысли, что больше он никогда не почувствует этого снова. Периодически он чувствовал нудную вибрацию на левом бедре, но едва обращал на неё внимание. Он точно знал, что это Рита, а говорить с ней ему не хотелось. Хотя она и не была ни в чём виновата. Себастиан просто её разлюбил. А любил ли вообще? Он точно знал, что любит Конти. А к Рите он не испытывал ничего подобного. Во всяком случае, из-за неё он точно бы не стал разбивать в кровь кулаки и мчаться наперегонки с поездом, обгоняя ветер. Констанца. Она вывернула душу Себастиана наизнанку, вытащив на свет божий то, о чём он и сам не подозревал: тоску по уютному дому, по любви, по единению не только тел, но и душ. И именно думая о душе Констанцы, Себастиан вчера отказался от её тела, хотя и умирал от желания. Душа Конти — нежная, чистая и трепетная, словно бабочка. Она доверчиво села на его ладонь, а он сжал кулак, ломая лёгкие крылышки. Себастиан до боли закусил губы, аккуратно въезжая в поворот. Половина пути уже была позади, а он до сих пор не имел понятия, что скажет Констанце, как оправдается — если она вообще захочет его слушать. Маргарита. Точно так же он сломал крылья и ей, только она пока об этом ещё не знает. Себастиан досадливо поморщился, представив, что‌ устроит Рита, если он скажет ей, что между ними всё кончено. Шквал вопросов: почему? Как ты мог? В смысле ты меня не любишь? Себастиан, что за дурацкие шутки? Ты говоришь серьёзно? А как же я? А ты подумал, что‌ обо мне теперь напишут журналисты? Как же ему не хотелось всё это выслушивать от Рита, а от Констанцы он с радостью принял бы даже самую грязную брань, пощёчину. Да что угодно, только бы простила. Размышляя подобным образом, Себастиан добрался до Мамаи. Меньше недели назад они ужинали с девушкой здесь на пляже. Во дворе дома Конти Себастиан был через сорок минут. Подъехав к самому крыльцу, он заглушил низко рокочущий мотор и спешился. Теперь, когда он был на месте, его сердце мучительно затрепетало и заныло, и он со стоном закрыл руками лицо. «Конти, прости меня», — мысленно проговорил мужчина.