Надежда на её любовь.

Всю дорогу до нужного места Констанца смотрела в окно, сама не понимая, чего хотела увидеть там. Слёзы были, но девчонка не хотела показывать их посторонним и любопытным людям. С одной стороны — он ей никто, они даже не в отношениях, чтобы Флореа принимала всё так близко к сердцу. Но её сердце было окутано чувствами к Себастиану — поэтому ей так больно и обидно. Но с другой стороны — обидно за то, что, он мог быть с ней в отношениях и поступить точно так же, как и с той девушкой, начав постепенно изменять ей. Как же хорошо, что ночью между ними ничего не было. Иначе Констанца бы просто не простила себе этого. Флореа от вокзала добралась до остановки на трамвае, ибо сил на пешую прогулку у неё нет. Заходя во двор, она увидела мотоцикл, который стоял возле её подъезда, а затем и самого мужчину. Констанца хотела уже развернуться, но вот только ей было некуда идти, чтобы спрятаться. Девушка решительно тряхнула головой, понимая, что убегать она не должна, и Флореа должна показать ему то, что ей стало всё равно на него за какие-то несколько часов. Констанца уже достала из рюкзака ключи, на которых был брелок от подъезда. Себастиан стоял рядом с железной дверью, и Флореа чувствовала на себе его взгляд. Но девушка не могла смотреть на него, не иначе из её глаз снова потекут слёзы. Приложив магнит, дверь пикнула. Девчонка сразу же зашла внутрь. Она почувствовала, что дверь закрылась не сразу, а когда обернулась, то увидела, что мужчина держит дверь и заходит в подъезд. — Уходи, Себастиан, — проговорила Флореа, ускорив свой шаг, чтобы быстрее оказаться на нужном этаж. Себастиан увидел Констанцу, и земля ушла у него из-под — от облегчения, что они не разминулись, от вины и стыда, рухнувших на плечи, как бетонная плита, от страха, что она сейчас просто уйдёт, так и не дав ему возможности объясниться. Едва взглянув на Себастиана, уделив ему не больше внимания, чем песку под ногами, она направилась прямо. Себастиан весь подобрался, не сводя с Конти глаз, а вот она на него больше не смотрела. Себастиан каким-то чудом успел войти следом за девчонкой. Его сердце мучительно сжималось и разжималось где-то в горле. — Нет, — выпалил он, мигом оказавшись рядом с ней, взяв её за плечи и разворачивая к себе лицом. — Я не уйду, пока ты меня не выслушаешь. Тело жгло ему ладони, как раскалённое железо — он не имел права касаться её. Очень медленно опустив руки, он посмотрел на Конти, и его губы, которые целовали эту красоту всего несколько часов назад, дрогнули от боли, которой стиснула его нутро когтистой лапой. — Конти, прошу тебя, позволь мне объяснить тебе всё, — прошептал он. — Себастиан, ты вроде бы взрослый мужчина, а ведёшь себя, как ребёнок, — зло бросила Констанца, поднимаясь на этаж выше. — Мне не хочется тебя слушать. Я всё услышала своими ушами, — её тело закололо там, где коснулся её мужчина. — Да и здесь нечего объяснять. Здесь и так всё предельно понятно. И она действительно не хотела его слушать. То, что надо — Констанца услышала на даче, а сейчас он будет искать отговорки, которые ей неинтересны, как и он сам уже. Себастиан сломал всё её доверие. А она глупая, раз повелась на красивое свидание у моря, его жаркие поцелуи. Дойдя на нужный этаж, она подошла к двери, беря ключ, вставляя его в замочную скважину. — Да погоди ты! — Себастиан одним движением обогнал Констанцу и встал прямо перед ней, прижавшись спиной к двери в её квартиру и преграждая ей путь. — То есть… Я прошу тебя, Констанца, просто выслушай меня, пожалуйста. Я… прекрасно понимаю, как это низко и подло с моей стороны по отношению к тебе… и к ней тоже, — голубые глаза Себастиана метались по лицу Конти — усталому, бледному, осунувшемуся — и его сердце заходилось самой настоящей болью. Ему очень хотелось обнять её — но он не смел коснуться её. Ему хотелось встать перед ней на колени — но он знал, что она терпеть не может все эти «приёмы» из кино, и это всё только испортит. Хотя, куда уж больше то? И поэтому Себастиан стоял у этой двери, как перед расстрелом, чувствуя такое отчаяние, что готов был взвыть. — Конти, прошу тебя, — попросил Стэн, смотря на неё. — У тебя ещё есть этому оправдание? — Флореа усмехнулась, прикрыв глаза и покачав головой от его наглости о том, что после очевидного факта он хочет ещё что-то ей сказать. — Мне не хочется тебя слушать. Ты хоть это понимаешь? Я просто полная дура, раз повелась на всю твою ласку. Отойди от двери. Себастиан на миг закрыл глаза, тяжело вздохнув, и опустил голову. Констанца была права, и её слова — жестокие, холодные, звенящие от презрения и обиды — резали Себастиана, как ножи. — Мне нет оправдания… — глухо и тяжело ответил он, снова взглянув на Конти и всеми силами стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Я не хочу злословить о ней. Но она из тех женщин, для которых то же замужество — это просто статус. Возможность козырнуть именем мужа или парня в компании подружек, или в интервью, или… Да где угодно, и получить свою порцию разговоров о своей персоне. Я до смерти устал быть модным аксессуаром. Я сбегал сюда, чтобы почувствовать себя человеком, простым парнем, а потом я встретил тебя, и… мне стало страшно. Я подумал о том, что теперь, когда я стал известным — никому неинтересен просто Себастиан. Ей, во всяком случае, Себастиан не нужен. Ей нужен голливудский актёр Себастиан Стэн, Баки Барнс. Кто угодно, только не я сам. А ты… Мне показалось, что с тобой всё наоборот. И меня так потянуло к тебе, — Себастиан замолчал, чтобы хоть немного собраться с мыслями, пока Констанца не развернулась и не ушла. Во всём теле разливалась странная слабость, словно он внезапно опьянел. — Себастиан, меня это совершенно не волнует, — резко бросила Констанца, смотря на него, ожидая, когда он отойдёт от двери, чтобы не хватать его за кофту и не оттаскивать от двери. — Это ваши с ней отношения. Если всё так плохо, тогда надо расставаться, а не искать развлечение на стороне, забивая другой девушке голову! Уходи отсюда. Я не хочу тебя больше видеть. Глаза Себастиана изумлённо округлились, и на мгновение мужчина забыл, как дышать. Кое-как оправившись с собой, он выпалил: — Ты не развлечение! Господи, Констанца, лучше бы ты мне опять пощёчин надавала… Если бы это было так, то прошлая ночь была бы совсем другой. Я знаю, что ты тоже этого хотела… — от воспоминаний о вчерашнем вечере сердце Себастиана подпрыгнуло и заколотилось, как безумное. Он смотрел на Констанцу и снова чувствовал вкус её губ, её кожу под своими руками, её хрупкое тело, льнущее к нему. — Ты никогда не была для меня развлечением, никогда… — проговорил Себастиан, до крика желая прикоснуться к Констанце, взять за руки, переплетая пальцы, прижаться губами к её ладоням. — Я помню каждую твою родинку, каждую твою ресницу и не хочу вспоминать ничего другого. Я так хотел быть с тобой, что готов был увести тебя от этого твоего жениха. Рита. Она сейчас в Южной Америке, и я предпочёл бы объясниться с ней лично, потому что… — Стэн на миг закрыл глаза, вздохнул. — С тех пор, как я приехал сюда, я, кажется, ни разу не позвонил ей сам, — продолжил он, снова взглянув на девушку. — Потому что все мои мысли только о тебе. И считай меня кем угодно, но мне хотелось бы расстаться с ней без скандала… по возможности. Но зная её, могу быть уверен, что она устроит из этого целое шоу. Одни только журналисты могут свести с ума. Но Констанца, меньше всего на свете я хотел, чтобы всё вышло так. Прости меня… — его руки сами собой прикоснулись к её — неожиданно холодным — и он закусил нижнюю губу, потому что в глазах снова защипало. — Мне не нужны подробности вашей с ней жизни, — сказала Констанца, резко высвободив свои руки из его хватки. — Не трогай меня. Я больше не куплюсь на твои фразы и обаяние, которым ты хорошо умеешь играть, — она положила свою руку на его плечо, толкая Себастиана в сторону, чтобы он отошёл от двери. — Ведь на её месте могла быть я. Могла быть другая девушка… Я хочу попасть в свой дом! Себастиан снова схватил Констанцу за плечи, теперь уже совершенно осознанно, и склонился к её лицу — не для того, чтобы поцеловать, а чтобы посмотреть в её пасмурные глаза. — Я никогда не играю вне сцены, — проговорил он, насупившись и сам того не желая, мгновенно стал похож на Баки. — И с тобой я не играю тоже. Зачем, по-твоему, я искал тебя столько времени? Позабавиться? Развлечься? Тогда что мне мешало это сделать вчера, м? — с каждым вопросом его пальцы сжимались крепче, притягивая Констанцу всё ближе, и вдруг его руки из властных стали нежными, заскользили по её плечам вверх и вниз. А потом он отпустил её и выпрямился во весь рост, слегка улыбнувшись краешками красиво очерченных губ. — Мне не нужны твои слова, — Флореа нахмурилась, осматривая его с презрением. — На словах дом не построить. Знаешь, лучше бы ты не искал, а занялся своей личной жизнью и не стал бы втягивать в это меня! И что тебе мешало это сделать? Наверное, твоя девушка, — наобум выпалила Констанца, устав от этих слов. Словно она — мама, а он — ребёнок, который отчитывается, что сигарета была не его. Девчонка всё-таки провернула ключ в замочной скважине несколько раз, схватишь за ручку, открывая дверь и начиная тянуть её на себя, упираясь в мужчину. — Я тебя больше не хочу здесь видеть, Себастиан. Уходи, — её глаза начали блестеть из-за подступающих слёз. — Я как раз и пытаюсь наладить свою личную жизнь, и глядя на тебя, я думал, что мне наконец-то есть, ради кого это делать! — не сдержавшись, выпалил Себастиан, нахмурившись точно так же, как и Конти. — Господи, я сейчас с ума сойду, наверное… Яростно тряхнув головой, Себастиан перехватил за запястье руку Конти, упирающуюся в него и аккуратно отстранился, отходя от деревянной резной двери. От двери, очень похожей на ту, об которую он сегодня утром в кровь разбил руки, пытаясь добраться до девушки. Но вот она стоит перед ним и, кажется, всё стало только хуже — не слышит, не видит, не понимает. И Себастиан понятия не имел, как это всё исправить. Телефон Констанцы издал мелодию, и Себастиан хмыкнул, направляясь в сторону лестницы, говоря: — Наверное, снова кто-нибудь ошибся… Будь осторожнее, Констанца. Среди тех, кто с таким завидным постоянством по ошибке присылает тебе всякую дрянь, есть и похлеще меня, — бросив на девчонку последний взгляд, он вздохнул и пошёл вниз, всей душой надеясь, что она окликнет его. Констанца хотела и желала ответить мужчине. Но вместо этого она открыла дверь и зашла в квартиру, захлопнув за собой дверь, закрывая её на всевозможные замки. Флореа понимала, что их разговор так и будет повторяться, а она уже сыта его словами. Из глаз потекли слёзы. Она стояла прижатой спиной к двери, не решаясь сделать шаг и снять обувь. Обида и разочарование захлестнули её с ног и до головы. Это было ужасно, а все слова Себастиана — лишь оправдание. Если бы он действительно хотел, то уже расстался бы со своей девушкой, и неважно: громко или тихо — если ему так сильно нужна была Констанца, по его же словам. В любом случае это узнали бы и приукрасили, или та девушка сама бы наговаривала на мужчину. Но теперь для Констанцы это не имеет никакого значения. Слова Себастиана лишь просто набор букв. У неё нет никакого доверия к этому человеку. Уж лучше снова потерпеть эту боль, но в итоге найти в себе силы забыть его. Сняв обувь ногами, Флореа откинула босоножки в сторону, идя к себе в комнату, держа в руке рюкзак с вещами, который она поставила возле кровати. Флореа больше ничего не хотела знать о Себастиане Стэне. Грохот закрытой двери прозвучал как раскат грома — уже второй раз за день. Гулкая тишина подъезда взорвалась оглушительным грохотом, но Себастиан его едва слышал — так у него колотилось сердце и шумело в ушах. Всё произошедшее казалось настолько нелепым и невозможным, что просто не укладывалось в голове. Себастиан, что было сил, толкнул тяжелую металлическую дверь и буквально вылетел из подъезда на залитую послеполуденным солнцем улицу, чуть не ушибив давешнюю бабульку с собачкой. — Осторожнее, ирод, чуть не убил! — заверещала она. — Да как тебя земля носит… Себастиан хмуро взглянул на неё — и она сразу, с несвойственной для её комплекции и возраста резвостью юркнула в подъезд, волоча на поводке истерично лающую собачонку. — Бандит! — напоследок выкрикнула бабка, и торопливо захлопнула дверь. Почти подбежав к мотоциклу, Себастиан запрыгнул на сиденье и только сейчас, пытаясь вставить ключ в замок зажигания, заметил, как дрожат его руки. Да что руки — всё его тело тряслось, словно в приступе лихорадки. Он несколько раз попытался вздохнуть поглубже, чтобы справиться с собой. Но у него не получилось — из груди рвались какие-то судорожные всхлипы, хотя слёз не было. Себастиан поднял голову, глядя на окна Констанцы — и не увидел в них ничего, кроме тюля и тёмно-голубых штор. Его вдруг охватила такая злость — на самого себя, на эту свою чёртову публичность, на своё малодушие — и чёрт бы с ней, с Ритой — зато сейчас они с Констанцей были бы счастливы. А теперь Констанца ни за что не поверит ему, даже если об их разрыве с Маргаритой скажут по телевизору и разнесут по всему интернету. — А, чёрт! — прошипел Себастиан, вставив наконец ключ в замок и, едва мотор завёлся, так рванул с места, что снова оставил на асфальте чёрные и дымящиеся следы. Подъехав к гаражу Раду, он буквально на ходу спрыгнул с мотоцикла, так лихо вписавшись в поворот, что из-под колёс во все стороны брызнули камушки. Раду удивлённо выглянул из дверей гаража и, взглянув на Себастиана, даже присвистнул. Его зубы были сжаты, глаза сверкали из-под нахмуренных бровей, кулаки были разбиты в кровь, а сам он был похож на туго закрученную пружину. — Ты откуда такой? — начал мужчина. — Чего случилось то? — Оттуда. Ничего, — в манере Баки отозвался Себастиан, мечась из стороны в сторону, словно раненный тигр. — Я вижу… — протянул Раду, хватая Себастиана за плечо и буквально затаскивая его в гараж. — Выкладывай. У Себастиана дрогнул мускул на щеке. Раду предусмотрительно закрыл дверь и скрестил руки на груди. — Себастиан, я знаю тебя столько, сколько боги не живут. Что, твои бабы узнали друг о друге? — спросил мулат. — Она не баба! — рявкнул Себастиан, сверкнув глазами. — Хорошо, — Раду поднял ладони и даже немного попятился. — Не баба. А ты сейчас про кого? Себастиан так грозно сдвинул брови, что Раду показалось, что он оказался в кино. Сейчас Баки поднимет руку и выстрелит ему прямо в лицо из автомата, или вдавит рукой в бетонный пол по самые уши. — Погоди, не злись! — торопливо выпалил Раду. — Я правда не понял… Чего случилось то? Может, помогу как-то? Себастиан судорожно вздохнул, исподлобья глядя на друга. — Нет, — буркнул он, бессознательно сжимая и разжимая кулаки. — Нет… — он снова задрожал всем телом, и Раду, в мгновение ока откуда-то достал стакан, наполовину наполненный чем-то прозрачным. — Давай. Одним глотком, — сказал он. — Гадость жуткая, тесть делает. Но хотя бы отпустит. Себастиан машинально взял стакан, что-то выпил и даже не почувствовал вкуса. — Больше нельзя. Иначе вырубишься, — авторитетно заявил Раду, забирая стакан и немного неловко приподнимая лицо Себастиана за подбородок. — Ну-ка, посмотри на меня. Себастиан метнул на Раду яростный взгляд и оттолкнул его руку, прошипев: — Да хватит! Я сам разберусь… — Вижу, как ты сам разбираешься. Они узнали друг о друге, и тебе досталось? А чего ты хотел? Рано или поздно — это случилось бы, — проговорил Раду. Себастиан стиснул зубы, снова сжимая кулаки, и вдруг из его глаз хлынуло горячее, солёное — слёзы. Констанца всё ещё продолжала лежать на кровати, смотря то в потолок, то в стену. Она ощущала, что время приближается к вечеру, а сама ещё ничего не ела. Да и вряд ли Флореа сможет запихнуть хотя бы кусок хлеба сейчас в себя. У неё не только пропало на это желание, но ещё будто перестали функционировать все конечности. У девушки был соблазн снова перейти на страницу Себастиана в социальной сети, но только для того, чтобы найти его девушку. Ей было интересно, как она выглядит. Но Констанца не дрогнула пальцем, чтобы взять в руки телефон и перейти на его страницу. Но на телефон за всё время, что она находится дома, пришло несколько уведомлений с приложения знакомств, а в голове сразу же вспылили слова мужчины, которые он бросил ей перед тем, как уйти. «И кто бы говорил. Ему, как никому, осуждать других за то, какие они. А он ничего такого и не сделал. Просто решил урвать двух зайцев», — она перевернулась на другой бок, вытирая слёзы со своего лица. Флореа посмотрела на стул, на котором были сложены несколько её вещей, и среди них Констанца заметила кофту мужчины, которую он дал ей в тот самый день на их свидание на пляже. А она ему так и не вернула её. Девчонка правильно посчитала, что ей нужно будет избавиться от этой вещи. Но она не могла испортить то, что ей не принадлежит. А Себастиан поступил именно так с девушкой. Констанца лучше попросит маму, чтобы она передала кофту. Закончив пересадку цветов, Джорджета вошла с лоджии в квартиру и тут же услышала мелодию телефона. Номер, с которого звонили, был незнакомым, и она на миг взволновалась — а вдруг что-то с Себастианом? Вчера он исчез, толком ничего не объяснив, не пришел ночевать и даже ещё не позвонил. Конечно, он был уже совсем взрослым. А для Джорджеты — всё тем же проказливым мальчиком, единственным сыночком и голубоглазым солнышком. — Слушаю? — полувопросительно произнесла она в трубку, и даже немного поморщилась от громкого, требовательного и уверенного голоса: — Алло, Джорджета? Здравствуйте! Это Рита! Что у Вас произошло? Всё в порядке? Джорджета на миг оторопела — с чего это Рита звонит на её номер, откуда он у неё — и осторожно ответила: — Да, всё хорошо, а… — Рита перебила её: — Себастиан сказал утром, что… я так поняла, что Вы то ли что-то уронили, то ли сами упали, и бросил трубку — а теперь я весь день не могу до него дозвониться! Я подумала, а вдруг Вы в больнице, не дай Бог! Джорджета давно подозревала, что между Ритой и Себастианом давно не всё гладко. Очевидно, сегодня в силу каких-то обстоятельств он не захотел или не смог разговаривать с ней, и бессознательно прибегнул к помощи матери, пусть даже и солгав. — Нет, всё обошлось, спасибо, Рита, — ответила Джорджета. — Просто на лоджии рухнула полка с цветами, горшки побились, но, слава богу, больше ничего не пострадало. — А Себастиан… — начала Левиева. — А Себастиан ушёл к другу, а телефон вот лежит, на зарядке забыл, — соврала женщина. — Ага… — протянула Рита. — Хорошо, что с Вами всё хорошо, Джорджета. Я беспокоилась, — проговорила девушка. — Спасибо, Рита, — ответила женщина. — Ну, я пойду. Передайте сыну, что он меня до смерти напугал. И пусть мне обязательно перезвонит, я буду ждать, — попросила Маргарита. — До свидания. — Да, хорошо… До свидания, — Джорджета положила трубку и, немного поджав губы, подумала, что у неё к сыну есть пара вопросов. — И всё, Раду, понимаешь? — Себастиан вздохнул, кроша кусочек хлеба. — Я ведь из-за неё сюда и приехал опять. Мог куда угодно — маму свозить куда-нибудь. Раду взглянул на друга и вздохнул, прикуривая сигарету, протянул Себастиану пачку. Но тот только поморщился, мотнув головой. Бутылку самогона они всё-таки опустошили, но опьянение так и не наступило. Себастиан был слишком подавлен, а Раду — привычен. Затянувшись, он поднял брови, говоря: — А девчонка то права… — Не начинай… — попросил Стэн, смотря на друга. — Надо сначала было закончить с одной, а потом распускать хвост для другой… — сказал мужчина. — Раду, хватит уже… — настойчивее проговорил Себастиан. — А-то действительно… Как там про двух зайцев? Обо что кулаки то избил? Я думал, ты с кем-то сцепился, — сказал мужчина. — Нет, это… об дверь, — ответил Стэн. Раду снова глубоко затянулся, спросив: — Ты так с ней и не поговорил? — С кем? — Себастиан тяжело вздохнул, глядя в одну точку и видя перед собой голубые в тени мокрых ресниц. — Себастиан, иногда ты тормозишь ещё больше меня, — хмыкнул Раду. — С Констанцей. Да и с Ритой не мешало бы. А-то правда как-то… Себастиан сердито посмотрел на Раду, но возразить ничего не смог. — Ты должен выбрать, с кем ты хочешь быть, и… — начал мулат. — Она со мной не хочет… — грустно ответил Себастиан. — Не важно. Зато это будет честно. По отношению к самому себе, в первую очередь. Не будешь чувствовать себя сволочью, как сейчас, — закончил Раду, доставая откуда-то ещё одну бутылку, поменьше. — Ты думай. Но сам. Здесь тебе советчиков нет. А вдвоём мы с тобой сейчас вот этот пузырек раздавим. Давай посуду, — забрав у Себастиана стакан, он налил водки ровно на три пальца, выложил на газету ещё хлеба, мяса и зелени. — Ну, давай. Тебе надо. — Надо… — кивнул Себастиан. — Давай. Констанца вспоминала вчерашний вечер, как им вдвоём было хорошо друг с другом. Она словно добивала себя происходящим. Хотя девчонка на самом деле давно не плакала из-за людей и тем более из-за парней. Это уже второй ожог и где-то третьи слёзы из-за Себастиана. Но если самые первые были ничтожными по сравнению с этими и тем, что Флореа сама надумала себе выдуманный мир с мужчиной, то в остальные разы её слёзы были его рук дела. Она не могла никак винить его мать в таком воспитании сына. Ведь Джорджета одна воспитывала сына. И всё сводится к его популярному имени, которое и скривило его ровную дорогу. Но тем не менее Констанце категорически не нравились такие мужчины, и они для неё сразу же переставали иметь место. Флореа подумывала над тем, чтобы сбежать в Польшу к Милли. Но она не могла бросить мать, которая всё реже и реже видит дочь, и ей не хотелось бросать маму из-за мужчины, который пока что находится с ней в одном городе. Констанца просила Бога о том, чтобы Себастиан уехал отсюда, пусть по работе, пусть даже из-за чувства вины. Но главное, чтобы его здесь не было. Всё-таки Себастиан захмелел — то ли алкоголь был тому виной, то ли напряжение — но домой его отвёл Раду, с удовольствием подкалывая по поводу того, что сейчас мамка надерёт голливудской звезде уши. В общем, до места назначения парни шли долго, но весело. Подойдя к дому Констанцы, Себастиан замедлил шаг; его тянуло к заветному подъезду, словно заклинанием или магнитом, но Раду решительно схватил его за плечи и потащил дальше. — Раду… — начал Стэн. — Я знаю, что я Раду, — ответил он. — А тебе нечего тут делать. Сейчас точно. Вам обоим надо остыть. А тебе ещё и разобраться, с кем ты… — С ней… — перебил его актёр. — Хорошо, с ней, — терпеливо отозвался Раду, не давая Себастиану в который раз вернуться к дому Конти. — Но не в таком виде. Не сейчас, — на что Себастиан вздохнул, а Раду хлопнул его по плечу. — Не пыхти. Твоё от тебя в любом случае не уйдет. — Не уйдет, — мрачно согласился Себастиан. — Сбежит, сверкая пятками. И я её уже не найду. От этой мысли ему стало так плохо, что он даже застонал, встав на дороге, как вкопанный. — Тошнит? — всполошился Раду, озираясь в поисках укромных кустов. — Да, — буркнул Себастиан, трогаясь с места. — От самого себя. — А вот это даже хорошо, — глубокомысленно изрёк Раду, вышагивая рядом. — Почему? — мрачно взглянув на друга, спросил Себастиан. — Потому что это значит, что ты не такой уж и засранец, — проговорил мужчина. — Да ну тебя… — отозвался Стэн. Джорджета была очень удивлена, увидев Себастиана пьяным. Последний раз это было где-то лет пятнадцать назад, и тоже с Раду, который точно так же привёл его домой. — Здравствуйте, — смущённо пробормотал Раду, глядя на Джорджету. — Вы его не ругайте… — Раду, я сам могу… — проговорил Стэн. — Конечно, можешь, кто бы сомневался… — изрёк мулат. — Простите, но это я его напоил, а… — Спасибо, Раду, — сдержанно сказала Джорджета, недовольно поджав губы. — Почему, скажи мне, стоит вам только собраться вместе — обязательно что-то происходит? То в мазут какой-то залезли, то шторы утащили на парашют, теперь вот это… — Мам, я задаю себе тот же вопрос всю свою жизнь, — отозвался Себастиан, а Раду хихикнул. — Мне домой то можно? — Нужно! — строго сказала Джорджета. — И тебе тоже, — добавила она, хмуро взглянув на Раду. — Ну я пошёл, — сказал Раду и загрохотал вниз по гулкой лестнице. — Осторожно давай, — пробормотал Себастиан, просачиваясь в квартиру мимо матери. Разуваясь, он виновато взглянул на нее. — Мам, я… — Завтра поговорим, — отозвалась Джорджета, запирая дверь. — А сейчас марш в постель! — Хорошо-хорошо… — вздохнул Стэн, направляясь к себе в спальню достаточно ровным шагом. Джорджета проводила его взглядом. «Сынок, что происходит?», — подумала она и вздохнула. Пройдя на кухню, она взяла из шкафчика две таблетки шипучего анальгина и налила в стакан воды. Себастиану это пригодится. Когда она осторожно вошла в его спальню, чтобы оставить всё это на тумбочке рядом с кроватью, Себастиан уже спал, до предела вымотанный этим бесконечным днём.