Qui Circumdabit Me (Те, Кто Меня Окружают)

-Ну, и что мне с этим всем делать? - спросил Розье у Шилова перед началом первого их учебного дня. Эдмунд, пересчитав всех учеников и удостоверившись, что с Ваней всее хорошо, пришел в главную залу позже всех остальных учителей. Все они уже поели и раззошлтись по своим делам; один только Розье все сидел и ждал его, в растерянности не зная куда податься. -Ну как? - заметив такой настрой своего бывшего ученика, иронично ответил Шилов, - работенка у нас, в принципе, не пыльная. Один только минус - детишки. Шилов улыбнулся и рассмеялся над собственной шуткой. В зале ещё оставалось достаточно учеников, и некоторые из них, те, кто сидели на первых рядах, слышали его колкость, сказанную не по-норвежски, а по-английски. -Дети слышат, - сказал Розье. -А вот ничего, пусть послушают, - ответил Шилов, - короче, тут момент такой. Эдмунд задумался. "Я ведь изо всех сил стал старался, чтобы ты не стал учителем," - вздохнув, подумал он, но произнес: -Короче, я замечаю такой момент. В новом классе все равно будут свои отличники и двоечники. Ты как-то находи баланс, чтобы они, во-первых, не выходили из берегов, и, во-вторых, чтобы к тебе относились лояльно. Это для тебя особенно актуально, особенно с ствоим-то характером. Розье оглянулся вокруг и заострил особое внимание на детей, сидящих в зале. Некоторые из них галдели и носились с огромным шумом, звенящим в ушах у молодого учителя. Норвежец, тяжело вздохнув, закрыл глаза, подумав: "О чем я только думал, когда сюда поехал?" -Что ж поделаешь, терпи, - сказал ему Шилов, будто заметив это, - детишки, в основном, такие. Есть, конечно, как мой Иван и Скорпиус, но таких, к сожалению, меньшинство. И то, ты их не знаешь. Шилов, не обратив внимания на шум, вгляделся в потолок с множеством нефов и аркбутанов. Высоченые туфовые колонны, каждая с хорошее дерево толщиной, уходили в бескрайнюю высь сводов большого зала и заканчивались где-то ближе к ажурному коньку крыши. Дети шумели, но прочный мраморный пол не дрожал от их гогота и топота. -А если будут шуметь? - очень тихо, будто прячаясь, спросил Розье. -А ты гни свою линию, - с усмешкой поначалу ответил Шилов, - там, скажем, кулачком по столу, или что еще - все-таки ты главнее, как-никак. Подавив пробивавшися из горла все это время смешок, Эдмунд произнес, отказавшись от обычной для него иронии и стараясь казаться как можно важнее и серьезнее: -И, главное, запомни одни волшебные слова: "Я все твоим родителям расскажу". Ну или, к примеру: "Я сейчас вам неуд поставлю". Конечно, оценки у нас теперь как таковой роли не играют, но зато играешь ты. Остановившись и оглядев незадачливого норвежца, от всей этой обстановки готового сжаться в одну точку и укатиться под свой же учительский стол, Шилов подумал: "Вот понаберут же по объявлению!" -Только вот пожалуйста, умоляю тебя, не зверствуй! - с оттенком не то умоляющим, не то увещевываюим сказал Эдмунд, - вспомни, какого бы учителя ты хотел, если бы сам был учеником! Да, конечно, все детишки, как, в принципе, и все людишки одинаковы: как бы им не давали много, они все равно будут галдеть: "Дай, дай, дай!" Но, пожалуйста, вот просто умоляю тебя, находи как-то золотую середину! Да, конечно, предмет один из главных, но все же лучше не заводи себе врагов. Детей в зале стало меньше. Заметив этого, старик Слизнорт поднялся со своего стула около кафедры директора и, неся за собой стопку бумаг, раздавал их учителям по одной. -Эдмунд, Вам назначено такое расписание, - не поприветствовав своего давнего ученика, произнес Гораций. -Да, спасибо, - ответил Шилов и, подхватив лист одной рукой, просмотрел его, под конец сделав несколько неудовлетворенный вид. -А вот и Ваше, молодой человек, - произнес Гораций, дав Розье расписание, увещевав при этом, - Вы, бессомненно, талантливый ученый. Но также надеюсь, что Вы также будете талантливым учителем, поскольку талантливый человек талантлив во всем. -Спасибо, - коротко, растерянно и стеснительно произнес новый учитель трасфигурации, отведя при этом, казалось, стыдливые и стеснительные глаза от Слизнорта. Тот не заметил этого и, обойдя их послеждними, пошел дальше по своим делам. "Да, зеленый ты еще," - произнес Шилов и сказал Розье, как бы ругаясь на расписание: -Вот я же просил - поставить трансфигурацию где угодно, но только не первым уроков и не у первых курсов! Ты же еще не знаешь тут никого, а особенно моих! До начала уроков оставалось в районе десяти минут. Шилов, в очередной раз попробовав вытянуть остаток кофе из гущи на дне чашки, бросил это дело и сказал Розье: -Что уж поделаешь, проведу тебя до кабинета твоего. Иван и Скорпиус тем временем, одевшись и собрав необходимые учебники, пошли на первый урок трансфигурации, который должен был вести как раз Розье. Они, таща каждый по рюкзаку, проходилипо лестнице до второго этажа, где как раз должны были проходить первые два урока. -Что-то я устал, - произнес Иван, добравшись до лестничной клетки первого этажа. Ему казалось, что он преодолел гигантское расстояние в горку, насколько сильно у него кружилась голова и стучало сердце. Остановившись у подоконника вблизи очередного лестнично пролета, он снял рюкзак и уперся в оконный проем обеими руками, тяжело восстанавливая дыхание. Закрыв глаза на несколько секунд, он пытался прийти в себя. -Все хорошо? - спросил его подошедший сзади Малфой. -Нормальное явление для меня, - ответил Иван, - понимаешь, у меня же сердце, вот и тяжело так борзо прыгать по ступенькам. -Значит, види, ненормальное, - сказал Скорпиус, сняв силой с него рюкзак и поставив рядом, - сядь отдохни, тебе же тяжело. -Да, тяжело, - ответил ему Ваня, - но мне, скорее всего, придется привыкнуть. Я и не знал, что тут такие длинные лестницы и высокие потолки. Малфой запрыгнул и уселся на подоконнике; Иван последовал за ним. Мимо них прошло много народу, среди которых были также Шилов и Розье. -И еще, что не сказал - не заставляй их писать эти конспекты-кирпичи, - наставлял Эдмунд своего ученика, - это не диссертации доктора философии! Пусть пишут то, что им действительно важно и интересно... Шилов , намотав петлю по лестничной клетки, краем глаза заметил Ваню и Скорпиуса, сидящих на окне и смотрящих куда-то вперед-вниз. Первый из них смотрел отсутствующим взглядом куда-то вперед. -Все хорошо? - подойдя к Ване, произнес напуганный Эдмунд по-русски, - сердце колет? -Скорее не колет, - тихо произнес тот, пересилив отдышку, - скорее так, знаешь, глухо болит. -Ты сам дойдешь? - спросил Шилов, придержав Ваню за спину. -Дойду, - ответил тот и, стараясь дышать нормально, спрыгнул с подоконника перед Шиловым,стоявшим с Розье рядом и готовым страховать этот прыжок. -Напомню тебе еще раз, - наклонившись над ним, произнес Эдмунд, - если тебе будет плохо, поднимай руку и говори: "Мне плохо". Если тебя не выпустят, просто бери и уходи и иди ко мне. Даже во время урока. -Правда? - спросил Ваня. -Да, когда угодно; даже посреди урока. Шилов и Розье отошли недалеко, и первый из них сказал: -Ты их видел. Эти двое, Иван и Скорпиус, здесь сейчас самые блатные. Они двое, скорее всего, будут сидеть все время рядом и ходить друг за другом хвостом; и ты скорее руки себе оторешь, чем их друг от друга. Оглянувшись на них и заострив некоторое время внимание на Малфое, Шилов произес: -Да, может, учеба для них будет не на первом месте, но это им будет все равно простительно. Так что, пожалуйста, давай им фору, ссылаясь хотя бы на их здоровье. -Так погоди, у меня же они не одни! несколько повышенным тоном произнес норвежец. -А вот ты умудрись, - усмехнувшись, произнес Шилов, - представь, что это я в детстве; а еще лучше - что ты сам. "Что мне сказать им в первую очередь? "- неустанно думал молодой учитель, - "Вот приду и скажу, мол, Андерс Йонас Розье, и что дальше?" Шилов вел его за собой в кабинет трансфигурации, и со стороны это выглядело так, будто дедушка тащит внука за ручку. Эдмунд шел впереди, представляя себе Розье на первом же уроке, и сам от того посмеивался про себя. Детей в кабинетах становилось все больше, и постепенно некоторые места узких проходов начала заполнять давка из учеников. Эд, как опытный учитель, соверенно не обратил на нее внимания и, доведя своего воспитанника до нужного кабинета, похлопал его по плечу, сказав: -Дошел? Вот и молодец. Дальше - сам. Пока несчастный норвежец, все это время семенивший за ним, приходил в чувство и безуспешно пытался вжиться в роль учителя, кардинально отличающуюся отроли ученого, Шилов уже уел, буквально удрал по той же лестнице, но в свой кабинет. Встретив Ваню и Скорпиуса по дороге, он в очередной раз пожелал им всего хорошего и, оглядевшись на секунду на время в телефоне, спешно пришел к себе. -Так, ну что, сколько времени? - просил у Ивана Малфой, когда они подходили к классу трансфигурации. -Минуты две у нас осталось точно, - ответил тот, посмотрев в телефон. Розье в то время сидел за своим столом, закрывая время от времени лицо руками, будто спрашивая: "И что дальше?" Он беспомощно и тупо теребил конспект предстоящего урока, лежащий перед ним, с трудом переводил его с норвежского на английский и наоборот. Свою сумку с несколькими учебниками он бросил на полу прямо у своего кресла и не стал разбирать ее, вытащив только старый распечатанный сложенный вдвое лист, который решил использовать как классный журнал, и первую попавшуюся ручку. Новый учитель, ни жив ни мертв, сидел, отчаянно впившись булками в кресло, и, пусть и не подавал виду, суетился внутри себя. -Смотри-ка, это что, тот самый норвежец? - спросил Скорпиус у Вани, шепча ему на ухо. -Да, он, - прошептал в ответ тот, - мы его вчера на станции видели, - его еще Эдмунд увещевывал сильно. Они вдвоем сели на вторую парту на третий ряд, несколько обособленно ото всех остальных. "А, вот и они," - подумал учитель, мельком взглянув на них. Все остальные ученики один за другим сели на второй ряд, сплошной колонной. -Ты, главное, не бойся, - прошептал снова Скорпиус, взявшись другу за колено, - теперь же все будет по-другому. -Да ты за меня не переживай, - ответил ему Ваня, - мне-то не впервой. Я скорее за тебя боюсь.